Российская академия наук институт международных экономических и политических исследований проблемы постсоветских стран №8 Модернизация экономики: факторы инструменты, проблемы Москва, 2006
| Вид материала | Реферат |
- Российская академия наук институт международных экономических и политических исследований, 3058.03kb.
- Российская академия наук институт международных экономических и политических исследований, 2692.27kb.
- Российская академия наук институт международных экономических и политических исследований, 2837.49kb.
- Иммиграция населения как фактор экономического развития ( на примере развитых стран), 595.95kb.
- Российская академия наук Russian Academy of Sciences Институт экономики Institute, 18.83kb.
- Российская академия медицинских наук, 2084.83kb.
- Российская академия наук институт африки г. В. Шубин проблемы развития демократической, 3341.46kb.
- Российская Академия Наук институт международных экономических и политических исследований, 2718.17kb.
- Тенденции диссертационных исследований по криминалистике, посвященных вопросам расследования, 187.74kb.
- Терроризм как угроза в системе международной безопасности: особенности современного, 101.81kb.
Ю.В. Шишков
д.э.н., профессор,
лавный научный сотрудник ИМЭМО РАН,
О ПЕРСПЕКТИВАХ ПОСТСОВЕТСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
В феврале нынешнего года президенты России, Украины, Казахстана и Белоруссии, собравшись в Москве, неожиданно объявили о создании новой интеграционной структуры – Организации экономической интеграции (ОРИ). В рамках этой «четверки» предполагается сформировать единое экономическое пространство. За время существования СНГ это уже шестая попытка создать нечто похожее на Евросоюз, где в течение полувека национальные хозяйства успешно сращиваются, государственные границы перестали быть преградами на пути свободного –перемещения людей, товаров, капиталов и услуг, введена единая валюта и утверждается все более единый правопорядок.
Напомним, что в марте 1992 г. главы правительств всех стран СНГ, кроме Украины, подписали в Москве Соглашение о принципах таможенной политики, предусматривавшее создание таможенного союза. Это было явное забегание вперед. Поэтому в сентябре 1993 г. девять государств Содружества заключили рамочный Договор об экономическом союзе сроком на 10 лет, предполагавший поэтапное создание в рамках всего СНГ зоны свободной торговли, таможенного союза, общего рынка товаров, капиталов и рабочей силы. Позднее к нему присоединились Грузия и Туркмения в качестве полноправных, а Украина – в качестве ассоциированного члена. В развитие этого договора в апреле 1994 г. было подписано развернутое соглашение о создании зоны свободной торговли как первого этапа формирования экономического союза.
Когда стало ясно, что создать зону свободной торговли в формате 12 государств не удается, в феврале 1995 г. была предпринята попытка совершить прорыв к таможенному союзу в более узком составе – России, Казахстана и Белоруссии, которые в рамках СНГ являются основными рынками сбыта друг для друга. Украина воздержалась тогда по политическим мотивам. Согласно этому договору, уже через полгода должны были быть отменены тарифные и количественные ограничения во взаимной торговле, упразднен таможенный контроль на границах, установлены единые таможенные пошлины в торговле с
*
третьими странами. Затем предполагалось в таком же спешном порядке
унифицировать внешнеторговое, таможенное, валютно-финансовое, налоговое и другое законодательство. Все это было заведомо нереально. Тем не менее, через год к договору о таможенном союзе присоединилась гораздо менее развитая Киргизия, а в феврале 1999 г. – и вовсе отсталый и разоренный гражданской войной Таджикистан.
Воплотить в жизнь таможенный союз «пяти», естественно, не удалось. После пяти лет бесплодных усилий на его базе в октябре 2000 г. было учреждено Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС). Помимо нового названия эта организация получила модернизированный механизм принятия решений большинством голосов.
И вот теперь еще одно объединение, формально не отменяющее ЕврАзЭС, но фактически отправляющее его на ту же свалку, где оказались все предыдущие интеграционные проекты. Не стоит забывать и об особо претенциозном альянсе России и Белоруссии, который существует особняком и уже семь лет де-юре успешно поднимается со ступени на ступень, но реально, похоже, все дальше заходит в тупик.
В чем же причины такого стабильного невезения? Чтобы разобраться в этом, важно понять глубинные закономерности интегрирования стран, которых, по-видимому, не знают или не желают принимать во внимание политические элиты постсоветских государств.
^
Упрямые экономические закономерности
Когда распался Советский Союз, сохранение многовековых экономических связей между новыми независимыми государствами большинству их руководителей (за исключением лидеров стран Балтии) представлялось задачей первостепенной важности, хотя глубинные мотивы этого были различными. Для одних новорожденных государств, в том числе для России, важно было сохранить традиционные рынки сбыта своих неконкурентоспособных готовых изделий, для других – как можно дольше сохранить сложившуюся в недрах командно-распределительной экономики систему явного и скрытого донорства в пользу менее развитых союзных республик за счет более развитых.
Тогда казалось, что сохранить целостность постсоветского экономического пространства не составит труда. Ведь здесь давно сложились устойчивые межреспубликанские хозяйственные связи, а между новорожденными государствами еще не было никаких торговых барьеров, на первых порах существовала единая валюта, действовали единые технические стандарты, сертификаты качества товаров и т. п. Наконец, все это пространство связывалось развитой транспортной и коммуникационной инфраструктурой, единой энергетической системой и единым языком межнационального общения. Казалось бы, в СНГ куда больше предпосылок для интеграции, чем в Евросоюзе, где все начиналось чуть ли не с нуля. Однако упускались из вида два важнейших обстоятельства.
Во-первых, переход от командно-распределительной экономики к рыночной перемещает национальные хозяйства стран СНГ в совершенно иную систему координат, где действуют принципиально новые правила игры. Здесь появляются такие неведомые бывшим союзным республикам факторы, как национальная конкурентоспособность; свободный выбор внешнеэкономических партнеров не только в ближнем, но и, что особенно важно, в дальнем зарубежье; асимметрия национальных экономических интересов, обусловленная разным уровнем технико-экономического развития стран, разной структурой их производства, и многие другие.
Во-вторых, реально интегрироваться способны далеко не все страны. Дело в том, что основой реального интегрирования национальных экономик является высокий уровень индустриализации и диверсификации производства и обмена, когда страны взаимодополняют друг друга в широком диапазоне самых разнообразных товаров и услуг, когда внутриотраслевая торговля достигает высокого уровня, дополняя и даже вытесняя межотраслевую торговлю. Лишь на таком этапе технико-экономического развития страны все теснее привязываются друг к другу тысячами торговых, производственных, финансовых и прочих связей и все более превращаются в целостный экономический организм. Понятно, что такое их сращивание достигается лишь на весьма продвинутом этапе развития обрабатывающей промышленности и прежде всего ее высокотехнологичных отраслей.
Напротив, аграрно-сырьевые страны, производя в значительной мере схожий ассортимент продуктов, выступают по отношению друг к другу не столько как взаимодополняющие партнеры, сколько как конкуренты. Поэтому они не открываются навстречу друг другу, а напротив, стремятся друг от друга отгородиться и искать рынки сбыта для своих товаров в других, более развитых регионах мира.
Эта закономерность международного экономического интегрирования убедительно подтверждается полувековой практикой. Интеграция успешно прогрессирует лишь между развитыми странами Западной Европы и Северной Америки, кое-что удается достичь в этом направлении индустриально продвинутым странам Латинской Америки. Но около трех десятков «зон свободной торговли», «таможенных союзов», и «общих рынков» в остальных развивающихся регионах мира на протяжении многих десятилетий остаются пустоцветами. И это естественно: в Западной Европе и Северной Америке свыше ¾ экспорта приходится на готовые изделия, в том числе 40-50% – на продукцию машиностроения, обладающую повышенной способностью связывать страны-партнеры узами международного разделения труда (см. табл.1). В меньшей степени подготовлена такая материальная почва для интегрирования в Южной Америке, еще меньше – в регионе СНГ, который по отраслевой структуре своего экспорта, особенно экспорта машин и транспортных средств, тяготеет не к Западной Европе или Северной Америке, а скорее к Ближнему Востоку или Африке, где, начиная с 60-х годов, не удалась ни одна из многочисленных попыток интегрирования.
Таблица 1.
^ Товарная структура экспорта различных регионов
(в % к итогу)
| Товарные группы | ЕС (1997) | НАФТА (1998) | МЕРКОСУР (1999) | СНГ (1999) | Ближний Восток | Африка (без ЮАР) |
| Сырье и полуфабрикаты | 24,4 | 21,2 | 52,3 | 54,8 | 65,8 | 80,3 |
| Продовольствие и сельско- хозяйственное сырье | 9,8 | 11,0 | 40,0 | 8,9 | 5,7 | 20,1 |
| Минеральное топливо | 2,7 | 3,8 | 2,9 | 34,7 | 52,3 | 56,0 |
| Руды и металлы | 11,9 | 6,4 | 9,4 | 11,2 | 7,8 | 4,2 |
| Готовые изделия | 75,6 | 78,8 | 47,7 | 45,2 | 34,2 | 19,7 |
| Химические продукты | 11,6 | 8,4 | 6,2 | 8,3 | 5,0 | 4,0 |
| Машины и трансп. средства | 38,3 | 50,6 | 20,9 | 8,1 | 5,5 | 2,1 |
| Прочие готовые изделия | 25,7 | 19,8 | 20,6 | 28,7 | 23,7 | 13,6 |
Рассчитано по: UNCTAD. Statistical Handbook 2001, table 4.1; UN. Monthly Bulletin of
Statistics, May 2001, Special table “C”.
Не удивительно, что, несмотря на все усилия интеграторов и на отдельные примеры относительно удачного хозяйственного взаимодействия стран СНГ на двусторонней основе, экономическое пространство Содружества неуклонно расползается по швам. Общепризнанным показателем интенсивности межстрановых экономических связей является доля их взаимной торговли в общем объеме товарооборота со всеми странами мира. В этом показателе находит отражение и уровень технико-экономического развития стран-партнеров, и масштабы обмена инвестициями, и состояние производственного кооперирования их предприятий, и многие другие аспекты реального сращивания их национальных экономик. В наиболее продвинутом интеграционном регионе – Европейском союзе доля внутрирегионального экспорта в 1990 г. составляла 65,9%, а в 2001 г. – 61,2 %, в Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА) – соответственно 41,4 и 54,8%, в Южноамериканском общем рынке (МЕРКОСУР) – 8,9 и 20,8%i. В СНГ аналогичные показатели за истекшие годы почти неуклонно падали и к 2001 г. сократились в 3,4 раза (см. рис. 1).
Рисунок 1
^ Динамика доли экспорта стран СНГ в зону Содружества
в общем объеме их экспорта* (в %)
* Поскольку в 1990-1991 гг. и в начале переходного периода цены в торговле между странами СНГ были существенно ниже мировых, для сопоставления реальных стоимостных объемов экспорта в страны ближнего и дальнего зарубежья внутрирегиональный экспорт СНГ за 1990-1997 гг. был пересчитан в доллары по мировым ценам соответствующих лет. В последующем внутрирегиональные цены в общем и целом достаточно приблизились к мировым, так что разница между ними по отдельным товарным группам не вносит ощутимых искажений в сопоставление пропорций торговли с ближним и дальним зарубежьем.
Рассчитано по: Foreign Trade Statistics in the USSR and Successor States. The World Bank, 1995, p. 148-150; Внешнеэкономическая деятельность государств Содружества. Статистический сборник. М., 1999; Economic Survey of Europe, 2003, № 1. N.Y. and Geneva, p. 233.
Еще важнее, с точки зрения интеграции, процентное отношение объема взаимной торговли (либо взаимного экспорта) стран-партнеров к совокупному объему их ВВП. Этот показатель характеризует степень экономической открытости стран по отношению друг к другу, иными словами, степень взаимосцепления их национальных хозяйств. Расчеты показывают, что такое взаимосцепление убывает еще быстрее, чем доля взаимной торговли стран Содружества (см. рис. 2). В целом по СНГ этот показатель с 1990 г. упал в 6,4 раза, в том числе у России – в 7,3 раз. Это значит, что национальные хозяйства этих стран все более обособляются друг от друга. Иначе говоря, неуклонно углубляется их дезинтеграция.
Рисунок 2
^
Доля внутрирегиональной экспорта в ВВП стран СНГ* ( в %)
* ВВП выражен в международных долл. по ППС.
** Взвешенная средняя.
Рассчитано по: IMF. World Economic Outlook. Database September
2002, Gross domestic product ( current prices ); Данные таблицы 1.
^ Почему страны СНГ не интегрируются, а разбегаются в разные стороны
Положение усугубляется тем, что в товарообороте внутри СНГ доля готовых изделий, в особенности машин и транспортных средств неуклонно уменьшается, а доля базовых ресурсов растет. Как видно из табл. 2, с 1990 г. по 2001 г. удельный вес базовых ресурсов во взаимном экспорте СНГ возрос в 2,2 раза, в том числе топлива и сырья – более чем вчетверо. В то же время доля машин и транспортных средств упала в 1,7 раза, а изделий легкой промышленности – в 2,5 раза.
Это происходит, прежде всего, из-за неконкурентоспособности местных готовых изделий по сравнению с аналогами, импортируемыми из дальнего зарубежья. И рядовые потребители, и инвесторы предпочитают покупать пусть более дорогие, но зато качественные и надежные товары, изготовленные в развитых странах рыночной экономики, где конкуренция вынуждает производителей постоянно совершенствовать свою продукцию. Импортируемые из дальнего зарубежья товары как бы выдавливают готовые изделия из внутрирегионального товарооборота Содружества, что ведет к возрастанию в нем доли топливно-сырьевых ресурсов, металлов и других базовых товаров.
Таблица 2.
^
Товарная структура внутрирегионального экспорта стран СНГ
в 1990 г., 1997 г. и 2001 г. (в %)
| Товарные группы | 1990 | 1997 | 2001 |
| ^ Сырье и полуфабрикаты | 24,8 | 56,3 | 54,0 |
| Сельскохозяйственное сырье | 5,3 | 5,9 | 4,9 |
| Минеральное топливо и сырье | 8,6 | 31,6 | 34,7 |
| Металлы недрагоценные и изделия из них | 10,9 | 18,8 | 14,4 |
| Готовые изделия | 75,2 | 43,7 | 46,0 |
| Химические продукты | 10,0 | 10,7 | 10,0 |
| Машины и транспортные средства | 31,6 | 18,4 | 19,2 |
| Изделия легкой промышленности | 15,0 | 4,7 | 6,1 |
| Готовое продовольствие | 9,3 | 4,1 | 3,8 |
| Прочие готовые изделия | 9,3 | 5,8 | 6,9 |
Рассчитано по: Statistical Handbook. States of the Former USSR. Wash., 1994;
Внешнеэкономическая деятельность государств Содружества.
Статистический сборник. М., 1999; Содружество Независимых
Государств в 2001 году. М. 2002, с.72-83.
Таким образом, объективные предпосылки для интегрирования национальных экономик здесь не улучшаются, а ухудшаются. С одной стороны, для взаимной торговли остаются все больше аграрные и топливно-сырьевые товары, которые, как уже сказано, далеко не способствуют интеграции национальных экономик. С другой стороны, именно такие товары наиболее конкурентоспособны на мировых рынках, поскольку их качество определяется в основном самой природой и потому всюду более или менее одинаково, а издержки их производства в Содружестве достаточно низки по мировым меркам. Поэтому их конкурентоспособность в странах дальнего зарубежья гарантирована.
В таких условиях производители базовых ресурсов закономерно устремляются на рынки этих стран, тем более что там экспортные цены значительно выше, чем внутри стран СНГ или в торговле между ними. Естественно, что наибольшая переориентация на дальнее зарубежье наблюдается у тех стран СНГ, которые располагают такими природными ресурсами и мощностями по их добыче (см. табл. 3). Это, прежде всего, Азербайджан, экспорт которого в дальнее зарубежье в 2000 г. состоял на 93% из нефти, ее производных и других минеральных продуктов; Россия (доля нефти и и других минеральных продуктов – 55,4%); Украина (черные и цветные металлы – 45%, минеральное сырье – 10%); Казахстан (металлы – 34%, минеральные продукты – 54%); Узбекистан (хлопок – около 80%); Таджикистан (минеральные ресурсы – 61%, цветные металлы – 56%)ii. Характерно, что быстрый рост в последние годы доли дальнего зарубежья в экспорте Армении, Украины и Казахстана в значительной мере обусловлен увеличением в его структуре удельного веса базовых ресурсов и уменьшением готовых изделий.
Таблица 3.
^
Доля дальнего зарубежья в экспорте стран СНГ
(в % к общему объему их экспорта)
| Страны С Н Г | 1991 | 1993 | 1995 | 1997 | 2001 |
| Азербайджан | 9,4 | 19,6 | 54,9 | 51,6 | 90,4 |
| Россия | 33,2 | 37,2 | 72,2 | 80,8 | 85,7 |
| Армения | 5,3 | 10,5 | 36,4 | 57,2 | 74,3 |
| Украина | 19,3 | 20,0 | 46,1 | 58,8 | 71,3 |
| Казахстан | 11,9 | 16,9 | 44,2 | 53,2 | 69,6 |
| Таджикистан | 20,6 | 52,6 | 65,5 | 61,4 | 67,5 |
| Узбекистан | 13,8 | 27,2 | 44,8 | 64,5 | 65,9 |
| Киргизия | 7,6 | 13,4 | 33,4 | 45,3 | 64,7 |
| Грузия | 2,2 | 28,4 | 36,2 | 40,5 | 55,0 |
| Туркмения | 6,1 | 30,7 | 49,7 | 52,0 | 48,2 |
| Белоруссия | 12,5 | 26,9 | 36,9 | 35,1 | 39,8 |
| Молдавия | 11,2 | 14,7 | 36,6 | 34,5 | 39,3 |
Рассчитано по тем же источникам, что и табл. 1.
Напротив, те страны СНГ, в экспорте которых значительное место занимают готовые изделия и пищевые продукты, например, Белоруссия или Молдавия не очень преуспели в освоении рынков за пределами СНГ и по-прежнему большую часть своего неконкурентоспособного в дальнем зарубежье экспорта направляют в страны Содружества. То же отчасти относится к Грузии и Киргизии. В этом – одна из основных причин относительно умеренной переориентации этих четырех стран на дальнее зарубежье.
Ограниченность выхода этих стран за пределы СНГ как экспортеров обусловливает и относительно скромный удельный вес дальнего зарубежья в их импорте. Это означает, помимо прочего, и ограниченность их возможностей ввозить новейшее оборудование для переоснащения собственной промышленности на уровне мировых стандартов. Следовательно, у таких стран заторможенный выход на рынки дальнего зарубежья является, по-видимому, долговременной тенденцией, предопределяющей длительную их ориентацию на рынок СНГ.
Но почему до самого последнего времени такие типичные экспортеры топлива и цветных металлов, как Туркмения, Киргизия и Казахстан отставали от других стран Содружества по степени выхода на рынки дальнего зарубежья? Они могли бы не менее успешно, чем Азербайджан или Россия сбывать там свои минеральные ресурсы, если бы существовала соответствующая транспортная инфраструктура. В свое время она создавалась так, чтобы обеспечивать топливом и сырьем основные индустриальные регионы СССР – Центр, Урал, Алтай, Донбасс и т. п. Необходимые для перевозки таких крупнотоннажных грузов железнодорожные и трубопроводные магистрали, которые связывали бы эти континентальные республики с дальним зарубежьем, почти отсутствуют. Попытки же Туркмении поставлять свой газ в Европу через российские газопроводы оказались разочаровывающими. Такие магистрали постепенно вводятся в строй, и это, скорее всего ускорит переориентацию среднеазиатских стран на рынки Китая, Турции, Ирана и другие регионы дальнего зарубежья. И их внешнеэкономические предпочтения закономерно еще более переместятся с России и СНГ в целом на дальнее зарубежье.
Поэтому национальные экономики стран СНГ продолжают «разбегаться» в разные стороны (см. табл.4). Россия, конечно, все еще остается главным центром экономического притяжения для остальных стран Содружества. Но ее доля в экспортных поставках даже ближайших соседей (Белоруссии, Украины, Молдавии и Казахстана) неуклонно снижается. Еще быстрее ослабевают торговые связи между остальными странами СНГ.
Минувшее десятилетие показало, что объективные условия для интегрирования экономик стран СНГ не улучшились, а значительно ухудшились, не говоря уже о том, что их хозяйственные механизмы в большинстве случаев стали менее схожими, а значит, и менее совместимыми, чем были в начале 90-х годов. Так, по оценкам Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), в 2002 г. доля частного сектора в формировании ВВП Армении и России составляла 80%, Грузии, Казахстана и Украины – 65%, Азербайджана и Киргизии – 60%, Молдавии и Таджикистана – 50%, Узбекистана – 45%, Туркмении – 25%, а Белоруссии – лишь
Таблица 4.
^
География экспортных товаропотоков стран СНГ
( в % к итогу по каждой группе стран)
| Экспортеры ↓ | Год | Россия | Украина Белоруссия Молдавия | Казах- Стан | Средняя Азия | Закав- казье | Дальнее зару- бежье |
| | 1991 | – | 35,7 | 6,4 | 12,8 | 8,0 | 37,1 |
| | 1993 | – | 30,4 | 8,6 | 5,8 | 5,0 | 50,2 |
| Россия | 1995 | – | 18,5 | 4,3 | 2,2 | 0,5 | 74,5 |
| | 1997 | – | 14,2 | 2,9 | 1,6 | 0,6 | 80,8 |
| | 2001* | – | 10,6 | 2,9 | 0,6 | 0,2 | 85,7 |
| | 1991 | 56,0 | 12,0 | 3,6 | 7,9 | 4,5 | 16,0 |
| Украина | 1993 | 58,6 | 10,7 | 2,4 | 4,2 | 2,8 | 21,3 |
| Белоруссия | 1995 | 51,3 | 9,0 | 1,0 | 2,8 | 0,5 | 35,4 |
| Молдавия | 1997 | 40,2 | 7,6 | 0,7 | 2,5 | 0,7 | 48,3 |
| | 2001* | 16,7 | 2,1 | 0,2 | 0,6 | 0,2 | 80,1 |
| | 1991 | 54,7 | 13,5 | – | 19,4 | 2,5 | 9,9 |
| | 1993 | 58,3 | 10,3 | – | 11,6 | 2,9 | 16,9 |
| Казахстан | 1995 | 51,5 | 4,4 | – | 7,8 | 0,6 | 36,1 |
| | 1997 | 33,9 | 5,5 | – | 5,0 | 0,4 | 55,2 |
| | 2001* | 21,9 | 5,1 | – | 3,1 | 0,9 | 69,0 |
| | 1991 | 51,5 | 13,5 | 10,1 | 9,4 | 5,6 | 9,9 |
| Средняя | 1993 | 26,3 | 19,7 | 11,3 | 9,6 | 4,3 | 28,8 |
| Азия | 1995 | 23,9 | 14,2 | 8,6 | 8,0 | 6,7 | 38,6 |
| | 1997 | 26,9 | 5,1 | 7,4 | 9,2 | 0,8 | 53,6 |
| | 2001* | 15,1 | 21,8 | 2,6 | 5,2 | 2,1 | 53,2 |
| | 1991 | 60,3 | 15,9 | 4,8 | 7,2 | 4,5 | 7,3 |
| | 1993 | 43,6 | 16,4 | 6,8 | 8,6 | 6,0 | 18,6 |
| Закавказье | 1995 | 29,0 | 6,9 | 2,9 | 13,0 | 6,9 | 48,7 |
| | 1997 | 30,1 | 5,6 | 1,3 | 4,2 | 18,0 | 40,8 |
| | 2001* | 5,9 | 1,1 | 0,2 | 2,0 | 4,1 | 86,7 |
* Первое полугодие 2001 г.
Рассчитано по: Foreign Trade Statistics in the USSR & Successor States. Wash.,
1995, p. 150; Статистические ежегодники СНГ за 1996-1998 гг.;
Статистика СНГ. Статистический бюллетень, 1999, № 24, 2001, № 19.
20%iii. Можно ли интегрировать белорусскую экономику с российской, если участие государства там в 5 раз выше, чем у нас? Или хотя бы с украинской и казахской, где оно в 3,3 раза меньше, чем в Белоруссии? В таких условиях не приходится рассчитывать на то, что ситуация с экономическим интегрированием этих стран в ближайшем будущем может измениться к лучшему.
^ Наперекор экономическим императивам
Вопреки таким реалиям руководители ряда стран СНГ упорно стремятся переломить дезинтеграционные процессы. И делают это путем последовательного усложнения выдвигаемых задач и расширения полномочий интеграционных институтов. Обратите внимание: вначале (правда, после явного провала Соглашения 1992 г. о принципах таможенной политики) предполагалось создать зону свободной торговли. Это наиболее простая и приемлемая для всех форма организации взаимного товарообмена, которая связывает тарифно-таможенную политику государств-членов только в части их взаимной торговли, оставляя полную свободу действий в отношении всех других торговых партнеров. Вполне очевидно, что чем большая доля внешнеторгового оборота страны ориентирована на таких «внешних» партнеров, тем меньше ей хочется связывать себе руки в отношениях с ними единой тарифно-торговой политикой.
Однако, несмотря на возрастание такого объективно тормозящего фактора (см. табл. 3), в 1995-1996 гг., как уже сказано, пять стран во главе с Россией, не доведя до конца формирование зоны свободной торговли, решают создать таможенный союз. Это обязывает всех его участников иметь единую таможенную территорию и, соответственно, единый тарифный барьер по отношению к третьим странам, а следовательно, и проводить единую внешнеторговую политику в отношении всего остального мира. Тем самым должен быть положен конец самостоятельности государств-членов «пятерки» в их торговых отношениях с прочими странами. Это, естественно, идет в разрез с их национальными экономическими интересами.
Ведь менее индустриализированные страны СНГ предпочитают не вводить высоких импортных пошлин на готовые изделия (например, на автомобили) из дальнего зарубежья, тогда как Россия, Белоруссия и некоторые другие развитые государства Содружества, напротив, заинтересованы в создании внутри таможенного союза тепличных условий для своей обрабатывающей промышленности. Поэтому в таможенный союз в 1995-1996 гг., удалось включить только пять стран. Но и в таком узком составе каждая из них настаивает на длинном списке изъятий из единого согласованного тарифа, оставляя для себя солидные бреши в этом барьере. Не удивительно, что за шесть лет существования «пятерки» удалось согласовать лишь 10% единых импортных тарифов. Вместе с 50% изначально совпадавших это дает 3/5, но остальные 2/5 затрагивают жизненно важный для каждой страны-участницы импорт и не поддаются приведению к общему знаменателю. А коль так, то единый тарифный барьер в целом ввести невозможно.
Тогда решили преобразовать несостоявшийся Таможенный союз в Евразийское экономическое сообщество, предполагающее еще более высокую степень интеграции. При этом предпринята попытка ужесточить процедуру принятия коллективных решений: принцип единогласия заменен принципом квалифицированного большинства. Теоретически это позволяет той или иной коалиции стран внутри «пятерки» навязывать свою волю колеблющимся или строптивым ее членам.
Наконец, новая инициатива еще более амбициозна, поскольку единое экономическое пространство – это не только общая таможенная территория, но и общий рынок услуг, капиталов и рабочей силы, что в принципе предполагает либо теснейшую увязку рыночных курсов национальных валют, либо введение единой валюты типа евро в ЕС. Кроме того, это предполагает единую модель хозяйствования и очень близкие политические режимы высокоразвитой демократии. Примечательно, что и в этом случае не обошлось без усиления надгосударственного начала: объявлено о намерении создать межгосударственную комиссию по торговле и тарифам, независимую от национальных правительств. Похоже, что в этом плане мы окажемся впереди планеты всей. Органов, независимых от государств-членов, нет ни в ЕС, ни в одном другом интеграционном объединении.
Таким образом, на протяжении уже десяти лет на постсоветском пространстве наблюдается уникальное явление: чем меньше страны СНГ по объективным причинам способны к реальному интегрированию, тем более неподъемные интеграционные проекты выдвигаются и тем больший упор делается на институционально-административный ресурс. Вектор реального экономического развития и вектор политических усилий направлены в противоположных направлениях. Похоже, что лидеры «пятерки», «четверки» и российско-белорусской «двойки» рассчитывают переломить ситуацию волевыми приемами. Возможно, сказывается то, что и лидеры и в целом политические элиты стран СНГ воспитывались в эпоху, когда все экономические процессы происходили «по воле партии и правительства». Но пора бы уже усвоить, что законы экономики столь же объективны и неумолимы, как законы физики или химии. Через колено их не переломишь. Сколько бы ни переименовывались их многосторонние объединения, как бы ни переделывались их межправительственные организации, повернуть вспять объективно обусловленный процесс дезинтеграции экономического пространства Содружества невозможно.
В этих условиях единственно разумным является ориентация на обычные двусторонние торгово-экономические отношения, какие Россия и другие государства СНГ успешно развивают со странами Прибалтики, Восточной Европы, Южной и Восточной Азии. Такая модель отношений внутри Содружества фактически давно сложилась. И лучше бы, не наступая раз за разом на одни и те же грабли, эффективно использовать эту оправдавшую себя форму сотрудничества.
Л.Вардомский
Инновационная модернизация в РФ
Особенностью России, как известно, является ее топливно-сырьевая специализация в мировой экономике при крупном интеллектуальном потенциале, унаследованном от советского времени. В ходе рыночных реформ произошло упрощение промышленной структуры и рост зависимости экономики и финансов России от экспорта топлива и сырья. Опасность такого развития показал финансовый кризис в августе 1998 г. Резкое понижение мировых цен на энергоносители и сокращение поступлений в бюджет вынуждало покрывать растущий разрыв между расходами и доходами бюджета за счет внутренних и внешних заимствований, что в конечном итоге вызвало дефолт. В последующие годы конъюнктура на рынках топлива и сырья принципиально изменилась, обеспечивает устойчивое улучшение финансового положения России. Однако топливно-сырьевой флюс создает серьезные структурные, финансовые и социальные проблемы, сдерживающие рост конкурентоспособности страны и делающие неустойчивым ее экономическое и геополитическое позиционирование в мире.
В программных документах Правительства РФ ставится задача изменения структуры экономики страны в пользу отраслей высокой степени обработки, услуг, ускоренного развития наукоемких производств. Модернизация российской экономики предполагает как технологическое обновление действующего производственного потенциала, так и ускоренное развитие высокотехнологичных видов деятельности. Ее последовательная реализация призвана превратить технологические и организационные нововведения в главный фактор количественной и качественной динамики российской экономики21. Иными словами, модернизация российской экономики может строиться только на основе динамичного освоения национальных и заимствованных технологических инноваций.
Постановка такой задачи вполне обоснована, учитывая значительное инновационное наследие России от советского времени.
^ Проблемы инновационного потенциала
Созданный в советское время научно-технический потенциал России формировался в условиях централизованной, административно-командной системы на основе исключительно бюджетного финансирования и закрытости от внешнего мира. У исследователей, разработчиков и производителей не было проблем ни с финансированием, ни с внедрением и реализацией технологий и продукции. При этом большая часть НИОКР была связана с решением задач укрепления обороноспособности страны. Научно-технический потенциал СССР обеспечил ему ракетно-ядерный паритет с США, но не смог предотвратить нарастающее технологическое отставание от стран Запада.
С началом рыночной трансформации, децентрализацией экономики и власти бюджетное финансирование НИОКР резко сократилось. За 1992-2003 гг. доля ассигнований по разделу фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу федерального бюджета сократилась с 2,43% до 1,71%.22 Внутренние затраты на исследования и разработки в России составили в 2004 г. 196 млрд. рублей (43% в постоянных ценах от уровня 1990 г.). Доля в ВВП затрат на исследования и разработки в 2004 г. равнялась 1,17% (в 1990 г. - 2,03%).23
Одновременно выяснилось, что этот сектор экономики крайне слабо адаптируется к рынку. Программы конверсии не дали ожидавшихся результатов. Научные и технологические заделы из-за отсутствия необходимого менеджмента и финансирования в 90-е гг. не могли быть реализованы. Многие из них к настоящему времени устарели. Новых собственных перспективных разработок во многих областях техники практически нет.
Значительная часть унаследованного инновационного потенциала страны, который составляют фундаментальная и прикладная наука, высшее образование, опытно-конструкторские учреждения была утрачена. Персонал, занятый в НИОКР, за 1992 – 2004 гг. уменьшился с 1533 тыс. чел до 839 тыс. чел.24 Сегодня лишь в немногих секторах инновационной сферы Россия сохраняет ведущие позиции в мире.25 Доля инновационной продукции в общем объеме промышленной продукции страны в 2003 г. не превышала 8% при минимальном пороговом значении в 12% необходимом для устойчивого развития по инновационной модели.26
Особую проблему создал распад СССР и его единого научно-технического комплекса на отдельные государственные сегменты. Унаследованный Россией потенциал оказался асимметричен относительно потребностей национальной экономики и социальной сферы. Отдельные его части оказались избыточны, а другие недостаточны. В других постсоветских странах также произошло, причем в еще большей степени, уменьшение инновационного потенциала.
Уровень инновационной активности страны, как известно, определяется не только наличием необходимой базы знаний для инноваций, но и развитостью механизмов реализации имеющегося интеллектуального потенциала. В 90-е годы в России началось формирование элементов национальной инновационной системы (НИС), под которой понимается совокупность экономических субъектов, а также государственных и общественных институтов, обеспечивающих условия для производства новых знаний и их охраны, преобразование в новые продукты, услуги и технологии, распространение и рыночную реализацию.27
Однако масштабы и темпы создания современной НИС пока явно недостаточны. В ней, по – прежнему, резко преобладает государственный сектор плохо поддающийся маркетизации. Отдельные стадии инновационных переделов (циклов) разрозненны. Сравнительно сильные позиции России в фундаментальной науке сочетаются с откровенно слабым выходом на национальный и мировой рынки с новыми технологиями и продуктами28. Инновационная сфера России, по мнению ряда специалистов, неконкурентоспособна ни на внутреннем рынке, ни на внешнем рынках.29 На мировом рынке услуги научного сектора и научно-техническая продукция страны слабо востребованы. Их доля там крайне мала (около 0,3%) и неадекватна научно-техническому потенциалу стран. Одновременно исследователями отмечается низкая восприимчивость российских компаний, действующих в сфере производства, к инновациям, что приводит нарастанию технологического отставания России от развитых стран.30 А при наличии выбора между российскими и зарубежными технологическими новшествами российские компании в большинстве случаев отдают предпочтение зарубежным.
В 2000 г. экспорт и импорт технологий были примерно равны по объемам – 11,9 млрд. руб. В 2004 г. стоимость сделок по импорту технологий составила 53,9 млрд. руб. и существенно превысила экспорт - 31,1 млрд. руб. В структуре экспорта технологий преобладают инжиниринговые услуги – 67,1% и научные исследования – 11,9%, в импорте также инжиниринговые услуги – 72,8%, товарные знаки – 15,5% и 4,6% - патентные лицензии.31
Структура торговли технологиями отражают современные особенности российской НИС. В 2004 г. было заключено на 2,5 млрд. руб. соглашений по приобретению за рубежом патентных лицензий, а соглашений по продаже лицензий за рубеж на 0,13 млрд. руб. В то же время российские организации заключили соглашений по проведению научных исследований для иностранных заказчиков на сумму 3,7 млрд. руб., а заказали за рубежом исследований на 0,4 млрд. руб.32
Таким образом, российские научные организации в значительных объемах проводят научные исследования для зарубежных заказчиков, а российские компании расходуют немалые средства на приобретение технологических нововведений за рубежом. Это естественная реакция на глобализацию инновационной сферы при отсутствии в России компаний, способных организовать инновационный процесс в глобальном масштабе. Растущие объемы работы российского НИОКР на условиях аутсорсинга позволяют сохранить часть инновационного потенциала, но обрекают Россию на роль чистого платильщика инновационной ренты зарубежным компаниям. Изменению данной ситуации до последнего времени препятствовало отсутствие в России соответствующих проинновационных институтов.
^ Действующие инструменты государственной инновационной политики
Действующее в России законодательство, регулирующее инновационную деятельность, пока нельзя назвать проинновационным. В России до сих пор (весна 2006 г.) преобладают такие инструменты реализации новых знаний как федеральные целевые программы и госзаказ. Налоговые льготы для учреждений НИОКР, которые особенно важны для рыночных компонентов НИС, пока невелики и трудно доступны. Инвестиционно-налоговый кредит, который может быть предоставлен организациям, проводящим НИОКР и занимающимся внедренческой и инновационной деятельностью требует довольно сложных процедур. Решение о нем принимается первым заместителем Минфина. Для его получения необходимо представить бизнес-план инвестиционного проекта и экспертное заключение МЭРТ о качестве проекта и его экономической целесообразности.
Налоговый кодекс предусматривает также освобождение от НДС выполнение НИОКР за счет бюджета, а также средств от определенных фондов, например, Российского фонда фундаментальных исследований. Кодекс также предоставляет льготы научным организациям по земельному налогу33.
Имеющиеся федеральные законы «Об авторском праве и смежных правах», «О науке и государственной научно-технической политике», «Патентный закон РФ» и др. в ряде отношений слабо увязаны между собой и другими законодательными актами страны, отдельные нормы изложены недостаточно четко, что не создает необходимого стимулирующего эффекта для развития инновационной деятельности34. Наибольшие проблемы создает правовая нерешенность вопросов интеллектуальной собственности, а именно, определения четких юридических критериев прав на нее государства, организаций-разработчиков и отдельных исследователей и разработчиков.
Для успешного развития информационных технологий требуют упорядочивания процедуры валютного, налогового и внешнеторгового регулирования экспорта программного продукта. Это один из наиболее активно развивающихся в России сегментов ИТ-рынка. В 2003 г. экспорт программного обеспечения составил $546 млн. долларов, а в 2005 года достиг 1 млрд. долл.35 Однако существующие регламентации, вытекающие из российских правовых актов, вынуждают отечественных производителей программного продукта обращаться к западным компаниям-посредникам, предлагающим более конкурентные условия36.
Немаловажным тормозом развития НИС являются ограничения для научных учреждений по осуществлению рыночных операций. Большинство научных организаций существует в форме унитарных предприятий и государственных учреждений. Хотя Гражданским кодексом РФ унитарные предприятия отнесены к коммерческим организациям, однако, их правоспособность не позволяет полноценно участвовать в гражданском обороте. Имущество этих предприятий не принадлежит им на праве собственности, оно закрепляется за ними на хозяйственное ведение или оперативное управление. Унитарные предприятия не вправе создавать юридические лица в качестве своих дочерних предприятий, поскольку создание другого предприятия и выделение для него имущества разрешаются только с согласия собственника. Унитарное предприятие не может быть участником коммерческих и некоммерческих организаций37.
В связи с этим государственные научные центры сталкиваются с множеством проблем при создании внедренческих фирм, вхождении в состав учредителей инжиниринговых компании, сотрудничестве с венчурными фондами и т.д. Что касается госучреждений то, поскольку финансовые ресурсы им выделяются по смете, они могут их тратить только в соответствии со сметой. Все остальные действия осуществляются только с согласия федерального собственника.
Формирование НИС затрудняет также централизация управления и финансирования инновационной сферы, которая связана с принятием федерального закона от 22 августа 2004 года N122-ФЗ. Он внес большое количество изменений в действующее законодательство, в том числе, и в закон «О науке и государственной научно-технической политике». Законом № 122-Ф3 субъекты Российской Федерации были лишены некоторых своих полномочий. В частности они утратили полномочия по формированию научных и научно-технических программ на уровне субъектов, а также по участию в выработке и реализации государственной научно-технической политики. Это не согласуется с «Основами политики РФ в области развития науки и технологий на период до 2010 г.», утвержденных указом Президента в 2002 году, который в качество одной из своих важнейших задач определил как раз сбалансированность интересов центра и регионов в области реализации инновационных проектов.