Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 79

Любоеъ Молитва есть наиболее живое знамение любви к

Богу. Вероятно, именно поэтому ни о чем болыпе в и молитеа

христианской, преимущественно, в православной ли-

тературе не написано столько вдохновенных и содержательных слов, сколько о

молитве. И потому молитва, как выражение христианской любви, выражает

один из важнейших принципов нравственной жизни, понятный лишь в религи-

озных рамках. В нерелигиозных реальностях молитва не только не имеет отно-

шения к нравственной жизни, но и вообще довольно бессмысленна.

С нравственных позиций молитва рассматривается в христианской лите-ратуре как выражение благодарения, прославления, покаяния, умиленного прошения и просто собственно молитва любви. Наиболее очевидна, обычна и чаще всего слышима простая молитва просьбы. Она менее всего ценна по нрав-ственной содержательности, но зато, как правило, личностно наиболее искрен-на и неформальна. Такая молитва, может быть, несколько корыстна, но она не ищет готовых словесных формулировок в каких-либо молитвенных сборниках; она - непосредственный продукт деятельности собственных сердца и ума. Она обычно «складывается» в результате ситуации, требующей разрешения, но не разрешимой собственными или вообще человеческими возможностями, и по-тому доступной только для сверхъестественного разрешения. Религиозно дей-ствующее сознание в поиске такого сверхъестественного разрешения пытается прибегать к помощи сверхъестественных, то есть Божественных сил, и такая попытка обычно и выражается в молитве. Понятно, что такая молитва тем ин-тенсивней, чем безвыходней ситуация, чем сердечней лицо чувствует не-обходимость выхода (например, смертельная болезнь единственного ребенка); и чем искренней и жизненней религиозная интуиция в надежде, то есть вера. Первые два условия почти не имеют отношения к нравственному содержанию жизни, третье же существенно не только для практического разрешения ситуа-ции, но и для нравственного понимания действительности. Невозможно молит-венно просить, если просящий хоть сколько-то не знает, что Бог, у Которого он просит, не только может исполнить по. Своему всемогуществу, но и хочет -по Своей любви.

694

Это переживание - в надежде - любви Божественной открывает ис-точники и для собственной ответной любви. Она становится особенно значи-мой и ощутимой, когда прошение исполнено Богом и душа человека, полу-чившего просимое, изливается в потоках благодарных чувств и переживаний. Эти чувства и переживания тоже могут иметь несколько корыстный характер, не только по причине надежды на исполнение будущих прошений, но просто потому, что эти молитвенные движения небеспричинны. Впрочем, эти чувства и их молитвенное выражение тем значительней и бескорыстней, чем менее они связаны с конкретным ответом на конкретно исполненное прошение. Они осо-бенно ценны, когда в них выражается благодарность за блага общего и посто-янного характера: за жизнь, за телесное и духовное здоровье, за воцерковление и очищение, за спасительные действия Божии, за Его Крест и любовь, за непре-станное переживание Его милостей, за хранение Им людей своих от возможных падений, вообще за все блага, которые душа чувствует, как полученные от Не-го.

Основания последнего ряда, хотя и очевидны для всякого религиозного человека, остро переживаются немногими в их самостоятельных молитвосло-виях или, хотя бы в личных позывах к молитвословию. Обычно это люди, осо-бо религиозно одаренные. И потому, как в смысле словесного содержания мо-литв такого рода, так и по их побуждению чаще всего служат так называемые молитвенные правила, то есть определенные сборники молитв такого содержа-ния (например, молитвы вечерние и утренние). Эти молитвы составлены в раз-ное время святыми отцами и постепенно вошли в практическое употребление церковных людей. Содержание их так ярко и значительно, что некоторые свя-тые последнего временя (например, святитель Игнатий Брянчанинов) и не ре-комендуют никому заниматься составлением собственных молитв такого рода для себя из опасения, как бы не нашло в них, хотя бы отчасти, выражение соб-ственной духовной и нравственной нечистоты.

Подобный же характер имеют по внутренним мотивам и сердечному со-держанию молитвы прославления и хвалы Бога. Они еще более бескорыстны, чем молитвы благодарственные, потому что не содержат никаких внутренних корыстных мотивов, и потому любовь к Богу в них должна проявляться более

695

чистым образом. Обычным содержанием этих молитв является переживание творческой силы Божией, Его промыслительных действий, Его любви и, нако-нец, просто Его существования. Но даже молитвы покаянного содержания, т.е. наиболее личные по своему характеру, не только занимают болыпое место в молитвословах (особенно, в вечернем правиле и в последовании ко святому причащению), но и рекомендуются как общеупотребительные гораздо больше, чем любые «собственные» молитвы. При всех личных и ситуационных разли-чиях конкретных поводов к покаянию, его общий смысл и содержание остают-ся одинаковыми для всех, а значит, и для всех может быть найдено общее сло-весное выражение, особенно, если иметь в виду вечер, как итог не безгрешного дня. В сущности, дело не в перечислении названий конкретных грехов, а в по-каянном их переживании. И никакие современные поэтическо-ораторские и чувствительные дарования не могут сравниться с подлинностью покаянного знания святых: от чего и от Кого своим грехом удалился человек, и к Кому он имеет надежду своим покаянием вернуться. И личная покаянная любовь к Отцу Небесному может для современного человека значить болыпе, чем в его благо-дарственно-хвалебных переживаниях. Во всяком случае - дается легче.

И в этом отношении главная нравственная задача молящегося «по молит-вослову» состоит в том, чтобы уметь соединить свои собственные молитвенные мысли и чувства с мыслями и чувствами писанных молитв. И эта задача не та-кая уж простая, как может показаться на первый взгляд: слова писанных молитв так легко испаряются и уносятся из головы и сердца «молящегося», что «непа-рительная» молитва становится весьма редким даром. Голова и сердце обычно заняты иными, далекими от молитвы мыслями и чувствами, которые «посева-ет» в душе человека мир, диавол и собственные пристрастия. Таким образом, возвращение ума и сердца в слова произносимых молитв становится пусть не-значительным, но все же подвигом любви, потому что и здесь можно видеть преодоление себя ради Бога.

По мере приятия от Бога дара молитвенной жизни - а что это именно бла-гой дар Божий - понятно из того христианского знания, что все благое даруется людям как «снисходящее от Отца светов» (Иак. 1, 17) - оказывается все менее

696

нужным этот подвиг, потому что ум и сердце и сами собой живут в молитве, и она становится, по выражению некоторых отцов, «самодвижущейся».

Именно такая молитва становится для христианина взыскуемой нормой, что и выражено в словах апостола Павла: «непрестанно молитесь» (Фес. 5,17). Это было понятно еще великим молитвенникам Ветхого Завета, более других -царю Давиду, душа которого, по его признанию, пребывала в Боге, «искала ли-ца Его» (Пс. 16,11) и «воздавала хвалу Ему» (Пс.33,2). Разумеется, это не озна-чает постоянное проговаривание вслух или про себя каких-либо молитвенных формул, но постоянное пребывание в молитвенном состоянии. Тогда молит-ва, по выражению отцов, становится «дыханием жизни».

Но даже когда кто и достигал такого высокого уровня любви, при кото-ром душа всегда пребывала в молитвенных воздыханиях, то и такому молит-веннику порою необходимо было особое время и место для особой молитвы. Пример этому виден даже в жизни Богочеловека Иисуса Христа, Который по-рою удалялся от Своих учеников для уединенной молитвы. Но для того, чтобы молитва была благоуспешной, недостаточно соответствие внутренних пережи-ваний ума и сердца ее содержанию. Нужно еще и соблюдение внутренних усло-вий молитвы. Прежде всего, необходимо внутреннее знание, знание любви, что и в самой молитве человек несамостоятелен настолько, что он не знает даже, о чем надо ему молиться (Рим. 8, 26). Но это знание не печальное, а радостное, человек, по великому примеру знаменитой молитвы митрополита Филарета, призывает: «Сам во мне молись», либо душа почти бессловесно воздыхает: «Авва, Отче». Это-то и означает, что душа приняла любящий дух усыновления (Рим. 8,15), и от Него и ждет молитвы в себе. Это «смирение до зела» - чем болыпе, тем доступней к нему Призываемый в молитвах. Именно такое моле-ние духом (Еф. 6,18) и духовно по живому сродству с Духом Божиим, а потому и плодотворно, ибо результатом Его становится приятие даров Святого Духа.

Особенно показательна по содержанию, по действию и результатом мо-литва Самого Иисуса Христа. Евангелие представляет для желающих учиться высочайшие ее образцы. Среди них высочайший из высочайших - моление в Гефсиманском саду, куда Иисус ушел после Тайной Вечери с тремя ближай-шими Своими учениками, в ожидании времени, когда Он будет взят Его врага-

697

ми для последнего крестного пути. «И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зе-ведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: «Душа моя скорбит смертельно. Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». И отойдя немно-го, пал на лицо Свое, молился и говорил: «Отче Мой! Если возможно, да мину-ет Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26, 37-38). В этой молитве скорби болыпей частью обращают внимание на заключительные ее слова: «не как Я хочу, но как Ты». И на самом деле, в этих словах выражается огромная нравственная мощь, поразительное смирение, готовность к послуша-нию до конца, до смерти и бесконечная жертвенная любовь. Но невозможно и безумно предполагать, что ее начало выражает минутную нравственную сла-бость. Да не будет! Велика молитва, при которой проступают капли кровавого пота, как бы предвосхищая будущий терновый венец. И это молитвенное со-держание также поучительно, ибо в нем великий смысл борения со смертью, которое все равно должно завершиться победой жизни, потому что Бог есть жизнь. Главный результат этой молитвы - это исполнение Божественной воли и явление всепобеждающей любви, то есть крест. В частности же нравственное поучение этой молитвы есть то, что отцы выражают известной формулой: «кре-ста ни искать, но от креста не отказываться». Воля Божия по отношению к ве-рующим христианам всегда пронизана крестной любовью, и молящийся Христу должен знать, что когда он молится - он молится и о кресте для себя и для ближних своих.

Пример Христа для верующих во имя Его состоит и в том, что молитва должна иметь как личный характер (ибо каждый человек одиноко предстоит Богу) так и церковный, ибо в церкви осуществляется тайна любви - в единстве многих, направленных к Богу. Совершеннейшая нравственная чистота Христа показывает Его ученикам, что одно из непременных условий верного предстоя-ния не молитве является нравственная чистота молящегося. Апостол Иоанн Бо-гослов об этом пишет так: «Возлюбленные! Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу, и, чего не попросим, получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним» (ІИо. 3, 21-22). Таким образом, от нравственного уровня и состояния жизни человека зависят результаты его молитвы и, разумеется, не только в смысле конкретного «испол-

698

нения» Богом его просьб. Гораздо важнее, что по самому действию молитвы связь с Богом становится все более тонкой, сильной и любовной.

Бог подлинно очищает душу молящегося и сотворяет ее световидной, по-тому что Бог есть свет. От простого постоянства и настойчивости в молитве («просите и дастся вам» Лк. 7,7) молящийся проходит путем любви к той вер-шине молитвы, когда само имя Господа запечатлевается в его сердце. В житии святителя Игнатия Богоносца говорится, что чаще всего на устах его было одно короткое слово: «Любовь моя распялася», а когда он умер в мучениях и враги вынули из его груди еще пульсирующее сердце, то увидели на нем как бы напи-санные два слова - Иисус Христос. Это запечатление в сердце сладчайшего имени Иисуса есть результат той высокой молитвы любви, которую преподоб-ный Симеон Новый Богослов и называет собственно богословствованием, ставя его выше всякого иного внутреннего делания, выше даже покаяния: «Кто бого-словствует, тот походит на человека, который проводит время в царских пала-тах, в светлом царском уборе, всегда находится близ царя, и от него самого слышит ясно повеления его и все, чего он хочет» («Деятельные и богословские главы»). Такое «молитвенное богословствование любви» предполагает живое единство с Господом Иисусом Христом, и помимо него и невозможно, как счи-тает тот же святой: «Если кто не содружился с Богом через Иисуса Христа во Святом Духе, то душа его не может молиться с разумным сознанием» (Там же).

Такая молитва, совершаемая умом, может быть непрестанною, как учат святые отцы, и совершаться при всяком делании (кроме, разумеется, современ-ных умстеенных работ, когда ум слишком занят). «Та молитва, - пишет свят. Григорий Палама, - есть истинная и совершенная молитва, которая исполняет душу божественной благодатию и духовными дарами, подобно миру, которое, чем крепче затыкаешь сосуд, тем благоуханнейшим делает сосуд сей. Так и мо-литва, чем крепче заключаешь ее внутрь сердца, тем более она обилует божест-венною благодатию». Но само это заключение молитвы внутри сердца стано-вится возможным лишь при условии той работы сердца, которая у подвижников благочестия именуется трезвением (о котором говорилось в главе о внутренней работе), о чем пишет преподобный Исихий: «Рождается в уме нашем божест-венное некое состояние от непрестанного памятования и призывания Господа

699

нашего Иисуса Христа. Если не будем не радеть о всегдашнем к Нему во уме молении, о непрерывном трезвении и о приставническом или привратническом деле (то есть своих пропускать, а чужих отгонять); но воистину одно и одина-ковым образом совершаемое всегда будем иметь дело призывания Иисуса Хри-ста Господа нашего, с горением сердца взывая к Нему, да даст Он нам причас-титься святого имени Своего, чтобы оно в сердце внедрилось» (Добротолюбие). И это памятование, и призывание, и трезвение и сами - суть действия молитвы любви. И эта молитва человеческой к Богу любви всегда есть результат приятия сердцем человека Божественной любви; а вместе с тем, будучи принятой и мо-литвенно действующей, она вновь с болыпей силой призывает любовь Божест-венную, как о том пишет преп. Макарий Великий: «Мария оставили все, села при ногах Господних и весь день благословляет Его. Видишь ли седение при ногу, превосходящее любовь?.. Если кто любит Иисуса и внемлет Ему как должно, и не просто внемлет, но пребывает в любви, то и Бог хочет уже воздать чем-либо душе той за любовь сию... Ибо и Марии, возлюбившей Его и сидев-шей при ногах Его, не просто дана награда, но от сущности Своей даровал Он некую сокровенную силу» (Добротолюбие).

Это и есть сокровенная сила мистической любви, которая направленно стремится от личности к личности; от Личности Божественной к личности че-ловеческой; и в силу приятия и усвоения этой любви личностью человеческой, она в ней и действует и может выражаться с болыпой силой в молитвенных воздыханиях. Но не только в воздыханиях, а и в служении; или еще вернее ска-зать, молитва, с одной стороны, сама становится одним из видов служения, а с другой стороны, пронизывает собою всякое служение (ибо «без Мене не може-те творити ничесоже»), а когда человек привлекает Бога к своему деланию, то не иным каким способом, как молитвенным.

Один из видов такого жертвенного служения и, по-видимому, главный, так и называется: богослужение. Оно, будучи преимущественно обществен-ным, имеет молитвенный характер и молитвенное содержание, так что даже чтение Евангелия приобретает молитвенный строй. Если же богослужение со стороны людей не исполнено духа любви, оно становится не более, чем упоря-доченной системой звуков, что и происходит порою при богослужениях. Мо-

700

литвенная любовь связана со стремлением исполнить Божественную волю, о чем пишет Никодим Святогорец: «Надлежит тебе приступить к молитве с таким настроением, чтобы тебе желалось одной Божественной воли, а никак не своей собственной как в самом прошении, так и в получении просимого, чтоб и дви-жим ты был на молитву потому, что того хощет Бог, и услышан быть желал, опять как Он того хощет» («Невидимая брань»). Выстраивая свою внутреннюю жизнь подобным образом, человек неизбежно обнаружит, что и феноменологи-ческое ее содержание - поведение, словоговорение, выраженные внешним обра-зом отношения с людьми - так же связано с молитвой любви, если только все это не раскрывается как тип театрального лицемерия.

Это особенно понятно и органично в молитве за ближних. В такой на-правленной молитве за ближних любовь выражается, может быть, даже более, чем каким-либо иным образом, именно в силу напряженности этого делания. Вообще можно сказать, что неформальная молитва за ближних есть без-ошибочный признак выстроенности христианских отношений на основании любви. И, наоборот, где такой молитвы нет, там в отношениях между людьми нет либо любви, либо христианства, либо и того и другого. Это совершенно по-нятно: в жизни каждого человека слишком часто встречаются обстоятельства, когда он не может справиться либо с ними, либо с самим собой, приходя в раз-рушительное состояние, и никто и ничто, кроме Бога, не может ему помочь. Ближние, видя эту ситуацию, включаются в нее своим деланием любви, то есть молитвой за ближних. Здесь только очень важно не навредить пристрастным характером своей молитвы. Наиболее беспристрастно и верно в своих интенци-ях любви одновременно и к Богу и к ближнему имеет молитва, имеющая про-стое содержание: «Да будет воля Твоя». К сожалению, не слишком часто имеет характер содержательной любви молитва, предметом которой оказывается не один только ближний, а, положим, целый народ. Видимо, страдания за целый большой народ почему-то не вызывают такой же остроты переживания, как, например, о больной дочери. Вместе с тем, опыт показывает, что когда такая молитва любви о народе совершается соеместно, положим, общиной, то она и лично для каждого участника такого молитвования становится более остро и ответственно переживаемой, и тогда приходится говорить, скорее, о психоло-

701

гических, чем о нравственных причинах такого явления. В целом же общая мо-литва обычно переживается ее участниками более формально, то есть с мень-шей любовью (например, в церковном молебне), кроме тех случаев, когда все участники объединены одной общей внутренней задачей (например, исканием Божьей помощи в деле восстановления храма), но в таких случаях переживание любви к Богу оказывается не определяющим. Также, по-видимому, для многих еще представляется предметом научения - и то, лишь если такая задача ставит-ся - любовь к тем святым, к которым они обращаются как к своим предстателям в духовных и земных нуждах, когда прямое обращение к Богу почему-либо ка-жется недостаточным. В предании церкви, во всяком случае в писанной его части, этому вопросу всегда уделялось недостаточное внимание (тем более - в учебных пособиях по нравственному богословию), и поэтому этой теме еще предстоит, так сказать, встать на повестку дня. Наиболее естественным образом эта задача решается при обращении человека в его молитве к своему ангелу-хранителю. Церковь, сознавая необходимость такого общения любви человека со своим ангелом-хранителем, утвердила типы молитвенных обращений в ве-чернем и утреннем молитвенных правилах. Такое общение любви с небесными силами - естественно, потому что церковь знает, что каждый ангел-хранитель безуслоено, любит ту человеческую личность, которую он послан Богом охра-нять. Это хранение и есть хранение любеи, ибо такова природа сотворенных Богом ангелов-хранителей и потому что люди по дарованной им Богом свободе в своем падшем состоянии могут легко склоняться ко злу. Служение ангелов в том и состоит, чтобы своей любовью, не требующей ответа, неусыпно предо-хранять человека от падений, а падших через их покаяние вновь стремится воз-вести к нравственному достоинству в делании любви. И чем более человек чув-ствует эту материнскую заботу своего ангела, тем естественней обращается к нему в молитве любви. Чем больше нечувствие к духоеному небу - небу любви, тем менее реальна в своей неформальности такая молитва. Но это нечувствие может уменыпаться в силу реальности участия в Божественной литургии, кото-рая, по известному святоотеческому образу, есть небо на земле.

702

Божественная литургия в земных условиях, в

Любовь _г

церкви есть высшее осуществление люови, преж-

и Еехаристия де всего - любви Божественной. Любовь Божест-

венная питает подлинным телом и кровию Сына

Божия верных Ему людей, решившихся на участие в Евхаристии. Любовь Бо-

жественная, возведшая однажды на крест Сына Божия, не перестает в литургии

возводить Его на Голгофу - «и абие изыде кровь и вода». Любовь Божественная

не перестает низводить Сына Божия, по Его же любви к верным Своим, в сей

мир, в церковь, где вечность соединяется с временной жизнью. Любовь Божия

осуществляет свое действие в условиях ответной любви человеческой, иначе

чудо не совершается - «по неверствию их». Вся литургия - непрекращающееся

действие Божественной любви, но и к человеческой любви она тоже взывает.

Литургия начинается возгласом священника: «Благословенно царство Отца и Сына и Святаго Духа», как бы и открывающего вход в это царство, все содержание которого - любовь, и члены этого царства - участники Божествен-ного пира любви, а не успевший или пренебрегший облачиться в брачные оде-жды, не стяжавший хотя бы начальных интенций любви оказывается из-вергнутым из этого пира, даже если телом своим он присутствует на литургии. «Возлюбим друг друга», - призывает возглас перед началом Евхаристии, глав-ной части литургии, и это тоже - не просто призыв, но указание на то условие, при котором только и может совершиться литургия - общая взаимная любовь. «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами» - такое благословение Отеческой любви пребывает на всех верных во все время совершения литургии верных. И никто не смеет и не может отказаться от факта этого благословения, и оно не может не пребывать дейстеенно на всех молящихся. Но «действенно» и означает -

Blog

Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики