Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 79

нраестеенный матери-

ал личности, ориентированный покаянно, возводит личностное бытие к живому знанию и переживанию еечности. Пе-реживание скорби и радости, очищенное от психологичности, с особенной яс-ностью показывает это. Напротив, подобное переживание, но вполне психоло-гическое, остается, - чисто земным, но в силу этого для объективного христи-

639

анского сознания оно становится не вне этики, а прямо безнравственным. Это необходимо пояснить. Любое чисто психологическое переживание потому и является "чисто" психологическим, что оно не нуждается в Боге и в мире не-бесном, и уже в силу этого приобретает нравственно отрицательный характер, потому что отрицательно отвечает на нравственный вызов Бога, выраженный в первой заповеди - "возлюби Бога".

Автономная психология имеет разные оттенки нравственного отрицания; наиболее частым является простое безразличие. Но в каждом из таких оттенков неизбежно отрицание небесной вечностной реальности. Даже наиболее плоские и сентиментально неопределенные христианские типы отношения к вечности, содержащие не более чем страх адских мучений и желание радостей райских наград - нравственно бесконечно выше равнодушных отрицаний вечности. Они призывают хоть к какому-то нравственному деланию, в то время как мотивы нравственной жизни помимо переживания вечности, утверждаются обычно ли-бо во врожденных представлениях "по плоти и крови", либо опираются на эти-ческие представления определенных социальных слоев или литературные сим-патии. Первое по своей природе является ветхо-греховным, второе ориентиро-вано нередко на случайные, а то и просто нелепые понятия, берущие начало иногда в самых глупых преданиях.

Напротив того, переживания даже и психологического рода, но осмысли-ваемые и прочувствованные с позиций христианской нравственности, в силу это-го становятся нравственно несравненно более чистыми, да и сама осмысленность происходит с точки зрения вечности. Так, к примеру, психологическая особен-ность человеческой природы, которая, помимо всяких оценок, может быть ква-лифицирована как раздражительность, в христианском нравственном сознании рассматривается как выражение страсти гнева, обычно связанное еще и с осужде-нием, которому не может быть места в блаженной вечности.

Еще более это относится к радости и скорби, которые в христианском сознании раскрываются как категории этические. Прежде всего, поскольку ма-териал переживания и радостей и скорбей располагается в пространстве земных пожеланий и стремлений, ясно, что греховные радости и скорби своим самораз-витием перекрывают дорогу личности не только к вечности в ее объективном

640

содержании, но и к переживаниям еечностного этического характера. И это зависит как от общей личностной установки (умственной и сердечной), так и от непосредственного процесса, характера и степени переживания.

Так, например, скорбь от потери близкого (порою при жизни даже не столь уж горячо любимого человека) у людей истерического склада носит ха-рактер чрезмерно выраженной бурности, порою демонстративности, а для сто-роннего, простого и честного наблюдателя может показаться не просто неуме-ренно экстатичной, но как бы и надуманной, а то даже и неприличной. Это и понятно, потому что мера скорби, ценность которой заключается в самой себе, если исходить исключительно из психологических начал, ничем и не может быть умерена, для нее и не может быть никаких объективных ориентиров. В то же время у "нормалъных" христиан подобные переживания выражены гораздо более умеренно, и это зависит не просто и не только от теоретических знаний о смерти, ее духовно-нравственных предпосылок и перспектив, но и от общего нравственного устройства, ориентированного на вечность. Это устройство га-рантирует известную духовную умеренность даже в тех случаях, когда сам ма-териал скорби духовно основателен, например, когда речь идет о скорби о сво-их грехах. И эта скорбь у "нормального" христианина не должна быть и не бы-вает чрезмерной, потому что она умеряется твердой надеждой на милость Бо-жию.

То же самое в этом отношении можно сказать и о радости. Радость, основан-ная на исполнении земных пожеланий в аффективности своих переживаний, не может не быть чрезмерной, хотя бы потому, что она своей меры не знает. Но с другой стороны, она довольно быстро привыкает к своей причине и перестает ее замечать. Радость личности с религиозно-ориентированным сознанием всегда го-раздо более умеренна, - хотя бы потому, что всегда есть основания для скорби, - но и гораздо более устойчива. Практически религиозная радость непреходяща, и не потому, что так "полагается" по теоретически-нравственным представлениям, а по-тому, что она имеет своим источником вечность, в которой нет истления. Кроме того, в руководстве Божием душа человека ощущает ту верность и устойчивость, которые дают возможность душе не разрушаться, а, напротив - созидаться, а это одно из наиболее ценных нравственных переживаний.

641

Но и помимо личностно-психологических переживаний, по объективной реальности мир Божественной вечности - по вполне определенному церковно-му знанию - есть пространство бесскорбное ("идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание" - чинопоследование панихиды). Напротив того, вечность, ли-шенная единства с Богом - это пространство непрекращающейся скорби, веч-ных мук. И если здесь на земле скорби и радости у каждого человека как рели-гиозно содержательного, так и религиозно пустого, бывают смешаны порою в самых причудливых сочетаниях, то за пределами земли они объективно предла-гаются в абсолютно "чистом" виде. И такая "очищенность" имеет не только предметно-содержательный характер, но и как таковой личностно пережи-ваемый и в этой своей силе распространяемый на все пространство вечности.

Церковное сознание выразило это понимание как в богословских умозре-ниях, так и в сказаниях апокрифически-фольклорного характера. В одном из таких сказаний повествуется о том, как некий монах перед смертью находился в трудно переживаемых болезненных мучениях, и не в силах более пребывать в своих болезненных ощущениях, возопил к Богу о сокращении своих болезнен-ных дней. Тут же явился пред его духовными очами его ангел-хранитель и ска-зал ему: "Твоя молитва услышана Богом, и тебе предлагается выбор. За некото-рые совершенные тобою грехи тебе ради Царствия Небесного необходимы очи-стительные страдания. Выбор же состоит в том, что ты можешь либо решиться на продолжение твоей болезни на протяжении еще трех месяцев, либо согла-ситься на три минуты адских мук". Монах решил, что вынести даже и тяжелые мучения кратких три минуты все же полегче, и сказал об этом ангелу. Ангел тут же исчез, и начались невыразимые мучения. Это было томление страшного, не-переносимого одиночества. Душа обжигалась болью и страхом. Мрак и стыд охватывали душу. И терпеть страдания было невозможно. И в этом страдании проходили не годы, а, казалось, десятилетия и чуть ли не столетия. И монах во-зопил: "Где же правда? Говорили о трех минутах, а прошло уже Бог знает сколько лет". И тогда к нему явился ангел и сказал: "Прошла одна минута".

Как радости, так и скорби, относящиеся к вечности, по учению некоторых учителей Церкви имеют один и тот же источник - преизливающуюся любовь Божественную.

642

К докладу

Радости и скорби по своей природе суть состояния фундаментальные, основополагающие, независимо от религиозной жизни человека, его мировоз-зрения, от качества и степени его темперамента, большей или меньшей созна-тельности его нравственной жизни. Скорбь и радость, хотя бы в минимальной степени, окрашивают все его психологические переживания и нравственное са-мосознание.

В радостях и скорбях содержится существенная эмоциональная оценка событий, людей, с которыми сталкивает жизнь, своего собственного же поведе-ния, внешнего и внутреннего, и прочее. Эта оценка, будучи по своей природе не интеллектуальной, но лежащей в области чувств, соответствующим образом и переживается. По сути своей это такая же оценка, что, и производимая сознани-ем, определяющим, что хорошо и что плохо, только механизм ее, естественно, отличается от интеллектуального

и скорби и радости могут быть и бывают и истинными и ложными, то есть греховными.

Мотивация и для скорбей и для радостей лежит в области желаний. Ис-полняемые (или хотя бы предчувствуемые как исполняемые) желания являются источником радостей. Напротив, неисполняемые желания (или же исполняемое нежеланное, что почти одно и то же) являются источником скорбей.

Даже скорби "всечеловеческие", понятные и органичные природе челове-ка (голод, болезни и смерти ближних и так далее), хотя бы отчасти, оказывают-ся пронизанными греховными переживаниями. Эта греховность часто связана с чрезмерностью скорби, не соответствующей степени вызвавшего ее события

643

Эта греховность является также результатом нравственной неориентиро-ванности или дезориентированности скорбящего

Но основное место среди скорбных переживаний, носящих нравственно нечистый характер, занимают скорби, связанные с челоееческими взаимоот-ношениями, особенно, когда они имеют более или менее выраженный кон-фликтный характер. В зависимости от темперамента и нравственных особенно-стей, такие скорби могут принимать затяжной вид, хотя поводом к ним мог ока-заться разовый эпизод, не имевший конкретного продолжения. В нравственном отношении это почти неизбежно связано с грехом злопомнения. Еще чаще та-кие скорби затягиваются при постоянстве подобных отношений, хотя и "вяло-текущих",

Очень часты переживания скорби, связанные с наиболее близкими людь-ми (родственниками, друзьями); они тем сильнее, чем более выражен "собст-веннический" тип личности. "Собственник" по своей природе непременно ждет от ближних нужного ему вида и содержания отношений, как во внешнем, так и во внутреннем выражении, и требует его. Не встречая же его, скорбит

Скорбь вообще есть переживание недовольства, обычно в формах резкого ощущения дискомфорта, и потому мотивом для скорби для того, кто всегда го-тов к скорби, может стать что угодно

переживание скорби имеет натуралистический, природно-органический характер, но поскольку природа человека искажена грехом, то и переживание такого рода скорби неизбежно оказывается нравственно нечистым.

Будучи по внутреннему психологическому устройстеу одного рода с христианской нравственной радостью, она (то есть радость натурально-

644

психологическая) по причине нравственной бессодержательности переживания оказывается нечистой, небезгрешной

, всегда, когда жизнь протекает в стихиях своеволия, открываются клапа-ны для переживаний как греховных скорбей, так и греховных радостей

Особый вид грешного переживания в этом отношении состоит в нерадо-вании ничему, включая и саму жизнь, что понятно при греховном разрыве связи с Богом.

Можно отметить также греховный вид радости чрезвычайно искаженного сердца - несчастью ближних (злорадование). Оно хорошо было известно ветхо-му человеку (Пс. 34, 26).

главный источник радости - Сам Бог, переживание Его присутствия ря-дом с собой, переживание связи с Ним, переживание, имеющее исключительно религиозно-мистический характер

Чувство и переживание радования, по-видимому, было ведущей положи-тельной эмоцией в ветхозаветном и даже в раннем новозаветном переживании, что свидетельствуется тем, что пожелание "радуйся", "радуйтеся" известно как главное приветственное выражение

Пребывание Святого Духа в Церкви - это источник открытия у людей и "внутри себя" Царства Божия. И если оно духовно открывается - не пребывать в радости невозможно, потому что это Царство Бога объективно существует и переживается лично как царство блаженных и блаженства, и это блаженство, т.е. высшая радость, открывающаяся в человеке, ничем уже не может быть пре-одолена

645

Ни с чем не сравнимо содержание радости христианской - союз любви христианина со Христом в Духе Божественном. Христианская радость соединя-ется в душе религиозно чуткой с другими близкими ей христианскими пережи-ваниями. В этом отношении особенно замечательно соединение таких, кажется, противоположных по типу переживаний, как радость и страх, что доступно лишь тонкому духоеному опыту, ибо в опыте чисто душееном они несопоста-вимы. Еще в Ветхом Завете эта диалектика чувств слышится в словах псалма "Работайте Господу со страхом и радуйтесь ему с трепетом" (Пс. 2,11)

некоторых ветхозаветных писателей намечается духовный подход к стра-ху Божию, в опыте которого в болыной степени преодолеваются болезненные, страдальческие ощущения, свойственные не религиозному миросозерцанию

Премудрость - это не разновидность «гениального» рационалистического анализа, но тип целостного познания мира, раскрывающегося в мистической интуиции, для которой характерны не столько способности ума, сколько бли-зость к Богу

"Дыхание силы Божией" естественно сообщается тому, кто в нравствен-ном и мистическом отношениях старается не отступать от близости к Богу.

Эта близость переживается с чувством невыразимого священного трепе-та, что по своей природе и оказывается сродни страху Божию. Именно этот страх имеется в виду, когда в богослужении произносится молитвенное проше-ние о тех, кто входит в храм со страхом Божиим (никак не со спокойным без-различием

Совершать спасение - это таким образом управлять свои внутренние и внешние дела в духовном и нравственном отношении, чтобы в них раскрыва-лась готовность принять крестный спасительный дар Божий. Страх Господень пронизывает, по понятиям Церкви, все это делание. Но даже и человеческие от-

646

ношения регулируются страхом Божиим: "Повинуйтесь друг другу в страхе Божием".

Страх Божий - это творческое и аскетическое явление христианской жиз-ни. Видимо, его не очень просто оценить в таком содержании. Преимуществен-но он осознавался не духовно и нравственно, но психологически: именно, как болезненное ожидание страдания и скорби; в содержательном осознании страха Божия, такое ожидание переживалось как страх наказания во временной или в вечной жизни. Наверное, в виде реакции на такое психологическое пережива-ние более поздние богословы, не удовлетворенные таким, исключительно от-рицательным осознанием страха Божия, изобрели теорию, по которой страх Божий заключается только в страхе "нанести обиду" бесконечно дорогому Богу. Такое понимание не отклонялось святыми отцами, но имплицитно входило в качестве одного из лучей в спектр переживания страха Божия как священного трепета от сердечного осознания всегда близ пребывающего Бога. Оттого страх Божий всегда пронизан радостью, а радость страхом. Оттого страх Божий не столько увеличивает возможную и ожидаемую скорбь, сколько умеряет ее. Та-ким образом, страх Божий - это та внутренняя структура души, в которой встречаются в примиримом диалектическом противоречии радость и скорбь. И в этом состоит глубокая внутренняя нравственная правда

слишком велик в мире опыт страдания и скорбей, который, по крайней ме-ре, в среднем возрасте хоть сколько-то начинает касаться каждого человека. И поэтому - несмотря на трудности и болезненность этого опыта, все же, почти всем удается увидеть его небесплодность, но идея необходимости скорбей сво-бодно принимается любым нелегкомысленным сознанием, или глубокой ин-туицией. И хотя не только желанное, но даже и просто спокойное отношение к скорбям появляется далеко не сразу, в опыте обретения сознательно-интуитивных установок рано или поздно открывается верный подход.

Природная неизбежность скорби связана с тем, что мир живет по законам энтропийного, тленного, распадающегося существования; и болезненность

647

тленности этого мира не может не действовать на тех, кто в нем пребывает, хо-тя эта скорбь и умеряется победой Христа, объявленной и осуществленной Им.

Наконец, неизбежность скорбей вызывается тем, что хотя сила мирового зла решительно подорвана победой Христа и Его воскресением, возлюбивших зло паче добра и свет паче тьмы остается не только много в мире сем, но и из-вестно, что число их к апокалиптическим временам возрастает. Они-то, будучи проводниками зла, прежде всего, в человеческих отношениях, тем самым ока-зываются и источниками различных скорбей

очень существенным источником скорбей оказываются собственные ин-дивидуальные особенности как нравственные (преимущественно греховные), так и психологические, создающие многие неудобства и во внутренней, и во взаимоотношенческой практике.

. Психологический механизм скорбных переживаний всегда более или менее одинаков (именно поэтому на языковом уровне люди все же довольно безошибочно понимают друг друга, когда произносят даже само слово "скорбь"), нравственное же содержание - многообразно

скорби в человечестве есть некоторая мировая и психологическая неиз-бежность. Но если мы утверждаем не только их неизбежность, но и нравствен-ную целесообразность, мы тем самым утверждаем положительный ответ на во-прос: полезны ли они? Значит полезны

скорби, промыслительно посылаемые личности, могут быть полезны все-гда. в них всегда имеется такой материал. Скорби и страдания - нормальные условия жизни падшего человека

648

Внутренняя задача религиозно мыслящего человека - принять скорби, как минимум, е естестеенном порядке еещей и уж, по крайней мере, не возбуж-дать в душе своей ропота на них. На следующем этапе это привело бы к не-ощущению скорби как скорби, и наконец, - к поиску скорбей и к благодарности за них.

Скорбь - норма жизни человека в этом мире, в пространстее изгнания израя. С этим "напутствием" от Бога и покидали первые люди рай

Во-первых, знание и сознание того, что скорбями "напутствовал" Бог удаляемых вследствие грехопадения праотцев, дает возможность чувствовать сеои скорби как следстеие греха. В этом отношении наиболее нравственно чуткие люди, прежде всего христиане, часто имеют склонность рассматривать собственные (и не только собственные) болезни как прямое наказание за грех.

Смирение и терпение, испытанные в результате скорбных обстоятельств, приводят к нравственной опытности, проявляющейся разнообразно. Например: стараться своевольно не искать испытаний, превышающих проверенные силы и возможности; знать, что Промысл Божий в сочетании с личной верой открывает высокие нравственные перспективы; в то же время понимать, что без смирения и в не очень сложных обстоятельствах можно ожидать падения и прочее.

Переносимые скорби дают возможность и ближних видеть более безоши-бочным образом - жалея их и смиряя себя. В свою очередь, такое жалостлиеое и смиренное видение ближних, преимущественно в их скорбях, приводит и к такому еольному виду страдания, который именуется со-страданием. Этот тип страдания отчасти присущ даже и высшим животным, и уж во всяком случае, не одним только христианам. Он основан на переживании единства человече-ского рода, переживании, довольно остром у многих людей, несмотря на разде-ление, сделавшееся неизбежным в результате грехопадения и все усиливающее-

649

ся диавольской работой. Но только у христиан оно приобрело соеершенные ос-нования, потому что Своей жизнью и смертию Сам Богочеловек Иисус Христос утвердил необходимость страдания за других даже до креста. И потому связан-ные с Ним евхаристическим единством Тела и Крови, обретают внутреннюю необходимость сострадания. Таким образом, в сострадании любовь и страдание объединяются вместе, создавая высокое нравственное сочетание, особенно же когда сострадание есть добровольный акт, утверждаемый делами милосердия.

в болыпей или меныпей степени святость и есегда связана со скорбью, и почти всегда (особенно в мученичестве и преподобничестве) скорбь принимает добровольный характер. И это понятно: мученичество по определению есть го-товность (и реальность) к приятию добровольных страданий, утверждающих исповедание Христовой веры. Практически таково же добровольное удаление от "радостей" мира ради "жестокой" монашеской жизни; только страдания мо-нашеские по сеоему типу иные, нежели мученические.

В любом случае, если человек хоть сколько-то сознательно живет или хо-тя бы стремится жить по-христиански (а это уже почти и означает - "живет"), его нравственная жизнь неизбежно наполнена хотя бы и незначительными, но добровольными страданиями, потому что исполнение заповедей "удручает" падшую природу человека, принося ей боль.

И теперь, по-видимому, немало найдется людей, в соответствующих об-стоятельствах готовых даже до крови пострадать за Христа и правду Его.

Наиболее обычная ситуация скорби в отношениях с ближними у совре-менного человека мотивируется двумя взаимосвязанными, но прямо противо-положными мотивами: либо недовольство ближними, пытающимися как-то ог-раничить его индивидуальную свободу, либо недовольство свободой ближних, болезненно реагирующих на его попытки "подмять" их свободу. Первая ситуа-

650

ция скорби - это ситуация слабовольного человека, прячущегося в невротиче-скую реакцию. Вторая ситуация скорби - это ситуация человека болезненного своеволия со взрывными психопатическими реакциями на события, совершаю-щиеся вне русла их желаний. Вообще же скорбь на ближних гораздо чаще вы-зывается слоеами и переживаниями отношений, чем реальными крупными со-бытиями, и в слоеах чаще всего и выражается.

Наконец, последним (но не по частоте и не по значению) источником скорбей современного человека оказывется завышенный, по сравнению с ре-альностью, уровень претензий по отношению к самому себе. Это относится и к внешним достижениям (карьера, внешнее благосостояние и прочее), и к внут-ренним возможностям и дарованиям. (Или "антидарованиям", когда человек либо с унынием, либо с самопревозношением говорит: "Я ничего с собой поде-лать не мо

Также практически неотличимы скорби современных христиан от скор-бей людей, не знающих Христа. И те же источники, и та же мелочность, и та же недобровольность, и так же с трудом несут и жалуются, и та же, кажется, бес-плодность и бесперспективность

Идеи о спасительном характере скорбей довольно широко распростране-ны в современном христианском обществе, но они порою носят половинчатый характер: считается, что скорби спасают сами собой, автоматически,

Blog

Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики