Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики
| Вид материала | Реферат |
Содержание12. Радостии скорбн Радости и скорби Страх Божий |
- Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
- Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
- Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
- План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
- Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
- Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
- Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
- Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
- Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
- Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.
Только, когда эти просьбы относятся к вечности, их содержание более определенно: по сути это всегда общие просьбы о том, чтобы быть не лишен-ным вечных благ, и соответственно - об избавлении от вечных мук. В несколько более конкретном виде эти просьбы заключаются в устранении внешних и внутренних препятствий к достижению блаженной вечности
Но и когда просительные молитвы имеют своим содержанием блага вре-менной, земной жизни, эти молитвы становятся по преимуществу нравствен-ными либо, если эти блага нраестеенно содержательны
609
Нравственное направление таких молитв понятно и определенно; в них проявляется вера как добродетель
Известны и еще некоторые характеристики, если не относящиеся к суще-ству молитвы, то, по крайней мере, к нравственно-психологическому ее веде-нию. Это касается, прежде всего, внимания ума и сочувствия сердца. На по-верхностный взгляд, внимание или невнимание ума при молитве не относится к нравственному строю. На самом деле это не так. Не пребывающий во внимании на молитве тем самым выявляет, что его еоля к Богу как центру его духовного сердца, повреждена и центрами оказываеются те объекты внимания, которые заменяют его молитвенное содержание, и духовные интенции тем самым иска-жены грехом. Это тем более понятно, когда речь идет о сочувствии сердца. Ум при определенных упражнениях может привыкнуть быть внимательным, но в сердце могут вполне находиться иные "сокроеища", и подобное фарисейство или нравственная шизофрения - явление, к сожалению, хорошо известное в христианском мире.
Подлинная нравственно окрашенная молитва, даже и келейная, никогда не бывает слишком индивидуалистична, потому что "расширившееся" сердце молящегося неизбежно включает многих, нуждающихся в молитве; тем более -молитва церковная. И если, напротив, молитва, как и вся личность, индивидуа-листична, очевидно, что ее нравственная оценка объективно будет невысокой.
особенная духовно-нравственная высота при молитве достигается в так называемом безмолвии. Безмолвие - это не просто отсутствие разговорчивости, по нынешнему принятому смыслу слова, это высокая степень освобожденности от всяких житейских попечений, всяческой суеты (молвы
в нравственном отношении, как видно, молитва один из самых высоких итогов человеческой жизни
610
Это естественным образом возбудило умственное и сердечное сознание к покаянию, то есть к необходимости тех внутренних и внешних перемен, кото-рые помогут избавить личность от ситуации длящегося распада. Это привело, в свою очередь, к осознанию тех условий, в которых только и могут осуществ-ляться такие перемены. Главным условием точности и необратимости подоб-ных перемен должно было стать узнавание и усвоение точных установок, кото-рые, действуя в душе, приведут к добрым и желанным изменениям.
дорога нравственной жизни будет пролегать в верном направлении, если будет стоять перед идущим реальная и соответствующая правде Божией нрав-ственная цель и если движение к этой цели будет сопровождаться живыми и жизненно переживаемыми осознаниями, которые в зависимости от их конкрет-ного содержания, будут личностно раскрываться как радости или скорби, пото-му что этими переживаниями неизбежно сопровождается нравственная жизнь личности. Этическая сторона здесь состоит в том, насколько реальное пережи-вание радостей и скорбей соответствует духовному, Божественному, объектив-ному знанию о них.
12. РАДОСТИИ СКОРБН
Радости и скорби по своей природе суть состояния фундаментальные, основополагающие, независимо от религиозной жизни человека, его мировоз-зрения, от качества и степени его темперамента, большей или меньшей созна-тельности его нравственной жизни. Скорбь и радость, хотя бы в минимальной степени, окрашивают все его психологические переживания и нравственное са-мосознание. (Кроме, может быть, психопатических состояний глубокого без-различия, называемого на святоотеческом языке окамененным нечувствием. Но и то, если речь не идет о глубокой психической поврежденности, подобные со-стояния все же бывают временными). В радостях и скорбях содержится суще-ственная эмоциональная оценка событий, людей, с которыми сталкивает жизнь, своего собственного же поведения, внешнего и внутреннего, и прочее. Эта
611
оценка, будучи по своей природе не интеллектуальной, но лежащей в области чувств, соответствующим образом и переживается. По сути своей это такая же оценка, что, и производимая сознанием, определяющим, что хорошо и что пло-хо, только механизм ее, естественно, отличается от интеллектуального. Отли-чие состоит в частности, в большей интимности: требуется выяснить, насколько происходящее вне или внутри личности соответствует тому, что личность по-чему-то переживает, как хорошее или как плохое для себя. И так же как в об-ласти самосознания, в области чувств могут совершаться близкие ошибки.
И тогда происходят несоответствия. То, что Радости и скорби
должно быть причиной для переживания радо-
грехоеные стного переживается скорбно. И, напротив, то,
что должно переживаться скорбно - пережива-
ется радостно. Таким образом, и скорби и радости могут быть и бывают и ис-
тинными и ложными, то есть греховными.
Мотивация и для скорбей и для радостей лежит в области желаний. Ис-полняемые (или хотя бы предчувствуемые как исполняемые) желания являются источником радостей. Напротив, неисполняемые желания (или же исполняемое нежеланное, что почти одно и то же) являются источником скорбей. "Желаете и не имеете, - говорит апостол, - убиваете и завидуете, и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете и не имеете, потому что не просите. Просите и не по-лучаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожде-лений... Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога" (Иак. 4,2-4). Из слов апостола следует, что область вожделений (желаний), в основном, простирается на материальную сферу сего мира, который по своей противопо-ложности миру небесных стремлений и переживаний становится источником "вражды против Бога", и поэтому область мирских вожделений по нравствен-ному смыслу неизбежно греховна. Следовательно, связанные с этой областью радости и печали также неизбежно греховны, тем более что болыпей частью они имеют нескрываемо плотский характер - либо напрямую, либо опосредо-ванно.
612
Даже скорби "всечеловеческие", понятные и органичные природе челове-ка (голод, болезни и смерти ближних и так далее), хотя бы отчасти, оказывают-ся пронизанными греховными переживаниями. Эта греховность часто связана с чрезмерностью скорби, не соответствующей степени вызвавшего ее события. Так, например, недостаток в пище обычно переживается особенно скорбно в зависимости не столько от реального количества пищи, сколько от сравнения либо с тем состоянием насыщенности, которое было прежде "голода", либо с тем положением, в котором в этом отношении находятся другие люди. И тогда скорбь от голода усиливается завистью, о чем и пишет апостол Иаков. Эта гре-ховность является также результатом нравственной неориентированности или дезориентированности скорбящего. (Снова можно вспомнить слова апостола: "Не имеете, потому что не просите... Просите и не получаете, потому что про-сите не на добро".) Тогда даже нормальный материал пожеланий (например, здоровье), неправильно ориентированный нравственно, и по цели и по плодам становится греховным, и скорбь от неполучения - тоже греховной. (Так, жела-ние того же здоровья не во славу Божию, и не для служения, и не для восста-новления цельности искаженной болезнью личности, а просто - чтобы изба-виться от болезненных ощущений, а то и для более легкого осуществления плотских похотений, - греховно).
Но основное место среди скорбных переживаний, носящих нравственно нечистый характер, занимают скорби, связанные с челоееческими взаимоот-ношениями, особенно, когда они имеют более или менее выраженный кон-фликтный характер. В зависимости от темперамента и нравственных особенно-стей, такие скорби могут принимать затяжной вид, хотя поводом к ним мог ока-заться разовый эпизод, не имевший конкретного продолжения. В нравственном отношении это почти неизбежно связано с грехом злопомнения. Еще чаще та-кие скорби затягиваются при постоянстве подобных отношений, хотя и "вяло-текущих", потому что в таких случаях постоянно "подливается масло в огонь".
Очень часты переживания скорби, связанные с наиболее близкими людь-ми (родственниками, друзьями); они тем сильнее, чем более выражен "собст-веннический" тип личности. "Собственник" по своей природе непременно ждет от ближних нужного ему вида и содержания отношений, как во внешнем, так и
613
во внутреннем выражении, и требует его. Не встречая же его, скорбит, причем скорбь выражается различно, в зависимости от темперамента и других свойств личности. Неправильным было бы представлять дело так, что скорбь непремен-но выражается в меланхолических формах. Скорбь вообще есть переживание недовольства, обычно в формах резкого ощущения дискомфорта, и потому мо-тивом для скорби для того, кто всегда готов к скорби, может стать что угодно -от краткого дождя до косого (или показавшегося косым) чьего-нибудь взгляда в метро.
Помимо христианского самосознания и нравственного закона пережива-ние скорби имеет натуралистический, природно-органический характер, но по-скольку природа человека искажена грехом, то и переживание такого рода скорби неизбежно оказывается нравственно нечистым.
То же можно сказать и о переживании радости, вне и помимо христиан-ского самосознания и нравственных идеалов христианства. Будучи по внутрен-нему психологическому устройстеу одного рода с христианской нравствен-ной радостью, она (то есть радость натурально-психологическая) по причине нравственной бессодержательности переживания оказывается нечистой, небез-грешной, хотя это и не всегда самоочевидно. Вполне и для каждого это очевид-но лишь тогда, когда радость проявляется как явный результат осуществленно-го греха. Еще более это понятно, когда грех осуществляется в плотской облас-ти, либо когда он связан со скорбью или неприятностью для ближних. Гораздо менее понятно нечистое содержание радости, когда она является естественным выражением типа психологического устроения, которому радостные пережива-ния по природе более свойственны, чем скорбные; это нечистое содержание открывается только чистому христианскому устроению.
Во всяком случае, всегда, когда жизнь протекает в стихиях своеволия, от-крываются клапаны для переживаний как греховных скорбей, так и греховных радостей. Обычно, если речь не идет об особом типе психопатического устрой-ства (которое так хорошо понимал и описывал Ф.М. Достоевский), людям свой-ственно ждать и искать радостей, поскольку по типу это переживание является приятным, и его свойственно ожидать всякому человеку.
614
Особый вид грешного переживания в этом отношении состоит в нерадо-вании ничему, включая и саму жизнь, что понятно при греховном разрыве связи с Богом.
Можно отметить также греховный вид радости чрезвычайно искаженного сердца - несчастью ближних (злорадование). Оно хорошо было известно ветхо-му человеку (Пс. 34, 26).
Но ветхозаветному человеку были также хорошо «Всегда
известны и радости нравственного содержания, чему
раоуитеся» главный свидетель - Псалтирь. Они еполне раскрылись
лишь е ноеозаеетном нравственном переживании. И,
прежде всего, главный источник радости - Сам Бог, переживание Его присутст-
вия рядом с собой, переживание связи с Ним, переживание, имеющее исключи-
тельно религиозно-мистический характер: "Буду радоваться о Тебе" (Пс. 30,8);
"Моя душа будет радоваться о Господе" (Пс 34,9). Кроме свидетельств личного
переживания мистической радости (не только в Псалтири, разумеется, но и в
других книгах Ветхого Завета, например, у пророка Исаии) - слово Божие дает
возможность видеть выражение подобной радости и у других, прежде всего, у
праведников; - и призывы к такой радости: "Радуйтеся, праведнии о Господе"
(Пс. 32,1); "Возвеселитесь с Иерусалимом и радуйтесь" (Ис. 66,10); "Сыны
Сиона, да радуются о Царе" (Пс. 149,2) "да веселятся и радуются племена" (Пс.
66,5) - и даже вся земля (Пс. 96,10). Более того: переживание радости вызывает-
ся даже самим именем Господа ("о имени Твоем радуются весь день" - Пс.
88,17); Его милостью ("Буду радоваться и веселиться о милости твоей" - Пс.
30,8); Его словом ("Радуюсь я слову твоему" - Пс. 118,162).
Чувство и переживание радования, по-видимому, было ведущей положи-тельной эмоцией в ветхозаветном и даже в раннем новозаветном переживании, что свидетельствуется тем, что пожелание "радуйся", "радуйтеся" известно как главное приветственное выражение (в отличие, например, от современного рус-ского - "здравствуйте", содержащего немощное ощущение первостепенной
615
важности здоровья, а тем более американского "Нолѵ сіо уои сіо!", содержащего пожелание удачного ведения дел).
Но преимущественно религиозный характер переживание радости приня-ло в новозаветное время. Это свидетельствуется абсолютностью императива, предложенного апостолом Павлом: "Всегда радуйтесь" (ІСол. 5,16). Понятно, что иметь постоянное душееное ощущение радости возможно лишь при неко-торых психопатических расстройствах, да и вообще требовать его исключи-тельно в психологическом смысле невозможно: слишком многообразна жизнь и слишком разнообразны люди. Духоеный характер радости становится более всего открытым, хотя и рационально непостижимым людям плотского миро-ощущения при рассматривании апостольских текстов, демонстративно пара-доксальных: "Преизобилую радостию при всей скорби нашей" (2Кор. 7,4); церкви македонские "среди великого испытания скорбями преизобилуют радо-стью" (2Кор. 8,2); "радуюсь в страданиях моих за вас" (Кол. 1,24); "нас огорча-ют, а мы всегда радуемся" (2Кор. 6,10); "мы радуемся, когда мы немощны" (2Кор. 13,9). Для "нормального" плотского человека естественно - "среди вели-кого испытания скорбями" глубоко унывать; при собственных "страданиях" -ни о ком болыпе не думать; в немощах - стараться от них освободиться; при огорчениях - как минимум, обижаться, - но радоваться, а тем более - "преизоби-ловать" радостию для человека кажется противоестественным.
Апостольские послания "преизобилуют" такими нравственными парадок-сами потому, что для апостола необходимо утвердить у всех, входящих в хри-стианский строй жизни, это новое нравственное сознание, основной эмоцио-нальный фон которого - "всегдашняя", непрестающая радость.
Как видно из Псалтири, и ветхозаветному человеку совсем не была не-знакома "радость праеедных о Господе". Но праведный Давид, как видно из той же Псалтири, жил не одной только "радостью о Господе" и прославлением Его. Его радость так часто сменялась переживаниями печали, тревоги, ожесто-ченной борьбы. И уж, конечно, невозможно и представить его "всегда радую-щимся" - не по недостаткам его личной, человеческой природы, но потому, что в Ветхом Завете не было таких оснований для непрестающей радости, какие получил новозаветный человек. Царство Божие вошло в жизнь человечества
616
вместе с явлением в мир Его Царя, Господа Иисуса Христа, и "Царство Божие -радость во Святом Духе ", по слову апостола Павла (Рим. 14,17). Пребывание Святого Духа в Церкви - это источник открытия у людей и "внутри себя" Цар-ства Божия. И если оно духовно открывается - не пребывать в радости невоз-можно, потому что это Царство Бога объективно существует и переживается лично как царство блаженных и блаженства, и это блаженство, т.е. высшая ра-дость, открывающаяся в человеке, ничем уже не может быть преодолена. "Ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе Господе нашем" (Рим. 8,38-39).
Это великое переживание обладания высшей ценностью и жизни с нею все же до конца не объясняет, почему апостол принципиально подчеркивает радость, пребывающую в скорби; оно лишь показывает, почему скорби нега-тивно не влияют на радость. Иными словами, здесь подчеркивается независи-мость радости ни от чего - даже и от скорби. Вполне тонко и духовно раскрыва-ется смысл такой радости в последней беседе Христа с учениками: «Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы пе-чальны будете, но печаль ваша в радость будет. Женщина, когда рождает, тер-пит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир. Так и еы теперь имеете печаль; но я уеижу еас опять, и еозрадуется сердце еаше, и радости еашей никто не отнимет у еас». (Ин. 16,20-22). Это есть та соеершенная, пребы-еающая радость, возвещенная Спасителем (Ин. 15,11), радость о воскресшем Боге. Воскресение Христово, связавшее теперь уже наесегда Бога с верую-щими во имя Его ("Я увижу вас опять"), и есть главный мотив радости духое-ной, совершенной, тем самым резко отличающейся от радости душевной, пси-хологической, временной, прерывистой, нечистой, даже когда она наиболее чиста по содержанию.
В условиях земной жизни ученики Христовы живут е сеете воскресения Христова, и поэтому - в непрестанной радости, ибо е этом сеете они и сами пребывают в непрестающем воскресении. В этом и состоит источник и содер-жание радости в скорбях и в немощах, потому что "сила Божия в немощи со-
617
вершается" (2Кор. 12,9), и, напротив, в тех, кто ощущает себя аетономно мощ-ными и радостными, - ни сила Божия, ни радость Его могут и не совершаться.
Но тот, кто пребывает в радости Божественной, не только сам переживает ее, но ищет способы при удобных обстоятельствах передать ее всем, кто оказы-вается способным восприять ее.
Особенно замечательно чувство радости в переживании единства людей во Христе (наиболее ощутимое - у пастырей). "Братья мои возлюбленные и во-жделенные, радость и венец мой", - обращается апостол Павел к Филиппийцам (4,1). Подобными переживаниями наполнены и другие послания; такие чувства становятся вполне обычными для многих христиан, по дару их святости. "Ра-дость моя! Сокровище мое!" - обращался ко всем приходящим к нему за сове-том и духовным утешением великий русский святой XIX века преподобный Серафим Саровский.
Апостол Павел, перечисляя плоды духовные, на второе место после люб-ви ставит радость. Но плод духовный - это всегда одновременно и дар духов-ный, то есть он является и благодатным даянием Божиим и результатом духов-ной работы. (Как и любой плод земной - он и от семени Божьего, посаженного в землю, и от Божьих природных условий, но и от потовой работы на земле). История христианской святости показывает, что такими плодами (дарами) ду-ховными была наполнена Христова Церковь во все времена ее бытия. Известно, как многие святые мученики с радостною улыбкою на устах шли на страдания, венчавшие их жизнь. Известно, какие высокие и наполненные радостию союзы братской любви представляли собой древние монашеские пустыни. Известно, как и по сю пору несравненно радостней живут люди в хорошо устроенных христианских общинах, чем те, кто выстраивает свою жизнь "по стихиям века сего".
Ни с чем не сравнимо содержание радости христианской - союз любви христианина со Христом в Духе Божественном. Христианская радость соединя-ется в душе религиозно чуткой с другими близкими ей христианскими пережи-ваниями. В этом отношении особенно замечательно соединение таких, кажется, противоположных по типу переживаний, как радость и страх, что доступно
618
лишь тонкому духоеному опыту, ибо в опыте чисто душееном они несопоста-вимы. Еще в Ветхом Завете эта диалектика чувств слышится в словах псалма "Работайте Господу со страхом и радуйтесь ему с трепетом" (Пс. 2,11)
Чувство страха перед Богом в Ветхом Завете
Страх Божий г
переживалось преимущественно на раоском уров-
и радость не: страх наказания, страх не получить награду,
вообще мало понятный и мало плодотворный и не-
творческий ужас. Но уже у некоторых ветхозаветных писателей намечается ду-
ховный подход к страху Божию, в опыте которого в болыной степени преодо-
леваются болезненные, страдальческие ощущения, свойственные не религиоз-
ному миросозерцанию. Так в знаменитых словах приточника "начало премуд-
рости - страх Господень" (Притч. 1,7) открывается опыт, совершенно непонят-
ный нерелигиозному сознанию, для которого эти слова, в лучшем случае не бо-
лее, чем туманная мистическая поэзия.
Премудрость - это не разновидность «гениального» рационалистического анализа, но тип целостного познания мира, раскрывающегося в мистической интуиции, для которой характерны не столько способности ума, сколько бли-зость к Богу. И потому о премудрости так говорит Премудрый: "Она есть дух разумный, святый, единородный, многочастный, тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, ясный, невредительный, благолюбивый, скорый, неудержи-мый, благодетельный, человеколюбивый, твердый, непоколебимый, спокойный, беспечальный, всевидящий, и проникающий все умные, чистые, тончайшие ду-хи... Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя... Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благо-сти Его" (Прем. 7,22-26). "Дыхание силы Божией" естественно сообщается то-му, кто в нравственном и мистическом отношениях старается не отступать от близости к Богу.
Эта близость переживается с чувством невыразимого священного трепе-та, что по своей природе и оказывается сродни страху Божию. Именно этот страх имеется в виду, когда в богослужении произносится молитвенное проше-
619
ние о тех, кто входит в храм со страхом Божиим (никак не со спокойным без-различием!). Так же призывают к чаше со святыми Телом и Кровью Христо-выми словами: "Со страхом Божиим и верою приступите".
Когда апостол Иоанн пишет: