Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики
| Вид материала | Реферат |
- Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
- Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
- Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
- План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
- Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
- Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
- Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
- Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
- Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
- Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.
Самая общая установка относительно поста предложена преподобным Нилом Синайским: "Прекрасно оставаться в пределах потребности и стараться всеми силами не переступать оных" (Добротолюбие). По аскетическому учению святых отцов добродетель постного воздержания необходима потому, что ею уничтожается тот нравственный строй ветхого человека, который со времен
574
первого Адама наполнен стремлением ко всяческому пресыщению, греховному и самому по себе и по своим последствиям. Не только чрезмерное пресыщение, но и простое стремление к сытости (т.е. не во славу Божию) усиливает в чело-веческой личности чисто животные стремления, при которых почти невозмож-ны духовные усилия. Поэтому "гастрономический" пост есть нормальное нрав-ственное состояние человека всегда, а не только в некоторые специально отве-денные для этого "времена и сроки". Этот пост, по аскетическому учению свя-тых отцов, состоит в том, чтобы никогда не наедаться досыта, а тем более - не "перебирать" через состояние сытости, когда приходится говорить о страсти чревообъядения, то есть о победе плоти над духом в человеке. Нравственная же задача поста, наоборот, состоит в том, чтобы дух одержал победу над плотью, чтобы человек не был рабом своего тела. И это несравненно важнее, чем воз-держание от определенных родов пищи, прежде всего, животной.
Впрочем, и воздержание от такой пищи в дисциплине поста имеет свое значение. Здесь, конечно, дело не в том, что какая-либо пища является грехов-ной сама по себе, и ее следует гнушаться. Но опыт показывает, что, во-первых, сама животная пища по своим качествам оказывается наиболее вкусово желан-ной, а во-вторых, ее употребление, особенно неумеренное, приводит к пережи-ваниям автономно-животного существования и в частности сильно действует на развитие половых ощущений и стремлений. Таким образом, совершаемое даже в порядке церковной дисциплины постное делание в смысле ограничения коли-чества, качества и определенного рода пищи и само по себе приводит к поло-жительным нравственным последствиям, даже без глубоких аскетических и ду-ховных установок, и в свою очередь хотя бы отчасти влияет на оживление по-следних. Но даже начавшись таким внешним образом, пост, помимо сознатель-ных установок постящегося, производит в нем некоторые аскетические, а сле-довательно, и нравственные перемены, склоняя его к осознанию возрастания силы нравственной чистоты через пост.
Нормально проводимый пост утоныпает возможности ума и сердца, уси-ливая внимание к "внутреннему" человеку. Многие привычные мотивы стра-стей, не только плотских, постом начинают бездействовать; правда, при этом необходим равномерный внутренний пост и смирение, иначе такие страсти, как
575
печаль, гордость и тщеславие, напротив, могут возрастать. Внутренний же пост состоит, в частности, в освобождении от мечтаний невоздержания. Вместе с тем, святые отцы учат, что при всей необходимости воздержания, сверх воз-можной для человека меры оно не похвально и приводит либо к высокоумию, либо к такой степени телесного расслабления, что главная цель поста - победа духа над плотью - не только не выполняется, но прямо наоборот, расслабленная плоть нудит о своем. Святой Иоанн Кассиан пишет: "Борьба против чревоуго-дия - воздержание; мера его - необходимость поддерживать жизнь, чтобы не-умеренностью не расстроить тело, сделав его бессильным к исполнению духов-ных занятий... Мера воздержания определяется судом совести каждого" (Доб-ротолюбие). Крайности как с той, так и с другой стороны равно вредны, - тако-во общее мнение отцов-аскетов.
Задача поста - освобождение не столько тела, сколько ума и души, потому что грех, находясь во плоти, властвует над умом и овладевает душою (препо-добный Нил Синайский). Он действует во плоти, по слову преподобного Мак-сима Исповедника как "страсть любви предосудительная, которая занимает ум предметами вещественными". Большей частью такое "занятие ума" носит ха-рактер мечтаний о чем угодно земном, и тогда "различные пожелания мира сего и суетные удовольствия, представляющиеся дуіпе в помыслах, расслабляют си-лы ее" (преподобный Нил Синайский). Силы души расслабляются, во-первых, самим духом мечтаний, уводящих от духовных реальностей, которые и создают условия подлинной жизни; во-вторых, "что угодно земное" после грехопадения неизбежно носит характер тленного и смертного. Потому так важен пост во своей духовной природе: он разрушает и мечтательность, и привязанность к земному.
Пищевой пост обнаруживает волю к духовной жизни; но, если он заклю-чает в себе самоцель, эта воля оказывается невостребованной, и вместо духов-ной оказывается та же плотская жизнь, только на несколько иных принципах (нечто вроде лечения голоданием, в основе которого находятся обычные фи-зиологические ощущения), и такой пост очень далек от точных нравственных христианских принципов и приводит, напротив, к гордостному сознанию само-усовершенствования восточного типа. Пост христианский, наоборот, нравст-
576
венно содержателен лишь в связи со смиренно-покаянным переживанием, и то-гда он приводит к отсутствию суеты, молвы, к беспопечительности, то есть к той духовной почве, на которой удобно засеваются семена святого Евангелия, благовестия о вечности. В результате такого нравственного утоныпения и оду-хотворения в душе создаются основы для того, чтобы стать орудием чуда Бо-жия. Хорошо известен евангельский эпизод, в котором рассказывается о том, как Иисус изгнал беса из бесноватого отрока и на вопрос учеников, почему они не могли сделать это, ответил: "Сей род (бесов) изгоняется только постом и мо-литвой". Таким образом, воздержание (а пост - его выражение) и молитва как главное выражение личностной духовности - существенные инструменты ду-ховно-нравственной жизни человека.
Пост, помимо рассуждения, может показаться
Молитеа
имеющим неболыпое отношение к нравственным ос-
и оезмолвие нованиям жизни, а больше - к церковным установле-ниям или, в лучшем случае, к интимно-духовной дея-тельности личности. Не так - с рассуждением. Еще более рассуждение требует-ся в молитве.
Молитва считается наиболее универсальным духовным деланием всякого верующего в Бога человека, тем более - верующего во Христа, тем более - пра-вославного; молитва всякая, как личная, келейная, так и общественная, церков-ная. Но любые церковные установления, как по сути своей, так и в практике жизни, пронизаны нравственными переживаниями, иначе они остаются пустой формой. Точно так же на нравственных основаниях протекает интимно-духовная деятельность, и имеет нравственные плоды, порою довольно тонкие и невидимые поверхностному взору самой личности, а тем более - стороннего наблюдателя. Конечно, объективная оценка как самого делания, так и его ре-зультатов может быть различной, но факт связи его с нравственным строем несомненен. Особенно очевидны нравственные результаты подлинной мо-литвы, потому что если, по определению, молитва есть установление связи личности с Богом, то обратная связь - действие Бога на личность не может быть нравственно бесплодным.
577
Такого рода нравственные плоды слишком обширны, многообразны и личностно направлены, чтобы их можно было здесь подробно разбирать. Го-раздо более очевидно нравственное содержание молитв по их направленности, определяемой нравственным содержанием души человека вообще или в момент самого творения молитвы. В этом отношении церковное сознание рассматрива-ет следующие виды молитв: а) просительные; б) покаянные; в) хвалитно-благодарственные; г) молитвы, в которых собственно ищется и обретается по-кровительство Божие и связь с Богом, ценная сама по себе. Наименее опреде-ленны по нравственному содержанию просительные молитвы, обнимающие слишком широкий круг жизненных необходимостей.
Только, когда эти просьбы относятся к вечности, их содержание более определенно: по сути это всегда общие просьбы о том, чтобы быть не лишен-ным вечных благ, и соответственно - об избавлении от вечных мук. В несколько более конкретном виде эти просьбы заключаются в устранении внешних и внутренних препятствий к достижению блаженной вечности. При этом внеш-ние препятствия - это большей частью обстоятельства, включая и персоналист-ские (бесы, враги, но даже и близкие люди, когда их жизненное и нравственное устройство противоположно делу спасительному). Нравственное направление таких молитв понятно и определенно; в них проявляется вера как добродетель. В различных известных сборниках молитв, включая утренние и вечерние мо-литвенные православные правила, встречается много удивительно трогатель-ных выражений такой веры, порою замечательных и по словесной яркости, особенно же когда речь идет о непосредственном стремлении к вечному Царст-ву Христову. Из многого трудно выбрать немногое, разве что, действуя почти наугад, привести в пример вторую половину пятой утренней молитвы (Василия Великого): "Даруй нам бодренным сердцем и трезвенною мыслию всю настоя-щего жития нощь прейти, ожидающим пришествия светлаго и явленнаго дне Единороднаго Твоего Сына, Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, воньже (в который, т.е. в день) со славою Судия всех приидет комуждо (каждо-му) отдати по делом его; да не падше и обленившеся, но бодрствующе и воз-движени в делание обрящемся готови, в радость и Божественный чертог славы Его совнидем (войдем вместе), идеже (где) празднующих глас непрестанный и
578
неизреченная сладость зрящих Твоего лица доброту (красоту) неизреченную. Ты бо еси истинный Свет, просвещаяй и освящаяй всяческая, и Тя поет вся тварь (творения) во веки веков. Аминь".
О внутренних же условиях возможности такого осуществления замеча-тельно говорится во второй вечерней молитве: "Просвети ум мой светом разума святаго Евангелия Твоего, душу любовию креста Твоего, сердце чистотою сло-весе Твоего, тело мое Твоею страстию безстрастною, мысль мою Твоим смире-нием сохрани и воздвигни мя во время подобно на Твое славословие". Пред-ставленные примеры и на самом деле образцы "высокого класса", так как в них по существу выражен смысл есех подобных молитвенных прошений, относя-щихся к вечной жизни. Но суть личной внутренней жизни в этом отношении состоит не столько в том, чтобы "приспособить" к себе эти прошения, сколько, напротив, "приспособить" себя к этим прошениям, то есть создать, а если нуж-но, то и пересоздать свой внутренний мир так, чтобы он стал "органом" орга-ничного "истечения" подобных прошений.
Но и когда просительные молитвы имеют своим содержанием блага вре-менной, земной жизни, эти молитвы становятся по преимуществу нравствен-ными либо, если эти блага нраестеенно содержательны (например: "Господи, дай мне ум разумети Писания.") либо, если они направлены к нравственной це-ли (например: "Господи, дай мне здоровье, чтобы я мог послужить Тебе и Церкви"). Особенный нравственный смысл прослеживается в таких молитво-словиях, когда в них видна готовность покориться воле Божией ("Господи, хоть я и прошу Тебя об этом, но я не знаю, каков Твой замысел, и я готов ему поко-риться. Не моя, но Твоя, Господи, буди воля").
Более определенно выражено нравственное содержание молитв покаян-ных и благодарственно-хвалитных по самому их смыслу. Именно поэтому они не нуждаются в специальном рассмотрении, ибо являются формой покаянного или благодарственного енутреннего делания, которое и рассматривается осо-бо. О молитве же в собственном ее значении и смысле так пишет Филарет, ми-трополит Московский (Дроздов): "Моления (покаянные) сетуют пред Богом и утешаются; прошения дерзают и смиряются пред Ним; благодарения веселятся и торжествуют; молитеа благогоееет пред Ним и горит е любеи, как жертеа
579
есегда жиеая и есесожигаемая... Молитва в собственном и высшем ее знаме-новании забывает некоторым образом и зло и собственное благо, и устремляет-ся к созерцанию верховного и всеобщего блага в Боге". Таким образом, молитва тогда лишь имеет точный нравственный характер и содержание, когда она на-правлена к безусловно благой цели. Такой целью не может быть просто удое-летеорение собственных желаний, какими бы обоснованными и даже "ду-ховными" они ни казались. Иными словами, для понимания нраестеенного строя молитвы, имея в виду ее личностное осуществление, один из самых су-щественных вопросов - вопрос о цели. Ясно, что если целью является удовле-творение грубого или тонкого сластолюбия, включая и психологическое сла-столюбие от факта переживания своих молитвенных состояний, или тонкое ду-ховное тщеславие, или желание получить земные блага ради их приятности -нравственная оценка такого молитвенного "подвига", несомненно, будет отри-цательной, независимо от того, догадывается ли об этом сам "молитвенник" и окружающие его или нет.
Известны и еще некоторые характеристики, если не относящиеся к суще-ству молитвы, то, по крайней мере, к нравственно-психологическому ее веде-нию. Это касается, прежде всего, внимания ума и сочувствия сердца. На по-верхностный взгляд, внимание или невнимание ума при молитве не относится к нравственному строю. На самом деле это не так. Не пребывающий во внимании на молитве тем самым выявляет, что его еоля к Богу как центру его духовного сердца, повреждена и центрами оказываеются те объекты внимания, которые заменяют его молитвенное содержание, и духовные интенции тем самым иска-жены грехом. Это тем более понятно, когда речь идет о сочувствии сердца. Ум при определенных упражнениях может привыкнуть быть внимательным, но в сердце могут вполне находиться иные "сокроеища", и подобное фарисейство или нравственная шизофрения - явление, к сожалению, хорошо известное в христианском мире.
Подлинная нравственно окрашенная молитва, даже и келейная, никогда не бывает слишком индивидуалистична, потому что "расширившееся" сердце молящегося неизбежно включает многих, нуждающихся в молитве; тем более -молитва церковная. И если, напротив, молитва, как и вся личность, индивидуа-
580
листична, очевидно, что ее нравственная оценка объективно будет невысокой. Поэтому особенное нравственное значение приобретает молитва о "ближних": "о здравии" - за живых и "за упокой" - по усопшим. При этом, разумеется, мо-литва об усопших по сути своей однообразна: это просьба о вечных небесных благах для тех, о ком молятся, как уже об ушедших в вечность. Здесь отличия личностные, в основном зависящие лишь от степени усердия молящегося. Мо-литвы о живых более разнообразятся и конкретными духовными нуждами тех, о ком молятся, сознаваемыми и несознаваемыми ими (например, жена может молиться о покаянии слабо верующего мужа, не сознающего нужду в покая-нии), и степенью близости этих лиц (так, всем известна особенно горячая мо-литва матери о чадах своих).
Все же особенная духовно-нравственная высота при молитве достигается в так называемом безмолвии. Безмолвие - это не просто отсутствие разговорчи-вости, по нынешнему принятому смыслу слова, это высокая степень освобож-денности от всяких житейских попечений, всяческой суеты (молвы); это дости-гается в максимальной молитвенной погруженности в само имя Божие (так на-зываемая Иисусова молитва: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго", повторяемая множество раз с полной сосредоточенностью ума и сердца в словах молитвы). Вообще, здесь более уместно говорить о мистиче-ском, чем о нравственном значении молитвы, что выходит за пределы темы. Но и в нравственном отношении, как видно, молитва один из самых высоких ито-гов человеческой жизни. Но даже и этот итог, чрезвычайно ценный, наряду с другими результатами, имеет лишь относительно самостоятельную нравствен-ную ценность.
Для того чтобы попытаться увидеть,
Цели г
что в нравственном делании имеет оез-
и резулыпаты пути относительное значение, следует не-
сколько осмотреться кругом всего, что
прошло пред мысленным взором изучающего этическое учение.
581
Итак, прежде всего, раскрылась действующая в страстях и пристрастиях поврежденная грехопадением природа человека, так приближающаяся в совре-менности, по нравственным характеристикам, известным из Священного Писа-ния и Предания, к последним еременам. Это естественным образом возбудило умственное и сердечное сознание к покаянию, то есть к необходимости тех внутренних и внешних перемен, которые помогут избавить личность от ситуа-ции длящегося распада. Это привело, в свою очередь, к осознанию тех усло-вий, в которых только и могут осуществляться такие перемены. Главным усло-вием точности и необратимости подобных перемен должно было стать узнава-ние и усвоение точных установок, которые, действуя в душе, приведут к доб-рым и желанным изменениям. Такие нравственные установки естественно бы-ло искать и обрести в Священном Писании Нового Завета, в виде, прежде всего, заповедей блаженства, создающих вкупе не сборник нравственных нормати-вов, но фундамент новой жизни, на котором могло строиться как на основании Божественной правды, здание чистой нравственной жизни.
Но прежде, чем начать строить, предстояло выяснить и усвоить главное: в чем состоит Божия воля - как в общих порядках человеческой жизни, так и в применении к конкретной человеческой личности. Волю Божию можно принять и исполнить, лишь поняв значение в человеческой жизни Божественного Про-мысла, принимая его в плане соработничества Христу в деле спасения. Еван-гельское церковное сознание предлагает в ходе конкретного решения этих ус-тановок комплекс этических норм и ценностей, представляющих собой главные ориентиры в нравственной жизни. Но для того, чтобы верно пользоваться ими, в свою очередь, необходимо знание критериев, которые помогут установить алгоритм (порядок) пользования этими ориентирами.
Таким образом, христианская нравственная система устанавливает истин-ный порядок нравственных ценностей в их относительной друг ко другу значи-мости. Необходимость такого порядка особенно очевидна в человеческих от-ношениях, как в малом кругу (включая семейную жизнь), так и в социальных отношениях. Наконец, открылось наиболее обширное поле нравственной дея-тельности - внутренний мир человека, который включает в себя, в первую оче-редь, все виды аскетического делания.
582
Казалось бы, что и по теории, и по практике христианской жизни, этим все завершается. В виде краткой энциклопедии описаны суть и техника нрав-ственной работы. Кажется, все это довольно похоже на жизнь, пусть даже и несколько странную; и все же это не жизнь, и даже не схема, а какие-то рассуж-дения около жизни. Кажется, и немногого не достает, чтобы все ожило, но все же недостает, и, если мы ищем жизни, необходимо сделать эти последние шаги. Если предложенное знание не было плодом мечтательности - а проверяется это просто: от себя ли все это было сказано или от Церкви, - то и завершение, ожи-вотворяющее, вводящее в центр жизни, должно руководствоваться теми же не-надуманными критериями: Священное Писание и Священное Предание.
Таким образом, дорога нравственной жизни будет пролегать в верном на-правлении, если будет стоять перед идущим реальная и соответствующая прав-де Божией нравственная цель и если движение к этой цели будет сопровож-даться живыми и жизненно переживаемыми осознаниями, которые в зависимо-сти от их конкретного содержания, будут личностно раскрываться как радости или скорби, потому что этими переживаниями неизбежно сопровождается нравственная жизнь личности. Этическая сторона здесь состоит в том, на-сколько реальное переживание радостей и скорбей соответствует духовному, Божественному, объективному знанию о них.
К докладу
Открытие внутреннего мира в его духовно-нравственном контексте есть непростой процесс. И хотя внутренняя жизнь бесконечно богаче своего внеш-него выражения , она часто не видна ни «внутреннему взору» , ни «со сторо-ны». Нравственный центр личности - сердце. И плотско-душевная периферия всегда стремится занять самый его центр, и испускает наружу свои эманации, стараясь не пропустить эманаций духовных. Но для того , чтобы увидеть этот центр, необходима работа по разгребанию порочной периферии, т.е. по отсе-чению помысловпомыслов, в том числе находящихся в области «подсознания» и «бессознательного», помыслов не только очевидно «злых», но и кажущихся
583
«добрыми». Собственные нравственные возможности , как и помыслы, прони-заны нечистотой. Лишь у того, кто осознал собственные немощные возможно-сти, открывается нравственная сила Божия, с тем, чтобы открывалась внутрен-няя жизнь через действие Божественных дарований, а не по личной нравствен-ной значимости. Таким образом исчезает возможность для утверждения собст-венного добра.
"добрые чувства" лежат исключительно в одной сфере - сфере человече-ских взаимоотношений личностного и социального порядка, словно они имеют самодовлеющее значение, да и из них-то субъективно выбирается сравнитель-но недлинный ряд тех "чувств", которые как бы вынуждают человека гордиться самим собой и своим местом в мире: справедливость, доброжелательность, "по-рядочность", честность, демократичность, беззлобие, твердость, мужествен-ность и еще несколько других.
Самодостаточность - обычное условие их работы; самоправедность -главный результат, который христианским нравственным пониманием оценива-ется не положительно, а отрицательно.
"Чувства добрые" - это