Общечеловеческая трагедия позднего прозрения в романе М. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлёвы"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
тенение - главный диагноз писателя-сатирика. В этом одна из разгадок приобретательского рвения щедринского героя, его хищного предательства. Но в этом и заключается, по убеждению Салтыкова-Щедрина, источник страшной для человека трагедии. Ужаснее всего то, что человек может находиться в таком состоянии с самого рождения и фактически до самой смерти; быть всю жизнь совершенной прорехой на человечестве, при этом действительно не ведая, что он творит. И чем позднее наступает прозрение, тем более оно страшно и бесплодно, и тем острее становится вопрос: может ли получить прощение этот прозревший, который всю жизнь сосал чью-то кровь, а умирая, в слезах раскаивается и молит о милосердии? Проблема пробуждения совести волновала Щедрина как художника-гуманиста и была для него также проблемой общественной: в размышлениях о разного рода иудушках шла речь о пробуждении сознательности всего народа в целом. Салтыков писал П.В. Анненкову 25 ноября 1876 года: Тяжело жить современному русскому человеку и даже несколько стыдно. Впрочем, стыдно еще не многим, а большинство даже людей так называемой культуры просто без стыда живет. Пробуждение стыда есть самая в настоящее время благодарная тема для литературной разработки, и я стараюсь, по возможности, трогать ее. Но, разумеется, человек и общество теснейшим образом связаны, и поэтому общественная проблема может естественно превратиться в проблему каждой личности, входящей в это общество. Так рождается трагедия мертвых душ, в которых, однако же, Щедрин (как и его учитель, Н. Гоголь) не оставлял надежду найти нечто человеческое, позволяющее верить в их возрождение.
Точнее можно сказать так: человек является прямым отражением того нравственного облика, который имеет его среда, потому что среда диктует свои жесткие правила, несоблюдение которых грозит человеку неблагополучием и неустроенностью в обществе. В связи с этим формируется искаженное понятие человека о жизненной морали и даже ее подмена. Боязнь отступить от общественного мнения (Ах! боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна!) рождает огромную нравственную проблему: ослепление, порабощение сознания, заглушение совести убийственным постулатом надо быть как все. Над тем, насколько близки эти все к нравственному идеалу, человек уже не дает себе труда задуматься. Решающую роль в выборе жизненного направления играют мысли и поступки окружающих, прежде всего родителей (Не надобно другого образца, когда в глазах пример отца!). Так образуется форма старая, готовая, так возводятся столпы общества, его законы, которые по сути своей преходящи, и горе тем слепцам, которые не задумываясь подчиняют им свою жизнь, пренебрегая законами совести. Приобретательство, которое некогда подвигнуло Павла Ивановича Чичикова на отчаянные аферы, Иудушку толкает на деяния еще более страшные, хотя уголовно и не наказуемые. Если герой Гоголя ради обогащения предпринимал действия мошеннические, противозаконные, то герой Щедрина действует "на законном основании". Писатель неоднократно устами самого Иудушки заявляет, что он поступает "по закону".
Следствием этой роковой ошибки становится абсолютная пустота и бесполезность жизни, разобщение людей, угасание в них искры Божией и, наконец, постыдная, жалкая слабость перед лицом смерти.
Так, на наш взгляд, можно сформулировать позицию М. Е. Салтыкова-Щедрина, которая сложилась в результате пристального наблюдения над общественной жизнью современной писателю эпохи.
1.2 Общечеловеческая нравственная проблема в повести Л. Толстого Смерть Ивана Ильича
Повесть Л.Н. Толстого Смерть Ивана Ильича была написана в 1886 году. Она находится в одном ряду с другими повестями и рассказами, которые составляют творчество позднего Толстого, а также с Исповедью (1879-1882).
В конце 70-х - начале 80-х годов писатель переживает глубокий духовный кризис, толчком к которому послужило непредвиденное событие: внезапная встреча со смертью. До этого момента жизнь писателя, по его словам, представляла из себя вереницу заблуждений, смесь беззаботности, слепоты и безумия.
Началом всего было, разумеется, нравственное совершенствование, но скоро оно подменилось (…) желанием быть лучше не перед самим собою или перед Богом, а (…) перед другими людьми. И очень скоро это стремление (..) подменилось желанием быть сильнее других людей, то есть славнее, важнее богаче других. (…) Без ужаса, омерзения и боли сердечной не могу вспомнить об этих годах. Я убивал людей на войне, вызывал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал. (…) Не было преступления, которого бы я не совершал, и за все это меня хвалили, считали (…) сравнительно нравственным человеком. (…) Я считался чудесным художником и поэтом, и потому мне было очень естественно усвоить эту теорию. (…) Мне за это платили деньги, у меня было прекрасное кушанье, помещение, женщины, общество, у меня была слава. Стало быть, то, чему я учил, было очень хорошо. (…) Я продолжал жить, исповедуя только веру в прогресс. Все развивается, и я развиваюсь; а зачем это я развиваюсь вместе со всеми, это видно будет. (…) Стремление к усовершенствованию, подмененное уже прежде стремлением к усовершенствованию вообще, к прогрессу, теперь подменилось уже прямо стремлением к тому, чтобы мне с семьей было как можно лучше.
Событие, ставшее острым переломным моментом в ?/p>