Формы турнирного поведения и идеалы этики противоборства в Средневековье
Дипломная работа - Культура и искусство
Другие дипломы по предмету Культура и искусство
µ Сердце, которого захватил немецкий император Генрих VI, когда тот возвращался домой после третьего крестового похода151. Когда сын Иоанна Доброго, сбежал из Англии, где он содержался в качестве заложника, Иоанн сам отдался в руки англичан вместо беглеца152. Пленен^ ного европейского рыцаря ожидало заботливое и учтивое обращение, а в обязанности его вассалов было тем временем собрать средства для выкупа своего господина153.
Если во время поединка один из противников, сдаваясь на милость победителя, отказывается от своих целей, схватка ex definitione154 прекращалась: добивать побежденного уже не схватка. "Не пощадить врага, который сложил оружие и просит пощады, - подлое убийство", - писал Мабли155. Убийство безоружного врага покрывало рыцаря позором. Ланселот, рыцарь без страха и упрека, не мог простить себе того, что как-то в пылу сражения убил двух безоружных рыцарей и заметил это, когда было уже поздно. Он чувствует, что не простит себе этого до самой смерти, и обещает совершить пешее паломничество в одной лишь посконной рубахе, чтобы замолить грех156.
Добровольная сдача в плен в нартском и тюрко-монгольских эпосах допустима только для вражеских богатырей; светлый герой должен быть непоколебим в плену, несмотря ни на угрозы, ни на пытки, а плену предпочитать смерть. Так Хонгор, "качаясь от смертельных ран", успел прижать девять миллионов врагов к речной переправе, угрожая им местью Джангара и его тридцати пяти батыров, и "во всю глотку захохотал". "И померк тут его светлый, опытный ум и с распростертыми руками пал бедный Хонгор". Его привязывают к железной арбе (в других вариантах волочат связанным по земле на аркане за конем) . Однако герои в плену не всегда вполне "принципиальны". Огузские батыры смелы, а в плену соглашаются не только быть певцами и музыкантами, но и биться в воинском поединке, когда подступают какие-то батыры или войска. Так, не зная противника, пленник Казан-бек бьется с собственным сыном Урузом, явившимся для его освобождения158.
В героических эпосах и рыцарских романах иногда сражающиеся противники не могли победить друг друга, так как были равны по силам. Датчанин гневным взглядом окинул чужака, Коням всадили шпоры наездники в бока, Во вражий щит нацелясь, склонились копья их, И Людегаст встревожился, хоть был могуч и лих. С разбега сшиблись кони и на дыбы взвились, Потом друг мимо друга как ветер пронеслись. Бойцы их повернули и съехались опять, чтоб счастье в схватке яростной мечами попытать. Врага ударил Зигфрид, и дрогнула земля. Столбом взметнулись искры над шлемом короля, Как будто кто-то рядом большой костер зажег, Бойцы друг друга стоили: взять верх никто не мог . Такой конфликт мог закончится прекращение вражды а бывшие противники становились побратимами. Так Диомед и Главк, выяснив, что в прошлом их отцы оказывали друг другу гостеприимство, прекращают поединок. В знак дружбы противники обмениваются доспехами: В оное время у Главка рассудок восхитил Кронион: / Он Диомеду герою доспех золотой свой на медный, / Во сто ценимый тельцов, обменял на стоящий девять160.
Учтивостью отличается также поединок Гектора с Аяксом. При наступлении ночи Гектор предлагает прервать борьбу, что предложить может только он: ведь именно он вызвал противника на поединок. Расставаясь, противники обмениваются дарами и уверениями в дружбе161.
Общей для всех рассматриваемых нами воинских культур была мысль, что настоящий рыцарь обязательно должен погибнуть во время сражения. Близкие чеканные формулы определения смерти, достойной мужчины, есть в разных эпосах, рыцарских романах. Мужчина должен умереть на бранном поле, в поединке. Такова философия мужества периода военной демократии, перешедшая и в более поздние военные сообщества Евразийского континента. Это своего рода общее воинское кредо.
Так древние кельты искренне верили, что после смерти они обязательно попадут в загробный мир, а особо отличившиеся - в пиршественный зал с неиссякаемым котлом бога Дагда, в котором варится свинина - излюбленное мясо кельтов, и будут там жить вечно162. У германцев и скандинавских народов эта концепция получила дальнейшее развитие. По их представлением только воин, погибший в бою, обязательно будет перенесен валькириями (девами-воительницами) в Вальхалу ("чертог убитых"), а умерший в своей постели наоборот попадает в Хель (Ад). Вальхала находится на небе и принадлежит Оди-ну, там эйнхерии - павшие в бою храбрые воины, будут пировать, пить неисся-кающее медовое козье молоко, и есть неиссякаемое мясо вепря. А когда наступит Рагнарёк (конец света), они будут сражаться на стороне светлых сил вместе с богами, против хтонических чудовищ и мертвецов из Хеля163. В "Саге о Гаут-реке", состарившийся, полуослепший Старкад был так озабочен тем, чтобы не умереть в постели, "на соломе", а погибнуть от меча, что повесил себе на шею кошель с золотом, который мог бы соблазнить какого-нибудь убийцу164.
В западноевропейских рыцарских романах настоящий рыцарь обязательно должен погибнуть сражаясь, особенно если существует какая либо угроза его чести. Так Жеффруа Парижский, предполагаемый автор стихотворной хроники, посвященной французскому походу во Фландрию в начале XIV в., влагает в уста рыцарей такую мысль: "Лучше с честью умереть, чем жить в бесчестье"165. Обычный мотив таких романов - за душой павшего воина спускаются ангелы и возносят ее прямиком в рай, где храбрый рыцарь станет участником божьего войска166. В смертельно опасной ситуации кастильский рыцарь Мачу