Сочинение

641. А.С.Пушкин "Я помню чудное мгновенье"
Литература

Большинство стихотворений периода Михайловской ссылки по жанрам и стилю - послания, элегии и оды, в которых можно заметить по традиционному для Пушкина то возвышенную символику, то лирическую мягкость, то шутливую интонацию дружеской беседы. Самые сокровенные вооспоминания, раздумья, переживания, порывы Пушкина отражаются, прежде всего, в этих традиционных жанрах. Чаще всего поэта волнуют мысли о любви и дружбе, о юношеских идеалах и судьбе его поколения, о поэзии, вдохновении, славе. Лирика Михайловского периода запечатлела процесс духовного возрождения поэта после идейного кризиса 1823 года и мучительного потрясения, вызванного ссылкой и одиночеством в первые месяцы 1824 г.
642. А.С.Пушкин в жизни И.А.Гончарова
Литература

На наш взгляд, дело состоит в своеобразии трактовки молодым автором поэзии Пушкина. В середине 30-х годов Гончаров сам еще во многом романтик, и Пушкина трактует именно с романтической точки зрения, отыскивая у него родственное себе романтическое миросозерцание. Об этом свидетельствует роман "Обыкновенная история", в котором Гончаров изображает в сущности самого себя в 30-е годы. Александр Адуев часто цитирует Пушкина, - и цитирует как истинный романтик, в изобилии выбирая из пушкинской поэзии романтические строки. Выслушав советы дяди о жизни, Александр возражает: "Это какая-то деревянная жизнь… прозябание, а не жизнь! прозябать без вдохновения, без сил, без жизни, без любви…" Романтический культ чувства, сердца (в противоположность "холодному рассудку") заставляет героя легко отыскивать у Пушкина созвучные строки: "О люди, люди! Род, достойный слез и смеха!" "Я пережил свои страданья, я разлюбил свои мечты", "Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей…" Александр Адуев (Гончаров 30-х гг.) выбирает из реалистического целого настроения, образы, мотивы (одиночества, тоски, презрения к толпе), которые можно трактовать как романтические. Отсюда ясно, что для Гончарова в середине 30-х гг. Пушкин важен и интересен прежде всего в своем романтическом выражении. В Пушкине Гончарова интересует то, что предшествует появлению М.Ю. Лермонтова. Исследователь О.А. Демиховская убедительно сопоставила текст лермонтовской "Исповеди" и гончаровское стихотворение "Отрывок из письма к другу" (1835), сказав, что здесь: "…особенно чувствуется влияние М.Ю. Лермонтова. Поэтический параллелизм стихийности бури и душевных волнений навеян "Исповедью" (1830) М.Ю. Лермонтова". При этом только стоит упомянуть, что для Гончарова Лермонтов - это как бы продолжение Пушкина:"Даже Лермонтов, фигура колоссальная, весь, как старший сын в отца, вылился в Пушкина. Он ступал, так сказать, в его следы. Его "Пророк" и "Демон", поэзия Кавказа и Востока и его романы - все это развитие тех образов поэзии и идеалов, какие дал Пушкин" (VIII, с. 76-77). Восприятие Пушкина у романиста со временем менялось и обогащалось. Хотя основа отношения была заложена именно в указанное время - с конца 20-х до середины 30-х годов.
643. А.С.Пушкин в Москве
Литература

В двадцатых числах сентября Пушкин вернулся в Москву. Он поспешил к Гончаровым но здесь его ожидал холодный прием. Как вспоминал брат Гончаровой: Было утро; мать еще спала, а дети сидели в столовой за чаем. Вдруг стук на крыльце, и вслед за тем в самую столовую влетает из прихожей калоша. Это Пушкин, торопливо раздевавшийся. Войдя, он тотчас спрашивает про Наталью Николаевну. За ней пошли, но она не смела выйти, не спросившись матери, которую разбудили. Будущая теща приняла Пушкина в постели. Пушкин был очень удручен таким приемом. Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с каким приняла меня м-ль Натали... У меня не хватило мужества объясниться, писал позже Пушкин Наталье Ивановне.
644. А.Ф.Оpлов
Литература

Пеpвая ответственная миссия, выполненная А.Ф.Оpловым с большим успехом, была связана с подписанием Андpиапольского договоpа, котоpый увенчал победу России над Османской импеpией в 1829 году. Заключение pусско-туpецкого миpа пpоходило в тpевожной обстановке: западноевpопейские деpжавы с тpевожным вниманием ждали пpодолжит ли Россия наступление на туpецкую столицу с тpадиционно пpипpисыаемой pоссийскому самодеpжавию целью - занятия Константинополя и пpоливов? Русские войска, остановившиеся в Андpиаполе, только ждали пpиказа, чтобы пpодолжить маpш к Цаpьгpаду. Мнения pоссийских политиков и военных деятелей pазделились. С одной стоpоны, близость туpецкой столицы и полное отсутсвие сопpотивления туpецких войск побуждали пpодолжать наступление. С дpугой - настоpаживала pеакция евpопеских деpжав, готовых ввести объедененный флот в пpоливы для защиты Константинополя, а так же те непpедсказуемые действия, котоpые могут повлечь за собой pаспад Oсманской импеpии. В случае кpушения Османской импеpии России пpишлось бы вместо "беспечных туpок" иметь дело с евpопейскими деpжавами, пpетендовавшими на господство в этом pегионе.
645. Абиссинская литература
Литература

Монашеский характер абиссинской церкви и церковной религиозности наложил свой отпечаток и на лит-ру, в к-рой видное место занимают «жития» святых, основателей и подвижников монастырей. Богатая агиографическая лит-ра знакомит нас с лит-ыми вкусами деятелей абиссинской церковной письменности и раскрывает различные стороны абиссинской религиозности. С лит-ой стороны эти жития представляют интерес как любопытная попытка соединения в одном лит-ом произведении риторики, богословских рассуждений и яркой фантастики, которая сильной струей пробивается в рассказах о чудесах святого. Довольно большого развития достигла в Абиссинии историография, возникшая под некоторым арабским влиянием. Это арабское влияние сказалось в переводе на абиссинский яз. ряда арабских хроник. Оригинальная же абиссинская историография начинается с XIV в., когда борьба Абиссинии с мусульманами вызвала составление хроники, повествующей о победах царя Амда-Сиона [13141344], являющейся скорее лит-ым произведением, чем историческим трудом. В царствование законодателя Зара-Якоба [14351468] появляется серия хроник, захватывающая историю почти всех абиссинских царей. Наибольшего расцвета достигла абиссинская историография в конце XVI и начале XVII вв., когда были написаны художественные и в то же время исторически достоверные большие исторические труды Сарца-Денгеля и Сисинния. Наконец значительный интерес представляет написанное в конце XVI в. священником Бахреем небольшое сочинение о галласах, небольшом племени, жившем близ Абиссинии, с к-рым абиссины постоянно воевали. Своеобразны исторические легенды, среди к-рых первое место занимает книга «Слава царей» (Кебра-Нагаст), повествующая о происхождении абиссинской царской династии от Соломона и царицы Савской и о грядущем соединении церквей. К этому же циклу исторических легенд относится эсхатологический трактат «Сказание Иисуса», повествующий о последних временах, и интереснейшее «Сказание о змие», сохранившееся в житии Исаака Гарима. В большом количестве дошли до нас произведения церковной поэзии: сборники, длинные восхваления, славословия, импровизации певцов во время богослужения и наконец изящные четверостишия. Вся эта церковная поэзия имела несомненно культовое значение; многие песнопения сохранились с нотным сопровождением. Наряду с церковной поэзией развивалась и богословская догматическая литература с большим количеством полемических трактатов против католичества и с любопытными попытками кодификации, среди которых следует отметить своеобразный абиссинский «Номоканон» «Право царей» (Фета Нагаст), составленный в XV-XVI вв. на основании коптской компиляции римского и мусульманского гражданских кодексов. Оригинальны произведения сектантской мысли, свидетельствующие о внутренней религиозной неудовлетворенности и исканиях образованного абиссинского общества. Таковы «Исследования» писателя XVII в. Зара-Якоба и его ученика Вальда-Хейвата, отрицающие истинность всех существующих религий, монашество, догматику, посты и пр. установления церкви. Далее следует отметить религиозные трактаты стефанитов, отвергающих почитание креста и богоматери, каббалистически-апокалиптические сочинения некоего Исаака под названием «Таинства неба и земли», написанные в XV в., и наконец апокрифическую, апокалиптическую и эсхатологическую литературу иудействующего племени фалаши. Начиная с XVI века, постепенно нарождается новая лит-ра, пользующаяся живым народным амхарским яз. Возникают героические песни, поражающие высоким художественным мастерством поэтической формы, появляются басни, притчи и рассказы. Среди писателей XIX и XX вв., культивирующих народный амхарский язык, следует отметить Такла-Хаймонота, написавшего историю Абиссинии, историков Санеба и Вальда-Марьяма и наконец беллетристов Афацорка, Зауальда и др., пытавшихся создать оригинальную А. Л. по образцу новейших лит-р Западной Европы.
646. Абсолютный и «мягкий» детерминизм. Философия эссе
Философия

Я решил проследить краткую историю развития отношений в науке к этому понятию. Долгое время оно рассматривалось как гигантский механизм представлений, где все действия строго определены в своем появлении и изменении. Характерно, что на данный момент существует два вида детерминизма - "жесткий" (к примеру, Фрейд, который утверждал, что «человек - это результат истории его развития») и "мягкий", предполагающий наличие какого-то пространства свободы.
По моему мнению, очень интересно рассмотреть абсолютный и «мягкий» детерминизм с религиозной точки зрения. К примеру, кальвинисты утверждают, что все события, в том числе будущие, определенны и известны заранее, «поскольку Бог предопределил их». В таком случае не существует проблемы божественного контроля; вопрос в том, существует ли реальная свобода и моральная ответственность людей. Как я понял из их теории, деятельность человека сводится к тому, что он является орудием Бога, а это уже классическая теория «жесткого» детерминизма.
647. Абсурдность мира и мир абсурда Даниила Хармса
Литература
1. Трегубова И.Г. “Я думал о том, как прекрасно все первое…”// “Океанские вести” № 7 2001.
2. Рассадин С.Б. Юмор начала XX века // Даниил Хармс Вып. Москва 2003 с.9
3. Ванна Архимеда. Сборник. - Л.: Художественная литература. - 1991. - 496с.
4. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. - СПб.: Академический проект, 1995.
5. Предметы и фигуры, открытые Даниилом Ивановичем Хармсом // Электронная газета (www.anthropology.ru). - 24 августа 2000.
6. Хармс Д. Дней катыбр. Избранные стихотворения, поэмы, драматические произведения // Сост., вступит. статья и примечания М. Мейлаха. - М.:Гилея, 1999.
7. Хармс Д. Сочинения в 2-х томах. - М.: АО “Виктори”, 1994.
8. Глоцер В. Юморные рассказы. Даниил Хармс.
9. Н. Халатов. Его звали Даниил Хармс. // Д. Хармс. Что это было. М., “Малыш”, 1967.
10. Глоцер В. “Я думал о том, как прекрасно все первое” // Новый мир, № 4, 1988.
11. Чуковский К. От двух до пяти. Изд. непр. и доп. Мн.: Нар. асвета, 1983.
12. И. Левин. О Хармсе // Пионер № 3, 1985.
648. Аверинцев в нашей истории
Литература

Тогда, в тех давних лекциях на истфаке (воспоминание все возвращается к ним), он открывал нам миры и рассказал, конечно, много интересного. Был просветителем поколений в основном старше его. Но главным было даже не то, что мы узнавали, а тот язык, который мы слышали. Язык менялся в эпоху “оттепели”, но и новый либеральный язык оставался языком советским. От Аверинцева мы услышали совсем другой язык, в принципе другой, и именно он, а не новые знания, менял аудитории голову. Например, когда на второй лекции он начал говорить о том, что значило для средневековой и для всей философии то, как Господь представился Моисею: Аз есмь Сущий, где “есмь” не связка, а главное слово. О бытии и реальности: вещь причастна благу не поскольку она есть что-то, а поскольку она есть; вещь имеет бытиё и держит его при себе, предмет имеет реальность, чтобы предъявить ее нам. Осенью 69-го звучало это с кафедры. Или же о библейском и греческом человеке об Афинах и Иерусалиме, то самое, уже поминавшееся, что библейскому человеку не стыдно вопить и кричать о боли, забывая о внешнем достоинстве, как невозможно человеку греческому: “не осанка, а боль, не жест, а трепет”. Это были научные наблюдения специалиста, но ведь не только по простоте своей, сразу понятной и нам, нынешним людям, просто как людям, а между тем такими простыми чертами очерчивались духовные эпохи и основные духовные принципы, направлявшие жизнь человечества от тех до наших времен. Историческое и вечное. Дар так увидеть и так сказать, и разве только в своей специальной области? В частном разговоре, спасибо, записанном нам М. Л. Гаспаровым, сказать о Пушкине так, как бьются и не находят своих слов присяжные пушкинисты, о его “мгновенной исключительности” во всей, не только русской культуре“Пушкин стоит на переломе отношения к античности как к образцу и как к истории, отсюда его мгновенная исключительность. Такова же и веймарская классика”.
649. Авіація Великої Британії у Другій світовій війні
История

Влітку 1940 року над Англією нависла загроза давно обіцяного фюрером вторгнення на Британські острови. Складовою частиною гітлерівського плану захоплення Англії «Морський лев» була операція «Адлерангріф». До кидка через Ла-Манш приготувалися екіпажі двох з половиною тисяч літаків, що базувалися на 400 аеродромах Голландії, Бельгії, Франції, Норвегії і Данії. 12 і 13 серпня німці провели масовані нальоти на основні аеродроми і берегові радарні станції англійців, а 14-го почали нічні рейди до авіаційних заводів фірм «Брістоль», «Вестланд», «Роллс-ройс» і «Глостер». Результат - пошкодження двох аеродромів і декількох станцій, радіолокацій. Не дуже вдало пройшли і нальоти на підприємства. Найчастіше бомбардувальники не встигали долетіти до мети - на півдорозі їх перехоплювали англійські винищувачі. Втрати «Люфтваффе» тільки 13 серпня склали 47 літаків. Британці позбулися 13 машин. Вже наступного дня над островами з'явилися не пікірувальники Ju-87, що бомбили аеродроми напередодні, а двомоторні винищувачі Месершміт Ме-110 з бомбовим навантаженням: командування «Люфтваффе» не ризикувало більше посилати без супроводу порівняно тихохідні бомбардувальники на «розтерзання» англійським винищувачам. У ті ж дні стурбований втратами, Герінг розпорядився «надалі у складі кожного екіпажа літака, що діє над Англією, мати не більше одного офіцера». До середини жовтня німецька авіація вдень і вночі намагалася розгромити королівські військово-повітряні сили, розладнати систему ППО, підготувати висадку вермахту на Британські острови. І кожного разу, несучи чималі втрати англійці відбивали атаки.
650. Авраам Халфи: поэт, опередивший свое время
Литература

Друзья называли его "счетчиком Гейгера" для определения уровня страданий человека и общества: любое проявление жестокости он воспринимал как личное несчастье. В повседневной жизни это был простодушный, наивный, совершенно бескорыстный человек, безгранично доверявший людям, готовый в любой момент ринуться на помощь ближнему, снять с себя последнюю рубашку. Живя в буржуазном, благополучном центре северного Тель-Авива, он часто отправлялся пешком в Яффо, потому что там скорей можно было найти нищего и оделить его деньгами. Если в городе случалось несчастье и несправедливость (мужчина избил женщину, осиротел ребенок, кто-то остался без крова), Халфи немедленно мчался на помощь. То, что для других было простой газетной информацией, для него становилось поводом для переживания. Каждая газетная заметка с информацией о катастрофах поражала его в самое сердце. Он воистину испытывал физические мучения, читая о голоде в Африке, о жертвах войн. Советская диктатура вызывала в нем чувство протеста, он был подавлен, узнавая о событиях, происходящих на его бывшей родине. У него была идея-фикс, к которой он без конца возвращался в беседах: «Как жаль, что у евреев нет монастырей. Я бы заперся в келье и читал бы, читал без конца. Или прогуливался бы по саду в монастырях ведь большие сады размышляя о том, что происходит в мире». После его смерти стали появляться люди, рассказывавшие о том, как им помог этот невероятно скромный человек, старавшийся всегда держаться в тени. Как-то раз Халфи, живший на съемных квартирах, получил ордер на государственное жилье. В этот момент кто-то из его знакомых посетовал, что ему с семьей негде жить. «Так вот же, у меня есть квартира, используй мой ордер!»
651. Автомат в руках ребенка: историческая правда и мифология войны
Литература

Если миф о неготовности Советского Союза к войне был разоблачен историком (историком по призванию, а не по образованию), то цену Победы определяли совсем другие люди. Это были и писатели, и журналисты, и некоторые ученые, работавшие, впрочем, на уровне квалифицированных дилетантов. Подавляющее большинство публикаций представляли собой скорей фантазии, которые не опирались на мало-мальски серьезные исследования. Вот, к примеру, статья доктора наук (правда, не исторических, а филологических) Бориса Соколова, “Великая Отечественная: меняющиеся цифры”, опубликованная накануне празднования 50-летия Победы в газете “Московские новости”14 . Статья эта довольно типична, поэтому я позволю себе остановиться на ней. Автор отвергает не только “сталинскую” и “хрущевскую” оценки потерь Советского Союза, но и ставшую к середине 1990-х едва ли не общепринятой цифру 27 миллионов. Цифра эта появилась вот откуда: в 1941-м население СССР составляло приблизительно 198,7 (по другим данным 196,7 или даже 194) миллиона человек, а в 1946 приблизительно 172,5, (по другим данным 170,5) следовательно, разница в 26,2 миллиона и должна составлять потери Советского Союза. При модном не только у журналистов, но и у историков округлении получаем 27 миллионов. Восемьсот тысяч “округлили”, но это для таких “статистиков” мелочь. Но и этого г-ну Соколову мало. Оказывается, данные ЦСУ на 1941-й не точны, ибо “повторное исчисление, проведенное в Молдавской ССР и в Хабаровском крае, выявило недоучет в среднем 4,6%. Если эту цифру распространить на остальную территорию СССР плюс естественный прирост в 1-й половине 1941, (численность населения), следует оценивать в 209,3 миллиона человек. Потери СССР в войне, по нашей оценке, равняются 43,3 миллиона”. Надо хоть немножко знать систему учета населения, чтобы убедиться в том, что автор писал явную ахинею. Во-первых, точная численность населения СССР перед войной не известна. По переписи 1937-го население СССР составляло 162 миллиона. Перепись признали дефектной, материалы засекретили, а ее организаторов расстреляли, так как И.В. Сталин “прогнозировал” гораздо большую численность. В 1939 г. население вновь переписали. На этот раз приписывали где могли, считали мертвые души, одну и ту же семью переписывали по два раза. В результате перепись показала 171 миллион. Однако рассчитывать население СССР исходя из данных этой фальсифицированной переписи некорректно. В 19391940 гг. территория СССР значительно расширилась: Красная Армия “освободила” Бесарабию, Западную Украину, Западную Белоруссию, Прибалтику, Карельский перешеек. Соответственно, население страны возросло. Однако насколько возросло не ясно, переписи населения не было, а данные демографической статистики по этим землям очень приблизительны. К.К. Рокоссовский, например, вспоминал, что в предвоенные месяцы в приграничных районах Западной Украины “происходили невероятные вещи. Через границу проходили граждане туда и обратно. К нам шли желающие перейти на жительство в СССР. От нас уходили не желающие оставаться в пределах Советского Союза”15 . Кроме того, население Карельского перешейка, например, большей частью переселилось в Финляндию, не желая стать потенциальными или реальными жителями ГУЛАГа. С послевоенной статистикой дела обстоят не лучше. Первая послевоенная перепись состоялась только в 1959 году, то есть спустя 14 лет после окончания войны! Данные на 1946 и последующие годы очень приблизительны, и основаны они на избирательных списках, составлявшихся при организации выборов в Верховный Совет СССР, однако эти списки не учитывали ряд категорий населения, в частности, лишенных избирательных прав (то есть многомиллионное население ГУЛАГа). Уж совсем непонятно, о каком таком пересчете в Молдавии и в Хабаровском крае идет речь? Контрольный пересчет населения может проводиться после переписей. В 1941 г. всеобщей переписи не было, не было и подобных пересчетов. Может быть, автор имеет в виду не 1941-й, а 1939-й? В любом случае его предложение распространить выявленный “недоучет” в 4,6% на все население СССР говорит о вопиющей безграмотности г-на Соколова. Это просто некорректно. Представим, что в Молдавии действительно недоучет, а в соседней Украине, напротив, перепись дала завышенные данные, скажем, на три процента, а может, не на три, а на пять! А может, недоучли население, но не на 4,6, а на 3%. Что тогда? А Борис Соколов все равно советует все прибавить 4,6%. Это уже не наука, а откровенное шарлатанство.
652. Автомобили
Радиоэлектроника
653. Автор "Слова о полку Игореве"
Литература

До их пор ученые и искусствоведы спорят, кем же был автор «Слова…». Возможно, он был князем, возможно дружинником, но кем бы ни был автор, он, безусловно, был гениальным человеком своего времени. Для него было важно показать пагубность поступков князей. По этой причине автор ставит своей целью произнести «слово». Он желает убедить читателей в надобности объединения. Именно поэтому он отказывается слагать хвалу им, как делал великий Боян.
654. Автор и герой в романах И.С.Тургенева "Рудин", "Отцы и дети"
Литература

Смерть Базарова, по выражению Герцена, исторически закономерная случайность: такие незаурядные люди обычно обречены первыми. Есть в базаровской смерти и еще один смысл - научный. Ученыйестественник, Базаров гибнет ради "чистой" науки и помогая людям, ведь вокруг него темнота, грязь, болезни, т.е. его наука оказывается родственной его революционным деяниям - обе направлены на улучшение жизни. "Ведь он не на медицинском поприще собирается прославиться?" -риторически спрашивает Базаров-отец его молодого друга Аркадия. Но и здесь трагедия, ибо Базаров все же больше революционер, нежели врач. Его смерть похожа на смерть Рудина, который умирая, выполняет не свою главную историческую задачу, и Инсарова из романа "Накануне", который умирает накануне революционного дела. Трагичен конец Базарова и потому, что он умирает одиноким, не оставит последователей.
655. Автор и его герои в повести А. И. Куприна «Поединок»
Литература

Поэтому не удивительно, что Назанский чувствует себя счастливым и свободным только в пьяном угаре, когда наступает очередной запой. “И вот наступает для меня это время, которое они зовут таким жестоким именем, делится он с Ромашовым. Это время моей свободы ...свободы духа, воли и ума. Я живу тогда, может быть, странной, но глубокой, чудесной внутренней жизнью. Такой полной жизнью!” Но, несмотря ни на что, Назанский обладает огромным жизнелюбием. Куприн передал ему свое восхищение жизнью, свое преклонение перед ее радостью и красотой. “А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки. О радость, о божественная красота жизни! Герой Куприна искренне убежден в том, что будет прославлять прелесть жизни даже в самые страшные минуты, даже если он попадет под поезд и его внутренности “смешаются с песком и намотаются на колеса”. Это жизнелюбие, полное ощущения радости и красоты были присущи и мировосприятию писателя. Столь же близки ему и вдохновенные слова о любви к женщине, которые произносит Назанский. По его мнению, любовь самое прекрасное и удивительное чувство, даже если она не разделена. Василий Нилович говорит о счастье хоть раз в год случайно увидеть любимую женщину, целовать следы ее ног, раз в жизни коснуться ее платья. Он воспевает готовность отдать за нее, “за ее каприз, за ее мужа, за любовника, за ее любимую собачонку” и жизнь, и честь, “и все, что только возможно отдать!” Взволнованный Ромашов всей душой принимает эти слова, потому что именно так любит он Александру Петровну.
656. Автор и его герои в романе «Обыкновенная история»
Литература

И. А. Гончаров точно отметил известное прогрессивное значение для русской жизни таких людей, как Адуев-дядюшка. Петр Иванович Адуев честен и тверд. Любит заниматься делом и убежденно говорит о себе и о людях своего типа: “Мы принадлежим обществу... которое нуждается в нас”. Образ дядюшки, несомненно, импонировал писателю: он внес в его интеллектуальный и нравственный облик идеализирующие его черты. Но Гончарову многое и не нравилось в людях такого типа. По замечанию Белинского, дядюшка “эгоист, холоден по натуре, не способен к великодушным движениям ”. Лизавета Александровна Адуева, жена Петра Ивановича, пытается понять жизненные принципы мужа: “Что было главной целью его трудов? Трудился ли он для общей человеческой цели... или только для мелочных причин, чтобы приобрести между людей чиновное и денежное значение... О высоких целях он говорить не любил, называя это бредом, говорил сухо и просто, что надо дело делать”.
657. Автор и его герои по роману Н. С. Лескова «Соборяне»
Литература

Что же в действиях молодого учителя могло вызвать гнев Ахиллы и Туберозова? Варнава Препотенский говорил детям, что и души у человека нет, и Бога нет. Туберозов спрашивает: “Откуда это взялась у нас такая ожесточенная вражда и ненависть к вере?” Жажда свободы у молодежи? Может быть, дикий, разрушительный вандализм, надругательство над святынями она понимает как свободу? Варнава выловил утопленника в реке, сварил его и сделал из скелета пособие для уроков. Бедная мать умоляла отдать покойника, чтобы отпеть и схоронить в земле. С юмором написаны страницы о том, как могучий Ахилла и мелкопакостный, ничтожный Варнава состязались в ловкости и крали друг у друга кости погибшего. По это не просто бытовое недоразумение. Это идеологическая ошибка. За дьяконом стоит уважение к традиции, святое отношение к погребению. “Многоученый Препотенский, восставший против “шпионов” (и мать, и Туберозов, и Ахилла), развязная эмансипе Бизюкина, их приятель Термосесов предстают в сатирической зарисовке революционной Руси-тройки: один сравнивается с диким степным иноходцем, у другого гордо закинута назад “головенка”, “один пляшет, другой скачет, третий песенки поет”. Всепобеждающая и зловещая, разбойная, ухарская, развращенная идеями коммун, вседозволенности сила ворвалась и в тихую провинциальную жизнь. У Евгения Базарова, ровесника Препотенского, хоть программа есть! А здесь пустота, иждивенчество, попрание святынь. Неудивительно, что после группового портрета Варнавы со товарищи идет рассказ карлика Николая Афанасьевича о “старой сказке”. Эти страницы нельзя читать без волнения: не затхлая, темная жизнь, оправдывающая отношения: “хозяин (мать, помещик) раб”, а светлая, в любви и благодарности маменьке, судьбе, Богу, родне, соседям, в поклонах и благословениях, милосердии и всепрощении встает перед нами жизнь, о которой тоскует душа. Савелий Туберозов, слышавший исповедь карлика, потрясенно произнес:
658. Автор и его герой в повести А. И. Куприна "Поединок"
Литература

Столь же близки писателю вдохновенные слова о любви к женщине, которые говорит Назанский. Он боготворит женщину: "Я думаю часто о нежных, чистых, изящных женщинах, об их светлых слезах и прелестных улыбках, думаю о молодых, целомудренных матерях, о любовницах, идущих ради любви на смерть, о прекрасных, невинных и гордых девушках с белоснежной душой, знающих все и ничего не боящихся". Самые восторженные тирады посвящает Назанский неразделенной любви. "Понимаете ли вы, сколько разнообразного счастия и очаровательных мучений заключается в нераздельной, безнадежной любви? Когда я был помоложе, во мне жила одна греза: влюбиться в недосягаемую, необыкновенную женщину, такую, знаете ли, с которой у меня никогда и ничего не может быть общего. Влюбиться и всю жизнь, все мысли посвятить ей". Назанский говорит о счастье хоть раз в год случайно увидеть эту женщину, целовать следы ее ног на лестнице, раз в жизни коснуться ее платья, «дни, месяцы, годы употреблять все силы изобретательности и настойчивости, и вот великий, умопомрачительный восторг: у тебя в руках ее платок, бумажка от конфеты, оброненная афиша". Он с восторгом воспевает готовность отдать за эту женщину, "за ее каприз, за ее мужа, за любовника, за ее любимую собачонку" и жизнь, и честь, "и все, что только возможно отдать!". Слова Назанского всей душой принимает и взволнованный Ромашов, именно так любит он Александру Петровну. Мечту о такой любви Куприн претворил в образы "Гранатового браслета", написанного через пять лет после "Поединка". Именно так любит чиновник Желтков княгиню Веру Шеину, храня годами забытый ею платок, ее единственную записку, которою она запрещала Желткову писать ей, забытую ею программу художественной выставки.
659. Автор и его герой в романе Достоевского Преступление и наказание
Литература

Раскольников бескорыстен. Есть у него какая-то сила проницательности в разгадывании людей, искренен или не искренен с ним человек, - он с первого взгляда угадывает лживых и ненавидит их. Вместе с тем он полон сомнений и колебаний, различных противоречий. В нем причудливо сочетаются непомерная гордость, озлобленность, холодность и мягкость, доброта, отзывчивость. Он совестлив и легко раним, его глубоко трогают чужие несчастья, которые он видит перед собой каждый день, будь то совсем далекие от него, как в случае с пьяной девочкой на бульваре, или самые близкие ему, как в случае с историей Дуни, его сестры. Повсюду перед Раскольниковым картины нищеты, бесправия, угнетения, подавления человеческого достоинства. На каждом шагу ему встречаются отверженные и гонимые люди, которым некуда деться, некуда пойти. «Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти… - с болью говорит ему задавленный судьбой и жизненными обстоятельствами чиновник Мармеладов, - ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место, где бы его пожалели!.. Понимаете ли, понимаете ли вы… что значит, когда уже некуда больше идти?…» Раскольников понимает, ему самому уже некуда идти, жизнь предстает перед ним как клубок неразрешимых противоречий. Сама атмосфера петербургских кварталов, улиц, грязных площадей, тесных квартир-гробов подавляет, приносит мрачные мысли. Петербург, в котором живет Раскольников, враждебен человеку, теснит, давит, создает ощущение безысходности. Блуждая вместе с Раскольниковым, задумывающим преступление, по городским улицам, мы прежде всего испытываем невыносимую духоту: «Духота стояла прежняя, но с жадностью вдохнул он этого вонючего, пыльного, зараженного городом воздуха». Так же тяжело обездоленному человеку в душных и темных квартирах, напоминающих сараи. Здесь голодают люди, умирают их мечты, рождаются преступные мысли. Раскольников говорит: «А знаешь ли, Соня, что низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят?». В Петербурге Достоевского жизнь приобретает фантастические, уродливые очертания, а реальность нередко кажется кошмарным видением. Свидригайлов называет его городом полусумасшедших.
660. Автор и его герой в романе И. С. Тургенева "Отцы и дети"
Литература

Дворянин-аристократ Тургенев не разделял их взглядов, но пытался понять их. Свое представление о революционных демократах писатель воплотил в образе главного героя Евгения Базарова. Отношение автора к герою было сложным. Он, безусловно, ценил многие его качества: независимый ум, честность, трудолюбие, демократизм, силу воли. Недаром он писал о своем герое, что тот "подавляет остальные лица романа". Действительно, когда читаешь тургеневский роман, то воспринимаешь Базарова как побетеля, который торжествует над "отцами". Но внимательно вчитавшись в споры Базарова с Павлом Петровичем Кирсановым, обнаруживаешь в его высказываниях много противоречий, общих мест и откровенно нелепых утверждений типа "Рафаэль гроша медного не стоит". По выражению Писарева, "Базаров завирается", то есть отрицает вещи, которых не знает или не понимает, поэзию, музыку, искусство, любовь. Наделив своего героя острым критическим умом, Тургенев лишает его широты кругозора. Его развитие грешит односторонностью. Базаров признает только естественные науки, которые, по его мнению, достаточно ясно и четко объясняют все жизненные явления. Например, любовь герой сводит к естественной физиологической потребности. Искусство отрицает потому, что оно бесполезно. Таким образом, Базаров до предела сужает все многообразие, красоту и прелесть жизни, в которой нет места эмоциям, наслаждению красотой природы, поэзии, музыки. То есть он обедняет жизнь своим практическим рационализмом. Именно в этом автор не согласен со своим героем. Он считает неприемлемыми такие стороны в мировоззрении Базарова, как рассудочность, непонимание огромной роли чувств в человеческой жизни, отрицательное отношение к искусству.

Blog

Сочинение