Geum.ru

Научно-практическая конференция по мониторингу законодательства и правоприменения Заседание секции №5 «вопросы совершенствования законодательства по обеспечению прав и законных интересов осужденных и персонала органов,

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

А.М.ВЕЛИЧКО



Уважаемые коллеги!

Я, собственно, хотел бы сохранить тот алгоритм нашего собеседования, нашего обсуждения, который уже задан Анатолием Григорьевичем Лысковым и который так блестяще продемонстрировал в своем содержательном и ярком выступлении Александр Александрович Смирнов. И обратить внимание буквально не некоторые практические аспекты, которые, на мой взгляд, весьма характерно позволяют продемонстрировать, во-первых, необходимость предметного и конкретного мониторинга правоприменения. И, во-вторых, действительно, обратить внимание на основополагающие проблемы, которые могут торпедировать любую реформу уголовно-исполнительной системы.

Если мы присовокупим санитарные условия, которые иногда возникают для лиц, находящихся в СИЗО в силу не вполне объективных причин, если мы представим себе, что человек, находящийся в СИЗО, как неоднократно отмечал Европейский Суд по правам человека, испытывает наибольшие неблагоприятные психологические последствия, что он менее всего защищен по сравнению с другими категориями лиц, являющимися клиентами уголовно-исполнительной системы, то, конечно, согласимся с теми выводами, которые Александр Александрович Смирнов в своем выступлении сделал.

Если мы говорим в целом о проблематике и об уголовной политике (я думаю, что как раз речь должна идти об этом – именно об уголовной политике, то есть о неких базовых принципах деятельности государства в лице и федеральных, и региональных органов государственной власти, и муниципальных органов), то должны отдавать себе отчет в том, что представляет собой наше криминальное сообщество.

За последнее время количество осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления возросло вдвое и достигло 80% от общей численности осужденных к лишению свободы. Более 25% осужденных приговорены к длительным срокам лишения свободы, 47% осужденных отбывают наказание во второй раз и более, то есть, выражаясь языком старого Уголовного кодекса, это рецидивисты.

В течение семи лет доля осужденных к длительным срокам лишения свободы увеличилась с 7 % до 15 % от общей численности осужденных.

И еще некоторая справочная информация. В местах лишения свободы в настоящее время содержится более 400 тысяч лиц, склонных к различным формам деструктивного поведения, около 300 тысяч человек больны социально значимыми заболеваниями. Более 37% осужденных являются инвалидами, нетрудоспособными или ограниченно трудоспособными. Более 80 % осужденных при поступлении не имели профессиональных и трудовых навыков либо их утратили. Около 50 тысяч осужденных при поступлении нуждаются в получении обязательного основного общего образования.

Почти 60% осужденных, исходя из того опроса, который был проведен в уголовно-исполнительных учреждениях, практически утратили общественно-полезные связи. Они уже фактически не нуждаются в нашем обществе, они уже стоят вне его. Естественно, они формируют свое общество, которое живет по своим законам, со своей уголовной субкультурой, со своими традициями и формируют себе, соответственно, замену в лице той молодежи, которая поступает в места лишения свободы.

По прогнозу ученых к 2023 году уже каждый четвертый осужденный будет отбывать наказание за убийство, каждый пятый – за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, каждый третий – за грабеж или разбой. Каждый второй из числа осужденных будет склонен к различным формам деструктивного поведения, включая повышенную конфликтность, агрессивность, склонность к суициду или членовредительству.

Естественно, это подразумевает необходимость комплексно, системно и последовательно заняться проблемой ресоциализации осужденных. Но насколько мы в настоящий момент готовы к выполнению этой задачи? На мой взгляд, наверное, не вполне.

Да, у нас приняты и действуют в настоящее время 42 региональных программы, направленные на ресоциализацию осужденных, но они приняты всего в 24 субъектах Российской Федерации. Более того, вы прекрасно понимаете, что зачастую эти программы носят не столько конкретный характер, сколько рамочно-декларативный, скорее всего, заявляющий о желании наших коллег в других регионах Российской Федерации заниматься этой проблемой, нежели о возможности реально заняться ею.

На мой взгляд, для того чтобы мы решили или могли решать данную проблему, необходимо, конечно, в первую очередь, создать нормальные системные условия.

Необходимо принятие Федерального закона «Об основах социальной адаптации и реабилитации лиц, освобожденных из мест лишения свободы», с закреплением в нем основ государственной системы социальной реабилитации осужденных.

Усиление реабилитирующей воспитательной работы в отношении осужденных с обязательным привлечением институтов гражданского общества и, в том числе, естественно, представителей религиозных конфессий.

Определение государственной структуры в каждом субъекте Российской Федерации, в чьи полномочия входит деятельность по ресоциализации осужденных, с определением федерального органа государственной власти (скорее всего, это Министерство здравоохранения и социального развития Российской Федерации, который бы мог координировать и направлять данную деятельность, потому что эклектика на региональном уровне ровным счетом ни к чему не приведет.

И в не меньшей степени актуальная проблема - восстановить практику административного надзора за лицами, освобожденными из мест лишения свободы. Надзор должен быть дифференцированным в зависимости от степени социальной опасности и поведения поднадзорного.

Только в том случае, если мы сможем решить проблемы и гуманитарного, и духовного воздействия на осужденных, если мы сможем обеспечить осужденного перспективами в нашем обществе, мы можем надеяться на то, что этот человек, даже отбывший наказание не в первый раз, продемонстрирует желание вернуться и стать нормальным человеком. В противном случае мы с каждым годом будем получать всё более и более криминализированное общество. При всём том, к сожалению, преступность у нас «молодеет». И, к сожалению, процент женщин, которые отбывают наказание за совершение тяжких и особо тяжких преступлений тенденциозно растет.

Второй проблемой, которая напрямую связана с тематикой социальной реабилитации или ресоциализации, конечно, является проблема трудовой адаптации осужденных. Об этом Александр Александрович тоже уже говорил, я хотел бы только привести некоторые цифры.

В настоящее время более 80% осужденных до поступления в исправительные учреждения не имели никаких профессиональных и трудовых навыков, либо полностью или частично их утратили, почти 30% осужденных (в возрасте до 25 лет), как правило, никогда и нигде не работали и не учились. Более того, почти 10 процентов осужденных – это лица, которые либо не имеют вообще никакого образования (вообще не умеют ни читать, ни писать), либо лица, имеющие образование уровня третьего класса, то есть очень-очень начальное образование.

На протяжении последних трех лет в исправительные учреждения ежегодно поступает свыше 150 тысяч осужденных, вообще не имеющих никакой рабочей специальности и как следствие мотивации к труду.

Каким же образом в настоящее время решается эту проблема? К сожалению, вынужден констатировать, что несколько двойственно.

С одной стороны, мы все находимся в шорах некой предубежденности, как говорил литературный персонаж, того, что данная проблема всегда закрывалась непосредственно уголовно-исполнительной системой, начиная с советского времени, и до последних периодов. Но следует признать, что общественно-политическая, экономическая ситуация кардинально поменялась в стране за последние 25 – 30 лет, и, естественно, старые формы вряд ли могут быть задействованы столь же эффективно, как ранее, и возникает необходимость подумать над тем, чтобы не только Федеральная служба исполнения наказаний, но и другие органы государственной власти (в первую очередь, региональные органы государственной власти) занялись данной проблемой.

Давайте просто рассуждать. Для того чтобы создать в уголовно-исправительных учреждениях места для трудовой адаптации, необходимо как минимум инвестировать туда средства. Возникает, естественно, вопрос: куда эффективнее инвестировать средства?
В уже имеющуюся промышленную инфраструктуру (инфраструктуру, которая либо безнадежно устарела, это производственный сектор еще советских времен, либо вообще отсутствует как таковая)? Во-вторых, следует все-таки понимать, что Федеральная служба исполнения наказаний – это федеральный орган исполнительной власти. Это не коммерческая организация, и лица, которые служат там, проходят службу, учились не тому, чтобы зарабатывать деньги, им прививались некие иные навыки.

В этой связи, безусловно, для того чтобы мы могли эффективно инвестировать средства в создание трудовых мест для осужденных, следует посчитать те организации, которые могли бы в данном случае эти средства получать.

Безусловно, необходимо принятие федеральной целевой программы «Содействие организации трудовой занятости и профессионального образования осужденных» и опять же определение региональных органов государственной власти, в чьей компетенции находится данная деятельность, данные вопросы, и федерального органа исполнительной власти, который бы организовал взаимодействие их на системном уровне, на системных началах.

В противном случае, мы сохраним те крайне негативные цифры, которые в настоящее время нас также не радуют. В частности, у нас почти 80 процентов осужденных имеют на лицевых счетах менее 200 рублей. Понятно, что эта сумма никоим образом не обеспечивает ни его прав, ни его интересов, да и вообще какого-либо интереса и мотивации к жизни.

И последнее – о взаимодействии с институтами гражданского общества. Я опять же далек от того, чтобы высказывать какие-либо категорические критические замечания, но всё-таки сочту необходимым сказать о том, что принципы принципами, но хорошо бы перейти к некой конкретике. Зачастую мы подменяем некими публичными тезисами существо вопроса и не столько достигаем положительного результата, сколько усугубляем проблему.

Например, крайне назревшая проблематика духовного окормления осужденных. Здесь едва ли следует кого-то убеждать, что эта деятельность не может быть отнесена к разряду второсортных. И спасибо, что представители религиозных конфессий в настоящее время зачастую за счет собственных средств на свой страх и риск, не имея никакой государственной поддержки, находили возможность, тем не менее, окормлять наших осужденных, исходя из их религиозной принадлежности.

Но зачастую получается, что, давая разрешение представителям религиозных конфессий посещать места лишения свободы и оказывать духовное влияние на осужденных, мы забываем о том, какой состав осужденных находится в уголовно-исполнительной системе. Если там находятся представители в массе своей традиционных конфессий, то, естественно, следовало бы предположить, что окормлять их могут (получать разрешение на эту деятельность) представители традиционных конфессий. Если не отбывают наказание саентологи, если не отбывают наказание свидетели Иеговы, то с какой стати организации, относящиеся к данным религиозным конфессиям, должны получать широкую практику посещения наших учреждений? Это является ничем иным, как миссионерством, и мы прекрасно знаем, что данная деятельность у нас законодательно не урегулирована, содержит массу проблемных вопросов, которые до сих пор еще не разрешены, в том числе, как избежать конфликтов между представителями различных конфессий, что следует понимать вообще под миссионерской деятельностью. Это первый момент. И, во-вторых, они на самом деле создают, как показывает практика, довольно конфликтные ситуации, когда их не желают слушать, либо когда немногочисленные адепты данного учения вступают в конфликт с представителями традиционных конфессий.

Это те вопросы, повторюсь, которые, безусловно, нам следует учитывать в нашей последующей работе. И я очень надеюсь, что те, может быть, несколько эклектичные, отрывочные мысли, может быть несколько косноязычно выраженные мной, тем не менее, будут вами поняты и будут системно изложены в нашем законодательстве.

Спасибо.