Geum.ru

Научно-практическая конференция по мониторингу законодательства и правоприменения Заседание подсекции обсуждение доклада совета федерации 2009 года

Вид материалаЗакон

Содержание


ЯКОВЛЕВ Вениамин Федорович
Не опознано
Исаков в.б.
Исаков в.б.
Полянский в.в.
Тихомиров ю.а.
Толстой ю.к.
Тихомиров ю.а.
Кузнецов п.у.
Богданов е.в.
Джатиев в.с.
Не опознано
Лукьянов в.в.
Бойцов а.и.
Меркулова ю.с.
Салыгин е.н.
Кузьмина а.в.
Толстой ю.к.
Кузьмина а.в.
Кузьмина а.в.
...
Полное содержание
Подобный материал:
  1   2   3   4   5


Научно-практическая конференция

по мониторингу законодательства и правоприменения


Заседание подсекции


«ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА СОВЕТА ФЕДЕРАЦИИ 2009 ГОДА

"О СОСТОЯНИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ»


24 июня 2010 года


Санкт-Петербург

Президентская библиотека им. Б.Н. Ельцина



Модератор:
советник Президента Российской Федерации, доктор юридических наук, член-корреспондент Российской академии наук ЯКОВЛЕВ Вениамин Федорович



ВЕДУЩИЙ:

– У нас здесь написано так – «Обсуждение доклада Совета Федерации о состоянии законодательства представителями юридической науки». Я думаю, очень хорошо, что создали такую вот отдельную Секцию. Полагаю, что мониторинг для оценки качества и полноты законодательства и эффективности правоприменения, вообще говоря, невозможен без науки, просто невозможен. Потому что, если все ограничивается только какими-то эмпирическими наблюдениями, то наше законодательство и правоприменение никогда не достигнут оптимального состояния. И для того чтобы то и другое было, конечно, нужно очень серьезное использование науки. Вы мне поверите, что я много чего видел на своем веку, я видел очень разное отношение к науке на разных этапах развития нашего государства и права. Я, например, с большим удовольствием вспоминаю середину 1980 годов прошлого столетия, когда появился новый молодой чрезвычайно привлекательный лидер, который мог без бумажки что-то там говорить, общество было воодушевлено, появились большие надежды – и тогда, между прочим, произошла мобилизация творческих сил, которыми располагала наша страна. Вы, может быть, помните, каким был первый демократический избранный парламент 1989 года. Я много времени провел тогда на заседаниях Верховного Совета СССР, избранного в 1989 году, и я почти не видел в зале лиц, которых я не знал бы, не будучи с ними лично знакомым – это были широко известные люди, это была действительно по-настоящему элита нашего общества – это вот состав законодателей – люди, которые выражали, конечно, по-настоящему выражали взгляд общества на то, каким должно быть государство, и что оно должно для общества делать. И вот тогда же, в те годы произошла как бы мобилизация и научных сил. Тогда многие ученые и юристы, кстати, как и сейчас тоже, вдруг заняли высокие государственные должности – попали в парламент, появились суды.

Комитет конституционного надзора, потом Конституционный суд, которые в значительной степени состояли из ученых. Иначе говоря, научные силы были призваны, мобилизованы и активно участвовали в том, что тогда происходило. Потом ситуация изменилась и наука как бы перестала существовать – наверное, по двум причинам. Первая причина – ученые были поставлены в очень трудные условия жизни, они перестали по-настоящему заниматься наукой, потому что надо было заработать кусок хлеба. И, конечно, это снизило шансы на использование рекомендаций науки. Но, с другой стороны, была и другая причина – почему-то многие представители власти решили, что они без науки обходились, и могут обходиться достаточно успешно, осуществляя свою нормотворческую деятельность, правоприменительную деятельность и вообще политическую деятельность, и государственную деятельность. Я думаю, что плоды вот подобного рода отношения к науке мы сегодня пожинаем, поэтому, думаю, что и сама наука должна считать своим долгом возвысить свой голос и усилить свое влияние на все то, что происходит в сфере государственной власти и создания нашего законодательства, правовой базы и реализации права. Но и государственные структуры не должны обходиться и игнорировать рекомендации науки – вот тогда может быть что-то и получится, потому что наука – есть ни что иное как обобщение практики на самом высоком уровне, не эмпирический подход, а обобщение истории права, истории его создания, истории его применения на протяжении веков – вот ведь в чем дело. Наука как раз и концентрирует в себе колоссальный опыт, ту мудрость, которую накопило человечество – вот что такое наука. Вот поэтому наш долг состоит в том, чтобы сегодня, в самом деле, честно, прямо, мужественно и профессионально оценивать, что у нас происходит в государственно-правовой сфере, и помогать нашему государству использовать право в качестве главного регулятора общественных отношений, в качестве главного инструмента осуществления политики. Поэтому я надеюсь, что и сегодня у нас состоится такой разговор, может быть, не только критический, но и позитивный в плане формулирования соответствующих предложений. Исходя из этого, давайте приступим к нашей работе. Регламент будем устанавливать для выступления? Минут 10 - нормально?


НЕ ОПОЗНАНО:

– Да.


ВЕДУЩИЙ:

– Да? В пределах 10 минут. Пожалуйста, кто хотел бы открыть нашу дискуссию? Прошу.


ИСАКОВ В.Б.:

– Можно с места?


ВЕДУЩИЙ:

– Да, можно с места и каждый сам себя будет представлять, ладно?


ИСАКОВ В.Б.:

– Да. Владимир Борисович Исаков – вице-президент Торгово-промышленной палаты. Уважаемые коллеги, я регулярно…


ВЕДУЩИЙ:

– Я добавлю – доктор юридических наук, профессор.


ИСАКОВ В.Б.:

– Да. Я регулярно выступаю на вот мониторинговых наших конференциях и, наверное, в третий раз скажу, что чрезвычайно высоко ценю инициативу по созданию системы мониторинговых докладов. На моей памяти это едва ли ни единственный крупный пример, когда наука оказалась реально необходима нашей законодательной практике, и в это русло сейчас втянулись и серьезные научные исследования, и монографические работы, статьи, преподавание, то есть образовалось востребованное практикой некое русло научной деятельности – это очень хорошо, это очень правильно, это, повторяю, к сожалению, довольно редкий пример в наши дни. На этом комплиментарная часть заканчивается. Давайте поставим вопрос – а что такое мониторинг, что он собой представляет? Мониторинг – это организованное системное наблюдение за каким-то процессом или явлением, как бы с научной точки зрения – это разновидность обратной связи, которая должна помогать ну в данном случае руководству страны, законодательным органам оценивать эффективность своей деятельности, корректировать принятые решения и принимать решения в дальнейшем более правильные, более обоснованные. Спросим себя – как работает мониторинг именно в этом качестве – в качестве обратной связи, насколько он эффективен, насколько реализуются те предложения, которые выявляют ученых, насколько оперативно устраняются факты, подчас вопиющие факты, которые выявляются в ходе мониторингов? Вот здесь я немножечко пойду в бок и хочу вот в дополнение к тем примерам, которые Юрий Кириллович сегодня привел, привести еще один очень интересный пример, с моей точки зрения. Существует такой федеральный закон «Содействие развитию жилищного строительства». Я не буду касаться всего содержания закона и обстоятельств его принятия, обращу ваше внимание на статью 15 этого закона, которая называется «Особенности прекращения прав на земельные участки, иные объекты недвижимого имущества, находящиеся в федеральной собственности». Часть 1 этой статьи говорит следующее: «В случае если находящиеся в федеральной собственности земельные участки предоставлены на праве постоянного (бессрочного) пользования организациям, такое право прекращается без согласия этих организаций и независимо от оснований, предусмотренных пунктом 2 статьи 45 Земельного кодекса Российской Федерации». Часть 2 этой же статьи: «В случае если находящиеся в федеральной собственности объекты недвижимого имущества (другое имущество) закреплены на праве хозяйственного ведения или оперативного управления за организациями, такие объекты недвижимого имущества (другое имущество) подлежат изъятию без согласия этих организаций и независимо от оснований, предусмотренных Гражданским кодексом Российской Федерации». Вот я спрашиваю себя – что это такое? Вот что это за предписания такие? У нас что – введено чрезвычайное положение какое-то? Важнейшие системообразующие акты правовой системы – Гражданский кодекс и Земельный кодекс – они что приостановлены? Что здесь происходит? Я пытался с коллегами обсуждать этот вопрос, те говорят: «Ну, Владимир Борисович, это выборочное применение закона». Как бы ни относиться, уважаемые коллеги, к советской социалистической законности, представьте себе, что какой-то ученый в своей статье провозгласил идею выборочного применения закона – ну по меньшей мере, коллеги бы указали, что он не прав. А сегодня идея выборочного закона не в монографии, не в статье, а в самом законе закреплена, причем в общем виде определено, кто имеет право выборочно применять закон или выборочно его не применять, а остальное все в полном тумане. И практика применения этого закона ничуть не лучше чем сам закон. Мне написали сотрудники Академии сельскохозяйственных наук из Кировской области. Там вот на основании этого закона изъяли земельный участок, который находился в многолетнем международном эксперименте по созданию какого-то длительного севооборота. Городскому отделу архитектуры и жилищно-коммунального хозяйства показалось, что Академия наук, Институт Академии наук используют этот участок неэффективно, и на основании этого закона, руководствуясь этими положениями, участок был изъят. Организация, которой перераспределили этот участок, моментально завезла на него бетонные плиты – уложила, таким образом, многолетний международный эксперимент по сути дела был загублен. Какая-то «Лысенковщина», вообще говоря, удивительная в наше время. Они мне написали, я стал докапываться – все-таки, а каким образом такое странное решение было принято – и вот уперся в эти статьи закона, которые, вообще говоря, трудно с современной точки прокомментировать, что это такое – какая-то чрезвычайщина, закрепленная прямо в законе. Возникает теперь вопрос – ну хорошо, обнаружился такой факт, что кроме, так сказать, круглых глаз и удивления можно высказать по этому поводу. Все-таки, наверное, мониторинг – он должен результаты какие-то давать, с моей точки зрения. Кстати говоря, я в ходе нашей конференции посмотрел книжечку под названием «Методические рекомендации (00:13:12) по проведению правового мониторинга» и должен сказать, что они откликнулись на эту проблему – и на самой последней странице в документе под названием «Методические рекомендации по нормативно-правовому регулированию проведения правового мониторинга» коллеги – в общем-то, видно, что видят эту проблему и на нее реагируют. Значит, они пишут: «У нормативно-правовых актов должен быть определен статус результатов мониторинга», – и дальше так скромненько без какого-то напора, но, тем не менее, пишут: «Выводы из проведенного мониторинга должны формулироваться как рекомендации, адресованные конкретным органам государственной власти и местного самоуправления, должностным лицам, организациям, учреждениям, должны предусматриваться в форме реагирования – внесение изменений в законодательство, корректировка практики, приведение преобразований в структуре органов власти и так далее». И совсем уж смелый последний пункт: «Непринятие надлежащих мер должно рассматриваться как неисполнение должностных обязанностей с возложением на виновных лиц юридической дисциплинарной ответственности». Ну так и хочется сказать – конечно, мед пить этими устами, но, тем не менее, вот, как вы видите, коллеги эту проблему видят и понимают, потому что мониторинг бессмыслен, если он не заканчивается принятием каких-то мер. И в этой связи у меня все-таки несколько будет конкретных предложений, ради которых я и собственно взял слово. Первое – на мой взгляд, мониторинг был бы эффективней, на мой взгляд, если бы использовалась такая форма общественной реакции или общественного реагирования как государственный доклад. В нашей стране по разным поводам готовится множество разных докладов, кстати говоря, если вот кто помнит, что в предыдущей Конституции, в ее последних вариантах государственные доклады были закреплены прямо в тексте Конституции – Президент там обязан представлять был государственные доклады, другие государственные органы обязаны представлять доклады. Из нового варианта Конституции это обременение власти исчезло и, на мой взгляд, совершенно напрасно, потому что государственные доклады – это обязанность системно проанализировать ситуацию и отчитаться о своих собственных действиях. Происходит это? Да происходит, но очень тихо, незаметно и, так сказать, никого особо не задевает. Вот, на мой взгляд, институт государственного доклада надо вернуть в законодательство, ну в Конституцию уж не будем размахиваться, но в законодательство надо вернуть обязательно, четко возложить, кто в какие сроки готовит государственные доклады, публикует, отчитывается и так далее. Потому что, на мой взгляд, это форма общественного контроля и общественного реагирования на то, что вот выявляется в ходе подобного рода мониторингов. Первый момент, первое предложение. Второе предложение – на мой взгляд, следовало бы подумать вот над какой идеей – у нас существует понятие законодательной инициативы. Вы знаете, что круг субъектов законодательной инициативы согласно Конституции достаточно ограничен, туда не попала, например, прокуратура, ну по известным причинам, не буду говорить, по каким – многие об этом знают. Но, тем не менее, я считаю, это ущемление в целом и прав прокуратуры, и общественных интересов, потому что орган, надзирающий за законностью, накапливает важнейшую информацию по реальному состоянию законности, и отреагировать в форме предложения в органы государственной власти в виде законодательной инициативы – он таких полномочий сегодня не имеет. Вот я бы предложил подумать над идеей функциональной законодательной инициативы, то есть некоторого пакета полномочий, которым бы наделялись государственные органы, общественные организации, практически равным правом законодательной инициативы, не трогая саму Конституцию, не будем, как говорится, ломиться в Конституцию, но я думаю, что это вопрос вполне может быть решен на уровне текущего законодательства. Право функциональной законодательной инициативы – наделить таким правом, скажем, прокуратуру Российской Федерации, Академию наук Российской Федерации, Совет ректоров, то есть органы, которые концентрируют в себе серьезную аналитическую работу, оценки наших научных сил, которые часто и часто весьма бесплодно сигнализируют о неблагополучии в какой-то сфере, на эти сигналы никто не обращает внимания. Вот, пожалуй, те предложения, которые я хотел бы высказать и которые, на мой взгляд, могли бы повысить эффективность нашей мониторинговой работы. Спасибо.


ВЕДУЩИЙ:

– Спасибо, Владимир Борисович. Мне кажется, что оба эти предложения заслуживают поддержки. Пожалуйста, кто следующий? Прошу вас.


ПОЛЯНСКИЙ В.В.:

– Уважаемые коллеги, спасибо за слово, я в первый раз на такого рода конференции. Полянский Виктор Владимирович, заведующий кафедрой государственного и административного права Самарского государственного университета. Мониторинг – это, в общем-то, все-таки еще и наблюдение, и оценка, и сопоставление результата с замыслом, с идеей, с той целью и задачами, которые изначально формулировались при принятии нормативных правовых актов. Способами мониторинга, конечно, могут быть и вот те, которые сейчас сконцентрированы в возможностях государственных институтов, научных учреждений, отдельных ученых и так далее, но мы забыли, на мой взгляд, эффективный способ мониторинга в целом власти как таковой и естественно нормативной основы деятельности власти – имею в виду контент-анализ прессы. В свое время, в советское время, это направление было достаточно эффективно с точки зрения контроля исполнения, возможно, законов, иных решений и так далее. И в таком случае у нас сейчас возникает вопрос, вот у меня лично – почему при принципе свободы прессы, свободы слова и демократическом завоевании, результаты этого завоевания практически минимальные для всего общества? Пресса используется для разных целей – и для того чтобы продвинуть имидж какого-либо кандидата, целой партии, для того чтобы очернить кого-то, создать конфликтную ситуацию в каком-то регионе и даже в целом в стране можно с помощью средств массовой информации. Но в средствах массовой информации есть и позитивное начало – там довольно часто публикуются разного рода материалы, информации о фактах нарушений законов и со стороны органов власти, и отдельных должностных лиц – это собственно и есть один из аспектов выявления эффективности норм права, законов, иных там нормативных актов, но реакции как таковой нет. Так вот мое одно из предложений, возможно, которые уже здесь звучит с той целью, чтобы как-то обеспечить эффективность мониторинга – все-таки подумать над тем, чтобы реальная наша действующая власть была обязана реагировать на публикации, в том числе и правоохранительные органы, и может быть в первую очередь правоохранительные органы. Очень много статей, например, касающихся даже деятельности самих правоохранительных органов, в частности прокуратуры, и население не очень довольно деятельностью прокуратуры. Конечно, она выполняет свою функцию настолько, насколько может в нынешних условиях, но обид от населения на органы прокуратуры много, и даже есть публикации в газетах по этому поводу – кто-то реагирует или не реагирует. А вот в советское время, я помню, на каждое критическое выступление любой газеты должна была быть реакция от органов государственной власти, партийной власти – это известно. И я думаю, что не следует забывать еще и тот факт, что средства массовой информации – это и средства борьбы, это средства власти, а, следовательно, нужно подумать и о том, чтобы сами средства массовой информации, публикующие разного рода факты и так далее о жизни нашего общества и государства, тоже были ответственны, почему? Речь идет о том, что ну что же мы будем вот средства массовой информации все время контролировать, проверять, и что получится – это практически, мол, цензура. Но я не думаю, что здесь какая-то будет цензура. Если средство массовой информации публикует недостоверную информацию, оно – это средство должно отвечать за это. Если же в средстве массовой информации имеется достоверная информация, она должна быть проверена и на этой основе, возможно, возбуждаться и уголовные дела, и административные преследования, возможно, ну и так далее и тому подобное. Вот я сейчас только лишь, поставил одну из проблем, которую не особо обсуждают, потому что говорят: «Ну это возврат к старому советскому», – но не все, что было в советское время сделано – плохо. По крайней мере, тогда хотя бы в этом плане была последовательность, определенность и ясность, и мы знали, что такой институт – по сути дела действительно очень серьезное влияние на общественное сознание и поведение как средства массовой информации – этот институт оценивался с точки зрения пользы для общества и государства. И это вот направление, мне кажется, должно быть учтено при мониторинге законодательства нормативного массива, который сейчас мы имеем. Спасибо.


ВЕДУЩИЙ:

– Спасибо вам большое. Подумаем. Профессор Тихомиров Юрий Александрович.


ТИХОМИРОВ Ю.А.:

– Уважаемые коллеги, мне очень близка эта тема, потому что 8 лет назад, когда делать было нечего, мы с Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом, в общем, что-то похожее пытались и придумать. А сегодня, я подумал, что мы идем не тем путем. Как всегда явление, которое возникает, так сказать, в виде зародыша, поначалу не привлекает ничьего внимания, а когда нечто уже интересное в плодах можно почувствовать, притяжение усиливается. Вот и конференция построена по принципу того – все, что есть в правовой сфере – это мониторинг. Это субъективные представления романтических устроителей, но мне кажется, что, в общем, мы немножко теряем здесь контуры того явления, о котором говорим. Да, конечно, это обратная связь от общества к правотворчеству, к иным истокам правопонимания, скажем, и так далее. Но тут очень многое связано не с тем, что мы сейчас стреляем по мишеням в виде отдельных законодательных и иных актов, тут есть нечто большее. Вот сегодня мой друг Юрий Кириллович – я считаю, его выступление самым сильным и честным, абсолютно откровенным, хочу сказать это также, но я должен быть, очевидно, более сдержанным, потому что я на две трети чиновник, и Гарри Владимирович на меня строго смотрит. Но дело в том, что в правовой сфере вообще существует нечто непостижимое – пугаться этого не нужно, не нужно поносить законотворца или судебные органы и так далее, мы все, так сказать, актеры в этой правовой сфере, дело в том, что трудно понять, какие актеры действуют в этой правовой сфере. Вот когда выпускали несколько лет назад книгу памяти Владимира Петровича Казимирчука, многие помнят его, конечно, яркую фигуру и его, так сказать, любовь к социологии права, то мне казалось – нужно вспомнить его словами «живое право». У нас право, уважаемые коллеги, сегодня неживое, оно функциональное, оно текстовое, от акта к акту, ну институт законодательства возможно в этом, так сказать, более погружен, но все-таки, мне кажется, здесь трудно почувствовать все, так сказать, этапы движения. Но самое главное, что если мы исходим из того, что право живое, развивающееся в общественной среде, то нужно все-таки оценивать – не обязательно критически, пафос я не отторгаю, оценивать образы права и мифы, которые сложились, концепции. Концепция устойчивая ну досоветского периода, скажем так, и советского периода – право будет отмирать, право будет усиливаться, сфера права будет расширяться – все закономерности шли вот в этом ключе. Теперь уловить закономерность довольно сложно, теперь мы говорим то, что право где-то обгоняет события. Вспомните закон, по-моему, 1990 года о биржах, тогда их было 730 – биржи уменьшились, и закон как будто не нужен. Или право, так сказать, обгоняет события искусственно, философски это опережающее отражение действительности, но это не так, либо право резко отстает от этого – сегодня кто-то упрекал, что следом за законом не следуют, не идут подзаконные акты – была какая-то цифра там на 8 законов 230 актов. Можно, конечно, посмотреть, как пишутся английские законы и канадские – там, конечно, по сути почти нет отсылок, это же общеизвестная, так сказать, догматика. Но право может отставать, но мне кажется, что есть формула более такая эффективная – есть понятие, которое я называю правовое обеспечение управления, хозяйствования социальной сферы. Право является компонентом – вот это очень существенно, и здесь второе понимание. У меня только что вышла книга «Теория праворегулирования», я еще, может быть, не вышел из этого представления, но мне кажется, что мы на право смотрим как на сумму актов, которая появляется, либо какое-то время существует – это как грачи, которые пролетают, улетают. Есть понятие – кратко называю: длящееся правовое регулирование – оно непрерывно идет, оно идет правовыми циклами большими, малыми, падая, взлетая. Позвольте иллюстрации не приводить, потому что мы это пережили за 40 лет, и за 30, кто помнит там последние 20 лет, тем более что это характерно, конечно. Вот эти циклы пока нами не поняты, и поэтому мы либо искусственно с приходом нового начальника доказываем, как в одном министерстве мне рассказывали, что пришел замминистра и сказал, что в Минобразования теперь все акты, действующие до этого, мы не признаем, начинаем сначала. Понятие с циклами, связанное правом преемственности – это не цивильная концепция, это очень существенно, были некоторые робкие статьи на эту тему, но мне кажется, что это очень важно. Ну и, наконец, само понимание правовой сферы – вот наш институт сейчас совершил, наконец, пятое издание книги «Концепции российского законодательства», там 6-8 общих и около 34 конкретных концепций. Но ведь мы тоже привязаны, самокритично скажу, к рассказу о том, через 5 лет менять Земельный кодекс, через 4 года Градостроительный кодекс, потом поправочка туда, потом поправочка сюда – это не наука, у нас пропала прогностическая функция науки. И вообще, вот такой сугубо утилитарный взгляд на акты, которые должны быть либо изменены, либо введены в тираж, конечно, здесь очень существенно мешает. Вот в этом длительном праворегулировании я нахожу место мониторингу, но если все начинается по моей модели с прогнозирования, мы проходим весь большой цикл, то правовой мониторинг здесь как будто бы замыкающий, но он встречает нас и на стадии прогнозирования, потому что он нам дает анализ того, как развивается правовая сфера. Вообще рядом с правом, давно известно, существуют различные правовые регуляторы – и религиозный, и обычай, и традиции, и мораль, обычаи делового оборота – все это хорошо известно, но какую долю право здесь будет занимать? Поэтому мониторинг здесь, как видите, тоже сигнализирует в чем-то развитие правовой сферы. Есть у нас какая-то методология юридического прогнозирования? Никакой. Посмотрите работы середины 1970 годов, когда были попытки готовить прогноз в стране, и юристы тоже этим занимались года 4-5, робкие попытки были. Но мне кажется, что вот это позволяет, так сказать, понять такой сложный противоречивый цикл правового развития. Есть макро-циклы, есть мини-циклы, поэтому мониторинг здесь нам важен, конечно, и как финиш, и как старт – вот что очень важно. Но должен вам сказать, что в нашем институте – я люблю критиковать, так сказать, свою собственную работу – это наиболее показательно, конечно – в нашем институте создан второй год отдел мониторинга законодательства, и до сего дня 15 заведующих, кроме шестнадцатого этого отдела говорят: «Ну мониторинг – это проблема, простите, вот этого там 15 отдела». Ну вот приехал профессор Боголюбов (00:31:32): «Экологическое право, там есть мониторинг?» Ну конечно, есть. Вот это правопонимание научное должно быть как-то выстроено, здесь я вижу, так сказать, довольно существенные, конечно, элементы, и я бы обратил внимание вот на что – я очень рад тому, что Валерий Дмитриевич сегодня только коснулся – я вот тоже очень люблю темы: действие закона, реализация закона, применение закона. У нас вышла книжка в «Высшей школе» в позапрошлом году «Теория правоприменения». Обратите внимание, какая интересная, так сказать, противоречивая картина – вот мы намеренно применяем слово нелитературное, юридически некорректное – мониторим закон, ну закон об охране природы или может какой-то другой – там об ООО, как хотите, мы начинаем стрелять по этой мишени, есть показатели, мы тут изобрели кое-что, какие-то показатели позитивного действия закона и негативного действия закона. Завтра на первой Секции мы это постараемся пояснить, но заметьте, что в ходе мониторинга этого конкретного закона я встречаюсь с не правовыми регуляторами, с поведением людей, с уровнем правосознания подвижным или консервативным, с неформальными институтами, наконец, нормы международного права, ведь сегодня все выступавшие, и Юрий Кириллович тоже – не имел просто времени, неудобно ругать международное право. Уважаемые коллеги, в аспекте компаративизма нужно признать, что мы иногда слишком податливы воздействию норм иностранного права, и международное право здесь тоже активно связывает все более и более национальное правотворчество и правоприменение. Вот эта картинка правовой сферы подвижная и очень сложна. Ну а что сам правовой мониторинг? Завтра нам более подробно будут рассказывать, регионы нам это пояснят, как практика идет – это известно. Мониторинг – это и своеобразный комплексный институт, я бы сказал, такой аналитико-оценочный институт, который позволяет наблюдать за динамикой всей правовой сферы. Только два маленьких субъекта Российской Федерации – Хантамансийск и Ямало-Ненецкий – среди документов по мониторингу написали: «Мониторинг правового пространства – у них есть положение, потом, – мониторинг закона», – и так далее, и так далее. Возможно, живя на Севере, пространство легче почувствовать, но, тем не менее, здесь, конечно, есть свои нюансы – это очень важный оценочный информационно-аналитический институт. У нас мониторинг уже пошел в Субъекты Федерации, опыты хорошие – есть Липецк, и есть Татарстан, и многие другие, но вы знаете, что нет сбора информации, которая для этого должна быть. У нас примитивная, скажу жестко, нелепая и путаная статистическая информация в стране, она не меняется годами, десятилетиями, у нас безумно патологическая отчетная информация, никому ненужная – в медицине например, ну что рассказывать, сами сходите к врачам. А вот правовая информация –кто помнит в 1920-1930 годы, Юрий Кириллович, поправь меня, правовая статистика была довольно полно представлена и судебная статистика в том числе в условиях, престранно, того времени – было издательство «Политкаторжан», которое публиковало такую статистику. У нас есть правовая статистика? А что это такое? Вам ответят: «Это негативная статистика правонарушений по линии МВД, по линии прокуратуры, что там – службы там и так далее, и так далее, и так далее». Вот этот вопрос, я бы сказал, большой теоретической разработки, потому что проблема реализации закона позитивна и негативна – это вопрос теории. Я на днях еще раз беседовал с зам.прокурора Владимирской области, я говорю: «Мы начинаем изучать у вас действие закона об охране природы. Какая информация мне потребуется – прокуратура, суды, МВД, службы надзорные и контрольные и все. А по каким показателям вы оцените, что закон позитивно действует на изменение этой ситуации, этой сферы?» Увы – мне опять сказали, что по динамике правонарушений. Вот это очень существенно, поэтому проблему информации в рамках мониторинга считаю наиважнейшей. Дело не в том, что появляются информационные технологии, здесь тоже очень много такого, что оставляет в стороне документальные массивы, отчетные массивы и вводит то, что может быть не совсем нужно. Ну и последний штрих – мне казалось, что институт мониторинга требует некоторого переосмысления в рамках наших юридических наук. Вообще скажу с горечью, не знаю как – согласитесь вы, доктора и кандидаты наук, юридическая наука существенно снизила уровень и темпы своего развития, она плетется в хвосте событий последние 10-15-20 и более лет – либо она комментирует тексты… Чем заняты профессора – тексты, сборники, сборники, комментарии – по теории права полторы сотни учебников, я их различаю с трудом. Мне казалось, что институт мониторинга вообще, заметьте, ни в одной книге по существу не раскрыт – ни в отраслевых книгах, ни в рамках общей теории, хотя это очень важно. И штрих последний – мы не можем не учитывать и влияния международного права. Ведь если мы будем только оценивать (…) (00:37:10) закона «А» или какого-то института вне влияния международного права – это будет очередная ошибка, мы опять отстанем от событий. Словом, моя последняя реплика – мониторинг интересен тем, что он существует на первый взгляд на финише, но он существует и на старте – вот в этом бесконечном марафоне все время тянется (…) (00:37:32). Спасибо.