Социологический анализ познавательного процесса в «Теориях прибавочной стоимости» Карла Маркса

Вид материала

Содержание

§ 2. Практический интерес, моральные убеждения и объективность истины.
Позиция Маркса в интерпретациях и в действительности
Возможность научной объективности
108 –ющее положение вещей, при про-Гаранты движения к объективной истине

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14

§ 2. Практический интерес,

моральные убеждения

и объективность истины.

Постановка вопроса в истории мысли

К социальному агностицизму можно прийти на основании неустранимости личной заинтересованности в результатах познания. Любой факт, являющийся истинным сам по себе, может быть интерпретирован так или иначе, подгоняться под желанную цель. Стремление любой ценой сделать научную карьеру, соображения престижа, искренняя, убежденная защита концепций, полученных путем многолетнего и мучительного труда доверие к авторитету великих мыслителей, необходимое для движения мысли, – все это предопределяет, не может не предопределить интерпретацию объективных данных.

Данная закономерность познания была отмечена уже на заре развития философской мысли, использовалась софистами,

– 96 –

служила одной из предпосылок античного скептицизма. В новое время мы можем встретить очень яркие характеристики зависимости познания от личного интереса. «Разве не будет невыносимо для ученого профессора, – пишет Локк, – и разве не покраснеет от стыда его красная мантия, если его сорокалетний авторитет, высеченный из твердой, как скала, латинской и греческой речи с немалыми затратами времени и свечей, подкрепленный общей традицией и почтенной бородой, в одно мгновенье будет опрокинут только что выскочившем новичком? Можно ли ждать от него признания, что все, чему он тридцать лет вел своих учеников, есть сплошь заблуждение и ошибка и что он продавал им громкие слова и невежество по очень дорогой цене? Какие же вероятности, говорю я, могут взять верх в данном случае? Какого человека самые убедительные доводы заставят сразу отрешиться от всех своих прежних взглядов и претензий на звание и ученость, для которых он упорно работал всю свою жизнь, и пуститься совершенно нагим снова на поиски новых понятий?»¹

Отмечая отрицательное воздействие личных и партийных интересов в научном познании, философы нового времени рассматривают его, тем не менее, всего лишь как тормозящее, будучи в целом уверены в возможности объективного знания: «человеческое познание при данных условиях его существования и строения могло бы расширяться гораздо больше, чем до тех пор, если бы люди искренне, с полной свободой ума направили на усовершенствование средств к открытию истины все те учения и усилия мысли, которые они направляют на подкрашивание и поддержку лжи, чтобы защитить какую-то систему, интересы или партию, с которыми они оказались связанными», – пишет Локк².

Для представителей современной, буржуазной социологии познания характерен иной общий вывод. Проводя резкое деление между естественными и общественными науками и допуская возможность в конечном счете объективного знания, несмотря на все социальные препятствия в науках о природе, они отрицают всякую возможность в общественных науках. Попытка разделения между естественными и общественными науками по вопросу о возможности достижения истинного знания имела место и в новое время. Локк пишет: «Пока партии запихивают свои догматы в глотки всех, кого только могут подчинить своей власти,

^{——————————————————}

¹Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1. М., Соцэкгиз, 1960. с. 528.

²Там же, с. 689.

– 97 –

не позволяя разобраться в их истинности или ложности, пока партии не представят истине вести честную игру, а людям – свободу в отыскании истины, каких успехов можно ждать в этом отношении, на появление какого просвета можно надеяться в области нравственных наук?»¹. Из этой цитаты видно что, отмечая особые трудности познания в «нравственных» науках, Локк считает возможным движение, в этой области при условии устранения партийного давления и в том случае, если исследователь поднимется над интересами борющихся партий. Кроме того, Локк отмечает существование фактов и истин, не затрагивающих ничьих интересов².

Характерным для большинства философов нового времени является уверение читателей в своей беспристрастности и стремлении к одной только истине. С тем же приемом сталкиваемся мы у французских материалистов, в частности, у Гельвеция. У него появляется также важная мысль о том, что если он и преследует чьи-нибудь интересы, то не свои собственные и не интересы узкого круга лиц, а интересы большинства. «Пусть в предлагаемой книге будут найдены какие-нибудь ошибки, – пишет он, – но во всяком случае, я должен засвидетельствовать, что намерения мои были чисты; я высказал то, что я считал истинным и полезным для отдельных лиц и для целых наций. Кто же может выступить против меня в качестве противника? Только тот, кто ненавидит истину и желает несчастья своему отечеству»³.

Современная буржуазная социология познания, исходя из факта антагонистических противоречий между общественными системами, нациями, классами, социальными группами, сосредоточивая внимание на тех проблемах, в которых различные интересы непримиримо сталкиваются, отрицая саму возможность исходить из интересов большинства, способную скорректировать отклонения личной заинтересованности в естествознании, приходят к выводу о невозможности научной объективности в общественных науках.

Сознательная защита интересов какого-либо класса, по их мнению, полностью исключает научную объективность, но даже если допустить полную беспристрастность исследователя, то выводы его в спорных вопросах будут способствовать интересам одних групп и противоречить интересам других и нет никаких объективные критериев, которые с непреложностью говорили

^{——————————————————}

¹Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1, с. 535.

²См.: там же, с. 692.

³К.А. Гельвеций. Сочинения в 2-х т., т. 2, с. 561–562.

– 98 –

бы нам, интересами каких из них надо жертвовать. Выбор в этом случае всегда будет предопределен, если не соображениями классового интереса, то моральными предпосылками исследователя, его эгоистическими или альтруистическими наклонностями, а поскольку, неустранима моральная (или аморальная) основа вывода, говорить о научной объективности и употреблять понятие «объективно истинное знание» к вариантам решения острых социальных проблем бессмысленно. Таким образом, современная буржуазная социология познания в лице очень многих своих представителей приходит к реляционизму, – термин близкий понятию релятивизма, но применяющийся преимущественно в отношении познания общественных явлений. Понятие истинности заменяется понятием индивидуализации: об истинности говорить можно, но не вообще, а лишь с точки зрения той или иной социальной группы.

Из сорока авторов, рассмотренных в обзоре Ф. Адлера¹, только Либер оговаривается, что социологию познания нельзя рассматривать как доказательство невозможности познания. Из всех крупнейших представителей буржуазной социологии познания только Маннгейм ставит перед собой цель доказать возможность объективного знания в общественных науках, но ему, по мнению многих авторов (А. Шафф, О. Ральке, Г. Беккер, Р. Арон), это не удается.

Нет сомнения в том, что вопрос о возможности истинного знания в общественных науках ставится в современной буржуазной социологии познания глубже и острей, чем в новое время, но какая из тенденций оказывается более верной? Какова позиция Маркса в этом вопросе?

^ Позиция Маркса в интерпретациях и в действительности

Современная буржуазная социология познания признает заслугой Маркса подчеркивание неустранимой взаимосвязи познания с классовым интересом, но общий его вывод, о возможности познания общественных законов считает необоснованным. Критикуя утверждение Маннгейма о возможности объективного знания в сфере общественных явлений, Р. Арон, например, рассматривает его как карикатуру на марксизм, в котором это убеждение основывается на своего рода «религиозной вере».

^{——————————————————}

¹ См.: «Современная социологическая теория». М., Изд-во иностр. лит.,

– 99 –

Шелер, Вебер и другие авторы упрекают Маркса в преувеличении роли классового характера познания в распространении этого утверждения на естественные науки, в некритическом отношении к собственной идеологии. Маннгейм упрекает Маркса в том, что он, рассматривая свою собственную систему как научную, все другие считает ненаучными.

Одни авторы упрекают Маркса за то, что он не задумывается над вопросом о возможности научной объективности, другие критикуют его за передачу прерогативы научной объективности представителям пролетариата. В противовес Марксу, Маннгейм эту роль отводит надклассовой интеллигенции.

Прямо противоположные мнения высказываются по вопросу о месте моральных установок в представлениях Маркса о возможности познания общественных явлений. Представители современного экономического материализма, по свидетельству Наумовой, считают, что Маркс, претендуя на научность, отвергает возможность и необходимость какой-либо ценностной ориентации. «Научное познание, связанное с объективностью рассмотрения, с отвлечением от всяких этических установок и пр. не может быть совместимо с иным подходом, а именно с аксиологическим», – такой вывод приписывает Марксу П. Демец¹. Представители современного неокантианства, напротив, обнаруживают у Маркса определенные этические воззрения и классовые симпатии как исходный момент, исследования: «Маркс был более моралистом, чем ученым», – заявляет Б. Мур². ««Капитал» является моральным или даже метафизическим трактатом, скрытым под политико-экономической личиной», утверждает Р. Таккер³. В такой интерпретации подход Маркса выглядит более примитивным, чем подход философов нового времени.

Чем объяснить противоречивость этих оценок? В ряде работ советских авторов, посвященных иным проблемам, не затрагивающим вопрос о научной объективности, в частности в многочисленных работах по этике, дело, действительно, ограничивается тем, что научная объективность отождествляется с позицией передового класса без развернутой аргументации. Это, естественно, порождает ряд недоуменных вопросов. Является ли научная объективность автоматическим следствием проведения классовой точки зрения? Возможна ли научная

^{——————————————————}

¹Цит. по кн.: «Капитал» Маркса. Философия и современность. М «Наука», 1968, с. 81.

²Там же.

³Там же.

– 100 –

объективность для представителей иных классов? Каковы специфические характеристики научной объективности? и т.д. Поверхностные решения этого сложного и важного вопроса дают повод для упреков в «слепой вере» в авторитет Маркса, вызывают и подкрепляют в ряде случаев упреки, адресованные самому Марксу, обостряя необходимость проникновения в глубину его взглядов.

Ранние работы Маркса не дают достаточного материала для полного опровержения этих оценок и, пожалуй, могут послужить, на первый взгляд, некоторым основанием для обвинения его в эклектичности высказываний. С одной стороны, они свидетельствуют о глубоком убеждении Маркса в исторической правоте пролетариата. С другой стороны, мы встречаем здесь общие утверждения о зависимости общественного познания от интересов определенных социальных групп, понятие идеологии как извращенной формы сознания, утверждение ее классовой сущности, отрицательную оценку классовой направленности воззрений Рикардо, теоретические выводы которого противоречат интересам пролетариата, рассмотрение классовой заинтересованности как причины, усиливающей иллюзорность в отражении объективной действительности и т.д. Насмешки Маркса над морализированием в решении общественных проблем сочетаются с заявлениями о том, что моральные предпосылки и цели не противоречат возможности научного подхода. Вопрос о возможности научной объективности в общественном познании в общей форме в этих работах не излагается. Поэтому особо важное значение имеет материал «Теорий прибавочной стоимости», где вопрос о возможности научной объективности в общественных науках, о характеристиках научной объективности, и научной объективности как привилегии передового класса решаются Марксом конкретно, путем сопоставления позиций Мальтуса и Рикардо.

Анализируя позицию Рикардо, Маркс приходит к выводу, что в оценке существующих способов производства, последний исходит из интересов «производства для производства» ибо он рассматривает капиталистический способ производства... как самый выгодный для создания богатства, и... вполне прав для своей эпохи»¹.

Доказывая правомерность этой исходной установки. Маркс подвергает критике «сентиментальных» противников Рикардо, которые утверждали, что производство как таковое не является самоцелью. Они, считает Маркс, забывают, что «производство

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 123.

– 101–

ради производства» есть не что иное, как развитие производительных сил человечества, т.е. развитие богатства человеческой природы как самоцель»¹. Противопоставление интересов развития производства сиюминутному благу отдельных индивидов, имеющее место у Сисмонди, равнозначно, по мнению Маркса, утверждению, что «развитие всего человеческого рода должно быть задержано ради обеспечения блага отдельных индивидов...»².

Маркс показывает беспомощность и недальновидность подобных «назидательных» рассуждений: «При таком подходе к вопросу остается непонятым то, что это развитие способностей рода «человек», хотя оно вначале совершается за счёт большинства человеческих индивидов и даже целых человеческих классов, в конце концов разрушит этот антагонизм и совпадет с развитием каждого отдельного индивида; что, стало быть, более высокое развитие индивидуальности покупается только ценой такого исторического процесса, в ходе которого индивиды приносятся в жертву»³.

Решение вопроса с позиции рода «человек» позволяет Марксу показать, что Рикардо, приравнивая пролетариев к машинам, к вьючному скоту или к товару, не совершает ничего аморального и низкого. В буржуазном производстве они, действительно, только товар, только вьючный скот, и такое положение способствует (до известного «предела) развитию производства. Поэтому подход Рикардо, с точки зрения Маркса, вполне правомерен: «Это – стоицизм, это объективно, это научно»⁴. Прямолинейность Рикардо была, по его мнению, «не только научно честной, но и научно обязательной для его позиции»⁵.

Принцип решения экономических проблем, исходя из интересов производства, Рикардо последовательно проводил в отношении всех классов, что Маркс считал безусловным проявлением его «научной честности»⁶. «...Для Рикардо...,– замечает Маркс, – совершенно безразлично, поражает ли насмерть дальнейшее развитие производительных сил земельную собственность или рабочих»⁷. Являясь, по общему мнению, выразителем интересов промышленной буржуазии, Рикардо, тем не менее, приветствует развитие производительных сил и в том случае, когда оно снижает прибыль капиталиста. «Если развитие производительной

^{——————————————————}

¹К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. Л., с. 123.

²Там же. ³ Там же.

⁴Там же, с. 125.

⁵Там же, с. 123. ⁶Там же, с. 124. ⁷ Там же, с. 123.

– 102 –

силы труда обесценивает наполовину наличный основной капитал, то что из этого?– говорит Рикардо, – зато ведь производительность человеческого труда удвоилась»¹. Рикардо действительно, выражает интерес промышленной буржуазии, но это не исключает научной объективности его взглядов. Если ранее Маркс считал позицию Рикардо сугубо классовой, то в «Теориях прибавочной стоимости» он определяет ее более точно. «Если точка зрения Рикардо и соответствует в целом интересам промышленной буржуазии, то это лишь потому, что ее интересы совпадают – и лишь в той мере, в какой они совпадают, – с интересами производства и с интересами развития производительности человеческого труда. Там, где буржуазия вступает в противоречие с этим развитием, Рикардо столь же беспощадно выступает против буржуазии, как в других случаях – против пролетариата и аристократии» ². Прямо противоположной оказывается позиция Мальтуса, который, на первый взгляд, также обосновывает свои выводы интересами производства: «Он [тоже] ради производства низводит рабочих до положения вьючного скота, обрекает их даже на голодную смерть и безбрачие. [Однако] там, где те же самые требования производства сокращают лендлорду его «ренту», где они угрожают «десятине» государственной церкви или интересам «пожирателей налогов», или также в тех случаях, когда та часть промышленной буржуазии, интересы которой тормозят прогресс производства, приносится в жертву той части буржуазии, которая является представительницей этого прогресса, – словом там, где какой-либо интерес аристократии противостоит интересам буржуазии, или там, где какой-либо интерес консервативных и застойных слоев буржуазии противостоит интересам прогрессивной буржуазии, – во всех этих случаях «поп» Мальтус не жертвует особым интересом во имя производства, а изо всех сил старается требования производства принести в жертву особым интересам господствующих классов или классовых групп в существующем обществе»³.

Поэтому, утверждает Маркс, Мальтус хочет «не производства ради производства, а лишь производства в той мере, в какой оно поддерживает или укрепляет существующий строй и служит выгоде господствующих классов»⁴.

Ради этой цели Мальтус искажает данные науки. Из созданных

^{——————————————————}

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 124.

² Там же.

³ Там же, с. 125.

⁴ Там же, с. 124.

– 103 –

ею предпосылок и добытых фактов он каждый раз извлекает «только такие выводы, которые «приятны» (полезны) аристократии против буржуазии и им обеим – против пролетариата»¹. Безоглядно смелым выводам Рикардо Маркс противопоставляет полные оглядок выводы Мальтуса, сфабрикованные в интересах господствующих классов вообще и «реакционных элементов этих господствующих классов в особенности...»². А это означает, по мнению Маркса, только одно: «..Мальтус фальсифицирует науку в угоду интересам этих классов ³.

Фальсификацию Мальтуса Маркс оценивает как его глубокую «низость» в отношении науки, как его грех против науки, считая «низким» человека, «стремящегося приспособить науку к такой точке зрения, которая почерпнута не из самой науки (как бы последняя ни ошибалась), а извне, к такой точке зрения, которая продиктована чуждыми науке, внешними для нее интересами»⁴.

Низость Мальтуса Маркс видит также в его цинической беспощадности к угнетенным классам. К ним беспощаден в интересах производства и Давид Рикардо, но, «в практической жизни», подчеркивает Маркс, он, «поскольку это возможно без греха против его науки», всегда филантроп⁵. Беспощадность Мальтуса иного сорта. Его выводы всегда делаемые « “с оглядкой” на господствующие классы», напротив «безоглядно-решительны, беспощадны, поскольку дело касается угнетенных классов» ⁶. Мальтус «не только беспощаден, но и выставляет напоказ свою беспощадность, цинически кичится ею и доводит свои выводы, поскольку они направлены против «отверженных», до крайности, даже превышая ту меру, которая с его «точки зрения еще могла бы быть как-то научно оправдана»⁷.

Эту «глубокую низость мысли» Мальтуса Маркс связывает с его духовным саном, с его убеждениями «попа», который «в людской нищете видит наказание за грехопадение и вообще не может обойтись без «земной юдоли скорби», но вместе с тем, имея в виду получаемые им церковные доходы и используя догму о предопределении, находит весьма, для себя выгодным услаждать» господствующим классам пребывание в этой юдоли скорби»⁸.

^{——————————————————}

¹К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 124.

²Там же, с. 125.

³Там же.

⁴Там же.

⁵ Там же.

⁶ Там же.

⁷ Там же, с. 125–126.

⁸ Там же, с. 122.

– 104 –

Еще одним доказательством низости Мальтуса Маркс считает его «бесстыдное», «практикуемое им в качестве ремесла» плагиаторство¹. На страницах «Теорий прибавочной стоимости» Маркс беспощадно разоблачает Мальтуса как плагиатора, обнаруживая в каждом его «новом» открытии идеи, украденные у Таунсенда, Андерсона и других авторов. Метод использования их идей Мальтусом лишний раз показывает его лицо фальсификатора: «Человек, впервые открывший какую-нибудь идею, может, добросовестно заблуждаясь, доводить ее до крайности; плагиатор же, доводящий ее до крайности, всегда делает из того «выгодное дельце»².

^ Возможность научной объективности

Рассмотренный отрывок, с одной стороны, показывает убежденность Маркса в возможности научной объективности в общественных науках, с другой – полностью снимает упрек в том, что он не рассматривал этого вопроса в общей форме, некритически отдавая прерогативу научной объективности представителям пролетариата. Вопрос о научной объективности, как видим, решается Марксом не на примере противопоставления экономистов, выражающих интересы пролетариата, и экономистов, выступающих с позиций буржуазного строя, а внутри последних. И Рикардо, и Мальтус, в оценке Маркса, представители буржуазной политической экономии, поскольку существующий способ производства принимается ими, считается наилучшим в то время, когда он уже достиг высокой стадии развития и перестает быть прогрессивным. Но, взгляды Рикардо Маркс считает научно-объективными, а Мальтуса характеризует как фальсификатора. Из мотивации этих оценок явствует, что понимает Маркс под научной объективностью. В этом понимании можно вскрыть несколько слоев углубления в существо вопроса.

Прежде всего научная объективность предполагает отсутствие намеренной фальсификации фактов в чьих-либо интересах, будь то личные интересы исследователя или интересы класса, нации и т.п. Точка зрения по рассматриваемому вопросу должна извлекаться из самой науки, а не привноситься в нее. Это первое требование морали к науке, первый несложный, доступный всем уровень решения проблемы, на котором в основном и оставалась

^{——————————————————}

¹К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 125.

²Там же, с. 126.

– 105 –

философия нового времени. Это простое требование не всегда считают нужным оговаривать, что приводит к определенным издержкам, ибо оно при всей своей простоте является исходным, и необходимым компонентом решения проблемы.

Далее. В спорных вопросах наука не должна ставиться на службу интересам какой-либо частной группы, а исходить из интересов большинства. Выход на этот уровень может быть прослежен в философии нового времени, в частности у Гельвеция. В современной буржуазной социологии познания он считается невозможным и остается в тени в ряде советских работ. Этот, уровень решения проблемы, это требование морали, как видим, присутствует у Маркса, ставящего в заслугу Рикардо защиту интересов нации как «некоторого среднего»¹ и поднимающего вопрос о возможности удовлетворения интересов «каждого отдельного индивида».

И, наконец, Маркс выходит на третий уровень решения проблемы, который принципиально отличает его как от философии нового времени, так и от современной буржуазной социологии познания, – ставит вопрос об объективных возможностях достижения интересов большинства. Это не сиюминутное установление равенства, утопичное само по себе и, даже при условии возможности его осуществления, способное привести лишь к «коммунизму нищих». Такой подход Маркс критикует на примере Сисмонди и других авторов, выступающих с позиции пролетариата, которые оказываются всего лишь представителями «аскетизма». Для Маркса основная цель и единственное условие действительного осуществления в будущем интересов большинства – развитие способностей рода «человек», осуществляющееся вначале за счет большинства человеческих индивидов, но в конце концов способное разрушить этот антагонизм. Отсюда требование исходить из интересов производства «ради производства», поскольку это непременное условие развития рода «человек», отсюда необходимость «беспощадности к интересам тех социальных групп, которые препятствуют этому развитию, отсюда включение понятия «стоицизм» как необходимого компонента в понятие научной объективности. Только теперь мы возвращаемся к отвергнутой ранее возможности исходить в научном исследовании из интересов какого-либо отдельного класса, нации или социальной группы.

Поскольку постоянно складываются ситуации, в которых интересы рода в целом оказываются тождественными с интересами

^{——————————————————}

¹См.: К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 131.

– 106 –

конкретных социальных групп («интерес рода совпадает с интересом особых индивидов») и наука обнаруживает это совпадение, то необходимым, а следовательно, научно-объективным оказывается выбор решения, способствующего интересам этих групп на данном этапе, в данных условиях развития. Этот важный вывод поверхностно схватывается в ряде современных работ с потерей всей предварительной ведущей к нему аргументации, выступая не в общей форме, а в виде эмпирического требования исходить из интересов пролетариата, что оказывается чрезвычайно важным в решении множества конкретных практических задач, но в общетеоретическом решении вопроса создает видимость некритического отношения к собственной позиции или, действительно, оказывается таковым. Обращение к понятию «развитие рода» и к производительным силам, как к постоянному условию этого развития, позволяет Марксу стать выше господствующего в современной буржуазной социологии познания реляционизма в решении остро конфликтных ситуаций, а само внимание к таким ситуациям показывает, что им учитываются объективные основания, приводящие к реляционизму.

Но не является ли требование «беспощадности» в определенных ситуациях разрывом с моралью? Можно ли провести ощутимую грань между беспощадностью во имя одной социальной группы, во имя одного класса, во имя одной нации и беспощадностью во имя человечества? Можно ли купить счастье всего человечества, как предельно остро ставит вопрос, например, Достоевский, ценой крови одного ребенка? Сопоставление Марксом позиций Мальтуса и Рикардо позволяет выявить его точку зрения и по этому вопросу. Есть беспощадность Рикардо, порожденная глубоким анализом объективных условий, беспощадность вынужденная, необходимая, предполагающая любовь к людям как исходный момент анализа и как повседневный принцип общения; Рикардо – филантроп в частной жизни, – подчёркивает Маркс. И есть беспощадность Мальтуса, порожденная преднамеренной, донаучной, изначальной защитой интересов господствующих классов, противоречащая не только развитию рода «человек», но в определенных случаях даже интересам «производства ради производства», беспощадность, порожденная спокойным, хладнокровным принятием нищеты и несчастий большинства, беспощадность циничная, беспощадность, доведенная до крайности, «превышающая меру» даже «с его точки зрения».

Трудно переоценить все методологическое значение этого отрывка, дающего образец исключительной гибкости мысли,

– 107 –

позволяющей остаться на объективно истинной точке зрения в самых злободневных, в самых острых вопросах, удержаться на узком гребне того хребта, по одну сторону которого оказывается достойная глубокого уважения своей искренней любовью к людям, своим стремлением к гражданственности, но бессильная и обреченная «чистая» моральность, представленная и Сисмонди, и Достоевским с его провоцирующим отрицательный ответ примером, и противниками революции, поскольку она связана с жертвами, а по другую сторону – торжествующий аморализм, расизм и фашизм, способный прикрыться фразами о необходимости развития «особых индивидов», но попирающий безмерно все нравственные нормы, возвращающийся в определенной мере к более примитивному способу производства и препятствующий, таким образом, развитию рода «человек».

Именно с этой позиции становится понятным кажущееся противоречие в установках Маркса, который издевается над морализированием в науке, подменяющим научный анализ объективно сложившейся ситуации взрывом негодования и оказывающимся бесплодным, но, одновременно, требует моральных установок для исследования установок как общечеловеческих, так и специфических для научной деятельности.

Недопустимость фальсификации фактов, общечеловеческое моральное требование исходит из интересов большинства, в его научной постановке – исходить из интересов рода «человек» следовательно, из объективных условий достижения поставленной цели, следовательно, из интересов передового класса, – это постоянно действующее, стабильное, неизменное требование. Но по вопросу о том, что именно наилучшим образом будет способствовать достижению поставленной цели, возможны различные мнения, каждое из которых подтверждается фактами.

У Маркса мы встречаемся с требованием пересмотра собственных исходных позиций, постоянной готовности отказаться от детально обоснованных положений, если они не подтверждаются новыми данными. Он особо отмечает научную добросовестность Рикардо, включившего в свой труд новый раздел «О машинах» и пересмотревшего некоторые прежние положения¹. Эта установка Маркса хорошо показывает неправомерность предъявляемых ему упреков в отсутствии самокритичности к собственным положениям.

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 616.

– ^ 108 –

ющее положение вещей, при про-Гаранты движения к объективной истине

Выявив позицию Маркса по вопросу научной объективности, показав ее возможность, мы еще не обосновали необходимость радикального движения в познании сущности общественных явлений, поскольку эта возможность может остаться чисто абстрактной, не достижимой для широких кругов исследователей. Маркс отмечает трудности на этом пути, подчеркивая в предисловии к первому тому «Капитала» и в «Теориях прибавочной стоимости» массовый характер апологетики в период развитого капитализма, когда действительные теоретические изыскания сменяются «сражениями наемных писак»¹. Он отмечает стремление добиться личного успеха и «оправдать» свои высокооплачиваемые должности у ряда авторов, рассматривает зависть Мальтуса к успеху Рикардо как одну из побудительных причин его теоретических изысканий и т.д. Но на чем основывается тогда его уверенность в возможности радикального движения в сфере общественного знания? Во-первых, существует масса данных, которые сами по себе не затрагивают ни личных, ни групповых интересов, но необходимо должны вводиться в процесс научного исследования даже в том случае, если оно является псевдоисследованием. Эти данные, не предопределяя архитектуру здания науки, являются необходимым и доброкачественным строительным материалом для его возведения². Всякое исследование как бы низко ни оценивал его Маркс, базируется, по его мнению, в основном на действительных фактах и вращается вокруг действительно важных проблем. Стремлением подчеркнуть эту мысль, видимо, объясняется систематическое выявление Марксом правильных положений самых незначительных исследований, так как для теоретического решения экономических проблем их анализ не дает ничего ощутимого, являясь непроизводительной тратой времени, но для иллюстрации общегносеологических закономерностей познания оказывается важным.

Во-вторых, на объективных данных базируются все классово интерпретируемые проблемы. Рассматривая апологетическую буржуазную трактовку вопроса о машинах, Маркс подчеркивает, что она отнюдь не отрицает факта возрастания избыточного населения в результате введения машин. «Еще меньше, – пишет

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 17; там же, т, 26, ч. III, с. 527–528.

²См.: Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1. М., Соцэкгиз, 1960, т. 1, с. 692.

– 109 –

Маркс, – эта апологетика отрицает порабощение самих рабочих, машинного труда и нищету вытесненных машинами и гибнущих рабочих, ручного труда или ремесленников»¹. Ее аргументация идет по иным направлениям, выявляя возможности нового применения высвободившейся рабочей силы: 1) увеличение спроса на домашнюю прислугу, 2) расширение производства на машиностроительных предприятиях, 3) возможность расширения круга производства предметов роскоши.

Маркс показывает неэффективность этих трех выходов для пролетариата, иронизирует над перспективой превращения большинства населения в домашних слуг, возмущается необходимостью для рабочих терпеть безработицу и все связанные с ней бедствия в периоды перелива капитала из одной отрасли в другую, протестует против решения проблемы безработицы путем еще большего углубления социальной пропасти между классами. Тем не менее эти утверждения апологетов он считает «отчасти правильными», так как в них отражены объективные тенденции развития.

В связи с анализом объективных фактов открывается возможность использования взглядов классового противника, ценная также как очередной гарант закономерного движения к истине в познании общественных явлений. В истории политической экономии Маркс обнаруживает немало примеров такого использования. Он отмечает обращение английскими социалистами против апологетов их собственной аргументации при рассмотрении прибыли как платы за «труд по надзору»², показывает, как авторы, ставшие на сторону пролетариата, «ухватились за теоретически уже обработанное для них противоречие»³ по вопросу о роли труда и капитала в производстве общественного богатства, и т.д. Проблема теоретического использования достижений враждебных идеологий поднимается Марксом впервые в истории мысли.

В-третьих, гарантом движения к истинному знанию является существование бескорыстных исследователей, для которых истина оказывается единственной или основной целью научного поиска. Таких исследователей Маркс обнаруживает не только в период становления и развития буржуазной политэкономии, но и в период ее разложения в лице Рамсея, Шербюлье, Джонса, занимающих особое место между рикардианцами и пролетарскими противниками политэкономов. Ставка на бескорыстного

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 634.

²Там же, ч. III, с. 521.

³Там же, с. 268.

– 110 –

исследователя не является особенностью Маркса. Она скорее характеризует подход философов нового времени, являясь для них основным аргументом в пользу возможности преодоления социальных препятствий познанию. У Маркса она включена как один из компонентов, существенно модифицируемый принципиально новым ходом мысли, который мы рассмотрим как последний и важнейший гарант развития познания в области общественных наук.

В-четвертых, поскольку интересы рода «человек» совпадают на том или ином этапе, в то или иное время с интересами определенных социальных групп, то это будет стимулировать движение познания в объективно истинном направлении под влиянием узкогруппового интереса. Потребность в объективно истинном знании для определенных классов становится мощным усилителем поиска в тех сферах, куда лишь случайно, робко и с оглядкой вступает чистая беспристрастность. Ученый, ставящий целью изменить существующее положение вещей, при прочих равных условиях достигает большего, чем тот, который хочет лишь объяснить его. Еще в «Немецкой идеологии» Маркс выдвигает требование «действительной положительной науки» в противоположность идеологии и «самостоятельной философии»¹. Эта мысль становится более понятной на материале «Теорий прибавочной стоимости». Именно здесь «становится очевидным, что достижение подлинно истинного знания в условиях классового общества оказывается возможным лишь с позиций того класса, интересы которого совпадают с объективным ходом развития, с интересами рода «человек».

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 3, с. 26.

– 111 –

Blog

Социологический анализ познавательного процесса в «Теориях прибавочной стоимости» Карла Маркса

Содержание

§ 2. Практический интерес,

моральные убеждения

и объективность истины.