Социологический анализ познавательного процесса в «Теориях прибавочной стоимости» Карла Маркса

Вид материала

Содержание

Глава iv проблема истинности теоретического знания в связи с издержками его трансляции
§ 1. Эмпирическое исследование проблемы. Сведение ее к трудностям передачи всеобщих понятий

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14

ГЛАВА IV

ПРОБЛЕМА ИСТИННОСТИ

ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

В СВЯЗИ С ИЗДЕРЖКАМИ ЕГО ТРАНСЛЯЦИИ

В первой главе мы отмечали, что обращение к общественной сущности познания уже в новое время служило аргументом в пользу возможности постижения бесконечной действительности. Яркую характеристику безграничных возможностей рода в сравнении с достижимым для отдельного исследователя дал, как мы помним, Фейербах, подчеркнувший в полемике с агностицизмом «всю несостоятельность тщетной мечты индивида ограничить свой род»¹.

Однако в самом обращении к надындивидуальной сущности познания как решающему аргументу против агностицизма коренится ощутимая опасность. Конечно, мы постигаем бесконечную действительность только коллективным путем. Историческое и хронологически одновременное разделение труда в науке делают возможным значительное расширение познания. Но, используя массив знаний, полученных не нами, мы лишь в минимальной степени проверяем его на истинность. Осваивая новые стороны действительности, мы пользуемся общечеловеческими формами мышления, еще менее проверяемыми нами на соответствие с действительностью. Используемый нами материал и научный аппарат неизбежно включают в себя множество ошибок, искренних заблуждений, сознательных искажений, что, в свою очередь, закономерно порождает новую цепь заблуждений. Не приводит ли нас, таким образом, неизбежным

^{——————————————————}

¹ Л. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 2. М., Госполитиздат, 1955, с. 185.

– 112 –

факт надындивидуальной природы познания к отрицанию возможности истинного знания? Не являются ли издержки, порождаемые надындивидуальной сущностью научного познания, неустранимыми?

Это сомнение отсутствует у Фейербаха, но в полной мере обыграно в буржуазной социологии познания. Заброшенность человека в мир готового знания особенно ярко подчеркиваетсяу Шелера. В статье Л. Е. Хоруц¹ показано, как, проводя читателя через три круга в движении познания, учитывая исторически выделенные до него гносеологические характеристики познания, Шелер убедительно показывает его надындивидуальный характер и социальную предопределенность, но при этом теряет главный атрибут знания – истинность. Знание как продукт общества оказывается для него заблуждением. Реальная возможность остаться в рамках институциализированного знания отмечается также Маннгеймом.

Этими исследователями подчеркнут очень важный момент, вскрывается действительная опасность, яркие примеры которой можно приводить, начиная со средневековой схоластики вплоть до наших дней. Но не менее важно в гносеологической системе проследить возможность преодоления социальных препятствий познанию, ибо иначе она останется урезанной, однобокой, достойной упрека в агностицизме, как это получилось с современной буржуазной социологией познания. Какова позиция Маркса в этом вопросе?

Представители буржуазной социологии познания, расценивая анализ трудностей познания как свою особую заслугу, молчаливо предполагают у Маркса отсутствие интереса к этой проблеме, считают ее белым пятном для него и для всей прежней философии. Работы, предшествующие «Капиталу», не дают явного материала для убедительного опровержения этого мнения, но уже обращение к философии нового времени ставит его под сомнение.

Заблуждения, возникающие при словесной передаче знания, отмечаются Гоббсом, который считает истину и ложь атрибутами речи, а не вещей. «Отсюда видно, – пишет он, – насколько необходимо каждому человеку, стремящемуся к истинному знанию, проверять дефиниции прежних авторов или исправлять их, если они небрежно сформулированы, или формулировать их самому заново. Ибо ошибки, сделанные в дефинициях,

^{——————————————————}

¹ См.: Л. Е. Хоруц. Гносеология и социология Макса Шелера. «Вопросы философии», 1967, № 7, с. 64.

– 113 –

увеличиваются сами собой по мере изучения и доводят людей до нелепостей, которые в конце концов они замечают, но не могут избежать без возвращения к исходному пункту, где лежит источник их ошибок»¹.

Искажения, возникающие при обмене идеями, неоднократно отмечаются Локком. Но в целом для философии нового времени характерно убеждение в возможности преодоления этих препятствий. По мнению Локка, слова отвечают целям общения купцов, поваров, портных и любовников; то же самое могло бы иметь место и среди философов, «если бы они хотели быть понятыми друг другом»².

Факт постановки вопроса об издержках познания, порождаемых его надындивидуальной природой, в философии нового времени говорит о том, что данный вопрос не мог быть неизвестным Марксу даже при отсутствии прямых доказательств этого в его ранних работах. «Теории прибавочной стоимости» подтверждают внимание Маркса к названной проблеме.

^

§ 1. Эмпирическое исследование проблемы.

Сведение ее к трудностям передачи

всеобщих понятий

Одним из методов, последовательно применяемых в «Теориях прибавочной стоимости» на протяжении всего исследования и резко отличающих Маркса как от классической политэкономии, так и от современных историй экономических учений, является прослеживание отрицательных последствий преемственности в познании.

Мы встречаемся здесь не только с чисто гносеологическим приемом выявления последствий использования ложной мыслительной формы в воззрениях каждого данного исследователя, примененным в анализе взглядов Смита, Рикардо³ и в анализе воззрений некоторых других авторов, но и с социологическим рассмотрением заблуждений, порождаемых передачей неверных представлений от одного экономиста к другому.

^{——————————————————}

¹Т. Гоббс. Избранные произведения, т. 2. М., «Мысль», 1964, с. 70

²Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1. М., Соцэкгиз, 1960. с. 504.

³См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 249; ч. II. с. 225; ч. III, с. 388.

– 114 –

Маркс вскрывает корни неправильного положения Смита – «капитал» – порождение бережливости капиталиста» во взглядах физиократов и объясняет их влиянием ограниченность представлений Смита о ренте¹. При анализе взглядов Годскина он указывает, что тот воспроизводит «как то, что было правильного в концепции А. Смита, так и то, что, будучи путаным у него, порождало путаницу и у других»². Показывая, что Смит не подозревает о различии между средней общей нормой прибыли на равный капитал и различной величиной прибавочной стоимости, получаемой на различных фабриках, Маркс отмечает, что «все последующие экономисты... остались верны ему в этом отношении»³.

Он прослеживает, как Смит, подразделяя всю стоимость общественного продукта на заработную плату, земельную ренту и прибыль и теряя часть стоимости, идущей на воспроизводство общественного капитала, сбил «с правильного пути» всех позднейших экономистов...»⁴. Маркс отмечает также отрицательную роль одной «из главных, постоянно подхватываемых со времени А. Смита ошибок, будто повышение заработной платы, вместо того чтобы вести к падению прибыли, повышает цены товаров» ⁵ и т.д.

Тот же прием проводится Марксом в отношении Рикардо и других авторов. Он показывает, как Джемс Милль «совершенно нелогичное построение книги Рикардо... в целом наивно сохраняет как «естественный порядок»⁶; как Родбертус, отождествляющий среднюю прибыль в данной отрасли производства с общей нормой прибыли, воспринимает это неверное представление у Смита и Рикардо⁷; как отождествление цены издержек и стоимости у Рикардо, воспринятое им у Смита, привело к тому, что его последователи, используя понятие цены производства, отказались по существу от понятия стоимости⁸. Отождествляя в целом стоимость и цену производства, Рикардо все же отмечает один случай их различия, фиксируя различия, в применении основного капитала на примере владельца рудника и портного, но это различие не стало для него общим правилом в анализе различных сфер производства.

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 43.

²Там же, с. 63.

³ Там же, с. 67.

⁴ Там же, ч. II., с. 161.

⁵ Там же, с. 215.

⁶ Там же, ч. III, с. 103.

⁷ См.: там же, ч. II, с. 16–19.

⁸ См.: там же, с. 233.

– 115 –

«Только потому, что Рикардо выдвинул этот специальный, сравнительно незначительный случай в качестве единственного различия между ценой производства и стоимостью, – пишет Маркс, – ...получилось то, что эта ошибка перешла как важная догма – и притом в неправильной форме – во всю последующую политическую экономию»¹.

Ограниченность представлений Рикардо о дифференциальной ренте наряду с другими причинами Маркс объясняет тем, что ее первоисточник – теория ренты Андерсона – дошла до него в искаженном Мальтусом виде². Маркс отмечает восприятие Давидом Рикардо ложного положения Джемса Милля о «метафизическом равновесии продавцов и покупателей» и выводит отсюда его отрицание возможностей перепроизводства³. На примере Рамсея Маркс делает вывод о том, что причиной его остановки перед важными открытиями было отрицательное влияние экономической традиции: «Как ни близок здесь Рамсей к пониманию действительного происхождения прибавочной стоимости, все же им еще настолько владеет традиция политико-экономов, что он тотчас же снова сбивается с пути»⁴, и т.д.

Маркс выявляет факты непонимания экономистами своих предшественников, неумения воспринять глубинную сущность используемых взглядов. Он показывает это на примере Смита, не сумевшего оценить все значение «Экономической таблицы» Кенэ, отмечает непонимание Кенэ у Ганиля⁵, ограниченности понимания идей Смита у его систематизатора Сэя; непонимание Давидом Рикардо объективных оснований, заставляющих Смита отказаться от трудового определения стоимости⁶; непонимание подлинного смысла проводимого Смитом деления на производительный и непроизводительный труд у Дестюта де Трасси, Нассау Сениора, у П. Росси, у Жермена Гарнье и других авторов, непонимание подлинного смысла утверждений Рикардо у Мальтуса, Родбертуса, Прево, Милля⁷. Последний, по словам Маркса, смешивает разделяемые Рикардо понятия затраченного и оплаченного труда и, выступая от его имени, подразумевает «не только противоположное тому, что говорит Рикардо, но и прямо-таки абсолютную бессмыслицу...»⁸.

^{——————————————————}

¹К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 345.

²См.: там же, ч. II, с. 26–27.

³Там же, с. 548–549. ⁴ Там же, ч. III, с. 340. ⁵ См.: там же, ч. I, с. 218. ⁶ См.: там же, ч. II, с. 177.

⁷См.: там же, ч. III, с. 25, 103, 195; ч. II, с. 112.

⁸Там же, с. 232.

– 116 –

На примере Милля Маркс прямо указывает на ту социологическую опасность в познавательном процессе, которую Маннгейм сформулировал как опасность остаться в сфере институциализированного знания. Исходный пункт исследования для Рикардо – практика. «Сами противоречия, лежащие в основе его теории, – пишет Маркс, – свидетельствуют о богатстве того жизненного фундамента, из которого, выкручиваясь, вырастает теория. Иначе обстоит дело у ученика [у Милля]. Тем сырьем, над которым он работает, является уже не сама действительность, а та новая теоретическая форма, в которую ее, путем сублимации, превратил учитель»¹.

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что оптимизм Маркса в вопросе о возможности познания отнюдь не был оптимизмом неведения – издержки познавательного процесса, порожденные его надындивидуальной сущностью, не только учитываются им, но и специально выявляются. Это свидетельствует также о том, что им должны были продумываться гаранты достижения истинного знания.

Но каковы эти гаранты?

Они предельно просты и издавна известны. Во-первых, истинность знания, полученного от предшественника, можно проверить, обратившись к практике, а практические потребности служат гарантом того, что такая сверка будет рано или поздно проведена. Во-вторых, последователи не только воспринимают ошибки предшественников, но и вскрывают их, а в худшем случае закономерное усугубление ошибок в процессе социальной передачи рано или поздно приводит к абсурду, который нельзя не заметить. Развитие теории в целом, возведение здания науки в общих чертах служит гарантом того, что неизбежные заблуждения будут обнаружены, их логическое несоответствие общему комплексу знания будет вскрыто.

Философы нового времени в борьбе со схоластикой постоянно подчеркивают необходимость пересмотра унаследованного извращенного знания, требуют обращения к опыту, отмечают приведение к нелепости как толчок к пересмотру используемого знания. Поэтому вполне понятно отсутствие у Маркса пересказа этих положений, важных для решения вопроса о познаваемости, но уже сформулированных до него.

Итак, ответ предельно прост. Но не слишком ли легко решили мы поставленную проблему? Действительно, все сомнения возникают с новой силой, когда мы поднимаем вопрос о способах проверки на истинность унаследованных понятий. Речь

^{——————————————————}

¹К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 82.

– 117 –

идет не о понятиях, полученных путем эмпирического обобщения – они могут быть проверены обращением к практике и, как правило, не возбуждают сомнений, – но о понятиях, полученных творческим путем, созданных исследователем, извлеченных им из небытия в качестве средства разрешения теоретических затруднений. В отношении таких понятий обращение к практике может оказаться смертельным приговором, а метод приведения к абсурду – обернуться обвинением в абсурде.

Материя, бог, стоимость, причинность, закономерность, пространство и время – существуют ли они? Что может дать нам практика для доказательства их объективности? Не есть ли они – плод фантазии предшествующих мыслителей, который мы по критическом рассмотрении должны отвергнуть? Такие вопросы не раз возникали и неоднократно будут возникать в отношении как названных, так и новых понятий. Поэтому, если в «Теориях прибавочной стоимости», в которых мы уже обнаружили специальный интерес Маркса к аналогичным понятиям, нам удастся найти также специальное обоснование способов их проверки на истинность, то это можно будет рассматривать как особую заслугу Маркса в истории мысли.

Этот поиск можно вести в отношении различных экономических понятий, но рациональнее всего сосредоточить усилия на рассмотрении категории стоимости, как фундамента экономической науки.

Значение категории стоимости для понимания «Капитала» очень точно было подмечено Конрадом Шмидтом. В письме к Энгельсу он писал, что со всеми безупречно логичными построениями Маркса нельзя не согласиться, но лишь при одном условии – если является истинным положенное в их основу понятие стоимости¹. Сам Шмидт в объективной истинности этого понятия сомневался. Абсурдно предполагать, что Маркс после кантовского блестящего доказательства необходимости особого внимания к исходным понятиям не понимал всей необходимости обоснования истинности категории стоимости как фундамента возводимого им здания политической экономии, и бесспорно логичным является предположение, что им должна была быть проведена специальная работа в этом направлении. Ее трудно заметить на материале одного первого тома «Капитала», с которым только и был знаком Шмидт, но она может быть обнаружена при рассмотрении общего замысла «Капитала» с непременным включением «Теорий прибавочной стоимости».

Отношение к понятию стоимость у различных исследователей

^{——————————————————}

¹ См.: К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, с. 469.

– 118 –

предопределяет в числе прочих причин структуру IV тома «Капитала», отражающую основные этапы в движении экономической мысли: создание этого понятия Смитом рассматривается как подлинное начало экономической науки, последовательное его проведение Давидом Рикардо как выдающийся шаг в её развитии, отказ от него – как доказательство деградации буржуазной политической экономии.

В работе имеются и прямые свидетельства исключительного значения этой категории. «...Время между 1820 и 1830 г. представляет собой в метафизическом отношении самый значительный период в истории английской политической экономии», – пишет Маркс¹. Чем объяснить эту странно высокую оценку десятилетия, на протяжении которого не появилось ни одной выдающейся экономической работы? Что означает фраза о значительности этого периода в метафизическом отношении? Далее Маркс поясняет свою мысль – в это время происходит «теоретическое сражение за и против теории Рикардо...»². В действительности мысль Маркса гораздо глубже, чем это может быть усмотрено из приводимой фразы. Дело идет не просто о том, принять или не принять теорию Рикардо, а о том, принять категорию стоимости как основу политической экономии или отказаться от нее. В это десятилетие нет положительного приращения знания, но дебатируется важнейший вопрос – быть или не быть политической экономии наукой.

Таким образом, хотя в «Теориях прибавочной стоимости» проблема обоснования объективной истинности всеобщих понятий не рассматривается в общей форме, но, несомненно, присутствует в качестве установки по отношению к понятию стоимости. Попытаемся выявить представления Маркса по этому вопросу, проанализировав, во-первых, рассмотрение им причин отказа от категории стоимости у различных авторов и, во-вторых, его аргументацию в пользу ее сохранения.

Blog