Социологический анализ познавательного процесса в «Теориях прибавочной стоимости» Карла Маркса

Вид материала

Содержание

§ 2. Преемственность как предмет исследования
Отношение к истории мысли
Проблема преемственности
55 –Различие в методах построения

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 14

§ 2. Преемственность как предмет исследования

История какой-либо конкретной науки может дать большие возможности для развития и эмпирической проверки как гносеологических положений вообще, так и для положений социологии познания. «Теории прибавочной стоимости» могут служить для достижения данной цели исходным материалом, ценность которого возрастает, поскольку Маркс, независимо от того, насколько высоко оценивается его вклад в эту проблему, по общему признанию, не был далек от нее. У авторов некоторых немногих историй конкретных наук до Маркса отсутствует явный интерес к философским проблемам, а в философии прошлого мы не встретим попыток дать анализ истории мысли на материале конкретной науки, в том числе и у Гегеля¹. «Теории прибавочной стоимости», таким образом, создают, по сравнению

с прошлым и для решения задач настоящего, уникальные

^{——————————————————}

¹ В «Феноменологии духа» вопрос о природе научного познания не отделен от развития познания вообще, хотя и доводится до уровня науки; в «Науке логики» материалом служит именно научное познание, однако рассматривается не конкретная история мысли, а схема развития познания вообще, принципиально схватывающая основные закономерности познания, но, тем не менее, априорно заготовленная, если не в отдельных компонентах, то в их абстракции; в «Истории философии» объектом является философское знание на ранних этапах его развития.

– 49 –

возможности независимо от того, ставил ли Маркс перед собой задачу в процессе экономических исследований проследить закономерности научного познания вообще и закономерности, обусловленные социальной природой познания, в частности. Но историко-философская ценность работы окажется еще больше, если удастся доказать, что Маркс ставил перед собой эту задачу специально.

В этом случае, во-первых, наглядно выступят качественные отличия в понимании роли преемственности в философии нового времени и у Маркса. Во-вторых, станет более ясным отличие вклада Маркса от достижений Гегеля, который фактически смоделировал в своей философской системе общественную сущность познания, но не исследовал специально роли преемственности на материале конкретной науки.

И, в-третьих, будет опровергнуто представление современной буржуазной социологии познания, исходящей в оценке вклада Маркса из отрицания у него конкретно-эмпирического исследования поставленных проблем.

Доказательства, способные подтвердить гипотезу специального исследования Марксом социальной природы познания на материале истории экономической мысли, может дать сравнение с классической политэкономией, исследование места данной проблемы в ранних произведениях Маркса и выявление его методов анализа истории политэкономии в сравнении с истории ми экономических учений других авторов.

^ Отношение к истории мысли

в классической политэкономии и у Маркса.

Первый намек на историю экономической мысли мы находим у Адама Смита. Он посвящает меркантилизму и физиократии одну из глав своей обширной работы. Но показательно само распределение материала внутри главы: на двух-трех страницах кратко излагается суть рассматриваемых воззрений, несколько слов посвящено причинам их возникновения и одна фраза – значению физиократии; какое бы то ни было значение меркантилизма молчаливо отрицается. Весь остальной материал этой посвященной предшественникам главы представляет собой изложение собственных взглядов Смита на рассматриваемые вопросы, его аргументацию. Из двухсот страниц текста физиократам и меркантилизму отводится, по сути дела, всей тридцать страниц. При этом Смит считает нужным извиниться перед читателем за то, что он отнимает у него время на

– 50 –

изложение такого неблагодарного предмета: «Я счел необходимым, хотя и с риском показаться скучным, рассмотреть со всей подробностью то распространенное представление, будто богатство заключается в деньгах или в серебре и золоте»¹. Смит уверяет, что интерес к меркантилизму может порождаться только одной причиной – необходимостью его опровергнуть, а если эта цель достигнута, то обращаться к нему нет больше смысла: «Мне думается, нет необходимости в настоящее время останавливаться дальше на этом, чтобы показать все безумие системы, истинный смысл которой достаточно выяснил печальный опыт»², – пишет он.

Смит высоко оценивает учение физиократов, особенно Кенэ считая его гениальным экономистом, «талантливым и глубоким творцом этой теории»³, но ввиду неверности основополагающего тезиса физиократов о производительности исключительно земледельческого труда, считает их произведения достойными внимания лишь постольку, поскольку нет лучшего изложения экономической науки⁴. Специальный анализ этой теории он считает излишним: «Вне всякого сомнения, не стоит труда подробно выяснять ошибки теории, которая никогда не причинила и, вероятно, никогда не причинит ни малейшего вреда ни в одной части земного шара»⁵.

Если Смит считает нужным хотя бы кратко остановиться на взглядах меркантилистов и физиократов, то его последователь Сэй прямо заявляет, что изучать историю экономических учений до Смита не имеет смысла, так как до него все рассуждали и думали неправильно.

Интерес к истории мысли как самоцель или специальный компонент исследования совершенно отсутствует у Рикардо. Его нельзя упрекнуть в игнорировании предшественников, он отдает дань глубокого уважения Смиту, называет в числе своих учителей кроме него Тюрго, Стюарта и Сэя, иногда ссылается на них и полемизирует с ними, но все это в плане решения позитивных проблем, а не прослеживания истории мысли. Итак, не отрицая преемственности в развитии экономической мысли, классики политической экономии специальное ее прослеживание не считают необходимым компонентом исследования.

^{——————————————————}

¹ А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов, М.–Л., Соцэкгиз, 1935. с. 27.

²Там же, с. 197.

³Там же, с. 219.

⁴ Там же, с, 223.

⁵ Там же, с. 210.

– 51 –

Иной точки зрения придерживается Маркс. История экономической мысли, по его мнению, должна стать органической частью «Капитала». Позитивное изложение проблемы не может быть дано вне критического рассмотрения предшествующих взглядов – эта установка Маркса явно отразилась уже в названии и структуре работы «К критике политической экономии». Главу о товаре Маркс сопровождает очерком «К истории анализа товара», главу о деньгах – очерком «Теории средств обращения и денег», как необходимое дополнение к разделу о прибавочной стоимости задуманы и «Теории прибавочной стоимости».

В «Капитале» особые исторические приложения по каждой категории отсутствуют. Но, выяснив неудобство метода параллельного построения позитивных и исторических глав и неоправданность рассмотрения истории мысли по отдельным выхваченным из общего контекста категориям. Маркс сохраняет убеждение в необходимости широчайшим образом привлекать историю мысли. Об этом свидетельствует подзаголовок «Капитала», постоянное обращение в тексте к различным точкам зрения, введение отдельных параграфов, посвященных взглядам некоторых экономистов по разбираемым вопросам. И, наконец самое главное, Маркс сохраняет намерение включить в «Капитал» наряду с написанными позитивными частями особую историческую часть, представляющую историю развития экономической мысли в целом ¹.

Как видим, контраст между установками Маркса и классиков политической экономии по отношению к истории мысли очень резкий. На этом фоне совершенно очевидно, что интерес к истории мысли не был заимствован Марксом из классической политэкономии, что он был полемичен по отношению к ней. И вполне логичным оказывается предположение, что этот интерес был привнесен Марксом в его занятия политической экономией, возникнув первоначально в общегносеологической форме. Анализ ранних произведений Маркса подтверждает это предположение.

^ Проблема преемственности

в ранних работах Маркса.

Особый интерес к проблеме преемственности виден уже в докторской диссертации Маркса. Стержень работы – прослеживание

^{——————————————————}

¹ Об этом свидетельствуют письма к Шотту и Энгельсу. См.: К. Мapкс и Ф. Энгельс. Письма о «Капитале». М., Политиздат, 1968, с. 196,..

– 52 –

движения мысли Эпикура на общем фоне его зависимости от Демокрита. Очевидно, что такой подход – результат прочтения Гегеля, который постоянно пользуется аналогичным приемом: осваивает точку зрения автора, выявляет ее ограниченность и благодаря ей поднимается выше. Но для нас особенно важен фрагмент в примечаниях Маркса к диссертации, в котором, отвлекаясь от Демокрита и Эпикура он ставит проблему отношения к предшествующим мыслителям в общей форме.

Маркс подвергает критике поспешное отрицание учениками Гегеля некоторых его положений, все значение которых в общей системе взглядов, ясное для самого Гегеля, остается непонятым ими. Простое отрицание момента системы, утверждает Маркс, еще не выводит нас за ее рамки. Чтобы преодолеть какое-либо положение, надо объяснить, почему предшественник пришел к нему. Тем не менее подобное отрицание Маркс рассматривает как закономерное общеисторическое явление. Он выводит его из потребностей практики, на которые предшествующая теория не дает ответа, и показывает, что оно может привести к отрицанию философии вообще. В немецкой философии 30-х годов Маркс отмечает направление, сохраняющее основные принципы философии; направление, отказывающееся

от них, и дает уничтожающую характеристику третьей разновидности отношения к философии прошлого – рабскому ее копированию.

Рассмотренный фрагмент свидетельствует о ранней постановке проблемы преемственности, о постановке ее в предельно общей философской форме и о постановке ее именно как проблемы метода освоения наследия прошлого. Анализ последующих произведений Маркса показывает, что вопрос об общественном характере познания неизменно оставался в поле его зрения.

В «Экономическо-философских рукописях», полемизируя с противниками коммунизма и доказывая изначально общественную сущность человека, общественный характер любого вида деятельности, Маркс противопоставляет понятие общественной деятельности и общественного пользования понятию коллективная деятельность и коллективное пользование. Примером, призванным проиллюстрировать общественный характер не являющейся непосредственно коллективной деятельности, оказывается и научное познание. При этом четко формулируется идея

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., Госполитиздат, 1956, с. 76 –79.

– 53 –

социальной заданности предмета исследования и творческой потенции ученого¹. В «Святом семействе», выявив чисто отрицательное отношение Бауэров к работе Прудона, предопределенное низким уровнем их экономических знаний, Маркс указывает, что действительное преодоление критикуемых взглядов предполагает глубокое освоение не только их самих, но и предшествующих им ступеней развития мысли. Дается сжатая формулировка развития экономической мысли как результата последовательной взаимной критики ряда исследователей от меркантилизма до Фурье и Сен-Симона ².

В «Немецкой идеологии» Маркс, критикуя Штирнера, показывает, что, несмотря на всю воображаемую свободу от предпосылок, индивид несет на себе влияние среды и своего собственного прошлого развития и эти предпосылки сохраняют всю свою силу до тех пор, пока не будут вскрыты их собственные корни³. Маркс показывает, что развитие индивида социально обусловлено развитием всех других⁴, иллюстрирует зависимость творца от общества на примере итальянских художников Возрождения ⁵, отмечает необходимость на современном этапе развития кооперации в искусстве и науке, приводит конкретные примеры таких попыток⁶.

В «Нищете философии» Маркс критикует неудачную попытку прямого применения диалектики Гегеля к политической экономии у Прудона. Чтобы дать положительные результаты, великое завоевание этого мыслителя должно быть творчески переработано – вот мысль, к которой он хочет подвести читателя

Уже на материале ранних работ Маркса видна специфичность его подхода к вопросу преемственности. Можно признать общественную природу научного познания на словах, но от этого признания до того, как мы будем использовать наследие предшественников, – дистанция огромного размера. В ходе ее собственных научных исследований мы можем сознательно отвергнуть идеи предшественников, можем бессознательно потерять, не поняв их достижений, мы можем, слепо следовать за ними и догматически переносить их приемы на новый объект исследования, можем критиковать одни положения и принимать другие

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т, 42, с. 118.

²См.: там же, т. 2, с. 34.

³ См.: там же, т. 3, с. 435.

⁴ См.: там же, с. 439.

⁵ См.: там же, с. 392.

⁶ См.: там же, с. 393.

– 54 –

не заметив их внутренней связи. Все эти опасности подстерегают каждого, исследователя, и признание общественной природы научного познания в общей форме не избавляет от них. Маркс очень хорошо видит эту опасность. За что критикует он учеников Гегеля в докторской диссертации, младогегельянцев в «Экономическо-философских рукописях», Бауэров в «Святом семействе», Штирнера в «Немецкой идеологии», Прудона в «Нищете философии». За что критикует Энгельс Евгения Дюринга? За непонимание общественной сущности научного познания? Ставить вопрос в такой общей форме значит оглуплять этих авторов. Маркс критикует их за то, что они в своих произведениях не пытаются двигаться дальше: не освоив имеющегося наследия, не выработав отношения к предшествующей мысли, не размежевавшись с гегелевской диалектикой. Все это, по мнению Маркса, должно стать непременным условием дальнейшего движения, необходимым методом работы. Проблема освоения достижений прошлого оказывается социально значимой проблемой, проблемой метода. Для философов нового времени, скорее, характерно требование разрыва с предшествующими авторитетами. Гегель дает блестящие образцы их «снятия», творческое освоение прошлого стало для него сознательно и постоянно используемым методом, но задача внедрения этого метода в сознание оставалась нерешенной. Такую ситуацию фиксирует Маркс.

Как довести до сознания сотен исследователей всю необходимость, всю сложность освоения накопленных знаний, резко выросших и усложнившихся по сравнению с новым временем? Эта задача, несомненно, стояла перед Марксом, как теперь в еще более острой форме стоит перед нами. Поэтому ясно, что материал по вопросу о преемственности не есть простое следствие рассмотрения истории экономической мысли, а сам интерес к история мысли есть результат убеждения в общественной сущности познания. Именно исходя из этого убеждения, Маркс считает необходимым включить историю мысли в состав «Капитала» и, более того, построить ее так, чтобы надындивидуальный характер научного познания стал ясен для всех, кто достаточно учитывает его. Композиция «Теорий прибавочной стоимости» и методы, анализа каждого отдельного политэконома подтверждают это.

– ^ 55 –

Различие в методах построения

«Теорий прибавочной стоимости»

и истории экономических учений.

«Теории прибавочной стоимости» Маркс начинает с анализа работы Джемса Стюарта и с очерка о физиократах, как бы полемизируя с классической политэкономией, показывая, что их «стоит» исследовать, поскольку сама классическая политэкономия в определенных вопросах «движется в одном из взятых физиократами и даже меркантилистами направлений...»¹. Внимание Маркса к ранним экономическим направлениям Энгельс расценивал как его особую заслугу, отмечая в письме к Бауэру, что он возродил к новой жизни идеи физиократов, совершенно забытые к тому времени².

В завершающей части работы мы встречаемся с разделом «Пролетарские противники политэкономов», казалось бы, противоречащим основной задаче Маркса – дать критику буржуазной политэкономии. По свидетельству Маркса, этот очерк должен явиться ярким примером глубокой внутренней зависимости воззрении социалистических авторов от критикуемой ими системы буржуазных воззрений.

Стремление проследить преемственность идей сказывается не только в структуре работы. При анализе воззрений любого экономиста Маркс систематически отмечает случаи зависимости его воззрений от предшественников: фиксирует случай возвращения к меркантилистским представлениям, выявляет внутреннюю зависимость Смита от физиократии, зачастую не осознанную им и сказывающуюся в самом характере его критики по адресу физиократов³, обнаруживает влияние физиократов на Ленгэ⁴ и даже на Рикардо⁵. Большое внимание Маркс уделяет выявлению воздействия Смита на всех последующих экономистов. Рассматривая противоречивые определения стоимости и других экономических понятий как характерную черту метода Смита, он показывает, что эти противоречивые определения использовались в разорванном виде различными авторами.

Неоднократно отмечается Марксом отрицательное воздействие так называемой «догмы Смита». На примере Рикардо он очень

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 134.

² См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма о «Капитале». М., Госполитиздат, 1968, с. 584.

³ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 36, 43.

⁴См.: там же, с. 348.

⁵См.: там же, ч. II, с. 411.

– 56 –

тонко показывает, как подспудно переходят к нему даже те представления Смита, против которых он последовательно борется ¹. Не менее подробно прослеживается Марксом влияние Рикардо на последующих авторов на примере Милля, Родбертуса и др. Слабые стороны воззрений Рикардо он неоднократно характеризует как причину разложения его школы, выводя из односторонности Рикардо «большие нелепости у его эпигонов»². Маркс отмечает влияние Сэя, Милля, Бартона на Рикардо; выявляет первоисточник рикардовской теории ренты в беззастенчиво присвоенных Мальтусом идеях Андерсона; фиксирует влияние Милля на Мак-Куллоха, Шторха – на Рамсея, выявляет случаи плагиата у различных авторов, обнаруживает первоисточник аргументов, получивших массовое распространение, систематически приводит признания политэкономов о влиянии на них других исследователей и т.д.³

Ничего подобного мы не встретим в многочисленных историях экономических учений, как современных, так и в появившихся еще при жизни Маркса работах Бланки и Рошера⁴. Поскольку в них излагается история мысли, преемственность во взглядах не может так или иначе не затрагиваться, но в целом эти работы чаще всего оказываются пересказом всей системы воззрении, рассматриваемого автора. Проблемы, общие для всех, каждый раз излагаются заново, сопоставления производятся далеко не всегда и ограничиваются главным образом теми, которые проведены самими политэкономами. Об этих работах нельзя оказать того, что утверждали мы о «Теориях прибавочной стоимости» – прослеживание преемственности является одним из постоянно действующих методов отбора и компоновки материала. В этих работах тщательно соблюдается хронологическая последовательность имен и, таким образом,

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 235.

²Там ж е, с. 472.

³ Та м же, с. 548, 560, 639; т. 3, с. 181, 367.

⁴ См.: А. Бланки. История политической экономии в Европе с древнейшего до настоящего времени. Спб., 1869; Ш. Жид, Ш. Рист. История экономических учений. М., «Свобода», 1918; В. Н. Замятин. История экономических учений. М., «Высшая школа», 1964; Д. К. Ингрэм. История политической экономии. М., 1897; «История экономических учений». М., «Мысль», 1965; «История экономических учений. Курс лекций». М., «Высшая школа», 1963; «История экономических учений». М., Соцэкгиз, 1963;, М. Мордухович. Очерки истории экономических учений. М., Госполитиздат, 1957; Д. И. Розенберг. История политической экономии. Соцэкгиз, 1936; В. Рошер. Начала народного хозяйства. М., 1860.

– 57 –

прослеживается преемственность на уровне макроструктуры, внутри очерков рассмотрение преемственности случайно, аморфно, расплывчато, следовательно, бессознательно. У Маркса интерес к преемственности мысли гораздо систематичнее, последовательнее, многограннее и острее. Постоянная фиксация зависимости во взглядах от других авторов – отсутствие пробелов в проведении этого приема, тот факт, что он довольно часто не является необходимым для решения непосредственной экономической задачи, внутренняя расчлененность анализа, когда отмечаются как положительные, так и отрицательные стороны взаимных влияний, как их осознанный так и неосознанный характер и т.д., отражение этого приема в структуре работы – все свидетельствует о том, что в «Теориях прибавочной стоимости» преемственность в развитии экономических воззрений была прослежена на огромном конкретно-историческом материале специально, что им ставилась задача, охарактеризованная Фейербахом как интересная, – проследить на материале конкретной науки, как родовая сущность человека делает возможным то, что недоступно для отдельных индивидов.

Blog

Социологический анализ познавательного процесса в «Теориях прибавочной стоимости» Карла Маркса

Содержание

§ 2. Преемственность как предмет исследования