Geum.ru

Проблемы социализации современной молодежи содержание

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   20
Великая победа.

Дальнейшее развитие страны схвачено в двух последних цифрах - это как бы возможные траектории движения. В зависимости от того, на что молодежь после гордости Победой сделает упор, и пойдет дальше Россия. Либо будем - и это один логически возможный по этой картине путь - наращивать новые исторические победы в культурно-историческом пространстве современной цивилизации, которыми можно будет гордиться и нашим потомкам. Либо - это логическая (но только ли логическая?) альтернатива - тихо-мирно проедим наши богатства и ресурсы, и уж тогда никакая история нам не поможет.

Так что в определенном смысле общественное сознание молодежи высветило исторический поворот-развилку, борьбу двух тенденций в сегодняшней России. Либо качать нефть и газ, не думая о будущем, даже ближайшем, либо пытаться напрягаться и создавать нечто великое, подобное полету Гагарина. Кстати, последний по своему значению в сознании молодежи Оренбуржья уступает лишь победе в Великой Отечественной войне и сопоставим, с точностью до сотых процента (25,97%), со значением Октября 1917 года.

Последние же цифры и питают нашу субъективную уверенность в том, что молодежь России все-таки еще не потеряла истинных измерений масштаба событий, происходящих в России на протяжении всего ХХ века. Хотя она и не была их прямой участницей, но по-видимому, считает себя правопреемницей, наследницей, а следовательно, продолжательницей великих свершений России в ее исторической нелегкой судьбе.

Но если величие и значимость Победы в войне сегодня пока еще не умалена сколько-нибудь заметно (хотя попытки были, но потенциал их невелик), то вот значение Октябрьской революции с каких только сторон и позиций не было поставлено под сомнение! В нашем исследовании в блоке вопросов, касающихся революции, каждая позиция как бы тестировалась дважды. Октябрь и его значение косвенно оценивались через оценки исторической роли В.И.Ленина и других заметных политических деятелей ХХ века. Своими оценками молодежь подтвердила наличие вышеуказанных тенденций, проявив, с одной стороны, стремление укорениться в истории, а с другой, - желание перевернуть ее мрачные страницы и открыть для себя новые пространства для самореализации.

Так, личность В.И.Ленина и его роль в истории как положительную оценили 46,81% респондентов. Порядок этой цифры находится в одном ряду с оценками следующих персон, буквально чуть-чуть уступая им по абсолютному значению: положительную роль А.Д.Сахарова отметили 52,20%, незначительную роль Л.И.Брежнева - 48,52%, отрицательную роль И.В.Сталина - 47,35%.

Эти цифры, пожалуй, не нуждаются в развернутом комментарии, но все-таки предложим их краткую интерпретацию. Во-первых, очень четко в историческом сознании молодежи разведены роль Ленина и Сталина. Это свидетельствует о том, что массированные атаки средств массовой информации на историю Октября как некую единую черную страницу в жизни России оказались неудачными. Скорее, даже наоборот, заставили большую часть молодежи самой определиться в вопросе, кто и за что отвечает в истории, в том числе и в истории российской. Это уже немало.

Во-вторых, самый высокий (в какой-то мере даже неожиданный для нас) рейтинг А.Д.Сахарова как положительного героя российской истории свидетельствует о том, что хотим мы этого или нет, но мы должны признать как факт, что молодежь четко уловила историческую проблему - противостояния личности и системы. А потому А.Д.Сахаров оказался рядом с В.И.Лениным, и в этом смысле они оба являются исторически значимыми образцами ответственного поведения личности в истории.

Хотелось бы знать о молодежи всей России (у нас нет таких данных) - насколько она понимает и принимает ( в том числе и на себя) ответственность за историческую судьбу своей страны. Меньшая мера для молодежи сегодня выглядит неприемлемой. Что, в частности, нашло отражение в нашем исследовании при оценке личности и роли Б.Н.Ельцина, которая оказалась наиболее равномерно-распределенной: 30,73% респондентов считают его роль положительной, 29,47% - незначительной и 22,73% - отрицательной.

Эти последние цифры показывают, что молодежь не раскололась на белых и красных. Она стремится, и оказывается небезуспешно, оценивать действующих политиков по их делам, но и с учетом их исторической перспективы. Так, в целом оценка деятельности Б.Н.Ельцина по десятибалльной шкале в среднем составила 3,2 балла. Эта не очень высокая оценка одновременно свидетельствует о том, что деятельность все-таки положительная, но ее потенциал и эффективность могли бы быть и выше.

Рассматривая вопрос об исторической самоидентификации молодежи, нельзя избежать как характеристики исторического времени, которое пережила страна в прошлом и в целом, так и перспектив, которые ждут ее в будущем.

В какое же время, по мнению молодежи, наша страна жила хорошо, и абсолютно, и относительно? Дабы не утяжелять текст цифрами, скажем, что больше всего хорошего, считают современные молодые россияне (ряд оценок по мере убывания), было во времена Л.И.Брежнева, революции, Н.С.Хрущева и после 1991года. На первый взгляд, странный расклад.

Но опять очень четко молодые люди сумели отделить персону и личность Л.И.Брежнева. Запрятав ее как посредственность на задворки российской истории, вместе с тем, они высоко оценили то, что имела страна и народ в этот относительно стабильный и продолжительный период. Это лишний раз подтверждает положение, что на уровне здравого смысла события недавней истории могут быть оценены достаточно адекватно, хотя в конечном счете большое видится на расстоянии.

Прогнозируя перспективы, 39,26% опрошенных считают, что ситуация в России изменится к лучшему, но не сильно. 15,27% респондентов видят Россию процветающей и великой страной, 6,38% - считают, что страну ждет прозябание и угасание. Какой из прогнозов сбудется - зависит не в последнюю очередь и от самой молодежи, которой уже сегодня приходится решать задачи будущего выживания России. И воспроизводя себе подобных в условиях, когда о детях и подумать-то страшно, причем не только из-за фантастических финансовых затрат, а учитывая социальную нестабильность и отсутствие объявленных и отслеживаемых перспектив; и создавая новые образцы исторически ответственного поведения.

Для многих молодых россиян народ пока еще не есть актуализованное будущее, так же пока для них важнее не родные могилы и памятники, и это естественно для молодежи. Но вот желание говорить на языке своего народа, петь и любить его песни может уже сегодня стать ресурсом национально-государственного расцвета России, о котором пока лишь мечтает часть ее молодежи. Хочется надеяться, что подобные исследования и выводы позволят молодежи увидеть себя в зеркале социологии. А увидеть свой образ поколению иногда очень важно и нужно, ибо знание есть сила, пусть даже это знание о крайней форме болезни нашего социума, но оно - предпосылка его излечения.

За пределами данного параграфа осталась масса интересной информации о нашей молодежи, которая показывает что российская молодежь разная и интересная, имеющая свой взгляд на прошлое и будущее, а главное - на настоящее России. Время работает на молодых, и они займут конструктивную и ответственную позицию по отношению к судьбе своей страны.

& 2. Взаимосвязь поколений

В предыдущем параграфе анализ некоторых реальных процессов в современном социуме обратил внимание на определенные фундаментально значимые факторы самоидентификации, а значит, это же значение они сохраняют и для социализации в целом. Социализующее значение имеют как материальные, так и духовные процессы, формирующие социальное пространство-время, в котором, обретая определенные социальные характеристики, входит в общественную жизнь молодежь. Бесспорно, ведущие позиции здесь занимают такой материальный фактор, как взаимодействие поколений, и такой духовный фактор, как общественное самосознание, или менталитет.

Сегодня молодежь характеризуется в эпитетах и характеристиках, которые, с точки зрения принятых общественных ценностей, можно смело называть махровым негативом. Безответственность, социальная пассивность, стремление к легкой наживе, бездуховность, аморальность - далеко не полный перечень штрихов к портрету молодежи, имеющий хождение в быту и задающий озабоченность различным общественным инстанциям. При этом само собой разумеется, что "судьи-то" - прямая противоположность и несомненная положительность.

Но чаще всего в оценку не вносится понимание того, что знак плюс или минус всегда навешивается лишь от определенной точки отсчета, каковой всегда является традиционная база ценностей, принятая в данном обществе. Что крашеный хохолок панка и крестик в ухе - не больший криминал или экстравагантность, чем пудреный парик, косичка и туфли с бриллиантовыми пряжками. А эти последние - такая же "дурь", с точки зрения поколения наших 90-х годов, как и размалеванные в цвета национальных флагов лица спортивных фанатов, с точки зрения предшествующих 50-х. То есть, вопрос здесь - о соответствии (в идеале - совпадении) содержательных критериев норм и ценностей одного общественного уклада с критериями таковых другого. Носителями же этих укладов являются соответствующие им поколения людей.

Во все времена общественное развитие и динамичность социальных процессов порождали проблему различия в ценностях и оценках представителей разных поколений. В этом нет никакого криминала, если видеть в этом естественный процесс смены условий жизни людей и сопутствующий ему естественный процесс смены ценностных систем. Однако, почему-то лишь в определенные исторические моменты конфликт поколенческих отношений приобретает особую остроту. Но если в прежние времена такие конфликты были скорее исключением, чем правилом, и носили локальный характер, то на протяжении ХХ века они приобретают перманентность, глобальность, а их всплески обретают большую разрушительную силу, способную спровоцировать общественный шок. Примеров тому достаточно, начиная от подпольного существования джаза и рока, движения хиппи и андеграунда, до массовых молодежных политических акций во Франции и Китае, с политическими репрессиями и международными санкциями за них.

А в традиционном обществе не возникало проблемы поколений. Конфликт поколений - это историческое приобретение, вызревавшее тысячелетия. Потому что, как уже упоминалось, молодежь как специфическая часть общества возникла не сразу, а лишь с возникновением социального опыта, наличие или отсутствие какового у разных индивидов одной общности оказалось чертой, разделившей общество на поколения. Также, отмечает К.Манхейм, " доказано, что примитивные общества не знали интеллектуальных конфликтов молодежи, поскольку там не было существенных расхождений между нормами поведения в семье и в обществе в целом. Более конфликтное самосознание нашей молодежи является лишь отражением хаоса, существующего в нашей общественной жизни, а ее замешательство - естественный результат ее неопытности." (105, с.445).

Но, появившись как часть сообщества, не обладающая таковым опытом молодежь начала отвлекать на себя деятельный и временной ресурс, поскольку понадобилось ее адаптировать под сложившиеся формы жизнедеятельности. Как только у нее возникла своя бытийная ниша, она потребовала к себе особого внимания и начала отнимать у общества часть ресурсов.

Но нет худа без добра, появляется нужда в стариках, чтобы за ней присматривать, передавать опыт, т.е. общество находит уже нишу и для тех, кого раньше съедали. Поэтому если мы посмотрим на конфликт поколений метафизически, как на взаимоотношения автономных образований, то ничего содержательного в этом не увидим. Но если посмотреть на это диалектически, как на возникновение, становление и вызревание противоположностей, персонифицированных данными социальными группами, то можно увидеть в конфликте поколений объективный этап закономерного процесса общественного развития.

Как справедливо отмечал М.Блок: " Незнание прошлого не только вредит познанию настоящего, но ставит под угрозу всякую попытку действовать в настоящем.

Более того. Если бы общество полностью детерминировалось лишь ближайшим предшествующим периодом, оно... лишилось бы своего костяка; ... общение между поколениями происходит, я бы сказал, как в шествии гуськом, т.е. что дети вступают в контакт со своими предками только через посредство родителей. ... дети воспитываются в основном дедушками и бабушками... при каждом новом этапе формирования сознания делается шаг вспять - в обход поколения, являющегося главным носителем изменений, умы наиболее податливые объединяются с наиболее отвердевшими. Отсюда идет, несомненно, традиционализм, присущий столь многим крестьянским обществам. Естественный антагонизм между возрастными группами имеет место в основном между группами смежными - молодежь часто бывает обязана урокам стариков, - во всяком случае, не меньше, чем урокам людей среднего возраста. (Выделено мной - И.С.)" (21, с.26)

Почему же возникает этот конфликт поколений? Самое простое объяснение, которое еще в некоторой степени работало раньше, - это несвобода молодых, их зависимость от родительского поколения, у которого - права, ресурсы, социальные места и ведущие позиции у общественного руля. Однако эта объективная подоплека не сразу породила конфликт. Воспитание и весь общественный уклад способствовали тому, что там не возникал вопрос, почему отец имеет все, а я ничего. Каждый знал, настанет время, отец его отделит и отдаст долю. По неписаным законам все так жили, даже не задумываясь, почему жили именно так. Действовали, как было принято, по обычаю, по традиции. В том числе, когда уходили переселенцы на свободные земли, сын тоже мог уйти. Но закон все равно соблюдался. Даже если отныне и была у сына своя земля, отец обязан был научить ею распорядиться. Ибо он не только сына породил, но и передавал ему науку выживания. Самим фактом своего существования он доказывал сыну свою жизнеспособность, а в воспринятом отцовском опыте для сына была гарантия всей дальнейшей жизни и его места в обществе.

И для общины вопрос отношений поколений был вопросом жизни и смерти. Не случайно у ранних обществ возникли традиции почитания старших и культ памяти предков: в них отражены сакрализованные представления о возможных врагах и союзниках, они же являлись средством и механизмом "очеловечивания" новых поколений.

Как утверждает "Американская социология" (3), проблема поколений возникла как социальная проблема фактически лишь в условиях модернизации современных обществ. В такие периоды идет социальная ломка устоявшихся привычных укладов, имеющих свои тенденции и устойчивые процессы, осуществляющие в том числе и социализацию молодежи. И когда все эти каналы ломаются, то молодежь не вписывается в имеющуюся интенсию исторического процесса. Тогда само старое поколение провоцирует войну молодого поколения против себя и своего общества, поскольку оно действительно сидит на всех ресурсах, на сырье, информации, власти.

Однако, думается, что это объяснение, хотя и верное, но недостаточное. Сейчас ситуация сложнее и имеет несколько аспектов. Мы считаем, что, с точки зрения отношений поколений, мир сейчас переживает уникальный исторический период, суть которого заключается в том, что в обществе впервые сложилась четырехзвенная, четырехпоколенная структура. Никогда в истории еще такой ситуации не было, она возникла в ХХ веке. И отсюда ряд неординарных, с точки зрения традиционных процессов социализации, следствий.

Во-первых, раньше было одно работающее поколение - "отцы", а младших, т.е. "детей", воспитывали "старики". Таким образом, "отцы" обеспечивали всю материальную жизнь, а функцию социализации выполняли старики, воспитывая внуков. Теперь производство меняется, тяжелый физический труд уже не нужен, а востребованы наработанные опыт и знания, или даже просто терпеливость и покладистость. И теперь уже старики задействованы на производстве, они там нужны и нередко более предпочтительны. И они больше не хотят воспитывать внуков. "Отцы" тоже работают, и "детьми", оказалось, заниматься некому. Поэтому возникла нужда в иных формах социализации.

Кроме того, подняв уровень жизни, развив медицину и удлинив продолжительность жизни, человечество научилось биологически воспроизводить свое удлиненное органическое тело, которое уже не укладывается в рамки трудоспособного возраста. А социальных механизмов, которые создавали бы потом смыслы, ценности, потребности для продолжения этой жизни не просто биологически, но и социально, не наработало. Человеку 60 лет, но он умирать еще не собирается, у него хорошее здоровье. А рабочих мест для таких нет, потому что уже есть другие, молодые, тоже желающие на эти места. Объективность конфликта налицо. Вот почему социализация есть вопрос расширенного социального воспроизводства общества. Это - во-вторых.

В-третьих, появление 4-х поколенной структуры привело к новому структурированию социального пространства и времени. Прежняя, традиционная трехзвенная структура - дед, отец, сын - имела традиционные формы и механизмы трансляции социальности. А когда появилось четвертое поколение, оказалось, что в этих механизмах новые социально-поколенческие роли не прописаны. Как каждое из поколений теперь должно общаться с другими? Каким безусловным авторитетом будет обладать дед, если он сам "сын"?

В-четвертых, отныне проблема "отцов и детей" усложняется не вдвое, а возводится в четвертую степень. Если с развитием электронных средств и коммуникационных сетей дети по своим возможностям уподобляются взрослым, то здесь сразу три поколения становятся взрослыми и три - детьми, "молодыми". Соответственно, проблема межпоколенческого конфликта как отношения между двумя поколениями в современных условиях оказывается некорректно сформулированной.

А если взять за основу нуклеарную семью, раздельное проживание семей разных поколений, то возникает проблема, как, с кем и по отношению к кому идентифицирует себя ребенок? Бабушки и прабабушки оказываются за пределами семьи, становятся чужими людьми. Распространение в современности домов для престарелых - это как раз западное решение вопроса о разрыве поколений, когда молодежь - дети и тем более внуки и правнуки - не принимает стариков как ближних своих и родственников. Да и сами старики тоже даже внуков нянчить не хотят, тем самым, усугубляя отчуждение.

Из этого пункта возникает и другая проблема - риск распада единства исторического и социального пространства и времени, которые невозможны без содержательного взаимодействия людей разных поколений (о чем речь уже шла в 1 главе).

В старом традиционном обществе проблемы отцов и детей не возникало, поскольку старики были воплощением опыта выживания, и все знали, что стариков убрали - и сами до следующего года не дожили. А сейчас производственные процессы освободили человечество от прямой непредсказуемости природной стихии, опыт аккумулирован, откорректирован наукой и письменно закреплен в информационных источниках, зачем теперь старики? Пенсионеры - иждивенцы, "лишние", занимающие места, да еще и учат чему-то.

Кроме того, в сциентистской рамке, в которой действует сегодня школа, дети получаются образованнее родителей. Они в школе получают уже по 10 классов, а родители в свое время - 7 классов или ПТУ. Родители осваивали науку 30-летней давности, а эти - современную. Опять же телевидение и пресса всех сделали всезнающими "умниками и умницами". Семья и родители теперь никак не могут конкурировать с институтами вторичной социализации. Они теперь не могут помочь своим детям ни в школе, ни в социальном пространстве.

Потому и приходится теперь специально воспитывать, напоминать, что общество оценивается по тому, как оно относится к старикам, детям и инвалидам. И поэтому сегодня общество вынуждено создавать систему поддержания стариков - пенсии, дома престарелых и т.д., говорить о воспитании милосердия. И обнаруживаются новые ниши, где необходимо специализированное воспитательное воздействие, предупреждающее конфликтные ситуации и порождающие новые ценностно-смысловые и деятельностные ниши взаимодействия поколений.

В современности, в связи с проблемой самоидентификации как стержнем социализации, можно напомнить позицию известного исследователя этого направления в проблематике молодежи Э.Эриксона. Он справедливо отметил, что "глядя на современную молодежь, иногда забывают, что формирование идентичности, хотя и носит в юности "кризисный характер", в действительности является проблемой смены поколений. И не стоит забывать о том, что старшее поколение в какой-то степени пренебрегло своим долгом и не предложило молодежи сильных идеалов, которые нужны для формирования молодого поколения, - хотя бы для того, чтобы молодежь могла восстать против хорошо сформулированного набора старых ценностей"(223, с.38 -39).

Мы уже отмечали, что когда динамика социальных процессов оказывается значительно выше скорости социально-адаптивной деятельности, что происходит в эпохи революций и модернизаций, то традиционная машина социализации отправляется в утиль, поскольку старшее поколение оказывается недостаточно мобильным и не способным предложить готовых моделей деятельности, адекватных новым условиям. Без специального регулирования на уровне идеологии и институтов социализации обеспечения постепенной смены базовых ценностей, можно получить или более того, спровоцировать, конфликт поколений. Объективная база конфликта создается префигуративным типом культуры, от этого никуда не уйти, но можно не выпустить "джина из бутылки", если потихоньку "стравливать воздух". А для этого нужен идеологический и образовательный лифт.

Успешная социализация невозможна без доверия социализуемого, без авторитета социализатора. За последние 15 лет Россия пережила столько революций - хозяйственную, социальную, информационную, историческую, ценностную и много других, что разрыв поколений стал неизбежностью. Этот тотальный разрыв социального пространства-времени не мог сохранить прежнюю социализацию. Но есть ли здесь надежда и перспективы? Или мы обречены воспитывать вокруг "чужую" молодежь, отрицателя или еще хуже - могильщика российского общества? Молодых людей, с тоской осознающих себя второсортными "американцами" на бывшей российской территории?

Наши соц.исследования питают надежды и навешивают маяки. Выявление отношения молодежи к старшему поколению мы начали с поиска ответа на вопрос о правых и виноватых. Это был вопрос об ответственности за историю страны, за случившееся здесь до того, как новое поколение появилось на свет, за, так сказать, чистые "деяния предков", имевшие место без видимого влияния нынешней молодежи. На вопрос: "Согласны ли Вы с тем, что во всех бедах, постигших нашу страну, виновато старшее поколение?" - утвердительный ответ отмечен у 6%, отчасти согласились с ними около 30% и не согласились - около 36% респондентов.

В целом ответы показали разносторонность экспликаций этого положения дел. Определенность очертаний социальной группы, непреклонно осудившей предшественников, выявилась в различии полов - мужчины более критичны и категоричны. Женщины, даже моложе 18 лет, не только менее склонны обвинять родительское поколение, но и больше не согласны с тем, что именно старшее поколение виновно в бедах страны. В этих данных подтвердилась сущность женщины как определенного фактора стабильности в социуме.

Своеобразным социально-политическим барометром может служить и разница возрастных позиций. Опираясь на нее, можно с определенной и достаточно высокой долей вероятности предсказывать уровень конфликтности поколений как по поводу истории, так и по поводу дня сегодняшнего. Здесь максимализм оценок в наибольшей степени выражен у группы от 15 до 18 лет с пиком критичности у 16-тилетних. Это лишний раз подтверждает эмпирические и теоретические выводы об особой значимости в жизни индивида этого отрезка юности с его максимализмом в оценках и завышенной критичностью. Не последнюю роль он играет и в процессе формирования и осмысления молодежью своей социально-исторической, поколенческо-возрастной и других форм идентичности.

К 18 годам все понемногу выравнивается, а 19-летние уже демонстрируют свою идентичность со взрослыми. Рубеж в 18 лет объективен. Это период осознания наступления полной гражданской ответственности за все происходящее, в том числе и за прошлое в стране. Более зрелые, хотя еще и молодые, люди склонны уже не винить старших, а брать часть ответственности на себя. Поэтому шестнадцатилетние настроены намного критичнее, чем старшие группы.

Надо отметить, что сегодня отношение к старшему поколению в нашем российском обществе демонстрирует нам достаточно лояльную и толерантную молодежь. Так, на вопрос: " Как Вы относитесь к старшему поколению?"- ответы оказались следующими:

Общая оценка Город Село с восхищением 8,7 7,6 10,2 с уважением 65,2 60,5 72,1

с сочувствием 30,8 29,6 32,5

с непониманием 22,1 24,4 18,7

с презрением 1,8 2,5 0,6

с ненавистью 1,1 1,6 0,4

затрудняюсь ответить 12,6 13,5 11,3

Город демонстрирует нам большей частью конфликтную модель, а село представляется куда более толерантным. Родительская группа воспринимается сельской молодежью с большим пониманием, восхищением и сочувствием. Городская молодежь - более требовательна и строга. Это тоже подтверждает известный факт, что по сей день сельское население, в том числе и молодежь, является в большей степени носителем традиционных ценностей.

Какая из позиций в отношении к старшим сегодня более адекватна, ответить однозначно нельзя. Объективности ради должна быть найдена определенная мера критичности в единстве с уважением и даже почитанием старших поколений, признанием того, что, несмотря на допущенные ими ошибки, именно они сделали все то, чем пользуется современная молодежь, в том числе и то, чем она гордится. Об этом мы скажем чуть позже.

Данные, в общем совпадающие с нашими, приводит, на основании исследований в Татарстане, профессор Э.Р.Тагиров (119, с.14-15)

Старшие поколения не только оцениваются молодежью, но и являются значимыми или незначимыми образцами поведения, достойного подражания. И если, по результатам опросов, все еще наиболее значимыми фигурами здесь являются мать и отец, даже бабушка с дедушкой, и взрослый знакомый, то это значит, что еще есть возможность через демонстрацию образцов определенного поведения влиять на процесс усвоения социальных норм.

Другое дело, что есть у нас и доля родителей, далеких от желанного для нас образца. Но в целом институт взрослых, ближайшее окружение молодых людей выполняет свою функцию, по словам самих респондентов, выполняет молчаливо - одним фактом своего существования. На селе, где у мужчин до сегодняшнего дня в большей степени, чем в городе, сохранилась функция добытчика основных средств существования и опоры семьи, соответственно и выше желание подражать отцу. В городе же наоборот, все более решающую роль играют женщины, а мужчинам сложнее выдержать конкуренцию с героями-одиночками, которыми наполнены все фильмы и современные книги.

Несомненен и главный вывод: молодежь хочет быть самой собой и ни на кого не хочет быть похожей. Почти каждый второй пытается выбраться на новые образцы (хотя они могут быть и старыми для культуры в целом ), опираясь только на себя и свои силы. Не удивляет (хотя, конечно, и не радует) не впервые полученный эмпирический результат, что школа в лице ее главного агента социализации - учителя - имеет очень невысокие шансы на успех. Менее одного процента желающих быть похожими на своего учителя говорят о том, что учитель практически перестал быть социально значимой нормой. Он еще может иметь значимые позиции индивидуально, как "посторонний взрослый". Это, конечно, тоже важно, если в целом иметь в виду значение всех действующих лиц в процессе социализации молодого поколения. Но в целом институт образования как системный субъект социализации все равно от этого не выиграл.

Школа ищет в современности свое место, и роль учителя должна быть иной. Особенно заметно, что роль учителя сведена фактически к нулю, на селе. Для того, кто знает реальную картину состояния сельской школы, в том числе кадровый состав, материальное обеспечение и др., и без того ясно, что на селе нужно коренным образом менять среднее образование, переориентировать его на новые образцы. Там школа должна быть и функционально, и по содержанию отличной от городской. Когда школа ослабит свою установку на сугубую трансляцию псевдонаучных знаний и вернет себе утраченные воспитательные функции, тогда сила школы как института социализации, а сельского учителя как ее субъекта, станет более заметной.

Традиционный третий компонент - "улица", или приятели, сверстники. Их влияние пока (оказалось) ниже влияния всех взрослых, что в целом можно оценить как положительную тенденцию в современных условиях поиска новых образцов. Но что очень важно и требует специального внимания и изучения, так это воспитательное влияние героев кино и книг. Какие именно герои выбраны в качестве образцов для подражания, сегодня примерно можно предположить. Это герои одиночки, решающие все свои проблемы с помощью силы, постоянных разборок и серии убийств. Культ силы как единственного средства решения всех проблем - вот что в основном несет современная кинопродукция, и книжная пустилась вдогонку за ней.

Сравнения с данными наших соц.исследований 1992 года позволили нащупать и увидеть целый шлейф проблем. Во-первых, количество молодых людей, искавших свой собственный путь в 1992 году, было в два раза меньше, чем сегодня. Это говорит, в первую очередь, о том, что старый советский джентльменский набор образцов для подражания сегодня, можно сказать, умер, поскольку структура предпочтений существенным образом изменилась. Индивидуализм сегодня уже не модное слово, а реальность нашего бытия, и это надо принимать как факт.

Во-вторых, ощутимо снизилась роль как социально значимых и у родителей, и у взрослых в целом. В-третьих, значительно упала роль ровесников, как в лице брата и сестры, так и приятелей. В-четвертых, потеряли прежний рейтинг все образцы из книг и кинофильмов, знаменитые люди своего времени. Хотя тоже понятно, что в 1992 году это были все-таки другие герои и другие знаменитости.

В-пятых, значение бабушки и дедушки как третьего поколения осталось примерно на том же уровне. Это свидетельствует, несомненно, с одной стороны, о достаточно сформированной уже и устойчивой тенденции уменьшения влияния предков на современную молодежь. При этом ясно, с другой стороны, что оно никогда не может быть сведено к нулю, ибо в сугубо личном плане, если отвлечься от социальных характеристик, то полученные 2% признающих авторитет "дедов", в обществе всегда будут, поскольку они представляют оценку тех, кто прошел через теплые руки своих бабушек и дедушек. Не думаем, что сегодня эти родовые отношения сильно изменятся, даже если мы будем иметь полностью вестернизированный образ жизни. Потому что если даже взять основную фабулу воспоминаний героев таких кинофильмов, то как правило, там все равно присутствует идеализированный мир бабушек и дедушек, даже у закоренелых индивидуалистов.

Сравнения с данными исследования 1995 года по Красноярскому краю позволяют уловить общее и специфическое. Так, примерно одинаковый уровень значимости и привлекательности матери, отца и бабушки с дедушкой у Оренбургской и Красноярской молодежи свидетельствует о базисности этого отношения, о главном месте полноценной семьи и родителей в процессе социализации. Примечателен и тот факт, что в этом смысле брат и сестра теперь для современной молодежи - обременяющие обстоятельства. Возможно, это те "рты", с которыми приходится делиться, и потому так не желают быть похожими на них участники опросов. Ведь не очень-то хочется подражать человеку, существование которого для тебя в чем-то обременительно.

Что молодежь - зеркало всех социальных отношений, известно давно. Но зеркало это - специфическое: оно отражает только те стороны бытия и сознания, которые затрагивают их больше всего. Можно отметить, что в абсолютном смысле в ценностном сознании молодежи сейчас на смену силе пришли честность и справедливость. Нашу молодежь теперь привлекают люди честные и борющиеся за справедливость, она хочет им подражать. То есть, романтизм еще не умер, это радует, особенно если помнить, что речь идет о молодых людях. А вот мир взрослых как социально значимых явлений и отношений начинает приобретать контуры, уже выстроенные в соответствии с сегодняшними реалиями. И здесь - как ни печально, но уходит умение понимать другого, о чем свидетельствует сопоставление наших показателей 1992 и 1997 годов.

Научиться понимать другого, и прежде всего старшие поколения, - это важнейшая социальная проблема. Трансляция нравственных образцов без понимания их сути и смысла - бессмысленное занятие. Прививку высоких нравственных идеалов, в том числе и чувство патриотизма и гражданской ответственности и т.д., надо осуществлять очень осторожно и умело. Здесь как нигде требуются и внутренняя зрелость воспитателя, и его умение, иначе можно получить обратный результат, отторжение, протест. В общем, здесь есть над чем подумать при попытках осуществить на деле преемственность поколений.

Говоря о степени возможного влияния старшего поколения на молодежь, необходимо подчеркнуть важность такого фактора, как мера доверия молодежи к старшим или другим взрослым. Если коротко прокомментировать общие изменения, происшедшие за последние 5 лет, то обращает на себя внимание одна общая тенденция - если раньше за помощью обращались в трудную минуту к родственникам, то теперь гораздо чаще стали видеть надежду и опору в знакомых взрослых, в том числе в учителе и мастере. Это значит, что сейчас институт социально значимых лиц в новых реалиях приобрел еще одну важную фигуру - взрослый знакомый. Объяснение этому феномену может быть найдено в той конфигурации социального пространства и нового распределения ролей, когда близкие родственники не в состоянии выполнить роль социализатора, способствующего адаптации молодого человека к новым для него условиям. Хотя мы ранее отмечали, что круг социальных контактов в целом смыкается, стремясь замкнуться на семье. Но когда речь идет о советах и помощи в трудном положении, то семейного опыта и знаний может вполне естественно не хватить для поиска оптимального решения вопроса или выхода из конкретной затруднительной ситуации.

Очень возможно, что именно поэтому за последнее время наметился очень медленный и незначительный, но все же рост роли учителя (мастера). Это предположение получает большую обоснованность при учете, что указанный рост зафиксирован пока в городе, где, понятно, масштаб и динамика социальных изменений значительно выше, чем на селе, делая опыт и совет постороннего, но более информированного взрослого значительно более востребованным. Это в сегодняшней ситуации отрадно, поскольку в сущности учитель тоже является носителем важнейших социальных функций, направленных на выживание общества. Жаль, что далеко не все, а точнее, большинство педагогов до сих пор не может занять собственно педагогическую позицию и по отношению к ситуации в стране, и к молодежи, да, собственно, и к себе.

Структура обращений молодежи за помощью в критических ситуациях, показывает то же стремление молодежи к самостоятельному решению проблем собственными силами. Это не просто самоуверенный максимализм молодежи, а проявления префигуративности современной культуры. Даже мать как самый близкий человек отходит сегодня на второй план, уступая место сверстнику, а более значительный показатель этого отхода у городской молодежи говорит о несомненном усложнении реалий городского бытия. В этом - подтверждение общей тенденции перехода нашего общества к новому этапу, когда сверстники выступают главным информационным и поддерживающим источником в решении индивидуальных, зачастую интимных, проблем. Это чревато ослабеванием связей между поколениями, проблематичностью трансляции и восприятия прежнего опыта и, как сказано в 1 главе, "уплощением" социального пространства бытия молодежи ввиду локализации деятельностных и прочих связей и отношений в плоскости одного поколения.

Сельская молодежь более консервативна и сохраняет в большей степени традиционный уклад, даже в таких, как будто уже радикально изменившихся, социальных условиях. Можно даже отметить, что в этом она сегодня больше похожа не на современную городскую, а на бывшую советскую молодежь периода перестройки. Пожалуй, можно даже говорить о некотором запаздывании социальных перемен или их амортизации сельским укладом жизни. Хотя в главных позициях, в том числе в перемещении акцента на самостоятельность и уходе материнской помощи на второй план, все же отражается общая тенденция ухода в прошлое советского матриархата в семье. В главном моменте эту черту - доверие прежде всего самому себе - выявило исследование и в Красноярском крае.

Будет ли то, что придет на смену прежнему, лучше, пока трудно сказать, хотя трудно удержаться от известной доли скептицизма. Потому что заметно усиливается такая явно выраженная тенденция, как выпадение из пространства социально-значимых людей все большего круга лиц с социально-приемлемой ориентацией и замещение их лицами с асоциальными и криминальными установками и ориентациями.

"Количество преступлений,- отмечается в одном из официальных областных документов,- совершенных несовершеннолетними в соучастии со взрослыми, составляет 51,5%. Сложившееся положение реально способствует передаче криминального опыта подрастающему поколению" (Информация о состоянии преступности и безнадзорности несовершеннолетних в области за 1997 год. Письмо зам.главы Оренбургской области от 22.01.98) И эта реальность, судя по всему, будет довлеть и усиливаться до тех пор, пока в механизме социализации ей не будут противопоставлены позитивные социально-значимые ценности и не будет создан надежный механизм поддержки положительных социально-ориентированных типов подобной деятельности.

Итак, современная молодежь меньше всего стремится быть на кого-либо похожей. В этом - и позитив, и негатив ситуации. Потому что, с одной стороны, молодые люди априори отвергают предлагаемые обществом социально-одобряемые роли и функции поведения; с другой стороны, методом проб и ошибок, но они все-таки приходят к тому, что их деятельность должна - с необходимостью должна - быть оценена социумом. Потому что даже в крайней форме ухода от общества - группизме - требуется определенный набор одобряемых и принимаемых данной группой норм. Соответственно, в подобных исторических ситуациях необходимо "искусственно-технически" поддерживать такие локальные сообщества с социально-приемлемыми ориентациями, чтобы через них молодежь все-таки находила бы путь к большим социальным группам и истинным ценностям человеческого общежития.

Хотя городская и сельская молодежь находятся как бы в различных стартовых условиях, но однако общая тенденция одинакова - мир взрослых как значимый уходит на второй план по сравнению с миром сверстников. А значит, наиболее приемлемыми и состоятельными организаторами молодежного движения сейчас становятся сами молодые люди, объединенные в организованные формы. Прежние формы социализаторской деятельности, можно сказать, угасли, а новые на смену им не пришли. Особенно это касается досуговой деятельности - одной из самых популярных и востребованных молодежью. Несмотря на половодье ее технического оснащения, ее требуется на самом деле в значительно большем количестве и качестве, чтобы через досуговую деятельность обеспечить положительную социальную ориентацию молодежи.

На фоне общего ослабления социализующего влияния на молодежь семьи, родственников и взрослых знакомых, при давнем выпадении из этого круга школы и учителя, обратим внимание еще на один штрих, не имеющий видимого прямого отношения к взаимоотношениям поколений. Это отношение к героям книг и фильмов как образцам поведения и ценностных ориентаций.

Здесь в наших соц.исследованиях обнаружились расхождения с данными, полученными в Красноярске. Это - довольно низкий в среде молодежи, в отличие от Красноярска, рейтинг героев книг и кинофильмов как образцов для подражания. Причины этого, по-видимому, надо искать в социо-культурных особенностях территорий, в том числе в уровне культуры, специфике местного менталитета и т.д. Основание этих различий не в последнюю очередь может лежать и в различии уровней интеллектуализации молодежи, которое, в частности, демонстрируется показателем относительного числа молодежи, обучающейся в вузах, на 10000 населения, который в Оренбуржье почти вдвое ниже, чем средний по России. Но это - с одной стороны.

С другой стороны, учитывая специфичность, однонаправленность и весьма незначительный культурный уровень популярной и распространенной кино- и книгопродукции последних лет, возможно, что снижение положительного отношения нашей молодежи к героям книг не случайно. При этом можно предположить, что и у Красноярской молодежи тоже сегодня (по сравнению с 1995 годом, когда проводилось исследование) поубавилось желания быть похожим на современных героев книг. Хочется в это верить.

А что касается киногероев, то здесь для Оренбурга, может быть, в отличие от романтически настроенного Красноярска, холодным душем будут цифры Оренбургской статистики 1997 года: за истекшие 7 лет число посещений кинотеатров сократилось в 32 раза. С библиотеками и количеством литературы дела обстоят просто плохо (См.180). В таких условиях можно обрести представления о современном герое лишь из продукции видеоиндустрии, а там герои культурой не блещут. Может, поэтому оренбургская молодежь уже и не хочет быть на них похожей. Но возможно, в Красноярске просто с прокатом дела обстояли лучше.

Из приведенных сравнений важно сделать один главный вывод: герои кино и литературы, а соответственно сами киноискусство и литература, ныне сдают свои позиции и перестают быть теми мощными институциализированными факторами социализации молодежи, какими были раньше. Частью в силу внешних для них, а частью - внутренних для них причин. Достойной же замены им не создано. Вот где проблема!

Ушла, в том числе, добрая старая классика - носитель вечных ценностей. Ушла история в лицах и эмоциях. Многое ушло. А вместе с этим резко уменьшилось число субъектов социализации - давно покинул их ряды учитель, уходят семья, родственники, взрослые знакомые, романтические герои кино и литературы, даже сверстники. Молодой человек все больше остается один, наедине с проблемами.