Geum.ru

Проблемы социализации современной молодежи содержание

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   20
быть человеком - это значит быть сознательным и ответственным." (выделено мной - И.С.) (163, с. 174).

Вот с помощью упомянутых авторов мы и разобрались с тем, что такое социализация по большому счету: быть социализованным - это значит быть сознательным и ответственным за все происходящее в этом мире, в бытии в целом. Хотя Хайдеггер вряд ли согласился бы с таким радикальным выводом, но ведь мы вправе делать свои выводы из любых достойных того идей.

С помощью М. Хайдеггера, однако, можно будет и поставить точку в этом западно-европейском экскурсе по поводу поисков сущности и смысла процесса социализации, а заодно перебросить мостик к нашим последующим проблемам. "Лишь поскольку - и насколько - человек вообще и сущностно стал субъектом, - пишет Хайдеггер, - перед ним как следствие неизбежно встает настоятельный вопрос, хочет ли и должен ли человек быть субъектом, - каковым в качестве новоевропейского существа он уже является, - как ограниченное своей прихотью и отпущенное на собственный произвол Я или как общественное Мы, как индивид или как общность, как лицо в обществе или как рядовой член в организации, как государство и нация и как народ или как общечеловеческий тип новоевропейского человека. Тогда когда человек уже есть по своей сущности субъект, возникает возможность скатиться к уродству субъективизма в смысле индивидуализма. Но и опять же только там, где человек остается субъектом, имеет смысл жестокая борьба против индивидуализма и за общество как желанный предел всех усилий и всяческой полезности" (116, с. 104-105) .

Г.Маркузе тоже, подобно М.Хайдеггеру, ставит проблему, хотя и иными словами, мимо которой мы пройти сегодня не можем: "Способ, которым общество организует жизнь своих членов, предполагает начальный выбор между историческими альтернативами, определяемыми унаследованным уровнем материальной и интеллектуальной культуры. Сам же выбор является результатом игры господствующих интересов. Он предвосхищает одни специфические способы изменения и использования человека и природы, отвергая другие такие способы. Таким образом, это одни из возможных "проектов" реализации. Но как только проект воплощается в основных институтах и отношениях, он стремится стать исключительным и определять развитие общества в целом. Как технологический универсум развитое индустриальное общество является прежде всего политическим универсумом, последней стадией реализации специфического проекта - а именно, переживания, преобразования и организации природы как материала для господства. " (89, с. ХХ)

Далее надо посмотреть, чем же была наша социализационная деятельность и была ли она реальной альтернативой буржуазной, в меру доступных нам сил полно рассмотренной нами выше. На примере буржуазной формы социализации при капитализме мы убедились, что надо искать ей альтернативу, реальную альтернативу, не во имя очередного "изма", а во имя человека.

& 3. Формы социализации

Методологический хор исследователей, более или менее приближающийся сейчас пусть еще к не совсем стройному, но почти унисону по поводу того, что есть такое социализация, сменяется на полное разноголосие по поводу того, как она осуществляется, каковы ее типы, формы, виды, уровни и т.п. Сразу стоит отметить множественность оснований и связанных с ними форм социализации, а при таком многообразии знание о ней теряет свою функциональность, его надо упорядочивать. Классификацию форм социализации ныне уже можно проводить по многим основаниям, поэтому охватить все заведомо не удастся. Но постараемся охарактеризовать хотя бы основные, имеющие значение, а остальные, особенно уже хорошо изученные и описанные, лишь обозначить пунктирно.

Во-первых, весьма плодотворной представляется позиция, где социализация рассматривается как социальное конструирование реальности. При этом биография индивида представляется как последовательная смена жизненных фаз, каждая из которых имеет разное значение в процессе социализации.

П.Бергер и Т.Лукман, главные представители этого направления, выделяют две основные формы социализации - первичную и вторичную. Решающее значение для судьбы индивида и общества имеет первичная социализация, происходящая в семье и ближайшем кругу родственников. "При первичной социализации нет никаких проблем с идентификацией, поскольку нет выбора значимых других... Родителей не выбирают... Так как у ребенка нет выбора значимых других, его идентификация с ними оказывается квазиавтоматической... Ребенок интернализирует мир своих значимых других не как один из многих возможных миров, а как единственно существующий и единственно мыслимый. Именно поэтому мир, интернализируемый в процессе первичной социализации, гораздо прочнее укоренен в сознании, чем миры, интернализируемые в процессе вторичной социализации." (12, с.219)

Другой вид социализации обеспечивают многочисленные социальные институты, в том числе школа и образование. "Вторичная социализация представляет собой интернализацию институциональных или институционально обоснованных подмиров... Вторичная социализация есть приобретение специфическо-ролевого знания, когда роли прямо или косвенно связаны с разделением труда " (подчеркнуто мной - С.И.) (12, с.225)

Иными словами, в процессе первичной социализации человек приобретает некий "базисный мир", и все последующие шаги образовательной или социализационной деятельности так или иначе должны согласовываться с конструктами этого мира. Различия между первичной и вторичной социализацией обусловливают различие в характеристиках формируемого ими результата. Основное среди них - это то, что "первичная социализация не может происходить без эмоционально заряженной идентификации ребенка с его значимыми другими, вторичная социализация по большей части может обойтись без таковой и эффективно протекать лишь на фоне взаимной идентификации, которая является составной частью любой коммуникации между людьми. Грубо говоря, необходимо любить свою мать, но не учителя. Социализация в более взрослой жизни обычно начинается для того, чтобы справиться с эмоциональными воспоминаниями детства, с целью радикальной трансформации субъективной реальности индивида. " (12, с.230).

Определенные подтверждения этих положений получены нами и как эмпирический замер, состоявшийся в процессе собственных социологических исследований. Там, начав свои выводы с констатации индивидуалистической установки на мир в качестве наиболее распространенной, со все возрастающей популярностью, позиции молодежи, мы отметили, что в плане взаимосвязи двух форм социализации - первичной и вторичной, картина наглядно продемонстрировала, что, во-первых, семья остается сегодня основным институтом первичной социализации. Хотя при этом она испытывает мощную конкуренцию со стороны средств массовой информации как института вторичной социализации (сумма первого института в 1992г. - 24,4%, второго - 25,1%, и соответственно в 1997 - 18,6% и 9,5%. При этом наши данные оказались соотносимыми с данными, полученными Красноярскими социологами в 1995 году: первый институт - 20,0%, второй - 35,0%) (50, с.61).

Третий же фактор, традиционно упоминаемый в джентльменском наборе институтов вторичной социализации, - школа (учитель) - оказался далеко на последнем месте, практически не значимым (в субъективном плане) фактором. Конечно, школа дает знания (это признают 39,4%), но меньше всего она является местом, где молодой человек может проявить свои способности (5,8%) и где ему интересно (9,2%). (29, с. 22-24) Этот эмпирический результат, во-вторых, демонстрирует и современную проблему школы - эмоциональной отчужденности молодежи от этого института социализации - в квадрате.

Т.Бергер и П.Лукман указывают, что на определенном этапе исторического развития первичная социализация была простым воспроизводством общества (и это можно отождествить с марксовым простым воспроизводством). То есть, все производимое в первом секторе, потреблялось вторым и обеспечивало его функционирование.

Но в процессе общественного воспроизводства развивалась вещная среда, которая резко начала изменяться, начиная с индустриальной эпохи. И эта эпоха уже потребовала создания специализированных институций внесемейной, или вторичной, социализации: дошкольного образования, т.е. попросту детских садов, куда можно было отдавать массово детей, чтобы высвободить для производства рабочую силу; профессионального образования, чтобы эту рабочую силу обучать, и т.п.

Эти институции возникали, во-первых, частью заменяя институт первичной социализации, а частью восполняя то, что семья уже в принципе дать не могла. Ведь если у человека родители учителя, а он идет работать токарем, научить его этому родители не в состоянии. Появляется целая сфера деятельности, связанная с разделением труда и необходимостью освоения различных специализированных функций - профессиональное образование, которой стало нужно специально заниматься. И там надо не только обучать, но и социализовать. Поэтому можно сказать, что на этапе перехода к зрелому индустриальному обществу возникает и зрелая форма вторичной социализации.

Однако первичная при этом не исчезает. Более того. Если посмотреть на нее исторически, то роль семьи и ближайшего родственного окружения постоянно меняется - в разных странах, в разных ситуациях этих стран и т.п. Это касается не только первичной социализации, эволюционирует роль и вторичной социализации. Например, главнейший институт вторичной социализации - образование, тоже в наше время начинает терять свои позиции и влияние в определенных аспектах. Почему? Это связано с НТР, с возникновением и установлением новых форм обмена информацией и массовой коммуникации - СМИ, телевидение, видео и т.п. Их еще по привычке относят к средствам вторичной социализации, но на самом деле это не совсем так. Потому что у них есть то, чем раньше была наделена семья, но обделены формы вторичной социализации, - возможность эмоционального воздействия, а также сегодня еще и близость, доступность, обыденность. Плюс опора (хотя нередко подтасованная и иллюзорная) на объективные знания специалистов, широта и массовость распространения, которые гарантируют авторитет у социализуемой аудитории.

Здесь еще есть один тонкий момент. В свое время, опираясь на учение Ф.Энгельса об эволюции семьи, считали, что семья как социальный институт, возникший в определенных исторических условиях и для решения определенных задач, со временем отомрет. Но Энгельс-то говорил об этом отмирании сквозь призму своего вопроса, касающегося семьи как экономической ячейки, говорил в определенном отношении, когда и для чего семья отомрет. Однако в своих социальных функциях и характеристиках семья не исчерпывается производственно-экономическим аспектом. И сейчас можно утверждать, что в деле формирования человеческой природы со всем накопленным ею богатством содержания, а также успешной социализации новых поколений, пока никто не может конкурировать с матерью и семьей, с ее эмоционально-чувственной атмосферой, близостью и теплотой связей и прочими составляющими.

То есть, сегодня мир, чтобы эффективно социализоваться, пока еще должен уподобиться семье. Но только никто не знает наверняка, с позиции социализации, как выстраивается хорошая семья и какая семья является хорошей. То есть, какие ценности и нормы надо привить семье как институту первичной социализации, чтобы она воспроизводила человечность. Будет ли это, к примеру, экологическое отношение к природе как ценность, или может, глобальная и тотальная безопасность жизнедеятельности, никто не может сказать доподлинно.

По прежним теоретическим прогнозам семья, препятствующая слиянию индивидов в большие общности, как того требовала глобализация исторического развития человечества, в эпоху индустриального общества должна была отмереть. Однако еще ничего подобного не произошло, во всяком случае пока. И даже тенденция такая не замечена, несмотря на растущую статистику разводов, неполных семей и брошенных детей. Сейчас и в России (хотя возможно, что это влияние кризисного времени), и в традиционных обществах юго-восточной Азии, Латинской Америки, и даже в развитых странах Запада, семья и работа по-прежнему занимают ведущие позиции на шкале одобряемых ценностей и типов жизнедеятельности. В числе прочих объяснений этого феномена, можно допустить и предположение, что за этим стоит эмпирическая ненайденность и неапробированность других форм организации жизни. Человечество сейчас просто ничего не может предложить иного, нет другого способа организации жизненного пространства индивида, начиная с быта и кончая его всечеловеческим опытом.

Вместе с тем, далее можно поставить вопрос, касающийся рассмотренных взаимоотношений первичной и вторичной социализации. Кстати, можно одним действием осуществить анализ его содержания, также рассмотрев при этом еще одну классификацию форм социализации - по субъекту социализации, каковым являются семья, нация, человечество. Итак, может ли выживать сейчас общество, выстраивающее лишь первичную, т.е. семейную, социализацию и можно ли это назвать социализацией? В ней традиционно нормой социализации является цель научить жить, подготовиться к самостоятельной жизни. Научили жить, продолжать род, отвечать за детей - значит, социализовали. Но это относительно такой локальной социальной группы, как семья.

Более крупная социальная группа - нация. Там социализовать, учитывая общественное разделение труда, - значит научить одну часть населения хлеб растить, другую - воевать, третью - детей обучать и т.п. Что значит здесь социализовать? В семье, появившейся на некотором историческом этапе развития общества, - один механизм социализации, через кровно-родственные связи и отношения, через ежедневное совместное проживание различных жизненных ситуаций. В рамках нации механизм иной, по информационно-коммуникационному основанию. Там действует государственный механизм, формальный, отчужденный. Появляются смыслы и конструкты, оторванные от индивидуального бытия человека, институты социализации, выстраиваемые абстрактно, вне индивида и конкретных социальных групп. И там проблема социализации сформировалась прежде всего как проблема сохранения социума, сохранения своего национального образа и способа жизнедеятельности в окружающем (политизированном в глобальном масштабе - для нации это важно) мире - ведь субъектом социализации здесь является социум, оформленный в страну, государство, державу. Интересы и цели социализации здесь иные, чем в семье.

В условиях современной НТР, с учетом глобализации человеческой деятельности и мировых коммуникаций, по логике вещей субъектом деятельности становится все человечество, социализовывать тоже должно все человечество и делать это должно по-новому, сквозь призму общечеловеческих интересов и ценностей. Это даже получило отражение в лозунгах дня. Но сегодня в мировом масштабе мы встречаемся с национально-государственными, регионально-геополитическими и прочими уровнями частичного и частного интереса, не говоря уже про множество индивидуальных интересов. Ведь социализуя отдельного индивида через институты социализации, через семью и школу, мы формируем его державную, национально-этническую или другую принадлежность, без этого нет культуры, нет образования, ибо до уровня космополитической социализации современный мир еще деятельностно не дорос.

Кроме того, во многих сообществах, странах и нациях сохраняется традиционно-корневая система социализации - религия, отношение к высшим традиционным ценностям, к божественному. При этом там не отказываются ни от национальной, ни от религиозной (более того - конкретно-конфессиональной) принадлежности. Здесь, соответственно, лежат три пласта противоречий, как их увязать? Перестроить все системы образования, сделав их не национально-ориентированными, а интернациональными? Думается, это вряд ли произойдет в близком будущем. Потому что национальный интерес будет сохраняться до тех пор, пока не будет преодолена рамка частного интереса.

Причем нельзя не заметить, что в истории именно частный интерес нередко давал прецеденты наиболее состоятельных способов социализации. Возьмем Древний Египет или Древнюю Грецию (159, с.73-89.) - там сплачивали и воспитывали общество на образе внешнего военного врага. Потом появляется христианство, ему противостоит новый образец врага - иноверец, басурманин. И под эту норму социализуется общество. Потом появляются нации, возникает национализм и патриотизм как норма социализации, и под них выстраивается образование и воспитание. Возникает вопрос, кто и на каком этапе сможет отказаться от национализма как нормы в системе национального воспитания и перейти к интернационализму, чтобы выйти на проект всечеловеческой цивилизации, соответственно, с новой социализационной нормой? Кто и когда это сделает осознанно и осмысленно (неосмысленно и неосознанно делают многие, но неосмысленная деятельность не представляет для нас интереса), если никто из реально действующих сегодня субъектов социализации не хочет отказываться от своего частного, нередко даже корыстного, интереса ?

Но тогда где тот объективный естественно-исторический процесс, который должен показать неизбежность единого поля социализации для всего человечества? Сейчас весь мир ездит на одинаковых американских или германских автомобилях, японцы изобрели видео, которое смотрит весь мир, однако, ни американцы, ни немцы, ни японцы по-прежнему не перестали быть американцами, немцами и японцами. И если даже сейчас все, до последнего аборигена Тасмании, научатся пользоваться компьютерами, все равно космополитами не станут.

Тесно связанной с данной классификацией является разделение форм социализации по степени направленности и широте охвата объекта, на индивидуальную и тотальную социализацию. Первая направлена на индивида и формирует сомоидентификацию Я с другими индивидами или с конкретным сообществом. Вторая охватывает все определенное сообщество, формируя самоидентификацию Мы, которая является тотальной. Она особенно важна для гражданской и политической социализации, на этом воспитывается патриотизм, обеспечивается расцвет общества и государства, выигрываются войны и исторические акции. Отметим, что здесь практически исключена борьба поколений.

Каждого индивида, личностно самоопределившегося, строят в общий ряд, как в Южной Корее, где в начале года на нацию спускается единый план, исходя из которого каждый гражданин планирует свою жизнедеятельность на этот год. Задана цель, и под нее все выстраивают свои проекты и планы. Это и есть тотальная социализация. Но в Корее это возможно в силу наличия многих специфических предпосылок, что дано далеко не каждому сообществу. Возможно, например, что немаловажную роль в реализации такой тотальной социализации сыграл факт, что там огромное количество университетов и лиц с высшим образованием, способных к абстрактному мышлению.

Тогда по отношению к России мы получим обратную формулу. Чем меньше у нас лиц с высшим образованием и способностью к абстрактному мышлению, тем меньше у нас возможность реализовать такую модель тотальной социализации, именно как сознательную модель. В этом случае нам остаются другие модели, например, модель мобилизационной социализации ( о которой см. ниже).

Мобилизационная ситуация чаще всего вынуждает к такой социализации, которая направлена на подведение всего населения к "единому знаменателю", к единству действий, мыслей, целей, ценностей и т.п. Как только уходит мобилизационная ситуация, появляется множество возможностей для построения различных норм социализации. И нередко сказать, что у данного общества, особенно на Востоке, есть какая-то единая норма социализации, не удается. Нет там одного Я, а есть несколько кругов и множество ролей, а потому социализация там получается гибкой. При этом отметим, что так складывается у японцев, которые опять-таки, как упомянутые выше корейцы, обладают развитым мышлением. Япония вообще хорошо демонстрируется как модель успешной социализации, что, возможно, не в последнюю очередь обусловлено локальностью их пространственно-временных границ и коммуникаций.

Подобно тому, как в физике исторически происходил переход познания от вещества к полю и к энергии, так и в познании социализации сначала возникало представление о ней как о вещно-телесном отношении, потом как об институциализированно-социальном, а затем - как о ролево-функционально-информационном. И если брать сегодняшний ее этап, то теперь это такая глобальная деятельность, которая охватила реально физически уже все человечество. Охватила потому, что все совокупное человечество сейчас превратилось в совокупного субъекта человеческого действия, хотя бы по отношению к природе.

На современной экологии круг замкнулся. Оказывается, и старика уже надо социализовать. Его в детстве научили бесконечно рыбу глушить и ловить, он на этом до 60 лет дожил и ничего больше делать не умеет. А теперь, когда ему уже 65, рыба-то кончилась, оказывается, ее уже не глушить, ее выращивать надо. Но как ему это объяснить и научить, его же за парту уже не посадишь? И чтобы привить таким, как он, современный взгляд на необходимость сохранения природы, надо создавать клубы любителей природы, пропагандировать киноохоту взамен просто охоты и т.д. Это надо делать, и это уже делается. А тем самым констатируется, что впервые в истории реально появился субъект глобальной социализации, который одновременно есть и субъект ее, и объект, - это человечество.

Вот тогда снимается такая - фактически биологическая - предпосылка, что мы не можем не истреблять природу, поскольку вынуждены удовлетворять свои животные потребности. Конечно, при этом сохраняются малые народы, которые живут еще и на этом уровне. Они традициями вписаны в свой малый жизненный ареал, им ресурсов хватает, но другого они больше и не знают. Однако, даже не ведая о том, они уже включены в совершенно другим образом устроенные общности, региональные, глобальные. Так, если раньше случалась засуха, то в округе 200 км за одно лето вымирали от голода все. А сегодня не вымирают, потому что даже в самых отдаленных и укромных уголках Земли оказывается какой-нибудь корреспондент CNN, который непременно сообщит в мир про эту страшную засуху и угрозу жизни людей. И мировое сообщество отреагирует. Прилетят вертолеты с красными крестами откуда-нибудь из Швейцарии и начнут спасать и людей, и слонов, и все, что представляет ценность. При этом продемонстрировав в собственном поведении, может быть, совершенно не имея на то осознанного намерения, результат современной социализационной деятельности, в которой были, очевидно, положены определенные ценности, разные - общечеловеческие, христианские и т.п.

Из такого понимания уже очень четко выстраивается, какие философские рефлексии по поводу человечества в целом дают понимание сегодняшней исходной целостности человека и понимание, что сегодня социализаторская деятельность должна совершаться именно определенным образом, в определенном порядке и определенными людьми. Но тогда, возможно, что какие-то даже возникшие естественно-исторически социализационные формы должны будут сознательно изменены или отменены. Скажем, когда-то появившаяся на втором этапе социализации школа с ее обучением знаниям, возможно, должна будет уйти, умереть, оставив новую модель, например, предоставив место образованию, способному создавать образы мира.

В этих условиях все индивидуалистические философии однозначно уже не проходят. Экзистенциалистские, неофрейдистские концепции позволяют увидеть ограниченность индивидуального бытия и право индивида на жизнь. Но они не признают права на жизнь такого субъекта, как все человечество, поскольку признают и поощряют социальный каннибализм - сильнейший пожирает слабейшего. " Опасность экзистенциализма, - отмечает Э.Эриксон - который по-прежнему адресуется молодым, в том, что он уклоняется от ответственности за процесс смены поколений и, таким образом, защищает бесплодную идентичность. Изучение биографий разных людей показало, что за пределами детства, закладывающего этические основы нашей идентичности, и идеологии юности только этика зрелого возраста может гарантировать следующему поколению возможность пройти полный цикл человеческой жизни. А только это позволяет индивиду преодолеть границы своей идентичности - по-настоящему достичь действительной индивидуальности и одновременно шагнуть за ее пределы."(184, с.51)

Тогда кто оказывается социализованным адекватно современности? Кто социализует все человечество? Здесь получается, что в большинстве своем современные страны и народы пока не преодолели этот барьер, разве что в отдельных фрагментах и частностях своего отношения к миру. Значит им (и нам в том числе) остается всячески пропагандировать ценности вторичной, или даже первичной, социализации. Что не является редкостью даже в самых развитых современных странах.

Учитывая сказанное, можно утверждать, что факторы и компоненты процесса социализации ныне нельзя считать в принципе завершенными. Потому что в каждой новой фазе жизни субъекту социализации необходимо изменение установок и усвоение новых способностей для действия. А также потому, что само общество, в зависимости от собственных изменений, может резко менять социально принимаемые и одобряемые формы деятельности. В современных индустриально развитых обществах, где экономические, политические и другие элементы культуры подвержены быстрым изменениям, "угнаться за жизнью" пытаются с помощью образования.

В сфере образования возник и получил развитие свой спектр форм социализационной деятельности, Соответственно, здесь есть свои классификации (См.78) По целям и объектам освоения элементов культуры социальная адаптация - первая историческая формой социализации - разделяется на 3 направления, или уровня - обучение, воспитание и собственно образование ( или формирование гражданственности ). Передача трудовых навыков, норм орудийно-предметной деятельности, действия по образцу с материальными предметами (а позднее с символическими объектами - представлениями, знаниями, языками и т.п.) становится стержнем обучения.

Воспитание появилось, когда у общества появились задачи по воспроизводству и передаче норм коллективной жизнедеятельности, отношения индивида к соратникам по совместному труду и совместному проживанию, к быту и окружению. Трансляция в новые поколения социально-групповой ценностной ориентации, норм группового общежития и стало задачей воспитания.

А с переходом к межродовым и межплеменным отношениям появляется новый уровень социализации. Это - в современных терминах, уровень формирования гражданственности. Здесь ценностью и целью социализации становятся социально-этническое самоопределение, культурно-историческая принадлежность и патриотизм, т.е. факторы будущей ответственности индивида за выживание конкретного социального сообщества и конкурентоспособность его взаимодействий с другими сообществами. Аккумуляции и трансляции подлежат признаки и элементы культуры, по которым "своего" отличают от "чужого", т.е. обеспечивающие социо-культурную тождественность данного общества с собой (ныне это национально-этническое культурное своеобразие, культурная самобытность того или иного народа), а также конкретно-социальную идентичность индивида с определенной группой (национальный или этнический идентитет), в отличие от других.

Со временем динамично выстраиваемое образование становится важнейшим фактором, обеспечивающим успешную социализацию, понимаемую как процесс становления социальной сущности человека, включения его в систему общественных отношений в качестве субъекта общественной жизни. Действительное же усвоение индивидом социального опыта включает в свою структуру момент активного приспособления к окружающему миру не только в стенах школы, но в первую очередь за ее стенами, адаптацию как "автоматическое" воспитание определенных социальных навыков в связи с постоянным пребыванием индивида в определенной социальной среде со своими ценностями, нормами и образцами.

Таким образом, обратим здесь внимание на тот факт, что форма социализации исторически изменчива. И хотя человечество, однажды выработав ту или иную норму, далее включает ее в арсенал средств деятельности, наряду с другими, тем не менее, в различные исторические периоды все же можно выделить доминирующую для данного исторического момента жизни данного социума форму и норму социализации. Поэтому в процессе социогенеза и дальнейшего развития социализации сначала тотальной деятельностью было обучение навыкам (преимущественно трудовым), потом ее сменила тотальность воспитания, куда вошло и обучение, а потом перешли к образованию, включив в него обе предшествующие формы.

С известной долей приближения можно назвать образцом социализации эпохи, допустим, дофеодального общества научение; воспитание - образцом социализации эпохи Просвещения, образование (оговаривая, конечно, при необходимости, что в конкретном случае имеется в виду под образованием - профессионализация, гражданизация, иногда даже космополитизация) - образцом социализации ХХ века и эпохи НТР.

Можно далее поставить вопрос, а что становится образцом социализации постиндустриальной эпохи? При ответе на него возникает ясное понимание, что представления, будто общество всегда просто социализовало, неверны, потому что они слишком общи и абстрактны, а в деятельностном плане не операциональны, не функциональны и не конструктивны. Нет, оно не просто социализовало, оно обучало, воспитывало, адаптировало, профессионализировало и т.п. А как оказалось теперь, оно может также индивидуализировать, криминализировать, мифологизировать и даже более широко - социально дезадаптировать и ценностно дезориентировать. И все это многообразие форм и норм охватывается общим понятием - социализация.

В середине ХХ века появилось новое явление, по своему назначению идентичное возникновению в истории системы образования, - государственная молодежная политика. Это новый тип социальной деятельности, который взял на себя функции социализации с положительной социальной ориентацией, охватывающий все пространство социальной жизни молодежи за пределами института формального образования. Его появление - показатель новых общественно-исторических условий и ограниченности в них возможностей прежних социализационных институтов. Это как бы ответ на вопрос, ну, обучаем, воспитываем, а дальше-то что? Сегодня этого уже недостаточно в принципе, современная социализация требует новых подходов и форм. Эти проблемы мы специально обсудим дальше. А пока продолжим разговор о формах социализации в сфере образования.

Особенно значимым при выборе стратегий развития национально-региональных систем образования, для определения и оценки их настоящего, выбора перспектив и прогнозов будущего, является показатель положения того или иного общества, страны в мировых и исторических социальных координатах. Соответственно этому зачастую избираются стратегические цели и оценки состояния национальных систем образования. По существующей классификации, исходящей из учета уровня экономического развития, страны делятся на развитые, среднеразвитые и развивающиеся (34, с.56). Следовательно, для них возможны и как минимум три глобальные стратегии образования, адекватно которым должны прописываться и совершенно разные сценарии решения проблем. Они различаются по ряду признаков, но главное - по основной выдвигаемой задаче. Для развитых стран это всеобщее высшее и непрерывное образование, для среднеразвитых - всеобщее профессиональное образование, для слаборазвитых - полная ликвидация неграмотности. ( Учтем, что это - "чистые" типы).

С этих позиций обратим внимание на собственные российские цели и ценности, провозглашаемые и реализуемые до сегодняшнего дня в отечественном образовании. С одной стороны, у нас содержательно бытует установка на профессионализацию, проявляющаяся во всем - начиная с ответа на вопрос, кем ты будешь, когда вырастешь ( в ответе - всегда профессия: космонавт, врач, банкир), и заканчивая рассчетами потребности "народного хозяйства в кадрах определенной квалификации". По сей день от подобных рассчетов никак не может отказаться ни чиновник от правительства, ни чиновник от образования, фактически игнорируя уже многолетнее отсутствие самого "народного хозяйства". Но дело в том, что мы пока ни в делах, ни даже в помыслах не можем позволить себе "бескорыстный" интерес к чему бы то ни было, в том числе и к образованию. Это определяется социально-экономическими реалиями, и по этим показателям Россия остается пока во второй группе (среднеразвитых) стран.

Но заметим, что при этом в самой системе образования в качестве современной нормы и образца уже провозглашено непрерывное образование. Как всегда, "слышат звон, не зная, где он". Реально до такой роскоши российское образование еще дотянуться не может, поскольку его возможности более чем скромны. При этом наша почти наследственная бедность настолько сковывает наш ум, что не позволяет ему адекватно даже представить, что это такое. А потому своим "среднеразвитым" сознанием, настроенным лишь на прагматический интерес профессионализации кадров, наше образование по-своему интерпретирует эту непрерывность как постоянное профессиональное переобучение. В итоге получается "нудное пожизненное векование всех и вся за аудиторными столами, что представляет собой, конечно же, блеф, очередное дорогостоящее педагогическое прожектерство" (123, с.19). Не стреляйте в пианиста: он играет, как умеет.

Это один из примеров работоспособности таких классификаций. Они позволяют как выбрать адекватную модель деятельности, так и квалифицировать ошибки.

Далее, приведем классификацию форм социализации, связанных с образованием, данную у вышеназванного автора по основанию "степень развитости и институциональной оформленности социальной практики" (123, с.113-120). Но приведем ее в несколько скорректированном нами виде. По этому основанию, в тот или иной исторический момент в обществе будет доминировать либо формальное образование (наряду с другими формами институциональной социализации), либо неформальная социализация. Последняя формируется структурами повседневности, бытовым взаимодействием людей в простых и неспециализированных акциях совместного проживания. Возникла она в раннем обществе, для которого характерны естественное разделение труда, синтетичность социальных процессов, отсутствие четкого деления на социальные группы. Однако она всегда сохраняется и воспроизводится, в том числе и в современности, социальным окружением, средой, "семьей" и "улицей".

Социализация, оформленная в образование и другие институты, характерна уже для общества с развитой и оформленной социальностью. На основе общественного разделения и профессионализации труда, классовых, статусно-ролевых, политических и других признаков возникают различные институты с реализуемыми ими формами социализации (профессионально-производственной, религиозно-конфессиональной, партийно-политической социализацией и др.)

Внутри образования еще существует разделение на общее и специальное. И хотя здесь классификация другого уровня, но здесь важно указать то, что функционально эти два уровня и вида образования направлены и реализуют разные цели социализации. Среднее общее, или основное, образование призвано обеспечить социальную адаптацию нового поколения, т.е. сформировать индивида и поколение как часть данного социума. Это значит развить у его представителей индивидуальное и групповое мышление, природные творческие задатки, наделить их элементарными представлениями и навыками жизнедеятельности в данном обществе, знанием основных институтов, норм и правил поведения, сформировать основные ценностные установки (трудолюбие, любознательность, лояльность, толерантность, законопослушание и др.).

А высшее, профессиональное, образование реализует совершенно другую цель и форму социализации, не сводимую к конкретно-социальной адаптации. Его цель и форма - профессионализация, т.е. с одной стороны, адаптация на более высоком уровне к новой вещно-производственной и информационной среде, обращение с которой требует специальных знаний и навыков, приобретаемых в специальном образовании; а с другой стороны, это также развитие творческих способностей, подготовка к управленческой и инновационной деятельности в производственной и в социальной сфере. Эта форма социализации допускает моменты конкретно-социальной дезадаптации, поскольку допускает и даже предполагает расширение культурного горизонта ( в области знаний и культурно-деятельностных образцов ) за пределы наличного бытия конкретного социума. Как правило, в современных разработках по образованию это различие не отражено и не учитывается. А ведь оно показывает необходимость разных подходов и разных оценок к общему среднему и высшему профессиональному образованию, так как социальные цели и функции и, соответственно, общественные роль и значение у них различаются.

Еще одна классификация форм социализации - по видам будущего, простому и сложному, о которых мы прежде упоминали. По этому основанию, соответственно, происходит деление на адаптационную и инновационную социализацию. Традиционно социализация выстраивалась в рамках простого будущего, то есть, эволюционирующего общества, не меняющего своего качественного состояния. С древности и до новейшего времени бытует позиция, что молодежь надо вписывать в общество, т.е. речь практически идет о социальной адаптации молодежи. И хотя Возрождение и Новое время породили новую ветвь в идеях социализации - развитие личности, однако, прежние идеалы от этого не потускнели, а социализационное поле лишь расширило границы своих целей. Особенно сильна идея социальной адаптации в кризисных ситуациях, в частности, очень актуальной она была после первой и второй мировых войн.

При этом следует отметить, что даже в революционные периоды развала общественных структур, когда при всем желании "вписывать" новое поколение бывает просто некуда, тем не менее, предпринимаются попытки так интерпретировать социализацию, чтобы не нарушить презумпцию эволюционности, непрерывности движения и качественной неизменности общества. Нередко само это основание либо вообще не обсуждается, либо объясняется консервативной природой социализации, особенно такой ее формы, как образование. И под это подбираются значимые факторы, выстраиваются концепции.

Потому что если только ввести парадигму развития, сразу придется с необходимостью допустить неизбежность диалектических противоречий, т.е. начинает работать классическая философия, Гегель. Но диалектика Гегеля врывается в жизнь "бряцанием боев", поэтому как концептуальная рамка, принятая к руководству действием, она не подходит тем социализаторам, которым не надо, чтобы общество сотрясали качественные изменения под названием "революция".

Соответственно, Гегель отбрасывается, а под понятие социализации подводят процесс, конечно, имеющий определенные ступени, но протекающий эволюционно. Если же реальность демонстрирует, что там в процессе социализации что-то возникает революционное, то это, конечно, получит свое объяснение в связи с биологическими и генетическими задатками. В лучшем случае оно выльется в конфликт поколений (возрастных групп, обусловленных биологией), который тоже снимается естественно-эволюционным путем - по мере взросления детей. Такова социализация в ее неоклассическом буржуазном прочтении.

Однако концепции, представляя собой форму организации объективного знания, не всегда позволяют с собой вольные манипуляции. Так, если сейчас к такому пониманию адаптационной социализации, действующей в эволюционирующем обществе, применить некоторые современные прогнозы будущего, образ которого создан путем экстраполяции сегодняшних процессов и тенденций в завтрашний день (например, известные прогнозы экономистов об исчерпанности природных ресурсов планеты, предстоящей стагнации мирового производства и т.д.), то есть, на основе образа простого будущего построить модель социализации, да еще адаптирующей, то исход один - футурошок. И этим также можно заведомо угробить своих детей.

Успокаивает лишь то, что они вряд ли будут жить в описанных условиях. Скорее всего, условия их жизни уже будут просчитаны и экологизированы, во всяком случае подвижки в этом отношении на уровне здравого смысла и доброй воли в мире уже имеются. Соответственно, есть надежда, что они будут жить в таком будущем, характеристики которого не являются простым продолжением тенденций сегодняшнего дня. Это сложное будущее, имеющее качественно иные свойства, отличные от сегодняшних. Но это также значит, что тогда и социализовать их мы изначально должны инновационно.

Таким образом, получается, что простое будущее порождает один определенный тип социализационной деятельности - адаптационный. А сложное будущее вынуждает строить другой тип - инновационный.

Далее, общеизвестна зависимость между социализационной деятельностью и обществом, которое ее осуществляет. От признаков общества зависят многие характеристики и формы социализации (См.78). Так, с точки зрения разнообразия культурно-исторической определенности целостных общественных формирований (сообществ), пропорционально возрастает и многовариантность культурно-исторических моделей и проектов социализации. И спектр форм здесь широк, почти до необозримости.

С учетом характера исторического момента, присущих ему скорости и интенсивности социальных изменений, а также важности социализационной роли традиций (поэтому в первую очередь подвергающихся слому в эпохи социальных революций и модернизаций), социализацию делят на традиционную и модернизационную. При этом выделяют две полярные группы стран, между которыми остальные занимают переходные позиции. На одном полюсе находятся страны, которым присуща традиционная социализация. Она осуществляется на основе и посредством механизма традиций в странах с традиционным типом развития (например, Япония и Китай). Ей мы уделим в дальнейшем изложении специальное внимание.

На другом полюсе располагаются страны, которым присуща модернизационная социализация. Она характерна для стран, не имевших традиционного уклада (США) или переживших его слом и оставшихся без традиционных механизмов регуляции социальных процессов. Такие потери происходят в результате социальных революций и модернизаций, они свойственны также для тех стран, которые пребывают ныне в этом состоянии ( СССР, отчасти европейские страны).

Дополним предложенную классификацию еще двумя вполне уместными здесь формами. Сюда же можно отнести переходную социализацию, характерную для обществ переходного периода. Когда старые традиции еще не до конца разрушены, а новые еще до конца не отстроены, общество избирает новые ориентиры (цели и ценности), но с трудом адаптирует к ним существующие социальные факторы. Это усложняет социализационную деятельность, трансформирует или смазывает общую картину социализационных процессов, присущих "чистым" типам.

И четвертой формой в этом наборе является мобилизационная социализация. Мобилизационным типом развития (общества и соответствующей ему социализации) называется "развитие, ориентированное на достижение чрезвычайных целей с использованием чрезвычайных средств и чрезвычайных организационных форм. Отличительной его чертой является то, что оно происходит под влиянием внешних, экстремальных факторов, угрожающих целостности и жизнеспособности системы" (181, с.88).

Понятно, что мобилизационная форма социализации характерна для обществ, переживающих экстремальные периоды развития, требующие концентрации социальных ресурсов на жизнеопределяющих для социума вопросах, для быстрого и эффективного разрешения наиболее важных и злободневных проблем. В ней есть элементы обезличивающей унификации и манипулятивности, но она активизируется в такое время, когда уже никого не интересует твое Я, твое самоопределение, твои права. Ближайший пример - это война. Там простота проекта - выжить - понятна человеку без всяких рефлексий. И он выстраивает свою деятельность и организацию так, чтобы выжить всем вместе. Эти ситуации Россия проходила не однажды. Развернутую характеристику мобилизационного общества можно найти в монографии А.Г.Фонотова (181 ).

Эта классификация не обязательно совпадает с формационным делением, но в развитии каждого общества есть наиболее типичные моменты, когда по схеме можно указать по преимуществу и присущую ему форму социализации. Например, если это трансформация или модернизация общества, революция, то наиболее часто и вероятно там будет реализована инновационная форма социализации, если война - то мобилизационная и т.д.

Можно указать и на типологию форм социализации в рамках формационного подхода. Известно, что по мере развития человеческой жизнедеятельности, мир усложняется. Это относится и к вещному миру, и к миру социальных отношений. Если формация становящаяся, молодая, связанная со становлением новых образцов деятельности и социального взаимодействия людей, то вместе с ней формируются и становятся все новые формы социализации людей в целом. Тогда все - и старые, и молодые - начинают производить новые образы деятельности и поведения. Пример - революции в Англии, Франции. Происходит прорыв вперед, выбрасывается множество новых образцов поведения и норм. Если потом происходит откат, контрреволюция, то общество возвращается к поколенческой структуре, старое начинает воспроизводится вновь.

Но выброшенные новые образцы начинают, тем не менее, консолидировать на единой основе какие-то действия, формы деятельности и их субъектов. Появляются люди, которые все же начинают следовать этим образцам. Здесь и оказывается, что в основном им следует демографическая молодежь, люди в молодом возрасте. Отсюда возникает довольно распространенная точка зрения, что молодежь от природы прогрессивна. Но это не всегда так, это определяют конкретные социальные условия данного общества.

Молодежь будет усваивать консервативные тенденции, если общество стагнирующее, или долго существует в стабильно функционирующем состоянии: новые образцы не появляются, новые ценности обществом специально не вырабатываются, и соответственно, социальная (т.е. существенная), а не демографическая характеристика молодежи не работает. Тогда в обществе возникает ситуация, которую в инновационно-социализаторской рамке можно квалифицировать как вообще отсутствие молодежи. Реализуется типичная традиционная социализация по адаптационному типу: есть процесс социализации, сведенный к адаптации, и есть задача полностью адаптировать всех людей к существующим традиционным и устоявшимся структурам.

Если же взять ситуацию становящегося общества, где возникает многообразие форм и образцов деятельности, норм, оценок и ценностей, которые борются между собой, перетягивают к себе часть молодых и взрослых, и т.д. В таком обществе развиваются разные формы социализации. Кто-то уходит в адаптацию, кто-то переходит рамку развития личности, а кто-то не социализуется вообще и выпадает в асоциальность.

Типологизация мирового социума с учетом геополитического и государственно-управленческого факторов порождает и типологию качественно различающихся национально-региональных моделей социализации (касается в основном институциональных форм социализации). Среди основных таких моделей особо выделяются системы образования Японии, Китая, России, Западной Европы и США (78, с. 113-120).

Еще одна, чрезвычайно важная, на наш взгляд, классификация - по социализующей среде, т.е. в зависимости от того, в действии с какими объектами, явлениями и процессами развивается и социализуется индивид и поколения. Сейчас следует выделить три поля, три мощных социализующих фактора - вещественно-предметный (взаимодействие с которым происходит объективно, стихийно, и дает такие непредсказуемые последствия социализации, которые никогда не проектировались), социально-институциональный и информационный (СМИ). Здесь, соответственно, 3 формы социализации - вещная, социальная и информационная.

Первой мы коснулись выше, когда обсуждали факторы, способствовавшие появлению зрелых специфических форм вторичной социализации, связав эту эволюцию сначала с наступлением индустриальной эпохи, а затем века НТР. Раньше ребенок воспитывался тем, что его учили простые вещи. Сначала он учился держать ложку, есть из горшка кашу, надевать лапти, а потом - ходить за плугом. Позднее оказалось, что его уже надо учить читать, писать, считать, работать на станке. Сейчас - уже надо учить работать с информацией и ее источниками, с новой техникой совершенно иного уровня. А это значит, что социализация в этих разных исторических эпохах требуется разная, каждый раз уже на новом уровне.

К сожалению, этого сейчас не только практически не делается, но даже не предусмотрено в программах работы с молодежью. И если, например, с вещами первой необходимости или бытового назначения простейшего устройства и использования учит обращаться семья, грамоте учит школа, а кто будет учить обращаться с другими, более сложными вещами и объектами, без которых современную жизнь просто невозможно представить? Для этого нужна специализированная деятельность, но никто о ней не позаботился.

Так же обстоит дело с социальными институтами, освоение которых в деятельности составляет задачу социально-институциональной социализации. Раньше была семья и "улица", двор, группа, потом - школа, институт, партии, профсоюзы и т.п. Сегодня появляется вопрос в отношении современного молодого человека, нередко имеющего диплом, но не умеющего реализовать ни своих прав, ни обязанностей, не участвующего в политических и общественных партиях, движениях и акциях, не интересующегося не только искусством, не только жизнью страны или региона, но не подозревающего даже о существовании вокруг себя соседей. Можно ли подвести его под какие-то основания и критерии человека социализованного?

И последнее - умение обращаться с информационными потоками, СМИ и коммуникациями, формируемое содержательно в процессе информационной социализации. Является ли человек социализованным, включая компьютер или телевизор? С точки зрения социализации, здесь есть глубокая проблема. В школе, например, есть критерии (в том числе формальные, количественные и т.п.), как и за какое время надо с ребенком выучить буквы, научить его читать, считать, писать, какова должна быть скорость чтения в каком классе и т.п., под них отводят определенное время, разрабатываются соответствующие методики.

Но почему-то до сих пор никто не отмеряет и нигде это не проходит, что сегодня ребенка надо не только учить традиционным чтению, счету и письму, но и восприятию телевизионной информации, общению с компьютером, которые превращаются в социализующую среду. Ведь телевизор не запретишь и не отключишь, людей вокруг не перестреляешь, вещи из квартиры не вынесешь. Без специального обучения здесь возникает масса проблем, но эта задача нередко требует широких выходов в культуру и усложняет социализацию.

Кстати, и сама молодежная среда в этом отношении работает как катализатор или как тормоз для позитивных и негативных влияний. Например, умение обращаться в информационной среде становится фактором дифференциации в среде современной молодежи.

Здесь по ходу обсуждения мы фактически уже затронули еще одну классификацию форм социализации - по характеру организации и наличию целенаправленности деятельности ее можно разделить на стихийную (так осуществляется традиционная социализация ) и специализированную ( профессиональную, чем стала современная социализация ).

Такая форма социализации, как образование, институционализировалась и превратилась в специализированную деятельность еще в античности, в ряде стран массовой школа в ХVП веке. В ХХ веке система образования превратилась в основной институт вторичной социализации, вступив в некоторых аспектах в конкуренцию с семьей. Но за несколько десятилетий быстрые и радикальные социальные изменения сильно трансформировали социализующее пространство, потребовав, с одной стороны, усложнения и интенсификации социализации, а с другой - усиления социализующего воздействия. Однако, эти же самые социальные изменения, наоборот, лишь ослабили прежние традиционные социализующие механизмы. Традиционное, естественное социализующее пространство опустело, его теперь требовалось воссоздавать или специально строить.

В 20-30-е годы появляется представление о социальной инженерии, которая мыслит общество не как стихийно развивающийся, а целенаправленно выстраиваемый процесс. Она учит заранее конструировать процессы, механизмы, закладывать это в институциональные структуры, чтобы они воспроизводились нормально. И с середины ХХ века формой разрешения противоречий молодежи и общества как двух сосуществующих социальных групп, а также формой социализации молодежи стал особый вид социального управления - молодежная политика. Ныне образование и молодежная политика в своем единстве как два социальных института являются диахронической и синхронической формой социализации как процесса включения нового поколения в общественную и жизнь и превращения будущего общества в настоящее.

Классификацию форм социализации можно было бы продолжить и дальше. Например, по сферам или формам деятельности - производственная, профессиональная, социально-групповая, политическая, идеологическая и т.п. Может быть даже деформированная социализация, девиация группы, причиной которой, например, являются отклонения в здоровье, что со временем потом переползло в социальный криминал, но корни могут обнаружиться и в биологическом здоровье. То есть, формы социализации настолько же разные, насколько велико разнообразие социальных и антропологических процессов и характеристик.

Но чтобы быть сознательным социализатором сегодня, надо хорошо знать все главные социализационные структуры, процессы, факторы. Между тем, например, образование - мощнейший сейчас институт социализации, а практически еще не изучен. Если к тому же принять, что это не только институт, но и персоны, - степень сложности изучения и управления возрастет в геометрической прогрессии. Взяв хотя бы тяжелые агрегированные структуры, такие, как армия, школа, улица, СМИ - это макроуровень - необходимо изучить и знать, как они в целом социализуют, надо разложить их изнутри и разобрать, что там может работать в плюс-действие и в минус, какой и почему в целом получается результат.

К примеру, специалисты считают, что если в свое время первичная социализация не состоялась, то какой бы хорошей ни была вторичная, то человек уже не будет полноценно социализован. Но кто это и как проверил качественно и количественно? Скажем сейчас, возможна гипотеза, что если бы современная семья как социализатор не состоялась, то в результате наше население было бы представлено одними уголовниками. Мы этого веса еще не знаем. В нашем исследовании 1992 года получилось, что вес различных социализационных факторов, или субъектов, - практически одинаков: семья (мать и отец), культурные инстанции, артист кино - все получили по 25% авторитета ( в 1997 году это отношение несколько изменилось в пользу семьи ).(См.50) По этим данным они получились как бы равновзвешенными (удельный вес авторитета СМИ мы специально не замеряли). Но таких замеров для ясной и адекватной картины должно быть много, со все возрастающей детализацией. И это сегодня - проблема.