Geum.ru

Проблемы социализации современной молодежи содержание

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   20
что такое социализация в обществе и когда о ней можно говорить как об уже состоявшейся реальности.

Известно, что для того, чтобы понять, чем в сущности является тот или иной объект, - в нашем случае это социализация, - надо иметь его зрелую, развитую форму. В науке это всегда проблема. Ранее господствовавший формационный подход к познанию общества сразу же позволял ответить на вопрос об исторических типах чего угодно - в каждой формации свой тип. Самый развитый - естественно, в самой последней, т.е. в нашей. Это по данной логике. Но так ли это? С этим надо разобраться специально.

Учитывая крах советской модели социализации и продолжение функционирования (а возможно, и развития) буржуазной модели, мы имеем уникальную возможность проследить, с одной стороны, длительную эволюцию социализации одного типа в рамках одной формации и одновременно становление и гибель иной, конкурирующей модели социализаторской деятельности в якобы новой - по отношению к капитализму - формации. Чтобы не делать поспешных выводов, а попытаться найти общие и всеобщие характеристики социализации, необходимо внимательнее присмотреться к этим двум историческим феноменам.

Прежде, чем определить тип социализации, надо осмыслить, какую стадию в развитии всемирно-цивилизационнного процесса мы переживаем, охарактеризовать ее. Достаточно общая и неопределенная его характеристика как переходного периода постепенно исчезает из привычно-научного лексикона. Потому что в общем-то ясно, что мы уже куда-то перешли, и как ни странно, но что-то почему-то само собой как-то стабилизировалось.

Пока что нам представляется, что мы перешли к такому состоянию общества, которое в свое время Э. Дюркгейм охарактеризовал понятием "аномия". Важно, что Дюркгейм не предполагал в нем буржуазного или социалистического содержания в чистом виде, а лишь констатировал факт, что аномия (в интересующем нас аспекте) отражает такое состояние общества, в котором у индивидов превалирует негативное отношение к нормам и моральным ценностям той социальной системы, в которой они действуют и живут. (149, с.22-23 )

Нет надобности приводить серию фактов из сегодняшней жизни, демонстрирующих отношение населения нашей страны к своим собственным или общественным проблемам. Можно только, далее раскрывая содержание понятия и состояния аномии, указать на то, что в это время у людей отсутствуют четкие осмысленные эталоны и образцы социально одобряемого поведения. Соответственно, идет широкий процесс люмпенизации, и для отдельных индивидов лучшим выходом из такой ситуации представляется самоубийство. С этим утверждением тоже красноречиво совпадает наша статистика.

Ну и последнее для нашего этапа и, наверное, самое главное - это огромный разрыв между целями (если они у нас сейчас есть, то это - обогащайтесь!!) и санкционированными средствами их достижения. Это приводит большинство соискателей "легкого капитала" к неладам с существующим законом, а отсюда - и тот рост криминализации, о котором трубят средства массовой информации.

Но что крайне важно в характеристике Дюркгеймом данного состояния, так это то, что аномия неизбежно подготавливает определенные перемены в обществе, пусть нам и не известно, конкретно какие. Это означает, что придут иные времена, и нам все равно придется задуматься, а что дальше ? Но сначала все же надо осознать - и в возможно более полном объеме - наличное наше состояние аномии. Чем глубже мы проанализируем свое собственное состояние, тем, вероятно, эффективнее будут рецепты и принципы выхода нашего общества из подобной ситуации сейчас и далее.

Продолжим обращение к Э. Дюркгейму, но уже при рассмотрении им не аномии, а нормально функционирующего общества, опять же в интересующем нас аспекте. Выясняя отношения воспитания и педагогики и их роли в обществе, он впервые делает замечание о социализации как о чем-то отличном от воспитания: "Воспитание отнюдь не имеет единственной или главной целью индивида и его интересы, оно есть прежде всего средство, с помощью которого общество постоянно воспроизводит условия своего собственного существования. Общество может существовать только тогда, когда между его членами существует достаточная степень однородности. Воспитание воспроизводит и укрепляет эту однородность, изначально закладывая в душе ребенка главные сходства, которых требует коллективное существование. Но с другой стороны, без известного разнообразия любая кооперация была бы невозможна. Воспитание обеспечивает сохранение этого необходимого разнообразия; при этом само оно дифференцируется и специализируется. Стало быть, в обоих своих аспектах оно состоит в целенаправленной социализации молодежи" (43, с. 254).

Дюркгейм стоял еще только в самом начале осмысления собственно социализации, но четко уловил ее место в обществе, поняв ее природу как средства воспроизведения обществом условий своего существования. А главное - связал ее с будущим, с молодежью. На то время связь эта еще воспринималась как поверхностная, отнюдь не очевидная, и мало кто связывал само существование общества с ответственностью за будущее, которое персонифицировала молодежь.

Но наука никогда не стоит на месте, и выяснение проблем социализации именно как способа воспроизводства интегрированного и кооперированного общества со временем заняло в истории немало места. Вот как этот процесс сегодня представляется в сжатом виде одному из столпов американской социальной науки, основателю структурно-функционального анализа в социологии Т.Парсонсу. Последуем, за Парсонсом по тем идеальным теоретическим кругам, которые надо выстроить обществу и каждому из его членов, чтобы в конце получить желаемый результат - социализацию (пока без каких бы то ни было детализаций).

Парсонс в данном случае как раз идет от человека, но это не меняет сути подхода к проблеме. " Институционализацию нормативной системы, - пишет он, - дополняет собой интернализация системы экспектаций в личности отдельного человека. Это предполагает, что общим результатом интеграции явится совокупность экспектаций, приносящая удовлетворение участвующим в ее реализации индивидам, что в каком-то смысле тождественно культурной легитимизации нормативной системы. Эта удовлетворяющая функция может быть подразделена в целях анализа на три компонента, соответствующих определенности, обобщенности и непротиворечивости нормативной структуры." (3, с. 369-370 )

Итак, главная проблема, по Парсонсу, - это не просто интернализация индивидом чего-нибудь, а того и только таким образом, чтобы она привела к легитимизации существующей системы. Вот она главная проблема, над которой бьются реформаторы и революционеры, узурпаторы и тираны всех времен и народов. Легитимность! Как от ее провозглашения прийти к реальной легитимности, той, которая воспроизводилась бы даже самым неграмотным в правовом отношении обывателем, но который четко знал бы, что такое хорошо в его стране и что такое плохо. Этого у себя в России мы пока никак развести и понять не можем. Поэтому дальнейшие рассуждения теоретика могут показаться весьма абстрактными, но на наш взгляд, в том их и полезность, надситуативность.

Кстати, сам Парсонс в истории общества обнаружил только два типа легитимизации. Первая - и исторически, и по значимости - это религиозная, тут трудно поспорить. А вот вторая - по типу американской Конституции. (Смешно было бы, если бы "стопроцентный американец" предложил какую-то другую форму!). Тут любопытен момент, который требует, конечно, особого исторического исследования.

В свое время деятели французского Просвещения отмечали: "Основные законы государства, взятые во всем их объеме, - это не только постановления, по которым вся нация определяет, какой должна быть форма правления и как наследуется корона; это еще и договоры между народом и теми, кому он передает верховную власть, каковые договоры устанавливают надлежащий способ правления и предписывают границы верховной власти.

Эти предписания называются основными законами потому, что они основа и фундамент, на которых строится здание государства, и их народы считают основой его силы и безопасности." (55, с. 88)

Здание государства может быть крепким, - продолжает Парсонс, - только в том случае, если оно выстраивается одновременно сверху и снизу, и процесс этот всех удовлетворяет. Оставим пока в стороне вопрос о легимитизации и предоставим возможность своему Вергилию продолжить рассказ о кругах современной социологической мысли: "Первым из этих компонентов является интернализованная индивидом в роли целевая структура. В самом широком смысле это тот аспект интернализации, который психологически коренится в интернализации достиженческих мотивов, конкретизируемых в виде приемлемых для данного общества и данной совокупности ролей в этом обществе ориентиров, на которые эти мотивы направлены. Однако приверженность к определенным уровням и типам ролевого достижения должна подкрепляться мотивационной заинтересованностью в соответствующем напряжении исполнительских способностей, что, разумеется, оказывается возможным и приносит индивидам удовлетворение только в том случае, когда общество предоставляет им должную структуру благоприятных условий деятельности." (3, с. 370).

Вот здесь мы и встаем на перепутье двух важнейших философских и социальных проблем: с одной стороны, - свободы, а с другой - легитимности. Кто же в конце концов легитимизирует нормативную систему? Ответ французских просветителей: "От природы никто не получал права повелевать другими людьми. Свобода - дар небес, и каждый индивид имеет право пользоваться ею, как только он начинает пользоваться разумом. Если природа и установила какую-то власть, то лишь родительскую, притом она имеет свои границы и в естественном состоянии прекращается, как только дети научаются руководить собой. Любая другая власть ведет свое происхождение не от природы. При внимательном изучении у нее всегда оказывается один из двух источников: либо насилие и жестокость того, кто ее себе присвоил, либо согласие тех, кто ей подчинился по заключенному или подразумевающемуся договору между ними и тем, кому они вручили власть".(55, с.89)

Как любопытно и тонко просветители ответили на два вопроса, при этом еще и затронув, а фактически даже поставив проблему социализации в той форме, в какой она была им доступна. Социализация начинается с ценностного уровня, и главное - с ответственности, а наверху - ценности порядка и безопасности, которые обеспечивает власть. Все логично и строго.

Парсонс иными словами (время-то иное!) продолжает в этом же духе: "Наконец, поскольку индивид должен действовать в системе коллективов, основным условием их солидарности - что в свою очередь представляется важнейшим аспектом интеграции социальной системы - является интернализация мотивации соблюдения надлежащих уровней лояльности по отношению к коллективным интересам и потребностям." (3, с.370).

Просветители же настаивают, упреждая и одновременно предупреждая его и нас: " Власть, проистекающая из согласия народа, необходимо предполагает наличие таких условий, которые делают ее применение законным, полезным для общества, выгодным для государства и удерживают ее в определенных границах... Истинная и законная власть неизбежно имеет свои границы... Власть свою государь получает от своих же подданных, и она ограничена естественными и государственными законами. Естественные и государственные законы - это условия, на основании которых подданные подчиняются или считаются подчиненными государю. По одному из этих условий он не может своей властью уничтожить акт или договор, предоставляющий ему эту власть, ибо она дана ему по их выбору и с их согласия. Он поступил бы тогда во вред себе, поскольку его власть только и может существовать на основании учредившего ее договора. Кто отменяет одно, разрушает и другое.

Следовательно, без согласия нации государь не может распоряжаться своей властью и своими подданными. Если он поступит иначе, все должно аннулироваться; он будет освобожден по закону от своих обещаний и принесенной им присяги, подобно несовершеннолетнему: не понимающему своих действий (выделено мной - И.С.), поскольку он решил распоряжаться тем, что ему было дано лишь на время и с обязательством возврата, словно это была его полная и безусловная собственность. К тому же власть, даже наследственная, является не частным, но общественным достоянием, которое тем самым никогда не может быть отнято у народа, ибо он один обладает им с правом полной собственности. Именно он всегда заключает договор и является его участником, следящим за его выполнением ". (55, с. 91)

Опять чем хороши первичные представления исследователей определенных проблем, так это особым ассоциативным рядом и рядом оригинальных аналогий. В данном случае несоциализованность власти (государя) сравнивается с малолетством. Шалости малолетних бывают весьма и весьма разного плана, в том числе и такими, которые общество и народы никак принять не могут. Но главное, что хочется подчеркнуть: здесь нет привязанности социализованного взрослого государя к определенному физиологическому или биологическому возрасту.

На начальном этапе осмысления проблемы очень важно не подменить контекст или рамку обсуждения проблемы. Когда мы говорим о социализации вслед за просветителями, то имеем в виду именно социальную зрелость субъекта деятельности, а не его физический возраст. И, видимо, только качественная определенность социализованнного индивида, или наличие у него определенных сформировавшихся качеств, и позволяет найти ответ на вопрос, что же все-таки такое социализация и какого человека можно считать социализованным, а какого нет.

Т.Парсонс в этой связи может лишь скромно добавить: " Процесс интернализации этих мотивационных структур социологии называют социализацией. В основе этого процесса лежит генетически данная пластичность человеческого организма и его способность к обучению. Ранние стадии этого процесса повсеместно протекают в пределах родственных коллективов, и особенно в нуклеарной семье. Хотя социализация происходит во всех социальных группах, но за пределами семьи она, конечно, наиболее сконцентрирована в коллективах, занимающихся формальным образованием, значение которого в прогрессивной степени возрастает с ходом социальной эволюции." (3, с.370)

Добавление Парсонса, с учетом современных реалий социализационной деятельности, сводится к тому же, о чем говорили просветители: социализация продолжается за пределами семьи и в различных структурах образовательного типа. Хотя это и не совсем точно, но Парсонс как современный человек считает уже невозможным объявить социализовавшимся человека, еще продолжающего образование, пусть тот и пришел на первый курс даже высшего учебного заведения. То есть, как уже упоминалось в 1 главе, вопрос о нижней границе состоявшейся социализации для всех участников дискуссии как бы уже ясен, а вот вопрос о верхней границе остается пока открытым. Но продолжим далее.

Просветители - народ последовательный и содержательный. Они не знали еще структурно-функционального анализа, а потому бескомпромиссно перечисляют те ценности и экспектакции, которые, на их взгляд, составляют благо для народа и государства. Конечно, если они обнаруживаются у государя и каждого члена общества. Давно написано, а звучит ой как актуально: "Соблюдение законов, охрана свободы и любовь к родине - вот плодотворные источники великих деяний и всех прекрасных поступков. В этом залог счастья народов и истинная слава управляющих ими государей. Тогда покорность похвальна, а господство величественно. Напротив, угодничество, корыстолюбие и рабский дух порождает все беды, отягощающие государство, и все бесчестящие его подлости". (55, с. 91)

Вот ценностная пирамида, завещанная просветителями, которую надо не просто осмыслить, а сделать осмысливаемой каждым членом общества, желающим быть гражданином своей страны. Не боясь повториться, скажем: соблюдение законов, охрана свободы, любовь к Родине. Может, в наше время иерархия или последовательность этих ценностей и иная, но это можно и должно выяснить в конкретных исследованиях. Хотя на поверхности любовь к Родине, на наш взгляд, представляется сегодня первичной, базисной точкой отсчета гражданственности, а следовательно, и человечности, по крайней мере в России сегодняшней. Парсонс же в этой связи повторяет любимое американское изречение : "Права она или нет, но это моя страна". Здесь научность Парсонса далеко за спиной его патриотизма. Но видимо, иногда так и должно быть, иначе суть, экзистенциальность ситуации и выбора не прочувствовать и не понять. Нам бы изречь нечто подобное, а главное, чтобы это было не просто у всех на устах, а в сердце и в голове, и в душе каждого россиянина.

Но далее Парсонс нам уже не проводник. Ибо достаточно встать на апологетическую, по сути, позицию по отношению к существующей реальности, как из-под пера ученого социолога (добавим, к тому же и не философа. А социолог, по необходимости занимающийся только функционированием систем, даже вопреки личному желанию объективно становится апологетом) выходят следующие дополнения к проблеме социализации. Иногда "люди оказываются мотивированными, - пишет он, - на неконформное, отклоняющееся поведение, а с другой стороны - они сплошь и рядом при всем своем желании просто не способны полностью отвечать социетальным экспектациям". (3, с.372)

Процесс, посредством которого устраняются подобные расхождения, называется социальным контролем. По поводу которого тот же Парсонс, в частности, замечает: " Первая линия социального контроля - это, конечно, воздействие обычных санкций процесса социального взаимодействия. Общественно одобряемые достижения поощряются с помощью перспективы различного рода вознаграждений, а неодобряемое поведение предотвращается с помощью перспективы наказаний или лишения вознаграждения. Однако важность интернализации социетальных норм и ценностей в личностных системах означает, что полагаться только на более рациональные эгоистические интересы недостаточно, потому что интернализованные амбивалентности, конфликты и т.п. могут во многих случаях лишить возможности поступать рационально. Поэтому сложные общества обычно вырабатывают специализированные механизмы социального контроля, которые в определенных отношениях дополняют собой упомянутые выше механизмы социализации". (3, с. 372 ) Как говорится: умри - лучше не скажешь! Дальше можно не продолжать описание иных линий контроля над человеком и обществом в реальности.

Суть данной ситуации прекрасно схвачена и охарактеризована другими исследователями процесса современной социализации - П.Бергером и Т.Лукманом (12), а также Г.Маркузе (89). В своих окончательных выводах по поводу отношений социализации индивида и общества первые два исследователя отмечают следующее: " Определения реальности могут усиливаться с помощью полиции. Это, кстати, совсем не означает, что такие определения будут менее убедительными, чем те, что были приняты "добровольно", - власть в обществе включает власть над определением того, как будут организованы основные процессы социализации, а тем самым и власть над производством реальности." (12, с. 195)

Еще более жестко и определенно о современной ситуации говорит Г.Маркузе: "Очевидно, что современное общество обладает способностью сдерживать качественные социальные перемены, вследствие которых могли бы утвердиться существенно новые институты, новое направление продуктивного процесса и новые формы человеческого существования. В этой способности, вероятно, в наибольшей степени заключается исключительное достижение развитого индустриального общества; общее одобрение Национальной цели, двухпартийная политика, упадок плюрализма, сговор между Бизнесом и Трудом в рамках крепкого Государства свидетельствуют о слиянии противоположностей, что является как результатом, так и предпосылкой этого достижения." (89, с.XIY-XU)

Теперь надо еще более утончить свой исследовательский инструментарий, чтобы пристальнее рассмотреть социализацию, уже в социально-психологическом плане. И выбрать себе гида, которому можно безусловно доверять, исходя из тех же самых максим экзистенциализма. Проще говоря - а сам ты кто? Побывал ты там? Имеешь право судить об этом? Думается, что всем этим критериям как никто другой соответствует В.Франкл. Не воспроизводя в очередной раз вехи его биографии, попытаемся осмыслить его опыт и рефлексии по поводу социализованности человека и бытия социализации.

Хотя все-таки некоторые факты его биографии придется затронуть, иначе дальнейшее будет восприниматься как некий философский изыск. Вот одно из его наблюдений в концлагере: "Бессрочность существования в концлагере приводит к переживанию утраты будущего. Один из заключенных, маршировавших в составе длинной колонны к своему будущему лагерю, рассказал однажды, что у него в тот момент было чувство, как будто он идет за своим собственным гробом...

Принимая во внимание преимущественно временной характер, присущий человеческому существованию, более чем понятно, что жизни в лагере сопутствовала потеря уклада всего существования. ( выделено мной - И.С.) Без фиксированной точки отсчета в будущем человек просто не может существовать. Обычно настоящее структурируется, исходя из нее, ориентируется на нее, как металлические опилки в магнитном поле на полюс магнита. И наоборот, с утратой человеком "своего будущего" утрачивает всю свою структуру его внутренний временной план, переживание им времени. Возникает бездумное наличное существование... Или же возникает такое ощущение жизни - ощущение внутренней пустоты и бессмысленности существования, - которое владеет многими безработными, у которых также имеет место распад структуры переживания времени, как было обнаружено в цикле психологических исследований безработных горняков." (163, с. 141)

Но Франкл хоть и тонкий аналитик и наблюдатель, но не философ. Он лишь подводит к точке, к границе, за которой начинается сфера философии, в данном случае определенной философии - экзистенциализма. Именно там мы находим ответы на вопросы того бытия, которое мы хотим описать как онтологию современного социализационного процесса. Психолог Франкл уловил то общее в структуре бытия, что необходимо для того, чтобы социализованный человек оставался человеком даже в самых трудных ситуациях. А философ М.Хайдеггер, отыскивая онтологические основания аутентичности "Я", находит его в переживании этим "Я" открывшейся ему свободы, в том, что именно "Я" является ее носителем. Но это обладание свободой входит в "Я" одновременно с актом самосознания, что по сути означает возникновение в "Я" времени, точнее временности. И - что для нас очень важно - временность неразрывно связана с будущим. "Изначальная и подлинная временность вызревает из будущего, - утверждает Хайдеггер, - притом так, что она, установленная прежде всего из будущего, пробуждает настоящее. Первичное явление изначальной и подлинной временности есть будущее". (57, с. 32)

Не станем утверждать, что В.Франклу, написавшему несколько позже свои записки, были известны эти поиски природы времени и временности у Хайдеггера. Но даже если и были известны, то это отнюдь не умаляет, а наоборот, подчеркивает объективность того феномена, который мы исследуем, - социализации человека.

"Латинское слово " finis", - пишет В.Франкл, - означает одновременно "конец" и "цель". В тот момент, когда человек не в состоянии предвидеть конец временного состояния в его жизни, он не в состоянии и ставить перед собой какие-либо цели, задачи. Жизнь неизбежно теряет в его глазах всякое содержание и смысл. Напротив, видение "конца" и нацеленность на какой-то момент в будущем образуют ту духовную опору, которая так нужна заключенным, поскольку только эта духовная опора в состоянии защитить человека от разрушительного действия сил социального окружения, изменяющих характер, удержать его от падения..."(163, с. 141-142)

Здесь даже трудно решить, кому предоставить слово для окончательного вердикта по проблеме. Но, пожалуй, в данном случае вполне можно обратиться к принципу Бора - дополнительности истины, и пусть психолога дополнит философ. А еще лучше, пусть каждый из них высветит свой ракурс проблемы и укажет истинность или неистинность положения вещей в своем фокусе ее освещения.

В этом смысле логичнее сначала выслушать В.Франкла, чтобы закончить с психологией, и затем через М.Хайдеггера последовательно перейти к интересующему нас ракурсу рассмотрения проблемы. "Жизнь человека,- подытоживает Франкл, - полна смысла до самого конца - до самого его последнего вздоха. И пока сознание не покинуло человека, он постоянно обязан реализовывать ценности и нести ответственность. Он в ответе за реализацию ценностей до последнего момента своего существования. И пусть возможностей для этого у него немного - ценности отношения остаются всегда доступными для него.

Таким образом, и в нравственной сфере подтверждается тезис о том, что