Geum.ru

Проблемы социализации современной молодежи содержание

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   20

понятия "молодежь".

Проблема выбора объекта и предмета социально-философского исследования во многих ситуациях выглядит достаточно произвольной, обусловленной лишь интересом самого исследователя. Однако при более внимательном анализе тематики социальных исследований обнаруживается назревшая неразрешенность важнейших, зачастую масштабных, проблем, о которые непроизвольно спотыкаются исследователи в попытках ответить на многие насущные вопросы социальной практики и познания. Эта неразрешенность становится тягостным бременем, все более связывая деятельность своими частными проявлениями. Пока, наконец, не обретет критическую массу и не обратит внимание исследователей на необходимость и неотложность специальной работы, направленной на разрешение сложившегося противоречия между уже явно недостаточным уровнем разработки и осмысления проблемы и наличным развитием практики и познания.

К подобной категории проблем можно отнести и проблему молодежи. В поисках простого ответа на простой вопрос - что такое молодежь, мы неожиданно упираемся в глубоко укоренившиеся обыденные представления о данном предмете, которые и лежат сегодня в основе большинства дисциплин, его изучающих. Сразу же стоит указать, что доминирующей в последнее время в российской науке, а точнее, в бытующих в ней представлениях о молодежи ( наука ювенология у нас пока фактически отсутствует), является социологическая точка зрения. Хотя имеют место и психологическая, и педагогическая и иные позиции, но в конце концов все наиболее общие выводы приводят к пониманию молодежи именно как особой социальной группы, которую нужно специально изучать.

Вместе с тем, сама процедура выделения молодежи как социальной группы, с методологической точки зрения, носит в большинстве случаев слабообоснованный характер. Как правило, используются ее демографические, юридические, психологические и иные определения, в редких случаях дополняемые различным набором предыдущих характеристик. И если в известной мере верно положение, что объект исследования во многом есть то, чем он выделяется и измеряется, то становится понятна та сумятица, которая существует в подходах к определению молодежи. Там, где не хватает целостности понимания предмета, там ее часто подменяют комплексностью.

Но не надо путать эти два важнейших подхода. Возможно, комплексность и есть последний шаг к целостности, но она может бесконечно долго приближаться к ней, так никогда ее не достигнув. Хотя, как известно, в геометрии и проходит доказательство об окружности и вписанном многоугольнике с бесконечным числом сторон, но там существенно важна именно бесконечность сторон. В случае же с молодежью реальной бесконечности наук мы не наблюдаем, а потому можно смело говорить, что до идеальной ситуации в изучении молодежи нам еще далеко. Четырех- или даже восьмиугольник современных наук о молодежи никак не похож на круг, который должен дать целостность, образом которой он сам является.

В крайней форме подобного скептицизма можно дойти до утверждения, что и в других науках ситуация подобна этой. Что там работает принцип дополнительности истины, по Бору, или, как в случае с другими сферами жизни общества, где мы худо-бедно обходимся без целостности, комплексности, системности. Наверное, с этим можно согласиться. И общий методологический принцип здесь давно известен: степень зрелости (развитости) предмета определяет и детерминирует уровнь и глубину познания данного объекта.

Вместе с тем, качественная определенность и выделенность данного предмета принимается научным сообществом в общем и целом единодушно, а "единодушие, - считает К. Ясперс, - признак общезначимости. Там, где на протяжении длительного времени не достигнуто единодушие всех мыслящих людей, возникает сомнение в общезначимости научного знания". (185, с.101) Однако в какой сфере искать сейчас компетентного и обоснованного единодушия по данному вопросу? Химики занимаются химией, физики - физикой, а вот кто сегодня в нашей стране занимается обществом в целом - сказать сложно. Раньше ответ лежал на поверхности - исторический материализм. А сегодня? Социология? Нет, такой ответ не проходит ныне не только у нас, стоящих на обломках исторического материализма, но даже в западной социологии.

Поэтому никуда не деться от констатации ( или напоминания) того, что социология хоть и является наукой об обществе, но имеет в своем фундаменте некую философию истории. Сейчас это звучит, может быть, несколько старомодно и не совсем точно отражает все многообразие существующих позиций. Но, тем не менее, в общем и целом это так. Западные социологи фактически принимают данное им общество как далее качественно неизменное, а потому и исходная парадигма, и та, новая, которую они предлагают, по существу мало отличаются друг от друга. Будь то Спенсер, Дюркгейм или Вебер, etc.- все они прекрасно понимали, что их социология есть наука об обществе, рассматриваемом с логической точки зрения. Истории там нет, а если и есть, то в очень препарированном виде. А отдельные их выкладки на этот счет показывают, что в своих построениях они опирались либо на немецкую классическую философию, либо на более поздние философские изыскания - Ницше, Бергсона и пр. Иными словами, видные социологи выстраивали свои грандиозные социальные конструкции, специально не рефлексируя, а лишь указывая на свои основания. В советской социальной науке раньше делали то же самое, указывая на свой теоретический фундамент - теорию Маркса.

Но по большому счету это значит, что достаточно долго, едва ли не со дня своего рождения и до сих пор, социология принципиально не занимается вопросами своих оснований, метафизическими для нее. Социология в целом черпает основные фундаментальные конструкты об устройстве бытия из социальной философии своего времени или прошлых ее образцов. Однако что проходит для социологии, никак не подходит для философии.

К проблеме молодежи все это имеет отношение ровно в той мере, в какой наука о молодежи стремится быть именно наукой. В своих попытках обнаружить осмысление молодежи у классиков философии, начиная с древних греков, нам не удалось обнаружить в предметных указателях ни у одного мыслителя прошлого молодежи как некоего предмета, равно как и ее характеристику. Я не беру в расчет некоторые сетования и воспитательные сентенции французских просветителей по данному вопросу, поскольку все они сформулированы на уровне здравого смысла и вполне могут быть приобщены к ситуации "отцов и детей" в любое время и в любом обществе.

Правда, есть концепция, идущая еще от В. Дильтея и философии жизни, согласно которой критерием вычленения поколения выступает не одновременность, а однородность. Она формируется под воздействием внешних условий и фактически снимает вопрос о реализации субъектности подрастающего поколения. Руководствуясь критерием однородности, включающем и социальные характеристики, и одновременное переживание исторических и просто житейских событий, можно причислить к одному поколению отцов и детей. Похоже, здесь есть идея вычленения объекта "молодежь", но нет искомого решения.

Говоря о попытках дать определение понятия "молодежь", можно упомянуть несколько ее характеристик, которые обсуждаются еще с 20-х годов в буржуазной ювенологии. Ее определяют, как правило, либо по возрасту, либо по способу деятельности. Однако при этом, во-первых, демографические характеристики, как приходят к заключению исследователи, не имеют существенного значения для понимания ее природы. А во-вторых, даже при этом если еще нижнюю границу, задаваемую пубертатным возрастом, где-то как-то можно принять, то верхнюю возрастную границу определить никак не могут. И тогда молодежь пытаются определить не демографически, а по каким-то функциональным критериям, например, усвоенными ценностями. Но проблема все равно не решается.

В советское время, при всей разнице мировоззренческих и идеологических оснований науки на Западе и в Советском Союзе, ученые, которых мы грубо и условно обозначим как марксистов и немарксистов, сошлись в постановке и решении проблемы изучения молодежи. Сошлись, как и подобает, в прямой противоположности, доведенной до крайней степени вульгаризации. Определяющая характеристика позиции в подходе к молодежи на Западе - ползучий эмпиризм и некие спекулятивные конструкции (по сути апологетические), в СССР - софистические уловки и выдумывание "закономерностей коммунистического воспитания", тоже по сути апологетическое. Порочный круг апологетики в науке самой по себе может быть разорван лишь только в том случае, если современное исследование станет деятельностью (185, с.104), а не останется размышлением по поводу и на уровне созерцания, доступного еще древним грекам.

В свое время принципиальным достижением и характеристикой современного познания стало следующее положение (объективно говоря, инструменталистское): "Подлинно такое познание, которое способно воссоздать свой предмет и тем самым доказать свою достоверность: "Я знаю только то, что могу сделать". Сознание творческой силы, присущее умению, окрыляет такое познание." (185, с.107)

В отношении молодежи практически на протяжении всей истории общества ситуация до середины ХХ века носила прямо противоположный характер. Люди не знали, что такое молодежь, но (грубо, но верно говоря) продолжали ее "делать". Не случайно все первые характеристики простейшего отношения к молодежи носят кровнородственный характер - отец и сын, дочь и мать, сестры и братья т.д. Какая при этом молодежь получалась и почему именно такая - искать ответы на эти вопросы наука и не пыталась, поскольку проблемы не было. А значит, не было в поле зрения и молодежи. Но об этом - ниже.

Итак, в познании молодежи проблема: необходимо выделить какие-то объективные критерии молодежи и молодости, чтобы сначала схватить сущность этого трудно определяемого объекта на уровне объективных характеристик, а уже потом изучать социологически, как специфическую социальную группу. Опереться на свойство "молодости" тоже не удается, поскольку большинство попыток впадает в биологизаторство и физиологизм, в то время, как уже при самом первом и поверхностном подходе видно, что задавать тон должны социально-исторические характеристики.

Надо еще учесть, что понятие "молодежь" является конкретно-историческим понятием, и в разные исторические периоды (не говоря уже о переломных и переходных периодах) несет в себе разные смыслы. Как уже упоминалось, в наиболее распространенном варианте оно используется в демографическом, биологическом смысле, и спор чаще всего идет лишь о нижней и верхней возрастных границах. Но при этом все же нельзя отрицать, что уже есть концептуальные попытки связать ее характеристики с социальными процессами, когда имеющиеся институты социализации как бы навешиваются в нужное время и в нужном месте на биологический конструкт.

Есть еще один подход, который в отличие от такой половинчатости, явно можно назвать социологизаторским. При нем реальный биологический возраст субъекта не принимается во внимание вовсе, а выдвигается некий универсальный критерий - инновационный по способу действования. Тогда любой и каждый, осуществляющий какую-либо инновацию, зачисляется в разряд "молодежь". На наш взгляд, и в первой, и во второй позициях есть свои разумные соображения. При этом социализационным институтам предписывается роль вовлечения (или включения - по этому поводу идут специальные теоретические споры ) молодых людей в жизнь общества.

Однако в обоих рассматриваемых случаях предполагается уже наличествующей относительно стационарная система функционирования различных общественных систем и структур, потому что "включить" и "вовлечь" можно только в нечто реально существующее. При этом декларируется, что молодежь имеет реальное право на выбор, т.е. она является субъектом действия. Но если она субъект, то с необходимостью должна иметь, как всякая реальная социальная группа, собственные цели и интересы, которые отнюдь не совпадают с "вакансиями" существующего общества, даже в самом развитом его виде, в конкретной исторической ситуации конкретной страны, о чем красноречиво свидетельствовал молодежный бунт 60-х годов на Западе. Однако нам не известны сколько-нибудь удовлетворительные программы работы с молодежью, где признание ее прав было бы концептуально учтено и программно обеспечено. Как правило, обходятся декларациями, благими намерениями или мелкими подачками.

В западных работах выделяют несколько периодов в развитии социологии молодежи: предысторию - 30-40-е годы; субкультурный период, когда господствовала концепция понимания молодежи как определенной субкультуры - 50-60-е годы, до молодежного бунта конца 60-х годов; контркультурный - когда революция 68-го года породила уже понимание молодежи как контркультуры; стилевой - 70-90-годы, когда выдвигаются различия в стиле жизни и нормах различных молодежных групп. Так развивалась социология молодежи, которая эмпирически обобщала и систематически отслеживала наблюдаемые изменения, решая при этом фактически количественную проблему.

И не мудрено, поскольку проблема социологии молодежи в ее методологическом ключе - это проблема философии истории, а потому социальная философия. Она неотъемлемо связана с анализом процессов развития, соотношения единичного, особенного и общего (всеобщего), с анализом части и целого, с проблемой социального времени (прошлого, настоящего, будущего) и т.д. То есть, сейчас доказывать отношение социологии молодежи к философии уже не надо, потому что наука на Западе уже подошла к этому методом проб и ошибок, все шире и шире охватывая исследование этих процессов и функционально приходя к этому выводу.

Очень модная и популярная сейчас конфликтная модель общества, утверждающая абсолютность и всеобщность социальных изменений, на деле фактически повторяет диалектическую позицию. Даррендорф и Козер, идя индуктивно как эмпирики, с необходимостью приходят через индукцию к этому философско-методологическому выводу. Оперируя диалектическим принципом развития, они показывают, что те или иные проблемы социализации молодежи решаются как определенный этап развития противоречий общества. Например, возникновение самой молодежи понимается как некий процесс становления и развития противоречия между обществом как целым и появлением в нем новых частей.

Сегментарный субкультурный уровень - это еще один шаг, еще одна попытка осмысления социальности как целостности в рамках позитивистско-индуктивистской методологии. Здесь не положено первое - первичность, субстанциальность общества. Советская социология брала эту марксистскую посылку, но не могла ее дальше развернуть, поскольку не было данных эмпирического уровня. Поэтому спекулятивно приходилось изобретать "закономерности коммунистического воспитания". А на Западе наоборот, идя по-шагово вслед за фактами, никак не дойдут до того уровня, чтобы положить эту идею как философию, как первоначальную аксиому. Первично общество, и каково общество в целом, таковы и различные варианты реализации будущего этого общества через различные социальные группы молодежи.

Признание того, что из одного и того же общества вырастают качественно различные возможности развития, в том числе и характеристики молодежи, по большому счету с неизбежностью ведут западную философию и социологию к классовой теории. И не случайно появилась и такая точка зрения, что молодежь - это особый класс. Правда, она не получила дальнейшего развития, поскольку как только прорисуется молодежь как класс со своими специфическими характеристиками, аналитики вынуждены будут взяться за анализ и взрослой реальности. А это чревато приходом к марксизму. Поэтому социология молодежи для них - это, скорее, пробирка, в которой исследуется, можно ли сделать так, чтобы молодежь как раз не превратилась в особый класс, не состоялась как класс.

Поэтому там пытаются пойти другими путями, отыскать причину, что же есть в молодежи такого специфического, из чего вырастают бунт, война и др. Даже оставив в стороне откровенно биологизаторские теории, неофрейдизм с его пониманием агрессивности как атрибута индивидуальной и общественной психологии и т.п., все равно можно отметить, что когда на Западе занимаются социальными причинами, то приходят к тому, что социальность должна определяться такими бесспорными характеристиками, которые можно и остенсивно определить, и теоретически оправдать.

Можно выделить или описать сотни различных молодежных групп по различным основаниям, но когда начинают сводить в анализе все к единому основанию, определяющему, то становится безразлично, во что они одеты и какие песни поют. Что надо молодому человеку, чтобы стать полноценным членом социальной группы? Показательным здесь является насколько то, что он усвоил в своей группе, соответствует ценностям социальности, то есть, сверх-группы. Для этого эту социальность надо качественно определить. То есть, все нити все равно ведут к характеристикам общественного целого.

Но куда вести молодежь, какое будущее формировать в ее лице через идеологию, систему ценностей и целей? Сейчас социологи утверждают, что даже их не устраивает та социальная реальность, в которой они живут, а молодежь просто интуитивно чувствует ее недостатки. Куда ее звать, если Запад сам пришел к выводу, что капитализм лишен будущего, как это утверждали мыслители уже в предыдущем веке и продолжают так считать в современности? Можно, конечно, провозгласить: живите настоящим, не задумывайтесь о будущем. Но стоя на историко-научной и социально-философской точке зрения, необходимо все же сказать о том, какое будущее ожидает человечество, что будет после капитализма. Конец света? Точка бифуркации? И с кем это будущее будет связано, на чьих плечах войдет в историю? Тогда мы приходим к франкфуртской школе, к Г. Маркузе с его молодежью и студенчеством как революционной силой, способной преобразовать общество.

Методологические поиски продолжаются. Если встать на позицию, что метод определяется предметом исследования, то получается, что сущностная характеристика самой молодежи лежит, как минимум, в деятельностной сфере (плоскости) самой молодежи и всего универсума деятельности. Иными словами, наличные, обозреваемые на поверхностном уровне характеристики молодежи не отвечают на вопрос, что есть молодежь. В данном случае уместно замечание Ж.П. Сартра: "В обществе, становление и особенности которого уже изучены, развитие производительных сил и производственных отношений, всякое новое явление (человек, действие, произведение) предстает уже отнесенным к некоторой общности; прогресс заключается в том, чтобы через своеобразие рассматриваемого явления осветить структуры более глубокие и затем, наоборот, определить это своеобразие через фундаментальные структуры". (142, с.62)

Следовательно, в нашем случае надо предварительно охарактеризовать весь универсум молодежной деятельности, соотнести его с общими характеристиками универсума под названием "общество" в деятельностном плане и выйти на фундаментальные свойства последнего, которые без предыдущего соотнесения не могли бы быть в полной мере выявлены. Далее мы раскроем, что же именно обнаруживает общество в самом себе, соотнося себя со своей частью под названием "молодежь".

Нерешенность фундаментальных методологических вопросов имеет совсем не безобидные следствия, не только теоретического, но нередко практического свойства. А применительно к объекту нашего внимания - еще и большого социального масштаба. Так, пресловутый "конфликт поколений", особо остро проявивший себя в конце 60-х годов на всех уровнях, вплоть до политического, обративший внимание на незамеченный ранее и, как впоследствии оказалось, значимый фактор под именем "молодежь", возник относительно недавно и был сперва осознан лишь как некая биологически предзаданная проблема. Соответственно, поиски подходов и ключей к ней велись в биологических или демографических рамках.

Однако теоретическое углубление в понимание природы этого (тогда еще потенциального в своих наиболее ярких проявлениях) конфликта произошло, как нам представляется, несколько раньше, в прошлом веке, в марксизме. Осмелимся сказать, что именно К. Маркс в тезисах о Фейербахе впервые сформулировал суть проблемы молодежи. Это становится понятно только сейчас. Сам Маркс, конечно же, не рассматривал свой третий и четвертый тезис как проблематизацию ситуации с молодежью. Субъективно здесь, скорее, сработал как раз тот самый универсальный принцип, согласно которому человек в своей деятельности бессознательно переводит часть своих субъективных проблем во всеобщие. К. Маркс в период написания этих тезисов был, по современным меркам, весьма молодым человеком, ему было 27 лет. Учитывая, кроме того, его стремление к некой самоидентификации с философским сообществом и поиском своей ниши в философии того времени (при безуспешности всех предыдущих попыток) станет ясно, чем явился этот документ для самого Маркса.

Его озарение заключалось в том, что " учение, утверждающее, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, а изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, - это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан.

Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика". (90, с.2)

Вот тот методологический крючок, необходимый для понимания как природы конфликта поколений, так и сущностных свойств объекта познания под именем "молодежь". Далее К. Маркс и Ф. Энгельс пишут: "Условия, при которых происходит общение индивидов, не являются чем-то внешним для них; это условия, при которых эти существующие в определенных отношениях индивиды только и могут производить свою материальную жизнь; следовательно, они являются условиями самодеятельности этих индивидов, и создаются они этой самодеятельностью... Так как эти условия на каждой ступени исторического развития соответствуют одновременно совершающемуся развитию производительных сил, то их история есть и история развивающихся производительных сил, а тем самым и история развития сил самих индивидов. " (90, с.72)

И еще: "Так как развитие это происходит стихийно, ... очень медленно; различные ступени и интересы никогда не преодолеваются целиком, а лишь подчиняются побеждающим интересам, продолжая на протяжении веков влачить свое существование рядом с ними. Отсюда следует, что даже в рамках одной и той же нации индивиды, проделывают совершенно различное развитие и что более ранний интерес, когда соответствующая ему форма общения уже вытеснена новой формой общения, еще долго продолжает по традиции обладать властью, которая в конечном счете может быть сломлена только посредством революции. (90, с.72-73)

Таким образом, оказывается, что понимание феномена и сущности молодежи невозможно без деятельностного подхода, выводящего на уровень самодеятельности индивидов, изменяющих условия собственного социального бытия. И форма существования, так сказать, экзистенции молодежи, есть революционная практика, выведенная на все социальные уровни: вплоть до политического.

Между тем, для понимания многих современных молодежных процессов полезно вспомнить, что в свое время, да и сейчас тоже, у политиков Запада и советских партийных деятелей был один и тот же взгляд, или точнее подход, к молодежи. Он в первую очередь акцентировал использование ее ресурса, рассматривая ее как национальный потенциал развития, хотя правомерность такого взгляда надо было еще доказать. Все политики до поры до времени не замечают здесь проблемы, сколько бы о ней ни писали ученые.

А проблема заключается в следующем. Как отмечал М. Вебер: "...три качества являются для политика решающими: страсть, чувство ответственности, глазомер. Страсть - в смысле ориентации на существо дела: страстной самоотдачи "делу", ... одной страсти еще недостаточно. Она не сделает вас политиком, если, являясь служением "делу", не сделает ответственность именно перед этим делом главной путеводной звездой вашей деятельности. А для этого - в том и состоит решающее психологическое качество политика - требуется глазомер, способность с внутренней собранностью и спокойствием поддаться воздействию реальностей, требуется дистанция по отношению к вещам и людям. "Отсутствие дистанции" - один из смертных грехов всякого политика, - и есть одно из тех качеств, которые воспитывают у нынешней интеллектуальной молодежи, обрекая ее тем самым на неспособность к политике." (24, с.690)

Написано давно, но схвачена как суть государственно-политического отношения к молодежи, так и корень многих молодежных проблем. Молодежь, не способная к политике, не способна в цивилизованных и адекватных формах отвечать как на вызовы времени, так и на неизбежное давление исторических и социально-экономических обстоятельств, о которых говорит К. Маркс. А без этого она не способна ни реализовать собственную социальную сущность как фактора социального развития, ни отстоять свои интересы как социальная группа. То есть, строго и в сущности говоря, без этого ее просто нет. Есть молодняк - нет молодежи в ее социальном значении, ни как ресурса, ни как перспективы развития общества.

Синергетический подход также может обогатить методологию исследования и понимания молодежи. Во-первых, он нацеливает на признание нестабильности как главенствующей характеристики реальности, а потому на выстраивание деятельности с учетом этой нестабильности и выработку к ней деятельного отношения. Поскольку в стабильных системах нестабильность считается случайным состоянием, а здесь - наоборот, то и настрой дается на то, что надо специально работать над созданием стабильных ситуаций, потому что сама собой стабильность не придет. Эта установка очень важна как по отношению к любым общественным процессам, так и по отношению к молодежи и работе с ней.

Во-вторых, при этом подходе включается детерминация будущим, т.е. просчет возможных вариантов будущего, затем оценка тех вариантов, которые в будущем нас устраивают, исключение неудовлетворительных вариантов. И, наконец, оттуда выстраивается обратная цепочка причинных связей, чтобы сегодня продействовать таким образом, который завтра обеспечит избранный вариант будущего. То есть, это кантовский вариант пространства-времени, но уже не только в теоретической онтологии, но и в практическом воплощении.

& 3. Молодежь и время

Теперь, с учетом вышеуказанных методологических проблем определения объекта и предмета, можно предложить свой вариант ответа на вопрос - что такое молодежь? При этом постаравшись учесть точки зрения отечественной и зарубежной науки, так сказать, в агрегированном состоянии.

Начнем с того, что молодежь - и это бесспорно - нужно определять как будущее и через представления о будущем. Эта идея долго звучала довольно обыденно и абстрактно, не рассматривалась на операциональном уровне. Но сейчас уже наметились серьезные подвижки, в частности, в книге "Социология молодежи" упоминается, что если связывать проблему молодежи (точнее, молодости) с проблемой времени, то можно обозначить такие периоды истории, в которые можно говорить о фактическом отсутствии молодости, поскольку молодость как время была мимолетной, у нее не было протяженности.

Мы часто привычно говорим, что дети - это будущее. Однако наше российское бытие пока фактически не ориентировано на будущее. Кстати, вполне узнаваемая модель - капитализм, его специфика - доминирует прошлый труд, "мертвый хватает живого". Там логически нет будущего, есть прошлое и настоящее. И если на российской почве сегодня мы встаем на всемирно-историческую точку зрения, согласно которой капитализм на данном этапе развития нам заменить нечем, то действительно, у нас пока не может быть никакого будущего.

При этом заметим, что современная футурология дает несколько моделей будущего. С точки зрения деятельностного подхода, полезно учесть и принять к сведению классификацию, разводящую простое и сложное будущее. (См.47) Простое будущее эволюционирует из прошлого и настоящего, представляя собой линеарную и кумулятивную экстраполяцию прежних характеристик объекта на его будущий облик. Сложное же будущее содержит такие качественные характеристики объекта, которые принципиально отсутствуют в его прошлом качестве. Прежнее качество составляет лишь фрагментарные предпосылки будущего объекта, и характеристики нового качества не позволяют экстраполяцию из прошлого.

Покажем, как работают эти две модели будущего. Возьмем прогнозы движения общества в ХХI век - М. Голанский, Нэсбит Дж., Эбурдин П. и другие, (См.34;117), где основной прогноз предвещает нам ограничение развития производства экологическим ресурсом планеты, стагнацию производства и стабилизацию его на определенном усредненном уровне. Здесь в позиции проявлена детерминация будущим, когда нечто сегодняшнее экстраполируется в будущее. Прогноз становится средством взятия на испуг. В результате – футурошок (Тоффлер). Другая модель - сложного будущего - позволяет избежать крайних выводов, однако делая востребованными и принципиально иные формы деятельности, в том числе и применительно к молодежи.

В этой связи, говоря о свойствах такого объекта, как молодежь, с учетом социализационных задач, невозможно избежать вопросов к характеристикам социальной системы. Может ли существующая социальная система, даже если она знает об ограниченности и конечности ресурсов, изменить свой тип деятельности и воспитать своих детей так, чтобы они выжили? Или не может? Это уже вопрос об исторических законах.

Мы ведь тоже знаем об ограниченности ресурсов и проблемах экологии, но продолжаем потребительский образ жизни. При этом его базисной онтологией, мировоззренческой рамкой является, пожалуй, жизненный и в основном потребительский комфорт. Однако учитывая прогноз, в рамках социальной инженерии мы начинаем искать, как и за счет чего можно сохранять этот комфорт и дальше. Пусть даже часть населения земного шара при этом вымрет, а мы сможем продолжать жить по-прежнему, если нет другого пути. В этой рамке работают индивидуализм, борьба за выживание, и закон "выживает сильнейший", причем работают до тех пор, пока на Земле не останется один, последний "сильнейший". Конкретная проблема здесь заключается в том, что мы уже настолько изменили среду, что не ясно, успеем ли перестроиться до того, как условия изменятся кардинально.

Никакое наличное бытие не заставляет нас думать о будущем. Кризис семьи приводит к тому, что дети теперь никому не нужны. Не срабатывает уже даже то правило, что появление собственных детей обычно начинало подталкивать человека к будущему. Ныне один человек может задумываться над этим, а другой - нет. Это - современная проблема ответственности за будущее. Она все более настойчиво обсуждается теперь, особенно на Западе. "А какой мне прок от этого будущего?" - часто стали рассуждать и обыватели, и политики. "На этот пугающий вопрос не существует рационального ответа,- признается американский философ Роберт Хейлбронер.- Ни один разумный довод не может убедить меня позаботиться о потомках или пошевелить пальцем ради них. В сущности, любые рациональные соображения неумолимо заставляют нас дать отрицательный ответ на этот вопрос." (201, с.314)

Но зато здесь можно найти ответ на вопрос, почему общество вынуждено заботиться о своем будущем и растить молодежь. Самое первое представление о будущем - то, что это не реальное, а потенциальное состояние, потенциальная возможность. Отсюда - два важных следствия, обнаруживаемых при различных подходах, обыденном и теоретическом. Метафизическое сознание улавливает в данном определении в первую очередь тот смысл, что будущее - это то, чего в реальности еще нет. Этим выводом, пожалуй, и ограничивается степень заинтересованности обывателя. Вместе с тем, как это ни печально, но большинство форм деятельности, осуществляемой различными субъектами (должностными лицами, коллективными органами, социальными институтами и прочими), на всех социальных уровнях в современной России тоже обнаруживает в своих установках именно эту позицию.

Но мы пойдем от того, что прошлое, настоящее или будущее состояние объекта есть его время. Молодежь - это будущее общества, его будущее состояние. Значит, молодежь оказывается воплощением времени. Это понимание молодежи в качестве будущего выводит нас на уровень реляционной концепции времени, согласно которой время понимается как смена качественных состояний изменяющегося объекта. При этом связывая время с молодежью, во-первых, констатируем, что будущее общество можно увидеть в том новом поколении, которое уже актуально существует в настоящем времени в виде детского и молодежного сообщества. Во-вторых, актуально существующая молодежь есть потенциальное "взрослое" общество. Таким образом, новизна и специфика решения вопроса о будущем в данном случае состоит в том, что в лице молодежи будущее существует в настоящем (что нетипично для многих объектов), а уж потом настоящее потенциально проецируется в будущее.

Бытийное же и логическое противоречие молодежного сообщества в данном отношении заключено в том, что оно, с одной стороны, только потенциально есть общество, и социальные характеристики присущи ему в зачаточной и развивающейся форме. С другой стороны, это есть социальная группа, сообщество с реальными объективно присущими ему и уже ныне реализующимися свойствами. То есть, здесь объективно заложено несколько противоречий: развития (характеристик и процессов, внутренних для этого поколения как некого качественного целого); части и целого ( молодежи как части общественного целого) и т.д.

Таким образом, молодежь - это не просто будущее. Специфично, что оно уже в настоящем активно проявляет себя. Оно актуализовано в виде многочисленной реальной малоуправляемой молодежи. И отцы, то есть "настоящее", "взрослое общество", сегодня вынуждены заниматься молодежью отнюдь не в заботе о том, чего еще нет (как это часто пытаются представить, говоря красивые слова о будущем), а боясь ходить по улицам и спасая собственную жизнь. Даже практически и реально заботясь о молодежи, они на самом деле заботятся не о ее будущем, а о собственном настоящем. Потому что это будущее существует в буйной активности несоциализованной молодежи не завтра, а сегодня. (Относительно заботы о собственных детях как о будущем будет сказано несколько ниже.)

Итак, молодежь - это актуализованное будущее, то есть, она не только будущее, но и настоящее. Ею необходимо заниматься прямо сейчас, чтобы молодой дикарь не уничтожил нас сегодня. Каким он станет завтра - мало кого волнует. Этот вывод доказывается состоянием всей нашей работы с молодежью. Когда в Тольятти две недели бастовали учителя, детская преступность выросла в 400 раз. Но разве кого-то взволновало, что эти дети могут всю будущую жизнь провести в тюрьме? Нет, самим по улицам ходить страшно стало. Потому что, к примеру, в США (апрель 1999г.) такие молодые дикари застрелили в одной школе 13 своих сверстников и более 20 ранили. Президент Клинтон назвал это самым крупным преступлением подобного рода за всю историю Соединенных Штатов. При этом вряд ли кто-то подумал о них как о будущем, которого еще нет.

Зафиксируем: это синхронный срез - практически о молодежи заботятся, потому что она сегодня есть определенная социальная группа. Она - угроза настоящему. Но за исключением таких экстремальных ситуаций, о ней нередко говорят и действуют, как с чем-то второстепенным, еще не актуальным, которое можно отложить до лучших времен, поскольку сегодня есть более близкие и неотложные проблемы. Это - весьма любопытные противоречия настоящего и будущего, в частности реальные противоречия синхронического и диахронического взгляда на молодежь.

К сожалению, ни о каком будущем современное общество еще не думает. Это идеальные конструкции, пока не имеющие места в настоящем. Каким оно станет завтра - пока мало кого заботит. Хотя, конечно, забота о будущем все же присутствовала практически всегда в общественных настроениях. Но, как правило, во взглядах некоторых мудрых и ответственных подвижников, которые всегда были и задавали некую идеальную (и для своего времени, и в вечности) рамку. В основном же и в традиционном обществе, как и в современности, именно забота о себе заставляла заниматься "взрослое общество" молодежью.

Правда, можно согласиться, что по отношению к собственным детям это проявляется не в таком усугубленном виде, поскольку связи здесь короче и полнее. Но тем не менее, по большому счету отношения между поколениями в семье и поныне тоже незначительно отклоняются от этого правила. Взрослые всегда знали, что придет старость, и им, кроме детей, в ней надеяться будет не на кого и не на что. Поэтому если сын сильный, умелый, да еще и с почтением к родителю, - старость обеспечена, в противном случае один удел - умирать в бессилии.

Вместе с тем, поскольку будущее уже объективно присутствует в настоящем, то уже сегодня имеют место факторы и события, которые позднее обнаруживают себя и могут быть поняты как его предпосылки. Когда сегодня предпринимаются какие-то действия по социализации молодежи, то хотя фактически они и диктуются собственными интересами "взрослого общества", а не молодежи, то есть, направлены на спасение им себя в настоящем, но при этом в нее все же закладывается нечто положительное, что неизбежно проявится завтра. И будущее всего общества действительно будет реализовываться и возникать только через деятельность тех, кто сегодня составляет молодежь. А значит, определяющий и перспективный характер приобретают представления, ценности, нормы и установки сегодняшней молодежи. Те нормы и ценности - а возможно, и иллюзии, - которые усвоены молодежью сегодня, - это и есть будущее общество и будущее общества. Поэтому ценностные ориентации молодежи являются для общества ценностью в квадрате!

Это объясняет причину важности формирования у молодежи определенных ментально-ценностных и поведенческих конструкций. И если взрослые, даже как будто заботясь о молодежи, на деле заботятся только о своем настоящем, то они тем самым формируют свой завтрашний день. А то, что молодежь уже усвоила и присвоила из настоящего, то есть, из "взрослого" бытия, определенным образом с ней разделенного и совместно прожитого, то и будет его будущим. Так, если это общество вложило в настоящее только установку заботиться о собственном выживании, и молодежь, прожив это, восприняла адекватно как определенное соотношение ценностей, то дальше это будет транслироваться как принцип жизнедеятельности. Оттранслирована война всех против всех - в будущем тоже будет действовать этот принцип. Причем в соотношении 3-х поколений - как забота настоящего ("взрослого" поколения) лишь о себе и собственных интересах, с пренебрежением как поколению родителей ("прошлому"), так и к поколению детей ("будущему"). Что мы и наблюдаем сегодня в Российском обществе на примерах судеб стариков и детей (пенсии, социальное обеспечение, нужды образования, культуры, здравоохранения и т.д.)

Если молодые уяснили, что отцы заботятся только о себе, то вырастая, они тоже будут заботиться только о себе. Они не будут думать ни о своих отцах, ни о своих детях. Но для общества это - завтрашняя смерть. И если не индивиды, то кто отвечает перед будущим за сохранение социальности?

Ответ один - институции. То есть, государство и гражданское общество. Это их объективный интерес, они должны заботиться о том, чтобы у индивидов возникали идеальные представления о необходимости существования государства, общества, морали и других форм социальности. В условиях же угасания индивидуального интереса к будущему и снижения деятельностного потенциала гражданского общества, через головы отцов и матерей, выстраивать социализацию молодежи остается только государству. Стало быть, истиной в последней инстанции на современном участке всемирно-исторического пути общества от прошлого к будущему остается государство. Оно, по идее, остается последним оплотом, стержнем, гарантом и надеждой того, чтобы человечество не потеряло перспектив своего будущего. Ну что же, кое-что все же лучше, чем ничего. Однако вся проблема заключается в том, что и здесь сегодняшний день опять наталкивается на противоречие: нет государства как метафизической сущности, оно персонифицировано людьми. А там сидят все те же самые "отцы"...

Одна из попыток выделить главную содержательную черту специфического облика молодежи приводит к такой доминирующей характеристике, как процесс освоения социальных норм. В сущности человек социализуется и осваивает новые формы социального опыта всю жизнь, до старости. Но есть период активной социализации, период ее доминирования в жизнедеятельности человека, качественной границей которого является его вступление в репродуктивный возраст, сопровождающийся обзаведением семьей. Как только человек начинает воспроизводить потомство, он выходит из периода активной социализации, т.е. перестает быть молодым. Тогда первоначально можно определить молодежь так: молодежь - это все те, кто еще находится в процессе усвоения социальных образцов, норм и ролей.

О социализации речь еще впереди. А здесь остановимся еще на одном ракурсе проблемы связи молодежи и времени. Это проблема взаимоотношения поколений в ее временном аспекте, имеющем отношение к пониманию сущностных характеристик молодежи. Для описания и объяснения "уникальной" Российской ситуации мы, как всегда, пытаемся изобрести "свой велосипед". В то время, как многомерный по ширине и глубине мировой опыт "проживания" обществом различных ситуаций нередко может подсказать нам принцип, следуя которому, можно будет определить и специфику нашего социально-культурного пространства, и возможные варианты эффективного действия в нем.

В определенном аспекте наше общество ныне переживает ситуацию необратимого разрыва между поколениями реально действующих и живущих людей. Подобная ситуация уже переживалась некоторыми сообществами, и они смогли поставить нужные вопросы и понять причины происходящего. Так, в западном обществе необратимый разрыв между поколениями, хотя и был вызван во многом иными причинами, в 50-60-е годы стал объектом пристального анализа. Тогда философы, культурологи, социологи, психологи и другие специалисты сформулировали очень важные принципы анализа и понимания таких ситуаций.

Плодотворной для понимания этих проблем оказалась типология культур, предложенная известным этнографом М. Мид (94). Она предложила различать в человеческой истории типы культур по критерию связи между поколениями в отношении к темпам общественного развития. По данному основанию было выделено три чистых типа. Первый - постфигуративный, где дети учатся прежде всего у своих предшественников; второй - кофигуративный - где дети и взрослые учатся у своих сверстников; третий - префигуративный - где взрослые учатся также у своих детей.

В постфигуративных культурах изменения протекают очень медленно, прошлое взрослых оказывается будущим каждого нового поколения. Октябрь 1917 года и последующие события - гражданская война, индустриализация и коллективизация - в основном сломали этот тип в России. Его место заняла культура кофигуративного типа, где господствует модель поведения людей, подражающих своим современникам. Старшие поколения являются образцами для подражания, но они же санкционируют нововведения. Отдельный индивидуум может стать выразителем нового образа жизни, т.е., в свою очередь, новым образцом. Образы вождей от Ленина до Горбачева соседствуют здесь с образами Павлика Морозова, Павки Корчагина, молодогвардейцев, являя собой в советском обществе образцы для подражания. Но бурные реалии перестройки и последующие события сделали и этот тип культуры далеким прошлым.

Падение "железного занавеса" привело к тому, что поколение детей 80-х годов попало в объятия объединенной электронной коммуникативной сети и приобрело такой опыт общения с миром, которого никогда не было и не будет у старших. Старшее поколение потеряло надежду увидеть в своих детях повторение своего беспрецедентного опыта, который отныне стал детям не нужен. Молодежь теперь в принципе не может выступать простым преемником и транслятором прежних норм, поскольку она а priori их не принимает. Жизненная перспектива молодежи принципиально не будет повторением опыта их родителей.

В этих условиях становятся необходимыми совершенно новые механизмы обеспечения взаимоотношений между обществом и входящими в него новыми поколениями. В частности, на государственном уровне в полный рост встает проблема выстраивания государственной молодежной политики (о чем тоже речь впереди). Однако уже в период своего становления государственная молодежная политика, замещая многие прежние институты социализации молодежи, изначально должна не только закладывать в свои основания, но и безотлагательно демонстрировать некоторые атрибутивные свойства, без которых у нее нет перспектив социального выживания как жизнеспособного социального механизма. В частности, начиная с собственной идеи и своих первых практических шагов, она должна стать привлекательной, с точки зрения внутренней мотивации молодых людей, в которую не входит такая "ценность", как архаический опыт жизни предшествующих поколений.

Если верить статистике, современный человек живет в среднем 70 лет, и каждый человек является ребенком своего времени. А общество, включающее в себя людей различных поколений, живет в специфическом времени - социальном. Общество, государство, страна, как правило, переживают отдельного человека и отдельные поколения. Но бывают в истории моменты обратные, когда отдельный человек или поколение переживают гибель страны, государства, общества, становясь свидетелями ошеломительно быстрых перемен. Ныне мы тоже стали современниками такого исторического момента.

Кроме того, с точки зрения отношений поколений сейчас в обществе сложилась принципиально новая, не известная в прежней истории, структура из четырех поколений (об этом подробнее мы скажем в 3 главе). Бабушки и прабабушки, проживая отдельно от своих взрослых детей, становятся чужими. То есть, сама жизнь в современной ситуации настолько иначе структурировала социальное время, что его уже надо или дополнять, или уточнять понятием генетического времени, чтобы передавалось понятие и принятие живых предков.

Потому что загвоздка здесь в том, что социальность держится на реальных живых носителях. Ее существование неотрывно от социального времени, временной протяженности, которая существует как связь поколений. И с учетом условий сохранения тела социальности, можно утверждать, что традиционное общество распалось, потому что разрушилась реальная связь времен в виде взаимодействия и живой связи поколений. То есть, распалось социальное время. Это в современных, нетрадиционных обществах видно и пространственно. Старики там живут отдельно, в своих домах престарелых, и живут там счастливо, полнокровной жизнью.

Как оборотная сторона, здесь возникает другая проблема - проблема сохранения единства исторического и социального пространства и времени, которые невозможны без содержательного взаимодействия. Разрыв связи поколений лишает человека связи и общения с носителем живого социального опыта и обрекает его на общение со сверстниками. Можно предположить, что создание одновозрастных групп и конгломератов фактически лишает человека многообразия мира и видения социальной пространственно-временной перспективы. Поскольку несколько поколений задают социальное пространство, глубину и многообразие связей и проявлений, увеличивают множество степеней свободы приложения социального опыта. А одно поколение задает плоскость, резко сокращая социальные возможности и направления их проявлений. Когда же в качестве содержания социализации выступает весь имеющийся социальный опыт, то тогда даже наличный, актуально существующий опыт не охватывается действующей социализацией. ( См.48) Это объективная трудность и проблема, связанная с современными процессами жизни общества.

При этом надо понимать, что этот опыт не может уже быть оттранслирован в молодежную среду естественными процессами, поскольку для этого уже нет объективных предпосылок и естественные механизмы разрушены. А не внедрить это в ее знания, ценности и позиции - значит, расползается ткань социальности. То есть, становится необходимым это социальное время специально создавать и поддерживать. Оно становится функцией нашего понимания этой проблемы, способности и деятельности по ее разрешению. Опять все по Канту: время проявляет себя уже как априорная форма разума. И встает специальная профессиональная задача по отысканию особых эффективных способов и методов, способных обеспечить трансляцию этого опыта в головы и позиции молодежи.

Но нельзя не отдать себе отчета в том, что специальная деятельность в этом направлении чрезвычайно затратна. Сможет ли общество вытянуть ее на имеющемся ресурсе? Не говоря уже о том, поймет ли и захочет ли? Но времени для раздумий и маневров уже нет. События молодежного движения 60-х годов подтолкнули общество к осознанию ряда новых факторов и обстоятельств современной жизни. В первую очередь, ограниченности своего временного и прочего ресурса. К пониманию возможности возникновения не классовых, а иных конфликтов, в том числе внутринациональных, внутриэтнических, грозящих существованию общества.

Они показали, что пока у человечества есть время, и наступление последствий ошибок человеческой деятельности не такое обвальное, оно не задумывается о будущем. Традиционным странам, странам с низкими темпами развития не надо глубоко задумываться о том, что с молодежью как с будущим надо специально работать. Потому что они со своими темпами социальной жизни успевают вовремя ее садаптировать так, чтобы конфликт не вылился в какие-то разрушительные формы.

Но в постиндустриальном обществе, во-первых, очень высока динамика социальных процессов, они разворачиваются так стремительно, что управление ими становится достижимым лишь в качестве специальной задачи специально подготовленных людей. И молодежь как будущее становится проблемой постиндустриальных стран, потому что у них нет времени. Перед ними - жесткая необходимость, социально запущенные часы.

Если все же общество это поймет, но натолкнется на ограниченность ресурсов, то решение может принять характер поэтапного действия. Для элиты - простраивание пространства, выстраивание с помощью имеющихся современных средств совершенно новой реальности, где дети поняли бы, насколько нужны и зачем нужны старики в обществе. Где воспитание соответствующих норм и образцов взаимоотношений поколений является неотъемлемой частью социализации. В традиционных странах пока и сознательная политика, и естественные традиции, и отношения в обществе эти нормы удерживают, открывая даже в новых условиях их значение и оправдание. Для остальной части населения при этом пока остается лишь плоскость социального пространства и конфликт поколений. Но оба эти варианта предполагают как позитивный, так и негативный исходы.

Итак, понимание сущности и природы феномена под названием "молодежь" теснейшим образом связаны с категорией времени. Особое значение проблематика времени имеет в контексте социализации молодежи, но это - тема последующего разговора.