В. З. Гарифуллин Печатается по решению
Вид материала | Документы |
СодержаниеРазвлечение – масс-медиа – цивилизация досуга |
- В. З. Гарифуллин Печатается по решению, 7799.4kb.
- Учебное пособие Нижний Новгород 2006 Печатается по решению редакционно-издательского, 520.35kb.
- Программа курса «Социальная психология» Ростов-на-Дону 2006 Печатается по решению методической, 758.46kb.
- Р. Р. Гарифуллин психология креативности и искусства учебное пособие, 3468.87kb.
- Программа спецкурса «Психология манипуляций» Ростов-на-Дону 2006 Печатается по решению, 234.58kb.
- Программа спецкурса «Гуманистическая психология» Ростов-на-Дону 2006 Печатается, 313.08kb.
- Учебно-методический комплекс ростов-на-Дону 2006 Печатается по решению кафедры новой, 505.17kb.
- Программа спецкурса «Этнопсихология» Ростов-на-Дону 2006 Печатается по решению методической, 459.45kb.
- Учебный словарь стилистических терминов, 1144.87kb.
- Учебно методический комплекс г тюмень 2007 Маркетинг. Учебно-методический комплекс, 213.19kb.
Примечания
- Разлогов К.Э. Парадоксы коммерциализации / К.Э.Разлогов // Экран и сцена. – 1991. – №9. – С.10.
- Философский энциклопедический словарь. – М., 1983. – С.348.
- Пропп В.Я. Фольклор и действительность / В.Я.Пропп. – М., 1976. – С. 51–63.
- Зоркая Н.М. Уникальное и тиражированное / Н.М.Зоркая. – М., 1981. – 167 с.
- Туровская М.И. Почему зритель ходит в кино / М.И.Туровская // Жанры кино. – М., 1979. – 319 с.
- Нечай О.Ф. Кинообразование в контексте художественной литературы / О.Ф.Нечай // Специалист. – 1993. – №5. – С. 11–13.
- Ямпольский М.В. Полемические заметки об эстетике массового фильма / М.В.Ямпольский //Стенограмма заседания «круглого стола» киноведов и кинокритиков, 12 – 13 октября 1987. – М., 1987. – С. 31–44.
- Зоркая Н.М. Уникальное и тиражированное / Н.М.Зоркая. – М.: Искусство, 1981. – С.116.
- Ямпольский М.В. Полемические заметки об эстетике массового фильма / М.В.Ямпольский // Стенограмма заседания «круглого стола» киноведов и кинокритиков, 12 – 13 октября 1987. – М., 1987. – С.41.
- Нечай О.Ф. Кинообразование в контексте художественной литературы / О.Ф.Нечай // Специалист. – 1993. – №5. – С. 11–13.
- Зоркая Н.М. Уникальное и тиражированное / Н.М.Зоркая. – М., 1981. – С.59.
- Корлисс Р. Дина-фильмы атакуют / Р.Корлисс // Видео–Асс экспресс. – 1990. – №1. – С.8.
- Бердяев Н.А. Судьба человека в современном мире / Н.А.Бердяев // Новый мир. – 1990. – №1. – С.229.
- Богомолов Ю.А. Кино на каждый день... / Ю.А.Богомолов // Литературная газета. – 1989. – №24. – С.11.
- Фрейд З. Неудовлетворенность культурой / З.Фрейд // Искусство кино. – 1990. – №12. – С.29.
- Parke R.D., Berkowitz L., Leyens J.P., West S.J., Sebastian P.J. Some Effects of Violent and Nonviolent Movies on the Behavior of Juvenile Delinquents // Advances in Experimental Social Psychology. – N.Y., 1977. – N 10, p. 148–153.
Н.А. Федотова, Белорусский госуниверситет, преподаватель
^ РАЗВЛЕЧЕНИЕ – МАСС-МЕДИА – ЦИВИЛИЗАЦИЯ ДОСУГА
Существенные изменения социально-экономических условий деятельности средств массовой информации, преобразование структуры потребностей аудитории и другие объективные причины привели к модификации традиционных функций журналистики. Специалисты отмечают, что это естественный процесс, и «представления о функциях журналистики меняются вместе с изменением общества и требований к СМИ. От пропагандистских, производственных и воспитательных в доперестроечные годы – к информационным и развлекательным сейчас»[8, 60].
Для зарубежных исследователей развлекательная сущность журналистики стала очевидной еще во время становления либертарианской теории, согласно которой функции прессы состояли в том, чтобы информировать и развлекать. Концепция социальной ответственности внесла поправку, согласно которой пресса играет значительную роль в предоставлении развлечения, но с условием, что это «хорошее развлечение»[9, 114]. При этом было отмечено существенное расхождение между подлинными общественными потребностями и интересами и тем, как их понимают кино, пресса и телевидение.
В конце 40-х гг. XX века П.Лазарсфельд и Р.Мертон уверяли, что «эстетические и интеллектуальные вкусы людей понизились под влиянием потока тривиальных материалов печатных изданий, радиостанций и киностудий». По их мнению, «с подъемом массового образования происходит… разрыв между грамотностью и пониманием»[6, 140]. Сложилась парадоксальная ситуация – люди читают больше, они лучше информированы, но при этом утрачивают способность критически воспринимать прочитанное.
В 50-60-е гг., согласно идее У.Стивенсона, развлекательные возможности масс медиа были осмыслены в теории игры. Функция игры и получения удовольствия была названа основным назначением СМИ. По мнению Стивенсона, развлекательная роль, а не просветительская, является главной в деятельности масс медиа, и именно она привлекает внимание большей части аудитории[4, 256; 1, 76-78].
Объяснение природы развлекательной сущности журналистики, развитие конструктивных способов реализации рекреативной функции, а также проблема качества развлекательного медийного содержания – все это является актуальным предметом разного рода дискуссий и занимает умы не только теоретиков журналистики.
Приведу мнения отдельных создателей медиареальности, которые в той или иной степени преуспели в использовании и внедрении развлекательных медиатенденций: «Информация всюду превратилась в инструмент влияния и товар, ее задача не информировать, а развлекать, главное, не что, а как, не содержание, а форма подачи», – сетует В. Познер[10, 115];
«Цивилизация потребления связана с культом удовольствий, с большим бизнесом, за ним стоящим, с ценностной системой, его обслуживающей, – обо всем этом надо подробно говорить в связи с развлечением», – считает Д.Дондурей[10, 347];
«Само по себе развлекательное телевидение не может быть содержательным фактором – это инструмент в руках очень разных людей с очень разными убеждениями, продукт разных концепций. …Значительно более здоровое состояние дел возникает тогда, когда мы ориентируемся на коммерческий успех», – говорит А.Роднянский[10, 351];
«Инфотейнмент начал существовать задолго до телевидения и журналистики», – убежден Л.Парфенов[10, 119]. Эта мысль Леонида Парфенова, которого можно считать «пионером российского инфотейнмента», дает толчок для определения места и роли развлечения в развитии общества в целом и журналистики в частности.
Так исторически сложилось, что аксиологический смысл категории «развлечение» следует рассматривать в широком смысле. Легкомысленные на первый взгляд понятия «смех», «игра», «развлечение», «веселье» неоднократно осмысливались в глубоком философском контексте. Феномен развлекательных действ был присущ всем народам и во все времена, достаточно вспомнить «хлеба и зрелищ!» древнеримского плебса. Как только человек совладал с окружающей средой и удовлетворил свои физиологические потребности, у него появилось свободное время. На протяжении столетий досуг заполняли развлекательные действа, которые обеспечивали отдых, забаву, веселье.
О развлекательной природе и воздействии произведений искусства задумывались Платон, Аристотель, Б.Паскаль, М.Монтень, З.Фрейд. Платон полагал, что с помощью искусства исцелить душу не удастся, но ее можно очистить от чувственных вожделений, от всего телесного. Аристотель в «Поэтике» показал катарсическое действие трагедии, дал эстетическое определение катарсиса. По мнению философа, цель античной трагедии - очищение души от страстей, возвышение, воспитание человека. Паскаль считал, что люди должны заботиться о спасении души, а не искать развлечений. Монтень рассматривал веселье и радость, испытываемые от развлекательного произведения, как положительные явления, которые помогают несчастному зрителю облегчить жизнь. Фрейд утверждал, что в человеке постоянно подавляется сильная тяга к удовольствию, а развлекательные произведения служат непрямым путем получения этого удовольствия[3, 378].
В этом контексте уместны высказывания М.Бахтина о «смеховой культуре»: «Целый невообразимый мир смеховых форм и проявлений противостоял официальной и серьезной (по своему тону) культуре церковного и феодального средневековья». Всякое празднество он назвал важной первичной формой человеческой культуры. Причем суть праздника нельзя свести к практическим условиям труда или физиологическим потребностям человека в периодическом отдыхе. По мнению философа, «празднество всегда имело существенное и глубокое смысловое, миросозерцательное содержание» и относилось к духовно-идеологической сфере бытия. Для народа, «вступавшего в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия, …праздничность …становилась формой второй жизни»[2, 13-14].
Одна из современных культурологических концепций истоки и предпосылки возникновения в XIX веке массовой культуры также поясняет идеологическими факторами. Для новых горожан, вырванных из привычной деревенской культурной среды, оказавшихся в чужой социальной и эмоциональной ситуации, были необходимы образцы поведения в новой среде, наглядные примеры благородства и трагизма, возможность приобщения к тайнам светской иерархии. Чтобы упорядочить мир и дать людям общие верования, возникла бульварная литература, которая (до и после появления массовой журналистики) учила, что считать добродетелью, что – грехом. Роль подобных творений массовой культуры в определенном смысле можно рассматривать как терапевтическую[11].
Идеологический аспект развлекательности массовой культурной продукции подчеркнул и российский культуролог К.Разлогов: «Начало индустриализации страны, постепенное перемещение основной массы населения из сельской местности в города сразу же вызвали к жизни популярную массовую продукцию. Вплоть до 20-х гг. Натан Пинкертон, дамские романы, бульварный театр, приключенческий кинематограф отечественного и зарубежного происхождения, господствовали на культурном рынке сначала России, а затем и Советского Союза. …Некоторые свидетели утверждают, что легкомысленный крен в искусстве для миллионов был задан лично Сталиным, осознававшем необходимость компенсации тягот повседневной жизни»[5, 24].
Следовательно, появление массовой культуры можно рассматривать как форму освоения свободного времени, как способ адаптации к урбанистическому образу жизни. Изначально масскульт был неагрессивным и помогал растерявшемуся горожанину освоиться в непривычных условиях. Homo faber (человек созидающий) с трудом превращался в homo ludens (человека играющего).
Позже, по категоричному замечанию Х.Ортеги-и-Гассета, роль массы изменилась, «она решила выйти на авансцену, занять места и получить удовольствия и блага, прежде адресованные немногим». В начале прошлого века философ констатировал «торжество гипердемократии», при которой масса навязывает свои желания и вкусы, «дает ход и силу закона своим трактирным фантазиям»[7, 14-15].
Постепенно определяющим критерием оценки медиасодержания стала степень его развлекательности. Со временем это требование распространилось не только на программы развлекательные, но также информационные.
Для мира ценностей массовой культуры решающее значение имеет то, что это культура свободного времени. В связи с этим можно выделить различие между сознательным интеллектуально-эстетическим усилием и пассивно-развлекательной установкой адресата массовой культуры. В требовании развлечения задана установка на потребление: «Давайте, развлекайте меня, предлагайте мне интересное!»
Вследствие этого, сообщения, предлагаемые средствами массовой коммуникации, воспринимаются большинством адресатов как развлекательные, служащие для отдыха, необязательные, то есть воспринимаются не совсем всерьез[11, 57-59]. Житель цивилизации досуга включает телевидение, покупает детективный роман ли газету не для того, чтобы узнать что-то новое, расширить свой кругозор, а чтобы расслабиться, разрядиться, отдохнуть, отвлечься от повседневности, убить время. Процессу потребления информации массового характера свойственна атмосфера непритязательного отдыха, ожидания каких угодно развлекательных впечатлений, стремление приобщиться к другому миру.
Хотя тенденция развлекательности современной медиареальности является доминирующей, отношение к этому явлению остается неоднозначным и дискуссионным. Одни уверяют, что «развлечения на телевидении превышают все возможные санитарные нормы»[10, 65]. Другие считают, что уход от серьезности, каким бы блестящим он не был, по самой своей природе есть отказ от глубины, сложности, противоречивости. Третьи – допускают использование развлекательного подхода к массовым коммуникациям, но считают его эффективным и оправданным лишь в том случае, если заниматься им профессионально, качественно – и с содержательной, и с эстетической стороны.
Зарубежными авторами обозначен ряд тем, по которым пресса в XX веке становилась предметом критики. Примечательно, что список включает «тенденцию обращать больше внимания в освещении событий не на существенное, а на поверхностное и сенсационное»[9, 121]. Критическая оценка коснулась развлекательных материалов, которым зачастую недостает содержательности.
С того времени не многое изменилось в определении критериев качества развлекательной продукции. В итоге каждый издатель, редактор, журналист, исходя из собственных представлений, решает, что считать добротным и позитивным развлекательным медиасодержанием, а какой вид продукции, созданной на потеху массовой аудитории, следует признать пустым, оглупляющим и вредоносным.
Вероятно, однозначных формулировок здесь быть не может, как во всем, что касается вкусовых предпочтений, личностных потребностей и интересов создателей и потребителей массовой информации. Если рассматривать масс медиа как транслятор смыслов доминирующей культуры и приемлемых форм развлечения или как матрицу, создающую моду, привычки, стиль поведения, то использовать возможности феномена развлечения следует внимательно и осознанно. Особенно с учетом необозримо массовых масштабов формирующего медиавлияния на этот важный аспект человеческой жизни.
ПРИМЕЧАНИЯ
- Бакулев Г.П. Массовая коммуникация: западные теории и концепции / Г.П.Бакулев. – М., Аспект Пресс, 2005.
2. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М.М.Бахтин. – 2-е изд. – М.: Худож. лит., 1990.
3. Брайант Дж. Основы воздействия СМИ / Дж.Брайант. – М.: Вильямс, 2004.
4. Землянова Л.М. Коммуникативистика и средства информации: Англо-русский словарь концепций и терминов / Л.М.Землянова. – М.: Изд-во МГУ, 2004.
5. Мозаика массовой культуры / Сост. К.Разлогов. – М., 1994.
6. Назаров М.М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований / М.М.Назаров. – М., 2002.
7. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс / Ортега-и-Гассет. – М.: АСТ; Ермак, 2003.
8. Свитич Л.Г. Журнализм в системе глобальных информационно-креативных процессов / Л.Г.Свитич. – М.: МГУ, 2002.
9. Сиберт Ф. Четыре теории прессы / Ф.Сиберт, У.Шрамм, Т.Питерсон. – М., 1998.
10. Телевидение: режиссура реальности / Сост. Д.Дондурей. – М.: ИК, 2007.
11. Теплиц К. Всё для всех: массовая культура и современный человек / К.Теплиц. – М., 1996.
Р.Р. Хабибуллин, Аппарат уполномоченного по правам человека в Республике Татарстан, аналитик
Проблемы независимой журналистики в России
Средства массовой информации и коммуникации часто вызывают полемику в обществе. Вопросы массовых коммуникаций важны потому, что прямо или косвенно оказывают влияние на жизни людей. Вопросы собственности на СМИ и контроля над ними также всегда в центре внимания тех, кого интересует эта область. Влияние, которое СМИ оказывают на общество, тоже порождает множественные дискуссии. СМИ уже по определению находятся на виду, что делает их весьма и весьма уязвимыми для всесторонних нападок. Сам процесс журналистского труда, а главное, его результат, так или иначе, затрагивает интересы многих.
По словам известного в прошлом политобозревателя, а ныне писателя Виктора Гущина: «За журналистикой закрепились две общеизвестные характеристики. Во-первых, она вторая древнейшая профессия, во-вторых, – четвертая ветвь демократической власти. Пожалуй, что и так, но только при условии: вторая древнейшая – если первая сама власть; четвертая – если она, как и три предыдущие, – непременно сучковатая».
Может быть, Гущин излишне образен, но, справедливости ради, стоит заметить, что, действительно, основные противоречия наших СМИ лежат не в сфере саморегулирования, экономики или общественных интересов, а в сфере взаимодействия с власть предержащими. А что касается «сучковатости» СМИ, то все, до чего у нас дотрагивается понятие «власть», немедленно обрастает проблемами.
Вообще ситуация в СМИ в минувшем 1999 году совершенно отчетливо изменилась. Еще года два назад модно было говорить о четвертой власти – СМИ как о некоем пласте, над которым возвышались в виде таких же пластов три других ветви власти. Все они давили на СМИ.
Сейчас конфигурация иная. Часть власти объединилась с частью прессы. Горизонтальная структура потеряна. Теперь СМИ и власть (особенно если речь идет о федеральных СМИ) – это скорее некая группа вертикально построенных структур.
Теперь практически любой далекий от СМИ человек твердо знает, что журналиста, телерадиокомпанию, газету или журнал можно купить, а более близкий – за сколько, на какой полосе или в какое эфирное время. В погоне за сенсациями за кадром остается вопрос: какой ценой добыта информация?
В борьбу между собой медиа-магнаты втягивают простых журналистов, зачастую прикрывая свободой слова свои корыстные личные интересы. Виллы и квартиры за рубежом, дорогие автомобили, счета в престижных мировых банках не только владельцев СМИ, но и целого ряда главных редакторов, ангажированных журналистов уже не удивляют общественность.
А с другой стороны, массовые увольнения, низкая заработная плата, отсутствие коллективных договоров в редакциях, страховок, общепринятых контрактов у наемных журналистов, а часто и просто приказов о назначении на работу и трудовых книжек – распространенное явление. Экономическая удавка все туже затягивается на и без того тонкой шее СМИ. Редакции более двух тысяч региональных и областных изданий стали унитарными предприятиями, на их сотрудников распространяется теперь Закон о госслужащих. При этом профессия журналиста продолжает оставаться одной из самых опасных.
«Мы рискуем потерять свободу слова, мы на грани того, что исчезнут последние, так называемые независимые (пусть экономически) средства массовой информации в регионах» – бьет тревогу Союз журналистов России.
Все приведенное выше – некий обобщенный «крик журналистской души», то, что в разных формах, с разными интонациями звучит там, где собираются поговорить «за жизнь» представители российской многострадальной журналистской братии.
Все они сегодня задают друг другу вопросы: «Что делать? Что менять?
С чем и за что бороться?». Громче и чаще других звучат из их уст хорошо известные слова «независимость», «свобода». Но прежде чем говорить о свободной и независимой журналистике и условиях ее существования, нужно разграничить основные источники влияния на нее.
Журналистика вырастает из трех реалий: экономической, правовой и корпоративной.
Первая реалия. Когда журналист получает в месяц 500 рублей (такова зарплата в регионах), сложно говорить о качестве его работы. Заработок не может не влиять на качество. К этой же реалии относится жуликоватый рынок СМИ, мутный рынок рекламы. И именно для формирования инфраструктуры рынка необходимы и аудит тиражей, и координация в деятельности всей индустрии прессы.
Вторая реалия. Правовая. Те условия, которые создает власть. До тех пор, пока не будет закона о телевидении и радиовещании Российской Федерации, журналисты и хозяева каналов будут беспредельно зависеть от власти, будут лавировать, принимая участие в формировании власти, чтобы либо удержать лицензию, либо получить и сохранить любимое дело. Детальный и скрупулезный анализ «Анатомия свободы слова» выявил 89 политических режимов, сложившихся в России. И каждый субъект федерации, каждый режим по-своему дозирует свободу слова.
Третья реалия – корпоративная. Это и то, что именуется школой, и то, что является корпоративной честью. В нормальном обществе есть журналистика как обертка продукта, созданного другими. Но ее четко отделяют от настоящей журналистики, являющейся одной из сердцевин информационного общества, во многом определяющей общественное сознание.
Что нам делать? Превращать мутный рынок в прозрачный. Укреплять законодательную базу, которая бы не позволяла политикам и чиновникам рулить прессой. Создавать условия, при которых для СМИ было бы выгодно быть добросовестными и честными. Формировать корпоративные принципы профессионализма и чести, чтобы потенциальный клеветник знал, что это опасно.
А теперь – непосредственно к свободе слова и печати, условиям ее существования, реализации, ее плюсам и минусам и взглядам на нее с самых разных общественных позиций.
Свобода журналиста как понятие, проблема появляется вместе с развитием средств массовой информации и активным включением их в политическую жизнь общества. Прежде чем говорить о свободе, необходимо осознать, что подразумевается под понятием «свобода». «Понимание свободы как ничем не ограниченной возможности говорить и писать, что угодно характерна для необразованного, примитивного и поверхностного представления», – писал Гегель.
В настоящее время, в связи с отменой ряда ограничений, прежде всего цензуры, возможности свободного выбора для журналиста неизмеримо расширились. Потому свобода предстает перед пишущим не только как объективная возможность выбора, но и как субъективная способность правильно его произвести.
В свою очередь эта свобода легко оборачивается произволом, если пишущий не имеет четких нравственных ориентиров, тем более что в условиях административно-командной системы трудно было наработать сколько-нибудь солидный опыт свободного и одновременно ответственного обращения со словом. А при нехватке такого опыта воздух свободы способен одурманить не одну горячую голову.
Известно, что творческий труд вообще не может быть жестко регламентирован. Чем меньше в нем стандартных, повторяющихся моментов, тем большую роль в его регуляции играют гуманистические мотивы и моральные ценности. Эта зависимость усиливается по мере ускорения социально-экономического развития: быстрые перемены всегда несут в себе элемент новизны, а потому исключают автоматизм и требуют от личности самостоятельных решений.
Принимать решения журналисту все чаще и чаще приходится самому, во-первых, из-за стремительных темпов перемен, которые в условиях газетной и тем более радио– и телевизионной оперативности практически не оставляют запаса времени для сторонних согласований. А главное, демократизация общественных отношений, наконец, уже упомянутая отмена цензуры снимают многие бюрократические рогатки на пути его свободного выбора.
Свобода слова – понятие очень многогранное. Для журналистов свобода слова – это право иметь доступ ко всем событиям, источникам информации и писать так, как они сами того хотят. Для владельца СМИ – это право выпускать газету, которая ему нужна для достижения его целей. Для читателя – свобода слова в получении полной объективной информации и возможность высказать свою точку зрения в средствах массовой информации. Есть свои права и у власти. Иначе как ей быть властью?
Как же сделать так, чтобы не нарушить все эти права? Наверное, через такие законы, которые не ущемляют слов всех и каждого. Иными словами, никто не может владеть свободой слова таким образом, что при этом ущемляются права граждан. Это сказано и в Международной «Декларации о средствах массовой информации и правах человека». Такое понимание свободы слова неизбежно приводит к серьезной проблеме – к ответственности журналистов за сказанное слово, за использование СМИ во вред человеку, обществу, государству. Эта проблема существует и волнует общество.
Сегодня пресса утратила свои пропагандистские функции. Она стала свободной: и в политическом, и в идеологическом, и в финансовом смыслах. Что же такое демократическая пресса? В очень обобщенном виде – это достижение равенства прав для выражения официальных и сугубо индивидуальных точек зрения, это поток оперативных сообщений о деятельности разных ветвей власти, в том числе и «четвертой», то есть самой прессы. Наконец, пресса – это живой нерв, связывающий государство и общество, канал беспрерывной двусторонней связи.
Конечно, процесс демократизации СМИ протекает сложно, неоднозначно. Говоря о расширении границ независимости прессы и электронных средств информации, мы не должны забывать о необходимости гармонизировать права и обязанности журналистов. Необходимо рассматривать вопросы свободы слова в контексте общественной целесообразности, с учетом государственных интересов и национального блага.
Свобода слова должна быть подкреплена законодательно и практически. Диалог власти и прессы обязан быть конструктивным и, несмотря на их естественное противостояние, способствовать развитию страны.
Свободу слова нельзя спустить сверху. Но прекратить массовые нарушения Закона о СМИ и самой Конституции власть может и обязана. Реакция Президента на такие нарушения – один из ключевых моментов во всей системе мер противодействия произволу. От Президента будет зависеть свобода слова в России. Потому что у свободы слова три компонента и соавтора, и власть – один из них (два других – это сами СМИ и общество). Конечно, изъяны в свободе массовой информации связаны с изъянами во всех трех компонентах, но на уровне власти они имеют наиболее губительные последствия.
В России за десять лет демократического развития не сложилось политических сил, заинтересованных в свободе печати. Партии рассматривают средства массовой информации исключительно как элемент сохранения и приумножения своего влияния. Отсюда и отсутствие у нас подлинной концепции государственных СМИ.
Что же касается негосударственных СМИ и их свободной деятельности, то, мне кажется, многие журналисты и редакторы поддержали бы точку зрения Владислава Старкова, главного редактора газеты «Аргументы и факты». Оговорюсь, поддержали бы теоретически, потому что речь идет о далеко не безопасной работе СМИ. Но речь пока не об этом.
Владислав Старков: «Пресса обязана заниматься грязной политикой, теневой экономикой, коррупцией и все это грязное белье выносить на всеобщее обозрение, стараться отмыть добела. Надеюсь, СМИ как раз и возьмутся за большую общегосударственную стирку. Не правы те, кто пытается прессу зажать, снова превратить «стиральную машину» в ржавую посудину, которую можно выбросить за ненадобностью. Если это случится, государство само заржавеет».
Ответом редактору одной из немногих независимых российских газет может послужить высказывание Президента России Владимира Путина: «Мы не допустим ограничения свободы слова. Свободные СМИ – это главная гарантия развития демократии. Без гражданских свобод и свободы прессы невозможно создание в России либеральной рыночной экономики».
«Можно ли представить себе механизм ограничения свободы слова? Свобода слова – это одна из составляющих свободы личности, свободы человека в целом. За годы, прошедшие с начала демократических преобразований общества, мы стали другими. Попробуйте отобрать у нас ощущение внутренней свободы! Ничего не выйдет. Никто не отдаст его просто так. Если начнется ограничение в правах, ограничение свободы слова, каждый начнет свое собственное противостояние власти...» – вторит нашему президенту Минтимер Шаймиев, президент Татарстана.
Кстати о противостоянии. Оппозиция власти – единственно честная позиция настоящей журналистики – именно об этом предпочитают сразу заявить редакторы и журналисты, которых спрашивают о независимости журналистики. В демократическом обществе оппозиция должна существовать и иметь право на выражение своей точки зрения, на критику властей и проводимых ими акций, ведь без критики не может быть никакого прогресса. Однако, к сожалению, инструмент плюрализма в руках редакторов и журналистов некоторых изданий служит не укреплению демократических институтов, а подчас прямо противоположным целям.