Хранитель

Вид материала

Документы

Содержание Essays in Sociological Theory, Pure and Applied Psychological Review Handbook of Social Psychology The Patient's Dilemma Постулат обязательности Функциональный анализ как консервативная идеология Journal of Political Economy Примеч. автора. Примеч. автора. Функциональный анализ как радикальная идеология The Woman. — Примеч. автора. Collective Behavior В своей мистифицированной форме Сравнительные идеологические ориентации функционального анализа Идеологические ориентации диалектического материализма Сравнительные идеологические ориентации функционального анализа Идеологические ориентации диалектического материализма Идеологические ориентации Сравнительные идеологические Идеология и функциональный анализ религии Примеч. автора. ... Полное содержание

Подобный материал:

• Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
• Г. Н. Кондакова Главный хранитель музейных фондов, 4056.71kb.
• Елене Георгиевне Боннэр исполнилось 85 лет. Елена Боннэр является одним из основателей, 1282.61kb.
• Реферат: Семья хранитель и носитель духовности, 174.32kb.
• Добро и зло: нравственные ориентиры человеческого бытия, 113.1kb.
• Обзор книжных коллекций фонда редких книг библиотеки музея-заповедника «Бородинское, 86kb.
• Т. Белина Посвящается Джин Флорес, сотруднице Организации Объединенных Наций, которая, 2693.54kb.
• Правила игры 6 Что такое пкм? 10 Волшебный компот, 2407.26kb.
• «Здесь люди подтверждают судьбы, стажи, Порою даже даты позабыв, Решить проблемы позволяет, 23.52kb.
• Творческие коллективы показали программы в номинациях: «Российская деревня хранитель, 759.95kb.

функциональных предпосылок или непременных усло­вий, функционально необходимых для общества, и у нас будет возмож­ность изучить это понятие более детально. Второе — и это совсем другой вопрос, — предполагается, что для выполнения каждой из этих функций определенные культурные или социальные формы необ­ходимы. Это влечет за собой понятие специализированных и неза­менимых структур и приводит ко всякого рода теоретическим труд­ностям. Так, можно показать не только то, что это явно противоречит фактам, но еще и включает несколько вспомогательных допущений, которые с самого начала доставляют неприятности в функциональ­ном анализе. Это отвлекает внимание от того факта, что при опреде­ленных условиях, которые еще предстоит изучить, функции, необ­ходимые для сохранения групп, выполняются альтернативными со­циальными структурами (и формами культуры). Идя дальше, мы дол­жны выдвинуть главную теорему функционального анализа: точно так же, как один и тот же элемент может иметь многочисленные функции, так и одну и ту же функцию могут разнообразно выполнять альтернативные элементы. По отношению к определенным соци­альным структурам функциональные потребности здесь считаются факторами скорее рекомендующими, чем жестко детерминирующи­ми. Или, другими словами, существует целый круг вариаций в струк­турах, выполняющих данную функцию. (В ограничения, накладыва­емые на этот круг вариаций, входит понятие структурной детермина­ции, о нем подробнее в дальнейшем.)

Таким образом, в противовес подразумеваемому понятию обяза­тельных форм культуры (институтов, стандартизированных ритуалов, систем верований и т.д.) существует понятие функциональных альтер­натив, или функциональных эквивалентов, или функциональных заме-

²¹ Ibid., 244—245 [курсив мой]. — Примеч. автора.

123

нителей. Это понятие имеет широкое распространение и примене­ние, но необходимо заметить, что ему неуютно в той же самой теоре­тической системе, которая связана с постулатом обязательности оп­ределенных форм культуры. Так, после обзора теории Малиновского о «функциональной необходимости таких механизмов, как магия», Парсонс счел нужным отметить следующее:

...всегда, когда такие элементы неопределенности присутствуют при преследовании эмоционально важных целей, пусть даже не магии, мож­но было бы ожидать появления по крайней мере функционально эквива­лентных явлений²⁸.

Это сильно отличается от настойчивого утверждения самого Ма­линовского, что, таким образом, магия выполняетобязательную фун­кцию в области культуры. Она удовлетворяет определенную потреб­ность, которую не могут удовлетворить никакие другие факторы пер­вобытной цивилизации²⁹.

Это двойное понятие обязательной функции и незаменимой мо­дели верование-действие полностью исключает понятие функцио­нальных альтернатив. .

По сути дела, понятие функциональных альтернатив или эквива­лентов периодически возникало в каждой дисциплине, которая при­нимала функциональную систему анализа. Оно, например, широко использовалось в психологических науках, о чем красноречиво сви­детельствует работа Инглиша³⁰. И в неврологии, исходя из экспери­ментальных и клинических данных, Лэшли подчеркнул неадекват­ность «предположения, что отдельные нервные клетки приспособле­ны для отдельных функций», утверждая, что отдельную функцию может выполнять ряд альтернативных структур³¹.

У социологии и социальной антропологии есть еще больше осно­ваний избегать постулата об обязательности данных структур и систе­матически работать с понятием функциональных альтернатив и функ­циональных заменителей. Ведь точно так же, как неспециалисты дав­но ошибаются, полагая, что «странные» обычаи и верования других обществ являются «простыми суевериями», так и социологи-функ­ционалисты рискуют ошибиться, впав в другую крайность: во-пер-

²⁸ Talcott Parsons, ^ Essays in Sociological Theory, Pure and Applied (Glencoe, Illinois:
The Free Press, 1949), 58. — Примеч. автора.

²⁹ В. Malinowski, «Anthropology», op. cit., 136 [курсив мой]. — Примеч. автора.

³⁰ Horace В. English, «Symbolic versus functional equivalents in the neuroses of deprivation»,
Journal of Abnormal and Social Psychology, 1937, 32, 392—394. — Примеч. автора.

³¹ K.S. Lashley, «Basic neural mechanisms in behavior», ^ Psychological Review, 1930,
37, 1—24. — Примеч. автора.

124

вых, торопясь обнаружить функциональное или адаптивное значе­ние в этих обычаях и верованиях, и во-вторых, не умея понять, какие из альтернативных видов действия следует исключить, поскольку они не укладываются в официально провозглашенные нормы функцио­нализма. Так, нередко некоторые функционалисты готовы заключить, что магия или определенные религиозные обряды и верования функ­циональны, так как они воздействуют на душевное состояние верую­щего или придают ему уверенность в себе. Тем не менее в некоторых случаях вполне возможно, что эти магические действия заменяют до­ступные всем светские и более адаптивные действия. Как отметил Ф.Л. Уэллс,

Если прибить к двери подкову во время эпидемии оспы, это может оказать моральную поддержку живущим в доме, но не изгонит оспу; такие представления и практика не выдержат светской проверки, которой их можно подвергнуть, и чувство защищенности, которое они дают, сохра­няется лишь до тех пор, пока не подвергается действительной проверке³².

Те функционалисты, чья теория вынуждает их следить за воздей­ствием таких символических ритуалов только надушевное состояние индивида и которые поэтому заключают, что магический обычай фун­кционален, игнорируют тот факт, что эти самые ритуалы могут иног­да занять место более эффективных альтернатив³¹. А теоретики, ука-

³² F.L. Wells, «Social maladjustments: adaptive regression», in Carl A. Murchison, ed.,
^ Handbook of Social Psychology (Clark University Press, 1935), 880. Замечание Уэллса не
устарело до сих пор. Не далее как в тридцатые годы нашего века оспа «прошлась» и по
таким штатам, как Айдахо, Вайоминг и Монтана, которые, не имея законов об обяза­
тельной вакцинации, могли похвастаться где-то 4300 случаями оспы за пятилетний
период в то самое время, когда более населенные штаты Массачусетс, Пенсильвания
и Род-Айленд, штаты с законами об обязательной вакцинации, не имели ни одного
случая оспы вообще. О недостатках «здравого смысла» в таких вопросах см. Hugh
Cabot, ^ The Patient's Dilemma (New York: Reynal & Hitchkock, 1940), 166—167. - При­
меч. автора.

³³ Наверное, необходимо отметить, что это утверждение сделано с учетом заме­
чания Малиновского, что тробриандеры не заменили применение рациональной тех­
нологии своими магическими верованиями и обычаями. Остается проблема опреде­
лить степень, до которой технологическое развитие замедляется полузависимостью
от магии при столкновении с «рядом неопределенностей». Эта область неопределен­
ности, вероятно, точно не зафиксирована, а сама по себе связана с имеющейся тех­
нологией. Ритуалы, направленные на изменение погоды, например, вполне могут
поглотить силы людей, которые могли бы вместо этого сокращать эту «область нео­
пределенности», занимаясь развитием метеорологических знаний. Каждый раз нуж­
но судить по существу дела. Мы здесь ссылаемся лишь на все большее стремление
социальных антропологов и социологов ограничиваться наблюдаемыми воздействи­
ями на «моральное состояние» рационально и эмпирически необоснованных обыча-

125

зывающие на обязательность стандартизированных ритуалов или пре­обладающих институтов, выполняющих наблюдаемую функцию уси­ления каких-либо общих настроений, прежде чем делать этот вывод, чаще преждевременный, чем обоснованный, должны сначала попы­таться найти их функциональные заместители.

В результате обзора этих трех функциональных постулатов появ­ляется несколько основных соображений, которые необходимо учесть при попытке кодифицировать этот способ анализа. Начав с тщатель­ного изучения постулата функционального единства, мы установи­ли, что нельзя постулировать полную интеграцию всех обществ и что это — эмпирический фактуальный вопрос, решая его, мы долж­ны быть готовы обнаружить целый ряд степеней интеграции. А при рассмотрении конкретного случая — функциональных интерпрета­ций религии — мы осознали, что хотя природа человека может быть единой, из этого не следует, что структура обществ без письменности во всем сходна со структурой высокодифференцированных обществ с письменностью. Разница в их уровне — скажем, существование не­скольких в корне отличающихся религий в одном типе обществ в от­личие от другого — может сделать рискованной аналогию между ними. Из критического изучения этого постулата вытекает, что теория фун­кционального анализа должна требовать уточнения социальных еди­ниц, для которых выполняются данные социальные функции; кроме того, надо признать, что элементы культуры имеют разнообразные значения, некоторые из них функциональны, а другие, возможно, дис­функциональны.

Обзор второго постулата — постулата универсального функциона­лизма, который гласит, что все до сих пор существующие формы куль­туры неизбежно функциональны, — привел к другим соображениям, которым должен соответствовать кодифицированный подход к функ­циональной интерпретации. Оказалось, что нужно быть готовым не только к тому, чтобы обнаружить наряду с функциональными также и дисфункциональные значения этих форм, но и к тому, что теоретик в конце концов столкнется с трудной задачей разработать аппарат для оценки точного баланса этих значений, если хочет, чтобы его исследо­вание имело отношение к социальной технологии. Ясно, что рекомен­дация эксперта, основанная лишь на оценке ограниченного и, возмож-

ев и обыкновение предрешать анализ альтернатив, которые были бы доступны в дан­ной ситуации, если бы ориентация на «трансцендентальное» и «символическое» не сосредоточивала внимание на других вопросах. И наконец, надо надеяться, что все это не будет ошибочно принято за повторную формулировку иногда наивного раци­онализма века Просвещения. — Примеч. автора.

126

но, произвольно выбранного круга значений, которые могут появить­ся в результате изучаемой деятельности, часто будет ошибочной и ее обоснованно сочтут малоценной.

^ Постулат обязательности, как мы обнаружили, привел к двум ут­верждениям: в первом говорится об обязательности определенных функций, откуда возникает понятие функциональной необходимости или функциональных предпосылок; во втором — об обязательности су­ществующих социальных институтов, форм культуры и тому подоб­ного, и отсюда после соответствующего критического разбора возни­кает понятие функциональных альтернатив, эквивалентов или замени­телей.

Более того, использование этих трех постулатов, вместе или от­дельно, вызывает частые обвинения в том, что функциональный ана­лиз неизбежно предполагает определенные идеологические пристрас­тия. Поскольку этот вопрос нередко будет напрашиваться при изуче­нии дальнейших концепций функционального анализа, лучше рассмот­реть его сейчас, если мы не хотим, чтобы идеологические призраки общественных наук постоянно отвлекали наше внимание от рассмат­риваемых аналитических проблем.

Функциональный анализ как идеология

^ Функциональный анализ как консервативная идеология

Со всех сторон и все более настойчиво звучат обвинения, что ка­кой бы ни была интеллектуальная значимость функционального ана­лиза, он неизбежно связан с «консервативным» (даже «реакцион­ным») мировоззрением. Для некоторых таких критиков функцио­нальный анализ мало чем отличается от современной версии докт­рины восемнадцатого века об основном и неизменном тождестве общих и частных интересов. Его считают секуляризованной верси­ей доктрины, выдвинутой Адамом Смитом, когда, например, в «Те­ории моральных чувств» он писал о «гармоничном устройстве при­роды под божественным руководством, которое способствует бла­гополучию человека, приводя в действие его индивидуальные склон­ности»³⁴. Таким образом, говорят эти критики, функциональная теория — это всего лишь установка консервативного социолога, ко­торый настроен защищать существующее положение дел, какое бы

³⁴ Jacob Viner, «Adam Smith and Laissez Faire», ^ Journal of Political Economy, 1937,35, 206. — Примеч. автора.

Ill

оно ни было, и нападать на целесообразность перемен, пусть даже незначительных. Согласно этой точке зрения, функциональный ана­литик систематически игнорирует предупреждение Токвиля не пу­тать привычное с необходимым: «...то, что мы называем необходи­мыми институтами, часто всего лишь институты, к которым мы при­выкли...» Однако нужно еще показать, что функциональный анали­тик неизбежно впадает в это приятное заблуждение, но, рассмотрев постулат об обязательности, мы готовы признать, что этот посту­лат, если бы был принят, вполне мог бы вызвать такое идеологи­ческое обвинение. Мердаль — один самых последних и наиболее типичных критиков, доказывающих неизбежность консервативно­го уклона в функциональном анализе, считает:

...если у вещи есть «функция», то это хорошо или по крайней мере необходимо*. Термин «функция» может иметь значение только с точки зрения предполагаемой цели**; если эта цель остается неопределенной или под ней подразумевается «интерес общества», который далее не оп­ределяется***, то тем самым допускается произвол в практических зак­лючениях, но при этом задается главное направление: описание социальных институтов с точки зрения их функций должно привести к консерватив­ной телеологии*⁵.

Замечания Мердаля поучительны не столько в силу своего вы­вода, сколько из-за предпосылок. Ибо, как мы уже заметили, исхо­дя из двух постулатов, столь часто используемых функциональны­ми аналитиками, он выдвигает несостоятельное обвинение, что тот, кто описывает институты с точки зрения функций, неизбежно ис­поведует «консервативную телеологию». Но Мердаль нигде не под­вергает сомнению неизбежность самих постулатов. Спрашивается, насколько безусловно такое заключение, если исходить из других по­сылок.

На самом деле, если бы функциональный анализ исповедовал телеологию, не говоря уже о консервативной телеологии, его бы вскоре подвергли, и совершенно справедливо, еще более сильной критике, чем эта. Как часто случается с телеологией в истории чело-

* Здесь, заметьте, Мердаль беспричинно принимает доктрину обязательности как свойственную любому функциональному анализу. — Примеч. автора.

** Это, как мы уже видели, не только беспричинно, но и ошибочно. — ^ Примеч. автора.

*** Здесь Мердаль справедливо отмечает двойственность и туманность постулата о функциональном единстве. — Примеч. автора.

³⁵ Gunnar Myrdal, An American Dilemma (New York: Harper and Brothers, 1944) II, 1056 [курсив и дополнительные замечания мои]. — ^ Примеч. автора.

128


веческой мысли, его бы подвергли процедуре reductio ad absurdum*. Тогда функционального аналитика могла бы постичь судьба Сократа (хотя не по той же причине), который выдвинул предположение, что Бог расположил наш рот прямо под носом, чтобы мы могли наслаж­даться запахом пищи³⁶. Или, подобно христианским теологам, посвя­тившим себя спорам о Божьем замысле, его мог бы совсем заморо­чить некий Бен Франклин, доказывавший, что Господь явно «хо­чет, чтобы мы выпили, поскольку дал нам руки как раз такой дли­ны, чтобы донести стакан до рта и чтобы мы сказали себе: «Давайте поклоняться тогда стакану в руке, этой великодушной мудрости; да­вайте поклоняться и пить»³⁷. Или он мог бы обнаружить, что склонен к более серьезным высказываниям, подобно Мишле, который заме­тил, «как все красиво устроено природой. Не успеет ребенок прийти в этот мир, как тут же находит мать, готовую ухаживать за ним»³⁸. Подобно любой другой системе мышления, граничащей с телеологи­ей, хотя она и старается не перешагнуть эту границу, чтобы не ока­заться на этой чужой и бесплодной территории, функциональному анализу в социологии грозит сведение к абсурду, как только он при­мет постулат обо всех существующих социальных структурах как обя­зательно необходимых для удовлетворения важных функциональ­ных потребностей.

^ Функциональный анализ как радикальная идеология

Довольно интересно, что другие пришли к выводу, прямо про­тивоположному обвинению функционального анализа в том, что ему присуще представление о правильности всего существующе­го, или фактически, что это лучший из миров. Такие наблюдатели, как, например, Лапьер, считают, что функциональный анализ — это подход, критический по настрою и прагматический по суж­дению:

Сдвиг от структурного описания к функциональному анализу в со­циальных науках имеет гораздо большую значимость, чем может пока-

* Доведение до абсурда (как способ доказательства) (лат.). — Примеч. пер. ³⁶ У Фаррингтона есть некоторые дальнейшие интересные замечания о псевдо­телеологии в Science in Antiquity (London: Т. Butterworth, 1936), 160. — Примеч. автора. Высказывание в письме Франклина к аббату Морелли, процитировано из ме­муаров последнего Диксоном Уэктором: Dixon Wecter, The Нет in America (New York: Scribner, 1941), 53-54. - Примеч. автора.

Именно Зигмунд Фрейд отметил это замечание у Мишле: Michelet ^ The Woman. — Примеч. автора.

Мертоц «Социальи. теория»

129

заться сначала. Этот сдвиг представляет собой разрыв с социальным аб­солютизмом и основами морали христианской теологии. Если важным аспектом любой социальной структуры является его функции, отсюда следует, что никакую структуру нельзя судить только с точки зрения структуры. На практике это означает, например, что система патриар­хальной семьи имеет коллективную ценность, только тогда и в той сте­пени, в какой она функционирует для удовлетворения коллективных це­лей. Как социальная структура она не имеет собственной значимости, по­скольку ее функциональная значимость будет отличаться в зависимости от времени и места.

Функциональный подход к коллективному поведению, несомненно, оскорбит всех тех, кто полагает, что ценность конкретных социально-пси­хологических структур заключена в них самих.

Так, для тех, кто считает, что церковная служба хороша, потому что это церковная служба, утверждение, что одни церковные службы — это формальные действия, лишенные религиозной значимости, другие фун­кционально сопоставимы с театральными представлениями, а третьи яв­ляются своего рода пирушкой и потому сравнимы с пьяным разгулом, будет представлять собой вызов здравому смыслу и принципам порядоч­ных людей или по крайней мере бред полоумного³⁹.

Тот факт, что одни считают функциональный анализ по сути кон­сервативным, а другие по сути радикальным, означает, что по сути он может не быть ни тем, ни другим. Это означает, что у функциональ­ного анализа может не быть внутренней идеологической привержен­ности вообще, хотя, подобно другим формам социологического ана­лиза, ему можно придать любую из множества идеологических цен­ностей. Уже не в первый раз теоретической установке в социологии или социальной философии приписывают диаметрально противопо­ложные идеологические ориентации. Таким образом, может оказать­ся полезным рассмотреть один из самых заметных примеров в про­шлом, когда социологическая и методологическая концепция явля­лась объектом самых разных идеологических обвинений, и сравнить данный пример, насколько это возможно, со случаем функциональ­ного анализа. Сравнимый случай — диалектический материализм; представителями диалектического материализма являются эконо­мист-историк, социальный философ и профессиональный револю­ционер девятнадцатого века Карл Маркс и его близкий помощник и единомышленник коллега Фридрих Энгельс.

³⁹ Richard Lapiere, ^ Collective Behavior (New York: McGraw-Hill, 1938), 55-56 [кур­сив мой]. — Примеч. автора.

130

Идеологические ориентации диалектического материализма

1 Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознатель­ное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно.

2. ^ В своей мистифицированной форме диалектика стала немец­кой модой, так как казалось, будто она прославляет суще­ствующее положение вещей.
   
3. В своем рациональном виде диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание суще­ствующего она включает в то же время понимание его отрица­ния, его необходимой гибели.
   

^ Сравнительные идеологические ориентации функционального анализа

1. Некоторые функциональные аналити­ки без всяких на то оснований предполо­жили, что все существующие соци­альные структуры выполняют обяза­тельные социальные функции. Это чистая вера, мистицизм, если хотите, а не конечный продукт длительного и систематического поиска. Чтобы этот постулат мог получить признание в социологии, он должен быть завоеван­ным, а не унаследованным.
   
2. Три постулата функционального единства, универсальности и обяза­тельности охватывают систему предпо­сылок, которая должна неизбежно привести к прославлению существую­щего положения дел.
   
3. На функциональный анализ в его более эмпирически ориентированных и аналитически точных формах часто смотрят с подозрением те, кто считает существующую социальную структуру закрепившейся навечно и не подлежа­щей изменению. Эта более строгая форма функционального анализа включает не только изучение функций существующих социальных структур, но также и изучение их дисфункций для находящихся в различных обстоя­тельствах индивидов, подгрупп(или слоев), а также для общества в более широком смысле слова. При этом, как мы увидим, заранее допускается: когда существующая социальная структура в целом явно дисфункциональна, появляется сильная и настоятельная потребность в переменах. Возможно, хотя это еще предстоит установить, что после определенного момента эта потребность неизбежно приведет к более или менее предопределенным направлениям социального изме­нения.
   

^ Идеологические ориентации диалектического материализма

4. Каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно, также и с ее преходящей стороны она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна⁴⁰.

5. ...все общественные порядки, сменяющие друг друга в ходе истории, представляют собой лишь преходящие ступени бесконечного развития челове­ческого общества от низшей ступени к высшей. Каждая ступень необходима и, таким образом, имеет свое оправда­ние для того времени и для тех условий, которым она обязана своим происхождением.

^ Сравнительные идеологические ориентации функционального анализа

4. Хотя функциональный анализ зачастую сосредоточивал внимание скорее на статике социальной структу­ры, чем на динамике социальных изменений, это не присуще данной системе анализа. Сосредоточиваясь как на функциях, так и на дисфункциях, этот способ анализа может не только определить основы социальной стабиль­ности, но и вскрыть потенциальные источники социального изменения. Оборот «исторически развитые формы» может послужить полезным напомина­нием о том, что социальные структуры обычно претерпевают заметные измене­ния. Остается исследовать настоятель­ную потребность, способствующую разным видам перемен. В той мере, в какой функциональный анализ полнос­тью сосредоточивается на функциональ­ных последствиях, он склоняется к ультраконсервативной идеологии; в той мере, в какой он полностью сосредото­чивается на дисфункциональных последствиях, он склоняется к ультрара­дикальной утопии. «По своей сути» он не является ни тем ни другим.
   
5. Признавая, в силу необходимости, что социальные структуры все время меняются, функциональные аналитики должны тем не менее изучить взаимо­зависимые и часто опирающиеся друг на друга элементы социальной структу­ры. В общем, по-видимому, большин­ство обществ интегрировано в той степени, в какой многие, если не все их элементы взаимно пригнаны друг к другу. У социальных структур нет случайного набора свойств, они на
   

^ Идеологические ориентации диалектического материализма

6. Но она становится непроч­ной и лишается своих оправда­ний перед лицом новых, более высоких условий, постепенно развивающихся в ее собственных недрах. Она вынуждена усту­пить место более высокой ступени, которая, в свою очередь, также приходит в упадок и гибнет.

7. На всем и во всем видит она (диалектическая философия) печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения... У нее, правда, есть консервативная сторона: каждая данная ступень разви­тия познания и общественных отношений оправдывается ею для своего времени и своих условий, но не больше. Консерва­тизм этого способа понимания относителен, его революционный характер абсолютен — вот единственное абсолютное, признаваемое диалектической Философией⁴'.

Сравнительные идеологические ориентации функционального анализа

самом деле различным образом взаи­мосвязаны и часто опираются друг на друга. Признать — это не значит принять некритичное утверждение каждого status quo; не признать — значит поддаться соблазнам радикаль­ного утопизма.

6. Напряжения, накапливающиеся в социальной структуре в результате дисфункции последствия существую­щих элементов, не ограничены жестки­ми рамками соответствующего социаль­ного планирования и со временем приведут к институциональному развалу и глубоким социальным изменениям. Когда эти изменения превышают определенный, но нелегко определяе­мый уровень, принято говорить, что появилась новая социальная система.
   
7. Снова необходимо повторить: ни изменение, ни устойчивость сами по себе не могут быть настоящим объек­том изучения функционального аналитика. Из истории становится достаточно ясно, что все основные социальные структуры со временем совокупно модифицировались или резко прекратили существование. В любом случае они не закрепились навечно, а поддавались изменениям. Но на данный момент наблюдения любая такая социальная структура может быть вполне сносно приспособ­ленной как к субъективным ценностям многих людей или большинства населения, так и к объективным условиям, с которыми она сталкивает­ся. Признать это — значит быть верным фактам, а не придерживаться заранее
   

^ Идеологические ориентации Сравнительные идеологические

диалектического материализма ориентации функционального анализа

установленной идеологии. Кроме того, это нужно признать в тех случаях, когда видно, что структура идет вразрез с потребностями народа или с такими же по основательности условиями деятель­ности. Кто осмелится все это сделать, может стать функциональным аналити­ком, кто осмелится на меньшее, тако­вым не является⁴².

Это систематическое сравнение, наверное, в достаточной мере говорит о том, что функциональный анализ (в равной мере это отно­сится и к диалектике) не обязательно влечет за собой определенные идеологические предпочтения. Это не означает, что такие пристрас­тия редко проявляются в работах функциональных аналитиков. Но это представляется скорее чуждым, чем присущим функциональной теории. Здесь, как и в других областях интеллектуальной деятельнос­ти, злоупотребление не отрицает возможности употребления. Пере­работанный критически, функциональный анализ нейтрален по от­ношению к основным идеологическим системам. В этом отношении и лишь в этом узком смысле⁴³ он подобен тем теориям или приборам естественных наук, которые одинаково доступны противоборствую­щим группам и могут ими использоваться в целях, не имеющих отно­шения к намерениям самих ученых.

^ Идеология и функциональный анализ религии

Будет полезно снова обратиться, пусть ненадолго, к дискуссиям о функциях религии, чтобы показать, как принимают логику функцио­нального анализа люди, в остальном занимающие противоположные идеологические позиции.

⁴² Я признаю, что этот перифраз наносит ущерб первоначальному замыслу бар­
да, но также надеюсь, что в данном случае нанесенная обида оправданна. — Примеч.
автора.

⁴³ Не нужно расценивать это как отрицание того важного факта, что явно и пол­
но заявленные ценности социолога могут помочь определить его выбор проблем для
исследования, его формулировку этих проблем и, следовательно, полезность его дан­
ных для таких-то целей, а не для других. В этой формулировке имеется в виду только
то, что утверждается эксплицитно, а именно: функциональный анализ не имеет при­
сущей ему пристрастности какому-либо идеологическому лагерю; по крайней мере
именно об этом свидетельствует предшествующая дискуссия. — ^ Примеч. автора.

134

За социальной ролью религии, конечно, периодически наблюдали объясняли ее на протяжении многих веков. Преемственность этих на­блюдений обеспечивается тем, что религия по преимуществу рассмат­ривается как институциональное средство социального контроля. Это проявляется и в концепции Платона о «благородной лжи», и в том, что, по мнению Аристотеля, она функционирует «с целью убеждения масс», или в сравнимом суждении Полибия, что «массами... можно управлять лишь с помощью таинственных ужасов и трагических страхов». Если Монтескье замечает относительно римских законодателей, что они стремились «внушить народу, который ничего не боялся, страх перед богами, и использовать этот страх, чтобы привести его туда, куда им было угодно», то Джавахарлал Неру отмечает на основе своего собствен­ного опыта, что «единственными книгами, которые британские офи­циальные лица горячо рекомендовали [политическим узникам в Индии], были религиозные книги или романы. Просто замечательно, как близко к сердцу принимает тему религии британское правительство и как бес­пристрастно оно поддерживает все ее виды»⁴⁴. Как видно, существует древняя и постоянная традиция, утверждающая так или иначе, что ре­лигия служит цели управления массами. При этом оказывается, что форма, в которую облечено это утверждение, обычно дает представле­ние об идеологических предпочтениях автора.

А как обстоит дело с некоторыми современными функциональ­ными анализами религии? Критически объединяя несколько основ­ных теорий в социологии религии, Парсонс обобщает некоторые ос­новные выводы, сделанные относительно «функциональной важно­сти религии»:

...если моральные нормы и подтверждающие их мнения и настрое­
ния имеют такую первостепенную важность, то каковы механизмы их
поддержания, отличные от внешних процессов принуждения? По мнению
Дюркгейма, религиозный ритуал имеет первостепенное значение в ка­
честве механизма для выражения и усиления мнений и настроений, очень
важных для институциональной интеграции общества. Легко заметить,
как это перекликается со взглядами Малиновского на похоронные цере­
монии как на важный механизм подтверждения солидарности группы в
случае сильного эмоционального напряжения. Таким образом, Дюркгейм
более определенно, чем Малиновский, разработал определенные аспек­
ты особых отношений между религией и социальной структурой и вдоба­
вок к этому рассмотрел проблему под другим функциональным ракур­
сом, применив ее к обществу в целом, абстрагируясь от частных ситуа-
^ции. в которых индивид испытывает напряженность⁴⁵.

⁴⁴ Jawaharlal Nehru, ^ Toward Freedom (New York: John Day, 1947), 7. — Примеч. ав­тора.

Talcott Parsons, Essays in Sociological Theory, 61 [курсив мой]. — Примеч. автора^

135

Обобщая важные существенные выводы фундаментальных работ по сравнительному изучению в социологии религии, Парсонс снова замечает: «Наверное, наиболее поразительная особенность анализа Вебера заключается в том, что он показал, в какой именно степени изменения в социально санкционированных ценностях и целях свет­ской жизни соответствуют изменениям в доминирующей религиоз­ной философии великих цивилизаций»⁴⁶.

Сходным образом исследуя роль религии среди расовых и этни­ческих подгрупп в Соединенных Штатах, Дональд Юнг, в сущности, отмечает близкое соответствие между их «социально санкциониро­ванными ценностями и целями светской жизни» и их «доминирую­щей религиозной философией»:

Одна из функций, которую может выполнять религия меньшинства, это функция примирения с низшим статусом и его дискриминационными по­следствиями. Доказательства того, что религия выполняет эту функцию, можно найти у всех национальных меньшинств в Америке. С другой сто­роны, религиозные институты могут развиваться таким образом, что ста­новятся стимулом и поддержкой бунта против низшего статуса. Так, ин­деец, обращенный в христианство, за определенными исключениями, ста­новился более покорным, чем язычник. Специальные культы, например, свя­занные с употреблением мескалина, индейская секта шекеров, обрядовый танец североамериканских индейцев, посвященный умершим, каждый из которых содержит и христианские, и туземные элементы, представляли собой предсказанные выше попытки получить способы религиозного выра­жения, адаптированного к условиям жизни индивида или группы. Последний из них, с его акцентом на предполагаемом тысячелетии свободы от белого человека, вдохновлял на сильный бунт. При обращении в христианство негра, несмотря на заметное поощрение словесной критики существую­щего положения вещей, подчеркивается принятие нынешних бед, исходя из того, что в будущей жизни настанут лучшие времена. В различных вариан­тах христианства и иудаизма, принесенных иммигрантами из Европы и Мексики, несмотря на общие националистические элементы, также дела-етсяупор скорее на вознаграждение в будущем, чем на немедленное непосред­ственное действие¹¹¹'.

Эти разнообразные и разрозненные наблюдения самого разного идеологического происхождения обнаруживают некоторые осново-

⁴⁶ Ibid., 63. — ^ Примеч. автора.

⁴⁷ Donald Young, American Minority Peoples (New York: Harper, 1937), 204 [курсив
мой]. По функциональному анализу негритянской церкви в Соединенных Штатах
см. George Eaton Simpson and J. Milton Yinger, ^ Racial and Cultural Minorities (New York:
Harper & Brothers, 1953), 522—530. — Примеч. автора. .

136

полагающие сходные черты. Первое: они все посвящены влиянию кон­кретных религиозных систем на превалирующие мнения и настроения, понимание определенных ситуаций и действий. Это влияние, как по­казывают научные наблюдения, выражается в усилении превалирую­щих моральных норм, покорном принятии этих норм, отсрочке често­любивых устремлений и вознаграждений (если того требует религиоз­ная доктрина) и так далее. Однако, как замечает Юнг, при определен­ных условиях религии также побуждают к бунту, или, как показал Вебер, религии также мотивируют или направляют поведение боль­шого числа людей на преобразование социальных структур. Таким образом, было бы преждевременно заключать, что все религии везде воздействуют в одном направлении, способствуя апатии масс.

Второе: марксистская точка зрения имплицитно, а точка зрения функционалиста эксплицитно подтверждают центральное положе­ние, согласно которому религиозные системы действительно влия­ют на поведение, будучи не просто эпифеноменами, а частично не­зависимыми детерминантами поведения. Ибо, по всей видимости, есть разница, принимают или не принимают «массы» конкретную религию, точно так же, как есть разница, употребляет индивид опи­ум или нет.

Третье: не только марксистские, но и более старые теории занима­ются дифференциальными влияниями религиозных верований и ритуа­лов на различные подгруппы и слои общества, например, на «массы», как это делает немарксист Дональд Юнг. Функционалист, как вы ви­дим, не ограничивается изучением влияния религии на «общество в целом».

Четвертое: возникает подозрение, что функционалисты с их ак­центом на религию как на социальный механизм для «укрепления мнений и настроений, чрезвычайно необходимых для институцио­нальной интеграции общества», возможно, существенно не отлича­ются по своей аналитической системе от марксистов, которые, если превратить их метафору «опиума для народа» в нейтральную кон­статацию социального факта, также утверждают, что религия дей­ствует как социальный механизм для усиления в среде верующих оп­ределенных светских умонастроений наряду с духовными.

Различие появляется лишь тогда, когда подвергаются обсуждению оценки этого общепринятого факта. Поскольку функционалисты ссы­лаются лишь на «институциональную интеграцию», не изучая разно­образные последствия интеграции относительно разных типов цен­ностей и интересов, они ограничиваются лишь формальной интерпре­тацией. Ведь интеграция — чисто формальное понятие. Общество может быть интегрировано вокруг норм строгой касты, распределе-

137

ния по классам и покорности подчиненных социальных слоев, точно так же, как вокруг норм открытой мобильности, широких областей самовыражения и независимости суждения среди временно низших слоев. И поскольку марксисты утверждают без всяких на то основа­ний, что религия всегда и везде, каковы бы ни были содержание ее доктрины и ее организационная форма, означает «наркотик» для масс, они тоже переходят к чисто формальным интерпретациям, не допус­кая, как доказывает отрывок из Юнга, что конкретные религии в кон­кретных социальных структурах активизируют массы, чем погружают их в летаргию. Именно в оценке этих функций религии, а не в логике анализа и расходятся, таким образом, функционалисты и марксисты. И именно оценки позволяют разливать идеологическое содержание по бутылкам функционализма⁴⁸. Сами же бутылки нейтральны по от­ношению к своему содержанию и могут в одинаковой мере служить сосудами для идеологического яда и для идеологического нектара.

⁴⁸ Эта манера говорить, не слыша друг друга, гораздо больше распространена, чем мы обычно подозреваем. Часто фундаментальное расхождение в оценке ситуации заслоняет собой фундаментальное сходство в анализе этой ситуации. В результате оши­бочно полагают, что оппоненты отличаются по своим познавательным методикам и полученным сведениям, тогда как они отличаются лишь по своим системам ценнос­тей. Рассмотрим, например, недавний поразительный случай публичных дебатов и конфликтов между Уинстоном Черчиллем и Гаролдом Ласки, когда все полагали, в том числе и сам Черчилль, что они расходятся в сущностной предпосылке, согласно которой социальные перемены легче принимаются во время войны, чем в мирное время. Сравним, однако, следующие отрывки из их произведений.

Прежнюю структуру общества мирного времени больше чем на четыре года вытеснило магическое воздействие войны, а жизнь стала необычайно напряженной. Под этим загадочным влиянием войны мужчины и женщины заметно возвысились над смертью, болью и тяжелым трудом. Стали возможными союз и дружба между людьми, классами и нациями, и они становились все сильнее, пока сохраня­лось враждебное давление и объединяло общее дело. Но теперь магия исчезла: слишком поздно для одних целей, слишком рано для других и слишком неожиданно для всех! Каждая победив­шая страна опустилась до своего старого уровня и прежнего устройства; но последнее, как выяснилось, сильно обветшало, ослабло и расшаталось, показалось узким и устаревшим.

Атмосфера войны допускает и даже вызывает изменения и эксперименты, невозможные, когда наступает мир. Нарушение нашего привычного распорядка жизни приучает нас к тому, что Уилльям Джеймс назвал важной привычкой нарушения привычек... Мы чувствуем, что готовы напрячь все силы, даже пойти на жертвы, чего мы раньше за собой и не знали. Общая опасность закладывает основы для нового братства, будущее которого полностью зависит от того, являются ли его основы временны­ми или постоянными. Если они временные, тогда в конце войны происходит возобновление всех наших прежних различий, возросших в десять раз из-за серьезных проблем, которые оставляет война.

Я, таким образом, утверждаю, что нужные нам перемены мы можем

Логика функционального анализа

^ Преобладание функциональной ориентации

функциональная ориентация, безусловно, не нова и не ограни­чивается социальными науками. Она действительно относительно поздно появилась в области социологии, если судить по ее более ран­нему и широкому применению в огромном количестве других дис-

осуществить по общему согласию в период, когда, как сейчас, условия заставляют людей помнить о своем сходстве, а не различиях.

^ С исчезновением магического воздей­ствия также исчезла именно тогда, когда новые трудности достигли предела, большая часть исключительных возможностей для управления и контро­ля... Для верных, обремененных тяжелым трудом масс победа была настолько полной, что казалось, никаких дальнейших усилий не требуется... Огромная усталость подавила коллективное действие. Хотя каждый подрывной элемент пытался самоутвердиться, революционный накал, как любая другая форма психической энергии, был слаб.

Они

Интенсивность усилий, вызванная национальной опасностью, намного превосходила обычные возможности людей. Напряжение у всех достигло невероятной степени. С исчезновением главного стимула все ощутили тяжесть напряжения. Надвигалось обширное и всеобщее расслабление и возврат к нормам обычной жизни. Ни одно сообщество не могло бы продолжать расходовать свои ценности и жизнен­ную энергию в таком темпе. Больше всего напряжение проявилось в высших эшелонах работников умственного труда.

держались, потому что их поддер-

живал стимул, которому теперь суждено было исчезнуть. «Я могу

Мы можем приступить к этим переме­нам сейчас, поскольку для них сложи­лась благоприятная атмосфера. Весьма сомнительно, что мы могли бы их осуществить по общему согласию, если бы эта атмосфера отсутствовала. Это еще более сомнительно, поскольку усилия, потраченные на войну, вызовут у многих, прежде всего у тех, кто согласился на отсрочку привилегий, усталость, жажду вернуть прошлое устройство жизни, которым будет трудно противиться.

Во всех революциях наступает период инерции, когда упадок сил заставляет сделать перерыв в процессе изменений. Этот период неизбежно наступает с прекращением враждебных действий. После жизни на полном пределе организм человека, видимо, требует спокойствия и расслабления. Настаивать во время этого перерыва, чтобы мы собрались с силами для нового и трудного путеше­ствия, и более того, путешествия, в неизвестное, означает требовать невозможного... Когда прекратятся военные действия против нацизма, людям больше всего захочется такого уклада жизни и образа мыслей, которые не требуют болезненной адаптации ума к раздражающему возбуждению.

циплин⁴⁹. Центральная ориентация функционализма — выраженная в практике интерпретации данных путем установления их значения для более крупных структур, в которые они входят, — была обнаруже­на практически во всех науках о человеке: биологии, психологии, эко-

работать, пока не свалюсь» было мерой, пока гремели пушки и маршировали армии. ^ Но теперь наступим мир, и во всех областях стало очевидным истоще­ние, нервное и физическое, которое раньше не чувствовали или на которое не обращали внимание.

Отрывки в стиле Гиббона* в первой колонке принадлежат, конечно, Черчиллю, Уинстону Черчиллю между двумя великими войнами, который писал в ретроспекти­ве о последствиях первой из них: The World Crisis: Volume 4, the Aftermath (London: Thornton Butterworth, 1928), 30, 31, 33. Наблюдения во второй колонке принадлежат Гаролду Ласки, писавшему во время Второй мировой войны, что политика г-на Чер­чилля — заставить «осознанно отложить решение любого спорного вопроса до тех пор, пока война не выиграна, и [это значит]... что производственным отношениям суждено оставаться неизменными, пока не наступит мир, и что, соответственно, в распоряжении нации не будет ни одного средства для социальных изменений в боль­шом масштабе для согласованных целей». Revolution of Our Time (New York: Viking Press, 1943), 185, 187, 193, 227—228, 309. Если Черчилль не забыл свой анализ последствий первой войны, то ясно, что он и Ласки сошлись в диагнозе, что существенные и специ­ально осуществляемые социальные перемены маловероятны в ближайший после вой­ны период. Разница явно заключалась в оценке желательности введения предназна­чаемых перемен вообще. (Курсив в обеих колонках не принадлежит ни одному авто­ру.) — Примеч. автора.

* Гиббон Эдуард (1737—1794) — английский историк античности, автор истори­ческого труда «Упадок и разрушение Римской империи».

Отметим попутно, что само предположение, с которым были согласны и Черчилль, и Ласки — а именно, что послевоенный период в Англии будет периодом массовой летаргии и безразличия к запланированным институциональным переменам, — не было в целом подтверждено действительным ходом событий. Англия после второй войны вовсе не отвергла понятие запланированных перемен. — Примеч. пер.

⁴⁹ Распространенность функциональной точки зрения отмечалась неоднократно. Например, «тот факт, что во всех областях мышления заметна одинаковая тенденция, доказывает, что теперь существует общая тенденция объяснять мир скорее через взаи­мосвязь операции, чем через отдельные реальные единицы. Альберт Эйнштейн в фи­зике, Клод Бернар в физиологии, Алексис Кэррел в биологии, Фрэнк Ллойд Райт в архитектуре, А.Н. Уайтхед в философии, У. Келер в психологии, Теодор Литт в социо­логии, Герман Геллер в политической науке, Б. Кардозо в юриспруденции — это люди, представляющие разные культуры, разные страны, разные аспекты человеческой жиз­ни и человеческого духа: тем не менее все они подходят к своим проблемам с чувством «реальности», которое в понимании явления интересуется не материальной субстан­цией, а функциональным взаимодействием». G. Niemeyer, Law Without Force (Princeton University Press, 1944), 300. Эта пестрая компания еще раз говорит о том, что согласие в функциональном взгляде не обязательно подразумевает сходство политической или со­циальной философии. — Примеч. автора.

140

номике и юриспруденции, антропологии и социологии⁵⁰. Преоблада­ние функционалистской точки зрения взгляда само по себе не гаран­тирует ее научной ценности, но все же наводит на мысль, что совмес­тный опыт заставил обратиться к этой ориентации исследователей, специализирующихся в изучении человека как биологического орга­низма, субъекта психической деятельности, члена общества и носи­теля культуры.

⁵⁰ Литература, комментирующая функционалистскую тенденцию, почти столь же обширна и значительно более разнообразна, чем научные произведения, являю­щиеся примером этого направления. Нехватка места и обеспокоенность по поводу непосредственной уместности цитат ограничивают число ссылок, которым здесь пред­стоит занять место обширного обзора и обсуждения этих параллельных достижений в научной мысли.

Для биологии общим и теперь классическим источником является J.H. Woodger, ^ Biological Principles: A Critical Study (New York: Harcourt Brace and Co., 1929), особ. 327ff. Из аналогичных работ указаны по крайней мере следующие: Bertalanffy, Modern Theories of Development, op. cit., особ.1—46, 64ff.; E.S. Russell, The Interpretation of Development and Heredity: A study in Biological Method (Oxford: Clarendon Press, 1930), особ. 166—280. Предзнаменования дисскусий по проблемам функционализма можно найти и в менее поучительных работах: W.E. Ritter, E.B. Wilson, E. Ungerer, J. Schaxel, J. Von Uexkull и т.д. Можно с пользой для себя изучить статьи Дж. Нидхема, напри­мер J. Needham «Thoughts on the problem of biological organization», Scientia, August 1932, 84-92.

Что касается физиологии, см. труды C.S. Sherrington, W.B. Cannon, G.E. Coghill, Joseph Barcroft, особенно следующие: C.S. Sherrington, ^ The Integrative Action of the Nervous System (New Haven: Yale University Press, 1923); W.B. Cannon, Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear and Rage, chapter 12 and The Wisdom of the Body (New York: W.W. Norton, 1932); в этой последней работе можно обратить внимание на все, кроме не­удачного эпилога, посвященного «социальному гомеостазу»; G.E. Coghill, Anatomy and the Problem of Behavior (Cambridge University Press, 1929); Joseph Barcroft, Features in the Architecture of Physiological Function (Cambridge University Press, 1934).

Что касается психологии, то фактически любая из фундаментальных работ по динамической психологии является хорошим примером. Не только не надуманно, но совершенно верно было бы сказать, что фрейдистские концепции преисполнены инстинктивного ощущения функционализма, поскольку их основные понятия неиз­менно соотносятся с функциональной (или дисфункциональной) системой. Другого рода концепцию см.: Harvey Carr, «Functionalism», в Carl Murchinson, ed. Psychologies of 1930 (Clark University Press, 1930); и как одну из множества статей, имеющих дело по существу с этим же набором концепций, см. J.M. Fletcher, «Homeostasis as an explanatory principle in psychology», Psychological Review, 1942, 49, 80—87. Формули­ровку применения функционального подхода к личности см. главу I в Clyde Kluckhohn and Henry A. Murray, ed. Personality in Nature, Society and Culture (New York: A.A. Knopf, 1948), 3—32. Функционалистская в своих основных чертах ориентация группы Леви­на общепризнанна.

В области юриспруденции см. критическую статью: Felix S. Cohen, «Transcendental nonsense and the functional approach», ^ Columbia Law Review, 1935, XXXV, 809-849, и многочисленные аннотированные ссылки в ней.

141

На данный момент нам более важна та возможность, что преды­дущий опыт других дисциплин может дать полезные методологичес­кие модели для функционального анализа в социологии. Учиться на канонах аналитической методики в этих зачастую более строгих на­уках не значит, однако, принять гуртом их особые концепции и мето­ды. Извлечь пользу из логики метода, успешно используемого в био­логических науках, например, не значит поступиться своими убеж­дениями и принять в основном несущественные аналогии и гомоло­гии, которые так давно привлекают приверженцев организмической социологии. Изучить систему методов биологических исследований не значит принять их существующие в них понятия.

^ Логическая структура эксперимента, например, не отличается в физике, химии или психологии, хотя фундаментальные гипотезы, тех­нические средства, основные понятия и практические трудности мо­гут значительно отличаться. Не отличаются по своей логической струк­туре в антропологии, социологии или биологии и близкие заменители эксперимента: контрольное наблюдение, сравнительное изучение и метод «выделения».

Обращаясь ненадолго к логике метода Кэннона в физиологии, мы, таким образом, ищем методологическую модель, которую, возмож­но, удалось бы вывести для социологии, не принимая неудачные го­мологии Кэннона между структурой биологических организмов и общества⁵¹. Его методика вырисовывается примерно следующим об­разом. Принимая ориентацию Клода Бернара, Кэннон сначала ука­зывает, что организму требуется относительно постоянное и стабиль­ное состояние. Одной из задач физиолога, таким образом, является предоставить «конкретное и детальное объяснение способов обеспе-

В области социологии и антропологии см. краткую выборку ссылок во всей этой главе. Книга, изданная Робертом Редфилдом, представляет собой столь необходи­мый мост, перекинутый через пропасть, слишком часто разделяющую биологичес­кие и социальные науки. «Levels of Integration in Biological and Social Systems», Biological Symposia, 1943, VIII. Важнейшую попытку установить концептуальные рамки функ­ционального анализа см. в Talcott Parsons, The Social System (Glencoe, Illinois: Free Press, 1951). — Примеч. автора.

⁵¹ Как мы уже раньше давали понять, эпилог Кэннона к его «Мудрости тела» оста­ется непревзойденным примером той бесплодной крайности, в какую может впасть даже выдающийся ученый, как только он поставит своей задачей вывести сущностные аналогии и гомологии между биологическими организмами и социальными система­ми. Рассмотрим, например, его сравнение между жидким веществом тела и каналами, реками и железными дорогами, по которым «туда и обратно переправляется продук­ция ферм и заводов, недр и лесов». Такого рода аналогия, ранее разработанная в мно­гочисленных книгах Ренэ Вормса, Шеффле, Винсена, Смолла, Спенсера и др., значи­тельно уменьшает ценность работ Кэннона для социолога. — Примеч. автора.

142

чения устойчивых состояний». Изучив многочисленные «конкретные и детальные» объяснения Кэннона, мы находим, чтообщий способ фор­мулировки неизменен независимо от данной рассматриваемой про­блемы. Типичная формулировка звучит так: «Для того чтобы кровь могла служить агентом кровообращения, выполняющим в одно и то же время функцию переносчика питательных веществ и функцию пе­реносчика отходов... должна быть предусмотрена остановка кровоте­чения в тех случаях, когда такая опасность существует». Или возьмем другое утверждение: «Чтобы клетка продолжала жить... кровь... дол­жна течь с достаточной скоростью, чтобы доставить живым клеткам (необходимый) запас кислорода». Установив требования органичес­кой системы, Кэннон потомпереходиткде/яа/гьяоиуописаниюразно-образных механизмов, которые функционируют с целью удовлетворе­ния этих требований (к ним относятся, например, сложные измене­ния, ведущие к свертыванию крови, локальное сжатие поврежденных кровеносных сосудов, уменьшающее силу кровотечения; ускоренное формирование сгустков благодаря выделению адреналина и действию адреналина на печень, и т.д.). Или он снова и снова описывает различ­ные биохимические механизмы, обеспечивающие достаточное снаб­жение кислородом нормального организма, и компенсаторные изме­нения, происходящие тогда, когда некоторые из этих механизмов не функционируют адекватно.

Если сформулировать этот подход в более общих терминах, ста­новится очевидной следующая взаимосвязанная последовательность шагов. Прежде всего устанавливаются определенные функциональ­ные требования организмов, которые необходимо удовлетворить, что­бы организм выжил или функционировал с некоторой степенью эф­фективности. Второе: дается конкретное и детальное описание меха­низмов (структур и процессов), благодаря которым эти требования удовлетворяются в «нормальных» случаях. Третье: если некоторые типичные механизмы для удовлетворения этих требований разруша­ются или оказывается, что они функционируют неадекватно, наблю­датель должен испытывать потребность в том, чтобы обнаружить ком­пенсаторные механизмы (если они вообще есть), которые выполня­ют необходимую функцию. Четвертое, имплицитно подразумеваемое всем вышесказанным: существует детальное объяснение структуры, которой соответствуют эти функциональные требования, а также де­тальное описание механизмов, благодаря которым эта функция вы­полняется.

В биологических науках логика функционального анализа на­столько утвердилась, что эти требования адекватного анализа выпол-

143

няются как нечто почти само собой разумеющееся. Другое дело в со­циологии. Здесь мы находим самые разнообразные концепции того, в чем должна заключаться цель исследований в функциональном ана­лизе. Для некоторых он в основном (или даже исключительно) состо­ит в установлении эмпирических взаимосвязей между «частями» со­циальной системы; для других — в показе «ценности для общества» социально стандартизированной практической деятельности или со­циальной организации; еще для кого-то — в тщательном объяснении целей формальных социальных организаций.

При изучении самых разнообразных случаев применения функ­ционального анализа в социологии становится очевидным, что для социологов в отличие, скажем, от физиологов не типично выполнять операционально осмысленные процедуры, они не собирают система­тически данных определенного, необходимого для этого метода типа, не применяют общий набор понятий и не используют одинаковых кри­териев валидности. Другими словами, в физиологии мы находим набор стандартных понятий, процедур и целей анализа, а в социологии — пес­трый набор понятий, процедур и целей, зависящих, как получается, от интересов и вкусов отдельного социолога. Безусловно, это различие между двумя дисциплинами в чем-то — возможно, во многом — связа­но с различием в характере данных, исследуемых физиологом и соци­ологом. Относительно большие возможности для экспериментальной работы в физиологии, пусть это звучит банально, едва ли соотноси­мы с возможностями социологии. Но это едва ли объясняет система­тическую упорядоченость процедур и понятий в одном случае и не­сопоставимость, часто нескоординированность и зачастую ущерб­ность процедур и понятий в функциональной социологии.

Парадигма функционального анализа в социологии

В качестве начального и, безусловно, экспериментального шага в направлении кодификации функционального анализа в социологии мы выдвигаем парадигму понятий и проблем, являющихся основны­ми для этого подхода. Вскоре станет очевидным, что главные компо­ненты этой парадигмы постепенно появлялись на предыдущих стра­ницах, когда мы критически изучали терминологию, постулаты, по­нятия и идеологические обвинения, существующие сейчас в этой об­ласти. Парадигма сводит их вместе в компактном виде, допуская тем самым одновременное рассмотрение основных требований функци­онального анализа и помогая ему скорректировать промежуточные интерпретации на его собственной основе. Такого результата трудно достичь, когда понятия не упорядочены, а разбросаны по страницам

144

пространного дискурсивного изложения⁵². Парадигма показывает са­мую суть понятий, процедур и выводов функционального анализа.

Более того, необходимо отметить, что парадигма представляет со­бой не множество категорий, введенных de novo*, а кодификацию тех понятий и проблем, которые не могли не привлечь нашего внимания при критическом изучении современной практики и теории в функ­циональном анализе. (Ссылки на предыдущие разделы этой главы по­кажут, что для каждой из категорий, входящих в парадигму, уже была подготовлена почва.)

1. ^ Элемент(ы), которым отводятся функции

Весь диапазон социологических данных можно подвергнуть функци­ональному анализу, и большая его часть уже ему подвергалась. Главное требование состоит в том, чтобы предмет анализа представлял собой стан­дартизированный (т.е. шаблонный и повторяющийся) объект, такой, как социальные роли, институциональные модели, социальные процессы, куль­турная модель, культурно-типовые эмоции, социальные нормы, групповая организация, социальная структура, средства социального контроля и т.д.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Что должно входить в протокол наблюде­ния за данным объектом, если мы хотим, чтобы он поддавался система­тическому функциональному анализу?

2. ^ Понятия субъективных диспозиций (мотивов, целей)

В какой-то момент функциональный анализ неизменно предпола­гает некую концепцию мотивации индивидов, входящих в социальную систему, или явно применяет такую концепцию. Как показало предыду­щее изложение, эти понятия субъективных диспозиций часто и ошибоч­но смешивают со сходными, но отличающимися от них понятиями объек­тивных последствий установки, убеждений или поведения.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: В каких видах анализа достаточно взять на­блюдаемые мотивации в качестве данных как существующие, а в каких их следует рассматривать как проблемные, т.е. выводимые издругих данных?

3. ^ Понятия объективных последствий (функций, дисфункций)

Мы заметили, что неясность некоторых современных концепций «функции» выражается в двух основных формах:

1. в виде тенденции ограничивать социологические наблюдения позитивными вкладами социологической структуры в социальную или культурную систему, в которую она входит; и
   
2. в виде тенденции смешивать субъективную категорию мотива с объективной категорией функции.
   

Чтобы ликвидировать эту путаницу, надо соответствующим образом разграничить эти понятия.

⁵² Краткое изложение цели аналитических парадигм, подобной этой, см. в заме­чаниях о парадигмах в других местах этой книги. — Примеч. автора. * заново (лат.). — Примеч. пер.

145

Первая проблема предусматривает понятие множественности послед­ствий и понятие их равновесия.

Функции — это наблюдаемые последствия, способствующие адапта­ции или приспособлению данной системы; а дисфункции — те, которые уменьшают адаптацию или регулировку системы. Есть еще эмпиричес­кая вероятность нефункциональных последствий, которые просто несуще­ственны для рассматриваемой системы.

В любом данном случае поведение объекта может иметь как функцио­нальные, так и дисфункциональные последствия, приводя ктрудной и важ­ной проблеме разработки критериев для оценки четкого равновесия сово­купности последствий. (Это, конечно, очень важно при использовании функционального анализа в качестве ориентира для формирования и осу­ществления политики.)

Вторая проблема (возникающая из-за того, что мотивы и функции легко смешать друг с другом) заставляет нас ввести концептуальное раз­личие между теми случаями, когда субъективная предусматриваемая цель совпадает с объективным результатом, и теми случаями, когда они рас­ходятся.

^ Явные функции — это те объективные результаты, способствующие регулировке или адаптации системы, которые планируют и осознают уча­стники данной системы;

^ Латентные функции, соответственно, те, которые они не планируют и не осознают*.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Каковы результаты трансформации ранее латентной функции в явную (включая проблему роли знаний в поведе­нии человека и проблемы «манипуляции» поведением человека)?

4. ^ Понятия единиц, для которых выполняется функция Мы уже видели, к каким трудностям ведет ограничение анализа функ­циями, выполняемыми для «общества», поскольку элементы могут быть

* Отношения между «непредвиденными последствиями» действия и «латентны­ми функциями» легко определить, поскольку они присутствуют в предыдущем раз­деле парадигмы. Непреднамеренные последствия действия бывают трех типов:

1. те, которые являются функциональными для обозначенной системы, и они включают латентные функции;
   
2. те, которые дисфункциональны для обозначенной системы, и они вклю­чают латентные дисфункции; и
   
3. те, которые несущественны для системы, на которую они не воздейству­ют ни функционально, ни дисфункционально, т.е. несущественный в практичес­ком отношении класс нефункциональных последствий.
   

Предварительную формулировку см. в R.K. Merton, «The unanticipated consequences of purposive social action», ^ American Sociological Review, 1936, I, 894— 904; таблицу этих типов последствий см. в Goode, Religion Among the Primitives, 32— 33. — Примеч. автора.

функциональны для одних индивидов и подгрупп и дисфункциональны для других. Поэтому необходимо рассмотреть кдуг единиц, для которых элемент имеет определенное значение: индивиды с разнообразными статусами, под­группы, более крупную социальную систему и культурные системы. (Тер­минологически это подразумевает понятия психологической функции, груп­повой функции, социетальной функции, культурной функции и т.д.)

5. ^ Понятия функциональных требований (потребностей, необходимых
предварительных условий)

В каждом функциональном анализе скрыто или явно присутствует концепция функциональных требований рассматриваемой системы. Как я уже отмечал в других работах⁵³, это остается одним из самых неясных и эмпирически наиболее спорных понятий в функциональной теории. Со­циологи склонны превращать понятие функционального требования в тавтологическое или ex post facto*; сводить его к условиям «выживания» данной системы; включать в него, как в работе Малиновского, наряду с социальными биологические «потребности».

Это приводит к трудной задаче установления типов функциональ­ных требований (универсальных и специфических); процедур обоснова­ния постулированных требований; и т.д.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Что требуется для установления обоснован­ности такой переменной, как «функциональное требование»' в ситуаци­ях, где строгий эксперимент неосуществим?

6. ^ Понятия механизмов, благодаря которым выполняются функции
Функциональный анализ в социологии, как и в других дисциплинах,

таких, как физиология и психология, предусматривает «конкретное и де­тальное» объяснение механизмов, которые действуют с целью выполнения обозначенной функции. Это относится не к психологическим, а к соци­альным механизмам (например, сегментация роли, обособление институ­циональных требований, иерархическое упорядочение ценностей, обще­ственное разделение труда, ритуальные и церемониальные отправления и т.д.). ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Каким набором социальных механизмов мы располагаем в настоящий момент? Соответствует ли он набору, скажем, психологических механизмов? Какие методологические проблемы связа­ны с выяснением действия этих механизмов?

7. ^ Понятия функциональных альтернатив (функциональных эквивален­
тов или заместителей)

Как мы уже видели, как только мы отказываемся от необоснованного предположения о функциональной обязательности конкретных социальных структур, нам тут же требуется некое понятие функциональных альтерна-

R.K.. Merton, «Discussions of Parsons'» «Position of sociological theory», ^ American Sociological Review, 1949, 13, 164-168. - Примеч. автора. * постфактум (лат.). — Примеч. пер.

147

тив, эквивалентов или заместителей. Это заостряет наше внимание на том что в исследуемом случае существует целый ряд различных структур, кото­рые могут выполнять данное функциональное требование, и тем самым разрушает идентичность существующего и неизбежного.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Поскольку научное доказательство эквива­лентности предполагаемой функциональной альтернативы в идеале тре­бует строгого эксперимента и поскольку это не всегда осуществимо в широкомасштабных социологических ситуациях, какие реальные мето­дики исследования больше всего соответствуют логике эксперимента?

8. ^ Понятие структурного контекста (или структурных ограничений) Круг различных структур, которые могут выполнять определенные функции в социальной структуре, не безграничен (и это не раз отмеча­лось в предыдущем изложении). Взаимозависимость элементов социаль­ной структуры ограничивает реальную возможность изменений или фун­кциональных альтернатив. В области социальной структуры понятие структурных ограничений соответствует «принципу ограниченных воз­можностей» в более широкой области, выдвинутому Гольденвейзером. Неспособность осознать релевантность взаимозависимости и сопровож­дающих ее структурных ограничений приводит к утопической идее, со­гласно которой подразумевается, что можно изъять некоторые элементы социальной системы, не затронув ее оставшуюся часть. Это обстоятель­ство признают как социологи-марксисты (например, Карл Маркс), так и немарксисты (например, Малиновский)⁵⁴.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: В какой мере данный структурный контекст ограничивает диапазон структур, которые могут эффективно удовлетво­рять функциональным требованиям? Можем ли мы найти при условиях, которые еще надо определить, нейтральную область, в которой функцию может выполнять любая из самых разнообразных альтернатив?

⁵⁴ Приведенные выше цитаты из Маркса подтверждают эту мысль, но, разумеется, здесь приведены лишь немногие из тех высказываний, в которых Маркс действитель­но подчеркивает важность учета структурного контекста. Например, в своей работе «К критике политической экономии» (появившейся в 1859 г.) он замечает: «Ни одна об­щественная формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые, более высокие производительные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их су­ществования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе все­гда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рас­смотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда условия для ее решения уже имеются налицо или по крайней мере находятся в процессе ста­новления». (См.: К. Маркс. К критике политической экономии. — Предисловие. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. М.: Госполитиздат, 1959. — т. 13, с. 7. — Примеч. пер.) Возможно, самое известное из его многочисленных упоминаний сдерживающего влияния данной социальной структуры находится во втором абзаце «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта»: «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые не-

148

9. ^ Понятия динамики и изменения

Мы уже отмечали, что функциональный анализ обычно концентри­рует внимание на социальной структуре и пренебрегает изучением струк­турного изменения.

Этот акцент на статику, однако, не свойственен теории функциональ­ного анализа. Это скорее побочный акцент, вызванный желанием ран­них функционалистов-антропологов противостоять прежней тенденции создавать предположительные истории обществ, не имеющих письмен­ности. Эта сложившаяся практика, полезная в те времена, когда она была впервые введена в антропологию, со временем отрицательно сказалась на работе некоторых социологов-функционалистов.

Понятие дисфункции, подразумевающее понятие напряжения, стресса и напряженности, обеспечивает аналитический подход к изучению ди­намики и изменения. Каким образом наблюдаемые дисфункции вклю­чены в конкретную структуру, не вызывая нестабильности? Вызывает ли накопление стрессов и напряжений такого рода перемены, которые мог­ли бы свести их на нет?

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Отвлекает ли внимание функционалистов от явлений социальной неустойчивости преобладающий среди них инте­рес к понятию социального равновесия?Какие имеющиеся методики по­зволят социологу достаточно адекватно оценить накопление стрессов и напряжений в социальной системе? В какой степени знание структурно­го контекста позволяет социологу предвидеть наиболее вероятные на­правления социальных изменений?

10. ^ Проблемы обоснования функционального анализа

В масштабах всей парадигмы в целом мы настойчиво, вновь и вновь обращали внимание на определенные моменты, когда допущения, обви­нения и наблюдения должны получать законное основание⁵⁵. Для этого

посредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого». (См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. — т. 8, с. 119.) Насколько мне известно, А.Д. Линдсей — самый чуткий из комментаторов, заметивших теоретический смысл подобных утверж­дений. См. его брошюру Karl Marx's Capital: An introductory Essay (Oxford University Press, •931), особ, на 27—52. — Примеч. автора.

^5S К данному моменту очевидно, что мы рассматриваем функциональный анализ как метод интерпретации социологических данных. Это не отрицает важной роли Функциональной установки в ориентации социологов на сбор тех видов данных, ко­торые иначе можно было бы упустить. Наверное, нет необходимости повторять ту аксиому, что понятия, используемые исследователем, действительно определяют включение или исключение данных, что, несмотря на этимологию данного термина,

анные не «даны», а «изобретаются» с неизбежной помощью понятий. В процессе ^вь1работки функциональной интерпретации у социолога-аналитика неизменно воз­дает необходимость получать данные, отличные от тех, которые предполагались начально. Интерпретация и сбор данных, таким образом, неразрывно связаны с

Ругом понятий и предложений, соотносящих эти понятия. Продолжение этих рас-^сУ*дений см. в главе IV.

149

прежде всего необходима строгая формулировка социологических мето­дик анализа, которые наиболее подходят логике проведения эксперимен­та. Для этого требуется систематический обзор возможностей и ограни­ченности сравнительного (межкультурного и межгруппового) анализа*.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Насколько функциональный анализ огра­ничен трудностями локализации адекватных образцов социальных систем, которые можно подвергнуть сравнительному (квазиэкспериментально­му) изучению⁵⁶.

11. ^ Проблема идеологического значения функционального анализа В предыдущем разделе подчеркивалось, что функциональный ана­лиз не обязательно связан с какой-либо идеологической позицией. Это не отрицает того факта, что отдельные случаи функционального анализа и отдельные гипотезы, выдвинутые функционалистами, могут выполнять узнаваемую идеологическую роль. Таким образом, перед социологией знания возникает определенная проблема: в какой мере социальная по­зиция социолога-функционалиста (например, его отношения с конкрет­ным «клиентом», заказавшим данное исследование) приводит скорее к одной, чем к другой формулировке проблемы, воздействует на принятые им допущения и понятия и ограничивает диапазон выводов из имеющих­ся у него данных?

ОСНОВНОЙ ВОПРОС: Как обнаруживается идеологическая окрас­ка функционального анализа и в какой степени конкретная идеология вытекает из основных предположений, принятых социологом? Связан ли круг этих предположений со статусом и исследовательской ролью со­циолога?

Прежде чем перейти к более тщательному изучению некоторых ча­стей этой парадигмы, давайте четко представим, как предполагается применить эту парадигму. В конце концов, можно до бесконечности множить таксономические системы понятий и при этом не продвинуть­ся реально в решении задач социологического анализа. Каковы в та­ком случае цели парадигмы и как ее можно было бы использовать?

* Другую формулировку с совершенно отличным идеологическим смыслом, но сходными теоретическими выводами см.: Б. Малиновский: «При наличии опреде­ленной культурной потребности средства ее удовлетворения малочисленны, и по­этому решение культурных проблем, происходящее в ответ на эту потребность, де­терминируется в узких пределах. «Culture». Encyclopedia of the Social Sciences, op. cit., 626. — Примеч. пер.

⁵⁶ Работы Мердока — George P. Murdock, ^ Social Structure (New York: Macmillan, 1949) — достаточно, чтобы показать, что методики, подобные тем, что используются при межкультурных обследованиях, очень перспективны для решения определенных методологических проблем функционального анализа. См. также о процедурах фун­кционального анализа в: George С. Homans and David M. Schneider, Marriage, Authority, and Final Causes (Glencoe: The Free Press, 1955). — Примеч. автора.

150