Хранитель
Вид материала | Документы |
- Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
- Г. Н. Кондакова Главный хранитель музейных фондов, 4056.71kb.
- Елене Георгиевне Боннэр исполнилось 85 лет. Елена Боннэр является одним из основателей, 1282.61kb.
- Реферат: Семья хранитель и носитель духовности, 174.32kb.
- Добро и зло: нравственные ориентиры человеческого бытия, 113.1kb.
- Обзор книжных коллекций фонда редких книг библиотеки музея-заповедника «Бородинское, 86kb.
- Т. Белина Посвящается Джин Флорес, сотруднице Организации Объединенных Наций, которая, 2693.54kb.
- Правила игры 6 Что такое пкм? 10 Волшебный компот, 2407.26kb.
- «Здесь люди подтверждают судьбы, стажи, Порою даже даты позабыв, Решить проблемы позволяет, 23.52kb.
- Творческие коллективы показали программы в номинациях: «Российская деревня хранитель, 759.95kb.
Слово «функция» еще раньше применялось в нескольких дисциплинах и в обычной речи, поэтому нет ничего неожиданного в том, что его коннотации часто становятся неясными собственно в социологии. Ограничиваясь лишь пятью оттенками значений, обычно придаваемыми этому одному слову, мы специально пренебрегаем многими другими. Согласно первому расхожему употреблению, функцией называют прием или торжественное собрание обычно официального характера. Именно в таком смысле, видимо, надо понимать утверждение в газетном заголовке: «Мэр Тобин не поддерживает социальную функцию», так как далее в статье объясняется, что «мэр Тобин заявил вчера, что не заинтересован ни в какой социальной функции, а также никого не уполномочил продавать билеты или продавать рекламу для какого-либо мероприятия». Будучи столь рядовым, это употребление слишком редко встречается в академической литературе, чтобы вне-
106
сти хоть какую-то лепту в царящий в терминологии хаос. Ясно, что эта коннотация слова абсолютно чужда функциональному анализу в социологии.
Во втором значении термин «функция» становится фактически эквивалентом термина «профессия». Макс Вебер, например, определяет профессию как «способ специализации, точного определения и сочетания функций индивида в той мере, в какой он представляет для него основу постоянной возможности заработка или прибыли»1. Таково частое и на самом деле почти типичное употребление термина некоторыми экономистами, называющими «функциональным анализом группы» сообщение о распределении профессий в этой группе. Поскольку это так, может быть, целесообразно принять предложение Сарджента Флоренса2 и закрепить за такими исследованиями более точный оборот — «анализ профессий».
Третье словоупотребление, представляющее собой частный случай предыдущего, характерно как для обычной речи, так и для политических наук. Функцией часто называют деятельность по выполнению обязанностей, возложенных на человека с определенным общественным положением и в особенности предусмотренных пребыванием на высоком посту в государственных и политических органах. Отсюда возникает термин «функционер» или крупный чиновник. Хотя функция в этом смысле частично совпадает с более широким значением, в котором применяется этот термин в социологии и антропологии, его лучше исключить, поскольку он отвлекает внимание оттого факта, что функции выполняют не только люди, занимающие вышеназванное положение, они характерны и для широкого круга стандартизированной деятельности, общественных процессов, моделей культуры и систем верований в обществе.
Поскольку первым в употребление его ввел Лейбниц, слово «функция» имеет самый точный смысл в математике, где относится к переменной, рассматриваемой по отношению к одной и более переменным, через которую она может быть выражена или от значения которой зависит ее собственное. Эта концепция в более расширенном (и часто в менее точном) смысле отражена в таких фразах, как «функциональная взаимозависимость» и «функциональные отношения», которые так часто применяют социологи3. Когда Маннгейм утвержда-
Мах Weber, «Theory of Social and Economic Organization» (edited byTalcott Parsons), (London: William Hodge and Co., 1947), 230. - ^ Примеч. автора.
P. Sargent Florence, «Statistical Method in Economics» (New York: Harcourt, Brace and Co., 1929), 357-358. - Примеч. автора.
Например, Алекзандер Лессер: «По своей логической сущности, что такое функциональное отношение? Оно чем-то отличается от функциональных отношений в Других областях науки? Думаю, что нет. Подлинно функциональное отношение —
107
ет, что «каждый социальный факт есть функция времени и места, в которых он появляется», или когда демограф утверждает, что «коэффициенты рождаемости являются функцией экономического состояния», они открыто применяют математическую коннотацию, хотя первое не выражено в форме уравнений, а второе выражено. Из контекста обычно ясно, что термин «функция» используется в этом математическом смысле, но социологи нередко мечутся между этим и другим сходным, хотя отдельным оттенком смысла, который также включает понятие «взаимозависимости», «взаимоотношения» или «взаимозависимых вариаций».
Именно эта пятая коннотация и является главной в функциональном анализе применительно к социологии и социальной антропологии. Возникнув отчасти на основе сугубо математического смысла этого термина, данное словоупотребление чаще всего явно заимствуется из биологических наук, где термин «функция» относится к «жизненно важным или органическим процессам, рассматриваемым в том отношении, в котором они способствуют поддержанию жизнедеятельности организма»4.
С поправкой на изучение человеческого общества это довольно близко к ключевому понятию функции, принятому антропологами-функционалистами, теми, кто исключительно или отчасти занимается функциональным анализом5.
Радклифф-Браун наиболее откровенно возводит свою рабочую концепцию социальной функции к аналогичной модели в биологических науках. Подобно Дюркгейму, он утверждает, что «функция по-
это то, которое устанавливается между двумя или более членами или переменными, так что можно утверждать, что при определенных условиях (образующих один член отношения) наблюдаются определенные выражения этих условий (являющиеся вторым членом этого отношения). Функциональное отношение или отношения, сформулированные относительно любого ограниченного аспекта культуры, должны быть такими, чтобы объяснять природу и характер этого ограниченного аспекта при определенных условиях». «Functionalism in social anthropology», American Anthropologist, N.S. 37 (1935), 386-393, на 392. — Примеч. автора.
4 См., например, Ludwigvon Bertalanffy, ^ Modern Theories of Development (New York:
Oxford University Press, 1933), 9ff, 184 ff.; W.M. Bayliss, Principles of General Physiology
(London: 1915), 706, где он сообщает от своих исследованиях функций гормона, об
наруженного им и Стерлингом; W.B. Cannon, ^ Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear and
Rage (New York: Appleton & Co., 1929), 222, где описываются «экстремальные функ
ции симпатической и надпочечной системы». — Примеч. автора.
5 Лоуи разграничивает «чистый функционализм» Малиновского и «умеренный
функционализм» Турнвальда. Хотя различие солидное, вскоре станет ясно, что для
наших целей оно несущественно. R.H. Lowie, ^ The History of Ethnological Theory (New
York: Farrar& Rinehart, 1937), глава 13. — Примеч. автора.
108
вторяющегося физиологического процесса является, таким образом, соответствием между ним и потребностями (т.е. необходимыми условиями существования) организма». И в социальной сфере, где отдельные люди, «составляющие сущность элементы», связаны системой социальных отношений в единое целое, «функцией любой повторяющейся деятельности, такой как наказание за преступление или ритуал похорон, является роль, которую она играет в социальной жизни в целом, и таким образом вкладом, которую она вносит в поддержание структурной целостности»6.
Хотя Малиновский в своих формулировках отличается в некоторых отношениях от Радклиффа-Брауна, он вслед за ним сутью функционального анализа считает изучение «роли, которую [социальные или культурные элементы] играют в обществе». «Такого рода теория, — объясняет Малиновский в одной из своих первых деклараций о намерениях, — стремится дать объяснение антропологических фактов на всех уровнях развития через их функцию, через роль, которую они играют в целостной системе культуры, через способ их связи друг с другом внутри системы...»1 Как мы вскоре увидим при более подробном изложении, такие повторяющиеся обороты, как «роль, которую они играют в социальной или культурной системе», обычно стирают важное различие между понятием функции как «взаимозависимости» и как «процесса». Нам также нет необходимости особо отмечать здесь, что постулат, согласно которому у каждого элемента культуры есть некоторые прочные связи с другими элементами и он занимает некое особое место в целой культуре, едва ли дает наблюдателю или аналитику точные ориентиры для методики. Все это пусть пока подождет. На данный момент достаточно признать, что недавние формулировки прояснили и расширили это понятие функции благодаря постепенным уточнениям. Так, например, Клюкхон говорит: «...данный объект культуры «функционален» в той мере, в какой он определяет
1 A.R. Kadcliff-Brown, «On the concept of function in social science», ^ American Anthropologist, 1935, 37, 395—396. См. также его более позднее президентское обращение к Королевскому антропологическому институту, где он говорит: «...Я бы определил социальную функцию социально стандатизированного образа действия или образа мышления как его отношение к социальной структуре, в существование и продолжительность которой он вносит некий вклад. Аналогично в живом организме физиологическая функция сердцебиения или выделения желудочного сока есть его отношение к органической структуре...» «On social structure» The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, 1940, 70, часть 1, 9—10. — Примеч. автора.
В. Malinowski, «Anthropology», ^ Encyclopaedia Britannica, First Supplementary Volume (London and New York, 1926), 132-133 [курсив мой]. - Примеч. автора.
109
вид реакции, являющийся адаптивным с точки зрения общества и регулирующим с точки зрения индивида»8.
Из этих коннотаций термина «функция» — а мы затронули лишь некоторые из более широкого спектра — ясно, что за одним и тем же словом скрывается множество понятий. Это ведет к путанице. А когда полагают, что за множеством разных слов стоит одно понятие, то это вызывает еще более страшную путаницу.
Одно понятие, разные термины
В огромный набор терминов, используемых без различий и почти синонимично «функции», входят наданный момент «использование», «полезность», «цель», «мотив», «намерение», «задача», «последствия». Если бы эти и схожие термины использовались в отношении одного и того же строго определенного понятия, не было бы особого смысла, конечно, отмечать их великое множество. Но дело в том, что неупорядоченное применение этих терминов, явно имеющих концептуальную ориентацию, ведет ко все большим отклонениям от четкого и строгого функционального анализа. Коннотации каждого термина, скорее отличающиеся от объединяющего их значения, чем соответствующие ему, (невольно) начинают служить основой для выводов, которые становятся все более сомнительными, поскольку все дальше отходят от центрального понятия функции. Достаточно одного-двух примеров, чтобы показать, как неустойчивая терминология способствует нарастающему непониманию.
В следующем отрывке, взятом из одного из самых заметных трудов по социологии преступления, можно обнаружить сдвиги в значении номинально синонимичных терминов и сомнительные выводы, вызванные этими сдвигами. (Ключевые термины выделены курсивом, чтобы помочь сориентироваться в изложении.)
^ Цель наказания. Делаются попытки определить цель или функцию наказания в разных группах в разное время. Многие исследователи настойчиво утверждают, что какой-то один мотив был мотивом при наказании. С другой стороны, подчеркивается функция наказания в восстановлении солидарности группы, которая была ослаблена преступлением. Томас и Знанецкий указывают, что у польских крестьян наказание преступления предназначено прежде всего для восстановления ситуации, существовавшей до преступления и для возобновления солидарности
8 Clyde Kluckhohn, ^ Navaho Witchcraft, Papers of the Peabody Museum of American Archaeology and Ethnology, Harvard University, (Cambridge: Peabody Museum, 1944), XXI1, No. 2, 47a. — Примеч. автора.
110
группы, и что месть является вторичным соображением. С этой точки зрения наказание имеет первостепенную важность для группы и лишь второстепенную для правонарушителя. С другой стороны, искупление, удержание от преступных действий, возмездие, исправление, доход для государства и другие моменты постулируются как функция наказания. Как в прошлом, так и сейчас, не видно, чтобы один из этих элементов являлся единственным мотивом; наказания, видимо, продиктованы многими мотивами и выполняютлмого функций. Это верно и в случае отдельных жертв преступления, и в случае государства. Безусловно, законы в наше время непоследовательны ^задачах нлнмотивах; вероятно, та же ситуация была и в более ранних обществах9.
Сначала нам надо обратиться к списку терминов, явно относящихся к одному понятию: цель, функция, мотив, предназначено, вторичное соображение, первостепенная важность, задача. При пристальном рассмотрении выясняется, что эти термины группируются вокруг совершенно различных концептуальных ориентиров. Временами некоторые из них — мотив, предназначение, задача или цель — явно относятся к точно сформулированным конечным целям представителей государства. Другие — мотив, вторичное соображение — относятся к конечным целям жертвы преступления. И оба набора терминов сходны в своей ориентации на субъективные ожидания результатов наказания. Но понятие функции включает в себя точку зрения наблюдателя и не обязательно — точку зрения участника. Социальная функция относится к наблюдаемым объективным последствиям, а не к субъективным планам (задачам, мотивам, целям). А отсутствие различий между объективными социологическими последствиями и субъективными планами неизбежно ведет к неразберихе в функциональном анализе, как видно из следующего отрывка (в котором ключевые термины опять выделены курсивом).
Самый большой отрыв от реальности происходит при обсуждении так называемых «функций» семьи. Семья, нам говорят, выполняет важные функции в обществе; она обеспечивает продолжение рода и воспитание молодых; она выполняет экономические и религиозные функции и так далее. Нам чуть ли не внушают, что люди женятся и заводят детей, потому что стремятся выполнить эти необходимые социетальные функции. На самом деле люди женятся, потому что влюблены или подругам менее романтическим, но не менее личным причинам. Функция семьи, с точки зрения человека, в том, чтобы удовлетворить его желания. Функция семьи или любого другого социального института — это просто то, для чего люди его используют. Социальные «функции» — в основном рациона-
Edwin H. Sutherland, Principles of Criminology, third edition (Philadelphia: J.B. Lippincott, 1939), 349-350. - Примеч. автора.
Ill
лизации сложившейся практики; мы сначала действуем, потом объясняем; мы действуем поличным причинам и оправдываем наше поведение общественными или этическими законами. Постольку поскольку эти функции институтов имеют какое-то реальное основание, его надо сформулировать на языке социальных процессов, в которых участвуют люди, пытаясь удовлетворить свои желания. Функции возникают из взаимодействия конкретных людей и конкретных целей10.
Этот отрывок — интересная смесь маленьких островков ясности среди огромной неразберихи. Каждый раз, когда ошибочно отождествляются (субъективные) мотивы с (объективными) функциями, происходит отказ от ясного функционального подхода. Ибо, как мы вскоре увидим, нет необходимости предполагать, что мотивы вступления в брак («любовь», «личные причины») идентичны функциям, выполняемым семьей (социализация ребенка). Опять-таки нет необходимости предполагать, что причины, которыми люди объясняют свое поведение («мы действуем по личным причинам»), точно такие же, как наблюдаемые последствия этих моделей поведения. Субъективные планы могут совпасть с объективным последствием, но опять-таки может и не совпасть. Оба фактора меняются независимо друг от друга. Однако когда говорится, что люди Имеют определенные мотивы, чтобы выбрать такое поведение, которое может вызвать (не обязательно преднамеренно) те или иные функции, то тем самым предлагается выход из возникшей путаницы".
Этот краткий обзор соперничающих терминологий и их неудачных последствий может послужить своего рода ориентиром при дальнейших попытках кодификации понятий функционального анализа. В будущем безусловно представится возможность ограничить использование социологического понятия функции и возникнет необходимость четко различать субъективные категории планов и объективные категории наблюдаемых последствий. Иначе суть функциональной ориентации может потеряться в облаке туманных определений.
10 Willard Waller, ^ The Family (New York: Cordon Company, 1938), 26. - Примеч.
автора.
11 Эти два примера, когда путают мотив и функцию, взяты из доступных всем
дополнительных материалов такого рода. Даже Радклиффу-Брауну, который обычно
избегает этого, иногда не удается их разграничить. Например: «...обмен подарками не
служил той же цели, что торговля и товарообмен в более развитых обществах. Его
же цель была моральная. Задачей обмена было вызвать дружеские чувства у двух дан
ных лиц, и если это не получалось, то цель не была достигнута». С чьей точки зре
ния рассматривается «задача» обмена: наблюдателя, участника или обоих? См. A.R-
Radcliffe-Brown, ^ The Andaman Islanders (Glencoe, Illinois: The Free Press, 1948), 84 [кур
сив мой]. — Примеч. автора.
112
Преобладающие постулаты в функциональном анализе
Главным образом в антропологии, но не только в ней, функциональные аналитики широко применяют три взаимосвязанных постулата, которые, как мы сейчас будем утверждать, оказались спорными и ненужными для функциональной ориентации.
По сути, в этих постулатах утверждается — первое: что стандартизированная социальная деятельность или элементы культуры функциональны для всей социальной или культурной системы; второе: что все такие социальные или культурные элементы выполняют социологические функции; третье: что эти элементы, следовательно, обязательны. Хотя эти три догмата веры обычно можно увидеть лишь в компании друг друга, их лучше исследовать отдельно, поскольку с каждым из них связаны свои особые трудности.
^ Постулат функционального единства общества
Именно Радклифф-Браун в типичной для него манере четко формулирует этот постулат:
Функция отдельного социального обычая — это вклад, который он вносит в обшую социальную жизнь как функционирование общей социальной системы. Такой взгляд предполагает, что социальная система {общая социальная структура общества вместе с совокупностью социальных обычаев, в которых появляется эта структура и от которых зависит ее непрерывное существование) обладает неким единством, о котором мы можем говорить как о функциональном единстве. Можно определить его как условие, при котором все части социальной системы работают вместе с достаточной степенью гармоничности или внутренней непротиворечивости, т.е. не порождают постоянных конфликтов, которые нельзя ни разрешить, ни урегулировать12.
Необходимо отметить, однако, что он далее описывает это понятие функционального единства как гипотезу, нуждающуюся в дальнейшей проверке.
Сначала могло бы показаться, что Малиновский сомневается в эмпирической приемлемости этого постулата, когда отмечает, что «со-
12 Radcliff-Brown, «On the concept of function», op. cit., 397 [курсив мой]. — При-Меч. автора.
113
циологическая школа» (в которую он загоняет Радклиффа-Брауна), «преувеличивала социальную солидарность первобытного человека» и «игнорировала индивида»13. Но вскоре становится очевидным, что Малиновский не столько отказывается от этого сомнительного предположения, сколько умудряется добавить к нему другое. Он дальше говорит о стандартизированных обычаях и верованиях как о функциональных «для культуры в целом», а потом выдвигает предположение, что они также функциональны для каждого члена общества. Так, ссылаясь на первобытную веру в сверхъестественное, он пишет:
Здесь функциональная точка зрения подвергается серьезному испытанию... Она должна показать, каким образом вера и ритуал способствуют социальной интеграции, технической и экономической эффективности, культуре в целом — косвенно, таким образом, биологическому и умственному благосостоянию каждого отдельного члена'4.
Если первое несостоятельное предположение сомнительно, то это сходное с ним сомнительно вдвойне. Действительно ли элементы культуры единообразно выполняют функции для общества, рассматриваемого как система, и для всех членов общества это, видимо, скорее эмпирический вопрос, чем аксиома.
Клюкхон явно осознает эту проблему, поскольку его альтернативы шире и включают ту возможность, что культурные формы являются «регуляторными или адаптивными... для членов общества или для общества, рассматриваемого как устоявшаяся единица»15. Это необходимый первый шаг, допускающий вариативность вединице, для которой выполняется приписываемая ей функция. Эмпирические наблюдения заставят нас значительно расширить диапазон изменчивости этой единицы.
Кажется достаточно ясным, что понятие функционального единства не является постулатом, который невозможно эмпирически проверить; как раз наоборот. Степень интеграции — это эмпирическая
13 См. В. Malinowski, «Anthropology»,