Хранитель

Вид материала

Документы

Содержание Примеч. автора. Modern Theories of Development Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear andRage The History of Ethnological Theory American Anthropologist Encyclopaedia Britannica Цель наказания. Делаются попытки определить цель Navaho Witchcraft The Family The Andaman Islanders Постулат функционального единства общества

Подобный материал:

• Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
• Г. Н. Кондакова Главный хранитель музейных фондов, 4056.71kb.
• Елене Георгиевне Боннэр исполнилось 85 лет. Елена Боннэр является одним из основателей, 1282.61kb.
• Реферат: Семья хранитель и носитель духовности, 174.32kb.
• Добро и зло: нравственные ориентиры человеческого бытия, 113.1kb.
• Обзор книжных коллекций фонда редких книг библиотеки музея-заповедника «Бородинское, 86kb.
• Т. Белина Посвящается Джин Флорес, сотруднице Организации Объединенных Наций, которая, 2693.54kb.
• Правила игры 6 Что такое пкм? 10 Волшебный компот, 2407.26kb.
• «Здесь люди подтверждают судьбы, стажи, Порою даже даты позабыв, Решить проблемы позволяет, 23.52kb.
• Творческие коллективы показали программы в номинациях: «Российская деревня хранитель, 759.95kb.

Один термин, разные понятия

Слово «функция» еще раньше применялось в нескольких дисцип­линах и в обычной речи, поэтому нет ничего неожиданного в том, что его коннотации часто становятся неясными собственно в социологии. Ограничиваясь лишь пятью оттенками значений, обычно придаваемы­ми этому одному слову, мы специально пренебрегаем многими други­ми. Согласно первому расхожему употреблению, функцией называют прием или торжественное собрание обычно официального характера. Именно в таком смысле, видимо, надо понимать утверждение в га­зетном заголовке: «Мэр Тобин не поддерживает социальную функ­цию», так как далее в статье объясняется, что «мэр Тобин заявил вче­ра, что не заинтересован ни в какой социальной функции, а также никого не уполномочил продавать билеты или продавать рекламу для какого-либо мероприятия». Будучи столь рядовым, это употребление слишком редко встречается в академической литературе, чтобы вне-

106

сти хоть какую-то лепту в царящий в терминологии хаос. Ясно, что эта коннотация слова абсолютно чужда функциональному анализу в социологии.

Во втором значении термин «функция» становится фактически эквивалентом термина «профессия». Макс Вебер, например, опреде­ляет профессию как «способ специализации, точного определения и сочетания функций индивида в той мере, в какой он представляет для него основу постоянной возможности заработка или прибыли»¹. Та­ково частое и на самом деле почти типичное употребление термина некоторыми экономистами, называющими «функциональным ана­лизом группы» сообщение о распределении профессий в этой груп­пе. Поскольку это так, может быть, целесообразно принять предло­жение Сарджента Флоренса² и закрепить за такими исследованиями более точный оборот — «анализ профессий».

Третье словоупотребление, представляющее собой частный слу­чай предыдущего, характерно как для обычной речи, так и для поли­тических наук. Функцией часто называют деятельность по выполне­нию обязанностей, возложенных на человека с определенным обще­ственным положением и в особенности предусмотренных пребыва­нием на высоком посту в государственных и политических органах. Отсюда возникает термин «функционер» или крупный чиновник. Хотя функция в этом смысле частично совпадает с более широким значением, в котором применяется этот термин в социологии и ант­ропологии, его лучше исключить, поскольку он отвлекает внимание оттого факта, что функции выполняют не только люди, занимающие вышеназванное положение, они характерны и для широкого круга стандартизированной деятельности, общественных процессов, моде­лей культуры и систем верований в обществе.

Поскольку первым в употребление его ввел Лейбниц, слово «фун­кция» имеет самый точный смысл в математике, где относится к пе­ременной, рассматриваемой по отношению к одной и более перемен­ным, через которую она может быть выражена или от значения кото­рой зависит ее собственное. Эта концепция в более расширенном (и часто в менее точном) смысле отражена в таких фразах, как «функци­ональная взаимозависимость» и «функциональные отношения», ко­торые так часто применяют социологи³. Когда Маннгейм утвержда-

Мах Weber, «Theory of Social and Economic Organization» (edited byTalcott Parsons), (London: William Hodge and Co., 1947), 230. - ^ Примеч. автора.

P. Sargent Florence, «Statistical Method in Economics» (New York: Harcourt, Brace and Co., 1929), 357-358. - Примеч. автора.

Например, Алекзандер Лессер: «По своей логической сущности, что такое фун­кциональное отношение? Оно чем-то отличается от функциональных отношений в Других областях науки? Думаю, что нет. Подлинно функциональное отношение —

107

ет, что «каждый социальный факт есть функция времени и места, в которых он появляется», или когда демограф утверждает, что «коэф­фициенты рождаемости являются функцией экономического состо­яния», они открыто применяют математическую коннотацию, хотя первое не выражено в форме уравнений, а второе выражено. Из кон­текста обычно ясно, что термин «функция» используется в этом ма­тематическом смысле, но социологи нередко мечутся между этим и другим сходным, хотя отдельным оттенком смысла, который также включает понятие «взаимозависимости», «взаимоотношения» или «взаимозависимых вариаций».

Именно эта пятая коннотация и является главной в функциональ­ном анализе применительно к социологии и социальной антрополо­гии. Возникнув отчасти на основе сугубо математического смысла этого термина, данное словоупотребление чаще всего явно заимству­ется из биологических наук, где термин «функция» относится к «жиз­ненно важным или органическим процессам, рассматриваемым в том отношении, в котором они способствуют поддержанию жизне­деятельности организма»⁴.

С поправкой на изучение человеческого общества это довольно близко к ключевому понятию функции, принятому антропологами-функционалистами, теми, кто исключительно или отчасти занима­ется функциональным анализом⁵.

Радклифф-Браун наиболее откровенно возводит свою рабочую концепцию социальной функции к аналогичной модели в биологи­ческих науках. Подобно Дюркгейму, он утверждает, что «функция по-

это то, которое устанавливается между двумя или более членами или переменными, так что можно утверждать, что при определенных условиях (образующих один член отношения) наблюдаются определенные выражения этих условий (являющиеся вто­рым членом этого отношения). Функциональное отношение или отношения, сфор­мулированные относительно любого ограниченного аспекта культуры, должны быть такими, чтобы объяснять природу и характер этого ограниченного аспекта при опре­деленных условиях». «Functionalism in social anthropology», American Anthropologist, N.S. 37 (1935), 386-393, на 392. — Примеч. автора.

⁴ См., например, Ludwigvon Bertalanffy, ^ Modern Theories of Development (New York:
Oxford University Press, 1933), 9ff, 184 ff.; W.M. Bayliss, Principles of General Physiology
(London: 1915), 706, где он сообщает от своих исследованиях функций гормона, об­
наруженного им и Стерлингом; W.B. Cannon, ^ Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear and
Rage (New York: Appleton & Co., 1929), 222, где описываются «экстремальные функ­
ции симпатической и надпочечной системы». — Примеч. автора.

⁵ Лоуи разграничивает «чистый функционализм» Малиновского и «умеренный
функционализм» Турнвальда. Хотя различие солидное, вскоре станет ясно, что для
наших целей оно несущественно. R.H. Lowie, ^ The History of Ethnological Theory (New
York: Farrar& Rinehart, 1937), глава 13. — Примеч. автора.

108

вторяющегося физиологического процесса является, таким образом, соответствием между ним и потребностями (т.е. необходимыми усло­виями существования) организма». И в социальной сфере, где отдель­ные люди, «составляющие сущность элементы», связаны системой со­циальных отношений в единое целое, «функцией любой повторяю­щейся деятельности, такой как наказание за преступление или риту­ал похорон, является роль, которую она играет в социальной жизни в целом, и таким образом вкладом, которую она вносит в поддержание структурной целостности»⁶.

Хотя Малиновский в своих формулировках отличается в некото­рых отношениях от Радклиффа-Брауна, он вслед за ним сутью функ­ционального анализа считает изучение «роли, которую [социальные или культурные элементы] играют в обществе». «Такого рода теория, — объясняет Малиновский в одной из своих первых деклараций о на­мерениях, — стремится дать объяснение антропологических фактов на всех уровнях развития через их функцию, через роль, которую они играют в целостной системе культуры, через способ их связи друг с дру­гом внутри системы...»¹ Как мы вскоре увидим при более подробном изложении, такие повторяющиеся обороты, как «роль, которую они играют в социальной или культурной системе», обычно стирают важ­ное различие между понятием функции как «взаимозависимости» и как «процесса». Нам также нет необходимости особо отмечать здесь, что постулат, согласно которому у каждого элемента культуры есть некоторые прочные связи с другими элементами и он занимает некое особое место в целой культуре, едва ли дает наблюдателю или анали­тику точные ориентиры для методики. Все это пусть пока подождет. На данный момент достаточно признать, что недавние формулиров­ки прояснили и расширили это понятие функции благодаря посте­пенным уточнениям. Так, например, Клюкхон говорит: «...данный объект культуры «функционален» в той мере, в какой он определяет

¹ A.R. Kadcliff-Brown, «On the concept of function in social science», ^ American Anthropologist, 1935, 37, 395—396. См. также его более позднее президентское обра­щение к Королевскому антропологическому институту, где он говорит: «...Я бы оп­ределил социальную функцию социально стандатизированного образа действия или образа мышления как его отношение к социальной структуре, в существование и продолжительность которой он вносит некий вклад. Аналогично в живом организ­ме физиологическая функция сердцебиения или выделения желудочного сока есть его отношение к органической структуре...» «On social structure» The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, 1940, 70, часть 1, 9—10. — Примеч. автора.

В. Malinowski, «Anthropology», ^ Encyclopaedia Britannica, First Supplementary Volume (London and New York, 1926), 132-133 [курсив мой]. - Примеч. автора.

109

вид реакции, являющийся адаптивным с точки зрения общества и ре­гулирующим с точки зрения индивида»⁸.

Из этих коннотаций термина «функция» — а мы затронули лишь некоторые из более широкого спектра — ясно, что за одним и тем же словом скрывается множество понятий. Это ведет к путанице. А ког­да полагают, что за множеством разных слов стоит одно понятие, то это вызывает еще более страшную путаницу.

Одно понятие, разные термины

В огромный набор терминов, используемых без различий и почти синонимично «функции», входят наданный момент «использование», «полезность», «цель», «мотив», «намерение», «задача», «последствия». Если бы эти и схожие термины использовались в отношении одного и того же строго определенного понятия, не было бы особого смысла, конечно, отмечать их великое множество. Но дело в том, что неупо­рядоченное применение этих терминов, явно имеющих концептуаль­ную ориентацию, ведет ко все большим отклонениям от четкого и строгого функционального анализа. Коннотации каждого термина, скорее отличающиеся от объединяющего их значения, чем соответ­ствующие ему, (невольно) начинают служить основой для выводов, которые становятся все более сомнительными, поскольку все дальше отходят от центрального понятия функции. Достаточно одного-двух примеров, чтобы показать, как неустойчивая терминология способ­ствует нарастающему непониманию.

В следующем отрывке, взятом из одного из самых заметных тру­дов по социологии преступления, можно обнаружить сдвиги в значе­нии номинально синонимичных терминов и сомнительные выводы, вызванные этими сдвигами. (Ключевые термины выделены курсивом, чтобы помочь сориентироваться в изложении.)

^ Цель наказания. Делаются попытки определить цель или функцию наказания в разных группах в разное время. Многие исследователи на­стойчиво утверждают, что какой-то один мотив был мотивом при нака­зании. С другой стороны, подчеркивается функция наказания в восста­новлении солидарности группы, которая была ослаблена преступлени­ем. Томас и Знанецкий указывают, что у польских крестьян наказание преступления предназначено прежде всего для восстановления ситуации, существовавшей до преступления и для возобновления солидарности

⁸ Clyde Kluckhohn, ^ Navaho Witchcraft, Papers of the Peabody Museum of American Archaeology and Ethnology, Harvard University, (Cambridge: Peabody Museum, 1944), XXI1, No. 2, 47a. — Примеч. автора.

110

группы, и что месть является вторичным соображением. С этой точки зре­ния наказание имеет первостепенную важность для группы и лишь вто­ростепенную для правонарушителя. С другой стороны, искупление, удер­жание от преступных действий, возмездие, исправление, доход для госу­дарства и другие моменты постулируются как функция наказания. Как в прошлом, так и сейчас, не видно, чтобы один из этих элементов являлся единственным мотивом; наказания, видимо, продиктованы многими мо­тивами и выполняютлмого функций. Это верно и в случае отдельных жертв преступления, и в случае государства. Безусловно, законы в наше время непоследовательны ^задачах нлнмотивах; вероятно, та же ситуация была и в более ранних обществах⁹.

Сначала нам надо обратиться к списку терминов, явно относя­щихся к одному понятию: цель, функция, мотив, предназначено, вто­ричное соображение, первостепенная важность, задача. При присталь­ном рассмотрении выясняется, что эти термины группируются вокруг совершенно различных концептуальных ориентиров. Временами некото­рые из них — мотив, предназначение, задача или цель — явно относят­ся к точно сформулированным конечным целям представителей государ­ства. Другие — мотив, вторичное соображение — относятся к конеч­ным целям жертвы преступления. И оба набора терминов сходны в сво­ей ориентации на субъективные ожидания результатов наказания. Но понятие функции включает в себя точку зрения наблюдателя и не обя­зательно — точку зрения участника. Социальная функция относится к наблюдаемым объективным последствиям, а не к субъективным планам (задачам, мотивам, целям). А отсутствие различий между объективны­ми социологическими последствиями и субъективными планами не­избежно ведет к неразберихе в функциональном анализе, как видно из следующего отрывка (в котором ключевые термины опять выделе­ны курсивом).

Самый большой отрыв от реальности происходит при обсуждении так называемых «функций» семьи. Семья, нам говорят, выполняет важ­ные функции в обществе; она обеспечивает продолжение рода и воспита­ние молодых; она выполняет экономические и религиозные функции и так далее. Нам чуть ли не внушают, что люди женятся и заводят детей, потому что стремятся выполнить эти необходимые социетальные функ­ции. На самом деле люди женятся, потому что влюблены или подругам менее романтическим, но не менее личным причинам. Функция семьи, с точки зрения человека, в том, чтобы удовлетворить его желания. Функция семьи или любого другого социального института — это просто то, для чего люди его используют. Социальные «функции» — в основном рациона-

Edwin H. Sutherland, Principles of Criminology, third edition (Philadelphia: J.B. Lippincott, 1939), 349-350. - Примеч. автора.

Ill


лизации сложившейся практики; мы сначала действуем, потом объясня­ем; мы действуем поличным причинам и оправдываем наше поведение об­щественными или этическими законами. Постольку поскольку эти функ­ции институтов имеют какое-то реальное основание, его надо сформули­ровать на языке социальных процессов, в которых участвуют люди, пыта­ясь удовлетворить свои желания. Функции возникают из взаимодействия конкретных людей и конкретных целей¹⁰.

Этот отрывок — интересная смесь маленьких островков ясности среди огромной неразберихи. Каждый раз, когда ошибочно отожде­ствляются (субъективные) мотивы с (объективными) функциями, происходит отказ от ясного функционального подхода. Ибо, как мы вскоре увидим, нет необходимости предполагать, что мотивы вступ­ления в брак («любовь», «личные причины») идентичны функциям, выполняемым семьей (социализация ребенка). Опять-таки нет необ­ходимости предполагать, что причины, которыми люди объясняют свое поведение («мы действуем по личным причинам»), точно такие же, как наблюдаемые последствия этих моделей поведения. Субъектив­ные планы могут совпасть с объективным последствием, но опять-таки может и не совпасть. Оба фактора меняются независимо друг от друга. Однако когда говорится, что люди Имеют определенные моти­вы, чтобы выбрать такое поведение, которое может вызвать (не обя­зательно преднамеренно) те или иные функции, то тем самым пред­лагается выход из возникшей путаницы".

Этот краткий обзор соперничающих терминологий и их неудач­ных последствий может послужить своего рода ориентиром при даль­нейших попытках кодификации понятий функционального анализа. В будущем безусловно представится возможность ограничить исполь­зование социологического понятия функции и возникнет необходи­мость четко различать субъективные категории планов и объективные категории наблюдаемых последствий. Иначе суть функциональной ориентации может потеряться в облаке туманных определений.

¹⁰ Willard Waller, ^ The Family (New York: Cordon Company, 1938), 26. - Примеч.
автора.

¹¹ Эти два примера, когда путают мотив и функцию, взяты из доступных всем
дополнительных материалов такого рода. Даже Радклиффу-Брауну, который обычно
избегает этого, иногда не удается их разграничить. Например: «...обмен подарками не
служил той же цели, что торговля и товарообмен в более развитых обществах. Его
же цель была моральная. Задачей обмена было вызвать дружеские чувства у двух дан­
ных лиц, и если это не получалось, то цель не была достигнута». С чьей точки зре­
ния рассматривается «задача» обмена: наблюдателя, участника или обоих? См. A.R-
Radcliffe-Brown, ^ The Andaman Islanders (Glencoe, Illinois: The Free Press, 1948), 84 [кур­
сив мой]. — Примеч. автора.

112

Преобладающие постулаты в функциональном анализе

Главным образом в антропологии, но не только в ней, функцио­нальные аналитики широко применяют три взаимосвязанных посту­лата, которые, как мы сейчас будем утверждать, оказались спорными и ненужными для функциональной ориентации.

По сути, в этих постулатах утверждается — первое: что стандарти­зированная социальная деятельность или элементы культуры функ­циональны для всей социальной или культурной системы; второе: что все такие социальные или культурные элементы выполняют социо­логические функции; третье: что эти элементы, следовательно, обя­зательны. Хотя эти три догмата веры обычно можно увидеть лишь в компании друг друга, их лучше исследовать отдельно, поскольку с каждым из них связаны свои особые трудности.

^ Постулат функционального единства общества

Именно Радклифф-Браун в типичной для него манере четко фор­мулирует этот постулат:

Функция отдельного социального обычая — это вклад, который он вносит в обшую социальную жизнь как функционирование общей социаль­ной системы. Такой взгляд предполагает, что социальная система {общая социальная структура общества вместе с совокупностью социальных обы­чаев, в которых появляется эта структура и от которых зависит ее непре­рывное существование) обладает неким единством, о котором мы можем говорить как о функциональном единстве. Можно определить его как условие, при котором все части социальной системы работают вместе с достаточной степенью гармоничности или внутренней непротиворечи­вости, т.е. не порождают постоянных конфликтов, которые нельзя ни разрешить, ни урегулировать¹².

Необходимо отметить, однако, что он далее описывает это поня­тие функционального единства как гипотезу, нуждающуюся в даль­нейшей проверке.

Сначала могло бы показаться, что Малиновский сомневается в эмпирической приемлемости этого постулата, когда отмечает, что «со-

¹² Radcliff-Brown, «On the concept of function», op. cit., 397 [курсив мой]. — При-^Меч. автора.

113

циологическая школа» (в которую он загоняет Радклиффа-Брауна), «преувеличивала социальную солидарность первобытного человека» и «игнорировала индивида»¹³. Но вскоре становится очевидным, что Ма­линовский не столько отказывается от этого сомнительного предполо­жения, сколько умудряется добавить к нему другое. Он дальше говорит о стандартизированных обычаях и верованиях как о функциональных «для культуры в целом», а потом выдвигает предположение, что они также функциональны для каждого члена общества. Так, ссылаясь на первобытную веру в сверхъестественное, он пишет:

Здесь функциональная точка зрения подвергается серьезному испы­танию... Она должна показать, каким образом вера и ритуал способствуют социальной интеграции, технической и экономической эффективности, культуре в целом — косвенно, таким образом, биологическому и умствен­ному благосостоянию каждого отдельного члена'⁴.

Если первое несостоятельное предположение сомнительно, то это сходное с ним сомнительно вдвойне. Действительно ли элементы куль­туры единообразно выполняют функции для общества, рассматривае­мого как система, и для всех членов общества это, видимо, скорее эм­пирический вопрос, чем аксиома.

Клюкхон явно осознает эту проблему, поскольку его альтернати­вы шире и включают ту возможность, что культурные формы явля­ются «регуляторными или адаптивными... для членов общества или для общества, рассматриваемого как устоявшаяся единица»¹⁵. Это необходимый первый шаг, допускающий вариативность вединице, для которой выполняется приписываемая ей функция. Эмпирические наблюдения заставят нас значительно расширить диапазон изменчи­вости этой единицы.

Кажется достаточно ясным, что понятие функционального един­ства не является постулатом, который невозможно эмпирически про­верить; как раз наоборот. Степень интеграции — это эмпирическая

¹³ См. В. Malinowski, «Anthropology»,