Жили-Были «Дед» и «Баба»

Вид материала

Документы

Содержание Как школьнику драться…

Подобный материал:

• Жили-были дед да баба. Была у них курочка Ряба… Замечательная сказка! Ловко сложена, 116.29kb.
• Сказка про Корку, 12.58kb.
• Как прожить в лесу без математики (сказка), 72.05kb.
• Звери: волки, белки, зайцы, 167.45kb.
• 1 страница Жили-были дед да баба…, 491.75kb.
• Конкурс: «Налоги в шутку и всерьёз» "налоговая сказка", 52.42kb.
• Жили-были дед и баба. Удеда была дочка, и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой, 29.81kb.
• Звучить тиха мелодія, на сцені темно. Дід І баба спляти, 132.02kb.
• Новогодняя сказка -2009, 139.58kb.
• На темы русских народных сказок, 313.63kb.

^

КАК ШКОЛЬНИКУ ДРАТЬСЯ…

Когда Фая открыла дверь своего номера, там уже во всю звонил телефон.

- Алло, - чуть запыхавшись, выдохнула в трубку.

- Фаина Шумская? Салют! Это Виктор Цветков.

- Что так официально? Ты бы еще по отчеству.

- Твоего-то как раз и не знаю, а мое – Юрьевич.

- Владимировна. Слушаю тебя, Юрьевич.

- Тебе заносили письмо снизу?

Небольшая пауза, всего на секунду. «Значит, пакет достался ему, не Ярмышу. Ну, что ж, может, и лучше».

- Чего тебя мои письма интересуют?

- Знаешь, давай без этих штучек. Не хочешь разговаривать, так и скажи сразу. Я точно такие письма получил. Предлагаю скооперироваться.

«Пожалуй, не надо так, хоть и неприятен, позвонил все же, по делу…»

- Извини, пожалуйста, Витя. Япония меня совсем достала.

- Заходи ко мне, Фаина, обсудим кое-что. Я один, П.Я. уехал с делегацией.

- Я уже к тебе заходила, только ты не шибко рад, кажется, был…

- Извини, всю ночь в игорном заведении местном, с ребятами, почти не спали. Так кто к кому?

- Ладно, через минут десять буду.

Всегда удивляла их невероятная выживаемость. Могут пить-гулять всю ночь, утром – свеженькие, как огурчики. Гладко выбриты, чуть ли не с укладками, в свежих наглаженных сорочках, благоухают дорогой туалетной водой. И никому в голову не придет, что эти корректные джентльмены, оказывается, всю ночь в казино провели. И, заметьте, не юноши, почти всем уже за сорок. Она насколько моложе, но, если случается «всенощная», с выпивкой и сигаретами, потом два дня отходит, возвращает себя в нормальное состояние. Правда, когда у них с Максом все только начиналось, она ни времени, ни усталости не чувствовала. Испытывала колоссальный энергетический подъем, поразительную уверенность в себе, ей, в принципе, не характерные. События, происходящие вокруг, воспринимала по касательной, отстраненно, не принимала всерьез. С другой стороны, сказал бы он, допустим, - надо с восьмого этажа броситься, ради них надо, лучше будет, - ни секунды не колебалась, сразу сиганула бы.

Какие дурацкие мысли в голову лезут, баба она и есть, сейчас серьезный разговор начнется и надо найти повод, чтобы ненавязчиво соскочить с опасной и скользкой темы. Красиво по форме и естественно по содержанию отказать. А зачем что-то выдумывать? Сказать все, как есть: не мой формат, чужая тема, да и вообще - не улыбается, не светит, не зовет. Сетка телепрограмм расписана на два месяца вперед, нет ни времени, ни свободной ниши. Физически, чтобы такую тему поднять, подготовить передачу на ТВ - не один месяц надо, при условии, что только этим и будешь заниматься с утра до вечера. Кто может себе подобное позволить? Она – не может. Да у нее и подготовки специальной нет, юристов надо подключать, специалистов-криминалистов. И кто даст гарантию, что все это - не обыкновенное вранье или того хуже - провокация? Как проверить все, приведенные в письмах факты? Может, писал невменяемый человек? Под пытками? Тем более, что не оригиналы в их распоряжении, копии. И все же спешить не следует. Как Макс учил: выслушай, какую бы ахинею не городил собеседник. Молчи и слушай. Отказать или отказаться всегда успеешь. Что ж, послушаем, что Цветков скажет. Все же он мужик дельный, голова на плечах имеется.

Собрав письма, разбросанные в беспорядке на столе, второй раз за сегодняшнее утро постучала в дверь номера, где жил Цветков. Довольно долго не открывали. Фаина недоуменно подняла голову – тот ли номер комнаты, не ошиблась ли? Что за мальчишество, сам звонил же! Наконец, открыли. На пороге стоял Цветков, свежий, будто из парикмахерского салона, в джинсах и темно-голубой фирменной футболке с эмблемой киевского «Динамо». Он, вспомнила Фаина, кроме всего прочего, сопровождает футболистов на матчи Лиги чемпионов, пописывает отчеты, интервью с функционерами печатает у себя в газете.

- Салют! Я уже думал, ты не придешь. Проходи, только не удивляйся, у меня не прибрано, да и сокоечник мой, сама понимаешь…

- Кто?

- Ярмыша так называю, по аналогии с собутыльником, сокамерником – получается сокоечник. Не доводилось слышать такой неологизм? То-то. Сам сочинил. Неплохо, правда?

- Собутыльник – по смыслу ближе, пожалуй…

То, что беспорядок, понятно. Удивило другое. На полу, вернее, ковролине, почти по всей ширине, - аккуратно разложены листы бумаги – здесь и те письма, из пакета, и какие-то схемы со стрелками-указателями, разными маркерами помеченные, вопросительные и восклицательные знаки.

- Ты, я вижу, зря времени не теряешь? – Фаина остановилась в нерешительности.

- Садись сюда, пожалуйста, в кресло. Удобно? Соку хочешь? Нет? Ну что, приступим?

- К чему?

- Пока к работе, - он усмехнулся. – Как говорят военные, к оценке обстановки и принятию решения.

- Ты какое имеешь к ним отношение, к военным?

- В армии служил, офицером-двухгодичником, после института. Способствовал, так сказать, ее разложению изнутри, подрывал обороноспособность бывшего Союза. Жаль, времени немного не хватило. Итак, что ты по этому поводу думаешь?

- Нет, сначала - ты. Я по схемам не копенгаген, в армии не служила.

- Окей. Что я предлагаю, так сказать, в глобальном масштабе? У вас газета когда выходит? Ну, верстка последней полосы, той, что в номер?

- В пятницу, до шести вечера держать можно.

- Ну и прекрасно!

Цветков излучал энергию. А ведь после бессонной ночи…

- У меня тоже в субботу, верстка в пятницу вечером. Как ты, наверное, уже поняла, есть предложение напечатать все эти письма, что мы с тобой получили в пакете, дуплетом, в один день в двух наших газетах. Объявить начало журналистского расследования и обратиться к читателям: может, кто-то помочь хочет, кому-то известно. Сразу застолбим тему, представляешь, бомба будет! – Он выжидающе посмотрел на Файку. – Как тебе?

- Идея неплохая, - вежливо сказала она.

- «Неплохая»… Просто супер! Представляешь, какой фитиль мы всем вставим?!

- Ну, и дальше что?

- В смысле? Что – дальше?

- Вот я и спрашиваю: что?

- Объявляем общественное расследование - кто знает что-нибудь по этому поводу, может быть, сталкивался с аналогичными случаями злоупотребления властью в той же милиции, правоохранительных органах. Начинаем печатать письма людей, отклики, заявления. Конкретно же, по делу Татаринова, назовем его делом оборотней, если не возражаешь - начнем «копать» основательно. Вытащим на «горячую линию» министра, всех силовиков, пройдемся по их «медвежьим углам – пентициарной системе, злоупотреблениям в СИЗО, тюрьмах, в тамошних больницах. Создадим общественный совет с привлечением уполномоченного по правам человека, депутатов, авторитетных людей. Чтобы не от нас все шло, кто мы такие, в конце концов? Общественность должна подняться, а мы ее разбудим. Улавливаешь фишку?

- Всего-то?

- Да нет же! Это – видимая часть айсберга, общественный срез. Параллельно проводим тщательную проверку всего, что связано с делом Татаринова. Ведь здесь – прямой выход на тех, кто Гию Гонгадзе похитил. Появляется, пусть пока, микроскопический, но шанс вычислить этих подонков. Хотя бы исполнителей – и то хлеб! Сами, конечно, не доберемся. Вся надежда на то, что ребята нас поддержат, из других газет, телевидения. Ну, и, я думаю, честные и порядочные мужики из правоохранительных органов. Не все же там прогнило, ты как считаешь?

- Не знаю, я такими вещами никогда не занималась. Единственное, мне кажется, с публикацией писем Татаринова не надо торопиться. Во-первых, не ясно, где он такой храбрый выискался. Может, врет все или, того хуже, сам убивал. Теперь же, когда взяли, поделиться с друзьями хочет. Вообще, что за человек? Мы же ничего не знаем? А если все это – элементарная провокация? Кто-то игру большую затеял, нас – за ниточки, как марионеток, будет дергать. Тебе не кажется? Пока не проверим каждый факт, считаю, в газету тащить не стоит. Но, в целом, идея с подключением общественности, мне нравится. Здесь можно смело прибегнуть к помощи ТВ…

« В его схеме – рациональное звено - общественный совет, его работу освещать. И никаких претензий – формат у меня ограниченный – те же интервью с министром, другими начальниками. Да и времени много уйдет, пока это все наладится…»

- Но, понимаешь, я с Владом должна согласовать, редактор все же… Может, вместе ему сообщим, а? Ты же его лучше знаешь, он – скажем так – не любит бросаться на амбразуры.

- Влада, думаю, уломаем. Что же он, совсем лопух, на такую тему не клюнуть? Сначала ты с ним сама, чтобы не через голову, а то он откажет, ладно? Если не выгорит, тогда я подключаюсь. И, конечно, без телевидения нам не обойтись, резонанс не тот будет. Как ты, пробить сможешь?

- Думаю, могут пойти навстречу, все будет зависеть от актуальности, рейтинга. На телевидении, ты же знаешь, рейтинги определяют все.

- Повезло, что именно тебе, Фаина, пакет пришел, профи друг друга поняли за пять минут. Теперь обсудим детали, не против?

Цветков поднял с пола один из довольно густо исписанных листов:

- Как приедем в Киев, первое, что предстоит – встретиться с адвокатом и убедиться в подлинности писем, то есть, вернуть ему копии и взять оригиналы. Без этого пускаться в такую авантюру – кто же нас умными назовет? Это я на себя беру. Обязательно увидеться с Татариновым, но только, чтобы не привлекать внимание. Если адвокат посчитает это лишним, ведь он лучше нашего ситуацию знает, отложим, но встречаться надо обязательно. Согласна?

- Обязательно!

- Как хорошо, что я в тебе не ошибся, с тобой работать – одно удовольствие!

- Я уже покраснела. Как понимаю, Татаринов нам нужен, чтобы убедиться, что он – не подстава?

- В первую очередь. Куда важнее узнать, насколько он лично замаран в этом деле? Убивал, грабил, похищал или только, как говорят менты, рядом постоял?

- Но это, наверное, и адвокат расскажет. Он-то, прежде, чем приступать к защите, договор заключать, должен был поинтересоваться…

- Конечно. Дальше – немедленно, в первый же день, найти ту дачу и попытаться получить доступ к документам, о которых Татаринов сообщает… Где там она? – Цветков стал осторожно ступать между листами, разбросанными на полу.

- На Русановских садах!

- Точно! Ты знаешь эти места?

- Немного. Давно, студентами, у подруги к сессии готовилась. В смысле, пулю писали.

- Отлично! Ты пишешь пулю? Что же молчала-то? Будем тебя привлекать!

«Всю жизнь мечтала! Уж не клеит ли он меня? Что-то больно много комплимансов. Нахваливает все время. Надо быть начеку! А что, радуйся, мужики на тебя, беременную, еще внимание обращают».

- Помнишь, он говорит, что про эту дачу адвокат знает. Так вот, если он, адвокат, мужик порядочный, попросим, чтобы показал. Может, сам туда съездил, не один, конечно. Мы должны первыми там быть, чтобы никакие менты не перехватили, выемку не произвели. Представляешь, что там может быть? Эти письма покажутся игрушками…

- Если он человек умный, давно уже и сам догадался туда съездить.

- Нельзя ему без прикрытия, он всего лишь адвокат, не сыщик.

- Надо с мамой его и женой встретиться, - неожиданно для себя сказала Фаина.

« Как засасывает! Полчаса назад я твердо решила соскакивать с этого дела!»

- Точно! Кроме всего прочего, они и на дачу выведут! Место, ключи, официальный повод туда съездить – по приглашению родителей.

- Если захотят!

- А куда им деваться, мы же его вытащить хотим, для них же стараемся.

- У меня такой вопрос. – Фаина подняла руку, совсем, как в школе. Оба рассмеялись. – Там, в тех письмах, много всего наворочено. И Ганновер, ФРГ, и какие - то эмиссары из КУНа, и дело Гонгадзе, и убийство охранника народного депутата. Нас просто не хватит на все.

- Ты знаешь, я думал об этом. Мне кажется, сосредоточиться надо на милицейском беспределе, исключительно на художествах банды оборотней в погонах. Все остальное – обозначим некими мессиджами. Правильно ты говоришь – мы же не всесильные, не можем подменить государство. Потому-то и предлагается модель с гражданским расследованием и газетами как организаторами его. Доводилось Ленина В. И. в универе изучать?

- К счастью, нет.

- Напрасно. Так называемый ленинизм – довольно забавная штука. Хотя самостоятельного там мало, все у Маркса скатано. Тот, правда, тоже у древних лямзил, так что первоисточником дедушка Гегель с Кантом служили. В наше время их вряд ли кто помнит, кроме узкого круга доходяг-философов. Так вот, Ленин говорил, что газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но и коллективный организатор. Как думаешь, какое здесь ключевое слово?

- Организатор, наверное, не знаю…

- Правильно, организатор. Но еще – коллективный. Вот нас – двое, мы уже коллектив.

- Да ну тебя!

- Точно говорю. Так что мы с тобой работаем на научной, можно сказать, основе.

- Теперь вот еще что, Виктор. – Она подняла глаза, почувствовала, как краснеет, стесняется, что ли. Не хватало, подумаешь, первый раз обратилась по имени. Да кто он ей? Коллега, как и все другие, какой тут стыд. Ну, старшее ее, но в президентском самолете так заведено, и не ей, кстати сказать, все журналисты друг с другом на «ты», независимо от возраста. Он с интересом, как показалось, вгляделся в ее глаза:

- Слушаю, Фаина.

- Касательно ТВ, - она старалась как можно небрежнее. – Мне придется с одним человеком согласовать, от которого это зависит. С Максимом Зацерковным, без него ничего не получится.

Фая заметила: ее периоды влюбленности характеризуются обязательным, почти навязчивым произнесением вслух имени и фамилии избранника. Чтобы время от времени дорогое тебе имя возникало, звучало как бы невзначай, все время на слуху пребывало. Вот и сейчас не удержалась, произнесла, вспомнила, хоть он и так с ней, все время, каждый час, каждую минуту. «Так это для дела» - подумала в свое оправдание.

- Максим, Макс Зацерковный – парень дельный. Да он у нас какое-то время работал, в газете. Не знала?

И вдвойне приятно, когда кто-то при ней говорит о нем, вспоминает. Как теплой волной обдает, ласковой, спокойной.

- Ты в нем уверена, Фаина? Я почему спрашиваю – лично против Макса ничего не имею. Но нам надо в принципе договориться, раз мы вместе работать будем. Условиться об одной весьма важной и необходимой вещи. Судьба распорядилась, независимо от нас, и мы с тобой являемся носителями очень важной и в то же время небезопасной для себя самих информации. Причем, такой, за которую кое-кто заплатит любые деньги, чтобы мы о ней забыли навеки вечные. Вступая в эту игру, мы должны помнить, что каждую минуту, каждую секунду находимся под прицелом. Одно неосторожное слово, непродуманное действие – и нас нет. Ты понимаешь, о чем я?

- Да, Виктор. Я слежу за ходом твоей мысли. – Она почувствовала, как терпнут и отказывают ноги. Надо подняться - не смогла бы.

- Поэтому принимать любые решения теперь надо только вместе: кого подвергать риску, посвящать в это дело, кого – можно и уберечь. Для их же пользы. И каждый из нас должен знать, что предпринимает партнер. Вот ты, например, будешь советоваться с Максом. Давай обсудим, насколько его надо допускать к той информации, которой мы с тобой владеем. Здесь дело не только в доверии. Хотя лично я против него ничего не имею. Мы же его подвергаем риску, включая в число носителей. Чем позже включим, в данном случае Макса, тем для него же лучше. Если ты считаешь, что это надо сделать, я не возражаю. Но ответственность, в данном случае, ложится исключительно на тебя. Окей?

«Хорошо, он ничего не знает. И даже не догадывается. Но ничего Максу не сказать - невозможно. Больно надо - самой с этим жить! Нет, не смогу. Да мы ведь как один человек! А прав Цветков в том, что подставлять зря не имею права…»

- Я подумаю об этом.

- Только обязательно поставь меня в известность. Я - тебя, если возникнет похожая ситуация.

- Поняла…

- Ну что, все обсудили? Спустимся вниз, может, пивка или кофе какого… И там можно продолжить.

Фаина рассмеялась:

- Вот чего мне точно не хочется, так это пополнить ряды твоих собутыльников.

- Прошу прощения, совсем забыл, что вы – дама из высшего общества.

- Не паясничай, Виктор. Тебе не идет. Кстати, послушай, пожалуйста, есть один нюанс, он касается Татаринова.

- Да?

- Помнишь, в письмах есть такая мулька: приезжает следователь из прокуратуры и обвиняет его в том, что он болен СПИДом и сифилисом. Он пишет, что каждый год проходил исследования в МВД и СБУ. МВД – ясно, в милиции работал. Но причем здесь СБУ?

- Точно! Как я прошляпил! Еще и дернуло что-то, но пропустил. Полагаешь, Татаринов и на СБУ работал? Двойной агент? Надо проверить. Скорее всего, не работал, просто «стучал», вербанули они его… Постой-постой! Все сходится: те инициалы С.С.П. - генерал С.С.П. – может быть Сергей Семенович Приходько, он сколько лет СБУ возглавлял! Еще когда конторой глубокого бурения называлась. И не на рядовых должностях.

- Какой конторой?

- Конторой глубокого бурения - так КГБ при совке называли. Начинал опером, в области, сам мне как-то рассказывал…

- Ты с ним дружен?

- Ну как… Сталкивались… Как-то одно задание от президента поступило, мы материал должны были напечатать. Помню, зашел к этому Приходько, вычитать, так у него коньячок французкий, балычек, маслинки, икра. Поразило, что он лично мне в кабинете стол накрывал, суетился, тост говорил. Утро, совещание с заместителями отменил, со мной квасил. Запомнилось почему-то…

- У вас, мужиков, одно в голове. Коньячок! Значит, потрафил чем-то. Или очень в тебе заинтересован был. Согласись, не всегда такие люди подобным образом убиваются, даже для главного редактора газеты?

- Вот именно, это тогда и удивило. Может, совпадение?

- Что? Инициалы?

- Может, другой какой генерал есть. Да и этот – не просто генерал, а генерал-лейтенант.

- Какая разница, генерал ведь. Впрочем, чего гадать? Пусть Татаринов Дмитрий Дмитриевич нам поможет кроссворд свой разгадать.

- Меня другое волнует. Если все действительно так и Татаринов - двойной агент, работает и на ментов, и на службу безопасности, здесь узел тугой завязывается. И этот генерал возникает не просто так, и тогда проделки банды оборотней – не обычный криминал.

- Я тоже об этом думала. Известно, что милиция у нас способна на все, ее моральный уровень давным-давно опустился ниже всех плинтусов, но вот служба безопасности – дело другое. Там, конечно, крышуют, бизнес устраивают, особенно на границе, конфискат и прочее. Но потихоньку, умнО, с оглядкой. Такого дикого беспредела, как в милиции, не наблюдается. И чтобы людей убивать пачками, вряд ли кто бы решился …

- Да, уровень не тот. Здесь - запросы повыше…

- Виктор, как ты думаешь, мы правильно делаем, что влезаем? Я не только имею ввиду страх за свою жизнь…

-Так это самое главное! Ты что, второй раз жить собираешься?

- О другом подумала: они ведь профи до зубов. Нас обучали совсем другому. Мы не умеем, не представляем многого, да что – азов не знаем! Азбуки! Они такие ситуации, как орешки, щелкают. «Как школьнику драться с отборной шпаной»?

- Да, Высоцкий. Я о чем тебе толкую? Об осторожности и внимательности. И не просто, а в квадрате, в кубе! Впрочем, не поздно передумать, я свой выбор давно сделал.

- Я, пожалуй, еще подумаю. До Киева, ладно?

- Только не тяни. Ну что, спускаемся вниз, кофе угощу.

- Кофе я бы сейчас выпила.

- Эх, жаль, тебя с нами вчера не было! В такой кабак ребята из посольства водили – высший класс! Погоди, как называется, зараза? Что-то типа нашего «Арагви»⁴. Там ужин стоит – не поверишь – 280 долларов!

- Ничего себе! Это посольские так шикуют?Ну, и что в него входит?

- Основное блюдо – говядина, во рту тает. Коров выращивают на ферме, как бы подшефной этого кабака, по спецтехнологии. Представляешь, ни соусов, ни специй, ни кетчупов. Одно мясо. Когда готовят, повара добавляют молотый перец и горчицу.

- Ничего себе, кусок говядины – за 300 баксов!

- Самый дорогой ресторан в мире! Дело не в еде – престижно побывать, будет что вспомнить!

« Умора! Нет, соскакивать надо, чем скорее, тем лучше. Максу сразу же все расскажу…»