Принципы и методы описания языковой картины мира
| Вид материала | Документы |
- Программа дисциплины фтд. 01 Фразеология как отражение русской языковой картины мира, 176.79kb.
- Маркеры этноспецифической информации в составе фразеологизмов, 89.88kb.
- Герменевтическое измерение языковой картины мира в контексте взаимодействия культур, 653.13kb.
- В. В. Стаценко (Таганрог) специфика синтаксиса старшего дошкольника (на материале анализа, 168.96kb.
- Роль метафоры в развитии лексико-семантической системы языка и языковой картины мира, 385.15kb.
- «Проблема языковой картины мира в современной лингвистике на примере прилагательных, 588.19kb.
- Отражение языковой картины мира в поэтическом дискурсе (на материале русской интимной, 270.38kb.
- Библиография по теме «когнитивная лингвистика», 110.97kb.
- Психолингвистические основы вербальной характеристики личности и языковой картины мира, 1710.16kb.
- Вопросы кандидатского экзамена по истории и философии науки, 36.26kb.
в составе денотативного класса
Семантический универсум как результат освоения объективной действительности неоднороден во многих отношениях, в том числе и в аспекте характера связи языковых единиц с объектами мира. С одной стороны, это обусловлено национальным мировидением, о чем особенно ярко писал В. фон Гумбольдт [Гумбольдт, 1984, с. 47–49, 66, 68]. С другой стороны, определяется собственно ономасиологическими процессами: в языковых значениях отражаются результаты различной степени обобщения знаний об объектах действительности и абстрагирования разного порядка. С итогом этих сложных процессов познания и речемыслительной деятельности связан тот интересный факт, что в словарном составе любого языка содержится множество единиц, значение которых включает денотативный признак, отсылающий к одному и тому же объекту мира. Тем самым каждое значение по-своему раскрывает свойства этого объекта. Такие единицы отражают наиболее конкретный уровень как обобщения объектов, так и фрагментации семантического универсума и названы денотативным классом [Симашко, 1998]. При обозначенном подходе к систематизации, которая осуществляется не извне, то есть не на базе общих знаний о действительности, а изнутри, то есть на основе особенностей семантических единиц, выделенные классы охватывают в известной мере однородный информационный блок об одной из сфер действительности. Это представляется достаточно надежным основанием для определения и сравнения фрагментов языковой картины мира разных языков [Симашко, 2000, с. 132; развитие этой идеи см.: Нифанова, 2004].
Сложная структура любого денотативного класса позволяет рассматривать его состав под разными углами зрения, в соответствии с этим его отдельные компоненты могут становиться членами различных групп внутри того или иного денотативного класса. При сопоставительном анализе выделение групп, объединенных не только общим денотативным признаком, но и другими чертами, создает еще большую однородность материала, что повышает степень успешности сравнения. Значительной мерой спаянности обладают единицы денотативного класса, содержащие те же корни, что и его имя (о методике установления имени-метки денотативного класса см.: [Симашко, 1998, с. 60–69]). Таковыми, например, являются русские и английские семантические единицы с корнями -ветер- и -wind-: выветриваться, ветровой, ветрогон, to wind, windward, windy, upwind и т.д. (выражаю благодарность студентке Е.В. Долгих за помощь в сборе материала).
Обращаясь к анализу денотативных классах <ветер> и
Таким образом, с одной стороны, можно предположить, что слова с генетически родственными корнями каждого из сопоставляемых языков обладают тесным семантическим единством и в настоящее время. С другой стороны, генетическая общность данных корней в славянских и германских языках позволяет поставить вопрос о том, какой объем информации, связанной с концептуализацией природного явления <ветер> /
Небезынтересным представляется и сопоставление состава единиц изучаемых групп с целью определения частеречной принадлежности и структурных особенностей каждой из них, хотя, как известно, в работах по сопоставительному языкознанию высказываются сомнения в целесообразности таких сравнений. Так, отмечается, что сопоставительный анализ состава частей речи осложняется их несоответствием в разных языках (см., например [Гак, 2000, с. 95]). Однако отметим, что по отношению к корпусу изучаемых слов эти трудности практически не проявляются. Состав выявленных единиц ограничен: это преимущественно глаголы и существительные, небольшое количество прилагательных, а другие части речи – наречия и причастия – в обоих языках представлены незначительно. Кроме того, поскольку источником материала служили словари, постольку использовались приведенные в них грамматические характеристики, которые можно признать как наиболее устоявшиеся. Впрочем, возможные затруднения, связанные с отдельными словами, не могут быть причиной отказа от осмысления соотношения разных частей речи, входящих в изучаемые группы. В связи с этим стоит вспомнить, что при выявлении особенностей концептуализации важно установить, «каким объективным или онтологическим свойством должна обладать та выделяемая разумом человека реалия или же бытийная сущность, чтобы человек обозначил ее, назвал существительным или глаголом, прилагательным или числительным» [Кубрякова, 1997, с. 220].
Сравнение рассматриваемого корпуса денотативно связанных единиц показывает, что в английском языке более 60% составляют существительные, тогда как в русском практически в том же объеме содержатся глаголы. Такое соотношение свидетельствует об особенностях распределения информационного блока, зафиксированного в каждом из языков единицами генетически родственных групп. Преобладание глаголов в русском языке можно расценить как то, что в языковом сознании его носителей складывается представление о ветре прежде всего как о процессе. Русские глаголы, обладающие развитыми категориями вида и залога, способны отразить разные стадии процесса под различным углом зрения. Например, в слове провеивать ‘очищать обмолоченное зерно от мякины и сора’ неограниченность названного процесса, его непосредственно длящееся течение, незавершенность противопоставлены завершенности благодаря виду глагола провеять ‘очистить зерно’; скрытость субъекта, совершающего действие, и вследствие этого выдвижение на первый план самопроизвольности протекающего процесса актуализированы в страдательных глаголах провеиваться, провеяться (Зерно провеялось). См. аналогично: выветрить ‘действием ветра, свежего воздуха удалить, заставить исчезнуть (запах, сырость)’, выветривать, выветриться; овеять ‘обдуть, охватить дуновением струи воздуха, ветра’, овевать, овеваться, овеиваться, обвеять, обвевать, обвеваться.
В английском же языке в большей мере закрепляются наименования предметов, явлений, связываемые языковым сознанием с какими-нибудь свойствами ветра. За счет этого объем субстанциональных сущностей увеличивается. Заметим также, что в ряде случаев такие слова не имеют эквивалентов в русском языке и переводятся описательными сочетаниями. Например, английское существительное woodwind, обозначающее разновидность музыкальных инструментов, передается в словаре как ‘деревянный духовой инструмент’, существительное windage имеет три значения: ‘сопротивление воздуха’, ‘ снос ветром’ и ‘надводная часть судна’, слово windbreak переводится как ‘защитная лесополоса’ и т.д.
Интересно, что соотношение, выявленное в генетически родственных группах, не вполне соответствует распределению частей речи в денотативном классе <ветер> в целом, где существительные преобладают над глаголами и в русском языке (46% и 36%). Между тем как при полном подсчете единиц денотативного класса
Не находит полного соответствия распределение отдельных «долей» информационного блока, образовавшегося в результате концептуализации природных объектов <ветер> и
В корпусе рассматриваемых единиц обоих языков преобладают фразеологизмы, одним из компонентов которых также являются слова ветер и wind. Как в русском, так и в английском языке в этих устойчивых сочетаниях характеризуется поведение человека. Анализ их внутренней формы позволяет выявить выделенные людьми и зафиксированные те или иные существенные свойства ветра, например, его способность к бесконтрольным, хаотичным, бесполезным действиям, его свойство обладать направленным движением, его способность своей силой уносить предметы в неизвестном направлении и т.д. Например: бросать (или кидать, швырять) деньги на ветер; держать нос по ветру; как (словно, точно) ветром сдуло; to catch the wind in a net ‘переливать из пустого в порожнее, заниматься бесполезным делом’; to fling / cast smth. to the winds ‘отбросить что-л. (благоразумие, осторожность и т.п.)’; take the wind out of smb.'s sails ‘лишить кого-л. уверенности, смутить или разочаровать’.
Обращение к достаточно узкой группе единиц денотативного класса, обладающих генетической общностью, предполагает выявление степени развитости к настоящему времени гнезд исследуемых корней и особенностей словообразовательных цепочек, которые можно рассматривать как своеобразный показатель дифференциации концептуальных признаков. Значимость процессов деривации, которая отражает результаты предметно-познавательной деятельности носителей языка и помогает определить организацию семантического пространства, справедливо подчеркивается учеными (см., например: [Вендина, 2002, с. 44]).
Между тем при сопоставлении единиц разных языков исследователи сталкиваются с известными трудностями, ведь еще многие теоретические вопросы деривации остаются дискуссионными. Достаточно вспомнить хотя бы то, что специалисты разных языков различно трактуют понятие морфемы. Например, R. Coates, анализируя английские слова, утверждает, что морфофонему (морфонему) следует признать особым видом словообразовательной морфемы на том основании, что она изменяет произношение дериватов [Coates, 2004, р. 318]. Однако подобные явления в русском языке рассматриваются как процессы, которые протекают в рамках одной морфемы и отражают особенности сочетания определенных морфем (см., например: [Немченко, 1984, с. 74]).
Есть и другие теоретические разногласия. Так, если в русском языке сомнения в отдельности и цельнооформленности слова возникают редко, то в английском языке не всегда просто определить, является ли некоторое сочетание графем одной лексемой или же представляет собой словосочетание. Критерии различения сложных слов и словосочетаний, как известно, давно и широко обсуждаются в литературе. Учитывая их совокупность, а также осуществляя сверку по другим словарям, мы в определенной мере стремились разрешать сложные случаи. Так, непривычные с позиции русской орфографии раздельные написания, впрочем, спорные и с точки зрения английского правописания, следует отнести к словам: wind instrument (wind-instrument), wind chill (wind-chill), wind gap (wind-gap) и т.д.
Ряд структурных и словообразовательных особенностей номинативных единиц в сопоставляемых языках вполне предсказуем в силу типологических свойств языков: русские производные слова преимущественно образованы морфологическим путем, в изучаемой группе самым распространенным является суффиксальный способ. В английском языке морфологическая деривация не столь разнообразна, самым продуктивным способом является сложение основ, немало слов образовано путем конверсии. Вместе с тем можно отметить некоторые особенности, присущие изучаемым группам. Так, в русском языке словообразовательные гнезда с корнями -ветер- и -веj- приблизительно равны по объему. В английском языке иная картина: преобладают производные слова с корнем -wind-, а доля слов с корнем -winnow- лишь немного превышает один процент.
Словообразовательное гнездо с корнем -winnow- концентрирует в себе небольшой объем информации. В значении слов с данным корнем преимущественно фиксируется один из концептуальных признаков ветра – ‘его способность приводить в движение объекты и уносить от первоначального положения’. Это свойство ветра люди заметили и приспособили присущие ветру свойства обладать определенной силой и направлением для выполнения сельских работ. Данный концептуальный признак зафиксирован в значении слова to winnow ‘blow air through (grain) in order to remove the chaff’ – веять (зерно), навеять, провеять, провеивать, а также во фразовом глаголе to winnow out (to winnow away)‘ remove (chaff) from grain’, что соответствует русскому слову отвеивать. За счет слов с этим же корнем происходит расширение области концептуализации. Это находит выражение в существительном, называющем процесс веяния, – winnowing, в наименовании человека, занимающегося этим трудом, – winnower ‘веяльщик’, в названии машины для очистки зерна – winnowing machine (русский эквивалент – веялка), в прилагательном winnowed (веяный), значение которого отражает признак зерна, подвергнутого обработке с помощью ветра.
Признак ‘очищение с помощью ветра с целью удаления сора и отбора пригодного зерна’, который содержится в значении глагола to winnow, был осмыслен и перенесен на другие объекты. В более обобщенном и абстрактном виде этот признак закрепился в особом значении слова to winnow ‘examine in order to identify the most valuable or useful elements’, то есть ‘исследовать с целью выявления наиболее значимых или полезных элементов’. Интересно, что этот же признак реализовался во фразеологизме to winnow false from true ‘отделять ложь от правды’. Нетрудно заметить, что русскими эквивалентами лексем с корнем -winnow- являются слова с корнем -веj-. Однако в целом в значениях слов с корнем -веj- реализуется гораздо больше концептуальных признаков природного явления ветер по сравнению с английским.
Уже из приведенного выше анализа видно, что концептуальный признак не отождествляется с семантическим. Один концептуальный признак может находить выражение в целом ряде единиц, в том числе и различающихся структурой. Концептуальный признак выводится на основе обобщения тех результатов, которые получены путем анализа семантики отдельных единиц с ориентацией на имя-метку денотативного класса. Поскольку имя-метка обозначает семантически однородный информационный блок, отражающий совокупное (и продолжающееся пополняться) знание об одном из фрагментов мира, постольку любая единица денотативного класса с целью определения ее роли в процессе концептуализации должна быть соотнесена с именем-меткой. Иначе говоря, необходимо ответить на вопрос о том, какой признак, свойство или действие ветра отражается в значении номинативной единицы. Например, знание о ветре (wind) как природном объекте, представляющем собой ‘движение воздушных масс в горизонтальном положении’, прежде всего заключено в словах, совпадающих с именем-меткой: ветер и wind. Этот же концептуальный признак находит отражение в значениях таких слов, как ветерок, ветрено, ветреный ‘сопровождаемый ветром’, ветренеть ‘о становлении ветреной погоды’, безветренный, безветрие, windy, windless, ср.: windy weather, windy place, windless day. Информация о становлении ветра и разных фазах его проявления реализуется в русских словах веять, веяние ‘дуновение, движение воздушной струи’, повеять. Если выйти за пределы рассматриваемой здесь генетически родственной группы, то можно заметить, что данный концептуальный признак проявляется и в других словах денотативного класса, не связанных общностью происхождения, например: дуть ‘(о ветре) приводить в движение струи воздуха’, blow ‘(of wind) move creating an air current’.
Концептуальный признак, отражающий одно из познанных свойств природного явления, лишь очерчивает некую область, в пределах которой каждый язык представляет ее по-своему, что хорошо видно из примеров, приведенных выше.
Сопоставительный анализ генетически родственных групп показывает, что значительный объем информации представлен общими концептуальными признаками: ‘проявляться со значительной силой’, ‘производить действия разрушительного характера’, ‘изменять положения предметов в пространстве’, ‘совершать движения в различных направлениях’, ‘становиться полезным источником в хозяйственной деятельности людей’ и некоторые другие.
Ряд концептуальных признаков устанавливается на основе анализа слов с переносным значением, причем в сопоставляемых языках выявлено больше различительных, чем сходных черт. Даже один и тот же концептуальный признак может получать различную спецификацию в сопоставляемых языках. Так, присущее ветру свойство непостоянства, быстрой смены направления движения было перенесено в русском языке в область психологических характеристик человека, не способного здраво мыслить и совершающего необдуманные поступки. Например: ветреный ‘легкомысленный, непостоянный’, ветреность, ветреник ‘легкомысленная личность’, ветреница, ветреничать, ветрено ‘легкомысленно’, ветрогон, ветрогонка. В английском языке данный концептуальный признак реализуется в единицах, характеризующих речь: windbag ‘person who talks too much’ (‘человек, слишком много говорящий’), windy ‘using or expressed in numerous words of little substance’ (‘говорящий много ни о чем’), windy demagogue (‘болтливый демагог’), windy speeches (‘напыщенные речи’). Это не значит, что в английском языке отсутствуют характеристики легкомысленного поведения. Они реализуется в словах с корнями, не имеющими отношения к рассматриваемой здесь группе: frivolously, frivolous, empty-headedness.
Некоторые концептуальные признаки в генетически родственных группах выявляются лишь на материале одного языка. Например, в русском языке переосмысливается ‘способность ветра совершать движения в различных направлениях’ и в новом значении используется в области социальной жизни человека: веять ‘распространяться, передаваться’, веяние (ср.: веяние войны, веяние весны), повеять ‘вызвать определенные состояния, мысли’, поветрие ‘явление, получившее широкое распространение’. В сознании носителей английского языка ветер ассоциируется с физиологическими процессами человеческого организма: слово wind как существительное используется для обозначения дыхания, запаха (человека, животного), метеоризма, как глагол оно выражает значение ‘вызывать отрыжку’, windpipe называет дыхательное горло, break wind обозначает высвобождение газов из кишечника. Корень -wind- используется в единицах, связанных с ситуацией пребывания на море, что, очевидно, отражает факт объединения языковым сознанием носителей английского языка двух стихий – ветер и море: to windsurf (катание на паруснике), windsurfing (парусный спорт), windjammer (купеческое судно), windbound (корабль, задержанный встречными ветрами).
Таким образом, анализ генетически родственных групп в составе денотативных классов двух языков показывает, что единицы, накопленные к настоящему времени, проявляют различные типы соотношения с действительностью. Слова и устойчивые словосочетания с прямым смыслом демонстрируют значительное сходство в процессе дискретизации объектов <ветер> и
Библиографический список
Вендина Т.И. Словообразование как источник реконструкции языкового сознания // Вопросы языкознания. 2002. № 4.
Гак В.Г. Русская динамическая языковая картина мира // Русский язык сегодня. М., 2000.
Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М., 1997.
Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование. М., 1984.
Нифанова Т. С. Сопоставительное описание семантических единиц разных языков: монография. Архангельск, 2004.
Симашко Т.В. Денотативный класс как основа описания фрагмента мира: монография. Архангельск, 1998.
Симашко Т.В. Особенности структурирования семантического пространства с учетом семантики составляющих его единиц // Язык, речь, коммуникация. Мурманск, 2000.
Coates R. Morphophonems // Morphology overview. London; New York, 2004.
Словари
Словарь русских народных говоров / под ред. Ф.П. Филина. Вып. 4. Л., 1969.
Словарь русского языка / под ред. А.П. Евгеньевой: в 4 т. М., 1981–1984.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1986. (В тексте – Фасмер.)
Этимологический словарь русского языка / под ред. Н.М. Шанского. М., 1968. (В тексте – Шанский.)
Online Etymology Dictionary. URL: nline.com. (В тексте – ED.)
URL: ford.com.
А.Г. Бондарева11
Особенности характеристики единиц