Принципы и методы описания языковой картины мира
| Вид материала | Документы |
- Программа дисциплины фтд. 01 Фразеология как отражение русской языковой картины мира, 176.79kb.
- Маркеры этноспецифической информации в составе фразеологизмов, 89.88kb.
- Герменевтическое измерение языковой картины мира в контексте взаимодействия культур, 653.13kb.
- В. В. Стаценко (Таганрог) специфика синтаксиса старшего дошкольника (на материале анализа, 168.96kb.
- Роль метафоры в развитии лексико-семантической системы языка и языковой картины мира, 385.15kb.
- «Проблема языковой картины мира в современной лингвистике на примере прилагательных, 588.19kb.
- Отражение языковой картины мира в поэтическом дискурсе (на материале русской интимной, 270.38kb.
- Библиография по теме «когнитивная лингвистика», 110.97kb.
- Психолингвистические основы вербальной характеристики личности и языковой картины мира, 1710.16kb.
- Вопросы кандидатского экзамена по истории и философии науки, 36.26kb.
Концепт судьба в русской и немецкой лингвокультурах
Концепт судьба присутствует в мифологических, религиозных, философских, этических системах многих народов. Тема судьбы привлекала внимание отечественных религиозных философов Н.А. Бердяева, Н.О. Лосского, А.Ф. Лосева, В.С. Соловьева, П.А. Флоренского, а также немецких философов А. Шопенгауера, Ф. Ницше, Ф. Шеллинга и др.
Концепту судьба в русской лингвокультуре посвящено значительное количество исследований. А. Вежбицкая справедливо отмечает уникальность данного концепта и распространенность его репрезентаций как в повседневном речевом общении русских, так и в произведениях русской классической и народной литературы [Вежбицкая, 1997, с. 33]. В.И. Карасик обращает внимание на тот факт, что концепты судьба и душа наиболее часто оказываются предметом изучения отечественных ученых, что позволяет признать эти концепты культурными доминантами русской ментальности [Карасик, 2002, с. 157]. А.Д. Шмелев полагает, что слово судьба не случайно оказывается одним из самых характерных слов русского языка, так как оно соединяет в себе две ключевые идеи русской картины мира: идею непредсказуемости будущего и представление, согласно которому человек не контролирует происходящие с ним события. Ученый отмечает, что эти идеи присутствуют в понятии судьбы не одновременно, а сменяют друг друга, когда решается судьба. Приводимые автором сентенции Такая уж у меня судьба; не судьба была встретиться; Значит, не судьба представляют собой формулы «примирения с действительностью», характерные для русской речи [Зализняк, Левонтина, Шмелев, 2005, с. 455–456].
В.В. Колесов, анализируя русскую ментальность в категориях языка, приходит к выводу о многогранности судьбы: судьба – это проявление многих видовых оттенков; это и доля, и участь, и удача, и знаменитый русский авось [Колесов, 2006, с. 536–545].
В работах, посвященных немецкой ментальности, отсутствует выделение данного концепта в качестве значимого элемента немецкой концептосферы. В глубоком и детальном исследовании немецкой ментальности Б. Нусс анализирует, в терминологии В.И. Карасика, «немецкие ценности», или «немецкие культурные доминанты», которые скорее противопоставлены концепту судьба: Ordnung, Streben, Sicherheit, Fleiß [Nuss, 1993, S. 49–63, 123–134 и др.]. Автором высказывается идея, что немец вследствие своего основного качества Lebensdrang (букв. «жизненный натиск») вопреки всем препятствиям пытается das Schicksal erzwingen (букв. «усмирить судьбу»). В более современных исследованиях немецкого менталитета данные идеи развиваются, и на первый план также выдвигаются Ordnung, Fleiß, Leistungsfähigkeit, Disziplin, Sauberkeit [Bausinger, 2005, S. 82], Sachorientierung, Zeitplanung, internalisierte, regelorientierte Kontrolle [Schroll-Machl, 2003, S. 34]. Таким образом, для немецкого менталитета, в противоположность русскому, значимыми являются идеи предсказуемости будущего и контроля за событиями.
Предметом рассмотрения в настоящей публикации является репрезентация концепта судьба в русской и немецкой лингвокультурах на материале лексикографических источников и текстов разных типов.
По данным исследований российских лингвистов, выделяются от двух до девяти значений имени концепта судьба. Основными значениями являются ‘события в чьей-либо жизни’ и ‘таинственная сила, определяющая события в чьей-либо жизни’ [Зализняк, Левонтина, Шмелев, 2005, с. 30].
В.П. Москвин в результате анализа контекстуальных реализаций имени концепта и его синонимов выявил также значения: ‘волеизъявление высшей силы’; ‘волеизъявление’; ‘то, что суждено’; ‘жизнь’; ‘будущее’; ‘история’ [Цит. по: Карасик, 2002, с. 171–172].
Анализ данных современных немецких лексикографических источников позволяет выявить следующие значения лексемы Schicksal: a) ‘von einer höheren Macht über jmdn. Verhängtes, was sich menschlicher Berechnung und menschlichem Einfluss entzieht und das Leben des einzelnen Menschen entscheidend bestimmt’; b) ‘höhere Macht, die das Leben des Menschen bestimmt und lenkt’. Оба лексико-семантических варианта указывают на наличие высшей силы, определяющей жизнь людей, а в первом значении имеется указание на наличие результата воздействия этой силы, неподвластной воле человека. Представляется необходимым отметить, что немецкая дефиниция имплицирует негативные коннотации, которые содержатся в субстантивированном причастии от глагола verhängen, ср.: ‘eine Strafe über jmdn. verhängen’ (присуждать кого-либо к наказанию).
Сопоставление семантики имен концептов позволяет заключить, что русская лексема отличается более широким смысловым объемом по сравнению с немецкой лексемой, а также обладает рядом нейтральных лексико-семантических вариантов.
Синонимами имени концепта в русском языке являются лексемы судьбина, рок, удел, жребий, доля, участь, предназначение, предопределение, провидение, промысел, фатум, фортуна. За исключением частотного и нейтрального имени концепта остальные лексемы синонимического ряда так или иначе маркированы: судьбина (устар., высок.), рок (устар., поэт.), фатум (книжн.), жребий (книжн., устар.), промысел, провидение относятся к религиозному дискурсу, доля, талан (поэт., просторечное).
В немецком языке соответствующий синонимический ряд представлен незначительным количеством единиц: ^ Fügung, Geschick, Verhängnis, Fatum, Los, из которых два последних слова снабжаются в современных лексикографических источниках пометой «высокое». Лексема das Verhängnis имеет ярко выраженные негативные коннотации, лексемы Fügung и Geschick в плане коннотации нейтральны, однако, по сведениям немецких информантов, употребляются в речи крайне редко.
Сопоставление устойчивых словосочетаний и фразеологизмов русского и немецкого языков показывает, что некоторые русские словосочетания являются безэквивалентными, например: Какими судьбами! Не судьба!
Ряд русских и немецких фразеологических единиц выражают аналогичные смыслы: от судьбы не уйдешь – er wird seinem Schicksal nicht entrinnen / entgehen; смириться со своей судьбой – sich in sein Schicksal finden / ergeben; роптать на судьбу – mit seinem Schicksal hadern. В исследуемых языках имеются устойчивые словосочетания, выражающие идею возможности влияния на свою судьбу: изменить, решить (свою) судьбу; устроить (свою) судьбу; sein Schicksal meistern; dem Schicksal entgegentreten; das Schicksal erzwingen.
Анализ сочетаемости имени концепта Schicksal показывает, что превалируют явно выраженные негативные коннотации, подчеркивающие враждебный характер судьбы по отношению к человеку: Schicksalsschlag, Schicksal straft, Opfer feindseligen Schicksals. О возможности актуализации негативных коннотаций в семантике имени концепта свидетельствует также заголовок статьи из современной немецкой прессы Globalisierung als Schicksal, что явствует из ее содержания. Глобализация представлена в качестве неумолимой, неподвластной воле человека силы, перед которой люди испытывают чувство беспомощности.
В русских пословицах и поговорках выражается амбивалентное отношение к судьбе: На Бога надейся, а сам не плошай; Не нашим умом, а Божьим судом; Что ни делается – все к лучшему; Судьба придет – по рукам свяжет; Своя воля – своя и доля; Придет судьбина, не отгонит и дубина; Авось кривая вывезет; Чему бывать, того не миновать; От суженого на коне не уедешь.
В немецких пословицах высказываются идеи о том, что у каждого человека своя судьба: ^ Kurz und dick hat sein Geschick; судьбу изменить нельзя: Seinem Geschick kann niemand entgehen; Was einem das Schicksal bestimmt, kann einem niemand nehmeп; с судьбой можно бороться, но судьба сильный враг: Wer gegen das Schicksal kämpft, hat einen schlimmen Feind; человек может «сделать» свою судьбу: Der eine macht sich das Schicksal selber, der andere bekommt es fertig.
Таким образом, анализ паремий показывает, что в целом смыслы, заключающиеся в русских и немецких пословицах и поговорках, являются сходными, их различает лишь расстановка акцентов.
При исследовании репрезентации концепта судьба невозможно обойти вниманием современное русское песенное творчество, в котором имя концепта является чрезвычайно распространенным. Тексты песен, многократно повторяемых по радио и телевидению, являются своего рода прецедентными, известными практически каждому носителю русского языка, и оказывают влияние на представление о концепте в обыденном сознании.
Показательно, что в рассматриваемых текстах превалируют скорее позитивные, чем негативные коннотации. К судьбе можно обратиться, она персонифицируется: Судьба, судьба, судьбинушка, / Будь ласкова со мной; Ах судьба моя, скажи, почему; Судьба, прошу, не пожалей добра; судьба играет значительную роль в счастливой и несчастливой любви: Вот и свела судьба нас; Скажи, узнать мы могли откуда, / Что ты моя, а я твоя любовь и судьба; Видно, не судьба, видно, нет любви; Сэра, что же так жестоко нас развела судьба; часто реализуется наиболее общее значение «судьба – жизнь»: Все, что в жизни есть у меня, / Все, в чем радость каждого дня, / Все, что я зову своей судьбой, / Связано только с тобой; Наша крыша – небо голубое, / Наше счастье – жить такой судьбою; Судьбе не раз шепнем «merci beaucoup». Приведенные примеры являются весьма небольшим фрагментом репрезентации концепта в русском песенном творчестве.
В немецком песенном творчестве концепт судьба не представлен. По данным немецких информантов, в немецкой разговорной речи репрезентации концепта используются крайне редко и лишь в негативном смысле.
Приведенные в публикации языковые факты указывают на более позитивное отношение к концепту судьба в русском языковом сознании, что выявляется при сопоставлении с репрезентацией концепта в немецкой лингвокультуре. Таким образом, можно констатировать существенные различия в понятийном и ценностном компонентах данного концепта в русской и немецкой лингвокультурах.
Библиографический список
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.
Зализняк Анна А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005.
Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002.
Колесов В.В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб., 2006.
Bausinger H. Typisch deutsch. Wie deutsch sind die Deutschen. München, 2005.
Nuss B. Das Faustsyndrom. Ein Versuch über die Mentalität der Deutschen. Bonn, 1993.
Schroll-Machl S. Die Deutschen – Wir Deutsche. Fremdwahrnehmung und Selbstsicht im Berufsleben. Göttingen, 2003.
Л.В. Адонина, О.С. Фисенко6
Концепт гроза в обыденном сознании носителей русского языка
В настоящее время актуальными являются исследования форм языкового представления информации, отражающей различные уровни познавательной деятельности человека; систематизация имеющихся в современной науке подходов и способов изучения обыденного сознания и его языковой фиксации; разработка когнитивно-лингвистической методики исследования концепта. Данная статья посвящена комплексному анализу языковой объективации концепта гроза в русской языковой картине мира как отражении познания мира обыденным сознанием. Работа выполнена в рамках лингвистической концептологии – лингвокогнитивной науки, ставящей своей целью моделирование концептов как единиц национальной концептосферы на основе языковых средств, в частности, используется методика описания концептов, предложенная в работах [Попова, Стернин, 2001; 2002; 2003].
Исследовательский материал составили результаты свободного ассоциативного эксперимента, проведенного в 2002–2003 гг. среди жителей Кемеровской области (всего опрошено 1020 человек), и дополнительного перцептивного эксперимента, проведенного для выявления образного компонента изучаемого концепта, участие в котором приняло 100 человек. В качестве вспомогательного материала привлечены тексты русской художественной литературы XIX–XX вв.
Концепт гроза в обыденном сознании имеет сложную структуру – это комплексное образование, которое включает информационно-понятийный, образный компоненты и интерпретационное поле. Рассмотрим каждую из составляющих.
Информационно-понятийный компонент концепта является наиболее объемным по составу, включает основные знания и представления носителей обыденного сознания о грозе как собственно атмосферном явлении и образуется следующими когнитивными компонентами: молния, гром, осадки, состояние атмосферы, ветер.
^ Когнитивный компонент «Молния». Молния является самым распространенным атмосферным световым явлением, входящим в состав грозы. В обыденной картине мира когнитивный классификатор атмосферные световые явления, представленный признаком ‘мгновенный искровой разряд скопившегося в воздухе атмосферного электричества’ (151), включает в себя реакции, принадлежащие центральной ядерной зоне – молния 146 и периферии ассоциативного поля – молнии 4, а также это же слово с союзом и: и молнии 1. Ср.: Вот пробилась из-за тучи / Синей молнии струя – / Пламень белый и летучий / Окаймил ее края (Ф.И. Тютчев); Где-то громыхало, вспыхивали молнии, озаряя купол парашюта (Д.А. Гранин); Тут где-то далеко за Москвой молния распорола небо, осветив на мгновение фосфорическим светом Ильчина (М.А. Булгаков).
Классификатор яркость включает когнитивный признак ‘испускающая сияние’ (12) – свет 3, вспышка 2, вспышка на небе 1, искры 1, сверкает молния 1, яркие вспышки молний 1, яркий блеск молнии 1. Ср.: Сверкнуло и ударило над самым холмом (М.А. Булгаков); Давай! – негромко скомандовал он, взмахнул, и тотчас, включая грозу, вспыхнула молния (Д.А. Гранин); Гром грохотал, не переставая, и сверкала молния, прорезывая огненным зигзагом черные, нависшие тучи (К.М. Станюкович). Конституенты огненная 1, полыхает 1, представленные в ассоциативном поле единичными реакциями, восходят к древней традиции отождествления молнии и огня, отразившейся даже в научных представлениях XVIII в. Ср. в текстах: Туча ворчала, и из нее время от времени вываливались огненные нити (М.А. Булгаков).
Когнитивный классификатор внешний вид представлен признаком ‘шаровая’ (3) – шаровая молния 3. Присутствие данной реакции в периферии ассоциативного поля говорит о том, что подобное явление, как одно из самых необычных, вызывающих сильную эмоциональную реакцию человека, наблюдается в обыденной жизни достаточно редко: Он улетал в страну своего будущего, пронизанную электрическими бурями и вихрями, навстречу полярным сияниям, грозам, шаровым молниям, в непознанный хаос, окружающий Землю (Д.А. Гранин).
Классификатор цвет включает в себя признак ‘красный’ (2) – красное пламя молний 1, стрелы красного цвета на темном небе 1: Красная молния прорезала небо наискосок (Д.А. Гранин).
Когнитивный классификатор электрический потенциал демонстрирует, что в обыденной картине мира зафиксированы знания об электрической природе молнии – ‘электрический заряд’ (3) – разряды молнии 2, электрический разряд 1.
^ Когнитивный компонент «Гром» в обыденной картине мира представлен признаком ‘наличие звука’, входящим в когнитивный классификатор акустическая характеристика (146) – гром 130, гремит 3, гром гремит 3, грохот 3, раскаты 3, удар 2. Ах, опять этот гром! (Ф.М. Достоевский); Уже гремит гроза, вы слышите? (М.А. Булгаков); Гром взорвался над головами, сотрясая воздух (Д.А. Гранин).
Для обыденной картины мира свойствен антро- и зооморфизм. Например, грозовые облака представлены быками и коровами: ^ Ревнул вол за сто гор, за сто речек; Заржал жеребец на Сионской горе, Услыхала кобыла на Русской земле; Сивый жеребец на все царства ржет; Ржет жеребец на перегороде, Слышно его голос в Новгороде (гром); Тур ходит по горам, турица-то по долам; Тур свистнет, турица-то мигнет (гром и молния). Природное явление воспринимается по аналогии с живым существом, что подтверждают экспоненты рев грозы 1, поет 1: Там в ковыльных просторах ревет гроза... (С.А. Есенин); Ревут валы, / Поет гроза! (С.А. Есенин).
Обыденным сознанием гром воспринимается также как ‘кара, наказание свыше’ (1) – гром небесный 1, ‘неожиданно обрушившееся несчастье, беда’ (1) – гром среди ясного неба 1, ‘угроза’ (1) – метать громы и молнии 1, ‘клятвенное заверение в чем-либо’ (1) – разрази меня гром 1.
Существенным признаком развития грозы является характер звучания грома – гремит 3, гром гремит 3, грохот 3, раскаты 3, удар 2: Удары грома и блистания становились реже (М.А. Булгаков); Но опять прятался небесный огонь, и тяжелые удары грома загоняли золотых идолов во тьму (М.А. Булгаков).
^ Когнитивный компонент «Осадки» является самым объемным по численным показателям в ассоциативном поле, в котором он представлен двумя когнитивными классификаторами. Признаки ‘жидкие’ (169), ‘твердые’ (31) экспонируют когнитивный классификатор виды явления (200) – дождь 149, град 31, ливень 4, осадки 4, дожди 3, льет дождь 3, шумит дождь 2, и сильный дождь 1, грозовые дожди 1, и сильный ливень 1, ливень с грозой 1. Ср.: – Давай! – негромко скомандовал он, взмахнул, и тотчас, включая грозу, вспыхнула молния. Еще. Еще. И крупный, сильный дождь наполнил парк плещущим шумом (Д.А. Гранин); После грозовых дождей последних дней наступила холодная, ясная погода (Л.Н. Толстой). Дождь во время грозы в народных представлениях – это ‘защита от огня’: В грозу дождик льет, чтобы мать сыра-земля не загорелась.
Другим атмосферным явлением, сопутствующим грозе, является град 31: Если бы не рев воды, если бы не удары грома, которые, казалось, грозили расплющить крышу дворца, если бы не стук града, молотившего по ступеням балкона, можно было бы расслышать, что прокуратор что-то бормочет, разговаривая сам с собой (М.А. Булгаков).
Обыденное сознание связывает грозу с интенсивными осадками в виде дождя и града. Классификатор интенсивность включает когнитивный признак ‘значительный по степени проявления’ (7) – ливень 4, и сильный дождь 1, и сильный ливень 1, льет ливень с грозой 1: Разразился ливень с оглушительными громовыми ударами и ослепительно быстрыми, огненными змеями молний, когда мы под вечер подъезжали к Суходолу (И.А. Бунин).
Когнитивный классификатор источник образования включает признак ‘облака’ (12) – облака 3, туча 3, грозовые тучи 2, все небо в облаках 1, грозовые облака 1, грозные тучи 1, низкие облака 1: На небе сходились тяжелые, грозные тучи... (Н.С. Гумилев); Грозовые тучи утонули на северо-востоке (А.Н. Толстой).
Когнитивный классификатор цвет (5) представлен признаками ‘лиловый’ (1), ‘серый’ (3), ‘черный’ (1) – лиловые тучи 1, серые тучи 3, черная туча 1. Ср.: – Кажется, гроза, – отвечал я, взглянув на черневшую на краю неба тучу (Ф.М. Достоевский); Кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник (М.Ю. Лермонтов).
^ Когнитивный компонент «Состояние атмосферы». В обыденной картине мира классификатор характер видимости (9) представлен признаками ‘отсутствие света, освещения’ (3) – мрак 1, темно 2, ‘отсутствие видимости’ (6) – пасмурно 2, черное небо 2, темное небо 2. Настала полутьма, и молнии бороздили черное небо (М.А. Булгаков); Лежащий на ложе в грозовом полумраке прокуратор сам наливал себе вино в чашу, пил долгими глотками... (М.А. Булгаков).
В силу интенсивности проявления, гроза вызывает резкие колебания температуры воздуха. Классификатор температура представлен в обыденной картине мира признаком ‘низкая’ (1) – холодно 1.
Когнитивный классификатор влияние на погоду в обыденном сознании характеризуется признаком ‘перемена погоды’ (3) и включает полярные оценочные экспоненты: ухудшение погоды 2, после грозы наступает хорошая погода 1. Ср.: Где гроза, тут и ведро; После грозы ведро, после горя радость; Отколе гроза, оттоле и ведро. Обыденная картина мира отражает также изменения, происходящие после грозы в воздушном слое атмосферы. Классификатор степень влажности включает признак ‘насыщенный влагой’ (2) – <на улице; в воздухе>… мокро 2. Классификатор производимые химические изменения характеризуется признаком ‘насыщенность воздуха кислородом’ (2) – озон 1, свежесть 1. Ср.: Вечерний воздух к тому же и сладостен, и свеж после грозы (М.А. Булгаков); Одного только меня не освежит гроза (А.П. Чехов); Она <гроза> прошла, очистив воздух, освежив зелень (Д.А. Гранин).
Когнитивный компонент «Ветер». Классификатор интенсивность представлен когнитивным признаком ‘значительный по степени проявления’ (14) – ужасный ветер 3, ветер 6, сильный ветер 1. Исписанные Иваном листки валялись на полу; их сдуло ветром, влетевшим в комнату перед началом грозы (М.А. Булгаков). Показателем особой интенсивности являются конституенты ураган 2 – ‘ветер разрушительной силы’ и шквал 2 – ‘резкое усиление ветра в течение короткого времени, сопровождающееся изменениями его направления’: Ливень хлынул неожиданно, и тогда гроза перешла в ураган (М.А. Булгаков).
Рассмотрим качественные и количественные признаки концепта
^ Когнитивный компонент «Темпоральность». Несмотря на то, что проблема описания категории пространства и времени поднималась в языкознании неоднократно (труды Е.С. Яковлевой, А.В. Кравченко, М.Ю. Всеволодовой, Е.Ю. Владимирского), концепт гроза с точки зрения его пространственно-временной организации лингвистами не описывался. Между тем это одна из важнейших характеристик данного природного явления. Когнитивный классификатор сезонная периодичность (99) эксплицируется признаками ‘лето’ (29), ‘весна’ (5), ‘зима’ (1) – летом 24, весной 5, только летом 3, летняя 2, не будет всю зиму 1: Лето же было знойное, пыльное, ветреное, с каждодневными грозами (И.А. Бунин); ‘месяц года’: ‘май’ (64): люблю грозу в начале мая 54, в мае 7, май 3: Когда шли майские грозы и мимо подслеповатых окон шумно катилась в подворотню вода, угрожая залить последний приют, влюбленные растапливали печку и пекли в ней картофель (М.А. Булгаков).
Классификатор суточная периодичность в обыденной картине мира актуализируется признаком ‘ночь’ (8) – ночная 3, ночь 3, ночью 2: Ночью в горах Ала-Тау глухо гремела гроза (К.Г. Паустовский).
Признаки ‘предбытие’, ‘начало’, ‘существование’, ‘прекращение’, раскрывающие классификатор фазисная характеристика явления (90), в обыденной картине мира отражают текущий жизненный опыт человека, основанный на наблюдении. Признак ‘предбытие’ (63) характеризует фазу приближения грозы – собирается 59, придет 3, наступает 1: На дворе гроза собирается (А.П. Чехов); Сейчас придет гроза, последняя гроза, она довершит все, что нужно довершить, и мы тронемся в путь (М.А. Булгаков). Момент возникновения природного явления представлен фазовым глаголом, отражающим ‘начало грозы’ (5), – начинается 3: В эту минуту послышались отдаленные раскаты грома: начиналась гроза (Ф.М. Достоевский); Он [удар. – Л.А.] повторился, и началась гроза (М.А. Булгаков). Внезапное начало грозы характеризуется экспонентом разразилась 2: Хотя дождя уже не было, они все еще стояли в том же положении, в которое они стали, когда разразилась гроза (Л.Н Толстой). ‘Существование грозы’ (6) отражается конституентами была 2, будет 2, идет 2: Но ты видел? Гроза будет, что ли? (В.В. Головачев); Идет гроза (М.А. Булгаков). На прекращение явления в природе указывает признак ‘прийти к концу, прекратиться’ (28) – закончилась 22, прошла 5, утихла 1: Когда кончились грозы и пришло душное лето, в вазе появились долгожданные и обоими любимые розы (М.А. Булгаков); Прошла гроза (А.П. Чехов); Гроза утихла; в комнате было накурено, бутылка стояла пустая, а Павел Павлович спал на другом диване (Ф.М. Достоевский).
Когнитивный классификатор продолжительность существования в обыденной картине мира определяется признаком ‘очень продолжительный’ (2) – затяжная 2, ср.: Затяжная гроза прошла над Суходолом перед вечером того дня (И.А. Бунин).
Когнитивный компонент «Локализованность». Когнитивный классификатор территориальное распределение (29) представлен признаками ‘видимое над землей воздушное пространство’ (18), ‘земная твердь, суша’ (1) – небо 18, земля 1, ‘места с повышенным уровнем грозовой деятельности’ (1) – грозовой очаг 1, ‘местность’ (9) – в лесу 4, над городом 3, улица 1, поле 1. В наивном понимании небо – это пространство Бога, а земля – пространство человека. Указанные реакции отражают древние представления, согласно которым грозы ниспосланы на человечество с неба в качестве кары. Экспоненты в лесу 4, над городом 3, улица 1, поле 1 образуют антиномии: дом, город – улица, поле, лес. Древнейшее противопоставление «внутри – снаружи» нашло отражение в семном составе лексем: ‘место, где можно укрыться, найти приют, спасение’ – ‘угроза чего-нибудь очень плохого’. Для обыденной картины мира характерно специфичное понимание границы – пространственного коррелята. Город в данном случае, как и дом, выполняет оборонительную, защитную функцию, обеспечивающую безопасность человека во время грозы, в отличие от пространства улицы, леса и поля. Ср.: Гроза в лес не гонит; Гроза застала в поле – садись на землю.
Когнитивный классификатор степень представлен признаком ‘происходящий на отдаленном расстоянии’ (4) – далеко 2, прошла мимо 2: Гроза идет мимо, только краем захватит (А.П. Чехов); <Варвара> Да что ты уж очень боишься: еще далеко гроза-то (А.Н. Островский).
Когнитивный компонент «Количественные характеристики». Когнитивный классификатор интенсивность в обыденном сознании характеризуется признаками ‘сильная’ (3) – бушует 2, сильная 1: Прибавлю еще, что в эту минуту разразилась сильная гроза; удары грома слышались чаще и чаще, и крупный дождь застучал в окна (Ф.М. Достоевский).
^ Когнитивный компонент «Частота и периодичность». Когнитивный классификатор частота явления в обыденной картине мира представлен признаком ‘происходящий, повторяющийся через короткие промежутки времени’ (1) – идут часто 1. А грозы, и правда, куда как часто в старину сбирались (И.А. Бунин); Вот хоть бы теперь то возьмем: у нас грозы частые, а не заведем мы громовых отводов (А.Н. Островский).
В обыденном сознании номинативные признаки характеризуют грозу как непостижимое, возникающее не по воле человека атмосферное явление (62), отличающееся могущественной, трудно преодолимой и часто разрушительной силой: ‘природное явление’ (56), ‘стихия’ (6) – явление природы 51, природное явление 3, атмосферное явление 2, стихия 4, природная стихия 2: Прежде она говорила, что гроза – «явление природы» (И.А. Бунин).
Обратимся к анализу интерпретационного поля концепта гроза, которое в обыденной картине мира является сложным структурным образованием и включает в себя эмоциональную, утилитарную, эстетическую и гедонистическую оценки.
^ Эмоциональная оценка. В ассоциативном поле, полученном на слово-стимул гроза, 32% ассоциаций являются эмотивными. Грозное и эффектное явление природы во все времена оказывало воздействие на психику человека, вызывало чувство страха (69) – беспокойство 46, страшно 6, страх 4, ужасная 2, ужас 2, волнение 2, тревога 2, сердце в пятки уходит от страха 1, очень страшно 1, чувство опасности 1. Ср.: Они, голубчики, уж очень грозы боялись, – рассказывала Наталья (И.А. Бунин); Нынче после этого страха во время грозы я понял, как я люблю его (Л.Н. Толстой); Напугалась грозы до смерти, а тут, слышу, ктой-то подъехал, еще пуще испугалась... (И.А. Бунин). Ассоциативное поле представляет грозу как нечто неизведанное, приносящее беду – грозная 1 <гроза>, грозные тучи 1: Грозная гроза встретила Градуса в Нью-Йорке в ночь его прибытия из Парижа (понедельник 20 июля) (В.В. Набоков).
Витальный признак ‘угроза для физиологического существования человека’ (4) – опасность 3, опасно для жизни 1 направлен на предупреждение внешнего воздействия грозы и обеспечение индивидуального и видового существования человека. С грозой обыденное сознание связывает возможную опасность – угроза 2. Эмоциональная оценка грозы проникает и в сферу социальных отношений. Характерной чертой обыденной картины мира является сравнение природного явления с ‘душевным состоянием человека’ (66) – неприятно 3, предчувствие 3, неприятные ощущения 1. Так, выражение гроза собирается 59 можно интерпретировать как угрозу опасности, беды, предвестие чего-либо неприятного, тяжелого. Ср.: Если же кого-нибудь бабушка называла по имени и по отчеству, так тот знал, что над ним собирается гроза (И.А. Гончаров). Эмоционально-утилитарную оценку экспонируют лексемы с негативной коннотативной семантикой ‘ненужный’ (3) – не нужна 1, лучше бы не было 1, не хочу 1: Вечерок-то будет хорош, только грозы бы вот не было (Ф.М. Достоевский).
Утилитарная оценка. Отличительным признаком утилитарной оценки грозы является полярность в ее восприятии: она может быть одновременно полезной и вредной, что зафиксировано в обыденном сознании. Признается, что гроза оказывает воздействие на объекты живой и неживой природы (21), чаще всего разрушительное. Грозу и связанные с ней метеорологические явления обыденное сознание относит к наиболее опасным для человека. Она может частично или полностью разрушать различные предметы; причинять вред человеку (ожечь, привести к гибели) – смерть 3, упавшее дерево 2, смертельная опасность 1, ожог 1. Ср.: Южин озадаченно погладил ежик, – вы же знаете, в грозу летать нельзя. Чертовски опасная штука (Д.А. Гранин); Гроза убьет! (А.Н. Островский). Связь грозы с пожарами эксплицируется единичной реакцией пожар 1: Каждый день приходили отовсюду вести о бедах – о грозах и пожарах (И.А. Бунин).
В обыденном сознании четко закреплено представление о том, что животный мир обладает «чувством» погоды – ‘изменение в самочувствии и поведении живых существ’ (2) – душно 1, птицы летают ниже 1: Оно, сударь, коли злу человек причастен, так еще издали чует беду, словно перед грозой птица небесная (Ф.М. Достоевский).
Но гроза может быть не только губительной, но и полезной. Она выполняет ‘очищающую живительную функцию’ (1) – природа оживает 1: Каждая теперь травка, каждый цветок радуется, а мы прячемся, боимся, точно напасти какой! Не гроза это, а благодать! (А.Н. Островский).
^ Эстетическая оценка. Гроза и процессы, связанные с ней, всегда привлекают внимание человека, вызывают восхищение, будят воображение. Немногочисленным в интерпретационном поле является когнитивный признак ‘эстетическая оценка’ (4) – красиво 3, красота 1: Он зрительно видел эту фантастическую и прекрасную картину: черное грозовое небо, набрякшее молниями и громом, и спокойно летящий самолет, а за ним стелется сияющий шлейф чистого неба (Д.А. Гранин).
^ Гедонистическая оценка. К гедонистической оценке в обыденной картине мира относятся лексемы, связанные с удовлетворением потребности в телесном и душевном комфорте. Для человека важна личная безопасность, поэтому в ассоциативном поле представлены реакции, отражающие способ защиты (2) – укрыться в доме 2, что говорит об адаптивности и регуляторности знаний, заключенных в концепте обыденного сознания. В русском сознании дом – это особый мир со своим специфическим типом хозяйства, культурных и человеческих отношений, в котором можно укрыться от внешних невзгод. Реакция – люблю грозу в начале мая 54 (строчка стихотворения Ф.И. Тютчева «Весенняя гроза») отражает приятные ощущения (54), возникающие в ответ на природное явление. Ср.: В беседку отовсюду сбегались люди. Отряхивались, смеялись, любуясь первой грозой (Д.А. Гранин).
Образный компонент концепта гроза в обыденном сознании строится на элементах денотативных сфер <природные явления>, <живой мир> и <неживой мир>. В образном компоненте закрепилось представление о грозе как природном атмосферном явлении. Метеообразы, описывающие атмосферные осадки, возникают на основе визуальных, акустических, вкусовых и тактильных ощущений. В ядро чувственного образа входят одномодальные и полимодальные образы, связанные с атмосферными осадками – дождем и градом, источником образования осадков – тучами, атмосферными электрическими явлениями – молнией и громом.
Дождь. В русском языковом сознании омбрические (от греч. ombros – дождь) образы, основанные на визуальной модальности, свидетельствуют о том, что дождь как одно из атмосферных явлений, сопровождающих грозу, состоит из частиц воды – дождевых капель, которые во время грозы имеют большую величину и во многих случаях трудноразличимы – ‘крупные капли воды’ (16), ‘струи воды’ (12). Кроме того, к одномодальным относится образ, основанный на вкусовых свойствах грозового дождя – ‘соленые капли воды’ (1).
Полимодальные образы являются более сложными структурными образованиями: визуально-акустический – ‘стук капель воды’ (4), визуально-тактильный – ‘капли воды, (доставляющие) приятное ощущение’ (1), ‘струя воды, (стекающая) по спине’ (1).
Град: одномодальный визуальный образ ‘белые кусочки льда’ (3) фиксирует представление о цветовой окраске града. Полимодальными являются визуально-акустические ‘стук белых кусочков льда’ (19) и визуально-тактильные ‘белые кусочки льда бьют по лицу’ (2) образы.
Молния: разнообразно представлены одномодальные визуальные образы, описывающие молнию: ‘светящиеся полосы на небе’ (14), ‘светящаяся полоса молнии (в виде) тонкого стрежня с заостренным концом’ (7),‘светящаяся продолговатая полоса молнии’ (3), ‘светящаяся полоса молнии (в виде) ломаной линии’ (1).
^ Состояние атмосферы: одномодальные визуальные образы акцентируют также внимание на цвете видимой части небосвода: ‘покрытое тучами небо’ (16). Одномодальные визуальные нефелетические (от греч. nephelē – облако, туча) образы ‘черные облака’ (5), ‘серые облака’ (2) отражают цветовую окраску грозовых туч.
Ветер: тактильные образы эксплицируются анемотическими (от греч. anemos – ветер) ‘порывистый ветер’ (4) и визуально-акустическими ‘ветер, вызывающий шелест листьев’ (2).
^ Образы неживого мира немногочисленны. Среди них одномодальные визуальные предметные ‘дом’ (9) и ‘зонт’ (3), дендрические ‘горящее дерево’ (5), ‘сломанное дерево’ (7) и ботанические ‘примятые и сломанные посевы’ (1), иллюстрирующие разрушительное воздействие грозы на растительный мир.
^ Образы живого мира подразделяются на антропоморфные и орнитологические. Антропоморфные образы в обыденном сознании являются сложными по структуре, поскольку включают обозначение говорящим самого себя и других: ‘субъект и совокупность близких людей’ (6) – ‘мы вместе с мамой’ (4), ‘мы со старшей сестрой’ (1), ‘я с младшими братом и сестрой’ (1). К атропоморфным принадлежат также демонические ‘колдун’ (2) и мифологические ‘Перун’ (1) образы. Имеющиеся в обыденном сознании представления о существовании взаимосвязи данного природного явления с ‘черным вороном’ (2) иллюстрирует орнитологический образ.
Таким образом, обобщая, отметим, что структура концепта гроза включает когнитивные компоненты «молния», «гром», «осадки», «состояние атмосферы», «ветер», которые являются составляющими грозы, и когнитивные компоненты «темпоральность», «количественные характеристики», «локализованность», «частота и периодичность», эксплицирующие грозу через совокупность качественных и количественных признаков. Концепт гроза, объективирующий обыденное сознание, выступает как репрезентация уровня отражения действительности, который включает житейские представления об атмосферном явлении, обыденные знания о его физической сущности, механизмах проявления и ценностное отношение к наблюдаемому процессу, исходящие из представления о грозе как источнике опасности.
Библиографический список
Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001.
^ Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальная картина мира. Воронеж, 2002.
Попова З.Д. Стернин И.А. Проблема моделирования концептов в лингвокогнитивных исследованиях // Мир человека и мир языка / под ред. М.В. Пименовой. Кемерово, 2003.
С.В. Коростова7