Опыт интерпретации концепции в. Гумбольдта :; ™

Вид материала

Документы

Содержание Деятельностно-динамическая трактовка языка

Подобный материал:

• Конспект урока по литературе Проблема интерпретации и опыт прочтения петербургской, 126.69kb.
• Содержание №4/2007 журнала «Обсерватория культуры», 19.46kb.
• Пояснительная записка, 167.23kb.
• Учебно-методический комплекс по курсу «теория интерпретации сновидений», 392.8kb.
• Два опыта интерпретации, 296.03kb.
• С. Л. Трансцендентальная философия, 65.17kb.
• Д. С. Жуков Политические идеи З. Фрейда, 47.18kb.
• Г. В. Ф. Гегель. "Об эпизоде "Махабхараты", известном под названием "Бхагавадгита"", 829.86kb.
• Стилистическая система русского языка Язык русского фольклора: опыт интерпретации, 1198.02kb.
• Дата рождения: 15. 08. 1969г, 20.96kb.

54

(народа) й языка. Язык есть как бы круг¹, выйти из котб-рого можно лишь войдя в другой круг ■^!0.

Но с другой стороны, язык никогда и ни при каких условиях не может стать для человека абсолютной грани­цей (Schranke) (с. 657). Язык нельзя признать делом человеческим (em menschliches Werk) наряду с другими произведениями духа (Geisteserzeugnisse) (с. 415) V. Язык, хотя и связан довольно тесно с духовным бытием человека, вместе с тем имеет и вполне самостоятельное бытие, независимое от человека и господствует над чело­веком своей силой (с. 392). Язык, с одной стороны, дик­тует человеку правила обращения с предметами (чело­век живет с предметами исключительно так, как знако­мит его с ними язык — с. 434), а с другой стороны, — позволяет видеть внутреннее в самом говорящем (с. 567). В человеке не существует ничего такого глубокого, тон­кого и всеобъемлющего, что не переходило бы в язык и не было быв нем заметным (с. 464).

Язык есть «орган внутреннего бытия, даже само внут­реннее бытие, постепенно сознаваемое человеком и пере­ходящее вовне» (с. 384). В генетическом плане связь языка и человека настолько глубока, что в определенном смысле язык может рассматриваться как первая необхо­димая ступень, начиная от которой нации в состоянии следовать каждому высшему направлению человеческого развития (с. 414). Гумбольдт обращает внимание на тес­ную внутреннюю связь языков с интеллектуальной инди­видуальностью народов. И если на одном из этапов диа­лектического рассуждения он допускает возможность рас­сматривать интеллектуальное своеобразие народов как произведение языков (eine Wirkung), то позже он отвер­гает идею генетической неравноправности языка и интел-

²⁶ Эта идея широко варьируется в последующих исследования*
по философии языка. См., например, у X. Ортега-и-Гасета
(ОПЯ 1975, 142): «Мы не только говорим на каком-либо языке,
мы думаем, скользя по уже проложенной колее, на которую⁴
ставит нас языковая судьба».

²⁷ Ср. развитие этой же идеи у М. Хайдеггера: «Язык могуще--
ственнее и потому весомее нас» (ОПЯ 1975, 61). Следовательно^
полагает М. Хайдегтер, неправильно рассматривать его кай
один из атрибутов человеческой деятельности. Согласно"
М. Хайдеггеру, замечает П. П. Гайденко (1975, 167), «язык
должен быть понят не как атрибут, вообще не как предикат,
а скорее как субъект, но этих терминов... Хайдеггер б
гает».

55

ЯектуалЬной индивидуальности народа, считая, что они происходят из одного источника — недосягаемой глубины души (с. 410) ²⁸. Язык тесно связан не только с духом, но и с характером народа²⁹ так что, по свойствам языка можно делать заключения и о характере народа (с. 562, 416, 569). Связь языка с характером и духом народа не представляет собой односторонней зависимости (напри­мер, только зависимости языка от характера и духа на­рода или же наоборот). Между ними наличествует самое живое взаимовлияние (с. 396).

Хотя языки имеют тесную внутреннюю связь с духов­ной индивидуальностью народов, бывает очень сложно определить, как особенности духа внедряются в язык, где в языках скрывается их характер и в каких частях языка его можно уловить (с. 577). Гумбольдт даже считает (с. 680), что определить полную систему связей и разли­чий языков и духовной индивидуальности народов — не­возможная задача по состоянию языкознания его вре­мени. Однако некоторые наблюдения относительно связи языка и духовных особенностей народа у него все же имеются. По его наблюдению (с. 405), языки отличаются по своему строению у народов с различным настроением души (Seelenstimmung), например, у народов, предпочи­тающих одинокие пути абстрактных размышлений, или народа, испытывающего живую потребность в общении с другими. В языках этих народов по-разному понимается символическая сторона языка, целая область языка может остаться совсем необработанной во втором случае, так как в те сферы, на которые язык должен впоследствии пролить свой свет, должно ввести его сначала темное, еще не развитое чувство.

Третья координата анализируемой концепции, задаю­щая поле существования языка, — это «язык—мышление

²⁸ Не совсем ясно, полагает ли Гумбольдт, что язык в логическом
плане выше индивидуальности народа или же он считает их
равноправными. Понимание языка как «внутренне-интимных
корней» национального духа развивается применительно к «гре­
ческому духу» в работах А. Ф. Лосева (1930, 93).

²⁹ Дух и характер народа, по Гумбольдту, — выразители нацио­
нальности. О связи языка с духом и характером народа (через
посредство понятия национальности) см., например, с. 471. По­
нятие характера Гумбольдт применяет также к языку, говоря,
например, что характер языков есть как бы дух, представляю­
щий собой естественное следствие продолженного влияния ум­
ственной особенности народа на язык (с. 562).

56

(мысль)». Намечая программу исследования хода образо­вания языка, Гумбольдт предполагает рассматривать этот процесс в самом широком объеме не только в отношении к непосредственному результату его образования — речи и ее элементам, но и в отношении к деятельности мыш­ления и чувства (с. 426). В гумбольдтианской концепции уделяется много внимания характеру взаимоотношений языка и умственной (духовной) деятельности народа, жи­вой, неразрывной связи языка и интеллектуальности на­рода (мысли, мышления).

По Гумбольдту, язык — спутник, свидетель, а иногда и единственный представитель духовного развития чело­вечества. Он глубоко входит в духовное развитие чело­вечества, сопровождая его на каждой ступени его мест­ных продвижений (прогресса — Fortschritt) и возвратов назад. По языку можно узнать всякое состояние куль­туры. Но есть эпоха, когда виден только язык, где он не только сопровождает духовное развитие, но даже за­нимает его место (с. 386). Интеллектуальная деятель­ность и язык едины и неотделимы друг от друга (с. 426). Соответственно не могут быть отделены в их постоянном воздействии друг на друга также язык и ин­теллектуальная организация (intellectuelle Anlagen). Это связывается им с тем, что и интеллектуальная деятель­ность человека, будучи совершенно духовным и внутрен­ним процессом, не оставляет по себе никакого явного следа. Она переходит вовне и делается доступной чувст­вам (fur die Sinne) лишь посредством звука. В этом смысле язык есть орудие образования мысли (das bil-dende Organ des Gedanken). И язык и мысль произво­дятся одной и той же силой — силой народного духа (с. 477). Оба они имеют способность к беспредельности в своем употреблении — основную черту силы духа. Язык есть необходимое завершение мысли (с. 649—650).

Между языком и умственной деятельностью (мышле­нием, мыслью) наблюдаются отношения взаимосвязан­ности, взаимосогласованности, взаимовлияния. Гумбольдт обращает внимание на известную связь состава языка (Sprachbaue) со степенью успехов всех других видов ин­теллектуальной деятельности, состоящую преимущест­венно в том «животворном дыхании», которое языкотвор­ческая сила изливает в акте претворения мира в мысль и которое распространяется гармонически по всем частям сферы языка (с. 413).

57

. Влияние друг на друга языка и мышления может быть как логически одновременным, так и развернутым во времени (в форме цепочки). Язык, по Гумбольдту (с. 407—408), есть вместе с тем особая форма способа мышления и чувствования (eine Auffassungsweise der ge-sammten Denk- und Empfindungsart), а форма эта, бу­дучи предоставлена народу из отдаленной древности, не может не действовать на него без того, чтобы в то же время не оказывать и сильного влияния на язык. При­мером последовательного влияния может служить ситуа­ция (с. 567), когда дух стремится внести в язык нечто новое, чтобы, воплотив в него это новое, самому стать под его влияние. По предположению Гумбольдта (с. 549—550), правильное ■ развитие языка идет в гармо­ническом соответствии (согласии) с развитием интеллек­туальных способностей (Vermogen) вообще. Так, качество совершенно внутренней и чисто интеллектуальной сто­роны звуковых форм, составляющих собственно язык (с. 463—464), зависит от согласованности в действии ее законов и от такой же согласованности их деятельности с законами восприятия, мышления, чувства. Взаимное приспособление языка и умственной деятельности наро­дов — это процесс, развернутый во времени, и скорее тен­денция, чем истинное положение дел. В реальной истории возможна некоторая дисгармоничность в их отношениях. Так, в более древних и «первобытных» языках пол­нота форм иногда, по-видимому, может превышать по­требности мысли. Под влиянием же более зрелого духов­ного развития (Geistesbildung) она может являться уме­реннее (с. 554).

Четвертая координата, задающая поле существования языка, — это «язык—мир (природа, действительность)». Язык, в понимании Гумбольдта, — вечный посредник между духом и природой (с. 565), настоящий мир (eine wahre Welt), который дух должен ставить между собой и предметами путем внутренней работы своей силы (с. 567). Этот мир создает себе человек из впечатлений, производимых на него действительным миром. Отдель­ными «предметами» этого мира окажутся, естественно, слова (с. 448). Мир действительный иначе именуется действительностью (eine Wirklichkeit) (с. 568—569; см. о понятии индивидуальной действительности с. 650). На­зывая язык особым миром, противостоящим миру дейст­вительному, Гумбольдт предостерегает от представления

58

языйа в форме пространства, распространение³⁰ которого осуществляется путем присоединения или как бы завое­вания областей, лежащих вне его (с. 399), так как при таком подходе невозможно понять природу языка в са­мых существенных ее чертах.

Мы рассмотрели основные координаты, задающие про­странство существования языка у Гумбольдта. Введение таких координат расширяет исходную ситуацию бытия языка и соответственно отображения ее в теории. Экстен­сивное начало концепции Гумбольдта — следствие при­знания им деятельностной природы языка (его полипри-родности). Действительно, трактовка языка как деятель­ности требует постановки вопроса и о субъекте этой деятельности. В понимании Гумбольдта таковым счита­ется дух, произведением которого язык и является. При­влечение духа в качестве объяснительного принципа за­дает широкий экспланаторный контекст, роднящий язык с другими одноприродными явлениями. Язык всегда с не­обходимостью основывается на совокупности всех духов­ных сил человека, не исключая ничего, что в них имеется, поскольку язык охватывает все. Поэтому язык можно представлять себе и как миросозерцание (Weltanschau­ung) и как систему мыслей (Gedankenverknupfung) и как то и другое вместе, так как он действительно совмещает • в себе эти направления (с. 412). По-видимому, трактовка языка как миросозерцания имеет скрытый деятельностно-процессуальный оттенок, а понимание его как системы мыслей — оттенок вещественности (предметности) и не­которой статичности.

Из -рассмотрения языка как произведения духа сле­дует, что природа языка не уникальна и возможна более общая наука, где язык рассматривается как частный слу­чай (хотя и весьма специфический) в более широком поле объектов ее изучения. Собственно говоря, у Гум­больдта в его лингво-философских рассуждениях о языке нет специального концептуального аппарата для описа­ния исключительно языковых феноменов. Гумбольдта по справедливости называют основателем наук о духе, или гуманитарных наук (наук о культуре). Раскрывая струк­турный изоморфизм между объектами культуры (язык,

Очевидно, что под распространением здесь понимается «озна­чивание» новых областей действительности, осваиваемых че­ловеческой мыслью.

59

искусство, мифология), Гумбольдт подчеркивает общность задач филологов, специалистов по эстетике, историков и необходимость разработки единых приемов исследования для всех областей наук о духе (см. подробнее Ramischwili 1967, 561). Говоря о создании всеобщей теории истори­ческих наук, он подчеркивает особую роль языка для по­нимания всех социально-исторических явлений.

^ ДЕЯТЕЛЬНОСТНО-ДИНАМИЧЕСКАЯ ТРАКТОВКА ЯЗЫКА

При деятельностно-динамическом взгляде объект рассмат­ривается как деятельность и сила, т. е. как некая сущность, порождаемая деятельностью другого объекта, понимае­мого как сила, и выступающая далее по отношению к другим сущностям как определенная сила. Деятель-ностно-динамический подход при аналитическом рассмот­рении можно было бы разбить на два подхода: собственно деятельностный и динамический (энергетический, сило­вой). Однако динамический (силовой) подход можно представлять и как составную часть деятельностного под­хода в широком понимании и рассматривать оба эти подхода как единый исследовательский прием, трактуя силу как атрибут деятельности³¹. Охарактеризуем сна­чала собственно деятельностную компоненту гумбольдтов-ской концепции, а затем динамическую (силовую).

Деятельностный подход в этой концепции занимает центральное положение. Можно говорить даже о его ло­гической исходности и все основные идеи Гумбольдта увидеть через категорию деятельности и сцепленные с нею представления. По замечанию В. А. Звегинцева (1978, 175), все рассуждения и дихотомии Гумбольдта являются прямыми производными от положения о языке как деятельности, несмотря на то что они своим метафи­зическим обличьем, как кажется, противопоставляются этому подходу.

Обязательность деятельностного подхода к языку и

³¹ В работе Г. В. Рамишвили (1978, 214) концепция Гумбольдта также называется динамической, однако этим наименованием у него подчеркивается другой момент — а именно синтетиче­ский сплав базисных черт гумбольдтианской концепции (ди­намическая концепция Гумбольдта, по Рамишвили, рассматри­вает язык как «форму, порождение и энергию, а не как аморф­ную массу, результат или эргон»).

60

логическая Первичность деятельностной характеристики й гумбольдтианской концепции, вытекает из следующих тезисов:

1. «Бытие духа состоит только в деятельности и его
   можно представлять только в виде деятельности»
   (... weil sich das Dasein des Geistes uberhaupt nur in
   Tatigkeit und als solche denken lafit) (c. 419); «Сила
   духа имеет свое бытие только в деятельности» (Das gei-
   stige Vermogen hat aber sein Dasein allein in seiner
   Tatigkeit) (c. 464).
   

1. Язык есть произведение деятельности духа или
   даже сама деятельность духа.
   

1. Следовательно, и язык мы можем знать только из
   его деятельности и можем представить только в виде
   деятельности и как деятельность духа ³².
   

Приведем контексты, иллюстрирующие определения языка в терминах деятельностной парадигмы.

1. «Обозначить языки как деятельность духа (als eine
   Arbeit des Geistes) более адекватно и правильно»
   (с. 419);
   

1. «Если языки рассматривать генетически как дея­
   тельность духа, направленную к определенной цели (auf
   einen bestimmten Zweck gerichtete Geistesarbeit), то бро­
   сается в глаза, что эта цель может быть достигнута
   в меньшей или большей степени» (с. 389).
   

1. «Язык, как в отдельном слове, так и в связной
   речи, есть акт, истинно-творческое действие духа» (eine
   wahrhaft schopferische Handlung des Geistes) j(c. 605).
   

1. «Язык есть вечно повторяющаяся работа духа,
   стремящаяся претворять членораздельный звук в выра­
   жение мысли» (с. 418).
   

К тому же типу определений примыкают определения языка через категории деятельностной парадигмы (цель, средство и т. д.) и другие деятельностные понятия (акт, оттиск, опыт, образец и т. д.). Приведем некоторые из таких определений.

«... язык представляется средством к цели» (als ein Werkzeug zu einem Zwecke) (c. 462);

«Язык есть орган образования мысли» (Die Sprache ist das bildende Organ des Gedanken) (c. 426);

³² По-видимому, этот тезис справедлив не только для языка в це­лом, но и для отдельных его компонентов; см. деятельностную дефиницию формы языка (с. 420).

61

k... в существе человека вложено предчувствие обла­сти, выходящей за пределы языка, ... язык в то же время есть единственное средство (das einzige Mittel) исследо­вать и оплодотворить эту область» (с. 567).

В качестве средств деятельностного представления у Гумбольдта выступают подкатегории деятельностной категориальной парадигмы — цель,, средство, задача, про­дукт и т. д. и понятия с деятельностной семантикой — отпечаток, работа и т. д. Деятельностному представлению (интерпретации) может быть подвергнут как сам язык, включая любой элемент его структурации, так и любой компонент поля существования языка (человек, дух на­рода и т. д.). Здесь возникает методологическая пробле­матика связи структурации языка и языковой деятель­ности с исходными идеями деятельностного представле­ния, в частности, вопрос о том, производна ли структу-рация языка от деятельностного взгляда или она резуль­тат наложения других независимых от деятельностной парадигмы категорий (например, категорий системного подхода). Другими словами, это вопрос о коррелирован-ности в рамках деятельностного представления структу­рации языка и языковой деятельности.

В деятельностном мире гумбольдтианской концепции все может действовать — дух, человек, язык. Но более всего речь идет о деятельности языка и духа. В идеаль­ном теоретическом мире гумбольдтианской концепции одни потоки действий сменяют другие; возникает целый вихрь деятельностей со своей иерархией. Одни виды дея-тельностей могут считаться более специфичными для рас­крытия сути исследуемых объектов, другие, напротив, — менее специфичными. Так, существенной деятельностью (Wirksamkeit) языка в человеке признается деятельность, направленная на мыслящую и творящую своим мышле­нием силу человека (с. 400). Стилистика мышления (видения объектов) при деятельностном взгляде такова, что во всем видятся потоки действий или следы этих действий. Например, интеллектуальные преимущества языков трактуются как зависимые от духовной органи­зации народов в эпоху образования и преобразования языка и составляющие ее образ (das Bild) или даже не­посредственный отпечаток (der unmittelbare Abdruck) (с. 464).

При деятельностном представлении деятельностной трактовке подвергаются все явления из жизни языка,

62

в частности, внутренний генезис ³³ языка у человека трак­туется как неразрывно связанный с внутренней приро­дой человека, со спонтанными бессознательными (непро­извольными) процессами, свойственными ей: «. .. Языки неразрывно связаны (verwachsen sind) с внутренней при­родой человека и скорее исторгаются из нее самодея­тельно, чем производятся ею произвольно» (с. 410) ³⁴. Деятельностную трактовку получают также законы (языка?). Они интерпретируются в виде особых путей, которыми идет деятельность духа при образовании языка (in der Spracherzeugung), или же, при другом сравнении, в виде форм, с помощью которых она чеканит звуки (с. 463). Как видим, деятельностная трактовка законов в гумбольдтианской концепции осуществляется на уровне образов. Неясно, имеются ли в ней собственно теорети­ческие, а не образно-метафорические философские поня­тия, связанные с идеей закона. Разновидностью деятель­ностной трактовки: законов можно считать их телеологи­ческую трактовку -— квалификацию через категорию цели, входящую в состав деятельностной категориальной пара­дигмы. «При непосредственной связи явлений языка с си­лой духа, — пишет Гумбольдт (с. 476), — язык представ­ляет органическое целое, в котором различимы не только отдельные части, но также законы его деятельности- (Ge-setze des Verfahrens), или говоря историческими терми­нами, направления и стремления».

Деятельностная трактовка распространяется у Гум­больдта и на определение предназначения языка³⁵, или на языке современной лингвистики, — его функций. От­метим наиболее важные из них:

1. функция транспонирования (перевода предметов
   мира в предметы сознания (с. 413);
   

1. функция обозначения предметов (с. 416);
   

³³ Возможно, у Гумбольдта не имеется различия понятий гене­
зиса, применяемого к языку в целом, и порождения, применяе­
мого к реализации речевой деятельности у индивида.

³⁴ Интересно рассмотреть, как связаны у Гумбольдта спонтан­
ность и самодеятельность.

³³ В этой связи интересно дать методологическую интерпретацию некоторым замечаниям Гумбольдта о неисчерпываемости языка телеологическим началом, например, утверждению, что разви­ваемый в его работе подход исходит не из поставленной цели, а из непостижимой первопричины. Гумбольдт подчеркивает (с. 388—389), что именно такой подход и является единственно-подходящим для игзучеяия различных проявлений человеческого Духа.

(53

3. составлять условие мышления для человека
   (с. 429);
   

3. удовлетворять потребности общения между людьми
   (с. 429) (в терминологии последующей лингвистики —
   это коммуникативная функция);
   

3. служить средством обмена мыслями (с. 429),сред­
   ством понимания (с. 416);
   

3. давать инструкцию обращения с предметами внеш­
   него мира (с. 434);
   

3. быть посредником между человеком и природой,
   действующей на него изнутри и снаружи (с. 434).
   

В связи с развертыванием деятельностного представ­ления языка целесообразно остановиться на вопросе о том, какая из базисных функций языка — функция транспонирования (на языке современной лингвистики, когнитивная) или коммуникативная — является первич­ной в гумбольдтианской концепции. По-видимому, в ней речь идет о логической и генетической первичности функ­ции транспонирования (т. е. перевода мира в предметы сознания) в плане филогенеза языка и актуальной пер­вичности коммуникативной функции в плане онтогенеза языка ³⁶. Гумбольдт подчеркивает, что производство языка (die Hervorbringung der Sprache) — внутренняя потреб­ность человечества, а не только внешняя, потребность поддерживать общественные отношения, которая носит внешний характер для человечества; эта внутренняя по­требность лежит в самой природе человеческого духа и составляет необходимое условие для развития сил духа и приобретения миросозерцания (с. 390).

Язык — это необходимое условие для мышления че­ловека даже в ситуации, когда непосредственное обще­ние между людьми отсутствует: даже вовсе не касаясь общения между людьми, можно утверждать, что «речь (das Sprechen) — необходимое условие мышления для человека даже при полном одиночестве. Но в действитель­ности (in der Erscheinung) язык всегда развивается в об­ществе людей, и человек понимает самого себя не иначе, как удостоверясь в понятности своих слов для другого» (с. 429).

По словам Г. В. Рамишвили, коммуницировать возможно при условии, если отражение мира хотя бы частично уже произо­шло. В противном случае речь может идти только о биологи­ческой коммуникации.