Опыт интерпретации концепции в. Гумбольдта :; ™

Вид материала

Документы

Содержание Глава первая

Подобный материал:

• Конспект урока по литературе Проблема интерпретации и опыт прочтения петербургской, 126.69kb.
• Содержание №4/2007 журнала «Обсерватория культуры», 19.46kb.
• Пояснительная записка, 167.23kb.
• Учебно-методический комплекс по курсу «теория интерпретации сновидений», 392.8kb.
• Два опыта интерпретации, 296.03kb.
• С. Л. Трансцендентальная философия, 65.17kb.
• Д. С. Жуков Политические идеи З. Фрейда, 47.18kb.
• Г. В. Ф. Гегель. "Об эпизоде "Махабхараты", известном под названием "Бхагавадгита"", 829.86kb.
• Стилистическая система русского языка Язык русского фольклора: опыт интерпретации, 1198.02kb.
• Дата рождения: 15. 08. 1969г, 20.96kb.

уже о конкретно-предметной реальности и ее уровнях, а также о конкретно-научных средствах объяснения. При реконструкции концепции какого-либо мыслителя обычно

л 11

за ядро принимают абстрактную модель концепции вооб­ще и максимально ее индивидуализируют³.

Задача настоящей работы — анализ концепции Гум­больдта с позиций принципа деятельности на фоне его внутренних возможностей и с учетом последующих попы­ток деятельностного представления языка в лингвистике. В соответствии с этой задачей в работе имеются три логи­ческие части: 1) общий анализ принципа деятельности в философии, методологии, науке с выявлением его гра­ниц и возможностей, а также рассмотрение методологиче­ских стратегий исследования деятельности (гл. 1, частич­но заключение) ⁴; 2) типология деятельностных представ­лений в лингвистике (гл. 3); 3) анализ концепции Гум­больдта на фоне внутренних возможностей принципа дея­тельности в целом и с учетом типологии деятельностных представлений языка в лингвистике (гл. 2).

Поскольку нас интересовала в этой работе преимуще­ственно реконструкция концепции Гумбольдта в целом, а не построение лингвистической теории на ее основе, то основной акцент делался на раскрытии внутренней цело­стности концепции, ее уникальности. Наша работа по ре­конструкции концепции Гумбольдта носит логико-методо­логический характер и основное внимание в ней уделя­ется соответственно не изложению содержательной сто­роны концепции (см., например, Рамишвили 1978; Леон­тьев 1963), а анализу ее конструктивно-формальной сто­роны и технике ее задания. При избранном ракурсе ана­лиза воссоздание целостной картины содержательнононто-логических представлений Гумбольдта отодвигается на второй план. Мы пытались рассматривать концепцию Гумбольдта под углом зрения внутренних границ и воз­можностей деятельностного способа мышления в целом, поэтому на первый план были выдвинуты типологические связи его концепции с другими теориями, воплощающими принципы деятельностного представления, а не характе­ристика ее генетико-исторических связей.

³ Будем считать, что модели философской и научно-теоретической
концепций совпадают по своему строению (отвлекаясь от де­
талей их различия).

⁴ Многие из них могут быть совместимы с гумбольдтовской по-
зицией.

^ ГЛАВА ПЕРВАЯ

КАТЕГОРИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В ФИЛОСОФИИ, МЕТОДОЛОГИИ,

НАУКЕ

Осмысление феномена деятельности в настоящее время осуществляется в двух направлениях: в дисциплинах фи-лософско-методологического плана и в конкретных науках (психологии, социологии, лингвистике). По удачному вы­ражению В. С. Швырева (1976, 80), в первом случае пре­тендуют на целостную картину постижения «мира дея­тельности» в его «единстве многообразия», а во втором — на «многообразие этого единства». В дисциплинах фило-софско-методологической ориентации выявляется специ­фика деятельности как реальности особого рода, выясня­ется отношение этой реальности как определенной формы бытия к бытию в целом, а также вырабатываются пред­ставления об общей формальной структуре деятельности и ее типах. В дисциплинах частно-научного характера осуществляется воспроизведение определенного вида дея­тельности как предмета научного изучения в их теорети­ческой картине в соответствии с канонами научно-теоре­тического мышления. В дисциплинах этого типа понятие деятельности развертывается через представление о ее внутренних механизмах, картина которых выражается средствами этих наук. Речь в данном случае идет не о тех науках, которые непосредственно осуществляют предмет­ную интерпретацию понятия деятельности и где понятие деятельности, осмысленное в их рамках, задает специфи­ческую для них идеальную действительность в ее особых границах и позволяет установить закономерности развер­тывания их идеальных объектов.

Роль понятия деятельности при задании картины мира
в философских концепциях не всегда одинакова, колеб­
лясь от периферийной категории до категории в роли
универсального объяснительного принципа. Использова­
ние деятельности в последней роли — сравнительно, позд-
яее явление. •■-->:..

13

В античном мышлении роль универсального объясни­тельного принципа играло понятие космоса, к которому возводились последние основания всей реальности. В кос­мосе усматривался источник всего миропорядка. Антич­ный «космос» представлял собой предельное обобщение всего видимого и мыслимого. Он выступал как идеальный первообраз вещей, источник их смысла и жизни, вечно созерцающей себя самого и изливающий из себя формы на все существующее (Лосев 1927; 1967).

В Новое время в качестве универсального объясни­тельного принципа начинает играть понятие природы. Это понятие было известно и раньше (см. понятие physis-у древних греков и понятие.natura у римлян), но оно не выступало в роли универсального объяснительного прин­ципа.

Когда говорят о понимании природы как объяснитель­ного принципа, то имеют в виду предельно широкое пони­мание природы как всего сущего, целого мира в бесконеч­ном многообразии его проявлений и форм. В более узком смысле под природой понимают природу как противостоя­щую обществу, которое является частью природы в ши­роком смысле.

Такая неоднородность феномена, покрываемого поня­тием природы в широком смысле слова, вызывала сомне­ния в универсальном характере этого понятия, и наряду с понятием природы в качестве универсального объясни­тельного принципа стало использоваться также понятие деятельности. В Новое время понятия природы и деятель­ности в сходной функции универсальных абстракций ста­новятся соседствующими.

Понятие деятельности исследовалось вплоть до недав­него времени преимущественно в рамках философии. Исключение составляет опыт осмысления деятельности в лингвистике в лингво-философской концепции В. Гум­больдта. С середины XX в. началось интенсивное изуче­ние деятельности в методологии и специально-научных предметах.

К числу дисциплин общего характера, ориентирую-■ щихся на изучение феномена деятельности, в настоящее время относятся теория деятельности и общая (философ­ская) антропология '. Вопрос о возможности и целесооб-

¹ О возможности построения философской антропологии на марк­систских основаниях см. у М. С Кагааа (1974).

14

разности создания и существования теории деятельности как самостоятельной науки и о ее методологическом статусе (т. е. ее типе и связи с другими дисциплинами) является дискуссионным. Имеются две противоположные позиции по этому вопросу.

В соответствии с первой точкой зрения считается, что теория деятельности как особая наука о деятельности либо невозможна в принципе, либо нецелесообразна. При­водимая в этом случае аргументация сводится к следую­щему. Деятельность как универсум сущего не может де­литься на части (свои частные подвиды), сохраняющие ее специфику в целом. Поскольку теоретическое сознание имеет своим предметом изучения отдельные фрагменты действительности, а не действительность в целом, то тео­ретическое знание о деятельности в целом невозможно². По убеждению В. А. Лекторского (1976, 63—64), наибо­лее плодотворным было бы не построение какой-либо осо­бенной общей теории деятельности, но скорее конкретная реализация исследовательских программ, в основе кото­рых лежит определенное понимание природы деятельно­сти, структуры и генезиса ее форм.

В соответствии со второй позицией полагается, что теория деятельности как самостоятельная дисциплина вполне возможна и необходима. Она может быть по­строена либо как содержательно-теоретическая дисциплина (типа общей теории систем в том варианте ее, который приписывает своим моделям онтологический статус³, либо как сцециальная методологическая дисциплина.

Первая точка зрения развивается, например, Э. С. Мар-каряном, по мнению которого общая теория деятельности должна быть направлена на осмысление самого феномена деятельности, а также синтезирование и интеграцию спе­циально-научных перспектив его рассмотрения⁴.

Точка зрения о методологическом характере теории деятельности развивается в исследованиях Г. П. Щедро-

² Н. Ф. Наумова (1976, 93) обращает внимание на тот факт, что
наблюдающиеся в социологии неудачные попытки в истолкова­
нии деятельности как свойства, вида или сферы эмпириче­
ского поведения связаны с тем, что любой частный вид дея­
тельности теряет свойство быть ею по крайней мере для ис­
следователя.

³ Этот подход, очевидно, опирается на понимание деятельности
как «бытийной» категории.

⁴ О попытке Э. С. Маркаряна определить деятельность в терми­
нах теории информации см.: 1973, 13—15.

15

вицКого, согласно концепции которого теория деятельно­сти возникает как попытка снять противоположность Между наукой с ее ориентацией на объект и эпистемоло­гией с ее ориентацией на источники познания. Теория дея­тельности при таком замысле, задавая единое простран­ство движения для любых эпистемологических и феноме­нологических ориентации, соединяет оба Пространства —• науки и эпистемологии — и задает способы движения в них. В Понимании Г. П. Щедровицкого, теорий деятель­ности • является последним основанием всякой методоло­гии. В этом смысле "ее можно считать метаметодологиче-Ской Дисциплиной, поскольку объектом изучения в ней могут быть не только структуры практической деятельно­сти, но и сама методологическая деятельность и поскольку она как бы замыкает всю рассматриваемую структуру деятельности извне. По-видимому, теория деятельности как содержательная теоретическая наука невозможна, а вероятна лишь как формально-методологическая дис­циплина. По справедливому замечанию Э. Г. Юдина (1978, 303), «у понятия деятельности нет единого, раз навсегда фиксированного содержания, которое как инва­риант выступает в любых предметных конструкциях». Поэтому всякая попытка придать теории деятельности статус содержательной дисциплины выводит ее или в об­ласть философии или в область конкретных наук.

Рассмотрим кратко содержательно-методологические ходы осмысления мира деятельности, предложенные в фи-лософско-методологичеекой рефлексии деятельности и частично разработанные в рамках научного осмысления деятельности. Отметим эти стратегии в максимально «обез­личенном» виде, отвлекаясь от того, в какой сфере духов­ного производства — философии, методологии или науке —■ они были разработаны. Некоторые из таких методологи­ческих ходов изучения деятельности оказываются в прин­ципе неприемлемыми для науки, например, игнорирова­ние в деятельности ее предметного начала.

Выбор различных методологических ориентации в ос­мыслении мира деятельности приводит к различному по­ниманию и самой деятельности, ее структуры, катего­риальной характеристики и выбору контекстуального ок­ружения в концепциях.

Задание методологических ходов в осмыслении дея­тельности будет служить в нашей работе фоном для опи­сания типологии деятельностных представлений языка

16

Ё лингвистике, а также своеобразным ключом к интерпре­тации концепции В. Гумбольдта, выявлению оригинально­сти его путей деятелыгостного представления языка.

Философско-научные, а также конкретно-научные ос­мысления деятельности, наблюдаемые в разных тради­циях, отличаются друг от друга тем, как они отвечают на следующие вопросы:

1. Каково отношение деятельности и бытия, в частно­
   сти, рассматривается ли универсум деятельности как все­
   объемлющий или же наряду с природным миром;
   

1. Вычленяется ли субъект деятельности или проис­
   ходит генетическая редукция субъекта деятельности и да­
   лее рассматривается уже возникший, безличный универ­
   сум деятельности. Каков субъект деятельности — индиви­
   дуальный/коллективный, трансцендентный/эмпирически
   наблюдаемый;
   

1. Возможна ли чистая деятельность. Какова трак­
   товка предметности и отношение к ней;
   

1. Отношение к регулятивным механизмам деятель­
   ности (нормам и т. д.). Спонтанность или целерациональ_г
   ность деятельности. Проблема оснований деятельности.
   Поиски смысла деятельности и его локализация;
   

1. Внешне-функциональная характеристика деятельно­
   сти, возможность рассмотрения ее в качестве единствен­
   ного исчерпывающего основания культуры и человече­
   ского существования. Установление того, является ли дея­
   тельность универсальным объяснительным принципом или
   выступает как абстракция меньшей степени силы.
   

Центральный момент, различающий философские кон­цепции в их трактовке деятельности, связан с вопросом о соотношении деятельности и бытия. Имеются два под­хода к его разрешению (Швырев 1976, 69—70). В первом случае деятельность рассматривается как особого рода реальность, имеющая свое собственное строение и проти­востоящая бытию как чужеродное начало. При этом дея­тельность трактуется как активное начало, а бытие — как пассивное, косное начало, которому она навязывает чужеродные ему формы организации. К приверженцам этой позиции В. С. Швырев относит с известными оговор­ками Канта, Фихте и некоторых представителей современ­ного экзистенциализма.

При втором решении вопроса деятельность редуцируют к определенным феноменам природной или социальной действительности и «гасят» ее в них, хотя при этом сам

.'ПоетовшняяН

9 7 8 9 3 3

факт существования деятельности может и не отрицаться. При этом решении подчеркивается субстанциональная тождественность деятельности и бытия, субъекта и объ­екта. Деятельностная сущность субъекта понимается здесь, по Швыреву (1976, 70), как имманентный продукт развития самого бытия, как атрибут субстанции, которая может пониматься материалистически, пантеистически (Спиноза) или же объективно-идеалистически (Гегель, Шеллинг, Тейяр де Шарден).

Если взаимоотношение бытия и деятельности проин­терпретировать с ~ помощью категорий естественное (Е)/искусственное (И), то при первом решении, где дея­тельность противостоит миру как чужеродное начало, до­пускаются два универсума: Е-универсум и И-универсум, а при втором решении — единый универсум Е- или И-при-роды (в зависимости от трактовки генезиса универсума). Так, например, в концепции Гегеля единый универсум рассматривается как порождение деятельности духа, форма его инобытия и является, следовательно, И-универ-сумом. Аналогичное решение имеется и у Канта, в трак­товке которого деятельность самосознания рассматрива­ется не как простое воспроизведение «преднайденного» содержания, а как конструктивная творческая акция. Мир предметов (природа), который предстает для каждого индивидуального, эмпирического субъекта как данная ему и существующая независимо от его сознания действитель­ность, интерпретируется Кантом как некая конструкция «сознания вообще».

В едином универсуме при втором решении могут вы­деляться Е- и И-части, например, природа и социум, или же Е-, И- и Е-И-части (двойной естественно-искусствен­ной природы). В концепции Маркса Е-И-часть универ­сума интерпретируется как «очеловеченная природа», т. е. часть Е-мира, освоенная, ассимилированная и включенная тем самым в И-мир человека. В отличие от природы в «чи­стом виде» очеловеченная природа включена в систему социальных связей и до известной степени преобразована человеком (см.: Маркс, Энгельс 1956, 594).

Сфера взаимодействия природы и общества именуется в различных концепциях как техносфера, антропосфера, социосфера, ноосфера. Последнее понятие развивается в работах В. И. Вернадского (1977).

Для передачи взаимоотношений мира и деятельности в некоторых концепциях (см. работы О. И. Генисарет-

18

_ ого) используется понятие «действительности» — осво-|яной деятельностью части мира, где снимается противо­поставление деятельности и мира и где деятельность об-зует с миром устоявшееся единство. В марксистской Еищепции вся материальная и духовная культура челове-ства интепретируется как запечатленная в веществе вироды деятельность человека (общественного суще-ва), а само вещество природы предстает как носитель свойственных ему по его природе социальных свойств. Для изучения взаимодействия человека и мира исполь-ется связка «субъект—объект—деятельность», при актов ке которой возможны различные методологические |ратегии: 1) акцентировка связи «субъект—объект» без омипапия о деятельности, 2) рассмотрение деятельности атрибута субъекта и 3) акцентированность на самой вятельности вне связи «субъект—объект». Второй шд был представлен в немецкой классической фи-софии, исходным допущением которой было отожде-иение человека с его самосознанием. Активность яовека для немецкой классической философии сводится вжде всего к деятельности его самосознания. Централь-проблемой этого направления становится отношение 5ъекта и объекта в акте познания, исследование актив-сти субъекта в мышлении, анализ сознания как дел­ьности.

Природный мир, понятый как результат деятельности ьекта («тетичеекого» акта полагания), не имеет при эм понимании в самом себе истины. Трансценденталь- философия, в том варианте как она представлена, на-рнмер, у Фихте, видит «истину вещи — в деятельности, аиу необходимости — в свободе, истину объекта — субъекте» (Гайденко 1970, 58).

В концепции Маркса (см.: Маркс, Энгельс 1955 бражение человека, опиравшееся на схему «субъ-IF—объект», заменяется схемой субъект^объект, где стельность, изображенная как прямоугольник, представ-собой нечто большее, чем простая связь между субъ-гом и объектом (Кристостурьян 1976, 10). . ■ Трактовки деятельности могут отличаться пониманием 5'ьекта деятельности и тем, рассматривается ли в каче-Г'ве генетически исходной деятельность субъекта или же Вятельность как бессубъектный универсум. На феноме-иогическом уровне (уровне явления и видимости) дея-юсть нередко предстает как бессубъектная актив-

2*

ность. Даны лишь ее результаты в виде отчужденных форм культуры, которые противостоят индивиду и «навя­зываются» ему как внешняя необходимость. На ноуме­нальном уровне (уровне сущности) деятельность в боль­шинстве концепций в генетическом плане трактуется как активность субъекта. В концепциях, признающих нали­чие субъекта деятельности, в качестве такового могут выступать индивидуальный субъект (личность) или же надиндивидуальный — трансцендентальный субъект или различные социальные группы. Иногда деятельность по­нимается расширительно как эквивалент движения вооб­ще ⁵. Так, Аристотель, раскрывая онтологические основа­ния деятельности человека, обозначает одним понятием «энергейя» и деятельность человека и движение природы (ФЭ 1967, 340).

Э. С. Маркарян (1973, 12) обращает внимание на то, что в исследовательской практике наблюдаются тенден­ции использовать термин «деятельность» в двух смыслах — в более узком для обозначения лишь человеческой актив­ности и в более широком — для обозначения широкого класса процессов, включая и процессы неорганической природы (например, процессы вулканической деятельно­сти). Сам Маркарян останавливается на промежуточном решении. В его понимании (1973, 13), понятие деятель­ности призвано отобразить уникальное свойство всех жи­вых систем, не известное миру неживой природы, и по­этому оно не может быть использовано ни для наимено­вания движения в системах неживой природы, ни для обозначения лишь активности людей. М. С. Каган (1974, 37) считает разумным для названия свойственного живой материи внутренне-детерминированного движения исполь­зовать термин «активность», поскольку такое движение может выступать и как «активность» и как «реактив­ность».

Важный момент, по которому различаются философ-ско-методологические и частно-научные подходы к изуче­нию деятельности в их антропологической ориентации, касаются отношения деятельности к отдельному человеку. Деятельность может рассматриваться либо как непремен­ный атрибут отдельного человека (то, что им произво-

⁵ Неясно, принципиально ли бессубъектна деятельность » этом случае.

20

дится, создается и осуществляется), либо как исходная универсальная целостность более широкого порядка.

При втором подходе, по словам Г. П. Щедровицкого (1975, 85), «универсум социальной деятельности не может уже рассматриваться как принадлежащий людям в каче­стве их атрибута или достояния, даже если мы берем людей в больших массах и организациях. Наоборот, сами люди оказываются принадлежащими к деятельности, включенными в. нее либо в качестве материала, либо в качестве элементов наряду с машинами, материалами, знаками, социальными организациями и т. п.»; другими словами, «не отдельные индивиды создают и производят деятельность, а наоборот: она сама „захватывает" их и заставляет „вести" себя определенным образом».

В марксистской концепции создателем очеловеченной действительности, всех предметных форм культуры, а кос­венным образом — через изменение вещей — и творцом самого человека считается труд — наивысшая форма чело­веческой деятельности (см.: Маркс, Энгельс 1960, 188; J957, 441).

Важный пункт, определяющий различия в трактовках деятельности, касается предметного характера деятельно­сти и соотношения деятельности и предметности. Первая проблема, которая возникает в этом случае перед иссле­дователями деятельности, состоит в том, возможна ли «чистая» деятельность, или всегда ли деятельность пред­метна.

Идея о допустимости существования беспредметной, чистой деятельности развивается в философии Фихте. Фихте, впервые универсализовавший принцип деятельно­сти в философии и провозгласивший его в качестве все­общего основания культуры, рассматривал абсолютный субъект («Я») как чистую самодеятельность, как свобод­ную творческую активность, созидающую свой объект — mhd («не Я»). По Фихте, все, что предстает как объект (вещь, данность), является продуктом деятельности этого субъекта. Он исключает возможность любого абсолютного бытия самого по себе, кроме чистого акта деятельности «Я». Исходным, абсолютно первым и совершенно безус­ловным основоположением человеческого знания для него является акт действия, Tathandlung, или чистая деятель­ность, которая предварительно -не предполагает никакого объекта для себя, а производит его сама. В этом акте