Опыт интерпретации концепции в. Гумбольдта :; ™

Вид материала

Документы

Содержание Экстенсивное начало в задании пространства языка

Подобный материал:

• Конспект урока по литературе Проблема интерпретации и опыт прочтения петербургской, 126.69kb.
• Содержание №4/2007 журнала «Обсерватория культуры», 19.46kb.
• Пояснительная записка, 167.23kb.
• Учебно-методический комплекс по курсу «теория интерпретации сновидений», 392.8kb.
• Два опыта интерпретации, 296.03kb.
• С. Л. Трансцендентальная философия, 65.17kb.
• Д. С. Жуков Политические идеи З. Фрейда, 47.18kb.
• Г. В. Ф. Гегель. "Об эпизоде "Махабхараты", известном под названием "Бхагавадгита"", 829.86kb.
• Стилистическая система русского языка Язык русского фольклора: опыт интерпретации, 1198.02kb.
• Дата рождения: 15. 08. 1969г, 20.96kb.

42

навеваются у Гумбольдта при размышлении над работой скульптора (с. 396).

Идея целостности языка передается путем аналогий с тканью, нитью, кругом. См.: «Язык можно сравнивать с необычной тканью (Gewebe), в которой каждая часть более или менее отчетливо связана с другими, и все ча­сти — с целым» (с. 446; см. 396); «По своей внутренней природе язык составляет связную ткань аналогий (em zusammenhangendes Gewebe von Analogieen), каждый чуж­дый элемент в которой может удержаться лишь посред­ством его собственной связи» (das eigene Ankmipfung) (с. 679); «Языку нельзя ... в собственном смысле учить, можно лишь пробуждать его в душе; необходимо только отпускать нить, по которой он сам будет развиваться (man kann ihr nur den Faden hingeben, an dem sie sich von selbst entwickelt)» (c. 412).

Излюбленная идея Гумбольдта — это идея круга (der Kreis) (с. 392), целостности, точки зрения, что символи­зирует очерченность языка, его оформленность, автоном­ность, изолированность¹¹, грапицу, выйти за которую на­ходящемуся внутри круга не дано (или затруднительно?). См.: «Звуковая форма есть выражение, которое язык соз­дает для мысли, но ее можно также рассматривать как скорлупу (ein Gehause), в которую как бы втискивается (nineinbaut) язык» (с. 457) ¹². Образ круга Гумбольдт считает более предпочтительным, чем в известном смысле альтернативное представление языка как пространства, расширение которого происходит путем присоединения или как бы завоевания вне его лежащих областей (с. 399) ¹³.

^ ЭКСТЕНСИВНОЕ НАЧАЛО В ЗАДАНИИ ПРОСТРАНСТВА ЯЗЫКА

При задании предмета изучения возможны две интенции, два пути. В первом случае исследователь, ярко высвечи­вая интересующую его точку, оставляет все остальное,

¹¹ Такие изолированности (круги) напоминают монады Лейбница

(1935).

¹² См. приводимый выше образ кругов на воде. Образ границы
широко используется в последующих концепциях лингвистиче­
ской относительности. См., например, у Л. Витгенштейна (1958,
афоризм 5—6).

¹³ См. также образ ключа, открывающего замкнутое: «Природная
способность к языку является всеобщей для человека, и все,

43

связанное с ней, как бы во мраке. Во втором случае он как бы прожектором высвечивает все пространство и на нем интересующую его точку, которая видна не во всех подробностях, но на широком фоне (в широком теорети­ческом контексте). В. Гумбольдт избирает второй путь. Центральная черта его концепции языка — «экстенси-визм» ¹⁴. Этим термином можно условно обозначить черту, противоположную имманентному исследованию языка «в самом себе и для себя» ¹⁵ В. Гумбольдт рассматривает язык в широком контексте, включая в число координат поля исследования языка группы понятий, организуемые в рамках его концепции в неразрывную целостность:

1. язык (языки);
   

1. человек, народ, племя, человечество;
   

1. мир, природа, предметная действительность ¹⁶;
   

1. мысль, мышление, мировидение;
   

1. дух, национальный дух;
   

1. цивилизация, культура, этнос;
   

1. деятельность, действие, сила.
   

Связующим звеном между этими группами служит ка­тегория деятельности ¹⁷. Сам экстенсивизм можно рассмат­ривать как следствие принятия принципа деятельности и прежде всего вытекающего из принципа деятельности ча­стного принципа о влиянии созданного продукта на его созидателя. В определенном смысле экстенсивизм есть экспликация деятельностного подхода.

Экстенсивизм как признак концепции языка Гум­больдта следует понимать в весьма условном смысле; Трактовка языка у Гумбольдта в определенном смысле и

по-видимому, имеют в себе ключ (den Schliissel) к пониманию всех языков» (с. 651).

¹⁴ Термин «экстенсия» используется В. Гумбольдтом в его про­
тивостоянии к «интенсии» для выражения отношений пред­
ставления к пространству и времени, с одной стороны, и к сте­
пени напряжения чувства — с другой (с. 479). Мы используем
термин экстенсивизм, опираясь на замечания Г. В. Рамишвили
(1978, 203) о том, что гумбольдтовская «великая идея изучения
языка в экстенсии по всему пространству духовной жизни че­
ловека основывается на им же открытом интенсивном измере­
нии языка как энергии».

¹⁵ Подробно разбор имманентной и антиимманентной точек зре­
ния при задании предмета изучения в лингвистике см.
у В. А. Звегинцева (1971).

¹⁶ Неясно, синонимы ли мир и природа у Гумбольдта.

¹⁷ Элементы 1—6 могут рассматриваться либо как субъекты дея­
тельности, либо как ее продукты.

44

шире, и уже по сравнению с другими концепциями языка: шире, так как Гумбольдт рассматривает язык в контексте «человек—дух—природа—этнос» в отличие от попыток имманентного рассмотрения языка, уже по сравнению с семиотическими интерпретациями языка, включающими в поле своего рассмотрения также искусственные языки, поскольку концепция Гумбольдта это теория естествен­ного языка.

Рассмотрим подробнее координаты, задающие про­странство существования языка (исследования языка) в концепции Гумбольдта — категориальные связки «язык—дух», «язык—человек», «язык—мышление», «язык—действительность», «язык—этнос (культура)» и их более сложные комбинации.

Первая координата, задающая поле существования языка — это связка «язык—дух».

Понятие духа в концепции Гумбольдта — одно из са­мых сложных и необычных с точки зрения последующих лингвистических построений — является типичной катего­рией в рамках спекулятивно-философского мышления не­мецкой классической философии. «Многие мысли, — пишет Гете, — произрастают лишь из общей культуры, как цве­ток из зеленой ветви. В пору цветения роз розы распуска­ются повсюду» ¹⁸. Хотя в гумбольдтовской концепции нет прямых заимствований из философских концепций его времени (см.: Шпет 1925), в ней нашла свое отражение общая духовная атмосфера Германии XVIII в. Типичной чертой этого времени было использование в качестве объ­яснительного принципа деятельности, рассматриваемой как атрибут духа. Выступая первоначально как предпо­сылка анализа познания, понятие деятельности стало использоваться сначала в функции объяснительного прин­ципа, а затем в рамках немецкой классической филосо-

¹⁸ Цит. по: Декоративное искусство в СССР, 1981 № б, с. 6. Эта же идея о влиянии духовной атмосферы времени на твор­чество мыслителя хорошо выражена у Л. С. Выготского (1967, 26): «Всякий изобретатель, даже гений, является всегда расте­нием своего времени и своей среды... Его творчество исходит из тех потребностей, которые созданы до него и опирается на те возможности, которые опять-таки существуют вне его». Та­кое утверждение, естественно, в значительной степени преуве­личение. В творчестве мыслителя есть и вневременные ком­поненты. Он может как бы настраиваться на волну «живших» в прошлом идей и тем самым быть вне своего времени или генерировать новые идеи.

45

фии — как последнее основание отношения человека к действительности, как первоматерия человеческого мира, который стал трактоваться как универсум деятель­ности. В философии Фихте деятельность начинает рас­сматриваться даже как субстанция всей культуры и осно­вание всех сфер человеческого бытия ¹⁹. Что же означает признать деятельность субстанцией культуры и человече­ского бытия? Это значит признать самотождественность деятельности, квалифицировать ее как первооснову реаль­ности культуры, всего существующего, которая обуслов­ливает возникновение и исчезновение конкретных вещей и явлений, оказываясь причиной самой себя. Ведь суб­станция (от лат. substantia) и означает в первоначальном понимании сущность, «то, что лежит в основе всего», и, следовательно, то, что тождественно само себе²⁰. Назвать деятельность субстанцией означает использовать деятель­ность в качестве универсального объяснительного прин­ципа.

Как же происходит объяснение реальности путем обра­щения к деятельности как субстанции в немецкой клас­сической философии? При таком объяснении реальность наделяется, по словам Э. Г. Юдина (1976, 84), определен­ными свойствами, состав которых зависит от истолкования этой субстанции, а точнее от модуса абсолюта, стоящего так или иначе за этой субстанцией. Таким абсолютом счи-

¹⁹ Э. В. Ильенков (ФЭ 1970, 151) определяет субстанцию как
«объективную реальность, рассматриваемую со стороны ее вну­
треннего устройства, безотносительно ко всем тем бесконечно
многообразным видоизменениям, в которых и через которые
она в действительности существует», как материю «в аспекте
единства всех форм ее движения, всех возникающих и исче­
зающих в этом движении различий и противоположностей».

²⁰ Задавшись вопросом о логическом содержании идеи субстан­
ции, П. П. Гайденко (1975, 181) приходит к заключению, что
субстанция есть онтологизированный логический принцип тож­
дества («Субстанция —это то, что всегда равно, тождественно
себе») и что в философии немецкого идеализма (Кант, Фихте,
Шеллинг, Гегель) вместо субстанции в качестве самотожде­
ственного начала выступает субъект («... учение' о трансцен­
дентальной субъективности... сохранило в себе это самотож­
дественное начало»).

Если субстанция это самотождественность, то неясно, что означает утверждение, что субъект как самотождественное на­чало выступает вместо субстанции. См. также замечания В. Г. Юдина (1976, 83) о высокой онтологической достоверности деятельности, благодаря которой она представляется «амотбяг-дественной, независимо от контекста употребления. ' " "

46

хается в немецкой классической философии дух — некое надприродное начало; главный атрибут духа, т. е. его не­отъемлемое свойство, без которого он не может ни су­ществовать, ни мыслиться, есть спонтанная (самопро­извольная, самодеятельная, самоопределенная) разумная активность. Реальность трактуется как порожденная дея­тельностью абсолюта, как его «инобытие». Деятельность при таком понимании предстает как саморазвертывание некоторой рациональной программы, обусловленной соб­ственной имманентной логикой, а логика (законосообраз­ность) деятельности трактуется как источник и причина изменений во всем предметном мире. Этот тезис, прини­маемый во всей классической немецкой философии, по-разному интерпретировался в ее различных вариантах — у Канта, Фихте, Гегеля; но общая идея обращения к трансцедентальному субъекту оставалась незыблемой для всех.

Перейдем к характеристике силы духа в концепции Гумбольдта, рассматривая это понятие под углом зрения интересующих нас методологических вопросов. Свойства силы духа, по Гумбольдту, носят двоякий характер: абсо­лютно онтологические (искони присущие ему по самой его природе, независимо от воспринимающего их человека) и гносеологического оттенка (атрибуты духа, как они ви­дятся и воспринимаются глазами человека). Сила челове­ческого духа, по Гумбольдту, в самом своем существе че­ловеку не доступна. Она открывается косвенно — через свои проявления (язык, цивилизацию, культуру и т. д.). Ее проявления — это ее создания, сила духа является че­ловеку в том, что она производит, открывается в своих созданиях.

Поскольку непосредственное проникновение в мир духа невозможно, то всякое постижение его есть соб­ственно говоря реконструкция, восстановление, предуга­дывание его черт. Гумбольдт обращает внимание на изве­стную ограниченность даже такого косвенного проникно­вения в мир духа. Это связано с тем, что проявление че­ловеческой духовной силы неодинаково по своей форме и степени в различных видах, которые она создает. Перво­причина явлений скрыта в разных проявлениях духа по-разному. Поэтому исследователь может проникнуть в эти проявления силы духа с различной степенью глубины. Как бы многое из жизни духа и ни приоткрывалось при таком косвенном наблюдении, все же сила духа в целом

47

для человека непостижима вполне в своей сущности (с. 385), она никогда не может быть объяснена в своей внутренней полноте до конца (с. 410) и остается в глу­бинах своего явления необъяснимой (с. 392). Сущность творческих сил духа для человека таким образом мало доступна (с. 394) и глубоко скрыт и малодоступен для анализа язык — одно из проявлений духа²¹.

Какие же черты духа, по Гумбольдту, могут быть уви­дены через эти проявления его и что же можно сказать о самом духе? Сила духа самобытна (дух самобытно про­изводит продукты своей деятельности из себя самого), свободна (дух как внутреннее начало жизни свободно развивается из себя самого)- и самостоятельна. Сила духа спонтанна — самопроизвольно возникает без всяких внеш­них воздействий. Она развивается по неизвестным для че­ловека законам и недоступна предварительному расчету в своих действиях. Ее взлеты бывают часто неожидан­ными для человека. Движение — главная стихия духа. Из всех сил, воздействующих на язык, подвижнее всего сам человеческий дух, от живой деятельности которого язык испытывает наибольшее число преобразований (с. 637). Сила духа деятельна и целеустремленна. Дея-тельностное начало — неустранимое свойство духа: «Сила духа имеет свое бытие только в деятельности» (Das gei-stige Vermogen hat aber sein Dasein allein in seiner Tatig-keit) (c. 464). Деятельность духа имеет свои внутренние и внешние цели. К внутренним целям духа Гумбольдт (с. 652) относит его внутреннее восхождение, а к внеш­ним, возникающим на пути достижения внутренних це­лей, относит, в частности, возведение миросозерцания в науке. Сила духа сама в себе имманентна, пребывая в своей внутренней глубине и полноте, и не зависит от эмпирических условий и ситуаций своей проявленности в различных видах — от успехов времени и количества данных. Проявление человеческой духовной силы (Offen-barwerdung der menschlichen Geisteskraft) не имеет про­странственно-временных ограничений, и ее действия можно наблюдать в продолжение тысячелетий на терри­тории всего земного шара (с. 383). Деятельность духа не-

²¹ Неясно, что означает это «мало доступен» и какими средствами возможно (и возможно ли вообще?) его постижение. Ответом на этот вопрос и определится техническая сторона специфики гуманитарных наук, по Гумбольдту.

48

престанна. Язык есть лишь одна из стброн, с каких дух человечества вступает на свою непрестанную деятель­ность. Духовная сила человечества непрерывно возрожда­ется, и это возрождение осуществляется постоянно в но­вых и часто высших видах.

Характерной чертой силы духа является то, что она действует всегда лишь в границах своей индивидуально­сти. Гумбольдт различает человеческий дух вообще и на­циональный дух, индивидуализированный дух. Нацио­нальный дух у Гумбольдта — это как бы частная специ­фикация человеческого духа вообще. Поэтому понять национальный дух можно, если уяснить, что составляет человеческий дух вообще. Помимо противопоставления че­ловеческого и национального духа в концепции Гум­больдта, как и в других трансцендентальных системах, логически предполагается противоположение: абсолютный дух («абсолютно свободный и безудержный в своих иска­ниях дух») и человеческий дух («дух ограниченный и связанный телом» — Лосев 1930, 626).

Сила духа у разных народов в разные периоды их су­ществования неодинакова — она индивидуальным образом различается по своей степени и по особенным путям движения к одной и той же цели (с. 412—413).

Можно говорить даже о возрастании или, напротив, убывании деятельности человеческого духа, а также о сте­пени мощи силы духа, точной мерой которого (с. 474) служит синтез внутренней и внешних сторон языка, т. е. произведение силы духа в момент порождения языка. Сила духа действует при создании своих произведений со всем напряжением своей направленности, с полною сосре­доточенностью. Она — поистине творческое начало. Созда­вая свои произведения, дух может достигать различных степеней своего подъема, причем (с. 400—401) к верши­нам достижения человеческого духа не могут быть отне­сены ни цивилизация, ни культура.

Развертывая деятельностную концепцию языка, Гум­больдт обращает внимание на возможности исследования трех типов взаимоотношений: 1) между разными направ­лениями деятельности духа; 2) между силой духа и ее проявлениями и, наконец, 3) между самими проявле­ниями духа.

О связях первого типа имеются лишь эпизодические замечания. Так, упоминается (с. 652) о соразмерности в настроении (das verhaltnisma'Bige Zusammenstimmen)

4 В, И, Постовалова




всех направлений Деятельности духа. Связи второго и третьего типа уже более внимательно исследованы. Гум­больдт обращает внимание на тесную взаимосвязанность силы духа и ее проявлений — сила духа действует на свое проявление, и проявление силы соответственно ока­зывает обратное воздействие на породившую его силу .духа. При этом каждое из проявлений ²² силы духа может ло-разному воздействовать на силу духа. Так, например, ■с наибольшей силой и энергией действует на дух народа самобытная цивилизация, развившаяся из собственной жизни народа (aus dem Inneren eines Volkes) и свиде­тельствующая о действии самобытного проявления духа (с. 401), а наименьшее воздействие оказывает цивилиза­ция неоригинального происхождения (привнесенная со стороны), хотя она может при этом значительно быстрее распространяться и многосторонне воздействовать на об­щество.

Обращаясь к исследованию отношений третьего типа — между различными проявлениями духа, — Гум­больдт обращает внимание на известную иерархическую упорядоченность проявлений духа, определяемую сте­пенью их зависимости от порождающей их силы духа.

Язык (с. 389)—главная деятельность человеческого духа (die Hauptwirksamkeit der menschlichen Geistes-kraft). Он составляет одну из сторон, с каких всеобщая человеческая духовная сила выступает на свою непре­станную деятельность (с. 391). Проблема взаимоотноше­ний языка и духа становится одной из центральных в творчестве Гумбольдта. Особое внимание уделяется изу­чению связи акта происхождения языка с внутренней дея­тельностью духа, взаимовлиянию деятельности духа и языка. «Мы будем рассматривать весь путь, на котором язык, исходя из человеческого духа, действует на него обратно», — пишет Гумбольдт в начале своего «Введения» к фундаментальному исследованию «О языке Кави на острове Ява» (с. 426). Языки, по его мнению (с. 414), образуются при одних и тех же условиях с проявлением

²² Ср. описание диалектической связи подобного типа у Гегеля, согласно которому деятельность, ее субъект — дух — и порож­денный (трансцендированный) им мир диалектически взаимо­связаны («Архитектонически расчлененное пульсирование ак­тов деятельности» совпадает с ритмикой развертывания объек­тивного духа и является тождественным вместе с тем ритму культурно-исторического процесса — Огурцов 1976, 202).

50

силы духа и в то же время делаются для него живитель­ным началом. Сравнительное изучение языков не сможет разрешить свою задачу, не достигнув того пункта, на котором язык связывается с формированием националь­ного духа (с. 383).

Рассмотрим подробнее взаимоотношения между язы­ком и духом в гумбольдтианской концепции. Первый мо­мент, по которому сопоставляются и сближаются язык и дух, — это их генезис. Гумбольдт отказывается устанав­ливать первенство во времени в возникновении языка и духовной силы («Язык и духовная сила возникают не обособленно, не один из другого и не один после дру­гого» — с. 414) ²³. Такая их генетическая спаянность свя­зывается (с. 414) с тем, что сила духа и язык составляют вместе единую нераздельную деятельность интеллектуаль­ной силы народа. Эта генетическая спаянность языка и духа носит, по Гумбольдту, онтологический характер, а логическая отчлененность их друг от друга проистекает из необходимости объяснения некоторых явлений, напри­мер, факта различия между языками. Основанием (нача­лом) объяснения при этом считается сила духа народа, а объясняемым — наблюдаемый феномен различия язы­ков (с. 415).

Вторая ситуация, где появляется необходимость вве­дения последовательности в рассмотрении духа и языка, — это ситуация взаимовлияния их в процессе развития. Гумбольдт задается целью представить языки во всем раз­нообразии их устройства необходимым основанием даль­нейшего (Fortbildung) развития человеческого духа и объяснить их влияние друг на друга (с. 475). -

В понимании Гумбольдта, язык и сила духа созвучны (однородны, соразмерны): языку родственно все, что есть в духе, в последнем нет ничего, ни в целом, ни в частностях, что могло бы остаться чуждым языку (с. 412). Язык и национальный дух тесно связаны друг с другом, они взаимодействуют и взаимовлияют друг на друга. Гумбольдт упоминает, в частности, о взаимодейст­вии формы языка с индивидуальной формой духа (с. 644). Взаимосвязь языка и национального духа такая крепкая, что по одному из них вполне можно вывести другое:

²³ Речь в данном случае идет, разумеется, о филогенезе, а не ■ онтогевгезв;"При онтогенезе, естественно; логически "первичным является национальный дух.

5L 4»

«Особенность духа и строение языка (Sprachgestaltung) народа так слиты между собой, что одно можно вывести полностью из другого» (с. 414).

Отметим некоторые содержательные моменты связи языка и национального духа. В понимании Гумбольдта, правильность и богатство развития языка прямо пропор­ционально связаны с соразмерностью воздействия на язык силы национального духа²⁴: «Всеми своими корнями и тончайшими их фибрами он (язык. — В. П.) сплетен с си­лой национального духа, и чем соразмернее действует на язык сила национального духа, тем правильнее и бо­гаче развитие языка» (с. 383—384). Что же может в языке, по Гумбольдту, зависеть от действия духа? Прежде всего от народного духа, от его «гениального» направления зависит сам принцип образования языка (с. 398). Влияние духа распространяется также на струк­туру языка и образование форм. Гумбольдт обращает внимание на то, что такое постоянное влияние последую­щего действия духа в употреблении языка на структуру и образование форм носит утонченный характер и может ускользнуть от первого взгляда (с. 555).

Языки соответственно также обладают силой, воздей­ствующей на дух. И это воздействие носит всесторонний и гармбничный характер (с. 655). По образному выраже­нию Гумбольдта (с. 655), языки — это колеи (Bahnen), по которым деятельность духа совершает свое течение, или, при другом сравнении (с. 553), — русло (das Bett), по которому дух катит волны своей жизни. Языки только тогда становятся поистине благотворными, когда, сопро­вождая деятельность духа, они облегчают и одушевляют каждое ее направление и вводят ее в тот центр, из кото­рого гармонически развертывается каждый из ее отдель­ных видов (с. 655). Говоря о роли языка в развитии духа, Гумбольдт упоминает одно формальное свойство, содержащее в себе все, что может развиться благотвор­ного для духа из языка. Это свойство заключается в том, что язык способен поддерживать все интеллектуальные силы человека в живой деятельности, служа для них удовлетворительным органом и вечно возбужддя их к жи­вой деятельности своей чувственной полнотой и духовной законосообразностью (с. 553).

По Гумбольдту (с. 565), язык преобразуется .с жаждой новой
руупенью (Abstufung) духа. '

Языки — необходимые орудия для деятельности духа (с. 655). Но эти орудия могут быть различного качества, и взаимосвязь языка и духа может быть разной. Так, если в языке хорошо развита грамматика, то духу не требу­ется искать новых средств для выражения мысли (с. 555).

Между духом и языком существует отношение вопло-щаемости; дух воплощается в языке как своем орудии: «Орудие готово. И духу предстоит пользоваться им и воплощаться в нем» (с. 554).

Мы рассмотрели первую координату, задающую поле существования языка-—«язык — дух», — и увидели, что язык и дух оказались связанными в анализируемой кон­цепции через понятие деятельности.

Вторая координата, задающая поле существования языка, — это связка «язык — человек (человечество); язык — этнос». Гумбольдт рассматривает язык в широком антропологическом контексте, проводя исследование языка на фоне рассуждений об исторических судьбах и духовных особенностях народов, о жизни народов в це­лом, его деяниях, мышлении (менталитете), националь­ном характере.

В антропологический контекст рассмотрения языка входит не только характеристика народа в целом, но также рассуждения о природе человека и его внутрен­ней силе, миросозерцании, глубинах индивидуальности, о созерцании, мышлении и представлении в деятельности ума и деятельности чувств, об условиях, окружающих человека и оказывающих влияние на его свободу, о бы­тии и деятельности отдельных индивидуумов и зависимо­сти их деятельности от силы духа народа, о первонача­лах человеческой деятельности внутри человека. По Гум­больдту (с. 560), существо каждой человеческой индиви­дуальности состоит в непроницаемой тайне тысячекратно различного соединения его тела и духовной силы.

Человек, как и всякий другой субъект деятельности (язык, дух и т. д.), находится в непосредственной связи с продуктами своей деятельности. Закон существования человека в мире таков, что человек не может произвести из себя ничего, что в ту же минуту не сделать бы массой, об­ратно действующей на него самого и обусловливающей дальнейшее его творчество (с. 650—651). Это в первую очередь касается языка — продукта деятельности народа в целом и отдельного человека: «Языки являются творе-

53

нием народов и в то же время они остаются самобытным творением отдельных лиц, потому что могут порождаться только в каждом отдельном лице, но опять только так, что каждое лицо предполагает понимание у всех, и все оправдывают это ожидание» (с. 412).

Характеристика языка как творения (Schopfung) со­провождается у Гумбольдта в его диалектическом рас­суждении онтологически противоположным пониманием языка как дара, назначенного человеку его судьбой (с. 386) ²⁵.

Человек, в понимании Гумбольдта (с. 678), не столько сам образует себе язык, сколько открывает в себе его самодеятельное развитие с каким-то радостным удивле­нием. Каждый человек имеет ключ к пониманию всех языков, поскольку природная способность говорить явля­ется всеобщей для человека. Нельзя было бы даже дога­дываться о возможности искусного механизма артикуля­ции, если бы в каждом человеке не было своей собствен­ной силы осуществлять эту способность (с. 431). Разви­тие такого дара у человека, каким является для него язык, возможно лишь потому, что человек есть существо, одаренное сознанием и свободой (с. 649).

Гумбольдт упоминает о духовной способности чело­века в отношении к образованию и употреблению языка, различая в языке два начала: звук и внутреннее чувство языка (der innere Sprachsinn), под которым он понимает всю духовную способность человека (das ganze geistige Vermogen) в отношении к образованию и употреблению языка (с. 650). Язык есть не только дар человеку или произведение его деятельности. Язык в деятельностном представлении есть вдохновительное орудие для вновь возникающих поколений (с. 634), средство для решения народом своих задач (народы решают общую для всемир­ной истории задачу — проявления (Offenbarwerdung) силы человеческого духа — посредством разнообразия языков — с. 383).

В анализируемой концепции развивается идея о фор­мах связанности и независимости друг от друга человека

²⁵ Возможно, это рассмотрение языка как творения и как дара частично коррелирует с двумя ракурсами рассмотрения языка — сугубо генетическим, отражающим и запечатляющим момент зарождения языка вообще, и собственно развитием {движением) уже созданного языка.