Рецензент д-р филос наук, проф. М. В. Попович Редактор Р

Вид материала

Содержание

Общая риторика
А становится синекдохой В и С, то между В и С

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 13

шения, то есть производным тропом (in absentia). Здесь устанавливается связь между парадигматической субституцией и синтагматическим комбинированием по смежности. Следовательно, референциальную синекдоху и Р. Якобсон, и Ж. Лакан относят к метонимии. Что касается концептуальной синекдохи, то Р. Якобсоном она интерпретируется как метонимия, а Ж- Лаканом — как дискурсивная функция метафоры. Схема Ж. Лакана, принимаемая подавляющим большинством сторонников бинарной классификации, приобретает вид: метонимия/метафора+синекдоха. Здесь учитывается различие между комбинированием «объектов» и «знаков».

Бинарная модель Р. Якобсона в общих чертах воспроизводится К. Леви-Строссом, А. Генри, М. Ле Ге-ром и др. У К- Леви-Стросса, как мы видели, метонимия реализуется либо на референциальном уровне, либо на уровне (классификационных систем и/или текстов. Различение «метафора/метонимия», связанное с наличием двух референцнальных осей, проводится на уровне классификационных систем, где метонимия может быть представлена наличием отношения смежности в цепи (in praesentia) или синекдохическим отношением фрагмента серии к оппозиционной серии (in absentia). Это символическое, а не материальное отношение между референтами, которое не деформируется при переводе в вербальный план.

Что касается метафоры, то она представлена медиативным отношением целого к целому, реализуемым в трансформационной структуре (in absentia). Теоретические идеи Р. Якобсона здесь воспроизводятся наиболее адекватно, но применимы главным образом к области зкстралингвистического символизма. Классификация А. Гемри воспроизводит смешение синекдохи и метонимии, но метонимия только дополняет референциальную функцию речи, налагая на обозначение описываемой реальности информацию, относящуюся к способу рассмотрения этой реальности. Ось комбинирования в этом случае полностью выносится в референциальный план, то есть осуществляется частичная редукция якобсоновской теории.

Аналогичная редукция осуществляется и М. Ле Гером. При интерпретации метафоры он использует элементы семанализа, устанавливая различение: «метафора/метонимия» на основе противопоставления ин-фралингвйстической и экстралингвистической облас-

тей. Метонимия реализуется при смещении референ-циального отношения (то есть на поверхностном уровне), а метафора основывается на изменении семичес-кого набора. Метонимия и синекдоха дают пример связи, устанавливаемой -между референциальным отношением и комбинированием на синтагматической оси [74, с. 78].

Такая схема предполагает исключение референ-циальной метафоры (ее роль у М. Ле Гера выполняет «символ») и концептуальной синекдохи. Впрочем, автор осознает противоречие, связанное с установлением аналогии между отношениями: референциация/диф-ференциация :: комбинирование/селекция и оговаривает, что метонимия определяется с помощью парадигматического отношения. Привилегированная роль оси отбора в метафорических процессах не исключает комбинационной активности, так как метафора in praesentia является только проекцией парадигматического отношения. Однако метафора и метонимия не являются родственными процессами, так как метафора связана с лингвистическими, а метонимия с экстралингвистичесюими содержаниями [74, с. 24, 341.

Редуцированное развитие семантических идей Р. Якобсона связано с искусственной изоляцией двух семантических уровней (референциального и сигнификативного), реально взаимодействующих в дискурсе. Не случайно при описании собственно дискурсивных форм от бииаризма Р. Якобсона отказываются авторы, в целом признающие фундаментальный характер синтагматики и парадигматики (см.: [44; 45; 92; 131; 140]). В частности, Ж- Коэн дает дискурсивную интерпретацию понятий «нормы» и «отклонения». Как фигуративное, так и нефигуративное употребления являются трансформами «нормы», относительно которой «отклонение» играет роль промежуточного коннектора: «Все происходит так, как если бы две дискурсивные оси были взаимно оккультными. На парадигматической оси изменения смысла маскируют синтагматическую ось с несовместимыми смыслами. Риторика оставила изучение «семантических аномалий». Одна из существенных задач «новой риторики» состоит в классификации комбинационных нарушений» [45, с. 23]. Та же ситуация воспроизводится на уровне текстов и в иконических языках в том виде, как они воспроизводятся, например, в «когнитивной риторике»

89

Д. Спербера (см.: [119]) или в жестикуляции (см.: [69, с. 49—91]).

К аналогичным выводам приходит и Ц. Тодоров, отмечающий, что на синтагматическом уровне определяются не только такие фигуры, как аллитерация и антитеза, но и тропы, обычно связываемые с парадигматической осью [128, с. 99]. В «Семантических аномалиях» он предпринимает попытку анализа этих процессов с учетом семической организации дискурса (см.: [126]). Комбинационные отношения определены здесь я а основе совместимости/несовместимости семи-ческого состава лексем, что выявляет двойственный характер комбинирования. С одной стороны, в дискурсе осуществляется семическое комбинирование, коррелирующее с осью отбора. С другой стороны, комбинируемые единицы регулируются синтаксическими отношениями.

Обратившись к литературе 70-х гг. нетрудно убедиться, что центральное место в полемике по поводу классификации тропов в это время заняла проблема синекдохи, рассматриваемой в ее отношении к метафоре (см.: [12; 60; 61; 115; 116; 133]). Суммарно здесь можно выделить два направления: «метафороцент-ризм», редуцирующий синекдоху к метафоре и «бина-ризм», воспроизводящий схему Ж- Лакана: метонимия/метафора + синекдоха. Обособленное место занимает позиция Льежской школы, которая рассматривает синекдоху в качестве «базового» тропа.

^ Общая риторика- Проект создания «общей» (теоретической) риторики был выдвинут в конце 60-х гг. группой ученых Льежского университета, испытавших непосредственное влияние Парижской семиотической школы (Ж. Дюбуа, Ф. Дюбуа, Ф. Эделин, Ж--М. Клинкенберг, Ф. Мэнге, Ф. Пир, А. Тринон) (см.: [12; 57—65; 79]). По мнению этих авторов, риторика относится к числу дисциплин, изучающих такие аспекты речи, которыми лингвистика почти не занималась,— высказывания, содержащие непрямой смысл и дискурсивные ансамбли, превышающие размеры фразы.

Лингвистическая риторика является «ограниченной» в том смысле, что замыкается на теории фигур и текстовых механизмах смыслообразования. Однако, предоставляя генеративную матрицу тропов, она превращается в «общую риторику», поскольку относится к процессам символизации и фундаментальной семантики. Это определение не является общепринятым и ре-90

зервирует возможность расширения на другие семиотики. В частности, можно перейти от вербального языка к иконическому и построить «риторику образа». Однако при формулировке общей программы проблема отношения иконического и лингвистического символизма элиминируется, так как формальные приемы должны быть независимыми от «субстанции выражения».

Льежская неориторика исходит из идеи возможности выделения автотелической (autoteligue) функции речи, акцентированной на самом сообщении. Модификация пресуппозиций Р. Якобсона состоит в расщеплении «риторических» и «поэтических» аспектов этой функции. Р. Якобсон полагал, что фигуративная избыточность лежит в основе «поэтической речи». Однако, как отмечают льежские риторы, качественные характеристики не могут измеряться количеством используемых средств. Если стоять на позициях Р. Якобсона, придется признать, что такие формулы, как Veni, vidi, vici ('Пришел, увидел, победил') или Une petite gaase faite 1'elegance ('Маленькая тесьма придает элегантность') не менее поэтичны, чем сонеты Малларме. Во всяком случае, уровень риторической избыточности в них достаточно высок.

Избыточная (риторическая) организация дискурса образует структуру, которая только при некоторых ус-лозиях может интерпретироваться как «поэтическая»: «По нашему мнению, поэма определяется как такой текст, который поддается поэтическому прочтению» [60, с. 191]. В другой культуре тот же текст мог бы рассматриваться, например, как сакральный (см.: [70. с. 6]). «Поэтичность» состоит в способе интерпретации, который определяется, помимо прочего, включением текста в некоторый корпус. Следовательно, дускурс в интерпретативном отношении поливалентен и может рассматриваться независимо от частных коммуникативных игр, изучаемых «ограниченными риториками» («поэтикой», «экзегезой» и пр.). Риторика, рассматриваемая как общая теория фигуративных процес-соз, имеет то преимущество, что провозглашает независимость тропов от их возможных значений. Она противопоставляется поэтике, изучающей модели

прочтения.

В этой связи понятна перестановка акцентов, осуществляемая при переходе от «Общей риторики» (1970 г.) к «Риторике поэзии» (1977 г.). В первом

91

случае анализируются метаболы (фигуративные процессы в широком смысле слова) в качестве инварианта риторической организации дискурса. Во втором случае речь идет о способах прочтения поэтического текста. Намечается переход от вопросов классификации метаболов к построению риторической теории текста.

Неориторические классификации. Классификационные принципы Льежской неориторики предполагают существование структурных типологических критериев. В сравнении с подходом Р. Якобсона, эта позиция представляется более радикальной.

Как мы видели, Р. Якобсон, не проводя четкого различия между «референцией» и «сигнификацией», неявно ввел в схему синтагматико-парадигматвческих отношений дополнительное (референциальное) измерение. Гипотеза о том, что поэтическая функция состоит в «проекции» принципа эквивалентности с оси отбора на ось комбинирования [78, с. 220], иллюзорно акцентирует полярность оппозиции, на которой основывается различение метафоры и метонимии. Идея «проекции» устанавливает весьма спорную связь между регулярмостями в цепи и в парадигме и приводит к игнорированию таких составляющих синтагмы, как «время» и «итеративность» (повторяемость элементов), связанная с аннулированием времени (см.: [60, с. 115—1161).

Льежская классификация, изложенная в «Общей риторике» (см.: [12]), основывается на базовых процедурах, реализуемых в дискурсе. Все метаболы порождаются следующими процедурами: «прибавлением» (Adjonction), «вычитанием» (Suppression), прибавлением-вычитанием (субституцией) и перестановкой (пермутацией). Эти четыре приема могут быть сведены к двум, так как субституция описывается как вычитание и прибавление двух элементов в одной точке синтагматической цепи, а пермутация как вычитание и прибавление одного и того же элемента в двух точках цепи.

Метабол, образующий элементарное отклонение, модифицирует уровень избыточности, выявляемой в силу дистрибутивного несоответствия. Это несоответствие редуцируется с помощью контекстуального инварианта, причем редукция всегда производится на уровне высшей единицы, в которую интегрируется стилистический прием. В случае метафоры, которая яв-

92

ляется «коннекторным тропом» (terme connecteur), инвариант образован семическим пересечением контекстов (см.: [60, с. 69; 79]). Например, когда Бодлер претендует быть «...Un vieux boudoir plein de roses fa-nees» ('...Старым будуаром, полным увядших роз'), метафора осуществляет коннексию между уровнями «физического описания комнаты» и «внутреннего пространства поэта». Заняв эту позицию, мы можем отказаться от таких сомнительных терминов, как «прямой смысл» и «фигуративный смысл».

Базовые операции осуществляются на всех уровнях, что позволяет рассматривать фонологические (метаплазмы), синтаксические (метатаксисы), семантические (метасемемы) и пропозициональные (мета-логизмы) метаболы. Достаточно просмотреть оглавление «Общей риторики», чтобы убедиться в асимметрии описания метаболов. Метаплазмы, метатаксисы и металогизмы описываются по общей схеме (вычитание, прибавление, субституция, пермутация), тогда как метасемемы предполагают типологию тропов (синекдоха, метонимия, метафора и комплексные тропы) . Это обусловлено тем, что метасемемы являются единственной разновидностью метаболов, где операции осуществляются на уровне инфр а лингвистических единиц. Следовательно, базовая классификация, отличная от уровня эмпирически наблюдаемых фактов, вводится только для «формы содержания», где двух операций недостаточно (функционально продуктивная матрица должна строиться более чем по одному основанию).

Для описания этого отношения необходимо обратиться ж принципам декомпозиции лингвистических единиц. В льежской теории используется методика Б. Поттье, предполагающая, что каждая единица может быть разложена двумя способами. Первый состоит в «референциальной» декомпозиции (тип П). Например, ментальная репрезентация объекта «дерево» может быть разложена на координированные части. Существует эквивалентность между утверждением «X есть дерево» и его следствиями: «X имеет листья», «X имеет корни» и т. д. (конъюнктивное отношение).

В семантической декомпозиции (тип 2) концепт «дерево» рассматривается как класс субклассов: «тополь», «дуб» и т. д. (дизъюнктивное отношение). Все означаемые могут быть разложены по моделям (П) или (2) в зависимости от того, какая модель требует-

93

ся контекстом. Это существенно для определения тро-пов, которые в зависимости от способа декомпозиции (преференциальной» или семантической) состоят в перестановках, осуществляемых на атрибутивных или дистрибутивных сериях.

Принятие методики Б. Поттье сопряжено с определенной редукцией. Льежская неориторика вводит общий для компонентного анализа постулат: перестановка сем в лексеме невозможна, так как этим составляющим присуща иерархическая, а не линейная упорядоченность [12, с. 87]. Но при этом понятиям «нуклеарной» и «контекстуальной семы» не приписывается функциональное значение. (Единственное исключение составляет замечание о том, что «вычитание не всегда осуществляется на одних и тех же составляющих ансамбля и может производиться либо на нуклеарных элементах, либо на латеральных элементах. Здесь имеет место двойная процедура, являющаяся риторическим оператором метафоры») (см.: [60, с. 68]).

Это замечание, не получившее у льежских теоретиков концептуального развития, тем не менее весьма нетривиально. Напомним, что по мнению А.-Ж- Грей-маса лексема основана на пересечении нескольких се-мических ядер, что позволяет, в частности, компактное определение омонимии (омонимична лексема с непересекающимися ядрами, распадающаяся на два семемических класса). Согласно льежской теории, любая единица может быть разложена двумя способами, то есть образует «пакет» разнотипных сем. Различая типы декомпозиции, льежские ученые представляют семемы как омонимы (отметим, что С. Маркус определяет теоретическую модель поэтического языка как семантическую речь с нулевой синонимией и возрастающей омонимией), что предполагает иерархию ядерных 'сем.

В сущности, тип (П) образует способ представления мира в икокическом языке, тип (2) является собственно лингвистическим. Однако семические ядра не могут однозначно соотноситься с типами (П) или (2). Можно предположить их смешанный характер по крайней мере для сем, обеспечивающих пересечение ядер. Следовательно, в лингвистическом символизме интегрированы в том числе и иконические связи, хотя взаимодействие этих моделей асимметрично.

94

Например, П. Г. Богатырев отмечает, что украинские крестьяне в день усекновения главы Иоанна Крестителя «е едят круглые овощи, но иногда запрет основан на вербальной омонимии: нельзя есть лук ('головка лука') и т. п., но можно картофель, свеклу [6, с. 246]. В этом примере мы имеем дело с раздельным функционированием лингвистической и экстра-лингвистической семиотик, причем первая маркирована (основана на двух процедурах), так как она обеспечивает вербализацию иконического знака.

Таким образом, можно различать уровень комплексных тропов, основанных на подстановке разнородных сем, и уровень базовых тропов, относящихся к губинной матрице. Согласно льежской теории, наличие двух типов декомпозиции (П, 2) и двух риторических операций, основанных на прибавлении (А) и вычитании (S), достаточно для построения модели из четырех базовых тропов, каковыми являются: а) генерализующая семантическая («концептуальная») синекдоха (Sg2), приблизительно соответствующая традиционной синекдохе, осуществляющей переход от «вида» к «роду»; б) партикуляризующая референци-альная синекдоха (Spll), осуществляющая переход от «целого» к «части»; в) партикуляризующая семантическая синекдоха (S,t>2), осуществляющая переход от «рода» к «виду» и г) генерализующая референциаль-ная синекдоха (Sgll), осуществляющая переход от «части» к «целому».

Глубинная матрица тропов

	П	2
А	SgU	Sg2
S	Spll	Sp2

Синекдоха имеет четыре модальности, которые можно перегруппировать в два класса, объединяемые по диагонали: а) эксплицирующая синекдоха, основанная на вычитании ( Sg2) и (Spll) и б) имплицирующая синекдоха, основанная на прибавлении (5,о2) и (Sgll) (см.: [60, с. 48, 63, 67]). Этим разновидностям синекдохи (которые не различались традиционной

95

пйторикой в силу невыраженное™ на уровне реализованных дискурсивных единиц) приписывается статус базовых тропов, изменяющих общность концептов на инфралингвистическом (семическом) уровне. другие тропы могут быть представлены как результат комбинирования разнотипных синекдох, что и послужило основанием для обвинения Льежской неориторики в «синекдохоцентризме».

Такой упрек представляется необоснованным, поскольку речь идет не о редукции фигуративных процессов к одному тропу, как в метафороцентристских теориях М. Дегю, Н. Рювета и Ж. Женетта (см.: [47; 67; 68; 115]), а о построении генеративной матрицы, которая по определению может быть только плюралистической. С другой стороны, перечисленные типы представлены инфралингвистическими операциями, в связи с чем возникает вопрос: образуют ли они самостоятельные фигуры?

Представители Льежской группы настаивают на риторичности базовых синекдох, выделяя в классе-матических комбинациях инварианты, обеспечивающие автотелическое функционирование речи. Но при этом льежские авторы в целом придерживаются концепции Ж- Коэна [45], согласно которой метаболы являются результатом двойной операции, осуществляющей отклонение и его последующую редукцию. В этом смысле базовая операция фигуры не образует (она обеспечивает либо отклонение, либо редукцию уже имевшего место отклонения). Тем не менее, синекдоха (имеется в виду Spll) в отдельных случаях рассматривается в качестве проявившейся фигуры. Следует ли в таком случае отождествлять (Spll) на глубинном и на поверхностном уровнях?

Некоторые контексты подсказывают возможность такого рода отождествления. Когда мы читаем: «Если ^ А становится синекдохой В и С, то между В и С устанавливается метафорическое отношение (А образует пересечение метафорических терминов)», ясно, что речь идет об инфралингвистических операциях. Однако в рассматриваемом отрывке говорится о текстовых переоценках и далее следует примечание: «Даже не обязательно, чтобы коннексия осуществлялась в одной единственной точке текста. Единица, неоднократно проявляющаяся в дискурсе, может подвергаться переоценке. Идентичность повторяющейся единицы устанавливает метафорическое отношение 96

между двумя уровнями, раздельными в тексте, но однозначными при табулярном прочтении» [60, с. 69]. Это примечание отсылает к разверстке текста на «изотропном» уровне.

В сущности, речь идет о дискурсивной метафоре, где тропы, реализованные на уровне больших семиотических единиц, имитируют функционирование базовых операций. Здесь синекдоха часто может быть представлена как преобразованная метафора.

Рассмотрим возможные комбинации. Теоретически, мы можем неоднократно применять процедуры (S) и (А) или их комбинации. Реально на повторяемость (S) и (А) налагаются ограничения (которые не выполняются в концептуальном языке науки), связанные с тем, что она приводит к асемии: «Фигуры, полученные путем полного сокращения, не имеют инварианта и не могут, следовательно, быть причислены ни к одной из выделенных категорий фигур» [12, с. 189]. Риторически продуктивными являются только «компенсирующие тропы», основанные на последовательном применении (5) я (Л), которые имеют следующее распределение:

Таблица комбинаций

	п	Е
Sg+Sp	метонимия	метафора
Sp + Sg	метафора	метонимия

Р
97
азличие между метафорой и метонимией может быть сформулировано как на уровне базовых операций, так и на уровне их функционирования в дискурсе. Метафора совместима с эксплицирующими синекдохами {SgH) u( Spll), метонимия с имплицирующими синекдохами (SgU.) и (Sp2), то есть на таблице т.ропы располагаются по диагонали. С другой стороны, комбинирование синекдох в метафоре обеспечивает пересекающуюся структуру. Теоретически, метафора оперирует типом (Е) (пересечение, основанное на совместном обладании семами) или типом (П) (совместное обладание частями). Реально в речи распространены метафоры типа (2), тогда как перцептуальные ме-

4—4481

тафоры (П) практически отсутствуют в дискурсах. (Их можно иллюстрировать в экстралингвистических семиотиках.) Эта асимметрия компенсируется наличием {Sp), которая является единственной разновидностью синекдохи, представленной на уровне реализации.

Метонимия (которую классическая риторика вообще не могла определить, ограничиваясь перечислением ее разновидностей) также является компенсирующим тропом. Но если метафора основывается на пересечении, то отношение между метонимическими терминами устанавливается в охватывающем ансамбле (отношение смежности), что предполагает наличие третьего (родового) термина. В силу этого метонимия не может осуществлять функции коннектора. Метонимия, основанная на типе (2), образует включение в ансамбль сем (метаэллипсис является частным случаем метонимии 2). Метонимия типа (П) предполагает включение в некоторую материальную тотальность.

Предложенная схема позволяет объяснить парадоксы якобсоновской классификации. Модель Р. Якобсона охватывает процессы, содержащие (А) (прибавление и вычитание-прибавление), но пренебрегает процессами, подчиненными (S). Соответственно, перераспределяются синекдохи: (Spll) противопоставляется метафоре и яа этом основании объединяется с (SgTI) и (Sp2), которые действительно лежат в основе метонимии. Аналогичным образом синекдоха функционирует и у М. Ле Гера [74, с. 12—17, 29—38]. Следует признать, что последующая критика синекдохи, центрированная на {Spll) и вводящая схему: метони-мия/метафор.а +синекдоха, хотя и игнорирует наличие глубинной матрицы, дает описание фактов, близкое к позиции Льежской группы, поскольку речь идет о синекдохе, совместимой с метафорой.

Наконец, в «Общей риторике» рассматриваются юмплексные тропы, совмещающие метафору и метонимию (пересечение и смежность). Таков пример скорректированной метафоры Паскаля: «Человек всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, «о он тростник мыслящий», где 'слабость' образует пересечение терминов 'человек' и 'тростдоик' и находится в отношении смежности с 'мышлением' [12, с. 200— 201].

Таким образом, троп не является ни «замещением слова другим словом», ни фактом синкретизма, как у

Blog

Рецензент д-р филос наук, проф. М. В. Попович Редактор Р

Содержание