Г. Н. Кенжебалина оценочные глаголы в коммуникативной деятельности носителей русского языка курс лекций
| Вид материала | Курс лекций |
- И. М. Кобозева (мгу им. М. В. Ломоносова) Курс лекций, 14.82kb.
- Русская разговорная речь предварительные замечания, 601.14kb.
- Развитие коммуникативной компетенции студентов на уроках русского языка, 64.22kb.
- Вгпу, Воронеж Языковая личность носителя русского языка в современной повседневности, 117.62kb.
- «Формирование коммуникативной направленности личности на уроках русского языка, литературы, 517.25kb.
- Жаркова Людмила Павловна, учитель русского языка и литературы 2011 год Одной из ключевых, 199.61kb.
- Адаптация иноязычной лексики в системе языка и восприятии носителей (на материале лексики, 729.09kb.
- Тема: Формирование коммуникативной компетентности в условиях двуязычной среды, 467.64kb.
- Формирование коммуникативной компетентности студентов-переводчиков на занятиях по стилистике, 322.08kb.
- Т. И. Петрова маоу сош №4 г. Тобольска Формирование коммуникативной компетенции, 37.46kb.
положительная отрицательная
с
убъект оценки оценка объект оценки
^ оценочная ситуация
семантика
о
ценочный глагол
прагматика
оценочный речевой акт
г
оворящий слушающий
^ ф
ункция оценочного глагола
перформативная интерпретирующая
Вопросы
1. Чем обусловлена сложность описания значения языковых единиц?
2. Какие методы описания значения лингвистических единиц вам известны? Кто является их авторами?
3. В чем преимущество комплексного описания значения языковых единиц?
Лекция 1.2 Оценочные речевые акты в русской речевой коммуникации
1.2.1 Принципы классификации речевых актов
Изучение речевой деятельности в русле современных лингвистических направлений - психолингвистического, когнитивного, прагматического - позволяет взглянуть на языковые явления в динамике, обусловленной закономерностями речевого мышления и прагматическими факторами речевого общения.
Минимальной единицей речевого общения ученые считают речевой акт [75, c. 105]. Как известно, термин «речевой акт» интерпретируется исследователями по-разному. Термин «речевой акт» (далее – РА) используется как для обозначения структурных компонентов РА, так и для обозначения речевого акта в целом. В структуре речевого акта выделяют четыре уровня: локуция, пропозиция, иллокуция и перлокуция. Под локуцией понимают «акт собственно произнесения предложения» [76, c. 23]. В определении понятия иллокуция (иллокутивный акт) мы придерживаемся точки зрения Е. В. Падучевой: Иллокуция – это «реализация коммуникативного намерения» /там же/. Под перлокуцией понимают воздействие, которое данное высказывание оказывает на адресата. При этом имеется в виду «не сам факт понимания адресатом смысла высказывания, а те изменения в состоянии или поведении адресата, которые являются результатом этого понимания» [77, c. 247].
По мнению Д. Н. Шмелева, «различные иллокутивные акты, например, утверждение, часто имеют своей целью достижение определенного перлокутивного эффекта (например, сообщение о чем-то или утверждение имеют в виду убедить в чем-то собеседника, тем более это справедливо для вопроса, просьбы или приказа, направленных на соответствующую вербальную или поведенческую реакцию адресата» [77, c. 249].
Вопрос о включении или невключении перлокуции в структуру речевого акта в теории речевых актов является спорным. Так, некоторые ученые считают, что речевой акт необходимо четко отграничивать от перлокуции, так как последняя может и не быть достигнута при помощи языковых средств [12, c. 24].
Другие исследователи считают перлокуцию обязательным компонентом структуры РА, полагая, что без достижения перлокутивного эффекта РА нельзя считать завершенным [77, c. 248]. Мы полагаем, что включение перлокуции в структуру речевого акта является логически верным и целесообразным: если под РА подразумевать речевое действие, то закономерной представляется необходимость анализа результатов этого действия (перлокуции).
Кроме указанных выше компонентов, в структуру РА входит само высказывание.
Метко определяет сущность речевого акта С. Левин: «Главная мысль, лежащая в основе понятия речевого акта, состоит в том, что помимо выражения собственного смысла, предложение может также совершать некоторое действие: оно может утверждать нечто, спрашивать о чем-либо, приказывать, предупреждать, обещать и т.п.» [78, c. 346].
Обязательным признаком любого РА является и коммуникативное намерение (интенция): если слушающий в процессе восприятия РА верно определяет коммуникативное намерение говорящего, то можно говорить об успешном совершении речевого акта.
В лингвистический обиход понятие речевого акта как единицы вербальной коммуникации наука были введены учеными Оксфордской школы (Дж. Остин [12], Дж. Серль [79]) и их последователями (Г. - П. Грайс [80], А. Вежбицкая [7], Н. Д. Арутюнова [81]). «Теория речевых актов находится в центре внимания лингвистов, поскольку позволяет рассматривать коммуникативную деятельность функционально, выделяя в структуре общения иллокутивную функцию» [82, c. 40].
Под типом речевых актов понимают «модель, образец однородной группы речевых актов, которые характеризуются определенными общими признаками, отражающими тот или иной конкретный аспект вербальной человеческой коммуникации» [82, c. 44]. Анализируя оценочные речевые акты (далее – ОРА), мы опираемся на классификацию РА, предложенную Дж. Серлем, который выделил базисные типы РА.
Используя данный родо-видовой принцип типологии РА, З. К. Темиргазина выделяет основные типы ОРА и их разновидности: «В соответствии с семантикой оценки – выражением отношения говорящего в понятиях «хорошо/ плохо» – основными видами оценочных речевых актов являются осуждение, одобрение; остальные виды, сохраняя инвариантное значение, варьируют в разной степени иллокутивную функцию по интенсивности оценки либо по перлокутивному воздействию на адресата» [14, c. 57].
Иллокутивная сила может быть не выражена эксплицитными языковыми средствами. Так, например, высказывание «Сейчас придет Сергей» может быть воспринято в различных условиях как обещание, предупреждение, угроза, предсказание и т.д. Одинаковое пропозициональное содержание в различном прагматическом окружении будет представлять различные речевые акты.
РА, как мы уже отмечали выше, практически единодушно признается единицей речевого общения. Изучение такой самостоятельной, структурно замкнутой единицы, как РА, «послужило основанием для исследования отдельных речевых актов с целью постижения всего многообразия особенностей функционирования человеческого языка, закономерностей организации речевой деятельности человека» [82, c. 49].
В прагматической лингвистике выделяют речевые акты, в которых семантика высказывания не совпадает с его иллокутивной функцией. Такие речевые акты называют косвенными (см. [83; 84]). Типичным примером косвенного речевого акта в русском языке может служить высказывание «Вы поможете мне перенести коляску?» - оформленное как вопросительное на самом деле это предложение репрезентирует речевой акт просьбы (побуждения).
Дж. Серль, исследуя разницу между прямыми и косвенными речевыми актами, выделил три типа высказываний, противопоставленных «буквальным высказываниям». К этим трем типам он относит метафору, иронию и косвенные речевые акты: «Проблема функционирования метафоры является частным случаем более общей проблемы – а именно, объяснения того, как расходятся значение говорящего и значение предложения или слова. Другими словами, это частный случай проблемы, как оказывается возможным говорить одно, имея в виду нечто другое; как удается сообщить нечто в тех случаях, когда говорящий и слушающий знают, что значения употребленных говорящим слов не соответствуют в точности и буквально тому, что он имел в виду. Другие случаи разрыва между значениями высказывания говорящего и буквальным значением предложения – это ирония и косвенные речевые акты» [84, c. 308]. В рамках нашего исследовании рассматривается один из случаев разрыва между «буквальным значением предложения» и «значением высказывания говорящего» – к таковым мы относим оценочный речевой акт иронии.
Исследованию косвенных речевых актов в русском языке посвящены работы Н. И. Формановской [85, c. 39], она пишет об использовании косвенных речевых актов в воспитательных целях: Однажды на улице мне пришлось наблюдать такую сценку. Молодой человек и девушка стоят в скверике возле скамейки и едят пирожки, придерживая их кусочком бумаги. Кончив есть, они бросают бумагу на землю, хотя урна в пяти шагах от них. Сидящий на скамейке старичок встает и говорит: «Простите, не откажите в любезности сказать – эта бумага вам больше не нужна?» – «Нет, не нужна». – «Тогда позвольте мне отнести её в урну». Нет, не смутились молодые люди, не бросились опередить старого человека. Просто пожали плечами, дескать, какой чудак! Повернулись и зашагали прочь. В этом случае косвенный речевой акт не достиг своей цели, потому что слушатели истолковали (или сделали вид, что истолковали) его буквально.
В прагматике можно выделить еще один тип такого коммуникативного «разрыва». В отличие от вышеуказанных ситуаций, которые характеризуются несоответствием «сказанного» и «означаемого», в этих речевых ситуациях наблюдается «косвенная адресация» высказывания. В таких случаях говорящий, обращаясь к слушающему, на самом деле адресует эту информацию присутствующему третьему лицу. Таким образом, можно говорить о наличии «ложного» и «истинного» слушающего. Причинами возникновения таких прагматически неординарных ситуаций, по нашему мнению, являются социальные, этические факторы, а также диктуемая определенными условиями коммуникации речевая стратегия и тактика говорящего.
Г. Г. Почепцов позицию слушателя, когда говорящий обращается не только к непосредственному адресату, но и воздействует на присутствующего называет «позицией косвенного адресата» [86, c. 27]. Исследователь приводит весьма интересный и легко узнаваемый пример из повседневной жизни: «В троллейбусе девушка громко говорит: Мама, иди, тебе есть место! ясно, что речь обращена здесь не только к матери, но и к присутствующим, которое могут претендовать на свободное место. Конечно, такая речь воздействует на слушателей, потому что ведь трудно себе представить, чтобы после этого кто-то спросил: Это место свободно?» [86, c. 27].
Классификацию РА на основе родо-видовых отношений предлагает и Т. Е. Янко. Он выделяет три типа коммуникативных значений: коммуникативные значения, конституирующие речевые акты, такие, как значение ремы, коммуникативные значения, не конституирующие речевые акты и противопоставленные конституирующим, такие, как значение темы, и коммуникативные значения, модифицирующие компоненты речевых актов, такие, как контраст. Т. Е. Янко пришел к заключению, что «известно пять основных типов предложений, которые составляют набор обязательных для русского языка типов речевых актов - обязательных в том смысле, что большинство русских предложений относится к одному из этих типов и притом только к одному. Это повествовательное предложение, вопрос, императив, восклицание и обращение. Возможны и другие иллокутивные функции, которые не выражаются грамматически, - клятвы, угрозы, жалобы, советы. Они «паразитируют» на регулярных речевых актах и становятся клятвами и угрозами, благодаря лексике и соответствующей семантической интонации (интонации угрозы, жалобы или упрека) [87, c. 45].
В поле зрения современных исследователей, как мы уже отмечали, сегодня находятся вопросы прагматики, проблемы личности коммуниканта, способы наиболее адекватного выражения различного рода смыслов, в том числе оценочных [88, c. 103].
А. В. Бондарко предлагает выделять на основе прагматических функций функционально-семантические поля (ФСП) [89, c. 32]. О ФСП как способе выделения различных коммуникативных функций - организации смысловой структуры текста, ссылки на авторство и т.п., – пишет и ряд других исследователей [90, c. 60; 91, c. 30; 92, c. 12].
Очень близкой по логике хода вещей к названным предположениям является идея о классификации и систематизации речевых актов в так называемые «коммуникативно-семантические поля» и «коммуникативно-семантические группы» [93; c. 94]. Под коммуникативно-семантической группой понимают «совокупность предложений данного языка, члены которой обладают определенным иллокутивным предназначением, предопределяющим типизированное выражение того или иного речевого намерения, содержат показатели своего иллокутивного предназначения и являются стандартными средствами вербального общения, отражающими прагматическую синонимию предложений и парадигматические отношения между разными способами выражения речевых намерений» [93, c. 3]. Выделяемые Формановской Н. И. коммуникативно-семантические группы анализируются исследователем «в рамках коммуникативного подхода к языку, который интегрирует различные языковые средства на базе общности их прагматических функций» [94, c. 15].
Вопросы
1. Почему речевой акт считается минимальной единицей речевого общения? Кто ввел в научный обиход термин «речевой акт»?
2. Расскажите о структуре речевого акта. Какие его компоненты являются главными, а какие второстепенными?
3. Что понимают под «типом» речевых актов? Какие принципы выделения типов РА вам известны? В чем заключается сущность родо-видового принципа типологии РА?
4. Прямые и косвенные речевые акты. Разновидности косвенных речевых актов.
5. На базе какого компонента РА формируются коммуникативно- семантические поля (группы)?
^ 1.2.2 Оценочные речевые акты в общей типологии речевых актов
В оценочных речевых актах семантической основой является категория оценочности. Семантика оценки всесторонне проанализирована рядом лингвистов [9; 10; 27].
Критически осмысливая то место, которое отводит Дж. Серль оценочным речевым актам в общей типологии речевых актов, Е. М. Вольф пишет: «…класс экспрессивов» представляется целесообразным понимать значительно шире, чем это делает Дж. Серль, причисляя к ним а) обусловленные социальными конвенциями извинения, благодарности, поздравления и т.п. и б) оценочные высказывания, принадлежащие индивидуальным субъектам, имеющие своей иллокутивной целью выразить эмоциональное состояние или произвести эмоциональное воздействие на слушателя, основанное на одобрении и порицании в широком смысле слова [9, 167].
Концептуально важным является выявление единиц национально-культурной специфики русского речевого общения и введение понятия национально-культурного стереотипа (термин Ю. Е. Прохорова) как единицы анализа [95, c. 41]. Каждому этносу присущи свои национально-культурные стереотипы, определяющие речевое поведение. На наш взгляд, сопоставление стереотипов в оценочной деятельности представителей разных народов позволит выявить национальную специфику русского речевого поведения, культурные традиции в нем.
Если успешность речевого акта регулируется, по мнению многих ученых, соблюдением принципов «кооперативного сотрудничества», то основным фактором стилистической маркированности в процессе общения является речевая ситуация [9; 14; 27; 82]. В. Н. Телия приводит набор речевых ситуаций, которые, по его мнению, являются базовыми для их социально - ролевой типологии. Прежде всего она выделяет «нейтрально стилистическую ситуацию», или «речевой стандарт - это когда социальные отношения партнеров и не вносят никаких «следов» в тип речи (от официального до разговорно-бытового общения). Кроме нейтральной речи (речевого стандарта), выделяются: неформальная - когда социальные отношения говорящих определяются как внесоциальные; фамильярная речь – это когда ролевой статус может быть определен как отношение «близкого знакомства, ролевая позиция - принадлежность к «равным»; грубо-фамильярная, когда близкое знакомство дает основание для «запанибратских» отношений, а ролевая позиция – пренебрежение к личности, к её достоинствам.
З. К. Темиргазина выделила речевой акт оценки в качестве базисного типа, который включает в себя разнообразные акты: одобрения, осуждения, порицания, похвалы, лести, комплимента [14, 57]. По преимущественной форме реализации ею также различаются письменные оценочные речевые акты: характеристики, рецензии, отзывы, экспертные заключения; устные: например, юбилейная речь и т.п..
Так, Т. В. Маркелова, исследуя семантику и прагматику средств выражения оценки, пришла к выводу, что градация степени интенсивности оценки происходит по следующей схеме: ядром оценочных речевых актов она признает акты одобрения и неодобрения (семы «хорошо/ плохо»). Эксплицируются названные акты при помощи разнообразных языковых средств: Я одобряю (не одобряю) эту книгу. Книга хорошая (плохая). Книга- ценность (ерунда). Учиться похвально и т.д. Далее по степени градации интенсивности оценки со знаком «плюс» располагаются оценочные акты похвалы (сема «довольно хорошо») – Я хвалю эту книгу. Книга - удивительный мир. Этот человек – талантливый мастер. Книга - радость. Приятно! и т.п., и замыкают систему оценочных речевых актов с положительным значением акты восхищения (сема «очень хорошо») – Я восхищаюсь этой книгой. Книга превосходная. Учиться - счастье и т.п. По степени градации отрицательных оценок первыми в ряду после актов неодобрения стоят оценочные акты порицания (сема «довольно плохо») – Я порицаю эту книгу. Книга неинтересная. Книга- вздор! Глупо! Лентяй! и т.п. Цепь интенсивности отрицательных оценок в ядре оценочной семантики замыкают речевые акты возмущения (сема «очень плохо») – Я возмущаюсь этой книгой. Книга скверная. Книга отвратительная. Книга - ужас! Ужасно! Злодей! Периферийными в системе оценочных речевых актов являются акты изумления и акты осуждения – Какая жизнь! (прелесть) Какая жизнь! (ужас). Вот это жизнь! (прекрасная); Ну и жизнь! (ужасная) [96, c. 76-77].
Опираясь на семантические и прагматические свойства объекта нашего исследования, мы предлагаем выделять следующие типы ОРА: 1) ориентированные на субъект; 2) ориентированные на объект. Среди ОРА, ориентированных на объект, можно выделить собственно оценочные РА (похвала, порицание) и эмоционально-оценочные РА (восхищение, возмущение, уважение). Данная классификация ОРА практически опирается на семантическую классификацию оценочных глаголов русского языка (см. в подразделе 2.1). Подобный подход основан на признании того факта, что оценочные глаголы являются прямыми вербальными выразителями иллокутивной цели ОРА, следовательно, говоря: «Егор похвалил сына», мы констатируем факт совершения оценочного речевого акта похвалы и.т.д. Таким образом, мы полагаем правомерным то, что классификация оценочных речевых актов может опираться на семантические и прагматические признаки оценочных глаголов русского языка.
Вопросы
1. Что является семантической основой оценочных речевых актов?
2. Какова роль национально-культурных стереотипов в РА?
3. Какова градация оценочных речевых актов в зависимости от интенсивности оценки?
4. Изучив соответствующий теоретический материал, разработайте свою классификацию ОРА.
^ 1.2.3 Перформативные глаголы
В центре внимания многих лингвистов находится проблема сложного взаимодействия пропозитивного и коммуникативно-интенционального содержания высказываний: «…в соответствующих речевых ситуациях качественно-характеризующее высказывание может приобретать различные иллокутивные силы, выражая в разных градациях предостережение, угрозу, уверенность, одобрение, неодобрение, комплимент, критику, самокритику, обещание, сожаление, досаду, восхищение, защитную реакцию, оскорбление» [97, c. 55].
Перформативные высказывания часто называют «областью языковых единиц, для которых выражение «слово есть дело» приобретает прямой смысл»: Клянусь больше никогда не обманывать; Поздравляю вас с днем рождения; Обещаю вернуться завтра; Благодарю вас за участие. Рекомендуем словарь к изданию и т. п.
В теории речевых актов перформативные глаголы считают прямыми экспликаторами иллокутивных сил (функций) высказывания. Оценочные перформативные глаголы также не являются исключением: «Наиболее полное выражение интенциональный смысл «похвала» и «порицание» находит в высказываниях с перформативами» [98, c. 100].
Д. Н. Шмелев в ходе своих исследований выявил «полное совпадение перформативных высказываний с высказываниями так называемого «коинцидентного» типа, выделенными ещё до Остина Э. Когилендером в 1934 году и с тех пор широко признанными в аспектологической литературе. Кроме того, Д. Н. Шмелев обращает внимание на «несомненное сходство аспектологических свойств перформативов со свойствами глаголов «осуществления «аристотелевской» классификации» [77, c. 250].
Под перформативными высказываниями в лингвистике понимают повествовательные предложения, содержащие перформативный глагол в форме 1-го лица настоящего времени изъявительного наклонения. Свойством перформативности обладают лишь те глаголы, которые не описывают какое-либо действие, а являются самим действием: «…Есть в жизни человека такие действия, которые возможно совершить только с помощью речи, иначе говоря, речь является единственным инструментом для их исполнения. Как выполнить такие действия, как «обещать», или «благодарить» или «советовать»? Во всех этих случаях необходимо произнести: Обещаю…; Благодарю…; Советую…; (или употребить эквивалент высказывания). Здесь, как мы видим, действие и речь оказываются равными, т. е. перед нами речевое действие, или речевой акт» [85, c. 67].
Аспектологическую и темпоральную принадлежность перформативных глаголов лингвисты определяют по-разному. Формально такие глаголы относят к глаголам настоящего актуального времени несовершенного времени. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, «что в высказываниях подобного типа (высказывания с перформативными глаголами) не обозначается протекание действия в момент речи: попрошу – это не действие просьбы в процессе его протекания, а самый акт просьбы, выполненный одним произнесением слова» [99, c. 93]. Поэтому такие случаи не относятся к актуальному настоящему, всегда предполагающему протекание действия в момент речи, а, по мнению А. В. Бондарко, представляют собой особую разновидность настоящего неактуального.
Временная соотнесенность отражается в аспектологической характеристике перформативного глагола: настоящее актуальное время совместимо только с несовершенным видом. «Совершенный же вид с его значением неделимой целостности действия не в состоянии обозначить действие, протекающее в момент речи. Чтобы действие протекало, развивалось в этот момент, оно должно быть представлено как бы в его середине в развернутом процессе, а не в сомкнутой целостности» [100, c. 223]. Ср. Я одобряю ваше решение. Хвалю за прямоту и Я открываю дверь. Я режу арбуз. В предложения с перформативными глаголами действия не развиваются и не протекают, так как сказать «Я одобряю» - значит произвести целостное речевое действие, достигшее своего внутреннего предела.
Исследуя природу подобного рода высказываний, Дж. Остин пишет: «В жизни человека часто бывают ситуации, когда он испытывает какую-либо «эмоцию», или желание, или определенным образом относится к чему-то…данную эмоцию или желание можно, конечно испытать реально; но поскольку другим людям нелегко распознать наши чувства или желания, то мы обычно испытываем потребность сообщить окружающим об их наличии» и приводит примеры, в которых имеют место и прямые соответствия чувств-отношений: «Я порицаю», «Я одобряю» и т.д. [101, c. 73].
Формальные показатели перформативности глаголов обусловлены совпадением форм 1-го лица, настоящего времени, изъявительного залога с так называемыми дейктическими показателями речевой ситуации, в которую включены говорящий («я»), его адресат («ты»), точка их встречи («здесь»), момент контакта («сейчас»). «Человек всегда ставит себя в центр собственной деятельности, в том числе и речевой. Он осознает себя как «я» – действующее с помощью речи лицо, он противопоставляет себе другого участника общения – «ты», выделяет и того, кто не является собеседником, но может присутствовать (и тем самым косвенно участвовать в речевом процессе) – «он». Человек ориентируется в пространстве, осознавая свою позицию, место как «здесь» и, отсчитывая от этого все другие «там»… Он ориентируется во времени, осознавая собственную позицию как «сейчас» и отсчитывая от этого все другие «тогда»… Человек не может быть не эгоцентричным в языке и в речи, он просчитывает все в своей «языковой работе» от координат «я – ты –здесь – сейчас» [85, c. 37].
Прагматические функции дейктических координат А. А. Уфимцева охарактеризовала следующим образом: «…дейктические знаки, не будучи названиями лиц, предметов, выделяют и дифференцируют факты, явления, предметы и лица относительно координат речевого акта: актуального момента речепроизводства, участников коммуникативного акта (говорящего, слушающего), местоположения лиц, предметов в конкретной ситуации не только относительно субъекта речи, но и относительно друг друга» [102, c. 166]. Глагол с общим значением «говорение», который осуществляет в такой ситуации речевой акт, отражает перечисленные показатели речевой ситуации.
По мнению Д. Н. Шмелева, отсюда вытекает интересная с точки зрения логики особенность перформативных высказываний – «отсутствие у них истинностного значения»: ведь истинными/ ложными могут быть высказывания, но не поступки [77, c. 249]. Исследователь иллюстрирует свою точку зрения следующим примером: «Ср. несимметричную возможность комментирования высказываний типа «Я люблю вашу дочь/ Я читаю Остина и типа Я прошу руки вашей дочери/ Обещаю не опоздать – с другой. В первом случае можно опровергнуть: «Он сказал, что любит мою дочь, но я в этом сильно сомневаюсь; или: Он сказал, что читает Остина, но на самом деле он, по-моему, читал Поль де Кока. Во втором случае подобный скепсис неуместен: *Он сказал, что просит руки моей дочери, но я в этом сильно сомневаюсь; или Он сказал, что обещает не опоздать, но в действительности вовсе не обещал этого [77, c. 249].
Таким образом, еще одним свойством высказываний с перформативными глаголами является свойство прагматической самоверифицируемости: такое предложение истинно в каждом высказывании, в силу самого осуществления акта высказывания. Как пишет Е. В. Падучева, «высказывание Он шарлатан может быть, вообще говоря, истинным или ложным (его можно подтвердить или опровергнуть); но предложение Я утверждаю, что он шарлатан тривиальным образом истинно в каждом своем произнесении» [103, c. 20].
Подчеркивая актуальность исследования перформативных высказывания, Е. В. Падучева пишет: «Проблема перформативных предложений – важная проблема теории референции, поскольку это тип предложений с нестандартным соотношением между высказыванием и действительностью. Перформативные высказывания Э. Бенвенист справедливо называет автореферентными. Действительно, перформативные высказывания обозначают то самое действие, которое происходит при осуществлении данного высказывания. В этом смысле перформативное употребление предложения составляет аналог автономному употреблению знака, т.е. такому, при котором знак обозначает сам себя» [76, c. 20].
Е. М. Вольф, анализируя оценочные речевые акты (экспрессивы), пришла к заключению, что иллокутивная сила перформативов (перформативных оценочных актов), в которых выражено одобрение или осуждение собеседника, не обязательно может быть выражена перформативными глаголами [9, c. 176]. Например: Ты ничтожество! Вы прекрасный специалист; Ты отлично выглядишь и т.п. «Выражение неодобрения, обращенное к собеседнику, может быть воспринято им как оскорбление, и это вызывает перлокутивный эффект – огорчение, раздражение и т.п.; одобрение вызывает соответствующее эмоциональное состояние. Такие речевые акты, несмотря на отсутствие в них перформативных глаголов, представляют собой семантическую разновидность перформативов, их произнесение само по себе есть действие» [9, c. 176].
Размышляя о том, какие языковые формы в речевых актах могут выражать «идею речи, равной действию», Н. И. Формановская пишет, что первый уровень представления такой идеи реализуется в высказывании на основе соответствующего глагола речи-действия в форме 1-го лица, настоящего времени, изъявительного наклонения, действительного залога типа [85, c. 68]. Указанную форму перформативных глаголов в лингвистике называют «классической».
К другим способам выражения перформативности относят краткие прилагательные (Виноват =Прошу прощения. Согласен =Одобряю его.), распространители «ядра» высказывания, выполняющие функцию речи-действия: С праздником! (из «Поздравляю с праздником!», Успехов тебе! (из «Желаю тебе успехов!»). Интересно ведут себя высказывания с глаголами «хочу»: Я хочу поблагодарить вас!; Я хочу извиниться перед вами. Я хочу посоветовать вам…и т.п. Такие высказывания содержат мысль не о желании совершить действие, а выполняют роль самого действия в соответствии с дейктическими координатами «здесь» и «сейчас» [85].
В. Н. Телия расширяет перформативный ряд посредством включения в него высказываний, содержащих идиомы. По ее мнению, они обладают иллокутивной силой, свойственной перформативному употреблению глаголов типа презирать, одобрять и т.п. Ср. Ельцин стреляет холостыми (неодобрение); Мели, Емеля, твоя неделя (пренебрежение); Ох, свежий человек поглядел бы: и правду баба-яга, ни кожи, ни рожи! (В. Распутин) - уничижение. «Употребить идиому в речи – значит предумышленно совершить речевой поступок, ибо образная гештальт-структура несет в себе приговор за счет уподобления, а приговор оглашается с целью оповестить об этом слушающих и вызвать у них то или иное чувство-отношение к тому или иному факту, чтобы изменить мнение или поведение адресата» [43, c. 210].
Вопросы
1. В чем особенность перформативных глаголов?
- Каковы компоненты перформативного высказывания?
3. С помощью каких языковых средств, кроме перформативных глаголов, можно построить перформативное высказывание?
^ 2 Оценочные глаголы в русской языковой картине мира