Этого выпуска- модель демократии поистине комплексный сюжет для короткого предисловия! Поэтому я хотел бы ограничиться в этот раз личными впечатлениями из моей повседневной практики
| Вид материала | Документы |
СодержаниеУкраина, Кавказ и Центральная Азия Уроки иракской войны Министр иностранных дел Европейского Союза Оборонная политика США-Европейский Союз |
- Валентин соломатов, 1718.67kb.
- Я уже забыл, 793.6kb.
- Усманова А. Повторение или различие, или «еще раз про любовь» в советском и постсоветском, 1116.95kb.
- Автор сочинения: Зубайдов Хумайни, 8б класс,, 52.27kb.
- Программа зачетной работбы по модулю 2 дисциплины «Микроэкономика», 28.39kb.
- Все женщины делают это диля еникеева маленькая женская месть москва аст, 10422.57kb.
- Всборнике приведены краткие биографии студентов этого выпуска и их воспоминания, фотографии., 26.72kb.
- Экспериментальное исследование влияния асинхронного электродвигателя на ток короткого, 46.26kb.
- Четыре года назад, будучи в отпуске, мы с женой неделю гостили в Краснодаре у моей, 20.92kb.
- Хаеши биографические и генеалогические сведения, 465.86kb.
6 Там же, с. 16.
7 Ср.: Burkard Schmitt, From Cooperation to Integration: Defence and Aerospace Industries in Europe, Chaillot Papers, Nr. 40, Juli 2000, S. 23 f.
8 Эта поддержка осуществлялась, например, посредством создания «Trade Promotion Coordinating Committee» в американском Министерстве иностранных дел, которое собрало под своей крышей все структуры, имеющие отношение к экспорту, что должно обеспечить тем самым беспрепятственное функционирование. Ср.: Jens van Scherpenberg, Transatlantic Competition: The Trade-Defence Link, in: International Affairs, Nr. 1/1997, S.99–122, hier S. 102 ff.
9 Это относится к численности занятых и обороту в 2001 году, ср. данные, приведенные в:
10 Ср. бюджетные показатели за 2002 год:
11 Ср. бюджетные показатели за 2003/04 гг.
12 В 2001 году в США экспорт вооружений составил 9,702 миллиардов долларов, что соответствовало 45,5% мирового рынка; ср.: IISS (изд.), The Military Balance 2002–2003, Table 30: Value of Global Arms Deliveries and Market Share, 1994–2001, Oxford 2003, S. 341.
13 Ср.:. Terrence Guay/Robert Callum, The Transformation and Future Prospects of Europe’s Defence Industry, in: International Affairs, Nr. 4/2002, S. 757–776, здесь с. 757 и далее..
14 Ср.: Daniel Keohane, The EU and Armaments Co-operation, Working Paper, Centre for European Reform, Dezember 2002, S. 2.
15Там же, с.7.
16 Так, в области боевых самолетов у европейцев существуют, например, три альтернативы: Rafale, Gripen и Eurofighter.
17 Ср.: Ein groЯer Schritt voran, in: Wehrtechnik, Nr. 1/2000, S. 2. [Большой шаг вперед, в: Вертехник, №1/2000, с.2]
18 Ksenia Gonchar, Russia’s Defense Industry at the Turn of the Century, Bonn (Bonn International Center for Conversion – BICC) November 2000.
19 Ср.:. Hannes Adomeit, Sicherheitskonzepte und Militдrpolitik, in: Hans-Hermann Hцhmann und Hans-Henning Schneider (Hrsg.), Russland unter neuer Fьhrung. Politik, Wirtschaft und Gesellschaft am Beginn des 21. Jahrhunderts, Bonn 2001, S.106–118 [Ханнес Адомайт. Концепции безопасности и военная политика, в: Ханс-Херманн Хеманн и Ханс-Хеннинг Шнайдер (изд.) Россия под новым руководством. Политика, экономика и общество к началу 21 века, Бонн, 2001, с.106-118]; ср. также: Provina Lyubov, Putin Takes Industry’s Reins, in: Defense News, 28.4.2003, S. 12; см. также в: Jim O’Halloran, Russian Air-Defence Group Dogged by Old Rivalries, в: Jane’s Defence Weekly, 21.5.2003, S. 14.
20 Ср.:. Frank Umbach, «Der Drache schдrft die Klauen» – China modernisiert seine Streitkrдfte und ist zum weltgrцЯten Rьstungsimporteur aufgestiegen, in: Der Ьberblick, Nr. 2/2002, S. 76–82 [Франк Умбах. «Дракон точит когти» - Китай модернизирует свои вооруженные силы и поднялся до уровня самого крупного импортера вооружения в мире, в: Юберблик, №2/2002, с. 76-82]
21 Ср.: Richard A. Bitzinger, Towards a Brave New Arms Industry?, London (International Institute for Strategic Studies, Adelphi Paper 356) Mai 2003.
Александр Рар,
Руководитель Рабочей секции им. Кербера по России и СНГ
Научно-исследовательского института Германского общества внешней политики,
Берлин
^ Украина, Кавказ и Центральная Азия
Европейцы могут проспать «большую игру»
В 90-е годы между Соединенными Штатами, Россией, Ираном, Турцией, Китаем и прибрежными государствами Каспийского моря шла «большая игра» за контроль над нефтью и газом Каспия. Сегодня Афганистан также входит в этот геополитический регион, и борьба с международным терроризмом придала «большой игре» дополнительное измерение в плане политики безопасности. Афганистан и Пакистан, вероятно, еще в течение многих лет будут оставаться инкубаторами международного терроризма; на Северном Кавказе уже почти десять лет бушует чеченская война, которая в любой момент может перекинуться на Грузию.
Кроме угроз исламского терроризма и нелегального производства оружия массового поражения Каспийский регион обладает огромным потенциалом с точки зрения энергетической политики. Здесь сосредоточены перспективные запасы нефти и газа для Европы, которые с учетом разрастающихся кризисов на Ближнем и Среднем Востоке уже сегодня следует рассматривать в качестве альтернативы в плане снабжения Европы энергоносителями. По этой причине столь интересна такая страна как Украина, так как через ее территорию может пройти транзит энергоносителей в Европу, и ее непременно следует включать в перспективные стратегии.
Соединенные Штаты прилагают усилия по стабилизации южного фланга бывшего Советского Союза. Вашингтон проводит политику сдерживания в отношении России и Ирана – тех стран, которые прежде контролировали пространство вокруг Каспия. США помогли новым государствам диверсифицировать свои коммуникационные линии, торговые пути и, прежде всего, трубопроводы в обход России. Правительство Билла Клинтона курировало создание организации ГУУАМ, которая в настоящее время существует в качестве альтернативы управляемому Россией Содружеству Независимых Государств (СНГ). Озаглавленная по первым буквам в названиях государств-членов: Грузии, Украины, Узбекистана, Азербайджана и Молдавии, ГУУАМ должна в будущем обеспечить новый транспортный коридор с востока на запад и нейтрализовать прежнюю северно-южную ось Москва-Тегеран.
Уже правительство Клинтона благодаря своей активности практически обеспечило себе плацдарм в Каспийском регионе. После террористических актов 11 сентября 2001 года правительство Джорджа В. Буша нашло в этом регионе открытые двери для размещения войск, ведущих войну в Афганистане. Сегодня ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что Южный Кавказ (за исключением Армении) и Центральная Азия (за исключением Казахстана) входят в сферу влияния американцев. Именно американцы, а не европейцы, будут оказывать влияние на предстоящую вскоре смену руководящих элит в странах Кавказа и Центральной Азии.
Европейцы поначалу пытались следовать в этой «большой игре» за американцами. В Парижской Хартии ЕС 1990 года Каспийский регион был назван сферой «общеевропейских интересов», но все-таки ЕС не осмелился выдвинуть никаких амбиций в отношении Кавказа и Центральной Азии. ЕС, правда, поддерживал с помощью крупных проектов создание транспортного коридора Восток-Запад, который должен был вывести кавказские и центрально-азиатские страны из геостратегической изоляции и из-под контроля России. Но эти проекты не открыли, как поначалу ожидалось, дверей для массированных инвестиций со стороны западных фирм в «современный Шелковый путь». В отличие от США, ЕС избегал в Каспийском регионе любых конфликтов с Россией и Ираном. Когда после вступления в должность президента Владимира Путина российская экономика вступила в фазу стремительной стабилизации, европейцы даже снизили свою активность в Каспийском регионе, дав России возможность вернуть себе функцию главного моста между Европейским Союзом и Азией.
В отличие от Балкан, непосредственно граничащих с ЕС, европейцы пока не чувствуют острой потребности действовать в Каспийском регионе. Вряд ли кто-то в Западной Европе может сейчас себе представить Кавказ или Центральную Азию в качестве членов ЕС или НАТО. На постсоветском пространстве европейская политика подчиняется примату прав человека и требует от кавказских и центрально-азиатских стран, чтобы они быстрыми темпами строили гражданское общество и правовое государство. США, преследуя собственные стратегические интересы в этом регионе, менее строго относятся к авторитарным и коррумпированным режимам, поскольку хотят видеть их своими союзниками. Господствующие элиты соответствующих стран с улыбкой воспринимают желание европейцев «цивилизовать» ислам.
8 ноября 2001 года Федеральный канцлер Герхард Шредер потребовал в Бундестаге большей активности Европы в Центральной Азии. После этого была составлена новая концепция Федерального правительства по Центральной Азии, в которой внимание, однако, вновь уделялось исключительно подъему экономики и строительству гражданского общества в Каспийском регионе. Но решающие шаги должны быть предприняты из Брюсселя. В феврале 2002 года Европарламент действительно призвал Европейскую Комиссию и Совет к тому, чтобы разработать и затем реализовать стратегию в отношении Каспийского региона. Война в Афганистане тогда только что закончилась, а иракская война должна была вот-вот начаться. Опасаясь, что борьба с международным терроризмом может распространиться и на «большую игру» в Каспийском регионе, ЕС пытался найти собственные возможности для посредничества и в первую очередь для осуществления конкретных мер по превентивному обеспечению мира и разрешению конфликтов на Кавказе и в Центральной Азии.
Иран – важный участник «большой игры» - теперь все больше попадает под прицел американской антитеррористической кампании. Не исключен новый спор между американцами, европейцами и русскими по поводу мер против Ирана. ЕС, вновь и вновь прилагавший усилия по разработке собственной стратегии в отношении Каспийского региона, сейчас не в состоянии влиять на «большую игру». Для борьбы за контроль над нефтью и газом Каспия у европейцев нет ни политических аргументов, ни необходимых властных инструментов. Совместная внешняя политика и политика безопасности, а также Европейская политика безопасности и обороны, парализованные вследствие внутреннего структурного дефицита и отсутствия единства, дискредитированы в глазах Соединенных Штатов после американо-европейских споров в связи с войной в Ираке.
Эльмар Брок,
депутат Европейского Парламента,
Страсбург
^ Уроки иракской войны
Европейский Союз в качестве глобального игрока
Конфликт в Ираке подверг проверке Общую внешнюю политику и политику безопасности (ОВПБ) Европейского Союза. Европа распалась уже летом 2002 года, когда Федеральный канцлер Германии Герхард Шредер и Премьер-министр Великобритании Тони Блэр заняли различные позиции по отношению к кризису. Этот разлад приобрел в последующие месяцы еще более драматические черты, что документально подтверждает, например, «письмо восьмерки» от января 2003 года. В начале февраля министры иностранных дел государств-членов ЕС договорились еще о единой позиции в иракском кризисе. Однако спустя три дня после того, как благодаря председательству Греции был достигнут компромисс в Европейском совете, мы вынуждены были констатировать, что некоторые страны ЕС действовали за пределами структур Евросоюза, и стала зримой глубокая трещина между государствами-членами. При этом бессмысленно оперировать категориями вины: кто первым дал повод к односторонним действиям, а кто только реагировал на это.
Каковы же последствия? Означает ли это, что страны, которые высказались в письме в поддержку линии США, проголосовали в целом против самостоятельной роли ЕС и за равнение на США? Я так не думаю. Не следует с водой выплескивать и ребенка. Среди подписантов этого письма есть и сторонники принципиального укрепления общей европейской внешней политики и политики безопасности.
Сейчас важно выбраться из этого тупика и в будущем согласовать общую позицию. Мы, европейцы, должны осознать, что мы можем оказывать влияние в мире только в том случае, если будем говорить одним голосом. Поэтому нам необходимо извлечь из этого кризиса уроки для продолжения ОВПБ Европейского Союза. Иракский кризис должен стать катализатором, позволяющим выработать недостающую политическую волю и сформировать общую позицию. Только потом можно приступить к реализации общей внешней политики и политики безопасности.
В Маастрихтском договоре (пункт 2 статьи 11 Договора о Европейском Союзе) государства-члены обязались «активно и безоговорочно поддерживать внешнюю политику и политику безопасности Союза в духе лояльности и взаимной солидарности». «Они воздерживаются от любых действий, которые противоречат интересам Союза или могли бы нанести вред его действенности как когерентной силы в международных отношениях». При трезвой инвентаризации необходимо, однако, констатировать, что понятие «общая внешняя политика и политика безопасности» вводит в заблуждение. Общей внешней политики ЕС в смысле глобального стратегического начинания еще не существует. Скорее, имеются общие стратегии и акции по отдельным пунктам. Когда ищешь причины этой фрагментации, опыт показывает, что центральным фактором прежней слабости совместных действий является дефицит политической воли. Кроме того, эффективность усилий ослабляют ныне многочисленные действующие лица, выступающие от имени Евросоюза во внешних отношениях. В соответствии с этим цель должна заключаться в том, чтобы иметь «одну инстанцию», в ведении которой находятся эти дела.
Здесь был бы уместен прагматичный образ действий. Для начала следует создать основы общей внешней политики. Превращение ЕС в глобального игрока должно начинаться с предупреждения конфликтов, образующего крупнейшую область внешней политики. Хотя горячая фаза кризисного менеджмента и более заметна, она гораздо меньше подходит, однако, для осуществления совместных действий. Их начало видится в сравнительно бесспорных областях, например, членство ЕС в специальных организациях ООН по образцу ВТО. В отличие от этого общее место Евросоюза в Совете Безопасности ООН является в обозримом будущем иллюзией.
Для эффективного общего образа действий необходимы соответствующие механизмы. Разумным правилом представляется принятие в Совете решений по всему спектру внешних сношений квалифицированным большинством голосов. При этом должны быть исключения, особенно в военных вопросах. Нельзя против воли какой-либо страны принимать большинством голосов в Брюсселе решение направить в бой солдат этой страны - так далеко процесс европейской интеграции еще не зашел.
По этой причине наряду с конструктивным воздержанием, которое уже сегодня предусмотрено в Договоре, кажется разумным метод усиленного сотрудничества. Необходимую дееспособность можно обеспечить посредством коалиции желающих. В нее всякий раз будут входить другие страны. Я считаю это прагматичным подходом, позволяющим продвигаться вперед. Если вскоре уже 25 государств-членов Евросоюза захотят действовать как единый игрок, то как раз в ранней стадии должна иметься возможность определить позицию ЕС с помощью большинства. А когда существует уже общая позиция, снижается также мотивация к тому, чтобы продвигаться вперед путем самостоятельных действий.
^ Министр иностранных дел Европейского Союза
Важный шаг, направленный на создание единого образа ЕС, предложил в своем проекте конституции Европейский Конвент. Он предусматривает объединение конкурирующих постов Комиссара по внешним отношениям и Высокого представителя по общей внешней политике и политике безопасности ЕС: европейский Министр иностранных дел должен быть Вице-президентом Европейской Комиссии, однако особым образом легитимироваться Советом, что касается его назначения и ответственности. Он должен также председательствовать в Совете по внешним отношениям. При этом не следует создавать новое конкурирующее с Комиссией ведомство. Цель заключается, скорее, в создании единого, размещающегося под крышей Европейской Комиссии бюрократического аппарата, в котором сотрудничали бы чиновники из Совета и национальных министерств иностранных дел. Это решение имеет то преимущество, что таким образом сводятся воедино инструменты, и может разрабатываться единая стратегия на основе общего анализа. Это позволит обосновать культуру европейской внешней политики.
С точки зрения Европейского Парламента, в этой связи следует заметить, что внешняя политика, политика безопасности и оборонная политика постоянно являются делом исполнительной власти. Парламенты не проводят внешнюю политику, парламенты контролируют внешнюю политику. Они оказывают на нее влияние за счет своей бюджетной политики, но они не участвуют в оперативных повседневных делах. Поэтому в длительной перспективе Совет министров иностранных дел будет по-прежнему играть большую роль, поскольку он принимает решения о стратегии. Таким образом, это управление должно действовать по поручению Совета как часть Европейской Комиссии, что обеспечивалось бы как раз двойной легитимацией Министра иностранных дел. Подобная конструкция позволила бы добиться необходимого прогресса, стимулировать совместные действия и сильнее выражать политическую волю. Были бы унифицированы инстанции, перестали бы существовать двойные бюрократические аппараты, которые больше борются друг с другом, чем демонстрируют воздействие вовне.
^ Оборонная политика
После 16-месячных раздумий на саммите глав государств и правительств в Салониках 19-20 июня 2003 года был представлен в общем и целом впечатляющий итог работы Конвента. Дееспособность Союза с 25-ю государствами-членами, похоже, налицо. Новая стратегия безопасности ЕС, изложенная Хавьером Соланой, является хорошим началом. Она представляет собой концепцию собственного, более остро очерченного внешнеполитического профиля европейцев. Перечисленные в ней недостатки европейской политики безопасности, которая должна быть «более активной, прямолинейной, способной», всем известны, и необходимо браться за их устранение. Доктрина - что радует - прокладывает мост в Америку. Теперь стратегию необходимо доработать и принять в декабре на Европейском совете в Риме.
Европейскую оборонную политику необходимо разрабатывать поэтапно. В Евросоюзе существует правопорядок, определяемый его институтами прямого действия, с внутренним рынком и общей валютой. Там содержится столь много элементов, представляющих общий интерес, как это бывает только в государстве. Поэтому в перспективе неприемлемо, чтобы в пространстве ЕС существовали области с различным качеством безопасности.
Далее представляется важным ввести в Союзе с 25-ю государствами-членами оговорку о солидарности. Подобная оговорка в смысле обязательства всех государств-членов о взаимопомощи, разумеется, не может существовать сегодня, поскольку в Союз входят как государства-члены НАТО, так и страны, не являющиеся ее членами. Однако можно было бы расширить политическую оговорку о солидарности, а также укрепить оговорку о борьбе с террором. Конвент предложил для этого возможность принять оговорку о военной взаимопомощи в смысле статьи 5 Договора о Западноевропейском союзе. В этом случае каждое государство-член будет принимать суверенное решение подписывать ли ему эту статью или нет. Для не входящих в Атлантический союз и нейтральных стран это решение могло бы быть привлекательной начальной стадией, коль скоро они еще боятся вступления в военный союз. Психологический сдерживающий порог здесь ниже, что важно как раз для тех стран, которые расположены в определенных пограничных регионах.
^ США-Европейский Союз
Существенное значение имеет также укрепление трансатлантического партнерства, без которого все усилия в конечном счете не принесут плодов. Поэтому единство в вопросах политики безопасности, в борьбе против террора и распространения оружия массового уничтожения, продемонстрированное ЕС и США в июне 2003 года, является шагом в правильном направлении. Оба партнера должны выполнить свои домашние задания. Центральным политическим намерением обновленного трансатлантического партнерства должно стать стремление продавить общие глобальные интересы, такие как распространение демократии, современного управления, открытых обществ и рынков, эффективных экономических систем, свободы мнений, соблюдение прав человека и всемирное уважение права. Кроме того, краеугольным камнем трансатлантического партнерства, как бы оно ни складывалось в будущем, остается концепция тесной связи, в которой прочно переплетены друг с другом аспекты политического и экономического взаимодействия, а также вопросы безопасности и обороны. Здесь, как кажется, могут иметь большое значение две возможные инициативы.
С одной стороны, необходимо создать рамки для долгосрочного сотрудничества и план действий для борьбы с терроризмом. В долгосрочной перспективе необходимо покончить с международным терроризмом, и не только в военном отношении. Прежде всего необходимо обратиться к глубинным корням глобальных политических, экономических, а также экологических проблем.
С другой стороны, должно сформироваться трансатлантическое сообщество совместных действий, предусматривающее стратегическое сотрудничество в следующих случаях: посткризисное урегулирование в Афганистане и Ираке, отношения с арабским миром, ближневосточный процесс, Северная Корея, заразные заболевания, нераспространение ядерных материалов и, наконец, интеграция России в семью демократических государств.
В расширенном трансатлантическом партнерстве необходимо углубить уже ведущийся диалог. Для этого следует реструктурировать ежегодные саммиты США-ЕС, чтобы придать трансатлантической повестке дня стратегическую направленность и новые импульсы. В рамках партнерства не следует пренебрегать и политическим диалогом.
Что касается более усиленного включения парламентов в этот процесс, то здесь были бы разумными следующие улучшения: ко встречам США-ЕС, организованным на президентском уровне, следовало бы подключиться согласно соответствующей компетенции, в особенности в области торговли и внешних отношений, президенту Европейского Парламента и спикеру американского Конгресса. В дополнение к этому необходимо было бы поэтапно преобразовать в «трансатлантическое собрание» уже существующий межпарламентский обмен. Так называемый «Трансатлантический бизнес-диалог» (ТАБД) мог бы реорганизовать свои организационные структуры, заново определить свои цели и рационализировать свою деятельность. Далее следовало бы фундаментально обновить «Трансатлантическое экономическое партнерство» (ТЭП).
Использовать и укреплять такие партнерства крайне необходимо, чтобы обеспечить трансатлантические отношения на перспективу. Когда Советский Союз был еще в состоянии создать серьезную угрозу для Запада, у Соединенных Штатов и Европы были общие интересы. Таким образом, возникло в высокой степени партнерское поведение. С прекращением этой угрозы становится очевидной европейская слабость, которая является для нас препятствием в налаживании подлинного партнерства. Мы должны расширить трансатлантический союз на многие сферы, возможно, даже до зоны свободной торговли. Но этот союз будет устойчив только в случае нашей собственной силы, которую мы должны ясно продемонстрировать посредством нашей политической воли, с тем чтобы США воспринимали нас как равноценного партнера. При этом мы не должны, реагируя, определять свою позицию как чистую контрпозицию по отношению к США. Америке нужен сильный, заслуживающий доверия партнер, занимающий когерентную позицию. Только Европа, говорящая одним голосом, может быть равноценным партнером США и международным игроком.
Эта постановка задач ориентирована не на американских друзей, а в первую очередь на самих европейцев. В 1963 году, ровно сорок лет назад, тогдашний американский президент Джон Ф. Кеннеди, объявляя «Год Европы», сказал, что американцы и европейцы должны рассматривать трансатлантические связи друг с другом как мост, который держится на двух самостоятельных опорах: европейской и американской. Сегодня мы сами должны завершить наконец-то строительство этой второй опоры, после того, как четыре десятилетия подряд мы лишь говорили об этом.