Валентин соломатов
| Вид материала | Документы |
- Петрик Валентин Михайлович, 487.68kb.
- Валентин Юдашкин, 42.52kb.
- России Геннадий Евстафьев. Ныне независимые эксперты. Валентин Фалин, Геннадий Евстафьев., 182.08kb.
- Комитет Государственной Думы по аграрным вопросам пресс-релиз 25 марта 2011 г. Председатель, 212.03kb.
- Солодянников Валентин Вениаминович, налоговый консультант, член Палаты налоговых консультантов,, 14.09kb.
- Валентин Викторович Власов и доктор химических наук Владимир Петрович Федин прочли, 71.09kb.
- Кадочников Валентин Владимирович 53 балла диплом, 50.78kb.
- -, 779.75kb.
- Валентин Мерзликин, 53.64kb.
- Этногенез ранних славян, 683.58kb.
ВАЛЕНТИН СОЛОМАТОВ
ГОЛЫЙ ТЕКСТ
Писать предисловие для собственной книги смешно, поэтому я ограничусь - вместо предисловия - необходимыми, с моей точки зрения, пояснениями.
Во-первых, что касается названия. В книге собраны не только стихи, но и песни. Песня же - жанр особый. Иногда текст песни и стихами назвать нельзя, а песня получается гениальная (пример тому - некоторые песни Ю. Визбора). Дело, наверное, в том, что песня является суммой таких слагаемых, как собственно текст, музыка и - очень важная часть - исполнение. При этом музыка и исполнение служат для текста своеобразным щитом, зачастую прикрывая имеющиеся стихотворные недостатки. Поэтому текст, перенесенный на бумагу, обнажается, становится голым. Отсюда - название.
Во вторых, среди моих ранних текстов многие могут показаться наивными и неинтересными, но они тоже звучали со сцены. Со временем некоторые из них выпали из “обоймы”, но, может быть, кому-то они понравятся или хотя бы заинтересуют. И, в третьих, я не разбивал тексты на какие-то тематические блоки. Все они расположены в том порядке, в каком написаны, строго хронологически. Я считаю, что так - правильно, ведь многие стихи и песни входят одновременно в несколько блоков и в каждом необходимы. А потом, Вы, быть может, на моём месте составили бы совсем не такие блоки.
Вот, собственно, и всё, что я хотел сказать.
Остальное - в текстах. Голых текстах.
Валентин Соломатов
Шагает боцман по платформе-
В медалях грудь, прямые плечи,
Он в боевой матросской форме
Идет к своим друзьям на встречу.
Воинственны усы седые,
Глаза с горчинкою чуть-чуть...
Должно, походы боевые
Припомнил, или что-нибудь
Другое. Корабли, быть может,
Или друзей, что в море спят...
Ведь память нас всегда тревожит,
А он, тем более, солдат.
Как старый дуб - приземист, кряжист,
И, видно, был матрос лихой,
Он, верно, тоже в море ляжет -
В земле какой ему покой?
Звенят медали боевые,
И кажется - сейчас, вот-вот
Он вновь на курс умело выйдет,
Когда на палубу взойдёт -
Пройдёт на ют вразвалку с бака,
Друзьям привычно подмигнет
И вновь - ещё в одну атаку -
Торпедный катер поведёт...
Он груз любой возьмёт на плечи,
Хоть тяжелей ему вдвойне...
Наверно, этот боцман вечен,
Как наша память о войне.
1984
Нет проблем нерешимых, но есть нерешённые,
Нет пророческих снов, но есть вещие сны,
Нету вечных друзей, но есть воскрешённые,
Оживленные памятью нашей черты.
Есть доклады победные, но не стало романтики,
Есть обеды парадные - нету таверн,
И навеки исчезли в сером небе Атлантики
Паруса клиперов и седых каравелл.
Словно плугом пропаханы океанские волости,
От железных судов пахнет нефтью и ржой,
В лихорадке рождаются новые повести
И бензином плюётся солёный прибой.
Лотом больше уже не ведутся замеры,
Клад Моргана отрыт, парус с рей будто снят,
Сгнили греков триремы и морские галеры,
Двести лет, как повешен последний пират.
Я последних скликаю... Где вы, братья-романтики?
Нам бы парус поднять, ну хотя бы - один...
Но навеки исчезли в дымном небе Атлантики
Паруса клиперов и седых бригантин.
1984
КОРРИДА
Сегодня днём я выйду на арену,
Я выйду в первый и в последний раз
И новый бык придет ко мне на смену,
Ведь убивать должны меня сейчас...
Мне всё впервой, но профессионалы
Те десять, что придут меня убить,
Они со мной играют ради славы,
А я, как все они, хотел бы жить.
Нас убивают просто и привычно,
А мы не знаем правила игры,
За нашу смерть заплатят им в наличных
А мы умрём, забыв, что мы - быки...
Такого нам не вынести позора!
На что даны нам острые рога?!
Мы вздёрнем на рога тореадора,
За нашу жизнь оплата дорога!
Песок арены полит кровью нашей,
Забор дубовый путь назад отсёк:
Мы не от страха - в нетерпенье пляшем,
И ждём момента - отомстить за всё!
Суют нам тряпки, обмануть мечтая,
Но не мечтайте, мы вас не глупей...
Пусть нашей смерти ждёт людская стая -
Мы заповедь забыли “не убей”.
Здесь тыщи лиц, все ждут кровавых зрелищ -
Надежды ваши оправдаем мы.
Последний бой мы примем, бык - он зверь лишь,
Ты, человек - хозяин всей страны...
Ну что, хозяин, выходи на битву,
Вот я стою, и я на всё готов,
На всякий случай прочитай молитву
И помяни в ней души всех быков!
1984
Тельник в полоску, брюки в клешах,
Ветер матросскою песней в ушах,
Ствол возвышается - главный калибр,
Мачты качаются, чайка парит,
Крейсер усталый, сонный причал,
Мне показалось - кто-то кричал...
Палуба стёртая, в пятнах броня -
Встали мы мёртво, крейсер и я.
Войны прошли мы, экватор, шторма...
Тихо в машинах, смята корма...
Берег вцепился тросами в борта -
Скоро простимся. Вопль у рта...
Волны скупые катит прибой,
Все нас забыли, крейсер, с тобой.
На переплавку завтра тебе,
Вызов не в силах бросить судьбе,
Силы уходят, видно - пора...
Наши попутные стихли ветра.
Море нас тянет - берег сильней,
Все наши стяги сдали в музей,
Якорь не выбрать - корни пустил,
Дай бог под килем дюймов дести,
Цепи срослись... Хоть бы их расклепать,
В море бы выйти, там - умирать!
Тельник в полоску, брюки в клешах,
Ветер матросскою песней в ушах,
Ствол возвышается - главный калибр,
Мачты качаются, чайка парит,
Крейсер усталый, сонный причал...
Мне показалось? Кто-то кричал...
1985
СЕЗАМ
(Кодовый замок)
Набираю все цифры, подряд,
Наугад, но открыть не могу,
Перекрыли мне выход, и снят
Знак, где вход, а ведь вход - где-то тут!
И для жизни - минута одна,
Для меня это - целая жизнь,
Исчерпали колодец до дна,
И взорвали небес этажи
Миражей начертили вокруг
И смеясь, предложили - лови,
И связали из дружеских рук
Мне подобие мёртвой петли...
Входа нет, выход тоже закрыт,
Остаётся всё меньше секунд,
Миражами по горло я сыт,
Знаю точно, что вход - где-то тут.
1985
Земля под ногами грохочет жестянкой,
Сминаясь под тяжестью ротных колонн.
- Комбат, что за хутор?
- Кажись, Березянки...
Оставим и этот. Прощальный поклон.
Ещё мы не знаем, что через три года
Вернёмся сюда мы, на берег Днепра,
Что будет такая же слякоть-погода,
А здесь - ни кола, ни двора. Ни черта...
Не знаем пока мы, вгрызаясь в суглинок,
Кто роет окоп свой последний сейчас,
Кому девять граммов судьба посулила,
Кто ляжет под танк за Россию, за нас,
Ещё мы не знаем боёв под Москвою,
И как в Сталинграде мы вцепимся в дом,
И будем ли живы - не знаем - с тобою,
И что до Кавказа с тобою дойдём.
Нам это пока ничего не известно,
Сейчас сорок первого лето - пока,
Мы знаем одно: где в строю наше место,
Мы знаем про русскую силу штыка.
И знаем, что будет - пускай и не скоро,
Но это-то знаем мы все, как один -
Мы спросим комбата: “Комбат, что за город?”
И он нам ответит: ”Да вроде - Берлин!”
1985
Смерть в глаза, но - не сметь!
Я пока ещё жив.
Мне плевать на косую,
Перед ней не спасую!
В голове - словно медь,
И в коленках дрожит,
Но - лента есть в пулемёте
И - куда ж вы идёте?
Земли русские здесь,
И не вышел я весь.
Жалко - нету гранат,
Все истратил уже,
Но - штыки словно бритвы,
И - читайте молитвы!
Свой последний парад
Кончишь ты на ноже,
Мы объявим полундру
И - капут вам по утру!
Земли русские здесь,
И не вышел я весь.
Получите за всё!
Морпехота пошла -
Разговор будет краток
В наших контратаках.
Наша сила растёт,
А для вас мы - кошмар,
Вот вы с гор полетели
И хоть мы на пределе -
Земли русские здесь,
И не вышел я весь!
1985
Я оружье своё никогда не отдам,
Даже мёртвый! Охрипнет пускай вороньё -
Но из рук посиневших не выхватить вам
То, что было когда-то оружье моё.
Не стреляйте, постойте, не всё я сказал,
Смерть в молчанье не нова - она не по мне...
Петь не буду я вам Интернационал,
Я вернусь - за себя расквитаюсь вполне!
Пусть во сне, пусть в бреду, пусть в угаре хмельном -
Побледнеете вы, тень увидев мою,
И узнав, что теперь я за вами пришёл,
Что я жив, и по-прежнему песни пою!
Я достану вас там, где не будет облав,
Невпопад появлюсь - посмеюсь от души,
От меня не уйти, даже души продав,
Будут новые песни вами череп крушить.
Бога я попрошу отпустить на часок -
Этот час будет мой, я клянусь всем святым,
Буду я - как смогу - максимально жесток,
Буду жечь вас дотла - только пепел и дым!
На могилах на ваших станцую канкан
И плевать мне, что скажут потом обо мне,
Из своих мятых рифм я устрою капкан,
А из сердца - костёр для аутодафе...
Ну-ка в сторону, ты, со штыком! Как стоишь?
Где стоишь?! Я здесь лягу! Не смей мне мешать.
Я сказал то, что должен, я спел за двоих,
Я готов, и теперь можешь смело стрелять!
Целься, сволочь, верней, не промажь - вот вам грудь! -
Нажимай на курок, я устал ждать, когда...
Залп! Стреляли в упор, но успел я шепнуть:
- Я оружье своё никогда не отдам! -
1985
Мы не вином - мы кровью налили глаза,
И сеть над палубой растянута уже,
Теперь для нас с тобою нет пути назад,
Теперь вся наша жизнь вмещается в ноже.
Над нами - флаг, и кости скрещены на нём,
И череп гнусно ухмыляется врагам,
Опять за плату свою шкуру продаём,
Нам грош цена, коль приз достанется не нам!
Вновь голова болит испанских королей,
Бело лицо английской королевы,
Людовик вновь недосчитался кораблей,
И португальские крестятся корабелы:
Как год назад, и как назад сто лет
Мы на богатство разеваем рты,
Навек мы дали флагу нашему обет,
И орудийные распахнуты порты...
Кладёт нас на борт океанская волна,
Крест-накрест топом небосвод расчерчен
И галеон испанский драпает от нас,
Не понимая, что нельзя бежать от смерти...
Он слишком плотно золотом набит,
Просел, бедняга, чуть не до фальшборта -
Ему корсар наш малость пособит,
Мы примем груз, не доходя до порта.
Труба кричит сигнал “на абордаж!”,
Пришла пора забыть о всём, что было,
Вот крючья впились в борт - теперь он наш,
Прыжок на палубу, а может быть - в могилу...
Не может быть! Ещё не наш черёд,
Не нам в снастях паскудно ветер воет
И не сегодня смертный час пробьет...
Не трусь, приятель, с нами чёрт - и море!
1985
О СТРАНСТВУЮЩИХ И ПУТЕШЕСТВУЮЩИХ
Последний раз пройдётся осень по двору,
А там - зима, и в снег упрячутся дома,
И разбредутся по домам шаги старух,
И свет погаснет, в окнах власть получит тьма.
И будет иней серебриться на бровях,
И на сутулую на спину ляжет снег,
И станет в гавани корабль на якоря...
Мы вспомним тех, кого сегодня с нами нет.
Закон гласит, что пить нельзя, но он - не прав,
И мы нальём в стаканы вместо чая спирт,
И, на мгновение дыханье придержав,
Мы будем спорить, будем петь и будем пить.
За тех, кто пал в бою неравном и хмельном,
За тех, кто к берегу родному не дошёл,
За тех, кого не будет больше за столом,
За тех, с кем нам бывало очень хорошо.
Мы плакать просто не умеем - что с нас взять?
Мы даже песен грустных мало будем петь...
Но мы - поверьте - не умеем забывать,
О тех, кого уже сегодня с нами нет.
Последний раз пройдётся осень по двору,
А там - зима, и души спрячутся под снег...
Когда-нибудь и я от вас навек уйду
И буду среди тех, которых с нами нет.
1985
Может быть, вернёмся мы домой,
Может быть, нас в этом доме ждали,
Может быть... Но завтра - будет бой.
Может быть, получим мы медали...
Завтра снова выдадут сто грамм,
С матюгами встанем из окопа
И пойдём по трупам и тылам,
Словно по ступеням эшафота.
Станем в рост. Теперь - на всё плевать!
Пулемёт в лицо свинцом смеётся...
Нас не зря учили: “Убивать!”,
Может быть, хоть кто-нибудь вернётся.
1985
ВСЯ КОРОЛЕВСКАЯ РАТЬ
Тяжела на подъём королевская рать
Но - уверен - её мы сумеем поднять
И за нами в погоню будет скакать
Грозно лязгая копьями
Вся королевская рать.
Нам с тобою нельзя усомниться на миг
В том, что двигаться надо теперь напрямик,
Повороты все пройдены, поздно молчать,
Сзади - топот коней,
Это - вся королевская рать.
И копытами вдавлена в снег тишина,
Оборвались пять струн - остаётся одна,
Этой полночи вечной пора рассветать
Но по нашим следам
Скачет вся королевская рать.
Мы уходим, но след наш ещё не остыл,
Мы торопим коней и сжигаем мосты,
А вернувшись, мы снова их будем латать -
Так бывало не раз.
Сгинет вся королевская рать.
Мы с тобою ушли от погони лихой,
Много лет мы не знали, что значит покой,
Сколько сил мы отдали, чтоб к чёрту взорвать
Эту следом идущую
Всю королевскую рать.
Говорят, что другие теперь времена
И прибавилась к первой шестая струна,
Только что-то не верится! Слышу опять
Сзади - топот коней.
Это - вся королевская рать!
1985
Снег сегодня зачем-то чёрный,
Век сегодня уже двадцатый,
И вопрос этот наш спорный
Не решат ни декрет, ни солдаты,
От такой постановки вопроса
Дрогнул мир, и на миг - замер...
Ты сказал - умереть просто,
Я ответил, что смерть - экзамен.
Ты кричал: ”За идею - можно!”,
Я спросил: ”А где та идея?”,
Ты кричал, что смотреть тошно,
Я сказал - не смотри, будь умнее.
Закрываем глаза дружно -
Сразу всё хорошо стало,
И кому это знать нужно,
Что Россия от слов устала...
Эх, Россия! Откуда родом?
Не поймёшь, кто свой, кто проезжий,
А чужих больше с каждым годом,
Только внешний вид вроде прежний,
Правда, меньше шатает граждан
И без лозунгов день прожит -
Но по-прежнему снег загажен,
Да и небо, пожалуй, тоже.
Можно грязную снять рубаху
И старьё можно скинуть быстро,
Вшей и блох к ногтю и на плаху,
Только - будет ли тело чистым?
Надо б в баню, да так, чтоб до крови,
Чтоб при всех, не стесняясь, на площадь...
Эй, Россия, глаза закроем?
Говорят, так значительно проще...
1986
ПОСВЯЩЕНИЕ БРОНЗЕ
Мы стоим под горой и внимаем, разинувши рот:
Кто-то там, над обрывом, поёт... Ах, как славно поёт!
Эхо песню разносит по миру - эй, слушайте все:
Он по пояс в цветах, он стоит на ничьей полосе.
Вот один, впереди, на века навалился на дот,
Где-то вспыхнул рейхстаг, где-то вечные тают снега,
Это вам - не равнина; не каждый к обрыву шагнёт
И не каждый споёт, если знает: допеть - не судьба.
Взвизгнул шаг, как пружина нагана - усвоен урок,
А дантесов хватает, блюстители нравов не спят,
По уставу кричат: ”Кто идёт?” - и спускают курок...
Только ветки качнутся, и птицы со стоном взлетят.
Рот разорван отчаяньем, криком полна тишина,
Пробивает слеза по щеке непроторенный путь...
Мы стоим под горой - и молчим. Это - наша вина:
Он по пояс в цветах, но из бронзы уже не шагнуть.
1986
В этом доме большом столько окон горит по ночам -
Видно, чья-то душа не на месте, кому-то не спится,
Кто-то хлещет вино, потому что когда-то смолчал,
Ну а кто-то не спит для того, чтоб, напротив, не спиться...
Кто-то пишет стихи, не имея таланта к тому,
Изливая в словах боль и ярость, что сердце ломают,
Кто-то взводит курок, чтоб свинцом наплевать на судьбу,
Кто-то просто сидит, и свеча на столе умирает.
В этом чёрном лесу ни огней, ни дорог - пустота,
Лишь пунктиром следы на снегу до ближайшей метели,
И слетает на землю пожухлых сердец листопад,
Словно в память о тех, что до цели дойти не сумели...
Если встал в полный рост и без страха ввязался в борьбу -
Будь уверен, найдутся враги, можешь сам не стараться,
Даже эхо не встретит тебя, не подхватит мольбу,
Эхо тоже боится - есть риск не на то отозваться.
Где-то песня на взлёте замрёт, оборвётся струна
От руки неумелой, ударившей грубо, наотмашь,
И опять загорится окно в наших спящих домах,
На наго равнодушно взирать будут спящие окна...
Иногда нас - бывает - преследуют страшные сны
И, вскочив среди ночи, мы курим взахлёб и помногу...
Очень трудно поверить, что месяц всего до весны
И свеча не умрёт, если к ней подоспеет подмога.
1986
Предисловие: эмблема КСП - колокол.
Позвольте мне сказать вам пару слов,
Задать вопрос по существу, без трёпа:
Не много ли у нас колоколов,
Не слишком ли язык у них обтрёпан?
Нам нечем воевать - оружья нет,
Идея без него - душа без тела!
Когда же - если это не секрет -
Мы примемся за праведное дело?
И на манер Великого Петра
Мы перельём колокола на пушки,
Чугун котлов сгодится для ядра,
На порох - карнавальные хлопушки!
Мы пустим в дело всё, что даст страна
- Пусть мал наш день, но он ещё не прожит -
На тетиву сгодится нам струна,
Гитары гриф - на арбалета ложе.
Пусть будут песни как мечи остры,
И остроты вовек не потеряют,
Сердец горячих жаркие костры
Пусть хладных дум смолу разогревают!
Сомкнём плотней ряды, и дрогнет враг,
Содвинем с мёдом пенящимся кружки:
Мы будем жить, и может быть - в веках,
Мы перельём колокола на пушки!
1986
Чёрные плеши больших площадей
Залиты морем огня,
Тени застывших в бронзе людей
Смотрят в упор на меня -
Смотрят, не зная, кто я такой,
Словно в предчувствии бед...
Я возвращаюсь снова домой
Сквозь город прошедших лет,
многих лет.
В окнах давно погасли огни,
И в мой одинокий шаг
Вплетается эхо, как призрак парит,
Я улицей мёртво зажат,
Чёрное небо с оттенком зари,
Как отражение дня...
Всё так привычно, и полночь стоит
В шаге одном от меня,