Этого выпуска- модель демократии поистине комплексный сюжет для короткого предисловия! Поэтому я хотел бы ограничиться в этот раз личными впечатлениями из моей повседневной практики
| Вид материала | Документы |
- Валентин соломатов, 1718.67kb.
- Я уже забыл, 793.6kb.
- Усманова А. Повторение или различие, или «еще раз про любовь» в советском и постсоветском, 1116.95kb.
- Автор сочинения: Зубайдов Хумайни, 8б класс,, 52.27kb.
- Программа зачетной работбы по модулю 2 дисциплины «Микроэкономика», 28.39kb.
- Все женщины делают это диля еникеева маленькая женская месть москва аст, 10422.57kb.
- Всборнике приведены краткие биографии студентов этого выпуска и их воспоминания, фотографии., 26.72kb.
- Экспериментальное исследование влияния асинхронного электродвигателя на ток короткого, 46.26kb.
- Четыре года назад, будучи в отпуске, мы с женой неделю гостили в Краснодаре у моей, 20.92kb.
- Хаеши биографические и генеалогические сведения, 465.86kb.
Книжная критика
Дирк Наберс
Комплексная мировая система
Создание либерализированных рынков или регулирование
экономического роста, благосостояния и мира?
^ Mike Moore, A World without Walls: Freedom, Development, Free Trade and Global Governance, Cambridge u.a.: Cambridge University Press 2003, 292 с.
Stefan A. Schirm, Globalization and the New Regionalism: Global Markets, Domestic Politics and Regional Cooperation, Cambridge u.a.: Polity 2002, 234 с.
Глобализация и вместе с ней денационализация общества, экономики, политики и культуры неудержимо прогрессируют. Меры, принимаемые в национальном масштабе, более не способны решить многие трансграничные проблемы; соответствие между социальным, экономическим и экологическим пространствами, с одной стороны, и сферами политической компетенции - с другой, ушло в прошлое.
Без сомнения, политические проблемы управления становятся все более неотложными. Региональные и глобальные институциональные соглашения о сотрудничестве могут уже сегодня сгладить некоторые из этих проблем; однако многое еще предстоит сделать.
Какая роль все еще отводится в этой сложной системе трансграничного сотрудничества национальному государству и как придать бóльшую эффективность уже существующим многосторонним механизмам, чтобы обеспечить приемлемый для большинства членов сообщества государств баланс между экономической эффективностью и справедливостью при распределении - этим вопросам посвящены две новые книги по мировой политэкономии, освещающие проблему под разным углом зрения. Один из этих трудов представляет собой автобиографический отчет о практической деятельности бывшего Генерального директора Всемирной торговой организации (ВТО) Майка Мура, другой – это теоретически обоснованное, написанное на основе сравнительного метода исследование штутгартского политолога Штефана А. Ширма. Если для Мура эффективность глобальной кооперации в сфере торговли как средства преодоления бедности и социального деклассирования не вызывает сомнений, то Ширм исследует возможности и границы регионального сотрудничества в Европе, Северной Америке, а также на южноамериканском континенте.
Новозеландец Мур уже в молодые годы проявлял особый интерес к вопросам экономической справедливости. Развитие его карьеры шло через посты министра торговли и иностранных дел, замминистра финансов и премьер-министра своей страны в ВТО в Женеву. Там он отвечал за инициирование на Конференция на уровне министров в Дохе повестки дня, получившей название «раунд развития». Кроме того, Мур добился принятия в организацию десяти новых государств, в том числе Китайской Народной Республики в качестве вероятной будущей торговой державы номер один и глобальной производственной базы.
В работе Мура речь идет о достигнутом, о его несбывшихся надеждах и роли такой всемирной организации, как ВТО. Только через демократию, свободную торговлю, развитое гражданское общество, свободные средства массовой информации и религиозную терпимость можно прийти к более высокому уровню жизни - вот основной тезис Мура. ВТО необходима при этом как поборник свободного движения товаров, капитала и услуг. Свобода для Мура - это, в первую очередь, свободная торговля, а свободная торговля означает благосостояние. Глобализация тем самым поднимается до уровня идеологии, предлагается в качестве панацеи от политических и экономических неурядиц на этой планете.
Такому оптимизму Штефан Ширм противопоставляет гораздо более пессимистичный исходный вопрос: почему вообще государства ограничивают свою свободу действий институциональными соглашениями о сотрудничестве, и в какой момент времени вероятность сотрудничества наиболее высока? При этом государственные преференции понимаются как функция глобально действующих экономических игроков и всемирных экономических процессов. В работе Ширма беспощадно вскрываются недостатки, содержащиеся в заявлении о межгосударственном экономическом сотрудничестве; посылка о «глобальных рынках» тщательным образом дедуцируется эмпирически. Труд Ширма не является теоретическим, так как он отказывается от ставшего между тем модным метатеоретического происхождения его метода. Скорее, речь идет о работе, которая формирует теорию, придавая академической дискуссии плодотворный импульс, в основе которого - многолетние исследования о региональном сотрудничестве на трех континентах.
Если Мур ставит вопрос о путях совершенствования управления глобальной экономической взаимозависимостью, то задача Ширма носит эмпирическо-аналитический характер. Хотя Мур также начинает свою книгу с теоретической главы, однако она определяет лишь нормативный характер всей книги, поскольку здесь обсуждаются философские заслуги свободной торговли. Теория сравнительных преимуществ Давида Рикардо, а также концепции Алексиса де Токвиля и Джона Стюарта Милля обслуживают академическую потребность в научности, однако совершенно упускают из вида сложные проблемы такой развивающейся страны, как, например, Замбия, приведенные Муром в другой главе его монографии.
Таким образом, Мур в своей книге не сознается, что за время его пребывания в должности руководителя ВТО различия между странами в уровне развития почти не уменьшились, что из-за протекционизма в аграрной сфере провал грозит также новому раунду переговоров и что глобальные рамки зачастую не являются подходящей платформой для решения сегодняшних проблем взаимозависимости. Регионализм как альтернатива почти не принимается во внимание.
Что касается этого пробела, то здесь целесообразным дополнением могла бы стать работа Ширма. В основной части книги рассматриваются избранные игроки Европейского внутреннего рынка (Германия, Франция, Великобритания), МЕРКОСУРа в Южной Америке (Аргентина и Бразилия) и Североамериканского соглашения о свободной торговле НАФТА (Мексика, США). Ширм проводит системный анализ вопросов: ослабляет ли экономическое давление извне интервенционистские тенденции, каким образом изменяются государственные интересы и как ограничивается инструментарий отдельного государства в результате институционального сотрудничества.
В соответствии с этим анализом, на государственные преференции влияет логика взаимодействия глобальных рынков и действующих на них экономических игроков. При этом конфликт интересов улаживается посредством ориентации на прибыль и транснационального радиуса действия частного сектора, а также при помощи круга ответственности государства, цель которой - благосостояние национального общества. Более совершенным образом интегрировать этот экономически мотивированный конфликт – в этом состоит будущая задача теории международных отношений.
Тому, кто действительно хочет получить информацию о возможностях и границах политического управления глобальными проблемами взаимозависимости, следует прочитать обе книги одну за другой. Труд Мура адресован, скорее, более широкой аудитории. Книга равным образом полезна как для академической публики и читателей, интересующихся глобальными экономическими процессами, так и для журналистов, представителей неправительственных организаций и хозяйственников. Монография Ширма, напротив, обращена в первую очередь к политологам и экономистам. Из-за высокого уровня рефлексии, который все же никогда не переходит на профессиональный жаргон, она вряд ли адресована дилетанту. Тому, кто, тем не менее, захочет ее прочесть, неплохо бы сначала получить представление об общих структурах мировой экономики. В этом отношении работа Мура о ВТО будет отличным выбором.
^ Новая литература по межждународной тематике
Хольгер Б. Фридрих
Речь в защиту Европейской республики
Stefan Collignon, The European Republic. Reflections on the Political Economy of a Future Constitution, London/Gьtersloh: Federal Trust for Education&Research/ Bertelsmann Foundation 2003, 212 с.
Заголовок является одновременно и программой, и манифестом. В своей недавно вышедшей книге Штефан Коллиньон выдвигает требование «Европейской республики» (и не меньше!) во главе с Европейским правительством, легитимированным Европейским парламентом.
То, что кажется поначалу смелым предприятием автора, при ближайшем рассмотрении оказывается просто-напросто результатом беспощадного анализа политического и экономического строя в ЕС. Книга профессора европейской политэкономии из London School of Economics (Лондонской Школы экономики) читается как смесь памфлета и научного трактата. В то время как защитники европейской интеграции могут поймать себя на том, что они соглашаются с Коллиньоном в существенных пунктах его анализа, противникам дела европейского объединения трудно будет опровергнуть автора. Что же особенного в его аргументации?
Совершенно очевидно, что Коллиньон подходит к ЕС с экономической точки зрения. Но в отличии от многих других ученых его цеха он не пользуется исключительно микроэкономическими теоретическими подходами, такими как, например, теория игр или теория принятия решений. Автор скорее связывает аксиомы теории демократии с политэкономическими знаниями, почерпнутыми из теории общественных благ и фискального федерализма. Его подход прост и гениален одновременно, так как на уровне интеграции, достигнутом в результате заключения Европейского экономического и валютного союза (ЭВС), «внешние эффекты» представляются не столько неудачами рынка, сколько следствием несостоятельности европейской политики и государства. Если европейские коллективные блага должны без ограничений отражать выгоду и интересы всех граждан Союза, то при предоставлении этих благ следует делать различия в соответствии со значимостью возможных «внешних эффектов». Это означает: не ограничивает ли, чего доброго, предоставление и, соответственно, потребление какого-либо одного общественного блага одним членом будущее потребление для всего Союза? В этом смысле евро, а с ним ценовая стабильность, процентная ставка и обменный курс являются общественными благами, которые в результате дополнительного приема стран позволяют увеличивать общую выгоду ЭВС.
Иначе обстоит дело с общеэкономическими рамочными условиями и их политическим содержанием. Они по-прежнему разрабатываются государствами-членами ЕС самостоятельно, однако оказывают влияние на экономический рост и занятость во всем европространстве. Кроме того, решения о европейских коллективных благах должны приниматься, по мнению автора, совместными органами на уровне европейской общественности, а не в процессе межгосударственных переговоров. Следовательно, решающим моментом является способ ведения переговоров о европейских общественных благах, их организации и подготовке. При этом дело может дойти, согласно Коллиньону, до чреватой серьезными последствиями неэффективности двух типов.
Неэффективность I типа вытекает из закономерности эквивалентности фискальной политики, согласно которой политическое пространство принятия решений (polity) не совпадает с пространством действий (policy). Если это так, то возникают внешние эффекты, которые трудно устранить. Ибо если в частном секторе экономики внешние эффекты приобретают характер внутренних посредством рыночного механизма, то в политике то же самое может произойти только путем координации политики ex ante. Если это организовать преимущественно на межгосударственном уровне, как произошло в случае общеэкономической координации ЭВС, то возникает опасность появления случайных попутчиков. Если же пространство принятия решений и пространство действия не совпадают, то дело доходит до потенциальных эффектов spill over, которые могут подорвать ту выгоду, которая преследовалась, а также положенные в основу решения расчеты. ЭВС является тому хорошим примером, поскольку с обобществлением денежной политики и передачей полномочий по принятию решений Европейскому центральному банку (ЕЦБ) решения Германского Федерального банка в области денежной политики, служившие ранее для государств-участников руководством к действию, европеизировались. Теперь ЕЦБ как совместный орган устанавливает для всех государств-членов ЕС рамочные условия в области денежной политики в равной степени.
Неэффективность II типа подчеркивает основную демократическую проблему: тот, кого затрагивают решения, должен иметь право голоса при принятии этих решений. Это условие не выполняется в случае с результатами европейских переговоров по многим вопросам. Асимметричный способ построения ЭВС как раз не способствует уменьшению дефицита демократии в ЕС. Наоборот, в то время как ответственность за денежную политику носит совместный характер, за свою экономическую и финансовую политику государства-члены Европейского Союза по-прежнему отвечают самостоятельно, однако во все большей степени координируют ее (за закрытыми дверями) в пользу исполнительной власти и за счет интересов граждан. Самое позднее здесь печальным образом подтвердится факт возвращения способности формировать политику за счет нижестоящих уровней принятия решений и демократического контроля посредством координации европейской политики. Из-за политической интеграции, осуществленной не так, как в экономической области, граждане государств-членов ЕС лишились возможности формулировать и выражать общие политические преференции в процессе голосования по вопросам экономической политики.
На этом фоне Коллиньон ни в коей мере не ищет решения в укреплении принципа субсидиарности, который мог бы способствовать оптимизации управления в европейской многоуровневой системе. Напротив, Коллиньон его отвергает, поскольку он и впредь форсировал бы ползучий процесс лишения граждан власти. Кроме того, принцип субсидиарности, будучи инструментом сохранения власти, представляет собой оборонительный механизм старого порядка, ориентированного на примат национального государства. В конечном счете, хотя он и может помочь закрыть разрыв между пространством принятия решений и пространством действия в духе усиления децентрализованных процессов принятия решений, однако помешал бы сближению интересов и потребностей граждан в пределах Европы. Тем самым европейский процесс формирования воли, необходимый для европейских коллективных благ, оказался бы подорванным.
Поэтому Коллиньон использует в качестве повода для разработки федеративной структуры Европейского Союза деятельность Европейского конституционного конвента, которая, с одной стороны, следует либерально-демократическому подходу Конституции США, а с другой стороны, отвечает логике и традиции рыночно-либеральной экономики - так, как это было закреплено сначала в Римских договоров и позже в Маастрихтском договоре. Коллиньон выступает с требованием республики, в которой сегодняшняя Европейская комиссия поднялась бы до уровня «Европейского правительства» и стояла бы на страже исконных европейских коллективных благ. Кроме того, его возглавлял бы избранный в ходе общеевропейских выборов президент, который мог бы способствовать европейскому волеизъявлению (policy deliberation through policy orientation). Европейское правительство контролировалось бы демократическим путем Европейским парламентом, что сделало бы возможным формирование европейских политических преференций.
С помощью своего центрального тезиса, согласно которому компетенция в области управления европейскими благами и их распределения должна принадлежать только самим гражданам и узаконенному ими демократическим путем правительству, Коллиньон определяет основные черты подлинной «Европейской республики». В основе идеи лишения национальных правительств власти в пользу укрепления положения и интересов отдельного гражданина лежит в высшей степени либеральный подход. В целом требования Коллиньона отвергают примат рынка, равно как и возникновение европейского Левиафана. Автор разрабатывает структуры вписанного в контекст, целесообразного и узаконенного демократическим путем политического пространства, в котором снова смогут сблизиться эффективность и легитимация. Тем самым Коллиньон также восполняет пробел в науке, которая слишком долго умела лишь описывать процесс постоянной интернационализации экономики и политики. С этой точки зрения книга Коллиньона является большим успехом. Взгляд на результаты работы Европейского конституционного конвента показывает, однако, сколь долгим может быть путь от союза национальных государств к Европейской республике. Посмотрим, насколько правительства и граждане Европы вообще намереваются пройти этот путь до конца.
^ Тимм Байхельт
Трансформация в России
Olaf Hillenbrand/ Iris Kempe (Hrsg.), Der schwerfдllige Riese. Wie Russland den Wandel gestalten soll. Gьtersloh: Verlag Bertelsmann Stiftung 2003. 347 S. [Олаф Хилленбранд/Ирис Кемпе (изд.) Неповоротливый великан. Какую трансформационную политику должна проводить Россия. Гютерсло: изд.-во Фонда Бертельсманна, 2003, 347 с.]
При формулировании стратегий системного перехода от социалистического к демократическому режиму возможна ссылка на два примера: на теоретическую модель либеральной демократии и на реальное развитие в сопоставимых странах. В первом случае такие стратегии направлены на создание необходимых предпосылок для демократии и рыночной экономики, во втором в центре внимания стоят прагматические шаги по достижению конкретных целей.
Эти два полюса задают тематический спектр статей изданного мюнхенскими политологами Олафом Хилленбрандом и Ирис Кемпе сборника о «неповоротливом великане» России, в отношении трансформационной политики которой разрабатываются, согласно аннотации на обложке, «стратегические указания». В случае с Россией соотношение упомянутых образцов - теоретического и практически-прагматического - особенно напряженное, ибо предпосылки для демократии, являющиеся теоретическими постулатами, - гражданское общество, мыслящее цивилизованными категориями, экономически укрепившийся средний класс и т.д. – присутствуют там - по сравнению с большинством западных соседей России - лишь в очень незначительной мере. Следовательно, чего-то в России следует добиваться с помощью прагматизма, а вероятность этого с теоретической точки зрения равна нулю.
Основную часть книги (175 страниц) занимает очень содержательный анализ общественного, политического и экономического развития России за последние 15 лет. При этом основная гипотеза Хеннинга Шредера выводится из главного теоретического направления в изучении трансформационных процессов: поскольку в России отсутствуют общественные основы, то «условия для дальнейшего расширения и консолидации демократии в России не самые благоприятные(...)» (с. 188).
Значительная часть остальных текстов, в том числе Керка Милднера, Фалька Бомсдорфа и Ирис Кемпе, в большей степени касаются практики. Пожалуй, самый важный общий знаменатель политических рекомендаций звучит так: покончить с поддержкой латентно коррумпированного российского государства и перейти к целенаправленной помощи в общественном секторе. В соответствии с этим, целесообразнее было бы не прощать (в очередной раз) долги безответственным государственным игрокам, а протянуть руку неправительственным организациям, университетам или независимым средствам массовой информации, которые оказались зажаты при Президенте Владимире Путине.
В целом издателям удается в своей публикации совместить теорию с практикой. До тех пор, пока в России нет основ демократии и рыночной экономики, оба эти явления остаются фикцией. Следовательно, первейшей целью политики Запада в отношении России должно быть создание предпосылок, а не поверхностное формирование отдельных элементов демократии и рыночной экономики. Германская внешняя политика, голос которой в европейском концерте не слышен, когда поднимается тема нарушений прав человека в Чечне, которая вместо этого превозносит полуавторитарного Президента Путина, связывая с ним все свои надежды, еще не пришла к данному выводу.
^ Хеннинг Шредер
Новый сосед ЕС
Ann Lewis (изд.), The EU and Belarus. Between Moscow and Brussels, London: Federal Trust for Education & Research 2002, 429 с.
Беларусь получила независимость в конце 1991 года в результате распада Советского Союза. С населением в 10 млн. жителей, не имея ни существенных запасов полезных ископаемых, ни туризма, страна почти не замечается европейской общественностью. А режим Президента Александра Лукашенко - последний на континенте, отличающийся авторитарным стилем, - не подходит для того, чтобы сделать Беларусь более привлекательной для внешнего мира. Однако после расширения Европейского Союза Беларуси будет иметь с ним общую границу протяженностью более 1000 км. «Втиснутая» между Россией, с одной стороны, и ЕС - с другой, страна является «новым соседом» Европейского Союза. И тому, кто размышляет о том, какой вид должна принять большая Европа - Европа, выходящая за пределы ЕС, - следует также иметь в виду будущее Беларуси.
Этой теме посвящен данный том, толчком для появления которого стал семинар, проведенный Trans-European Policy Studies Association/ TEPSA (Трансевропейской ассоциацией политических исследований) осенью 2001 года в Брюсселе. Издательнице удалось привлечь к сотрудничеству широкий спектр компетентных авторов. Ученые, политики, политические консультанты и дипломаты из самой Беларуси, из Великобритании, Германии, Украины, Польши, США и Нидерландов анализируют развитие Беларуси и, соответственно, привносят в сборник свои точки зрения.
Анн Левис разделила статьи на четыре больших блока. В первом рассматривается политическая система и особенно интенсивно -авторитарный характер президентства Лукашенко. Выборы 2001 года, которые не были признаны ОБСЕ демократическими, проблематичное положение средств массовой информации и процессы внутриобщественных изменений представлены подробно и точно. Второй раздел сборника занимается белорусской экономикой, которая после прекращения реформ во второй половине девяностых годов оказалась в критическом положении и может держаться на плаву, пожалуй, только благодаря таможенному союзу с Россией и осуществляемым по заниженным ценам поставкам энергоносителей из России. Зависимость от российской экономической помощи отчетливо показывает, как тесно связано внутреннее развитие с внешними отношениями, и таким образом, третья часть издания посвящена позиции Беларуси в международной политике. Тщательно анализируется ее отношение к России, однако освещаются также связи с Польшей, Украиной и Литвой, а также отягощенные конфликтом отношения с ОБСЕ и ЕС. Наконец, в четвертой и последней части обсуждаются варианты европейской политики по отношению к Беларуси и шансы Европейского Союза повлиять на политический процесс в этой стране.
Сборник отличают точность анализа отдельных проблем, мужество политического предвидения и разнообразие представленных точек зрения. Конечно, жаль, что издательнице не удалось привлечь к сотрудничеству и российских авторов. Было бы интересно увидеть в сборнике также и эту точку зрения. Однако это единственная слабость превосходного тома, который полно и компетентно показывает настоящее и будущее Беларуси в Европе. Сборник может быть рекомендован для чтения каждому, кто размышляет о бóльшей Европе.