Передача английских конструкций с придаточными предложениями, вводимыми сочетанием «предлог + союз what», при переводе на русский язык (на материале прессы и художественной литературы)
| Вид материала | Диссертация |
- Общая лингвистика. Язык в современном мире. Иностранный язык особенности передачи национального, 610.33kb.
- Тема: «Сложноподчиненные предложения с придаточными обстоятельственными», 65.89kb.
- Особенности лексико-семантических и лексико-стилистических трансформаций при переводе, 399.5kb.
- И в переводе на русский язык означает исследование, 35.4kb.
- Жиркова Р. Р. Жондорова Г. Е. Мартыненко Н. Г. Образовательный модуль Языки и культура, 815.79kb.
- Особенности функционирования категории числа имён существительных с потенциально полной, 340.8kb.
- Рабочая программа по дисциплине язык художественной литературы ( история изучения языка, 94.06kb.
- Крестьянского восстания в художественной прозе, 287.45kb.
- Путилина Инна Константиновна Лингвистика Материалы для изучения средств художественной, 363.14kb.
- Киянова ольга Николаевна Заведующая кафедрой, 27.74kb.
^ 2.1. Конструкция “то, что+ придаточное” как наиболее близкий аналог конструкции “предлог+what+ придаточное”.
Наиболее близким соответствием конструкции "предлог + what+ придаточное" является в русском языке конструкция "то, что+ придаточное". В первую очередь это сходство продиктовано структурными соображениями, ибо самым близким эквивалентом what в английском языке в русском является местоимение "что". К тому же, как будет показано далее, это сходство распространяется и на функциональные особенности употребления этих конструкций в своих языках.
Действительно, с точки зрения классической грамматики конструкция "то, что + придаточное" состоит из указательного местоимения "то", относительного местоимения "что" и придаточного относительного. Анализируя возможность применения к данной конструкции в русском языке того же терминологического названия, которое Смирницкий А.А. дал конструкции "предлог + what + придаточное" в английском, то есть "КОС +придаточное", приходим к положительному ответу. Действительно, структура "то, что" в русском языке есть не что иное как конденсированное относительное слово, или КОС, как его понимал Смирницкий: "то, что" заменяет собой некое имя существительное, например название события, действия, процесса, можно просто сказать имени нарицательного, или даже имени собственного ,- и представляет собой конденсированную метафору этого имени. Таким образом, для русской конструкции мы в дальнейшем воспользуемся тем же термином, который использовали для сравниваемой конструкции в английском.
В русском языке случаи употребления придаточных относительных с антецедентом и без него встречаются еще в летописях, то есть уходят корнями в древнерусский язык. Например: в Остромировом Евангелии - “Не въедять бо ся, чьто творящте”, но уже в Зографском Евангелии находим новый оборот (то есть оборот не архаический, нового типа) – с придаточным предложением: “Не въедять бо ся, чьто творятъ” [9, 96].
Вполне также возможно, что в русском языке эта конструкция пережила в XVII-XVIII веках второе рождение под влиянием французского, когда французский язык существовал в качестве придворного, в качестве языка знати. Можно предположить и актуализацию конструкции в период франкомании в России, в то время как в русском языке ее употребление было стилистически ограничено. Поэтому было бы небезынтересно проследить историю развития употребления относительных предложений в XVIII-XIX веках, что будет сделано в конце этой главы.
^ 2.2. Анализ формальных признаков конструкции “КОС+ придаточное” в русском языке.
2.2.1. Анализ стилистических аспектов употребления конструкции.
Для литературного языка XIX века употребление субстантивированного местоимения то в главной части изъяснительно-союзных предложений мотивируется логическим ударением на нем и присоединением к нему усилительных частиц, в силу чего все содержание придаточного предложения рассматривается как некая "тема" речи, размышлений, переживаний и т.д.
Ф.И. Буслаев, опираясь на практику первых десятилетий XIX века, в своей "Истории грамматики русского языка" употребление указательных местоимений в главной части изъяснительных конструкций считал нормой русского литературного языка, оговариваясь при этом, однако, что "частица то, подразумеваясь сама собой, обыкновенно опускается" [10, 526].
В отечественной лингвистике относительные предложения в русском языке были наиболее полно рассмотрены Е.А. Земской [11], которая проанализировала эти конструкции со стилистической и функциональной точек зрения. Она выделяет полипредикативные высказывания (ППВ) с идентифицирующими отношениями и приводит следующую градацию.
1). ППВ с идентифицирующими отношениями – такие, в которых вторая предикативная конструкция относится к существительному (или местоимению) первой предикативной конструкции и служит целям идентификации этого существительного с денотатом.
Бессоюзные ППВ с идентифицирующими отношениями соотносятся с такими союзными высказываниями, которые являются одним из видов класса относительных предложений, выделенного – как единый класс - А.А. Зализняком и Е.В. Падучевой.
В смысловой (глубинной) структуре таких высказываний они различают 1-е исходное предложение и 2-е исходное предложение: “В 1-м предложении выделяется существительное (или в общем случае – именная группа) С1, для которого во втором предложении имеется дублер С2, то есть существительное (или именная группа), которое входит в анафорическую связь с существительным (или именной группой) из первого предложения [12, 62].
Выделяются два универсальные типа таких предложений: а). Основной – сложные предложения, где хотя бы один член пары С1-С2 сохранен: Вот дом (С1), в котором мы жили и б). Бессубстантивный – сложные предложения, где С1 и С2 подверглись устранению (то есть заменены местоимениями или просто уничтожены): Я не знаю того, о ком вы говорите.
Местоимения тот, та, то в предложениях бессубстантивного типа заменяют существительные с таким обобщенным значением, как человек, предмет и т.п.
В структурно- семантических классификациях сложноподчиненного предложения КЛЯ (Книжный литературный язык) с их вниманием к средствам связи, эти типы разносятся по разным классификационным рубрикам: основной тип – рассматривается как определительный, особый – как местоименно-соотносительный.
В разговорной речи (РР) могут быть полностью “уничтожены” и С1 и С2, что дает высказывания типа: С тобой на одной парте сидит/встретилась мне//. В КЛЯ в таких случаях необходимы либо существительное-союзное слово- который – (Девочка, которая с тобой на одной парте сидит, встретилась мне), либо местоимение + союзное слово кто (та, кто с тобой на одной парте сидит, встретилась мне).
Очевидно, что принадлежность разговорных идентифицирующих ППВ без С1 и С2 к определительному или местоименно-соотносительному типу никак не выражена. Способность разговорных высказываний трансформироваться в любой из названных типов КЛЯ показывает, что противопоставление этих типов в РР снято.
Следовательно, система идентифицирующих ППВ в РР иная, чем в КЛЯ.
-^ В его классе будет учиться, кто с нами в лесу гулял – высказывания и с местоимением и с союзным словом (В его классе будет учиться тот, кто с нами в лесу гулял) – для РР не характерны [11, 259].
Здесь может показаться некоторое противоречие с употреблением конструкции "то, что", например, у Л.Н. Толстого Толстой вообще очень широко использует подобную конструкцию, о причинах чего будет рассказано позднее, в частности и в устной речи героев. Например:
- ^ И узнал я, что есть в людях любовь. И обрадовался, что бог уже начал открывать мне то, что обещал, и улыбнулся в первый раз (Т., X, 72)., или:
- -Главное удивительное последствие для меня того, что я был не графский, не божий, а конюшего, - продолжал пегий, - было то, что то, что составляет главную заслугу нашу, - резвый ход, сделалось причиной моего изгнания (Т., X, 180).
То же самое мы видим и у Ф.М. Достоевского и у Н.В. Гоголя:
- Нет, Крестьян Иванович, мы лучше оставим это теперь,… до более удобного времени… А теперь покамест, разумеется после того, что с нами случилось…Вы согласитесь сами, Крестьян Иванович…Позвольте пожелать вам доброго утра, Крестьян Иванович (Д., 119).
Однако это противоречие не более, чем мнимое. При внимательном анализе слов литературных героев можно заметить, что они изъясняются книжным стилем, а речь их звучит торжественно, а в некоторых случаях - вычурно по той причине, что произошло изменение литературной нормы. Конструкции, которые в XIX веке считались нейтральными, в XX веке уже перешли в разряд книжных, поэтому речь литературных персонажей выглядит с точки зрения современного синтаксиса несколько напыщенной.
Тем не менее, было бы не верно говорить о том, что КОС+ придаточное встречается исключительно в книжном стиле. Отнюдь, и примером этому могут стать такие пословицы, как "что посеешь, что и пожнешь" и т.д. В данном случае, мы говорим лишь о преобладании данной конструкции в книжном стиле по сравнению с нейтральным или разговорным.
Рассматриваемая нами конструкция приобретает особый интерес для исследования тем, что местоимение "что" несет на себе определенную смысловую нагрузку и, заменяя имя существительное, что и положено в соответствии с его грамматической категорией, заменяет его и по смыслу, впрочем, не до конца. Эта неокончательность замены придает всему предложению достаточно неопределенный характер, поскольку местоимение, замещая существительное, не называет предмет, а лишь указывает на него. Это заставляет реципиента информации задействовать свое воображение, что широко используется в художественной литературе и научно-публицистических трудах.
^ 1.2.2. Анализ местоимений, использующихся в конструкции.
Поэтому рассмотрим подробнее относительное местоимение "что" и относительные местоимения в целом.
Согласно Пешковскому [13, 156], относительные местоимения представляют собой то же, что и вопросительные, но в значении так называемых союзных слов, служащих для соединения предложений.
Чтобы дать представление о том, насколько местоименность врезывается в синтаксический строй языка, было бы небезынтересно рассмотреть некоторые данные. Основным признаком категории существительности является способность входящих в нее форм присоединять к себе прилагательные в порядке согласования. Оказывается, что у местоименных существительных этой основной способности нет. И эта особенность вызывает целый ряд синтаксических последствий. Пешковский [13, 156] в частности указывает на полное изменение предложно-падежных сочетаний в тех случаях, когда в них входят местоимения. Между предлогом и существительным, от него зависящим, вообще всегда возможна вставка прилагательного с подчиненными ему членами и даже целого ряда прилагательных. Но между предлогом и местоименным существительным такая вставка невозможна, так как эти существительные не терпят при себе необособленных прилагательных. Так, например, в сочетания - в нем, к тебе - можно вставить лишь местоименное прилагательное, а в сочетание - для которого, без чего, без кого - уже совершенно невозможно ничего вставить.
Другой пример. Среди членов предложения различаются знаменательные, или полнозначные, выраженные полными словами, и служебные, выраженные частичными или служебными словами (предлоги, союзы и др.). Различие между теми и другими принадлежит к числу наиболее контрастных в грамматике. В то же время относительные местоимения сочетают в себе обе эти функции, так что, например, местоимение который в сочетании: человек, который здесь был, ускакал, - будет одновременно и подлежащим и союзным словом [13, 159]. Или же, например:
- Какой-нибудь мелкий читатель останется благодарен; но потомство плюнет на эти драгоценные строки, если в них бездушно повторено то, что уже известно, и если не дышит от них святыня того, что должно быть свято (Г., 54).
Также очень интересно проследить влияние использования относительного подчинения посредством союзных слов на интонацию, которая сопровождает подобное подчинение.
При собственно относительном подчинении, которое и характерно для данной конструкции, относительные слова являются уже союзными словами в полном смысле этого слова, так как относятся и к подчиненному и к подчиняющему предложениям, чем и спаивают то и другое.
Пешковский выделяет в один разряд такие относительные имена как: кто, что, какой, который, чей [13, 495]. Нас интересуют в рамках нашей темы только "кто" и "что". Например:
- ^ В ком есть и совесть и закон
Тот не украдет, не обманет (Крыл.)
Соотносительное слово подчиняющего предложения (тот, все и т.д.) может и опускаться, как показывает пример:
-И кто не лжет,
Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете. (Крыл.)
Примерами на использование слова "что" могут служить следующие предложения:
- И вот, что грезилось, все было (Брюс.)
- Невежи судят точно так:
В чем толку не поймут, то все у них пустяк. (Крыл.)
- Ты, что камень на падшего брата
Поднимаешь, сойди с высоты. (Никит.)
- Главное, эти пятнадцатилетние - даже не хотели считать его товарищем как маленького, что было уже нестерпимо обидно (Дост.)
- - Нечего делать, прочитайте, Тарас Тихонович, - сказал судья, …с видом неудовольствия, причем нос его невольно нюхал верхнюю губу, что обыкновенно он делал прежде только от большого удовольствия. (Гог.)
Как видно из примеров, употребление этого союзного слова - троякое:
1). Оно может относиться к субстантивированному прилагательному среднего рода подчиняющего предложения (то, все, иное, многое), имеющемуся налицо или опущенного (первые два примера).
2). Оно может относиться к любому имени подчиняющего предложения, как бы заменяя слово "который", и в этом случае употребление его ограничивается именительно-винительным падежом (следующие три примера)
3). Оно может относиться ко всему подчиняющему предложению как целому (последние два примера).
Подчинение при этом все же будет собственно относительное, а не косвенно-вопросительное, так как относительный член и тут вступает в двоякую связь и с подчиненным и с подчиняющим предложением.
Относительный элемент в виде местоимений "то, что" в данной конструкции в самом предложении может функционировать как правило в двух видах - в качестве подлежащего и в качестве дополнения. На это указывает в своей работе Шахматов А.А. "В качестве сказуемого отметим субстантивированные тот, та, то, когда они определены относительным придаточным предложением:
- "^ Самое важное дело Аксютки то, что он хотел зарезать бывшего своего благочинного" - (Помяловский, Оч. Бурсы II) - здесь мы видим случай изъяснительного придаточного.
- "^ Вы не то, что вы мне говорите, - опять сказал Даву". (В.и М. IV, 1.X)"
Следует отметить, что зачастую указательное местоимение то перед ним зачастую опускается, так же как и местоимение "это". Примеры для пропуска ожидаемого или возможного "это" приводятся только из глагольных предложений, ибо "это" при существительном в зависимом составе является не подлежащим, а главным членом господствующего состава [14, 231]. Например, отметим пропуск местоимения это при наличии определения при подлежащем, выраженном существительным:
- Вздор все. Очень нужно слушать, что она говорит. (Гроза I)
^ 2.2.3. Интонационный анализ “КОС+ придаточное” в русском языке
Известно, что в языке существуют особые вопросительные предложения, характеризующиеся специальной вопросительной интонацией. Эта интонация встречается в тех же предложениях и в измененном виде с чертами обыкновенной, невопросительной и притом подчинительной интонации. Так, в примере:
- ^ Что именно находилось в куче - решить было трудно [(Г.) [13, 494], можно отметить, что интонация вопросительного предложения сильно изменена. Настоящая интонация свелась бы здесь к резкому понижению с самого начала фразы, так как ударное слово вопроса как раз в самом начале (что именно), так что результат мог бы быть следующим:
Что именно
НаходилосьВ куче?
Или по крайней мере:
Что именно находилось в куче?
В рассматриваемом же сочетании интонация того же предложения, в общем также характерно высокая, держится почти на одном и том же уровне до самого конца:
Что именно находилось в куче - решить было трудно
Или даже повышается после слова "что":
Что именно находилось в куче - решить было трудно.
Понижения в выделенных вопросительных предложениях хотя и происходят как всегда, но они менее резки, чем обычно, потому, что первоначальная высота не так велика: она в точности соответствует высоте предыдущего, невопросительного предложения. Можно заметить, что все эти перемены вызваны синтаксической обстановкой. Дело в том, что вопросы эти задаются не сами по себе, а в связи с соседними предложениями. Так, говоря: что именно находилось в куче, - уже с первого слова известно, что будет дальше - решить было трудно, то есть что вопроса не стоит и задавать. Говоря - что за приезжий, каков он - известно, что это не вопросы Анны Андреевны Авдотье и даже не вопросы, которые ей поручается задавать в их буквальной форме, а только содержание того поручения, которое дается словами - "да расспроси хорошенько".
Таким образом, вопросительный смысл здесь отступает на второй план перед той зависимостью, в которой оказывается вопросительное предложение от соседнего предложения. Эта зависимость, эта потеря самостоятельной силы вопроса, это отнесение сущности вопроса к чему-то другому и выражается тем, что вопросительная интонация как бы подделывается под подчинительную, комбинируется в той или иной мере с подчинительной и в то же время приводится в согласие с интонацией подчиняющего предложения. Так как вопросительные члены теряют в большей или меньшей степени свое вопросительное значение вследствие того, что вопросительное предложение относится к другому предложению, то все они, в такой их функции, издавна назывались относительными. Поэтому и самое подчинение таких предложений принято называть относительным. При этом степень такой "относительности" поразительно точно выражается степенью изменения вопросительной интонации, она может быть разнообразная даже в одном и том же сочетании. Переходов здесь столько же, сколько точек на линии. На одном конце этой линии стоит чисто вопросительная интонация, а на другом - чисто подчинительная.
Примерами последнего рода могут служить интонации:
Смерть люблю узнать, что есть нового на свете (Гог.)
Или: Не знаю для кого, но вас я встретил (Гриб.)
Но особенно сильной степени достигает эта относительность в тех случаях, когда относительный член помимо тех связей, которые он имеет в своем собственном предложении, вступает еще в особую связь (грамматическую или логическую) с одним каким-нибудь членом подчиняющего предложения. Например:
^ И таким образом Коля прочел кое что, чего бы ему нельзя еще было давать в его возрасте. (Д.)
Во всех этих сочетаниях между подчиненным и подчиняющим предложением имеется двойная связь: 1). Связь всего подчиненного предложения со всем подчиняющим и 2). Связь относительного члена подчиненного предложения с каким-нибудь одним членом подчиняющего. Соответственно, с этим укреплением связи и интонация становится уже резко и безусловно подчинительной, так что вопросительных элементов в ней уже ни при каких условиях быть не может.
Поэтому подчинение этого рода называется собственно относительным подчинением, а подчинение первого рода, сохраняющее связь с вопросительностью, вопросительно-относительным или (более общеупотребительный термин) косвенно-вопросительным.
Некоторые относительные слова способны идти еще далее по пути подчинения и превращаться в простые союзы (что, чем, как)
Отличительным признаком их в этом случае является уже полная безударность:
- ^ Я знаю, что он читал это - я знаю, чтó он читал
- Он работает как вол - Как аукнется, так и откликнется.
В относительных предложениях без антецедента такого развития до простого союза не происходит.
^ 2.2.4. Анализ придаточных, использующихся в конструкции в русском языке
При анализе конструкции "КОС+ придаточное" в аппозиционных и особенно атрибутивных отношениях отчетливо прослеживаются ясные следы расчленения одного общего представления: в центре осталось господствующее представление о субъекте, носителе признака, но при нем отложилось другое зависимое представление об аппозиции или атрибуте, которое может быть выражено или названием другого субъекта (приложение) или названием пассивного признака (определение). По понятной причине эти отложившиеся представления однородны с представлением центральным. Они выделились из него, произошли от него.
Совсем иные отношения имеют место там, где процесс мышления соединил в одно сложное представление, сблизив их между собою, два по существу своему друг от друга независимые представления. Здесь возникают объектные отношения, которые по своему существу являются отношениями между двумя субстанциями, из которых одна становится в зависимые отношения к другой, становится объектом при субъекте. При этом возможно большее или меньшее осложнение таких отношений. Наиболее просты отношения, возникающие при непосредственном сближении двух представлений о субстанциях: одна из них становится объектом; соответственно этому, название этой субстанции (существительное) является в зависимой форме, в косвенном падеже (как увидим, таким падежом в русском языке исконно является именно родительный падеж). Такую зависимую форму можно понять как результат расподобления существительного в объекте существительному в субъекте, которое является в форме независимой.
Более сложными являются отношения, когда субстанция становится в объект при посредстве представления о признаке активном (выраженном глаголом) или пассивном (выраженном прилагательным). Но в результате становится очевидно, что таково же изменение названия объекта в зависимую форму: оно представлено в косвенном падеже, причем тот или иной падеж возникает в зависимости от природы признака, вносящего под действием субъекта изменение в природу субстанции, перешедшей в объект. Если самый переход в зависимую форму может быть и в этом случае объяснен как результат расподобления одной субстанции от другой, то при обретении зависимою формой того или иного падежного окончания должно быть отнесено на счет влияния на нее названия признака. По самой идее можно допустить, что здесь мы имеем дело с уподоблением названия зависимой субстанции от господствующего над ней признака. Однако, достаточно не просто проследить происхождение падежных окончаний генетически и поставить его в связь с такой идеей.
Еще сложнее те отношения, которые возникают там, где действие активного и пассивного признака переходит на субстанцию не непосредственно, а видоизменяясь сообразно с пространственными и другими отношениями; словесно эти отношения находят себе выражение в наречии. Таким образом, между названием признака (глаголом и прилагательным) и названием субстанции (выраженным косвенным падежом существительным) является название отношения (наречие). Наречие или сохраняет свое значение, а именно тогда, когда такое же наречие существует и вне подобного сочетания с существительным, или теряет свое значение и переходит в предлог, - это там, где этому благоприятствует отсутствие подобного наречия в другом положении. Но не потерявшее своего значения наречие, сочетаясь с названием субстанции (существительное) в дополнении, получает значение близкое к значению предлога, становится предложным наречием. Так возникает сложное выражение дополнения при посредстве сочетания предлога или предложного наречия с косвенным падежом существительного.
Учение о дополнении, по мнению Шахматова [14, 305], таким образом, распадается на учение о простом дополнении, дополнении, выраженном косвенным падежом существительного, и на учение о релятивном (относительном) дополнении, выраженном посредством сочетания предлога или предложного наречия с косвенным падежом существительного . В нашем случае мы имеем дело с третьим.
Например:
^ Подколесин:- Нет, сударыня, вы скажите наперед, не покажется ли вам странно?
Агафья Тихоновна: Не могу знать, что такое.
Подколесин: Но признайтесь: верно вам покажется странно то, что я вам скажу? (Женитьба II, 19)
Релятивным или относительным дополнением называется такое дополнение, которое сопровождается предлогом, от предлога неотделимо и составляет с предлогом одно целое. Выразителем отношений признака к субстанции (или одних признаков к другим, или одной субстанции к другой) вообще является наречие. Благодаря этому устанавливается связь и создается параллелизм в ряде случаев между наречием и падежными формами существительного, которыми в виде дополнений, выражались такие же отношения. В частности, например отношения пространственные, временные могли выражаться и наречиями, и падежными формами. Это, естественно, повело к согласованию и сочетанию тех и других оборотов; наречия сопровождали падежные формы, дополняли их. Наречие, попавшее в такое сочетание с падежом существительного, объединялось с ним в одном общем значении, утрачивая свое самостоятельное значение.
Необходимо также здесь оговорить и различие релятивного дополнения и обстоятельств, которые также могут встречаться сочетанием предлога и падежной формы. Релятивным дополнением признается только такое сочетание, в котором существительное не потеряло своего реального значения:
Например: ^ Посмотрите, что у вас под рукой - дополнение
У вас под рукой целая библиотека - обстоятельство.
Но различие между релятивным дополнением, как вообще всяким дополнением, и обстоятельством, оказывается еще более существенным, если принять во внимание, что дополнение, в частности релятивное дополнение, является представлением о субстанции или субстантивированном явлении, признаке, поставленном в зависимое отношение от другого представления, между тем как обстоятельство является зависимым представлением о признаке.
Например: - ^ Но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера. (В.и М. III, 3, XXIX)
- И в лице его выразилось недоумение к тому, что означала улыбка Жюли (В. и М. III, 2, XVII)