Монография эволюция государственного строя древней руси (IX-X вв.)

Вид материала

Монография

Содержание Лисейцев Дмитрий Владимирович. 1.1. Догосударственные образования у восточных славян. 1.2. Черняховская культура и попытка удревнения возникновения государственности у восточных славян. Зарождение государственности на северо-востоке Руси. 2.1 Первые киевские князья и создание единой территории Завершение формирования единой русской земли при Владимире Святом. 3.1 Типология государственной структуры Древней Руси. 3.2 Типология феодальных отношений Древней Руси Список сокращений Седов В. В. Восточные славяне в VI-VIII вв. М., 1982.

Подобный материал:

• Дьяконов, М. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси [Электронный, 6943.92kb.
• Урок история + литература «Культура Древней Руси», 264.04kb.
• Искусство византии и древней руси, 905.47kb.
• Древней Руси Основой любой древней культуры является письменность. Когда она зародилась, 170.15kb.
• Культура Древней Руси. 14. Быт и нравы Древней Руси. 15. Повторительно обобщающий урок, 38.04kb.
• Силы Древней Руси Аланской Участвуют писатель и переводчик Александр Асов, альпинист, 38.68kb.
• Онтологический статус имени и слова в философской культуре Древней Руси, 250.71kb.
• Добрые люди Древней Руси, 425.09kb.
• Орган государственной власти феодалов, решавший важнейшие вопросы, касающиеся общественной, 19.38kb.
• Программа вступительного испытания по предмету «История» Тема Древняя Русь (до ХIV, 24.7kb.

Министерство образования и науки РФ

Российский государственный торгово-экономический университет

Центр исследований православной культуры и традиции

КОЧЕТКОВ Дмитрий Александрович

МОНОГРАФИЯ


ЭВОЛЮЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОЯ ДРЕВНЕЙ РУСИ (IX-X вв.)


На основе кандидатской диссертации, защищенной

в Ивановском государственном университете в 2005 г.


Научный редактор:

доктор исторических наук, профессор Князький Игорь Олегович.


Рецензенты:

aкадемик РАЕН, доктор исторических наук,

профессор Бибиков Михаил Вадимович,

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник РАН

^ Лисейцев Дмитрий Владимирович.


Москва. 2010


Оглавление.


Введение………………………………………………………………….. 3

Глава 1. Образование Древнерусского государства………………….… 29

1. Догосударственные образования у восточных славян…………... 30
   
2. Черняховская культура и попытка удревнения возникновения
   

государственности у восточных славян………………………… 44

3. Зарождение государственности на северо-востоке Руси. Роль
   

варягов в формировании древнерусской государственности…… 54

4. Государственные образования в среднем Поднепровье………… 83
   

Глава 2. Древнерусское государство в X в. ……………………………. 106

1. Первые киевские князья и создание единой территории
   

древнерусского государства………………………………………. 107

2.2 Князь-воин или государственный деятель? Святослав и его

государственная политика………………………………………………. 164

2. Завершение формирования единой русской земли при
   

Владимире Святом………………………………………………………. 177

Глава 3. Особенности древнерусской государственности……………. 195

1. Типология государственной структуры Древней Руси…………... 196
   
2. Типология феодальных отношений Древней Руси……………….. 229
   

Заключение………………………………………………………………. 263

Список сокращений……………………………………………………… 272

Список источников и литературы……………………………………… 273


Введение.

Темой настоящей работы является исследование эволюции государственного строя Древней Руси в период с IX по X вв. Выбор данной темы связан в первую очередь с её актуальностью в настоящее время. Проблемы, относящиеся к истории и культуре Древней Руси, занимают важнейшее место в историческом сознании современного российского общества. Немаловажной причиной, обусловившей обращение автора к данной тематике, стоит признать и резко возросший интерес общества к указанному периоду русской истории. По данным социологических опросов приведённых в журнале «Родина» внимание современного российского общества к проблемам древнейшей истории Отечества значительно опережает такие исторические темы, как история XX столетия, события Октябрьской революции и Великой Отечественной войны, ещё недавно лидировавшие в рейтингах социологов¹. Возникновение этого интереса не случайно. Именно в древнем периоде русской истории содержатся объяснения многих современных традиций и стереотипов современного общества. Именно в Древней Руси – единые корни восточнославянских народов, разделённых ныне. Очень важным моментом представляется также и то, что Древняя Русь как феномен является едва ли не самым обширным «белым пятном» нашей истории.

К тому же в современной исторической науке существуют концепции, которые либо трактуют зарождение древнерусской государственности, используя новые и старые мифологические штампы, в частности чрезмерно идеологизированные подходы, бытовавшие во времена советской историографии. Однако существует и другая крайность: так, в некоторых новейших исследованиях вообще игнорируются целые века древнейшей русской истории, связанные с Киевской Русью.

Вопросов по истории Древней Руси по-прежнему гораздо больше, чем ответов. По степени изученности тема предстоящего исследования значительно уступает многим вопросам отечественной истории. Ведь, несмотря на то, что о Древнерусском государстве, которое отечественные источники XI-XIII вв. называют Русью или Русской землёй, а историки – Киевской или Древней Русью написаны сотни книг и на порядок большее количество статей, развитие древнерусской государственности остаётся без должного внимания. Причины, хронология, основные этапы и обстоятельства образования государства в восточнославянском обществе поныне остаются мало изученными. Можно сказать, что вопрос о развитии государственных институтов власти, эволюции самого государственного строя Древней Руси остаётся до сего времени открытым. В то же время данный вопрос видится чрезвычайно важным. Ведь история Древней Руси остро нуждается в дальнейшем углублении и конкретизации исследований. Перед современными историками стоит необходимость изучения и разработки новых проблем, которые в предшествующее время не всегда рассматривались как самостоятельно существующие, в результате чего они получали схематичную оценку в процессе создания трудов обобщающего характера. К таким научным проблемам, получившим в настоящее время новое прочтение, относится и проблема зарождения и развития восточнославянской государственности.

Работа имеет следующую структуру: введение, три главы и заключение.

Во введении обоснована актуальность, новизна исследования, приведен историографический обзор темы, дана характеристика источниковой базы.

В основной части работы рассматриваются следующие вопросы: возникновение государственности на территории восточных славян, роль и влияние варягов на создание древнерусского государства в контексте обострившейся дискуссии «неонорманистов» и «неоантинорманистов», основные факторы развития древнерусской государственности, создание и эволюция государственной структуры, способы узаконения передачи верховной власти, типология государственных и феодальных отношений на территории Древней Руси, принципы формирования и прерогативы основных властных институтов, механизмы взимания даней и повинностей. Пересматриваются такие стереотипы как: существование «русского каганата», «проведение двух религиозных реформ Владимиром». Проводится критический анализ правомерности применения к древнерусскому государственному образованию таких терминов как «федеративное государство», «дружинное государство», пользующихся значительной популярностью в настоящее время.

Заключение содержит основные выводы по теме исследования.

Научно-справочный аппарат работы включает подстрочные ссылки, список источников и литературы, список сокращений.

Актуальность диссертационного исследования: Изучение эволюции древнерусской государственности чрезвычайно важно для верного понимания становления и развития государства Древняя Русь.

Методологической основой исследования является представление о закономерностях исторического развития в целом и их конкретном проявлении на определенной территории. Целостность исследования основана на анализе конкретно-исторических процессов, происходивших на территории Древней Руси, с учетом общеисторических реалий. Системность и комплексность исследования обеспечивается привлечением рукописных, археологических, топонимических источников, а также новейших методик отечественных и зарубежных исследователей, основанных на типологическом подходе к древнерусскому феодализму и позволяющих наиболее точно определить время перехода древнерусского общества от родоплеменных отношений к феодальным.

Новизна исследования: Тематика является остродискуссионной. Мнения исследователей по ней подчас противоположны. Именно поэтому новые исследования, которые бы в комплексе охватили весь древнерусский период, возможно, позволят выработать свежий взгляд на эволюцию древнерусской государственности. Новизна заключается в том, что впервые исследование проводится в сочетании типологических подходов, как в политической, так и в социально-экономической истории: взаимосвязано рассматривается зарождение государственности и развитие феодализма. Типологический анализ государственных и феодальных отношений способствует более полному раскрытию темы исследования. Новизна исследования также состоит в пересмотре стереотипов, конъюнктурных подходов бытующих в отечественной историографии.

Научное и прикладное значение: Исследование данной тематики вносит существенный вклад в дело изучения отечественной государственности, создаёт базу для дальнейшего углублённого её изучения.

Среди источников, использовавшихся при подготовке данной работы, следует выделить несколько основных групп:

1. Древнерусские летописи
   
2. Западноевропейские хроники
   
3. Труды византийских авторов
   
4. Восточные (арабо- и персо-язычные) географические сочинения
   
5. Дипломатические нормативно-правовые акты Древней Руси
   

В отдельную группу следует выделить данные археологии и эпиграфический материал (берестяные грамоты, граффити на стенах храмов и на различных археологических предметах).

Прежде чем приступить к обзору указанных групп источников, немаловажно отметить тот факт, что массив источников по исследуемому периоду совершенно несопоставим с комплексом документов по истории последних веков российской истории. В таких условиях большую ценность представляет каждый источник, способный добавить новые штрихи к научной картине древнерусской истории. Однако, к примеру, круг основных летописных источников, который, используется при изучении периода Киевской Руси, был очерчен приблизительно более полутора веков назад и с тех пор не претерпел значительных изменений. Можно с большой долей уверенности утверждать, что появление новых летописных свидетельств о жизни Древней Руси маловероятно. К тому же исследование раннего периода русской истории затруднено недостатком сведений других источников, относящихся ко времени, предшествующему составлению первых отечественных летописных сводов (вторая половина XI – начало XII вв.). В частности, для IX века можно отметить несколько известий иностранных авторов-современников, упоминающих этноним «Русь», но при этом в них не отображено ни одного имеющего к ней отношения населённого пункта или личного имени.

Иная картина зафиксирована для X века. При рассмотрении и оценки событий, происходивших в данном столетии, исследователи могут оперировать, как иностранными свидетельствами, так и с документальными источниками, в частности, договорами русских князей с Византийской империей. В качестве примера можно привести тот факт, что при изучении первой половины X столетия существует уникальная возможность сопоставить четыре разноязычных источника, содержавших сведения о Руси с упоминанием топонимов и антропонимов, и при этом созданных в узкий временной отрезок, в течение не более чем двух десятилетий. Это трактат византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» (948-952 гг.), сочинение арабского исследователя ал-Истархи «Книга путей и стран» (дошедшая до нас редакция около 950 г.), договор Игоря с Византийской империей (древнерусский перевод с греческого оригинала), который был сохранён в «Повести временных лет» (944 г.) и так называемый Кембриджский документ – письмо на древнееврейском языке, написанное в Киеве (не позднее 930 г).

Среди древнерусских летописей особое место занимает «Повесть временных лет». Это произведение было и продолжает оставаться основным источником по древнерусской истории, важнейшим материалом для построения самых разнообразных концепций ранней русской истории сначала для царских, затем советских, а теперь и современных историков. Это произведение было создано в начале XII столетия в Киевском Печерском монастыре. Автором его принято считать монаха Нестора, но ряд исследователей подвергают сомнению такое авторство¹. Однако не подлежит сомнению тот факт, что автор «Повести временных лет» использовал как ряд переводных византийских источников, в наибольшей степени «Хронику Георгия Амартола», так и отечественные источники, которые включали в себя устные легенды. К характерным особенностям данного произведения относятся: сложность и запутанность текста, противоречия различных частей летописи возникающих возможно из-за того, что они были написаны разными авторами. Изучение древнерусского летописания историками ведётся на протяжении уже двух веков. Учитывая огромное количество источниковедческих работ посвященных древнерусским летописям, подробный их обзор достоин отдельной работы. Поэтому более актуальным для данного исследования представляется вопрос о степени достоверности сообщений, касающихся периода IX-X вв. Древнерусской истории, помещённых в ПВЛ.

Известнейший исследователь древнерусских летописей А. А. Шахматов полагал, что основу ПВЛ составлял так называемый Начальный свод, который был создан в 1095 году в Киеве и сохранился до нашего времени в составе Новгородской I летописи². Предшествовал ему так называемый Начальный свод 1037 года, который и являлся первым летописным сводом³. Он вошёл в состав свода 1095 года. Учитывая тот факт, что события за IX век в Новгородской I летописи недатированы и имеют серьёзные отличия от версии ПВЛ, Шахматов и его последователи считают версию ПВЛ, включая абсолютные даты восстановленными и недостоверными. Эти взгляды поддерживали такие видные исследователи как Приселков М. Д., Лурье Л. С., Пархоменко В. А., и ряд других авторов. В то же время многие историки: Никольский Н. К., Черепнин Л. В., Тихомиров М. Н., Рыбаков Б. А., Кузьмин А. Г. отмечают, что известия ПВЛ, в том числе и древнейшие, являются вполне достоверными.

Оценивая древнейшие сведения Новгородской I летописи (далее НПЛ) до сообщения 945 года о смерти Игоря, можно предположить базирование этих данных полностью на устной традиции. В новгородской летописи отсутствуют все сообщения, составляющие обширное вступление ПВЛ. Это, в частности, библейская родословная народов, рассказ о происхождении славян, повествование о нашествии обров, описание земель восточных славян с княжениями и градами, сведения о пути «из варяг в греки», путешествие апостола Андрея по славянским землям. По-видимому, составитель древнейшей части не использовал византийскую и болгарскую литературу. Об этом свидетельствует отсутствие сообщений и начале царствования византийских императоров или событий из внутренней жизни Болгарии, которые часто встречаются в древнейшей части ПВЛ. Для IX века НПЛ сообщает только одну дату – 6362 год – «начало земли русской»¹. Недатирован и пересказ версии Амартола о неудаче похода Руси на Константинополь, состоявшийся в 60-х гг. IX века. Стоит отметить, что новгородская версия содержит достаточно противоречий как в абсолютной, так и в относительной хронологии событий по сравнению с ПВЛ. Так дата 6362 (854) год предшествует рассказу об основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве. Получается Киев был основан после 854 года по Р. Х., что противоречит не только сообщению ПВЛ, но и археологическим данным, а также сведениям ряда письменных восточных источников.

Из событий X века НПЛ не упоминает похода Олега на Константинополь 907 года, последующего договора с греками 911 года, а также двух походов Игоря 941 и 944 годов. Однако под 6428 (920) и 6430 (922) гг. сообщается о двух походах на Византию, где в комбинированном стиле и с противоречиями передаются все вышеперечисленные события¹. Так сообщение за 920 год передаёт события похода Игоря 941 года, разгром греками его войска и флота, при этом датировка не совпадает ни с ПВЛ ни с греческими сочинениями. Сообщение за 922 год описывает поход 907 года предпринятый Олегом. К тому же неудачный поход летописец приписывает Игорю, а последующий удачный Олегу. Можно допустить, что сведения о руководителях походах и их событийная сторона, могли сохраниться в устной традиции, тогда как хронология забылась. К тому же, по всей видимости, относительно неудачная внешняя и внутренняя политика Игоря привела к тому, что даже его успешный поход был приписан давно умершему Олегу.

В отечественной историографии давно утвердилось мнение, что древнейшая часть НПЛ создавалась в Киеве. Данный факт подтверждается отсутствием в этой части НПЛ новгородского фольклора и уникальных сведений о происхождении словен, истории и структуре их княжения, взаимоотношений варягами. Логично предположить, что такие сведения должны были быть отображены в летописи, если бы она создавалась в Новгороде. Негативные заметки в адрес Южной Руси, в частности полян имеют вид позднейших приписок или же комментариев. Так: «бяху же погани, жруще озером, кладезем и рощением…»² - написано после черты, отделяющей основной текст. Напротив основной текст НПЛ содержит уникальные сведения о войне Аскольда и Дира с древлянами, походах Игоря против древлян и уличей, взятии града уличей воеводой Свенельдом³.

По-видимому, у создателя ПВЛ имелись достаточные основания для восстанов­ления нарушенной в Новгородской летописи периодизации и событийной стороны. Выше уже отмечалось, НПЛ не сообщает о договорах Олега и Игоря с Византией, но достоверность этих договоров сейчас мало кто оспаривает. Скорее всего, данные акты были переведены с греческого, они содержали ди­пломатическую терминологию Византийской империи того времени. Если исходить из того, что договора достоверны, можно предположить, что в окружении русских князей присутствовали люди, знакомые с письменностью. В ином случае непонятно: зачем неграмотным князьям и их приближенным письменные договора, ведь Византии они точно не были нужны. Договора фиксировали уступки и многочисленные обязательства Византии, свидетельствовали об её унижении по отношению к варварскому, языческому только что образовавшемуся государству. Вполне возможно именно поэтому их тексты не сохра­нились в императорских архивах.

Предположение о нахождении в окружении Олега, а затем Игоря людей, знавших славянскую грамоту, не выглядит безосновательным. К тому времени уже была создана и довольно широко распространена кириллица. Она была известна в Болгарии, а также в Моравии и Чехии. Среди исследователей давно высказывается предположение о том, что в качестве первых древнерусских летописцев выступали болгары. Косвенно эту версию подтверждают записи в ПВЛ, касающиеся событий в Дунайской Болгарии IX века. Они констатируют хорошее знание древнейшим летописцем подробностей болгарской внутренней политики в IX веке. К примеру, он называет не просто дату крещения Болгарии, но и дату завершения этого процесса, когда вероятно закончилось крещение на­селения городов и крупных поселений всех областей. Почти полтора века назад уже высказывалось предположение о начале русского летописания с середины IX века, в результате возникновения первой христианской общины в Киеве¹.

Предположение, имеющее веские основания, о присутствии грамотных людей в окружении Олега может послужить основным аргументом в пользу достоверности уникальных сообщений Никоновской летописи о княжении Аскольда и Дира, которые вызывают столько споров среди историков. Ряд исследователей настаивали на их легендарном характере¹. Однако существует и точка зрения о глубокой древности этих сведений². А. Г. Кузьмин неоднократно отмечал, что в позд­них русских летописях могли отразиться сообщения древних сводов, не вошедших в состав ПВЛ³. Данное положение он убедительно подтвержда­ет рядом примеров, в том числе и в отношении уникальных известий Никоновской летописи⁴. В свою очередь Б. А. Рыбаков указывает на группу уникальных лаконичных записей с 978 по 1008 г. в Никоновской своде⁵. Их важность не опровергается даже такими скеп­тиками в отношении древних известий Никоновской летописи, как Б. М. Клосс⁶. Все начальные датированные сообщения в Никоновской летописи до 6376 г. (начала царствования Василия Македонянина) находятся между двумя обширными блоками недатированных выписок из византийских со­чинений. Вероятно, эти датированные известия представляют собой вы­писку из некой древней летописи, сведения которой показались авторам более полными по сравнению с ПВЛ⁷.

В результате вышеизложенного небезосновательным представляется мнение о существовании летописания в Древней Руси на протяжении всего X века⁸. Нет обоснованных причин опровергать достоверность датированных известий ПВЛ как за IX, так и за X век. Можно расценивать как заслуживающие внимания уникальные сведения Никоновской летописи за IX век. Их событийная сторона находит подтверждение в сведе­ниях из других источников, данных других научных дисциплин.

Известные на настоящее время латиноязычные источники по истории Киевской Руси IX-X вв. переведены и собраны в нескольких сборниках. Автор воспользовался следующим изданием¹. К данной категории источников относится и известное сообщение Бертинских анналов о посольстве русов к византийскому императору Феофилу, возвращавшихся в 839 году через город Ингельгейм. Упоминание в этом источнике о «хакане росов» породило многочисленные вариации среди отечественных историков относительно локализации «Русского каганата».

Существующие византийские источники можно условно разделить на две группы. Источники IX столетия, сообщают в основном о внешнеполитической деятельности восточных славян и русов. Так описываются походы русов на владения Византии, заключение с ними мира и последующего крещения. Об этих событиях повествуют «Беседы» и «Окружное послание» патриарха Фотия, два знаменитых греческих жития: Георгия Амастридского и Стефана Сурожского². Также отдельные известия о русах и славянах присутствуют в хрониках Амартолы, продолжателя Феофана, Псевдосимеона Логофета.

Источники X века содержат более подробное описание не только внешнеполитического аспекта деятельности славян, но и их внутриполитического устройства.

Наиболее подробно освещается посещение Ольгой Константинополя. Помимо Константина VII Багрянородного, подробно описавшего визит Ольги в своём труде «О церемониях византийского двора», об этом событии сообщают ещё две византийские хроники: Иоанна Скилицы и Иоанна Зонары. Стоит отметить, что первый писал в последней четверти XI в., более чем через 100 лет после визита княгини, но оценивается как надёжный источник. Известия же Зонары (конец XII в.), заимствованы из хроники Скилицы¹.

Очень большую ценность представляют сообщения о «росах» в первой половине X века и их образе жизни, содержащиеся в трактате византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» (948-952 гг.)². Хрестоматийно известное описание зимнего кружения «архонтов росов», способствовало более пристальному изучению даннических взаимоотношений центральной власти Киева и подвластных племён.

Важнейшие сведения о третьей четверти X века и в частности о балканских войнах Святослава предоставляет «История» написанная Львом Диаконом – одним из крупнейших византийских авторов второй половины X века, а главное, современником описываемых событий³. Сообщаемые им сведения нередко уникальны. Описание же Львом Диаконом княжеского совета Святослава позволяет лучше понять властные полномочия князя и его старшей дружины.

Определённую сложность доставляло то, что до сего времени не существовало отдельного издания, которое объединило бы все переводы на русский язык известных сообщений византийских авторов о русах и восточных славянах. В дореволюционной историографии предпринимались попытки издания такого свода⁴. Однако современных изданий не было до выхода в свет труда М. В. Бибикова⁵ в 2004-м году. Стоит отметить, что указанный свод византийских свидетельств IX-XV вв. о Руси представляет историографические, актовые, литературные источники, ономастикой персоналий, географических терминов и др. данных, рукописные материалы, надписи, печати, содержащие сведения о Руси и русских. Аналога подобного труда, обобщающего источниковедческие исследования по русско-византийской проблематике, не существует в мировой практике. Корпусный характер указанного исследования предусматривает анализ не только свидетельств уже известных науке материалов византийских хроник, исторических мемуаров и актов, но и трудных для исторической интерпретации памятников риторики, эпистолографии, личных заметок средневековых авторов, поэм и стихов. В своде вводятся в научный оборот и рукописные записи, колофоны и маргиналии, содержащие свидетельства о Руси, данные неопубликованных поздневизантийских источников.

Большую ценность для изучения истории Древнерусского государства IX-X вв. представляют известия восточных авторов на арабском и персидском языках. Самыми ранними из дошедших до нас сообщений восточных авторов о русах и восточных славянах IX века счи­тается труд Ибн-Хордабеха (род. около 820 г.) «Книга путей и госу­дарств». По утверждению де Гуе, известного востоковеда XIX века, существо­вало две редакции данного труда - 846 года и не ранее 885 года. Совет­ские востоковеды П. Г. Булгаков и А. П. Новосельцев полагали, что сущест­вует только одна редакция 880-х годов¹. Сохранилась только сокращенная редак­ция этого произведения, в которой Ибн-Хордабех сообщает о путях куп­цов из страны славян. Указанный маршрут был реконструирован А. П. Новосельцевым как Днепро-Донской.

Более расширенную версию того же сообщения о путях купцов из страны славян даёт Ибн ал-Факих в своём произведении «Книга стран», которое было написано в 903 году².

Приблизительно в тоже время был написан труд Ибн-Русте «Дорогие драгоценности»: в период от 903 до 913 года³. Сведения Ибн Русте о славянах и русах намного более обширны, чем у его предшественников. Данные сведения относятся к IX веку, так как врагами славян в его работе, также как и в труде Гардизи, писавшего в начале XI века, являются венгры. В целом его сведения более позднего времени, чем Ибн-Хордабеха и Ал-Факиха. Эти авторы знакомы только с купцами – русами из страны славян, с их рассказов они (или их пред­шественник) записывает маршрут, по которому они приплыли на Каспий. Ибн-Русте описывает местность, где проживают русы и славяне, их обы­чаи, одежду, пользуясь рассказом некого арабского путешественника. Он не знает Днепро-Донского пути, но знаком с водным путем по Волге. Скорее всего, такой путешественник мог прибыть на территорию Древней Руси по сухопутному пути из Волжских Булгар.

Ахмед Ибн-Фадлан в отличие от своих предшественников сам отпра­вился в путешествие по Восточной Европе. Он входил в состав посольст­ва, направленного в Волжскую Булгарию в 921 году. На Волге он встре­тил торговый караван русов и описал их облик, похороны знатного руса. От творчества ал-Масуди (умер в 956 году) остались две книги: «Промывальни золота и рудники самоцветов» и «Книга предупреждений и пере­смотра». В первой содержаться ряд сведений о славянах и русах, в том числе и подробное описание похода русов 912 года на Каспий. В произведении Абу Исхак ал-Фариса ал-Истархи присутствует три «вида» русов, вероятно первых протогосударственных образований на территории Древней Руси середины IX века. Ал-Истархи составил свой труд около 950 года, пользуясь работой Абу Зенд Ахмеда ибн Сахл ал-Балхи, написанной около 920 - 921 года¹. Данное известие о трех «видах» русов мы находим и у Ибн-Хаукаля, писавшего в 70-х годах X века.

Так же представляют немалый интерес сведения из анонимного труда «Худуд ал-Алам», написанного на персидском языке в 982-983 годах². Стоит правда отметить, что в сообщениях о русах и славянах данной работы пе­ремешаны сведения IX и Х веков.

Важную роль в свете систематизации сведений восточных авторов о Руси и восточных славянах сыграла работа А. П. Новосельцева³. Именно переводы восточных источников, содержащиеся в указанной работе, использовал автор настоящего исследования. Однако стоит отметить, что даже наличие таких обобщающих работ пока не снимает проблемы более полного изучения сведений о славянах и Киевской Руси, собранных восточными географами IX-XII вв., но это тема отдельного исследования.

Отдельно следует выделить так называемые Кембриджские документы. Первый из них – рукопись Кембриджской университетской библиотеки, относящаяся к концу XI – началу XII вв., но отображающая события первой половины X века в Восточной Европе, была опубликована Шехтером в 1912 году. Он повествует о взаимоотношениях Руси, Хазарии и Византии в X в., в период правления византийского императора Романа Лекапина. К сожалению, изложение событий данным источником анахронично и не совпадает ни с современными византийскими источниками X века, ни с позднейшими русскими летописными источниками. Во многом это может объясняться тем, что сам источник по времени создания не менее чем на полтораста лет отстоит от описываемых им событий. Второй документ – рукопись, обнаруженная в Кембридже в 1962 году и опубликованная исследователями Голбом и Прицаком в 1982 году, датируется не позже чем 930 годом. Она представляет собой письмо, написанное в Киеве, в котором представители еврейско-киевского кагала обращаются к другим общинам с просьбой о помощи своему соплеменнику и единоверцу, выкупленному из плена. Данный документ, следовательно, свидетельствует только о существовании в Киеве тех лет еврейской общины, занимавшейся торговыми операциями. Такие общины характерны для всех торговых городов. Однако ряд историков на основании этих документов сделали вывод о зависимости Руси от Хазарского каганата (более подробно об этом будет сказано ниже). Забегая вперёд, скажем, что в целом данные Кембриджских документов оснований для пересмотра политической истории Руси второй четверти X в. не дают.

Договоры Руси с Византией являются одними из древнейших письменных источников древнерусской государственности. Сохранившиеся в составе «Повести временных лет» в виде древнерусского перевода с греческих оригиналов и будучи международными правовыми актами, они зафиксировали правовые нормы договаривающихся сторон, что означало вовлечение каждой из них в орбиту своей культурно-юридической традиции. К нормам международного права можно отнести те статьи русско-византийских договоров, аналоги которых содержатся в текстах ряда других договоров Византии (Например: ограничение срока пребывания иноземцев в Константинополе – присутствует в договорах 907, 944 гг., а статья о нормах берегового права присутствует в договоре 911 года). Договоры содержат важные свидетельства, характеризующие черты древнерусской государственности: наличие княжеской канцелярии, существование государственной дипломатической службы, складывание социальной иерархии, а также функционирование торговой организации.

К важнейшим работам, содержащим обобщенный анализ археологиче­ских данных о социально - экономическом развитии славян на территории Древней Руси IX-X вв., можно отнести исследования И. И. Ляпушкина¹; В. В. Седова².

Главной особенностью эпиграфического материала является то, что он лишь добавляет отдельные детали и штрихи, но вряд ли способен внести принципиально новое в сложившиеся взгляды историков на тот или иной вопрос о создании и развитии Древнерусской государственности.

Как уже отмечалось выше, историография, посвящённая истории Древней Руси, необычайно обширна. В данном разделе работы бесперспективно отображать всё многообразие мнений и работ, поэтому остановимся только на наиболее важных из них.

Ответ на вопрос о времени и причинах зарождения государственности на Руси пытались получить ещё древние летописцы. «Повесть временных лет» начинается с трёх знаковых вопросов: «Откуду есть пошла Руская земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Русская земля стала есть»¹. Из этой трилогии вопросов можно сделать вывод, что сам летописец увязывал зарождение Руси, Русского государства с появлением княжеской власти в Киеве. Российские историки XVIII – первой трети XIX в., обращали внимание прежде всего на развитие княжеской власти в Древней Руси. Они характеризовали её как монархическую, поэтому для них в различные конкретные периоды русской истории определяющей была деятельность князей. Таких идей придерживался, в частности В. Н. Татищев в своей «Истории Российской»².

Сходные положения были положены и в «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина³ - официального историографа в эпоху Александра I. Особенно ценна «История государства Российского» тем, что содержит большой фактический материал, часто взятый из источников, погибших во время пожара 1812 года. В этом фундаментальном произведении была наиболее полно выражена схема, сложившаяся еще в исторической науке XVIII века. По ней, Рюриком было создано мощное государство, в котором с момента его возникновения утвердилась монархия, которая практически ничем не отличалась от самодержавия XVIII-XIX вв., и которое прекратило своё существование лишь из-за ошибки правителей, разделивших земли между сыновьями. Поэтому основным минусом данной схемы видится тот факт, что история в ней была лишена развития. На протяжении XIX века во многом аналогичные мысли высказывали ряд исследователей¹.

Во второй четверти XIX века появилась так называемая «родовая теория» происхождения русского государства. Её основоположник И. Ф. Г. Эверс в своей работе он выдвинул мысль о том, что помимо киевских князей, существовали князья покорённых народов, которые повелевали своим народом «совершенно как самостоятельные Государи»².

Самым значительным по богатству содержания и обилию использованных источников обобщающим трудом по отечественной истории, написанным в третьей четверти XIX века была «История России с древнейших времён» С. М. Соловьёва. В своей работе Соловьёв отмечает государственное начало как основную движущую силу исторического процесса. Именно в его произведениях законченную форму получила «родовая теория». В основе этой теории лежал тезис о том, что верховным собственником и распорядителем русской земли был не один князь – монарх, а весь княжеский род Рюриковичей, властные же полномочия между ними распределялись по принципу родового старшинства. Всего труд насчитывает двадцать девять томов. Первые два тома повествуют об интересующих нас событиях времён Киевской Руси. Автор воспользовался последним изданием данного научного труда³.

Во второй половине XIX века большинство историков отошли от построений монархистов XVIII – начала XIX вв., ведя поиск других начал русской истории. Значительную популярность приобрела «договорная теория». По мнению её создателей Б. Н. Чичерина и В. И. Сергеевича на Руси IX-X вв. отсутствовали как самодержавная монархия, так и само государство. Русь была разделена на множество независимых друг от друга княжений, отношения между которыми определялись добровольными договорами. Отношения властных институтов, к которым они относили князя и вече, также определялись договорами¹.

В. О. Ключевский в своей работе «Курс русской истории» большое место уделял социально-экономической истории России, а не политической. Это проявилось даже в периодизации этапов развития нашего государства: вместо периодизации по царствованиям монархов, принятой ранее, он построил обзор развития России по установленным им периодам развития: Днепровскому (Киевская Русь), Верхневолжскому, Московскому и Всероссийскому. Ключевский не признавал Киевскую Русь монархией, отмечая, что она скорее представляла «генеалогическую федерацию»².

Сходные положения выдвигал Н. И. Костомаров, который, характеризуя Русь как «федерацию земель», отмечал, что «нет ничего ошибочнее, чем воображать себе Владимира и Ярослава монархами», не говоря уже о Рюрике и Олеге³.

Многие исследователи указывали на самобытность русской государственности. Так славянофилы сделали особый упор на историю взаимоотношений Земли и Власти. В частности К. С. Аксаков указывал на общинное устройство власти на Руси первой половины X века и достаточно большую независимость местных князей от Киева⁴. Об участии общества в управлении страной указывал и И. Д. Беляев⁵.

В дальнейшем отечественные историки дореволюционного периода придерживались одной из вышеупомянутых теорий: «родовой», «договорной», «федеративной». Некоторые старались выделить общие моменты, характерные для всех данных построений. Большинство исследователей, за исключением немногих «монархистов», отказывалось видеть в первых киевских правителях монархов, а в Руси IX-X вв. унитарное государство. Русь виделась как совокупность княжеств, находящихся в союзе с Киевом. Местные князья признавали главенство Великого князя киевского и группировались вокруг него для общих торговых и военных предприятий. На Руси данного периода отсутствовал чёткий порядок наследования главного киевского стола, а единовластие до конца X в., или даже до середины XI в., было политической случайностью, а не политическим порядком. Однако на протяжении второй половины X века происходила определённая концентрация власти, в результате вытеснения династией Рюриковичей других князей¹.

На заре советской власти, историки-марксисты сохранили (с небольшими различиями) мнение В. О. Ключевского об отсутствии на Руси IX-X вв. единого государства. Однако Ключевский признавал сам факт существования государственности на Руси, тогда как, например, М. Н. Покровский отрицал существование в IX-X вв. государственности вообще².

На протяжении первых десятилетий советской власти значительное количество историков продолжало следовать дореволюционным традициям. Так С. В. Бахрушин указывал на то, что до конца X века Русь представляла собой совокупность независимых друг от друга варяжских княжеств и говорить о прочной государственной организации в эту эпоху ещё трудно³.

Однако стали проявляться и существенные отличия советской историографии от дореволюционной. Если историки царской России при изучении Древнерусского периода основное внимание уделяли политической истории, то советские историки пошли по иному пути.

В основу своих исследований они положили учение К. Маркса о последовательной смене общественно-экономических формаций в процессе развитии человечества. Учитывая тот факт, что основной характеристикой общественно-экономической формации являлся определённый способ производства, учёные СССР стали главное внимание при исследовании вопросов, связанных с Киевской Русью и, в частности, со становлением древнерусской государственности, уделять развитию производительных сил и производственных отношений. К тому же не обошлось без серьёзного влияния партийных органов власти на исследования учёных, в результате которых появились такие перегибы как «удревнение» происхождения Древнерусской государственности. Самое пристальное внимание советские историки уделяли становлению и развитию феодальных отношений на территории восточных славян. Хронологическая датировка времени возникновения феодальных отношений послужила отправной точкой к дискуссии о том была ли Киевская Русь феодальным или же дофеодальным государством. Мнение о дофеодальном характере Древнерусского государства IX-X вв. последовательно отстаивал в своих работах С. В. Юшков. На его взгляд Русский Великий князь IX-X вв. являлся всего лишь военным вождём, в непосредственном подчинении которого находилась лишь одна киевская земля, а местные князья вполне независимы от него. Лишь в конце X в. при Владимире Святом феодальный уклад стал превращаться в господствующий способ производства, а в результате изменилась и форма государства. Киевское дофеодальное государство эволюционировало в раннефеодальную монархию¹.

Одним из наиболее ярких противников признания Киевской Руси дофеодальным государством был Б. Д. Греков. В своих многочисленных публикациях, начиная с 1930-х гг., он относил «дофеодальный период» к «докиевскому периоду истории». Наиболее полно взгляды Грекова были отражены в его фундаментальном труде «Киевская Русь». Учёный дал подробный анализ всех сторон жизни Киевского государства. Большое внимание уделялось развитию общественных отношений и экономическим процессам, происходившим в период становления государства. Характерной особенностью данной работы следует признать то, что Греков относил возникновение предпосылок создания государственности не к IX веку, а к VII-VIII вв. По его мнению, в конце IX века в результате объединения Новгородской Руси с Киевской Русью возникло большое раннефеодальное государство. Это государство представлялось Грекову сильным и единым. Киевский князь являлся признанным главой государства, форма которого соответствовала состоянию производительных сил и производственных отношений данного времени¹. Схема Грекова шла в разрез с представлениями историков конца XIX – начала XX вв. По ней киевский князь являлся символом государства на международной арене, т. е. монархом, а местные князья являлись не союзниками а его подданными.

В. В. Мавродин хотя и расценивал период IX-X вв. как дофеодальный, также отмечал, что со времени Олега существовало единое, пусть и примитивное государство, в котором местные князья были не союзниками, а подчинёнными великого князя киевского². Поэтому, несмотря на то, что Б. Д. Греков и В. В. Мавродин по-разному определяли социально-экономический строй Руси в IX-X вв., они имели сходные точки зрения на систему управления Древнерусским государством в этот период.

Концепция о складывании Древнерусского государства с момента объединения Киева и Новгорода под властью Олега получила широкое распространение среди историков третьей четверти XX века. Она предполагала правление на Руси киевского князя из династии Рюриковичей, власть которого переходила по наследству. На протяжении X века происходила ликвидация местных князей, подвластных Киеву племён, в результате в эпоху правления Владимира представитель династии Рюриковичей стал полновластным распорядителем всей русской земли.

Однако были выдвинуты также и новые положения. Л. В. Черепнин первым среди советских историков в послевоенное время выдвинул идею о государственной феодальной собственности и государственной эксплуатации в эпоху Киевской Руси. Его тезис о том, что изначальной формой феодальной собственности является государственная собственность, и что Киевский князь, олицетворяющий государственную власть, выступает верховным собственником всей земли привели к пересмотру ряда положений, касающихся генезиса феодальных отношений на территории Древней Руси¹. Учитывая тесную взаимосвязь между эволюцией государственных институтов и развитием феодальных отношений, наблюдение Л. В. Черепнина, пользующееся в настоящее время поддержкой большинства историков, представляется очень важным.

Против общепринятой в советской историографии концепции выступал с начала 70-х гг. прошлого века И. Я. Фроянов. Исследователь настаивал на том, что подчинение славянских племён Киеву производилось не в интересах династии Рюриковичей, а в интересах полянской общины. Он утверждал, что Древняя Русь представляла собой не формирующееся единое государство, а союз племенных княжений². Поэтому вполне естественным выглядел отказ Фроянова от восприятия Киевской Руси как раннефеодальной монархии. Первоначально историк представлял Русь в виде самоуправляющихся земель-волостей или же городов-государств. Впоследствии Фроянов допускал возможность существования единой государственности в результате создания племенных «суперсоюзов». Ещё одной отличительной чертой исследований Фроянова было признание значительной роли населения (путём народных собраний) на политическую жизнь Киевской Руси.

В последние два десятилетия XX века пристальное внимание ряда исследователей привлекло значение института дружины в становлении Древнерусского государства. Наиболее полно эта тема была разработана А. А. Горским, который отмечал, что генезис феодализма на Руси был неразрывно связан с государственно-корпоративной собственностью дружины¹. В своей новейшей работе А. А. Горский рассматривает такие важнейшие вопросы истории Древней Руси как: политическая структура славянского общества в догосударственный период, роль варягов в формировании Руси, политический и социально-экономический строй Древнерусского государства².

Более углубленному изучению генезиса феодальных отношений способствовала всесоюзная научная конференция посвященная поиску общего и особенного в развитии феодализма в России и Молдавии³. Выдвинутые на ней идеи относительно типологии феодализма актуальны и по сей день.

В 90-е годы прошлого века был издан обобщающий труд одного из известнейших исследователей Киевской Руси Б. А. Рыбакова⁴, который подвел итог его полувековой научной работы. Историк рассмотрел длительный исторический путь восточного славянства, приведшего его к созданию государственности. Во многом Б. А. Рыбаков являлся продолжателем направления в исследовании, предложенного Б. Д. Грековым: ключом к пониманию ранней русской государственности объявляются процессы происходившие в экономической сфере жизни общества. При этом, в отличие от Черепнина и его последователей, он отмечал основное содержание феодализации в землевладении князей и бояр в IX-X вв. В политическом плане, по мнению Рыбакова, Киевская Русь представляла собой раннефеодальную монархию.

Так же среди работ современных историков следует выделить монографию Н. Ф. Котляра⁵. Фактически это первый труд целиком посвящённый изучению государственного строя Древней Руси и его эволюции. Опираясь на новейшие исторические данные, Котляр проводит глубокий анализ становления и развития государственных институтов Киевской Руси.

Ценные сведения о догосударственных общностях славян содержатся в классической работе В.В. Седова². В работе рассматриваются происхождение и ранняя история славян, упор делается на междисциплинарный подход. Изложение ведётся на основе материалов археологии и истории.

Новейшее исследование М. Б. Свердлова³ посвящено системному отображению институтов князя и княжеской власти в процессе становления и развития русского средневекового общества и государства. Исследование ведётся в контексте событийной истории Руси, при этом учитывается весь предшествующий научный опыт.

В современной исторической науке наблюдается во многом закономерный отказ от обедняющих исследовательские возможности ограниченных представлений о феодальных общественных отношениях в интерпретации догматического марксизма или сталинизма. Однако наблюдается и противоположная крайность – отказ от понятия феодализм при анализе общественного средневекового строя в целом и Киевской Руси в частности. Стоит признать, что формационное изучение исторического процесса принадлежит к основным теоретическим основам мировой науки нашего времени. Такой термин как феодализм отражает объективную реальность исторической эволюции общества. Более того, без понимания зарождения и развития феодальных отношений, невозможно понять эволюцию государственного строя Древней Руси.

Кроме искаженного представления о феодальных отношениях на Руси в современной отечественной историографии наблюдается ещё одна вряд ли правомерная тенденция. Она связана с давней дискуссией норманистов и антинорманистов, по поводу влияния варягов на создание древнерусской государственности. Совсем недавно в 2003 году вышел сборник русского исторического общества с недвусмысленным названием «Антинорманизм». В него вошли работы с критикой норманистской версии происхождения русской государственности. Кроме весьма резкой критики, направленной в адрес ряда отечественных учёных, причисляемых к норманнистам (таких как: Е. А. Мельникова, В. Я. Петрухин, А. В. Назаренко), работы сборника содержат ряд общих положений. Варяги-русь пришли в земли приильменских славян и местных балтских и угро-финских племён не «из-за моря» (Скандинавии), а с южного берега Балтики. По этническому происхождению они были славянами (более того встречается утверждение, что Рюрик был внуком новгородского князя Гостомысла). Имена первых русских князей не являются скандинавскими¹. Присутствие же собственно скандинавов на территории восточных славян было настолько незначительно, что говорить о каком бы то ни было их влиянии на развитие восточнославянской государственности не представляется возможным². Конечно ни в коем случае нельзя говорить об определяющем влиянии скандинавов на появление и развитие Древнерусского государства (роль и значение «призвания варягов» будут подробно отображены в данном исследовании отдельно), но стоит отметить, что даже виднейшие советские историки, которых никак нельзя обвинить в симпатиях к норманизму признавали скандинавское происхождение Рюрика и Олега и ведущую роль предводителей норманнских отрядов в формирующихся институтах власти³. Отождествление же варягов с южно-балтийскими славянами не находит подтверждение в источниках.

Большинство историков справедливо ставит знак равенства между норманнами, жителями Скандинавских стран и летописными варягами⁴.

В целом для новейшей историографии вопроса характерно наличие ряда антагонистических концепций, в противоборстве которых происходит дальнейшее углубление изучения как древнерусской истории в целом, так и древнерусской государственности в частности.