Geum.ru

Монография эволюция государственного строя древней руси (IX-X вв.)

Вид материалаМонография

Содержание


2.1 Первые киевские князья и создание единой территории
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   14
Глава 2. Древнерусское государство в X в.

В главе проводится анализ структуры и эволюции государственных институтов на протяжении X века. Отображается процесс «окняжения» земель восточнославянских племён Киевскими правителями и, как результат, создание единой территории Древнерусского государства. Оцениваются сообщения русско-византийских договоров X века как важнейшие свидетельства происходящих изменений в государственном устройстве Киевской Руси. На примере договоров прослеживается тенденция к сокращению властных прерогатив глав племенных княжений. В конечном итоге это привело к их замене должностными лицами, назначаемыми Киевскими князьями. Рассматриваются принципы наследования и взаимоотношения внутри правящего рода Рюриковичей. Анализируется эпоха княгини Ольги и её реформы как время оформления системы государственного феодализма на территории Руси. Пересматривается распространённый взгляд на Святослава, только как на князя-воина. Даётся оценка преобразований Владимира Святого и их влияния на окончательное формирование единого Древнерусского государства. В контексте становления отношений государственного феодализма на Руси, анализируется взгляд князей рода Рюриковичей на русскую землю как общеродовое владение. Пересматриваются устойчивые стереотипы в отечественной историографии: о «двух религиозных реформах Владимира», о том, что Русь X века представляла собой «федерацию» или же «конфедерацию» восточнославянских племён. Критически расматривается недавно выдвинутая идея о существовании съездов князей для X века. Обосновывается тезис о Руси как родовом государстве Рюриковичей, начиная с 992 года.


^ 2.1 Первые киевские князья и создание единой территории

древнерусского государства.

Итак, как уже было сказано выше, процесс формирования государственности на Руси отличался тем, что существовало как минимум два центра, где, примерно на одном отрезке времени, начали формироваться государственные структуры. Следующим этапом развития древнерусской государственности явилось объединение этих двух центров и создание единой государственной территории на землях восточных славян.

Данное объединение историческая наука связывает с именем князя Олега, нередко упоминающимся в литературе с уважительным прозвищем «вещий». По сообщению «Повести временных лет»: «В лето 6387 (879). Умершю Рюрикови предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, въдавъ ему сынъ свой на руце, Игоря, бе бо детескъ вельми»1.

Нельзя не отметить, что вопрос о взаимоотношениях между Олегом и Игорем, сыном Рюрика до сих пор является одной из неразрешённых проблем истории Киевской Руси. С одной стороны, в знаменитом повествовании о захвате власти в Киеве, летописец показывает Олега защитником прав «Рюриковичей» на киевский пре­стол, который убивает «незаконных» киевских князей Аскольда и Дира2. Однако его пребывание на киевском столе в качестве первого властителя, объединившего Южную Русь с Северной, ставило под сомнение монополию династии Рюриковичей на власть, ведь Олег не являлся прямым потомком Рюрика. Разные летописцы, опираясь на свои традиции, выхо­дили из этого сложного положения по-разному. В частности, по самой известной версии, которую сообщает «Повесть временных лет», Олег принадлежал к княжескому роду и являлся родственником Рюрика, отца Игоря, кото­рый объединил под своей властью восточнославянские племе­на, совершил удачный поход на греков и умер в 6420 (912) г.3 По другой версии летописцев, которая наибо­лее ярко проявилась в Новгородской первой летописи млад­шего извода, Олег – второе лицо в государстве после велико­го князя Игоря, его советник, опекун, но не князь, а воевода. В захвате Киева не Олег, а именно Игорь играет ведущую роль4. Однако данное сообщение составлено столь тенденциозно, что ещё дореволюционные исследователи ставили его под сомнение и отмечали, что Олег всё-таки занимал положе­ние князя5.

Главным моментом, который зачастую не удостаивается упоминания при обсуждении вопроса о взаимоотношениях Олега и Игоря сына Рюрика, является порядок престолонаследия у варягов в IX веке, ведь именно из варяжской среды происходили первые правители Руси. Варяги придерживались системы «лествичного восхождения», которая заключалась в передачи власти не по вертикали: от отца к сыну, а по горизонтали: после смерти правителя власть переходила к старшему из правящего рода. Юридической основой такой системы замещения княжеских столов по принципу родового старейшинства был совместный сюзеренитет княжеского рода над государством. Данную систему очень правдоподобно описал Уильям Шекспир в своей трагедии «Гамлет», написанной на рубеже XVI и XVII веков, но действие которой происходит в Дании эпохи викингов. В ней, после смерти датского короля, преемником становится не его сын Гамлет, а Клавдий брат умершего.

Поэтому характерны слова Олега при встрече с Аскольдом и Диром: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа»1. Эти слова свидетельствуют, что принадлежащий к роду рюриковичей Олег обладал абсолютно легитимной властью, в соответствии с порядком престолонаследия принятом у варягов. Вполне возможно, что в этих словах Олега содержаться и претензии на монопольное владение княжеским титулом и сопряжённых с ним властных прерогатив. В летописи легитимная власть Олега также противопоставляется власти Аскольда и Дира, которые «придоста» неизвестно откуда и «нарекостася князема». В то же время последующее действие Олега, когда он указывает на Игоря и говорит: «А се есть сын Рюриков»2, по всей видимости, является изобретением летописца. Ведь, исходя из вышеизложенного, этот жест Олега терял всякий смысл, он не являлся опекуном Игоря до достижения им совершеннолетия. Игорь же, даже достигнув совершеннолетия, не мог стать правителем. Это могло случиться только после смерти Олега и при отсутствии старших по возрасту представителей рюрикова рода.

Первые три года правления Олега в Новгороде не удостоились упоминания летописца. Скорее всего, это время новый князь провел, занимаясь внутренними проблемами и укреплением своего положения в полученных владениях.

Только, по-видимому, основательно укрепившись на княжеском «столе» Олег решил провести широкомасштабную военную акцию. «Повесть временных лет» отмечает, что: «В лето 6390 (882). Поиде Олег, поим воя многи, варяги, чюдь, словени, мерю, весь, кривичи, и приде къ Смоленсьску съ кривичи, и прия град, и посади мужь свои, оттуда поиде вниз, и взя Любець, и посади мужь свои»1. Нельзя не отметить, что в составе войска Олега с русского севера на Юг овладевать Киевом, вместе с ним пошли представители тех славянских и неславянских племенных княжений, которые ещё до утверждения варяжской династии на Руси образовывали конфедерацию

Овладение важным стратегическим центром на Днепре – Смоленском, а затем и Любечем, который находился на границе с землёй Киевского княжения Аскольда и Дира, способствовали значительному расширению территории и укреплении силы Новгородского княжества. Особо стоит отметить, что по свидетельству летописца в присоединённых городах Олег «сажал мужа своего», что говорит о стремлении преодолеть возможный сепаратизм местной знати и создании прямой связи между центральной и местной властью. Однако планы Олега не останавливались на увеличении территории своего княжения.

Основным замыслом похода было взятие под контроль «пути из варяг в греки», что было невозможно без подчинения Киева.

Вполне вероятно, что на тот момент два крупнейших города восточных славян находились в конфронтации. Уже упоминалось, что Аскольд и Дир воевали с полоцкой землёй, которая находилась под властью Новгорода. Также не способствовал улучшению отношений тот факт, что Киевские правители приняли бежавших от Рюрика представителей новгородской знати. Об этом сообщает Никоновская летопись, в которой под 864 годом говорится: «Оскорбишася Новгородци, глаголюще: «яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима храброго, и иных многих изби Новгородцев съветников его». В 867 г. «избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей»1. Нельзя обойти вниманием уже упоминавшийся факт, что отношение к оригинальным известиям Никоновской летописи IX-XI вв. у исследователей далеко не однозначное. Так, Н. М. Карамзин считал сообщение о Вадиме «догадкою и вымыслом»2; И. Е. Забелин, напротив, полагал, что известия Никоновской летописи за 864-867 гг. содержат «столько достоверности, что нет и малейших оснований отвергать их глубокую древность»3. О несомненном использовании Никоновской летописью каких-то древних источников писал Мавродин4. Фраза о Вадиме Храбром вызвала у Рыбакова сомнение, хотя в другом месте Никоновский свод воспроизводит записи «летописи Осколда», начатой в Киеве «в год крещения русов в 867 г. и законченной гибелью князя от руки норманна»5. Согласно Клоссу, древнейшие сведения Никоновской летописи «носят отчетливо легендарный характер или основаны на домыслах составителя»6. Косвенные данные позволяют отнестись к известиям Никоновской летописи о Вадиме Храбром с определенной долей доверия.

 И. Я. Фроянов полагал, что Вадим Храбрый был легитимным правителем Новгорода, а Рюрик оказавший ему военную помощь в борьбе с соседними племенами  после сверг его: «убийство Рюриком словенского князя Вадима с последующим присвоением княжеского титула нельзя считать чем-то необычайным, из ряда вон выходящим»1. С этим мнением трудно согласиться. Более соответствует истине точка зрения о том, что «скорее всего восстановление внутреннего мира и государственного единства северной конфедерации племён было обеспечено путём введения более жёсткой централизации государственного устройства и концентрации власти в руках князя. Как следствие снизилось значение общинно-государственных институтов, и их место стали занимать органы новой княжеской администрации. Восстание новгородцев возможно было вызвано резким изменением их политико-правового положения, которое они восприняли как всеобщее бесправие, учинённое Рюриком»2. Таким образом, можно сделать вывод, что в Киев бежали политические противники Рюрика и Олега, который в качестве преемника, по всей видимости, продолжал политику своего предшественника.

Поэтому столкновение 882 года, которое достаточно подробно описывает летописец, явилось вполне логичным завершением конфронтации двух княжений – Северного (Новгородского) и Южного (Киевского): «И придоста къ горам хъ киевскимь и уведа Олег, яко Оскольд и Дир княжита, и похорони вои в лодьях, а другиа назади остави, а сам приде, нося Игоря детьска. И приплу под Угорьское, похоронив вои своя, и присла ко Аскольду и Дирови, глаголя, яко, «Гость есмь, и идем в Греки от Олга и от Игоря княжича. Да придета к намк родом своим». Асколд же и Дир придоста, и выскакаша вси прочии из лодья, и рече Олег Асколду и Дирови: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сын Рюриков». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олъмин двор… И седе Олег княжа въ Киеве, и рече Олег: «Се буди мати городом руським» И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью»3.

Это событие до сих пор вызывает много споров среди историков. Одним из главных доводов противников версии о приходе Олега из Новгорода в Киев является утверждение о том, что Новгород, кото­рый представлен исходным пунктом движения Олега, ранее середины Х в. по археологическим данным на своем нынеш­нем месте как город не прослеживается1. Археологи заняты поисками поселения, которое предшествовало современному Новгоро­ду, своеобразный «старогород». Существуют множество предположений на этот счёт2. В качестве возможной резиденции первых Рюриковичей в гипотезах историков выступает и Старая Ладога. К тому же среди отечественных историков существует мнение, что: «если даже принять за факт существование Новгорода в IX в. (пусть и в несколько отличном от летописного опи­сания состоянии), то его достаточно трудно рассматривать в ка­честве пункта отправления Олега, так как наличие связей между Киевом и Новгородом невозможно проследить до середины следующего столетия»3. Это утверждение представляется достаточно спорным по той причине, что исследование раннего периода русской истории сильно затруднено недостатком сведений источников, относящихся ко времени, предшествующему состав­лению первых отечественных летописных сводов (вторая половина XI – начало XII в.). В качестве примера можно привести тот факт, что при изучении периода второй половины IX столетия историки могут использовать лишь несколько известий иностранных авторов-современников, упоминающих «Русь». Однако в этих работах не названо «ни одного имеющего отношения к Руси населенного пункта или личного имени»4. В силу этого достаточно поставить под сомнение сведения Начального свода (конец XI в.) и «Повести временных лет» (начало XII в.) о Рюрике, Аскольде и Дире, о приходе в Киев Олега и Игоря (а к тому имеются поводы: известия эти явно записаны на основе устных преданий, причем летописная хронология раннего периода опирается на византийские хро­ники), как возникает широкое поле для суждений не только о наличии связей между Киевом и Новгородом, но и даже о том, где располагалась в это время Русь, кто и когда ее возглавлял.

Существует мнение об ошибочности сведений «Повести временных лет», следующих за сообщением о вокняжении Олега в Киеве: «Се же Олег нача городы ставити и устави дани словенам, кривичем и мери, и устави варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля»1. Конечно, кажется лишённым логики действие Олега – обложение данью своего «родного» города, а также прежних подданных2. Можно объяснить этот факт тем, что Олег являлся по своей этнической принадлежности варягом и Новгород мог быть его «временной» резиденцией. Поэтому, вполне вероятно, речь могла идти об урегулировании отношений не с «киевскими» варягами Олега, а с «варягами заморскими», дань которым ограждала новгородские земли от набегов воинственных скандинавов. Однако представляется, что это важнейшее сообщение не касается взаимоотношений Новгорода с «заморскими варягами». Сообщение об установлении дани вкупе с сообщением о посажении Олегом «своих мужей» в городах свидетельствуют о дальнейшем развитии процесса «окняжения» славянских земель, проводимым Олегом вслед за Рюриком. Точную формулировку данному процессу дал Н. Ф. Котляр: «окняжение территории, в нашем случае подчинение власти центра земель союзов племён, и рождённое им распространение на подвластные территории систем собирания дани, управления и судопроизводства»3. Можно согласиться с мнением Н. Ф. Котляра о том, что: «утверждение Олега в Киеве, определение им порядка взимания дани на подвластных князю землях, создание опорных пунктов центральной власти в племенных княжениях стало решающим шагом на пути государственного строительства»1.

В результате вокняжения Олега в Киеве была образовано единое государственное образование, которое по своим размерам значительно превосходило ранее существовавшие на территории восточных славян племенные княжения. Его столицей стал Киев. Несмотря на отрицание рядом историков самого факта существования единого российского государства не только для IX, но и даже для X веков, подтвердим уже неоднократно высказываемую мысль о том, что 882 год от Рождества Христова – год образования относительно единого государства на территории восточных славян, получившего наименования – Киевская Русь.

Важнейшим моментом в формирование единой территории Киевской Руси явилось подчинение киевскому князю соседних Киеву племенных княжений. На следующий же год после вокняжения в Киеве, Олег начал осуществлять военные акции против соседних племён: «Въ лето 6391 (883). Поча Олег воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань по черне куне»2. Племена древлян располагались на правобережье Днепра. Они, по-видимому, обладали своими собственными князьями, вышедшими из среды знати и военных вождей в результате распада родоплеменного строя. Нельзя не отметить, что до этого времени они не имели даннических отношений с Киевом и впоследствии эти земли не раз становились очагом сепаратистских выступлений.

Далее Олег продолжил «собирание земель» вокруг Киева, поведя своё войско на восточных соседей. Славянские племена радимичей, обитавшие по реке Сож, и северяне, расположившиеся в междуречье Десны и Сейма в то время платили дань Хазарскому каганату. «В лето 6392 (884) Иде Олег на северяне и победи северяны, и взъложи на нь дань легъку, и не даст им козаром дани платити, рек: «Аз им противен, а вам не чему. В лето 6393 (885) Посла к радимичем, рька: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаром». И рече им Олег: «Не дайте козаром, но мне дайте». И въдаша Ольгови по щьлягу, яко же и козаром даяху. И бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а съ уличи и теверци имяше рать»1. Переход радимичей и северян в даннические отношения с Киевом вынуждал Хазарский каганат к войне с появившемся серьёзным соперником – киевским князем. Точных сведений нет, но по косвенным данным можно судить о том, что Олег разбил войско каганата. По-видимому, стремление подчинить себе весь «путь из варяг в греки» заставило Олега напасть на земли, лежавшие между Днестром и Дунаем и принадлежавшие уличам и тиверцам. Опять же точных результатов этой войны мы не знаем, но, судя по тому, что в состав войска Олега при походе на Византию в 907 году тиверцы были включены, можно предполагать об их покорении Олегом. Хотя существуют возражения. В частности, летописец при упоминании тиверцев добавляет «яже суть толковины». Употребление слова «толковины» по отношению к тиверцам, позволило некоторым исследователям указывать на особое положение племени тиверцев в союзе восточнославянских племенных княжений, возглавляемых Олегом. Так, по исследованию Д. А. Расовского, этот термин означает союзников в отличие от этнических групп («племён» летописи) уже подвластных великому князю киевскому2. Однако более состоятельной кажется версия о том, что «толковины» переводятся как «переводчики». Тиверцы, проживая на юго-западных рубежах Руси, могли, в результате частого соприкосновения с соседями, иметь в своей среде большое число людей билингвов и, следовательно, могли считаться переводчиками. При походе по неприятельской территории к Константинополю, войско князя Олега, несомненно, нуждалось в переводчиках, и тиверцы могли оказать соратникам неоценимые услуги, потому и были выделены в «Повести временных лет» особым термином – «толковины». Данная точка зрения подтверждается исследованиями историков и филологов3.

В то же время уличи продолжали сохранять свою независимость так как упоминания их присутствия в войске Олега при походе на Византию нет а, исходя из перечисления племён поставивших свои войска и масштабности похода, можно судить о том, что Олег сумел собрать под свои знамёна воинство со всех подвластных ему земель. Данный поход (более подробно речь о котором пойдёт ниже) отобразил такой процесс как: объединение под властью Киева различных восточнославянских земель, имевших свои княжения.

Стоит сказать, что процесс создания единой территории Древнерусского государства был упрощён в летописи. Ведь ход объединения восточнославянских племен вокруг Кие­ва летописи изображают как процесс, который занял всего несколько лет. Центральным событием этого процесса при­знается поход Олега во главе войска из варягов, чуди, словен, мери, веси и кривичей из Новгорода в Киев (6390 (882) г.), закончившийся захватом центра полян и переходом в руки ловкого завоевателя всего пути «из варяг в греки». В течение последующих трех лет Олег подчинил своему влия­нию древлян, северян, радимичей и начал войну с уличами и тиверцами.

Однако уже в дореволюционной историографии XIX века появились сомнения насчёт такого быстрого и безоговорочного подчинения всех соседних племён и как результат создания в считанные годы единой государственной территории Древней Руси. Действительно маловероятно, что в кратчайшие сроки возникла «достаточно разветвлённая, охватывающая огромную территорию и около десятка существующих и бывших (поляне, словене) этнополитических общностей структура – скорее всего, её формирование заняло несколько десятилетий»1. Поэтому в настоящее время вполне обоснованным стоит признать тезис о том, что подчинение славян явилось длительным процессом, который растянулся не на один десяток лет и оконча­тельно завершился лишь к середине X в., а то и во време­на Владимира Святого1.

И по сей день некоторые из отечественных исследователей находят в летописной концепции истории обра­зования Киевской Руси много противоречий.

В первую очередь, несомненно, указывается на то, что летописная история деяний Олега составлена на основа­нии устных преданий, причем предания эти представляют собой т.н. «бродячие сюжеты», имеющиеся и у других на­родов. Не случайны, поэтому, параллели, которые иссле­дователи вот уже более ста лет проводят между предания­ми об Олеге и Орварде Одде2.

Сообщение «Повести временных лет» о создании Древнерусского государства, по мнению одного из современных учёных: «скорее отражает представления летописца о том, как «должно было бы проис­ходить» завоевание этих племен, а не то, как оно «происходи­ло на самом деле». При этом летописец исходит из информа­ции о том, как строились отношения Киева с тем или иным племенем позднее. Например, с древлянами Олег воюет и по­коряет их, накладывая на них «тяжкую» дань. Вполне понят­но, что именно так должен был поступить по отношению к древлянам, давним врагам полян, киевский герой. Другие со­седи – северяне и радимичи – не были столь ненавистны поля­нам, поэтому и завоевание их проходило менее болезненно, и отделались они легкой данью»