Geum.ru

Монография эволюция государственного строя древней руси (IX-X вв.)

Вид материалаМонография

Содержание


3.1 Типология государственной структуры Древней Руси.
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   14
Глава 3. Особенности древнерусской государственности.

Целью данной главы является анализ зарождения и последующего развития основных властных институтов Древнерусского государства в сочетании с установлением государственных отношений феодальной собственности на землю. В главе рассматривается также обоснованность популярной в советской историографии теории о том, что существование крупного частного землевладения вотчины являлось главным признаком установления феодальных отношений на Руси. Отображается процесс становления института княжеской власти и важнейшая роль киевских князей, выступавших верховными собственниками земли, для установления государственных феодальных отношений. Обосновывается тезис о том, что Русь IX-X вв. предствляла собой раннефеодальное государство, которому соответствовал период «государственного феодализма». Так же рассматриваются такие спорные вопросы как датировка возникновения домениального княжеского владения, функции и значение княжеских сёл второй половины X века, природа дани взимаемой с покорённых восточнославянских племён киевскими правителями. Доказывается неправомерность датирования возникновения боярской вотчины в IX-X вв. Проводится анализ развития института дружины как административно-судебного аппарата управления страной. Даётся оценка правомерности применения к Древней Руси термина «дружинное государство». Впервые применяется методика Г. Ловмяньского для точного определения начала становления государственного феодализма в Северорусских землях. Оценивается обоснованность гипотезы о существовании в X веке таких властных институтов как: совет родоплеменной знати и городское вече, серьёзно ограничивающих власть князя.


^ 3.1 Типология государственной структуры Древней Руси.

До настоящего времени в отечественной историографии существует большое количество различных концепций и построений относительно того, что представляла собой государственная структура Киевской Руси IX-X вв. Существуют различные мнения при ответе на вопрос: «А была ли эта государственная структура, существовало ли государство на территории восточных славян в указанные века?». Историками выдвинуто значительное количество терминов, по их мнению, наиболее точно отображающих политические реалии на Руси IX-X вв. Среди наиболее часто употребляемых такие термины как: «раннефеодальное государство», «раннефеодальная монархия», «варварское государство», «дофеодальное государство», «дружинное государство», «потестарное государство», «союз союзов племён», «суперсоюз племён», «надплеменное государство», «федерация племён» и т. д.

Исследования древнерусской государственности ведутся уже более трёхсот лет. За это время взгляды историков претерпели значительную эволюцию. В трудах отечественных историков XVIII – первой половины XIX вв. под значительным влиянием официальной самодержавно-монархической концепции присутствовала жёсткая связь между появлением элементов монархической власти и образованием Древнерусского (и не только) государства: «все государства началися правлением монархическим или самодержавным, которое есть естественнейшее и удобнейшее из всех правлений»1. Россия была наследственной монархией, управляемой «единовластными государями» вплоть до 1132 года2. Древнерусский князь являлся источником власти к всеобщему благу народа, защитником и верховным судьёй своих подданных. При этом князь не был отделён боярами и дружинными «мужами» от простого народа, так как их роль была невелика, и они не представляли собой многочисленного сословия. Народ же был свободным и лишь «платил князю или представляющим его должностным лицам дани от излишков, которыми он обладал»3.

На протяжении 30-90-х гг. XIX века в отечественной историографии происходили поиски так называемых «особых» начал в русской истории, которые бы отличали её от истории западноевропейских стран. Результатом исторических исследований такого рода явилось признание того, что в древнерусский период на территории расселения восточных славян государства не существовало. Данные построения характерны для родовой теории, основой которой являлась концепция смены родовых отношений государственными. Благодаря данной теории, в середине XIX века процесс появления государственного начала был значительно отодвинут по времени от Киевской Руси и датировался второй половиной XII века. Победа же государственного начала относилась исследователями того времени к XV-XVI вв. Большое внимание уделялось существованию земледельческих общин на территории восточных славян. Так, например, Ф. И. Леонтович представлял себе политический быт Древней Руси раздробленным на отдельные территориальные общины. По его мнению, переход от общинного режима к государственному «стал обозначаться у нас в XIII-XV вв.»4.

В свою очередь, один из основателей «родовой теории» С. М. Соловьёв в целом верно отмечал, что княжеский правящий род является верховным собственником земли, отношения же между князьями этого рода регулируются началом родового старшинства, в соответствии с которым распределялись между ними княжие столы – по принципу лествичного восхождения, от младших, менее значимых столов, к старшим1. Впоследствии «родовую теорию» Соловьёва поддержал В. О. Ключевский, согласившись с тем, что верховная власть на Руси принадлежала всему княжескому роду, а старшим в нём был «великий князь». По его мнению, князей «признавали носителями верховной власти, но они были не полновластные государи земли». Древнерусские князья не знали идеи «чистой монархии», а единовластие, иногда наблюдавшееся до смерти Ярослава Мудрого «было политической случайностью». Поэтому, по определению Ключевского, на Руси существовала «единая верховная власть, только не единоличная». Согласно концепции историка «Великое княжество Киевское» являло собой третью политическую форму, «завязавшуюся на Руси» и вышедшую из «соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей». Киевское княжество являлось «зерном того союза славянских и соседних с ним финских племён, который можно признать первоначальной формой русского государства». Киевская Русь, по его мнению, представляла собой федерацию областей, причём не политическую, а генеалогическую. Вторым источником власти, помимо князя в области являлось вече главного города». Историк также не остался в стороне от противопоставления путей развития России и остального мира: «Если я не ошибаюсь, нигде более в истории мы не имеем возможности наблюдать столь своеобразный политический порядок»2.

Противопоставляли западную и древнерусскую государственность и славянофилы. Они считали определяющими факторами русской истории общинность, выраженную общественным единением в отличие от классового и сословного развития стран Запада, а также православную религию, которая являлась формой религиозно-духовной жизни Руси. Поэтому государь и «государство» лишь венчали общинный строй «Земли». Так, по мнению И. Д. Беляева, до первой половины XI века управление князей и их посадников не было самовластным. Равной с ними была независимая власть земщины и народного веча. Власть князей ограничивалась судом и «управой», а сами они занимались более набегами на ближних и дальних соседей для добычи и славы. В целом же Русь представляла собой союз общин, «вся Русская земля была общим русским миром», а «княжеская власть продолжала лежать как бы на поверхности Русского общества, не проникая вглубь»1.

В результате под влиянием славянофилов, народников и народовольцев с одной стороны, и либерально настроенных историков с другой, в пореформенной России утвердились идеи об общинно-вечевом или же земско-вечевом государственном строе Киевской Руси. Функции же князя в данных теориях были сильно ограничены. Приверженец либеральных государственно-правовых идей В. И. Сергеевич отмечал в государственном устройстве Киевской Руси два начала: монархическое – князя, и народное, демократическое – вече. Взаимоотношения их строились на основе договоров. Народ был организован в волости с главными городами и подчинёнными им пригородами, руководимыми народными собраниями «старших» городов. Отмечалось отсутствие сословий в «Древней России», а сам князь «есть в высшей степени народная власть»2. Историк отрицал существование единого Древнерусского государства, полагая, что на территории восточных славян присутствовало «множество единовременно существующих небольших государств», которые могли называться волостями, княжениями или же землями3.

На рубеже XIX-XX вв. концепция С. М. Соловьёва о родовых отношениях русских князей и их лествичном восхождении к старшим столам была пересмотрена. Так А. Е. Пресняков на основе многочисленных материалов показал, что Русь представляла собой не совокупность общин, а структурно социально-политически организованные земли-княжения, тогда как общинно-вечевая и земско-вечевая теории принижали в них социально-политическое значение князя. По его мнению, русский город не являлся на начальном этапе развития самоуправляющейся общиной. Поэтому, в частности, появление веча и «общественных властей» Новгорода и Пскова, было не априорно изначальным, а результатом развития городов и ослабления княжеской власти. До этого же времени князь был социально активен в своём княжении и принимал деятельное участие в управлении1.

Родоначальники советской исторической науки имели своё видение роли властных институтов и политического строя Древней Руси. М. Н. Покровский считал, что древнерусские князья являлись предводителями шаек рабовладельцев. Они не осуществляли управление землями восточных славян, а до начала X века не принимали участия в судебных разбирательствах. Древнерусские города IX-X вв. представляли собой стоянки рабовладельцев, и только начиная с XI века, князья пытаются навести в них порядок. При этом Киевская Русь IX-X вв., по мнению историка не знала, общественных классов2.

С 20-х годов XX века начинается обращение к теории феодальных отношений на Руси до XIII века. В результате изменяется оценка положения в древнерусском обществе князя и функций княжеской власти. Начинается изучение княжеского землевладения, однако оно датируется периодом XI-XII вв.

В советской историографии проблема возникновения и развития государственности на Руси стала решаться на основе формационных и, прежде всего классово-феодальных категорий. Поэтому в течение длительного времени советские историки абсолютизировали роль социально-экономических отношений в бытии общества. До сего времени пользуется большой популярностью в отечественной исторической науке мысль, что государственность есть непременно продукт классового общества, применительно к славянам общества феодального. Засвидетельствованное письменными источниками существование государства признавалось решающим доказательством бытования… феодального способа производства на Руси.

Эту жёсткую связь между зарождением государственности и складыванием классового общества последовательно отстаивал академик Б. Д. Греков. В книге «Феодальные отношения в Древнерусском государстве» вышедшей в 1935 году, он рассматривал это государство как феодальное уже для X века. К тому же, как уже отмечалось в первой главе работы, под значительным давлением партийного аппарата историки вынуждены были проводить т. н. «удревнение» появления государственности на территории восточных славян. В своей классической работе «Киевская Русь», Греков указывал на то, что Древняя Русь X-XI вв. была раннефеодальным государством, имевшим «некоторые черты сходства с государством Меровингов и Каролингов и по своему происхождению, и по своей структуре, и по своей дальнейшей судьбе»1.

С. В. Юшков выделял в Киевской Руси две формы государства: варварское, которое он датировал IX-X вв., кончая эпохой правления Святослава и раннефеодальную монархию, берущую своё начало со времени княжения Владимира. Исследователь полагал, что в варварском государстве в значительной мере сохранены отношения и институты родо-племенного строя, которые исчезают в результате процесса феодализации. В то же время Юшков отмечал, что в эпоху раннефеодальной монархии её глава – лишь «первый среди равных» крупных феодалов. «Он только верховный сюзерен, … его функции ограничены иммунитетными дипломами и феодальными договорами. Его деятельность направляется так называемой феодальной курией… Для решения наиболее важных вопросов созываются съезды феодалов». Учитывая тот факт, что в состав Древнерусского государства времени правления Владимира входили не только восточные славяне, но и ряд финских и литовских племен, а также существовавшую вассальную зависимость некоторых тюркских племён от Киева, Юшков применял также к Киевской Руси термин «феодальная империя»1.

Л. В. Черепнин охарактеризовал политический строй Руси как раннефеодальную монархию со времени княжения Владимира Святославича2. Политический строй, предшествовавший правлению Владимира, по мнению историка, нельзя рассматривать как монархию в смысле единовластия. Киевская Русь X века это своеобразная политическая ассоциация князей и бояр, управляющих землями и находящихся «под рукою великого князя русского». Зарождение древнерусской государственности, по мнению Черепнина, было взаимосвязано с развитием феодальных отношений: «Очень трудно определить: где искать грань, с которой можно было бы начинать историю феодальной формации. Если понимать под последней систему социально-экономических отношений и соответствующих им политико-юридических форм, то, очевидно, такой гранью может служить образование феодального государства. На Руси это произошло в конце IX в.»3.

В последней четверти XX века в противовес «официальной» доктрине, несомненно, признававшей Киевскую Русь государством, появилась теория, подвергавшая сомнению это утверждение. Главным разработчиком новой концепции выступил И. Я. Фроянов. По его мнению, восточные славяне представляли собой до X века племенной «союз союзов», поэтому князья действовали в интересах племенных или городских общин. Функции князя заключались в «военно-дипломатической работе, «охране внутреннего мира и порядка (судебные функции). При этом князья осуществляли свои полномочия в рамках договоров с народным собранием – вечем. Для IX-X вв. исследователь отрицал факт существования единого государства на территории восточнославянских племён и выдвигает на роль основной государственной формы «города-государства», сложившиеся на родоплеменной основе1. Позднее историк подверг корректировки свои взгляды и допускал временное возникновение государственности на базе нестабильного и недолговечного «союза союзов племён» (суперсоюза). Главная причина образования такого рода государственности – внешняя опасность. Когда она проходила, тогда «союзнические узы слабели, племенное содружество распадалось, а государственность, едва зародившись, погибала»2.

В последние десятилетия прошлого века особый интерес у отечественных историков вызывала роль дружины в становлении Древнерусского государства. В своём монографическом исследовании «Древнерусская дружина» А. А. Горский отмечал факт неразрывной связи процесса генезиса феодализма на Руси с государственно-корпоративной собственностью дружины. Е. А. Мельниковой был выдвинут новый термин, определяющий политические реалии Древней Руси до X века: «Дружинное государство»3. Термин, предложенный Мельниковой, был поддержан Н. Ф. Котляром. Исследователь обосновал свою позицию следующим образом: «господствующий слой такого государства был представлен верхушкой дружины, из её членов состоял в течение долгого времени элементарный аппарат управления. Дружина осуществляла собирание дани и судебные функции»4. Историк утверждает, что завершается существование дружинной формы государственности в эпоху Владимира. Во времена Ярослава дружина и дружинность как фактор политической жизни, аппарат управления и судопроизводства утеряла свои позиции. Она играет уже исключительно военную роль1.

В современной зарубежной исторической литературе также существует несколько подходов к истории и политическому строю Киевской Руси. Так ряд историков полагает, что вершиной социальной иерархии древнерусского общества был князь, в ведении которого находились преимущественно судебные и военные функции. В решении государственных дел князь прибегал к помощи боярского совета, в который входили независимые крупные землевладельцы. Города управлялись особым органом – народным собранием всех свободных взрослых мужчин, получившем название веча2. В свою очередь некоторые исследователи отмечают, что систему киевского управления вряд ли можно назвать государством, а основным содержанием политического и социально-экономического процесса X-XII вв. являлось постепенное ослабление различий между племенами3. Некоторые западные исследователи вместо научного анализа политического строя Киевской Руси, возвращались к упрощённым схемам исторической науки, к отрицанию самого факта существования Древнерусского государства, а также к описательности исторических событий. В частности С. Франклин и Д. Шеппард вернулись к политической истории Руси как к истории княжеского рода. Результатом их исследования является оригинальный вывод: «Пользуясь нашим словарём, мы можем сказать, что «государства» не существовало, но, возможно, были начатки нации»4. Ещё более оригинальную идею выдвинул Р. Пайпс, по мнению которого: «Варяжское государство в России напоминало… великие европейские торговые предприятия XVII-XVIII вв., такие как Ост-Индская компания созданные для получения прибыли». Роль торговли, утверждает американский историк, была настолько значительна, что «великий князь являлся купцом, а его княжество коммерческим предприятием»1. Такой механический перенос первичных форм европейской колониальной экспансии на древнерусскую историческую почву, можно объяснить лишь политической конъюнктурой, довлеющей над западными авторами.

В заключении историографического обзора можно сказать, что до настоящего времени проблема характеристики типологии и развития государственных отношений на территории восточных славян IX-X века не нашла единого понимания среди историков. Отдельно стоит отметить тот факт, что различная интерпретация сущности политических образований разными историками во многом провоцируется благодаря разному восприятию самого термина «государство» и его основных характеристик.

Летописцем «Повести временных лет» при повествовании о расселении славян упомянуты многие славянские этнические общности. Указывалось на различия между этими общностями: «имяху бо обычаи свои, и закон отець своих и преданья, каждо свой нрав»2. Нельзя не отметить, что сам летописец, в повествовании о расселении восточных славян и возникновении у них княжеской власти, не выделял этнокультурные и политические общности разных социальных уровней. Так автор «Повести временных лет» по отношению к политическим образованиям восточных славян употребляет термин «род», причём как при изложении ранней (VI-VIII вв.), так и позднейшей (IX-X вв.) истории восточного славянства. Фактически этот термин у Нестора обозначает и род в прямом понимании слова, и племя, и союз племён, и племенное княжение, и даже крупные этнокультурные общности - «народы» («род словенский», «род ляхов», «род варяжский»)3.

В отечественной исторической науке, как уже отмечалось выше, данные восточнославянские этнические общности обозначались термином «племена». Можно согласиться с мнением о том, что данное обозначение весьма условно: «во времена летописца они не являлись племенами в том смысле термина, который вкладывает в него современная наука. Племя является этническим образованием эпохи первобытного общества, и самой важной отличительной чертой племени является наличие кровнородственных связей. Между тем летописные кривичи, словене, вятичи, тиверцы и другие расселились на таких обширных пространствах, что кровнородственные связи как нечто объединяющее исключались. На смену им приходили связи территориальные, политические»1. Многие историки, в свою очередь, полагают, что перечисленные в летописи восточнославянские общности представляли собой более крупное образование, чем племя – союзы племён, которые, несомненно, сложились к началу IX века2. Некоторые исследователи полагают, что союзы племён существовали и раньше в VII-VIII вв.3

Немаловажен тот факт, что практически все славянские общности имели сложную территориальную структуру. По мнению польского историка Х. Ловмяньского модель позднего племенного строя в славянском мире выглядела следующим образом: все без исключения славяне имели двухступенчатую территориальную структуру, нижнюю ступень которой можно назвать малым племенем, а высшую большим. Малыми племенами восточных славян, по его утверждению, являлись полочане, жившие на ограниченной территории в бассейне речки Полота, и радимичские пищанцы. Вероятно, малые племена входили в состав больших, таких, как поляне или северяне