Geum.ru

Рецензенты: доктор медицинских наук А. М. Иваницкий, доктор медицинских наук Р. И. Кругликов симонов П. В. и др

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   29

ПРИМЕЧАНИЯ


27 Ярхо В. Н. «Илиада» Гомера. С. 416.

28 См.: Стебдин-Каменский М. И. Миф. М.: Наука, 1976. С. 92.

29 Краткий психологический словарь. М.: Политиздат, 1985. С. 265.

i0 См., напр.: Гиндин Л. А. Лингвофилологический анализ Х песни «Одиссеи» и некоторые принципы гомеровской поэтики // Античная культура и современная наука. М.: Наука, 1985. С. 96-97.

263


А. Ф. Лосев в одной XI песне различает шесть историко –

культурных напластований в представлениях о судьбе души.

См.: Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М.: Наука, 1957. С. 23-25. ; Ошеров С. Примечания к «Одиссее». С. 338.

Там же.

Там же.

Замаровский В. Их величества пирамиды. М.: Наука, 1986.

С.181.

Голосовкер Я. Э. Указ. соч. С. 61, 78.

Ошеров С. Примечания к «Илиаде». С. 431.

Афанасьева В. К. Шумерская эпическая песнь «Гильгамеш и

гора бессмертного» // ВДИ. 1964. № 1. С. 85-86.

Голосовкер Я. Э. Указ. соч. С. 45.

Там же. С. 32.

Ярхо В. Н. Греческая литература... С. 322.

Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная

«словесность»: (Противостояние и встреча двух творческих

принципов) // Типология и взаимосвязь литератур древнего

мира. М.: Наука, 1971. С. 217-220.

По выражению Я. Э. Голосовкера, см.: Голосовкер Я. Э. Указ.

соч. С. 23.

Там же. ' Цицерон. О дивинации. Книга первая. XIV, 24-25.

Там же. XLIV, 109.

Там же. LV, 126.

Meissner В. Babylonien und Assyrien. Heidelberg, 1925. Bd. 2.

S. 263. ' Цицерон. Указ. соч. XVIII, 34.

Там же.

Платон. Федр. 244а – d.

_ Цицерон. Указ. соч. XIX, 38.

Там же. L, 113.

Там же. LI, 116.

Ярхо В. В. Греческая литература... С. 321-322.

Там же.

Ярхо В. В. «Илиада» Гомера. С. 416.

Аверинцев С. С. Указ. соч. С. 217.

' Гусейнов А. А. Введение в этику. М.: Изд-во МГУ, 1985. С. 41. ' Кон И. С. В поисках себя. М.: Мысль, 1984. С. 71-73.

Там же. С. 72.

Там же. С. 73.

Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1987. Т. 3. С. 642.

Гусейнов А. А. Указ. соч. С. 32.

Штиль И. В. Указ. соч. С. 225. ' Мелетинский Е. М. Введение в историческую поэтику эпоса и

романа. М.: Наука, 1986. С. 83.

' Сказки и повести Древнего Египта. Л.: Наука, 1979. С. 70. ' Ярхо В. Н. Греческая литература... С. 320.

Штиль И. В. Указ. соч. С. 201-202.

Там же.

Ярхо В. Н. Греческая литература... С. 321.

_ Там же.

| Андреев Ю. В. Указ. соч. С. 307.

_ Гусейнов А. А. Указ. соч. С. 40.

' См.: Брагинская Н. В., Леонов Д. Н. Указ. соч. С. 173.

7в Гусейнов А. А. Указ. соч. С. 41.

77 Лосев А. Ф. Об одном античном термине, лежащем в основе последующей философии // Античная балканистика. М.: Наука, 1987. С. 73.

78 Grammatici latini. Keil. P. 494, 29-34; P. 495, 1.

79 Ярхо В. Н. «Илиада» Гомера. С. 409. 8В Шталь И. В. Указ. соч. С. 8.

81 Там же. С. 69.

82 Плутарх. Биографии: Александр, VIII.

83 Плутарх. Биографии: Алкивиад, VI.

84 Андреев Ю. В. Указ. соч. С. 302.

85 Там же.

86 Тахо-Годи А. «Одиссея» и ее художественно-эстетический смысл // Гомер. Одиссея. С. 307.

87 Ошеров С. Примечания к «Илиаде». С. 434.

88 Андреев Ю. В. Указ. соч. С. 303.

89 Там же.

90 Там же.

91 Тахо-Годи А. Указ соч. С. 307.


Духовность в искусстве

Правда и доброта

Произведение любого рода искусства – архитектуры, музыки, живописи, художественной литературы, театра, кино – воспринимается как искусство тогда и в той мере, когда и в какой мере в нем присутствует духовность. Духовность эта сложна и бесконечно многообразна. Вместе с тем она воспринимается непосредственно в живом созерцании как наличный факт, удовлетворяющий духовным потребностям человека, более или менее сильным и развитым, но присущим каждому. Они кажутся простыми, потому что присущи всем, но они в то же время и сложны, так как у каждого человека они трансформируются не так, как у любого другого. Поэтому нет двух людей, тождественно воспринимающих духовность в искусстве, как нет ни двух художников, ни двух произведений искусства с одинаковой духовностью.

Простота проявления духовности в искусстве заключается в том, что духовность эта есть не что иное, как правда и доброта. Элементарные проявления бездуховности тоже просты – это ложь и равнодушие. Правда служит удовлетворению идеальной потребности познания вплоть до обобщений самых широких, доброта – удовлетворению социальной потребности в справедливости, ее варианта «для других». Слово «доброта» надо здесь понимать как явление, прямо противоположное равнодушию и злости, враждебности.

Сложность духовности в искусстве есть следствие исходного различия потребностей идеальных и социальных – разности их функций, их назначения, их содержания. Кроме того, понятия «правда» и «доброта» многозначны: каждый человек понимает то и другое не совсем так, как любой другой.

В реальной действительности правда нередко вступает в противоречие с добротой и требует выбора: либо правда, либо доброта. В духовности искусства такой выбор противоестествен. Отрицание как правды, так и доброты в изде –

266

лии, претендующем на художественность, выводит это изделие из области искусства. А в величайших его произведениях, наоборот, сама правда выступает как доброта, а доброта – как правда. Именно так они могут быть восприняты зрителем, читателем, слушателем, достаточно внимательным и чутким.

Истина и благо, утверждал Гегель, соединяются родственными узами в красоте. Не зарождаются ли художественные потенции человека в способности видеть эту красоту в окружающей реальности – в природе, облике и внутреннем мире человека, в течении самой жизни?

Но духовность каждого вида искусства связана с правдой и добротой по-своему, соответственно специфической природе этого вида. Всякое искусство так или иначе отображает реальную действительность. В изобразительных искусствах, художественной литературе, театре и кино правда начинается с соответствия изображения изображаемому, с узнавания изображаемого, с убедительности этого узнавания. Но правда искусства в легенде, сказке, воплощениях вольной фантазии художника свидетельствует о недостаточности одного объективного соответствия. Ведь в документальной фотографии это соответствие вполне обеспечено, хотя фотография может быть далека от искусства.

С другой стороны, в чем правда искусств не изобразительных: архитектуры, орнамента, музыки? Какую реальную действительность отображают Зимний дворец, решетка Летнего сада, храм Василия Блаженного, Успенский собор? Музыка Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена? В чем правда этих шедевров? Здесь она не сводится к достоверности частных явлений действительности, но поднимается к достоверности широких обобщений познающего действительность человека. Это правда познавания целостности, стройности, гармоничности и вместе с тем противоречивости мироздания, подразумеваемых во всяком познании как таковом.

Осуществляется такое обобщающее познание целостностью, гармоничностью построения произведений любого рода искусства. К. С. Станиславский писал: «Художественно то, что закончено (этюд тоже может быть закончен, хотя он и наскоро набросан)» '. И специально о театральном искусстве: «Немирович-Данченко иногда прекрасно пока –

' Станиславский К. С. Из записных книжек. М.: ВТО, 1986. Т. 1. С. 341-342.

287


зывает на репетициях и производит впечатление только правильным рисунком роли. У него нет никаких данных для актера, но всегда ясная психология и законченный рисунок. Показывая его и только, можно уже произвести впечатление, увлечь других и себя... Если роль правильно анализирована... актер должен больше всего дорожить этим рисунком роли. Такой рисунок распадается на отдельные части или куски. Задача актера – ясно показать каждую из таких частей роли, составляющих одно логическое и гармоническое целое. Чтоб каждый кусок был воспринят и дошел до публики, надо, чтоб каждая часть сама по себе была гармонична и закончена. Надо, чтоб было совершенно ясно, где кончается одна часть и начинается другая» 2.

Но Станиславский и предостерегал: «Когда делишь роль сразу на маленькие куски, крошишь ее, мельчишь и начинаешь жить каждым лоскутом в отдельности, очень трудно зажить сквозным действием» 3.

В единстве общего и частного – композиция произведения искусства любого рода и вида, а в правде того и другого – его духовность. Приближение к идеалу правды можно видеть и в изобразительных искусствах – в полотнах Леонардо да Винчи, Рафаэля, Дюрера. А стремление к целостности, законченности М. А. Чехов назвал «самым глубоким и насущным стремлением человеческой души» 4.

В стройности композиции содержится преодоление множественности, пестроты явлений познаваемой реальности. «Целесообразное преодоление» – так определил понятие красоты В. М. Волькенштейн5. «Красота есть единство в цветущем многообразии, в сложности», – писал О. Э. Мандельштам 6. Так, красота, выступая в духовности искусства как правда, служит удовлетворению идеальной потребности познания. Причем в широчайшем диапазоне – от убедительности мельчайших деталей и подробностей до широчайших обобщений. И адресуется она идеальным потребностям воспринимающего субъекта. Но, коль скоро она правда, она не может миновать и другие его потребности, не вызвать разнообразных ассоциаций. Отсюда многозначность, неизбежная при попытках осознать, уразуметь,

2 Там же. С. 362.

3 Там же. Т. 2. С. 195.

4 Чехов М. А. Лит. наследие. М.: Искусство, 1986. Т. 2. С. 130. 8 Волькенштейн В. М. Опыт современной эстетики. М.; Л.: Аса –

demia, 1931. ' Мандельштам О. д. О собеседнике//Аполлон. СПб., 1913. Т. 2.

С. 565,

268

понять и выразить словами содержание правды ъ духовности явлений высокого искусства. Еще И. Кант рекомендовал: «На изящное искусство надо смотреть как на природу, хотя и сознавать, что оно искусство» 7. Если бы не многозначность, то как могли бы служить удовлетворению идеальным потребностям человечества в течение многих столетий одни и те же произведения? Их многозначность доказывается их долговечностью.

Вернемся к архитектуре и музыке. Архитектура неотделима от трехмерного пространства, и она пренебрегает временем. Правда в ней – в создаваемой стройности, гармоничности, композиции, в подвластности человеку пространства. Музыка игнорирует пространство и неотделима от времени. Ее правда – в подвластности времен и, в упорядочении человеком течения времени от законченности, завершенности мелодий до гармонии их сплетений и чередований в симфонии.

В художественных произведениях архитектуры и музыки воплощены победы человеческого духа над пространством и временем. Эти победы недоказуемы и в доказательствах не нуждаются; они даны непосредственно зрению и слуху, как явления природы по Канту.

Так обстоит дело с правдой в духовности искусств. Доброта в архитектуре и музыке не видна. Она скрывается в том, что эти искусства, как и орнамент, бескорыстно служат человечеству, поскольку создаются «для других», здесь в самом широком смысле слова.

С добротой дело обстоит, вероятно, еще сложнее, хотя доброта не всегда такой же явно ощутимый атрибут искусства, как правда. Сложность вопроса о доброте в искусстве есть следствие многообразия ее проявлений в реальной жизни вне искусства. Это многообразие видно в обилии слов и понятий, так или иначе связанных с добротой. Все они разнообразные трансформации общечеловеческой социальной потребности «для других», а она бывает и сильной, и едва заметной, то открыто действующей, то существующей лишь в потенции. Вот не претендующий на полноту перечень ее форм, ее проявлений и того, что так или иначе с нею связано: вежливость, любезность, предупредительность, услужливость, благовоспитанность, чуткость, сентиментальность, внимательность, уважение, почтительность, доверчивость, откровенность, добродушие, приветливость, отзывчивость, бескорыстие, радушие, до –

1 Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965. Т. 5. С, 323,

269


брожелательность, сочувствие, жалость, сострадание, самопожертвование, самоотверженность и, наконец, венчающие все эти формы и проявления – добро, любовь и нравственность в самом широком смысле этих слов.

«И море, и Гомер – все движется любовью» – О. Э. Мандельштам.

«Будь только человек добр – его никто отразить не может» – И. С. Тургенев.

«Мирами правит жалость, любовью внушена, вселенной небывалость и жизни новизна» – Б. Л. Пастернак.

Но М. Ю. Лермонтов: «Грустно, а надо признаться, что самая чистейшая любовь наполовину перемешана с самолюбием» 8.

А. П. Чехов: «Любовь и ревность делают человека несправедливым, бессердечным, человеконенавистником» °.

Ф. М. Достоевский: «В отвлеченной любви к человечеству любят всегда одного себя»10. И вместе с тем:

«сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества» «.

Откуда все это многообразие и эти противоречия? Можно утверждать – от различий структур потребностей человека, от различий информированности каждого и от того, что каждый вооружен средствами удовлетворения своих потребностей не так, как любой другой.

Здесь нам придется отвлечься и от духовности, и от искусства. Движимый многими и разными потребностями, человек в каждое данное время занят удовлетворением наиболее актуальной. Это доминанта. Либо ситуативная, вызванная острой нуждой, требующей немедленного удовлетворения; либо практическая, требующая некоторого (большего или меньшего) времени; либо доминанта жизни- потребность, наиболее сильная и устойчивая из всех, существующих у данного субъекта.

Реально все окружающие каждого из нас люди и сами мы постоянно заняты удовлетворением практических доминант. В экстремальных ситуациях в них вторгаются доминанты ситуативные, и на их содержании более или менее сказывается доминанта жизни. Любая практическая доминанта человека удовлетворяется им так или иначе в зависимости от его вооруженности, силы сопут –

8 Лермонтов М. Ю. Собр. соч. М.: Правда, 1953. Т. 4. С. 148. ° Чехов А. П. Собр. соч. М.: ГИХЛ, 1955. Т. 3. С. 40. 10 Достоевский Ф. М. Идиот. М.: Гослитиздат, 1955. С. 498. « Там же. С. 258,

370

ствующих ей субдоминантных потребностей, а также от содержания и силы его доминанты жизни.

Чем сильнее и чем лучше вооружена доминанта жизни, тем больше сказывается ее содержание на практических доминантах человека. И обратно – чем слабее доминанта жизни, тем меньше ее влияние и тем более вероятны столкновения и борьба между разными практическими доминантами, претендующими на главенствующее положение и устойчивость в структуре потребностей субъекта. Поэтому практические доминанты бывают весьма разнообразны по силе, длительности и устойчивости. Одни близки к ситуативным, другие приближаются к доминанте жизни, а некоторые ей непосредственно служат – являются ее трансформациями. Это зависит от ее силы и вооруженности ее носителя. Сильная и вооруженная доминанта жизни подчиняет себе чуть ли не все практические доминанты человека; слабая и невооруженная ограничивается лишь некоторым влиянием на состав практических доминант.

Человек жив, пока функционируют его потребности и пока они, следовательно, существуют как практические доминанты. Нормальному, бодрствующему человеку практическая доминанта совершенно необходима. Она должна бы вытекать из доминанты жизни, но если та слаба и не вооружена, то содержание практической доминанты может оказаться чуть ли не случайным. Человек не находит дела и ищет, чем бы заняться. Такие поиски есть следствие слабости потребностей и нужды в практической доминанте – в поддержании своего существования.

Сила потребности проявляется в затратах усилий для ее удовлетворения. Ситуативная доминанта – в стремительном возрастании усилий, направленных к ближайшей цели; доминанта жизни-в устойчивости самой отдаленной цели, повторяемости и разнообразии усилий для приближения к ней; в практических доминантах характер затраты усилий зависит от того, насколько каждая из них ближе к ситуативной или к доминанте жизни, к тому, что диктуется той или другой.

Затраты усилий начинаются с автоматизмов рефлекторного характера – это хорошо освоенные в прошлом опыте динамические стереотипы. Дальше в ход идут различные комбинации – сочетания и варьирование этих автоматизмов. Прошлый опыт используется все в большем и большем объеме – опыт и практический (в умениях) и теоретический (в знаниях и мышлении). Тут-то и дает

271


о себе знать действительная вооруженность человека. Если примененные усилия оказываются недостаточны, то начинаются поиски новых средств. Чем сильнее доминанта, тем настойчивее и энергичнее эти поиски. Они и приводят к новым, иногда неожиданным для ищущего средствам. Они дают превышение прежней нормы удовлетворения потребности и тем самым обнажают ее доминантность, обнажают тот факт, что эта потребность сильнее других, сопутствующих ей, но довольствующихся существующей нормой их удовлетворения.

Сила практической доминанты красноречива. В ней обнаруживается, чего и в какой мере человек добивается, на что он претендует, какие нормы его не удовлетворяют и какие должны бы удовлетворить. Проявляется и связь практической доминанты с его доминантой жизни и то, какие ситуативные доминанты могут отвлечь от нее. ^ –

В повседневном окружении каждого из нас все изложенное происходит обычно в сфере социальных потребностей варианта «для себя». Такова доминанта жизни у большинства людей, населяющих планету. Но нередко эта доминанта жизни трансформируется в практических доми-. нантах «для других». «Для себя» выступает здесь как искомое вознаграждение за хлопоты «для других».

Так бывает потому, что социальная потребность в расширении своих прав и своих притязаний у каждого человека сосуществует со всеми другими потребностями, свойственными всем людям. Поэтому на фоне эгоистических и вопреки им часто возникают практические доминанты то витальные (например, в случаях болезни), то с потребностями социальными альтруистическими (например, под влиянием жалости, сострадания, привычного чувства долга, сознания своих обязанностей), то даже практические доминанты идеальные (например, под сильным впечатле- :

нием от явлений искусства или открытия в науке). Практическая доминанта возникает обычно вследствие полученной информации. Она может актуализировать потребность даже и редко доминирующую, но потенциально существующую и обычно дающую о себе знать только в способах достижения целей или оттенках применения этих способов.

В упрощенной, грубой схеме онтогенез доминант мож- i но представить себе так: в младенчестве и раннем детстве | доминируют потребности витальные и в вооруженности (в мускульном движении, подражании, игре, любознательности, в коллекционировании). Первоначально это прак- '

тические доминанты самые короткие, близкие к ситуативным. Позднее потребности в вооруженности постепенно переходят к своему прямому назначению. Они укрепляют, удлиняют и усиливают практические доминанты различного содержания-делают их все более длительными и устойчивыми. Так, в игре возникают зачатки потребностей социальных, в любознательности – идеальных.

Так постепенно строится структура потребностей человека, у каждого неповторимо индивидуальная, а в этой структуре – иерархия доминант. На ее вершине – доминанта жизни. Близко к ней – наиболее сильные, длительные и устойчивые практические доминанты, которые бывают иногда так сильны, что конкурируют с доминантой жизни и претендуют на место на вершине. На нижних ступенях иерархии – доминанты кратковременные и наименее устойчивые. В сущности это способы достижения вышестоящей цели. У самого основания пирамиды доминант цели уже не осознаются как цели. Так, читающий книгу не осознает цели перелистывания страниц, бегло пишущий – цели написания отдельных букв, торопливо идущий – цели каждого шага. Здесь затраты усилий автоматизированы прошлым опытом, и их целесообразность обеспечивается подсознанием.

Цель осознается, когда она отдалена и деятельности подсознания недостаточно для ее достижения. Тогда в работу включается сознание, мобилизуя наличную вооруженность субъекта. Если и ее недостает, то в процесс вовлекается сверхсознание. Его называют интуицией, которая служит индикатором доминанты. Вместе с интуицией «работают» вспомогательные потребности в вооруженности и воля. В последней иногда видят руководящую человеком силу, хотя воля всего лишь одна из потребностей, весьма, впрочем, значительная. Управляет поведением всякого человека и всегда структура его потребностей, и воля входит в их число как потребность, их обслуживающая (ту или другую), подобно вооруженности.

О вооруженности Станиславский писал: «Ошибка думать, что свобода художника в том, что он делает то, что ему хочется. Это свобода самодура. Кто свободнее всех? Тот, кто завоевал себе независимость, так как она всегда завоевывается, а не дается... Тот, кто сам освободился, кто не нуждается в чужой помощи, тот, кто все знает, все умеет, во всем самостоятелен, ибо располагает своим мнением, кто богат средствами для борьбы с постоянно встре –

272

273


чающимися препятствиями и противоречиями, тот действительно свободой»12. Потребность в вооруженности всегда идет по пятам за всякой сильной и устойчивой доминантой. Нет у доминанты этого спутника, значит, доминанта слаба и неустойчива.

Также и воля – специфическая потребность в преодолении препятствий как таковых. Воля, выступая слитно с какой-либо другой потребностью, усиливает ее и придает ей устойчивость. В спорте она оказывается даже парадоксальной потребностью в самих препятствиях. В искусстве роль вспомогательных потребностей чуть ли не первостепенна, потому что создать конкретное произведение художник не может, не преодолев дистанцию между замыслом, его духовностью и воплощением в средствах своего искусства. Эта дистанция, т. е. преграда, препятствие, должна быть преодолена, что без участия воли невозможно. Воля и вооруженность сливают воедино содержание и форму, духовное и материальное в искусстве, как они неразрывно слитны в наиболее впечатляющих произведениях любого вида и любой эпохи истории искусств.