Geum.ru

Н. И. Матузова и доктора юридических наук,' профессора А. В. Малько москва юристъ 2002 удк 32 (075. 8) Ббк 66,0 П50 Федеральная программа

Вид материалаПрограмма

Содержание


Кризис власти
9сент. См Известия 1997 3 септ.
7. Острейшей проблемой является национальный нигилизм.
8. Теоретическая форма правового нигилизма, проистекаю­щая из некоторых старых и новых постулатов.
Ильин И Л. О сущности правосознания. М., 1933. С 31
4. Правовой идеализм: его причины и следствия
Подобный материал:
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   48
Тема 29 Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления 563

любом государстве, в том числе российском, есть такие органы и учреждения, которые не вписываются ни в законодательную, ни в исполнительную, ни в судебную власть. У нас это, например, Центризбирком, Центробанк, Счетная палата, Генеральная про­куратура, Уполномоченный по правам человека и др. Тем не менее они действуют в общей системе сдержек и противовесов, являясь элементами единой государственной «машины», и долж­ны функционировать со всеми остальными ее частями.

С другой стороны, юридически некорректно и «ранжирова­ние» властей, когда, скажем на одну доску ставятся МВД, ФСБ, другие силовые ведомства и... Генеральная прокуратура, которая является независимым органом и не входит в структуру испол­нительной или президентской власти, а занимает свое особое место. Ее функция — надзор за соблюдением законов всеми, включая правительственных чиновников.

Между тем ей дают «задания», «указания», устраивают пуб­личные «выволочки», «разгоны» наряду с вышеназванными ор­ганами, требуют отчета, подчинения. Бывает, что и суды зачис­ляются в разряд так называемых правоохранительных органов и ими тоже пытаются управлять и командовать. Вэтом тоже не­уважение к правовым устоям общества. Словом, принцип разде­ления властей в России остается по-прежнему красивым лозун­гом, а не полноценным институтом. Без наведения же порядка во власти нельзя навести порядок в стране.

Кризис власти — одна из коренных причин правового нигилиз­ма. От состояния власти зависит и состояние государства. Прези­дентское Послание Федеральному Собранию 1997 года так и на­зывается «Порядок во власти — порядок в стране». Это значит, что решение всех насущных проблем жизни общества необходи­мо начинать с оздоровления власти, которая тяжело больна. Прежде всего, она сверху донизу поражена коррупцией. По дан­ным Прокуратуры и МВД России 2,5 тыс. представителей орга­нов власти подозреваются в коррупции1. Под следствием нахо­дится ряд высших должностных лиц, в том числе военных.

Авторитет власти низок, уровень доверия к ней населения со­ставляет, как показывают опросы, всего 10%2. Власть не может

1 См Известия 1997 9сент.

2 См Известия 1997 3 септ.

564

Н. И. Матузов

собрать налоги, обеспечить выплату заработной платы, сбить волну преступности, защитить своих граждан от криминального насилия. Большинство россиян не считают издаваемые нынеш­ней властью правовые акты «своими», т.е. выражающими их чаяния. Это порождает по отношению к ним отчужденность, ни­гилизм. Пресса пишет о том, что государства у нас нет1.

6. Серьезным источником и формой выражения политико-юридического нигилизма являются нарушения прав человека, особенно таких, как право на жизнь, честь, достоинство, жи­лище, имущество, безопасность.

Слабая правовая защищенность личности подрывает веру в закон, в способность государства обеспечить порядок и спокой­ствие в обществе, оградить людей от преступных посягательств. Бессилие же права не может породить позитивного отношения к нему, а вызывает лишь раздражение, недовольство, протест. Право как бы само выступает причиной нигилизма.

По данным МВД РФ, примерно половина всех граждан, под­вергшихся преступным посягательствам (изнасилованию, ограб­лению, избиению, хулиганскому оскорблению и т.д.), не обраща­ются ни в суд, ни в прокуратуру, ни в милицию, так как не верят в их возможности реально помочь, защитить, наказать винов­ных.

Человек перестает ценить, уважать, почитать право, так как он не видит в нем своего надежного гаранта и опоры. В таких условиях даже у законопослушных граждан вырабатывается ни­гилизм, недоверие к существующим институтам. Признание и конституционное закрепление естественных прав и свобод чело­века не сопровождаются пока адекватными мерами по их упро­чению и практическому претворению в жизнь. А невозможность осуществить свое право порождает у личности отчужденность от него, правовую разочарованность, скепсис.

Как считает Генеральный прокурор РФ, «страну захлестнула волна массовых нарушений элементарных прав человека (на труд, заработную плату, пенсии, пособия,- нормальные условия жизни). Эти нарушения носят повсеместный и систематический характер, о чем свидетельствует возросшее количество жалоб граждан по данному поводу — их в 1996 году набралось 1 млн

См.: Государства у нас больше нет // Известия 1996. 10 дек.

Тема 29 Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления 565

900 тысяч»1. Из государства патерналистского (что тоже не идеал) Россия превратилась в государство-коифискатора, госу­дарство-банкрота, вызывающего одновременно и жалость, и не­довольство, и вражду. Чтобы власть сейчас ни сделала, люди за­даются вопросом — не обманет ли она их на сей раз?

При этом иногда борьба за права человека приводит к попра­нию самих этих прав. Стремление защитить одних граждан, утвердить в каком-то регионе законность и порядок оборачива­ется бедой для других. Примером может служить массовая ги­бель людей, в том числе среди мирного населения, в ходе прове­дения «миротворческой операции» в Чечне. Подобную акцию как «неадекватную и несоразмерную» осудила Комиссия по пра­вам человека ООН, другие международные организации. Ведь и легитимное применение силы должно отвечать определенным условиям. Известно, что права человека грубо попирались в Чечне и до ввода туда войск. Так что основания для принятия •срочных мер были, другой вопрос — каких.

Мировое сообщество взяло под сомнение не право федераль­ных властей разрешить свой внутренний конфликт, а способ его разрешения, неоправданно большие жертвы и разрушения. Нам как бы попеняли за неумелые, «топорные» действия, особенно на начальном этапе акции, ибо установление законности, разоруже­ние противоправных формирований вылилось в кровопролит­ную гражданскую войну с далеко идущими моральными послед­ствиями, в акты терроризма с противной стороны.

В чеченской войне было убито почти 100 тыс. человек и на­много больше ранено, покалечено. Иными словами, нарушено фундаментальное право человека на жизнь, а если не гарантиро­вано право на Жизнь, то все другие права ничего не стоят. Плохо, когда права человека нарушают криминальные элементы, дру­гие антисоциальные субъекты, но во сто крат опаснее, когда на­рушителем становится само государство. Не зря говорят: ничто так не показывает бессилие власти, как постоянное проявление ее силы.

7. Острейшей проблемой является национальный нигилизм. Забыты либо прямо отрицаются такие понятия, как «дружба»,

1 Скуратов Ю. Прокуратура защищает права и свободы граждан // Российская газета. 1997. 18февр.

566 Н. И. Мэтузое

«братство», «единение народов». Их заслонили процессы сувере­низации, автаркизма, разобщенности, независимости, которые нередко гипертрофируются, выдвигаются на передний план как приоритетные ценности. С другой стороны, явно игнорируются, ущемляются или недостаточно последовательно отстаиваются национальные интересы России, предаются забвению ее честь, достоинство, гордость, самобытность. Национальные чувства россиян не находят адеватного выражения и защиты. Особенно это касается тех 25 млн граждан бывшего СССР, которые внезап­но оказались «иностранцами» в республиках ближнего зарубе­жья, в отрыве от Родины, Отечества.

«Тлен национального нигилизма, — пишет Н. Г. Козин, — проник в духовные основы нации, без разбора круша все на своем пути. В итоге Россия окончательно запуталась в иерархии ценностей — социально-классовых, национальных, общечелове­ческих и персоналистических... Попытка дистанцироваться от национального начала в современной российской истории обо­рачивается его воспроизведением в иных формах, и притом не в самых лучших... Национальный нигилизм — это как раз та ду­ховная почва, хорошо унавоженная за, XX столетие, на которой произрастает идеология бегства от России»1.

8. Теоретическая форма правового нигилизма, проистекаю­щая из некоторых старых и новых постулатов. Они были свя заны как с догматизацией и вульгаризацией известных положе­ний марксизма о государстве и праве, так и с рядом неверных или сугубо идеологизированных, а потому искаженных пред­ставлений о государственно-правовой действительности и ее развитии (отмирание государства и права, замена правового ре­гулирования общенормативным или моральным, примат поли­тики над правом, власти над законом, лобовой классовый под­ход, жесткий экономический детерминизм и т.д.).

Право трактовалось, да и сейчас еще нередко трактуется, исключительно в утилитарно-прагматическом ключе — как средство, орудие, инструмент, рычаг, способ оформления поли­тических решений, а не как самостоятельная историческая, соци­альная и культурная ценность. Такая интерпретация не могла

1 Козин Н. Г. Бегство от России, Саратов, 1996. С. 104,112,123; см. также: КокопювА. И. Русская нация и русская государственность. Екатеринбург, 1994. С. 100—115.

Тема 29. Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления

567

выработать в общественном сознании подлинно ценностного отношения к праву. Напротив, усваивалась мысль о второсте-пенности и нерешающей роли данного института. Главное — это экономика, политика, идеология, а не «какие-то там» право­вые ценности.

Но в последнее время появились и новейшие веяния, способ­ные подогреть юридический нигилизм на теоретико-научном уровне («писаное» и «неписаное» право, «чужое» и «свое»; проти­вопоставление права и закона, возможность нарушения послед­него во имя высших правовых идеалов; гипертрофированный разрыв естественного и позитивного права, нормативизма и со­циологизма и др.). Сведение права лишь к идеям неверно, ибо в этом случае возникает опасность превращения его, по меткому выражению французского правоведа П. Сандевуара, в «совокуп­ность принципов и норм "доброй воли", которые можно соблю­дать или игнорировать в соответствии с личным пожеланием»1.

Из некоторых концепций объективно следует, что закон как бы изначально плох и его соблюдение необязательно. На первом же месте должно стоять право, призванное выражать истинно демократические и нравственно-гуманистические устремления общества и личности. Спрашивается, а разве закон не может во­площать те же самые идеи и ценности? Пренебрежительное от­ношение к закону вольно или невольно формирует его «негатив­ный образ», а следовательно, правовой нигилизм. Между тем, как заметил еще И. А. Ильин, понятие права упирается в поня­тие нормы, нормативного порядка. Порядок же надо уважать. Несоблюдение законов и неравенство перед законом — это два зла, которые разрушают Россию.

Особенно рискованным выглядит отождествление права с «фактическим порядком отношений», ибо в свете этого тезиса любые действия властей, чиновничества, аппарата можно рас­сматривать как «право». Ведь власть предержащие сами и созда­ют угодный и выгодный им «порядок отношений». По такой ло­гике даже нелегитимное применение силы окажется «правом», но «кулачным». И потом, как «фактический порядок отноше­ний» (право) может регулировать тот же «порядок отношений»? Регулятор и регулируемое сливаются. А могут ли вообще не

Сачдевуар П. Введение в право / Пер. с фр. М., 1994. С. 306.

568 НИ Штузов

юридические явления быть критерием поведения людей с точки зрения соответствия этого поведения правопорядку, о котором сегодня с тревогой говорит Президент и все общество?

В данной связи не способствует укреплению веры в право и бесконечные споры о его понятии, определении, в результате чего у граждан размываются представления о том, что же есть на самом деле право. В литературе верно подмечено, что при слове «право» одни вспоминают о существовании Уголовного кодекса с его суровыми санкциями, а другие — о Декларации прав и сво­бод человека1. Диапазон восприятия этого явления весьма ши­рок и неоднозначен. Вообще, полемика о дефиниции права на­чинает иногда напоминать известный спор о стакане, который, по мнению одних, наполовину полон, по мнению других — на­половину пуст. Впрочем, названные и другие теоретические не­урядицы — тема особого разговора.

Сегодня, в условиях резкой поляризации общественных сил, ясно различимы «левый» и «правый» юридический нигилизм. Представители первого критикуют, а подчас отвергают те или иные законы и указы как «диктаторские», «недемократические». Сторонники второго, напротив, считают их недостаточно жест­кими, радикальными или запоздалыми. Одни желают «прогрес­сивного авторитаризма», твердого порядка, другие — послабле­ния, большей свободы действий. Издаваемые правовые акты воспринимаются и толкуются различными группами и лидера­ми по-разному, в зависимости от своих политических пристрас тий и принадлежности к тому или иному идеологическому спектру, движению. Многие нормативные акты представляют собой компромисс между крайними течениями, и Прокуратуре как надзорному органу трудно бывает удержаться на позициях закона, в котором выражен консенсус «левых» и «правых». По­этому ей приходится лавировать или отмалчиваться.

Характерная особенность нынешнего правового нигилиз­ма — его тесная связь с политическим и нравственным нигилиз­мом. Последние распространены не меньше, чем первый. Не уважаются не только законы, но и власть, государственные и общественные институты, принципы и нормы морали. Корни — как в прошлом, так и настоящем менталитете. В частности, се-

См Соловьев Ю Указ соч С 218

Тема 29 Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления

569

рьезное деформирующее воздействие на политическое сознание народа оказал в свое время крах многочисленных «судьбонос­ных», «эпохальных», «исторических» планов и решении, когда мифы заменяли реальность. В этих условиях синдром недоверия ко всем официальным инстанциям, их начинаниям был неиз­бежным. В какой-то мере этот синдром сохранился и сейчас. В основе нравственного нигилизма лежит кризис духовной сферы, эрозия моральных ценностей, крушение социальных идеалов и ориентиров, надежд и ожиданий.

С другой стороны, юридический нигилизм, как уже отмеча­лось, не в последнюю очередь обусловлен правовой безграмот­ностью основной массы населения, неумением или нежеланием разбираться в законах, своих правах и обязанностях, механизмах их реализации, защиты. Большинство людей видят в праве лишь карающе-репрессивную силу и гораздо меньшее число — пози тивно-организующую, охранительную. В этом — один из изъ­янов народного правосознания, не воспринимающего право как свою твердую опору и гаранта. Некоторым же эгоистически на­строенным гражданам право «мешает жить», ставит на их пути разные преграды, в чем-то ограничивает. Отсюда — их отчуж­денное, а то и враждебное отношение к праву и порядку.

В общем потоке повального правового нигилизма, захлест­нувшего российское общество, следует различать и отдельные здоровые ручейки, несущие в себе позитивные начала, когда, на­пример, отвергаются устаревшие юридические постулаты и cie-реотипы, изжившие себя нормы и институты, то, что не оправ­дало или даже дискредитировало себя на практике. Закон отри­цания отрицания действует и в данной сфере.

Мыслимы также ситуации, когда несоблюдение того или иного закона объективно означает благо, добро, а не зло, ибо, как гласит известная мудрость, против дурных законов есть одно отличное средство — дурное их исполнение. Таких правовых па­радоксов у нас немало. Поэтому юридический нигилизм как ис­ключение возможен и со знаком плюс. В целом же он представ­ляет собой сугубо отрицательное явление.

Таковы основные сферы распространения и вместе с тем наи­более типичные на сегодня формы выражения правового ниги­лизма. Есть и другие его «измерения» и модификации.

Упоминавшийся выше бывший министр юстиции РФ, депу­тат Государственной Думы Ю. X. Калмыков незадолго до своей

570 Н И Матузов

безвременной кончины успел выпустить книгу воспоминаний. В ней он пишет:

«...Можно ли говорить о чем-то похожем на правовое госу­дарство, если для решения(внутренних конфликтов, вопреки по­ложениям Конституции, без санкции парламента, в широких масштабах используются Вооруженные Силы страны. Если в ре­зультате ракетно-бомбовых ударов по населенным пунктам своего же государства гибнут сотни мирных граждан и попира­ется главное право человека — право на жизнь. Если в Конститу­ции четко сказано: назначение на должность и освобождение от должности Генерального прокурора РФ входит в компетенцию Совета Федерации, а назначает его (пусть и в качестве и. о., что тоже вопреки праву) — Президент. То же самое происходит и с председателем Центрального банка, назначение и освобождение которого — прерогатива Государственной Думы. Видя все это, руководители «второго ряда», т.е. рангом ниже, также попирают законы. И спросить с них за этот правовой нигилизм некому!

В соответствии со ст. 11 Конституции государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент, Федеральное Собрание, Правительство и суды. В нынешних же условиях я бы несколько иначе расставил интересующие нас структуры: реаль­ная власть сейчас принадлежит Президенту, Совету Безопаснос­ти, президентской администрации, охранным и силовым структу­рам. Парламент же из этой обоймы практически выпадает по той причине, что достаточными контрольными полномочиями не об­ладает, а те из них, которые все-таки предусмотрены Конститу­цией, не очень признаются президентской властью. Федеральное Собрание, к примеру, было проигнорировано при вводе Воору­женных Сил в Чеченскую Республику. Что же касается Прави­тельства, то его функции постепенно перетягивают к себе адми­нистрация Президента и Совет Безопасности... Когда нигилисти­ческое отношение к праву, и прежде всего к его стержневому акту Конституции, демонстрирует глава государства, надеяться на то, что соблюдать ее предписания будут другие, трудно»1.

Правовой нигилизм на всех этажах государственного здания и среди населения не знает пределов, потому и называется бес­пределом- Бороться с ним обычными методами малоэффектив-

1 Калмыков Ю X. Указ соч. С. 139—141

Тема 29 Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления

но и непродуктивно, нужны глубоко продуманные, экстраорди­нарные меры. Не могут быть далее терпимы неприглядные гри­масы и уродства, искажающие до неузнаваемости облик новой России и ее неокрепшую демократию. Правовой нигилизм не­редко переходит в правовой цинизм. Особенно печально то, что этот цинизм касается не только рядовых граждан или кри­минальных элементов, но и работников правоохранительных органов, других властных структур. Налицо острейший дефицит юридической культуры, правосознания.

Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать все, «чтобы приблизить право к народу, чтобы укрепить массовое правосозна­ние, чтобы народ понимал, знал и ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои обязанности и запретности и лояльно пользовался своими полномочиями. Право должно стать фактором жизни, мерою реального поведения, силою народной души»1.

Подытоживая все сказанное, можно выделить некоторые общие, наиболее характерные черты и особенности современного правового нигилизма. Это:

во-первых, его подчеркнуто демонстративный, воинству­ющий, конфронтационно-агрессивный и неконтролируемый ха­рактер, что обоснованно квалифицируется общественным мне­нием как беспредел, запредельность, паралич;

во-вторых, глобальность, устойчивость, широкая распростра­ненность не только среди граждан, социальных и профессио­нальных групп, слоев, каст, кланов, но и в официальных госу­дарственных структурах, законодательных, исполнительных и правоохранительных эшелонах власти;

в-третьих, многообразие форм проявления — от криминаль­ных до легальных (легитимных), от парламентско-конституци-онных до митингово-охлократических, от «верхушечных» до бы­товых, повседневных;

в-четвертых, особая степень разрушительности, оппозици-в. онная и популистская направленность, регионально-националь­ная окраска, переходящая в сепаратизм и автаркизм, местничество;

в-пятых, слияние с политическим, нравственным, духовным, научным, экономическим, религиозным нигилизмом, образую­щими вместе единый деструктивный процесс;

1 Ильин И Л. О сущности правосознания. М., 1933. С 31

572 Н. И. Магузов

в-шестых, связь с негативизмом — более широким течением, захлестнувшим в последние годы сначала советское, а затем рос­сийское общество в ходе демонтажа старой и создания новой системы, смены образа жизни.

Правовой нигилизм приобрел качественно новые свойства, которым он не обладал ранее. Изменились его природа, при­чины, каналы влияния. Он заполнил все поры общества, при­нял оголтелый, повальный, неистовый характер. Б печати это не раз обозначалось словами «нигилятина», хаос, вакханалия, цинизм. Писалось о тупиках беспределов, правовом «Черно­быле».

Сложилась крайне неблагоприятная и опасная социальная среда, постоянно воспроизводящая и стимулирующая антипра-вовые устремления субъектов. К сожалению, правовой нигилизм не спадает, а прогрессирует. Возникло грозное явление, которое может отбросить демократические преобразования в России на многие десятилетия назад.

Основные пути преодоления правового нигилизма — это по­вышение общей и правовой культуры граждан, их правового и морального сознания; совершенствование законодательства; профилактика правонарушений и прежде всего преступлений; упрочение законности и правопорядка, государственной дис­циплины; уважение и всемерная защита прав личности; массо­вое просвещение и правовое воспитание населения; подготовка высококвалифицированных кадров юристов; скорейшее прове­дение правовой реформы и др.

Б конечном счете все формы и средства борьбы с нигилиз­мом связаны с выходом общества из глубокого системного кри­зиса — социального, экономического, политического, духовно­го, нравственного. Однако многое зависит и от активной пози­ции самой личности, ее противодействия силам зла.

Р. Иеринг писал: «Каждый призван и обязан подавлять гидру произвола и беззакония, где только она осмеливается поднимать свою голову; каждый, пользующийся благодеяниями права, дол­жен в свой черед также поддерживать по мере сил могущество и авторитет закона; словом, каждый есть прирожденный борец за право в интересах общества»1.

Иеринг Р- Указ. соч. С. 37

573

4. Правовой идеализм: его причины и следствия

Если правовой нигилизм означает недооценку права, то пра­вовой идеализм — его переоценку. Оба эти явления питаются одними корнями — юридическим невежеством, неразвитым и деформированным правосознанием, дефицитом политико-пра­вовой культуры. Указанные крайности, несмотря на их, казалось бы, противоположную направленность, в конечном счете смыка­ются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными слова­ми, перед нами две стороны «одной медали».

Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так броса­ется в глаза (во всяком случае, о нем почти не говорят, он не «на слуху»), явление это причиняет такой же вред государству, об­ществу, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, «потом», когда итог становится очевиден. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность — правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.

На право нельзя возлагать завышенные, несбыточные на­дежды, оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возмож­ностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в аб­солют.

Между тем в условиях возникшей у нас еще в период «пере­стройки» правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, умные законы, как все сложней­шие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот при­мем пакет законов — и жизнь улучшится». Но чуда не происхо­дило, законы принимались, а дела стояли на месте или даже ухудшались. В результате наступило известное разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса.

В разгар работы союзного парламента пресса в негативно-иронических тонах много писала о «магии», «девятом вале», «буме», «каскаде» законотворчества, о мертворожденных и полу­забытых законах. В какой-то мере это продолжалось затем и в период деятельности бывшего Верховного Совета России, а

574 Н И Матузов

также нынешнего Федерального Собрания. Оказалось, что бы­стрых и легких решений нет.

Из низов слышались и более раздраженные голоса: «Хватит, мы уже сыты по горло законами, они ничего не дают». Подоб­ные упреки высказываются и сейчас. Это и понятно, ведь законы сами по себе не могут накормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние, они могут лишь способствовать либо не спо­собствовать этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распределять, но не производить. Поэтому уповать только на «скоростное» йравотворчество — значит питать юридические иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические, по­литические, организационные и иные меры плюс законы. Лишь совокупное действие всех этих факторов может дать желаемый эффект.

Закон, как известно, есть официальное признание факта и не более того. Он лишь оформляет, «протоколирует» реально сло­жившиеся отношения. Как ни избиты у нас слова классиков о том, что право не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества, они верны.

Ясно, что проводимые в нашем обществе преобразования нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым. Бессилие законов порождает все тот же ни­гилизм, неверие в реальную значимость принимаемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, зна­чит, и отношение к ним более чем прохладное, их престиж пада­ет вместе с престижем власти.

Банально звучит мысль о том, что самый прекрасный закон ничего не стоит, если он практически не исполняется. Еще Ш. Монтескье писал: «Когда я отправляюсь в какую-либо страну, я проверяю не то, хороши ли там законы, а то, как они осущест­вляются, ибо хорошие законы встречаются везде»1.

Правовой идеализм породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане — в парламентски-конституционные пути решения назревших про­блем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые лозунги перестройки, а затем и пе­риода реформации (ускорение социально экономического раз-

МочтсскьсШ.Избр произведения М.1955 С 318

Тема 29 Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления

575

вития, искоренение пьянства, резкое повышение жизненного уровня народа, плавное и безболезненное развертывание демо­кратии, 1ласность и др.).

Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закрепить юридически, провозгласить в конституциях, декларациях. На деле же форсированного перехода общества из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «соци­альное похмелье» — горькое и мучительное. Идеалистические скороспелые прожекты, как правило, сурово мстят за себя. Это тот же нигилизм, только с обратным знаком.

Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т.д.). В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагались слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдывались. Правовой скептицизм особенно усилился в последние годы, когда общество отчетливо осознало, что многие законы, принятые в период обновления, оказались малоэффек­тивными и не привели к достижению желаемых целей, а некото­рые дали отрицательный результат.

Инерция политического и правового идеализма идет еще от старых коммунистических времен, когда господствовал своего рода культ всевозможных планов, решений и постановлений — «исторических», «судьбоносных», «эпохальных». О дальнейшем развитии, усилении, укреплении, повышении... Насаждалась без оглядная вера в их магическую силу. И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из за этого сильно напо­минали партийные резолюции.

Дутые программы и обещания, лозунги о светлом будущем были излюбленными приемами работы с «массами». Говоря сло­вами Герцена, идеология ставилась выше фактологии. Стро­ительство воздушных замков (точнее, бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разру­шала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реаль­ностей.

К сожалению, рецидивы прошлых явлений встречаются и сей­час, но теперь в форме популизма, непродуманных заявлений, программ, посулов, шоковых рывков, наигранного оптимизма, не­оправданных прогнозов, посланий, упований на авось, веры в чудо и т.д. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления

576

Н. И Магузое

или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыпол­нимы и отражают лишь стремление их авторов бежать «впереди паровоза». Сказывается неспособность трезво оценить реальную ситуацию, предвидеть последствия. Примеров много.

В 1993 году Правительством РФ была одобрена явно скоро­спелая общероссийская программа «Жилье» (по типу провалив­шейся союзной), которая предусматривала к 2000 году трехкрат­ное увеличение строительства нового жилья. Наивность уже дала о себе знать, программа, мягко говоря, забуксовала. В том же году принимаются Основы законодательства о культуре. Судьба — та же. Не сработал знаменитый президентский Указ № 1 «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР», так как не имел и до сих пор не имеет под собой необ­ходимой материальной основы. Таких необеспеченных решений и программ набралось уже немало. Например, федеральная про­грамма «Молодежь России (1998 — 2000 годы)», Закон об уго­ловной ответственности за задержку заработной платы, Указ Президента РФ «О доктрине развития российской науки» от 13 июня 1997 года, который расценен прессой как «похороны российской науки». Ибо на развитие этой отрасли из бюджета выделяется 2,8%, из них свыше 90% уходит на зарплату ученым, остальное — на «развитие»1. Грубо говоря, законы есть, а денег нет. Желания и реальность расходятся.

Указы и другие акты о борьбе с коррупцией и преступностью охарактеризованы в печати как маниловщина2. Они не только не привели ни к какому прорыву в данной области, а скорее, наобо­рот, усугубили положение, подорвали веру людей в закон и власть, послужили как бы «дымовой завесой» (не хватало еще указа о борьбе с бюрократизмом!). Время от времени стране, на­селению демонстрируется высочайший гнев по поводу разгула преступности и коррупции, объявляются «беспощадная война», «бой», «фронтальное наступление» и т.д., но подлинной полити­ческой воли, судя по всему, не проявляется, а главное — отсутст­вует материальная основа для таких мер. Между тем, например,

1 См.: Бабкин В. Похороны российской науки // Независимая газета. 1997. 25 июля.

2 См.: Гальперин Я. Коррупция и юридическая маниловщина // Известия. 1993.23 мая;
Волобуев А. Борьба с преступностью особенно хорошо выглядит на,бумаге // Независимая
галета. 1994. 27 янв; Преступники не уйдут от доклада! // Известия. 1996. 9 авг.; 72 часа на
организацию решительной борьбы с коррупцией // Известия. 1997. 28 марта.

Тема 29 Правовой нигилизм и правовой идеализм как деструктивные явления

577

в Италии за последние несколько лет арестовано свыше 3500 крупных мафиози («мелкая сошка» не в счет). Налицо воля и ее результат1.

Поэтому уповать в борьбе с указанным злом только на зако­ны или кадровые перемещения, доклады, призывы, штабы, ко­миссии — значит заранее обрекать проблему на тупиковое со­стояние. Именно так и происходит. Генеральный прокурор РФ заявил: «Федеральная программа борьбы с преступностью при­нята для того, чтобы сказать: уважаемая общественность, борьба с преступностью ведется»2. 8 апреля 1997 года Президент РФ под­писал новый Указ о борьбе с коррупцией, в ноябре Государст­венной Думой принят аналогичный Федеральный закон.

4 декабря 1997 года Правительство РФ одобрило очередную программу по усилению борьбы с преступностью на 1998 — 2000 годы. Представляя этот документ, тогдашний министр внутренних дел А. Куликов «утешил» своих коллег по кабинету тем, что спрогнозировал новый всплеск преступности в 1998 го­ду. И прежде всего — в экономической сфере. Он сообщил, что уже сейчас более половины преступлений совершается людьми без «определенных источников доходов», а проще говоря, безра­ботными или временно не работающими, а одна треть — это «пьяные» преступления, порожденные массовой алкоголизацией населения. А. Куликов заявил, что в ближайшее время победить преступность не удастся. Если в 1998 году ожидается 2,6 млн пре­ступлений, то в 2000 году — 2,5 млн, т.е. почти столько же. Ста­вится задача не победить преступность, а удержать ее на «соци­ально приемлемом уровне». Однако средств на это у государства не хватает. Министр признал, что «вся наша нынешняя правовая система не способна адекватно реагировать на быстро меняю­щуюся криминальную ситуацию в стране». При этом заметил, что за рубежом активно формируется образ России как заповед­ника криминалитета3.

Нереальной была одна из принципиальных статей Закона «О собственности в РСФСР» (1991), согласно которой государство обязано возмещать материальный ущерб, причиненный гражда­нам преступлением, ибо такие расходы сегодня государственной

1 См.1 Российская газета. 1997. 1 нояб г Российская гачета 1996. 17окт. 3 См.: Российская газета. 1997. 5 дек.

19 Зак. № 4512 Матузова

578 Н И Матузов

казне не по карману. Практически дискредитирована по тем же причинам принятая еще союзным парламентом на ура чисто «микрофонная» норма о праве обвиняемого на защиту с момен­та возбуждения уголовного дела — из-за дефицита адвокатов. Не работает норма о декларировании доходов лицами, назначае­мыми на ответственные государственные посты.

Б 1993 году в России был отменен режим прописки, однако до сих пор нет ни одного города или даже населенного пункта во всей Федерации, где бы прописка не действовала. Да и трудно реализовать закон, для которого не созрели необходимые объек­тивные условия, основываясь лишь на одном желании. Соответ­ственно нереализуема и статья 27 Конституции о свободе пере­движения.

В настоящее время прописка заменена регистрацией, которая существенно отличается от режима прописки, основанного ис­ключительно на разрешительном принципе. Излишне го­ворить о том, насколько это важно для каждого отдельного ин­дивида, семьи, общества в целом. Это не что иное, как переход к цивилизованным формам общежития. Но опять-таки в силу не­подготовленности страны к этому переходу новый институт пока не работает и прописка продолжает действовать практичес­ки повсеместно.

Подобные «революционные порывы» можно объяснить лишь стремлением во что бы то ни стало, независимо от реаль­ных возможностей, сделать в'се так, как у «них». Но такое неудер­жимое законодательное «хотение» и есть идеализм. С 1 января 1998 года вступил в силу Федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступле­ний», согласно которому каждому задержанному должно быть обеспечено индивидуальное спальное место и норма санитарной площади в номере не менее 4 кв. метров на одного человека. Ясно, что закон нереален и выражает лишь пожелание. Отсюда реплики в прессе: у нас внизу правовой нигилизм, а в парламен­те — правовой фетишизм.

В свое время бывший союзный Президент ошеломил всех здравомыслящих граждан грозным Указом о разоружении само­вольных военных формирований и сдаче незаконно хранящего­ся оружия в двухнедельный срок. Президент России в своем Об­ращении к участникам чеченского конфликта от 29 ноября 1994 го­да отвел на «роспуск вооруженных формирований и сдачу ору-