Geum.ru

Россия в истории мировой цивилизации

Вид материалаДокументы

Содержание


Просвещенный абсолютизм”
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   24
ГЛАВА 3

“ ПРОСВЕЩЕННЫЙ АБСОЛЮТИЗМ”


Французский философ-“просветитель” Дидро был приглашен императрицей в Россию. Он пытался давать советы высшим сановникам государства, но преуспел в том немного. Он пожаловался Екатерине, что его идей никто не слушает. Екатерина ответила: “М-сье Дидро! Я с большим удовольствием выслушала все, что вам внушает ваш блестящий ум. Но вашими высокими идеями хорошо наполнять книги, действовать же по ним плохо. Составляя планы разных преобразований, вы забываете разность наших положений. Вы трудитесь на бумаге, которая все терпит. Она гладка, мягка и не представляет затруднений ни воображению, ни перу вашему. Между тем как я, несчастная императрица, тружусь для простых смертных, которые чрезвычайно чувствительны и щекотливы”.


Мода на идеи Вольтера, Монтескье, Дидро и других просветителей быстро распространилась в придворных кругах и великосветских салонах европейских столиц. В старинное мистическое “божественное право” королей уже мало кто верил; власть их обосновывалась теперь новой, рациональной теорией общественного договора. Светлый образ “Просвещенного Монарха”, заботливо пекущегося о благе подданных и мудро направляющего свое государство к процветанию, стал идеалом и для многих королей. Несколько десятилетий перед Великой французской революцией вошли в историю Европы как эпоха “просвещенного абсолютизма”.

“Просвещенные монархи” Европы состязались друг с другом в покровительстве гонимым французским философам и насмешливо относились к “отсталым” французским Бурбонам, не ценившим Вольтера и Дидро. Они приближали к себе ученых и философов, заботились о распространении образования, о развитии торговли и промышленности, укрепляли и совершенствовали государственное управление и судебную систему в своих странах. Ослабил личную зависимость крестьян от помещиков прусский король Фридрих II, совсем отменил ее в Австрии, Чехии и Венгрии император Иосиф II.

К плеяде европейских “просвещенных монархов” принадлежала и русская императрица Екатерина II, правившая страной тридцать четыре года (1762-96 гг.).

Юную принцессу из крохотного германского княжества привезли в Россию в 1744 году, чтобы выдать замуж за назначенного наследником престола племянника Елизаветы Петра III. В безрадостной жизни с глупым, всеми презираемым и безразличным к ней мужем, под строгим надзором “тетушки” Елизаветы, среди грубости и интриг, царивших при дворе, ее единственным утешением стали книги - и мечта о российской короне. Честолюбивая, умная, прилежная Екатерина за шестнадцать лет хорошо изучила язык, обычаи и историю страны, которой она собиралась управлять, и сумела завоевать симпатии к себе в той гвардейско-придворной среде, которая после смерти Петра I распоряжалась судьбой русского престола. В 1762 году ее час, наконец, настал. Недолгое правление Петра III закончилось очередным дворцовым переворотом, и Екатерина взошла на престол Российской империи.

Для новой императрицы, в отличие от ее предшественниц, власть не была лишь средством вести приятную жизнь, не зная ни в чем отказа. Честолюбие Екатерины простиралось гораздо дальше: она собиралась облагодетельствовать страну, ставшую ее второй родиной, и сделать для нее то, чего не успел - и не сумел - Петр I. У нее были все основания надеяться на успех: читая и перечитывая Вольтера, Монтескье, Руссо, Екатерина находила в себе все качества настоящей “просвещенной монархини”.

“Философ на троне”. Екатерина состояла в переписке с известнейшими философами своего времени - Вольтером, издателями “Энциклопедии” Дидро и Даламбером. Ее настольной книгой было сочинение Монтескье “О духе законов”, которое она называла “молитвенником государей, имеющих здравый смысл”. Свое царствование императрица начала в точном соответствии с рецептами Монтескье.

Во-первых, она предприняла поездку по стране, чтобы лучше познакомиться с условиями жизни народа. Увиденное вдохновило ее: прекрасная природа, удобно и выгодно расположенные города, люди, встречавшие ее с искренним восторгом и любовью - все условия для плодотворной и славной деятельности! Не хватало только благоустроенности, порядка в управлении - но ведь в том, чтобы поправить эту беду, и состояла ее задача. В отличие от “деспота” Петра I, Екатерина не собиралась насаждать добро каторгой и кнутом. Императрица была убеждена, что подобные средства обречены на провал, и главные орудия просвещенного монарха - не принуждение и наказания, а дозволение и поощрение, твердые и справедливые законы, дающие подданным чувство безопасности и развязывающие их предприимчивость.


Законодательный проект. Российские законы к тому времени находились в таком страшном беспорядке, что пользоваться ими было практически невозможно. Соборное Уложение 1649 г. давно устарело, тысячи петровских и послепетровских указов противоречили и ему, и друг другу. Неоднократные попытки свести их в какую-нибудь систему не увенчались успехом - во многом потому, что сильной практической надобности в этом не было. Все дела в стране вершились не по закону, а личным произволом чиновников, даже высшие государственные учреждения работали, никак не соотносясь с сочиненными для них Петром “регламентами”.

Екатерина решила, что продолжать попытки составления свода старых законов бессмысленно - проще и разумнее написать новые. К этому ответственному делу императрица подошла строго “по науке”: новые законы впервые в истории России предстояло создать специальному законодательному собранию, состоящему из выборных народных представителей116. Сама же императрица, обложившись книгами Монтескье и других западных ученых, на два года засела за сочинение “Наказа” для будущих законодателей.

В 1767 г. Наказ, на 80% состоящий из пересказа просветительских идей, был опубликован. Содержание его было для России весьма нетрадиционным: там говорилось в основном не о долге подданных по отношению к государству, а об обязанностях государства перед подданными. Императрица объясняла, что законы должны давать гражданам чувство безопасности и защищенности, и все должны быть перед законом равны, что жестокость законов не улучшает, но портит нравы, поэтому пытки, на которых до сих пор держалось российское правосудие, должны быть запрещены. Особо подчеркивалась порочность давней российской практики подвергать жестоким пыткам и казням всех виновных в противоправительственных высказываниях.

Законодателям предлагалось, учтя высказанные императрицей пожелания, составить “книгу добрых законов”, написанных простым и всем понятным языком, - так, чтобы их можно было изучать в школах вместе со Священным писанием.


“Уложенная комиссия”. В 1767 году 564 депутата от дворянства, городов и государственных крестьян прибыли в Москву для работы в специальной комиссии над новыми законами.117 С собой они привезли, как и было предписано, наказы от своих избирателей. “Наказ” императрицы был прочитан общему собранию депутатов с разъяснением, что будущие законы не должны идти вразрез с его смыслом. Составленная для Комиссии инструкция велела депутатам высказываться на заседаниях со всей смелостью и откровенностью - и первый российский “опрос общественного мнения” начался.

Полуторагодичные прения депутатов показали, что они не в состоянии придти к согласию ни по одному вопросу и не мыслят себе никакого “общего блага”. Представители каждого сословия отстаивали только свои сословные интересы и, к тому же, стремились расширить свои привилегии за счет других. Так, купцы желали, чтобы право заводить промышленные предприятия и торговать было их монополией, а всем остальным - и дворянам, и крестьянам - торгово-промышленная деятельность была запрещена. При этом они требовали, чтобы им наравне с дворянами разрешили покупать крепостных. Дворянские же депутаты, яростно отстаивая свою монополию на владение крепостными душами, в то же время не желали отказываться от промышленной деятельности (к которой их подтолкнул еще Петр). Единственное предложение законодательно ограничить повинности крепостных было отвергнуто подавляющим большинством голосов. Зато некоторые дворянские депутаты просили закрепить за ними право владения людьми навечно. Вообще, иметь крепостных хотели все - даже государственные крестьяне и духовенство.

Разгоревшиеся в комиссии баталии из-за права владения крепостными “рабами” возмущали Екатерину, которая однажды даже заметила, что все, предлагаемое депутатами относительно крепостных, “совершенно для скотины и скотиною делано”. Убедившись, что никаких “добрых законов” от комиссии ждать не приходится, императрица распустила ее под предлогом военной необходимости (в 1768 году началась война с Турцией). Обещанный повторный созыв комиссии так никогда и не состоялся.


Работа комиссии, по словам Екатерины, прояснила для нее, “с кем дело имеем и о ком пещися должно”. Осторожная и практичная, вовсе не склонная к отвлеченным мечтаниям императрица исходила из того, что политика - это искусство возможного, и никогда, в отличие от Петра, не пыталась “прошибить лбом стенку”. Поэтому она больше не предпринимала попыток ставить вопрос не только об отмене крепостного права, но даже о его законодательных ограничениях.


Апогей крепостничества. Именно в царствование Екатерины власть помещиков над крепостными крестьянами стала полной, безраздельной. Господа получили закрепленное законом право по своему усмотрению распоряжаться трудом и имуществом крепостных, самостоятельно судить и наказывать их вплоть до ссылки в Сибирь. Возможности побегов в XVIII в. резко сократились, потому что усилившееся государство теперь могло гораздо эффективнее с ними бороться, разыскивать беглых в любых уголках империи. У дворян, все больше входивших во вкус жизни “на европейский манер”, появилось множество новых потребностей - и повинности крестьян начали постоянно увеличиваться. За счет их труда строились роскошные усадьбы, покупались французские наряды, нанимались учителя-иностранцы к детям - и многое, многое другое. Впервые повинности в пользу барина стали существенно превосходить по тяжести государственное тягло (еще при Петре I было наоборот).

Между господами и их “рабами” образовалась настоящая культурная и психологическая пропасть - и те, и другие все больше ощущали, что они “слеплены из разного теста”. Разница в образе жизни давала дворянам повод считать себя существами иной, высшей породы. Во многом поэтому “век Екатерины” стал временем самых отвратительных помещичьих злоупотреблений и жестокости по отношению к крепостным. Правительство окончательно отказалось от роли арбитра между помещиками и крестьянами, запретив крепостным подавать жалобы на их хозяев. Сохраняя отвращение к рабству, “просвещенная монархиня” решила оставить отношения между помещиками и крепостными на совести самих дворян.

Свою собственную совесть Екатерина при этом успокаивала различными соображениями. Главное из них заключалось в том, что крестьяне еще “не доросли” до свободы, что они гораздо худшие варвары, чем их господа. В этом мнении она особенно укрепилась после пугачевского бунта, показавшего, насколько страшна и “неразумна” крестьянская стихия.

Собственно, крестьянские волнения начались с самого начала екатерининского царствования. Сначала начались беспорядки среди бывших церковных крестьян - слухи о том, что вотчины у церкви отобраны, подтолкнули их к расхищению накопленных в этих вотчинах богатств. Манифест о вольности дворянства вызвал возмущение крепостных, а после свержения Петра III среди них поползли упорные слухи о скорой отмене крепостного права. То там, то тут появлялись подложные “царские манифесты” антидворянского содержания. Постоянно находились на грани бунта крепостные рабочие уральских заводов.

Поэтому, начавшись, как и все российские “смуты”, с окраинного казацкого бунта, пугачевское восстание быстро нашло себе “питательную среду” в доведенном до крайности крепостном крестьянстве и вылилось в настоящую крестьянскую войну. Донской казак Емельян Пугачев, объявив себя в 1773 г. спасшимся от убийц мужем Екатерины Петром III, нашел на Урале множество сторонников, в числе которых, помимо казаков, староверов, башкир, калмыков, уральских крепостных рабочих, оказались и солдаты нескольких посланных против него отрядов правительственных войск. Пугачевская армия поголовно истребляла дворян и всех, кто отказывался присягнуть на верность “императору Петру III”. Трижды наголову разбитый, Пугачев трижды в короткий срок набирал новую многотысячную армию, но после четвертого поражения его выдали правительству сами казаки. Два месяца его допрашивали (вполне “по старине”, с применением пыток), а затем казнили.


Императрица рассудила, что ключ к улучшению положения крепостных заключается не в предоставлении им свободы, а в просвещении их господ - так, чтобы те сами осознали необходимость гуманного обращения со своими крестьянами. Таким образом, главным “лекарством” от всех болезней российского общества должно было стать распространение просвещения.

Цель просвещения стала пониматься не так, как при Петре: “не токмо науки и художества умножить в народе, но и вкоренить в нежные сердца добронравие и любовь к трудам - словом, новым воспитанием новое бытие нам даровать и новый род подданных произвести”.


“Воспитание новых подданных” стало чуть ли не важнейшим направлением деятельности Екатерины на протяжении всего ее царствования. Первоначальные замыслы в этой области, как и в законодательстве, отличались грандиозным размахом.

На основе изучения европейского опыта было составлено “Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества”, ставшее законом Российской империи. Предполагалось, что в соответствии с этим законом в России будет создана целая сеть “воспитательных училищ” - учебных заведений совершенно небывалого типа. Там под руководством чутких и терпеливых педагогов должны были формироваться “новые люди” - добрые, честные и трудолюбивые, не знающие ни грубости, ни, тем более, палки и розги. Ребенок должен был жить в таком училище-”оранжерее” с 5-6 до 20 лет в полной изоляции от “дурно влияющего” внешнего мира (включая и родственников), имея перед глазами только “подаваемые ему примеры и образцы добродетелей”.

В соответствии с этими замыслами в 60-е годы было открыто училище при Академии художеств, Смольный институт благородных девиц, воспитательные дома для сирот в Москве и Петербурге. Новые уставы, написанные в духе гуманной педагогики, получили шляхетские корпуса (военные училища для дворянских детей). Однако найти для всех этих заведений педагогов, соответствующих таким высоким требованиям, было невозможно - и “оранжереями” они (особенно сиротские воспитательные дома) стать не смогли. Распространить же сеть подобных училищ на всю страну тем более не было никакой возможности. “Новый род подданных” так быстро, как хотелось бы императрице, создать не удалось, но распространение в обществе гуманных идей благотворно влияло на тогдашние методы воспитания и обучения.

Единая всероссийская сеть учебных заведений, хоть и гораздо более скромных, в 80-е годы все-таки была создана. Каждый губернский город получил по четырехклассному народному училищу, каждый уездный - по двухклассному. Все горожане получили возможность дать своим детям хотя бы начальное образование.118

Объектом целенаправленных педагогических усилий правительства были не только дети, но и все грамотное общество - прежде всего, дворянство. После провала затеи с Уложенной комиссией императрица начала выпускать сатирический журнал “Всякая всячина” и пригласила всех желающих последовать ее примеру свободно высказываться по любым острым общественным вопросам. В ответ на приглашение образовалось еще несколько сатирических журналов, занявшихся разоблачением пороков общества.

Фактически это была попытка организовать общественное мнение и создать воспитательное средство более действенное, нежели кнут. Характерно, что излюбленным персонажем сатириков был внешне “европеизированный”, но грубый и невежественный дворянин, лишенный понятия чести и общественного долга и обращающийся со своими крепостными, как со скотом.

Литература в эпоху “просвещенного абсолютизма” стала поистине государственным делом и ценилась как важная служба отечеству. Сама императрица написала целый ряд сатирических и нравоучительных сочинений. Постепенно начал складываться и расширяться круг серьезных читателей, ищущих в книгах не только развлечения, впервые в России создавалась и расширялась сеть частных издательств и типографий, появились первые книготорговцы.

Верховная власть, провозгласив свободу слова, пока не опасалась сама подвергнуться критике со стороны общества - Екатерина была уверена, что ее цели не могут не встретить сочувствия. И действительно, серьезного раскола между властью и просвещенным обществом еще не было.


Дворянство: первое сословие в России. Заставив дворян учиться и бессрочно служить, Петр I буквально за волосы вытащил это сословие на авансцену российской истории. К концу царствования Елизаветы дворянство ощущало себя уже не бесправной массой “государевых холопов”, а реальной силой, с которой должен считаться любой самодержец.

В сознании дворян окончательно утвердилось представление о необходимости учения. В середине XVIII главными предметами в дворянском обучении были иностранные языки и правила этикета, освоение которых внешне выделяло дворянина из массы “подлого” люда.

Канули в прошлое те времена, когда русскому дворянину нужно было царским указом запрещать поступать в холопы - в конце XVIII века такая мысль просто не могла придти ему в голову. Дворяне начали называться благородными при Петре I - при Екатерине II они стали чувствовать себя таковыми. И “просвещенная императрица” немало сделала для ускорения и закрепления этого сдвига.

В самом начале царствования Екатерина подтвердила особое положение дворян в государстве - в отличие от всех прочих сословий, они освобождались от обязательной государственной службы.119 Это не означало, что государство собиралось обойтись без дворян - просто теперь ожидалось, что они будут служить и учить детей не из-под палки, а сознательно, из чести и чувства долга перед отечеством. К неслужащим дворянам предполагалось принимать меры общественного воздействия - не пускать их в “приличное общество”.

При проведении губернской реформы (1775 г.) дворянам были отданы все ключевые должности в местных органах управления. Они получили право выбирать себе уездных и губернских предводителей, выборными стали и судьи, разбиравшие “дела” дворян. Наконец, изданная в 1785 г. Жалованная грамота дворянству окончательно закрепила все его сословные права и привилегии: дворянин был свободен от всех принудительных повинностей и от телесных наказаний, имел право полной собственности на землю и крестьян, причем его имение не могло быть конфисковано в казну ни за какие преступления120; дворянское звание не могло быть отобрано иначе, как по суду и только за оговоренные в законе преступления; приговор суда о преступлении дворянина не мог вступить в силу без утверждения верховной власти. Выборные представители дворянства имели право ходатайствовать перед верховной властью о нуждах и пожеланиях своего сословия.

Так в России впервые появились охраняемые законом “права человека” - но не всякого человека, а дворянина. Тем самым была окончательно разрушена древняя “социальная справедливость”, заключавшаяся в равном бесправии всех слоев общества перед лицом верховной власти.


Создание “третьего сословия”. Еще в своем “Наказе” молодая императрица подчеркивала, что для экономического процветания страны необходимо сильное и богатое “третье сословие”. Ничего похожего в России не было, поэтому верховная власть решила недостающее сословие создать.

В праве покупать крепостных, которого больше всего добивались депутаты из купцов и заводчиков, им было окончательно отказано. Не получили они и желаемой монополии на торгово-промышленную деятельность - наоборот, указом 1775 года промышленные предприятия разрешено было свободно заводить всем желающим, включая даже крепостных крестьян. Любое вмешательство государства в предпринимательскую деятельность Екатерина считала вредным. Исходя из убеждения в благотворности свободной конкуренции, правительство отменило все казенные монополии и откупа, которые душили торговлю и взвинчивали цены на внутреннем рынке.

Условия для развития свободного предпринимательства таким образом были созданы, и первые независимые от государственной опеки и крепостного труда промышленники появились именно в эту эпоху. Однако “третье сословие” в условиях крепостного права расти не желало - к концу XVIII века в городах жило немногим более 4% российского податного населения. Тем не менее, города, как и дворянство, пользовались повышенным вниманием и заботой правительства. Близкие к дворянским права получили купцы первых двух гильдий, освобожденные от подушной подати и рекрутских наборов. Частная собственность горожан, как и дворянская, была объявлена неприкосновенной - какие-либо конфискации допускались не иначе как при условии полного возмещения ущерба владельцу. В 1775 году города в очередной раз получили выборное самоуправление, система которого была еще раз усовершенствована через 10 лет Жалованной грамотой городам. Однако городское самоуправление, в отличие от дворянского, так и оставалось хилым и недейственным, защищать вновь образованное сословие мещан (городских жителей) от чиновничьих злоупотреблений оно не могло.

В 1786 году всем подданным Российской империи было запрещено, обращаясь к верховной власти, именовать себя “рабами”. Однако подавляющее большинство населения страны - крестьяне - так и не получили каких-либо законодательно закрепленных прав. Проект Жалованной грамоты государственным крестьянам (написанный одновременно с грамотами дворянству и городам) не был издан из-за активных возражений дворянства.121

Современники высоко оценивали труды императрицы. Следующие же поколения русских людей относились к Екатерине гораздо более критично и признавали за ней только одну несомненную заслугу - новые военные победы, прославившие Российскую империю.


Империя в зените славы. Екатерина II успешно довершила начатое Петром дело превращения России в великую державу, играющую ведущую роль в европейской и мировой политике. “Петр удивил Европу своими победами - Екатерина приучила ее к нашим победам”. (Н.М.Карамзин). Основные направления внешней политики были созвучны традиционным, сложившимся еще в допетровскую эпоху мечтам о “Москве - третьем Риме” и объединении “всея Руси” под скипетром российских самодержцев.

После первой победоносной войны с Турцией (1768-1774 гг.) Россия смогла закрепиться на черноморском побережье (чего не удалось Петру I) и получить контроль над извечно враждебным Крымом122; но честолюбивые планы императрицы шли гораздо дальше этих скромных практических результатов. Второй ее внук, родившийся в 1779 году, получил греческое имя Константин недаром - бабушка мечтала со временем сделать его императором освобожденной от турецкого владычества Византии. Вторая русско-турецкая война (1787-1791 гг.) также закончилась победой России, и хотя Константинополь остался Стамбулом, зато Россия окончательно присоединила Крым и все Причерноморье до Днестра.

В екатерининское царствование надолго решилась судьба давней соперницы Московии - Польши.

Положение этой страны в XVIII веке резко изменилось к худшему: окруженная резко усилившимися соседями123, она из-за своего почти анархического государственного устройства ничего не могла им противопоставить. Власть выборных польских королей была чисто номинальной; любой шляхтич на сейме имел право единолично наложить запрет на принятие любого решения (право “вето”) и мог не только не подчиниться решениям большинства, но и выступить против них с оружием в руках. В XVII веке польские короли нередко вынуждены были воевать за собственный счет и на свой страх и риск, а военное поражение грозило им низложением с трона. Каждый раз выборы нового короля превращались в борьбу соседних государств за право посадить на польский трон своего претендента. Россия начала активно вмешиваться в польские дела при Петре I; Екатерина же, взойдя на престол, сразу решила стать там полной хозяйкой. Она договорилась с прусским королем Фридрихом II поддерживать “счастливую польскую анархию” и не допускать замены ее более централизованным государственным устройством; в 1764 году на польский престол был посажен бывший фаворит Екатерины Станислав Понятовский. В страну были введены русские войска; Россия объявила себя гарантом сохранения польской конституции.

В 1772 году состоялся первый раздел польских территорий между ее соседями. Россия получила земли с преобладающим православным населением. Прусский король Фридрих II осуществил давнюю мечту своих предков, присоединив прибалтийские польские земли, разделявшие надвое прусские владения. Австрии досталась Галиция, и в общей сложности территория Польши уменьшилась примерно на треть, а население с 10 до 6 млн. В 1793 году в ответ на предпринятое польским сеймом изменение конституции124 страну подвергли второму разделу, после которого ее население сократилось до 3 млн. человек; поднятое через год Тадеушем Костюшко патриотическое восстание было жестоко подавлено русскими войсками, и в 1795 г. Польша как независимое государство исчезла с карты Европы.

В начале своего царствования Екатерина вполне искренне заявляла, что Россия не нуждается в расширении своей и так слишком обширной территории. Однако логика имперской политики заставила ее почти половину своего царствования вести тяжелые и кровопролитные войны, приобрести 7 млн. новых подданных и новые нуждающиеся в заселении территории. Усиление России вызывало тревогу всех ее европейских соседей - наращивание силы государства не увеличивало его безопасность, скорее наоборот, создавало ему новых врагов. Российская империя, утвердившись в роли великой державы, участвовала во всех европейских конфликтах и продолжала расширять свои границы на протяжении всего следующего столетия.

вопросы и задания
  1. Что было самым важным в екатерининском царствовании?
  2. Какие идеи Просвещения пыталась практически осуществить Екатерина II? Какие из них реализовать не удалось и почему - из-за непоследовательности императрицы или из-за неосуществимости самих идей?
  3. Можно ли считать Екатерину II продолжательницей дела Петра I?