Россия в истории мировой цивилизации

Вид материала

Документы

Содержание Средней Азией Столетняя война Священная Римская империя Московское государство Реформация и религиозный раскол Европы. Реформация и “пуританская революция” в Англии. Новые основы европейской цивилизации.

Подобный материал:

• Учебно методическое пособие по курсу " россия в мировой истории" москва 1998, 199.82kb.
• Программа вступительного экзамена по дисциплине история России по направлению подготовки, 356.07kb.
• Учебно методическое пособие по курсу " россия в мировой истории" москва 1998, 200.77kb.
• Учебно методическое пособие по курсу " россия в мировой истории" москва 1998, 374.71kb.
• Учебно методическое пособие по курсу " россия в мировой истории" москва 1998, 395.93kb.
• Учебная программа по археологии для студентов специальности «история» Программу составил, 257.38kb.
• Волгоградский государственный медицинский университет, 439.17kb.
• Положение об окружном конкурсе «Уголок мировой цивилизации», 59.21kb.
• Вопрос 1: Предмет, значение и цели дисциплины "История Беларуси" (в контексте мировой, 693.14kb.
• Методическое пособие по курсу истории «Россия в мировой цивилизации», 514.96kb.

Глава 3

евразия в XIII - XV вв.

Азия

Монголы после похода в Европу продолжили свои зывоевания в Азии. Они нанесли сокрушительный удар по восточной части исламского мира (Иран, Ирак, Сирия) и были остановлены только на границе Египта⁵⁹. Повторный натиск в долине Хуанхэ сокрушил Южный Китай, захвачена была Корея. Дважды монгольский десант пытался высадиться в Японии, но каждый раз тайфуны отгоняли их суда обратно на континент. Великий хан повелел построить свою новую столицу на территории Китая⁶⁰ и объявил себя Сыном Неба (императором). Довольно скоро монгольские правители Поднебесной окитаились. В середине XIV века (за 12 лет до Куликовской битвы) всеобщее восстание смело монгольскую династию.

Колоссальная монгольская империя распалась уже при внуках Чингиз-хана. Монголы в завоеванных странах оказались в ничтожном меньшинстве и спустя век растворились среди местного населения. В самой Монголии началась кровавая трехвековая распря между кочевыми родами, до предела истощившая силы страны⁶¹, и в конечном итоге она стала легкой добычей вновь усилившегося Китая.

В междоусобице погиб последний хан орды, владевшей Средней Азией. Власть захватил глава одного из местных родов, ставший новым великим завоевателем - Тимур по прозвищу Тамерлан. Полководческий талант этого самаркандского эмира был сравним только с его неимоверной жестокостью. Армии Тамерлана огнем и мечом прошли по Индии, Ирану, Ираку, Сирии, Кавказу, причерноморским степям; его передовые отряды вторглись на Русь и сожгли уже приграничный Елец, но повернули на восток за более ценной добычей. Как обычно, империя очередного завоевателя полумира развалилась почти сразу же после его смерти.

В Китае XIII века были сделаны три изобретения, которые со временем изменили картину мира - книгопечатание, компас и порох. Но в китайском обществе переворота они не произвели, - они сыграли свою роль позже и на другом конце Евразии (европейцы, до которых доходили лишь смутные слухи о делах в Поднебесной империи, аналогичные изобретения сделали сами). Затем - 80 лет монгольского правления, восстание, возведение на престол буддийского монаха, преемники которой правили страной следующие три века, - вплоть до нового, на этот раз маньчжурского, завоевания в XVII веке.

Монгольский набег на Ближний Восток “разбудил” жившие в Малой Азии тюркские племена. Их вождь Осман сумел собрать их под свое знамя, сформировать многочисленную армию и бросить ее на завоевание Византии (новых завоевателей стали называть турками-османами). Константинополь казался неприступным, поэтому османы переправились на Балканский полуостров, заняли византийские провинции и покорили славянские государства - Болгарию и Сербию. Константинополь оставался последним островком посреди новой - Османской - империи.

Византия оказалась в безвыходной ситуации, и император запросил западной помощи. Платой стало согласие на объединение восточных и римской церквей при главенстве римского папы при сохранении богослужебной обрядности православия.

На объединительный собор во Флоренцию выехала делегация патриархов всех православных церквей. В ее составе был и московский митрополит грек Исидор (он был только что назначен на этот пост константинопольским патриархом и еще не ездил на Русь). На соборе было принято решение об объединении церквей (“Флорентийская уния”). Но реального и полномасштабного объединения так и не получилось - постановление Флорентийского собора отказался выполнять новый собор восточных церквей, а Исидора, приехавшего из Италии в Москву с решением об объединении с католиками, Василий Темный выслал обратно на родину.

Западная помощь не пришла. В 1453 году турки штурмом овладели Константинополем. Император погиб в бою⁶². Империя навсегда исчезла с карты мира.

В первой половине следующего, XVI в. при султане Селиме Грозном османы создали огромную и довольно стабильную империю, охватившую весь Передний Восток, восточные районы Средиземноморья, Балканы, поставили под свой контроль Крым. Вновь объединенный мусульманский Восток встал на пороге христианской Европы. Одно время даже казалось, что христианскому миру грозит новое глобальное нашествие, - османы вторглись в Венгрию, их войска осаждали Вену. Но сил у турок хватило только на покорение юго-восточных - православных - христианских государств. Началось четырехвековое напряженное противостояние исламского полумесяца католическому Западу и православной Руси-России.


Европа

В Европе не было великих завоевателей, сравнимых с Чингизом или Тимуром, здесь никто не сумел создать столь же грандиозных империй, миновали ее и азиатские нашествия, разорявшие и безлюдившие Восток. Это вовсе не значит, что жизнь в Европе была спокойной и безмятежной. Войны - столкновения государств или внутренние распри - и здесь были явлением повсеместным и постоянным. Но ни один король не был в состоянии собрать и бросить на соседей огромных армий, сравнимых по численности с армиями азиатских завоевателей. Военные действия велись, как правило, сравнительно немногочисленными рыцарскими отрядами. И опустошения, производимые их походами, не были столь катастрофическими, как при азиатских нашествиях, - рыцари воевали главным образом “из чести”, без излишней жестокости и алчности. Рыцари предпочитали сражаться друг с другом в чистом поле и не любили “неблагородных” и гибельных штурмов крепостных укреплений - окруженные высокими стенами города в европейских войнах были по большей части избавлены от разрушений и разорений.

Самой крупной и разорительной средневековой войной была Столетняя война (1337 - 1453 гг.). Английские короли имели наследственные права на французский престол и на этом основании считали возможным слить Англию и Францию в единое государство под своей короной. Пока они вели войну с французскими королями, их дела шли успешно и был момент, когда они были буквально в шаге от своей заветной цели (в битвах погиб весь цвет французского рыцарства). Но сделать этот последний шаг оказалось невозможным. В королевские распри впервые в европейской истории активно вмешался народ. За десятилетия войны во Франции возникло и укрепилось сознание того, что все слои населения являются не просто поддаными или вассалами короля, что объединяет их не только феодальная “пирамида” власти, но еще и то, что все они - французы; что жить они хотят не просто в своей стране, но в своем национальном, суверенном государстве. Символом Франции, народной героиней стала Жанна д^,Арк - крестьянская девушка-воин, пробудившая в истерзанной стране гордый национальный дух.

Массовое осознание национальной общности французов способствовало успехам централизаторской деятельности первого после Столетней войны короля Людовика XI. Для “собирания” французских земель под своей властью он избрал ту же стратегию и применял те же приемы, что и московские князья на Руси. Где деньгами, где насилием, где коварством⁶³ Людовик стал присоединять к своему личному владению (домену) земли своих вассалов. В конце его долгого правления территория королевского домена распространилась почти на всю страну. Именно с Людовика XI берут свое начало традиции сильной королевской власти во Франции. Сила королевской власти, однако, не подавила городские вольности, - города были важными союзниками королей в борьбе за подчинение крупных вассалов и за помощь требовали от королей сохранения своих свобод и даже добивались новых привилегий.

Проиграв Столетнюю войну, рыцарская знать Англии возвратилась на родину - и страну захлестнула тридцатилетняя смута, известная в истории как война Алой и Белой розы. В яростной борьбе за королевскую корону два могущественных клана буквально истребили друг друга, в междоусобице почти полностью погибла древняя английская аристократия.

К концу XV века Испания уже вошла в те границы, которые она занимает и по сию пору. Для этого понадобилось четыре столетия Реконкисты - отвоевания Пиренейского полуострова у мусульман (мавров). Новая страна формировалась как прифронтовое государство. Организаторами многочисленных военных походов под знаменем веры были кастильские и арагонские короли, и поэтому в среде испанского рыцарства и знатных сеньоров (грандов) укрепились традиции повиновения своим сюзеренам. Короли Испании в тогдашней Европе обладали наибольшей властью над своей страной.

Священная Римская империя, чем дальше, тем больше превращалась в фикцию. Германские князья окончательно превратились в совершенно самостоятельных и мало зависящих от своего выборного сюзерена-императора государей⁶⁴. У империи не было ни общей казны, ни армии. Князья, добившиеся пышного императорского титула, использовали его в основном для приращения собственных доменов (вотчин). Большинство германских городов добились почти полной самостоятельности и развернули бурную хозяйственную и политическую деятельность. В середине XIV века 80 имперских городов заключили союз и превратились как бы в “государство в государстве”. Этот союз - Ганза - вел обширную торговлю и войны, определял цены на всех североевропейских рынках, защищал своих членов от произвола властей, охранял торговые пути от пиратов.

Италия вышла из-под влияния Империи, после чего здесь не осталось даже тени государственного единства. Она была самой “городской” из всех западноевропейских стран, североитальянские города были самыми богатыми и культурными в Европе. Местные сеньоры-аристократы были слишком слабы, чтобы противостоять многочисленным городским ополчениям, так что борьбы между феодалами-землевладельцами и городскими коммунами в Италии не получилось - итальянская знать перебралась в города и связала свои интересы с интересами городов-республик.

За три века в католической Европе сильно упало влияние и духовный авторитет римских пап. Во многом это было связано с тем, что для государств становились ненужными те вассальные “пирамиды”, с которых начиналась новая европейская государственность и которые скреплялись личными клятвами именем Христовым. Постепенно короли налаживали собственный чиновничий аппарат управления, заводили наемные войска и уже могли заставить своих подданых повиноваться более “земными” средствами. Государства становились национальными (и даже в тех странах, где они не возникли, явственно ощущался подъем национального патриотизма). У европейцев, начавших обустраивать свои “национальные квартиры”, слабела нужда во вселенской церкви.


Нарастали и изменения в духовной жизни людей западнохристианского мира.

Католическая церковь сохраняла роль духовного руководителя общества во многом благодаря утверждению своей роли посредницы между Богом и человеком, соединительницы человека с Творцом, - считалось, что человек, стоящий вне Церкви, самостоятельно спасти свою душу не в состоянии. На заре Средневековья она вводила людей в христианство, приучая их неукоснительно исполнять церковную обрядность. Одновременно богословы напряженно искали пути к постижению замысла Творца по отношению к человеку и миру. Католические и “еретические” проповедники страстно боролись за души людей, донося до них истины Откровения. Все это дало свои плоды: через полтора тысячелетия после рождества Христова Его заветы стали глубоко проникать в массовое сознание. Приходило понимание того, что вера, Спасение не может быть коллективным, а есть интимное дело каждого отдельного человека; что никакие посредники не могут помочь человеку соединиться душой с Творцом; что церковные обряды, - это не главное, а важно глубокое внутреннее единение с Христом одинокой человеческой души.

С середины XIV века люди начинают пристально вглядываться в самих себя. Но увидели они там разное.

Одни ужаснулись своему несовершенству, греховности, несоответствию состояния своих душ христианскому идеалу. По всей Европе широко распространяется движение “нового благочестия”. Организуются общины, где люди самого разного общественного положения объединяли свои имущества, трудились сообща, занимались делами милосердия, благотворительности. Они еще были “добрыми католиками” и выполняли все предписанные церковью обряды, но путь к спасению уже видели не в этом, а в искренней, самоуглубленной молитве и в добрых мирских делах.

Других (их называли гуманистами - “изучающими человеческое”) поразило не замечаемое прежде богатство и яркость человеческой личности. Они “открыли” человека, как путешественник открывает, исследует и описывает новый, огромный, неизведанный континент - и пришли к самым оптимистическим выводам.


“Какое чудо природы человек. Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен Богу - разумением! Краса Вселенной! Венец всего живущего!”⁶⁵


Гуманисты продолжали считать себя правоверными католиками, но их интересовали не небеса, а путь и возможности человека на земле; заботило их не вечное блаженство души человеческой, а волновала земная слава. Их идеалом стал свободный, не стесненный прошлыми запретами человек-герой, перед которым открыт весь мир, который своими талантами и мужеством может добиться всего, чего он хочет.

В средневековой культуре места такому человеку не было, поэтому гуманисты обратились к прошлому - к Античности с ее культом человека, совершенного телом и земной доблестью. Гуманисты увлеклись мечтой возродить этот античный идеал. С их легкой руки все древнегреческое и древнеримское (дохристианское) стало пользоваться огромной популярностью⁶⁶. Конец XIV - начало XV века тогда же назвали “эпохой Возрождения” (Ренессансом). Римские первосвященники и князья церкви не только не противодействовали этим настроениям, но всерьез увлеклись ими и сами.

Гуманисты верили в человека, в его изначально добродетельную, богоподобную “природу”. Они не видели опасности в его безграничной свободе, их раздражали моральные, религиозные “предрассудки”, которые эту свободу сковывали. Борьба с такими “предрассудками” была весьма успешной. Во многом поэтому в десятилетия Возрождения сумели в полной мере реализоваться выдающиеся таланты художников, скульпторов, архитекторов, поэтов. Но людей творческого художественного труда было немного - десятки, сотни... Когда же внутренние, моральные запреты исчезли у тысяч, десятков тысяч людей, когда главной жизненной ценностью был объявлен успех, земная слава, наслаждения, настало время безудержного разгула страстей, “войны всех против всех”, в которой все средства были хороши - лишь бы они приводили к личному успеху. “Эпоха Возрождения” длилась менее века, - и это были десятилетия самой разнузданной, циничной, часто извращенной жестокости в европейской истории. Наивысшего накала эта всеобщая междоусобица достигала в Италии. Здесь дорвавшиеся до власти “ренессансные” правители сами уничтожили для всех остальных ту свободу, которая позволила им - самым жестоким, коварным, развратным - достигнуть славы, власти и богатства.


вопросы и задания

1. Какие события произошли в Азии в период с Батыева нашествия до обретения Московской Русью государственной самостоятельности?
   
2. Когда и как закончила свое существование Византийская империя?
   
3. Чем средневековая история Зап. Европы отличалась от истории стран Азии?
   
4. Какие изменения произошли во Франции? в Англии? в Священной Римской империи? в Италии? в Испании?
   
5. Какие изменения происходили в XIII - XV вв. в духовной жизни западнохристианского мира?
   
6. Что такое “эпоха Возрождения”?
   

Раздел IV

МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО

в XVI - XVII вв.

Глава 1

Рождение новой Европы

В XVI-XVII вв. европейская христианская цивилизация совершила в своем развитии рывок, резко изменивший весь ход истории человечества. До этого она была лишь одной из существовавших на планете цивилизаций и больше подвергалась внешним влияниям, чем сама влияла на другие культуры. Но с этого рубежа она превращается в центр евразийской и мировой цивилизации. В XVI-XVII веках призошел не просто расцвет европейской культуры (сколько таких расцветов знали земные цивилизации - от которых потом не оставалось и следа!), - европейские народы первыми вышли из Средневековья и начали Новое - наше! - время.


“Информационный взрыв” книгопечатания. Пожалуй, ни одно изобретение предшествующих эпох не повлекло за такой короткий срок таких огромных последствий, как построенный в 1445 г. Иоганном Гуттенбергом печатный станок⁶⁷.

Типографии распространились по всей Европе; их продукция пользовалась массовым спросом, - за первые полвека книгопечатания (к 1500г.) в свет вышло около 40 тысяч (!) изданий. Скорость распространения новых идей и сила их воздействия на общество резко возросли - а новых идей тогда как раз было очень много. В типографиях печатались и расходились по Европе, например, сочинения итальянских гуманистов, находя восторженных почитателей и последователей среди образованных людей всех стран. Но переворот в массовом сознании вызвали не идеи гуманистов - элитарные, доступные немногим, да и обращенные лишь к избранным.

Первой книгой, которую напечатал Гуттенберг, была Библия. Хотя она и почиталась святыней всего христианского мира, но могла быть прочитана к тому времени лишь учеными “профессионалами”. В средние века католическая церковь готова была мириться с языческими суевериями европейских христиан, но очень подозрительно относилась к тем из них, кто уж слишком истово погружался в христианскую веру. Утверждалось, что мирянам вообще не следует читать Библию - это не только не поможет им в спасении души, но может погубить ее окончательно. Буквально каждая фраза Книги преподносилась мирянам в аккуратной “упаковке” официальных толкований и “правильных” практических выводов.

В XVI столетии Библия стала в Европе самой читаемой книгой, ее перевели на все национальные языки, а из-за споров о ее толковании больше столетия чуть ли не вся Европа была охвачена войнами.


Реформация и религиозный раскол Европы.

Мартин Лютер и начало Реформации. Человек, положивший начало религиозному расколу Европы - немецкий монах из саксонского городка Виттенберга Мартин Лютер - впервые прочел Библию, когда ему было 20 лет, и через несколько лет знал ее почти наизусть. Пропасть между Священным Писанием и порядками в католической церкви оказалась для него - глубоко верующего человека с чуткой совестью - непереносимой: Лютер почувствовал, что эта церковь, погрязшая в грехе, никак не может помочь христианину в спасении его души. Хуже того, в этом ему не поможет никто - нет посредников между человеком и Богом. Нет никакого толку в усердном исполнении церковных обрядов, в постах, паломничествах, монашеских обетах... Только верой спасется человек, и внушать ему, что кто-то может искупить его грехи - значит злонамеренно губить чужие души, то есть служить дьяволу. Но ведь именно этим занимались римские папы, продавая “отпущения грехов” - индульгенции!

“95 тезисов” против индульгенций, прикрепленные Лютером 31 октября 1517 г. к дверям собора в Виттенберге, за год стали известны всей Германии и нашли горячий отклик - папы уже давно не пользовались авторитетом; люди, совершившие паломничество в Рим, рассказывали ужасные вещи о царивших там распущенных нравах, да и местные католические священники и монахи не могли служить образцами добродетели. Первоначальная надежда Лютера, что в Риме прислушаются к его справедливой критике, не сбылась - папа обвинил его в ереси и пригрозил отлучением от церкви. В 1520г. Лютер при большом стечении восхищенных зрителей сжег папскую буллу и объявил самого папу “антихристом”.

В этот год германские типографии напечатали втрое больше книг, чем за несколько предыдущих лет - в основном это были брошюры Лютера и его сторонников. Католической церкви была объявлена открытая война:

“Римская церковь, которая в старые времена была образцом святости, превратилась ныне в застенок из застенков, притон из притонов, в царство всех смертных грехов и проклятия; трудно себе представить, чтобы оно стало еще страшнее, если бы там появился сам Антихрист.”

Многие германские князья поддержали Реформацию - не только из-за согласия с идеями Лютера, но соблазненные возможностью перехода в их казну церковных земель. Император Карл V поддержал папу и объявил, что новоявленная “ересь” должна искореняться всеми средствами, имеющимися в распоряжении светской власти. Страна раскололась на два бескомпромиссно враждебных лагеря.

Лютер меньше всего хотел, чтобы из-за его учения разгорелись смуты и войны: ”Я не хотел бы, чтобы Евангелие отстаивалось насилием и пролитием крови. Слово победило мир, благодаря слову сохранилась церковь, словом же она и возродится”. Он прекрасно понимал, какие неуправляемые силы он развязывает, насколько опасно разрушать авторитет церкви, державший в узде средневекового человека. Но - “неправомерно и неправедно делать что-либо против совести. На том стою и не могу иначе. Помоги мне Бог!”

Католическая церковь не зря старалась прятать Библию от “профанов” - умные практики прекрасно знали, какое впечатление она может произвести! А Лютер утверждал: “Всем и каждому христианину подобает знать и обсуждать учение; подобает, и пусть будет проклят тот, кто на йоту суживает это право”. Он заново перевел Библию на народный немецкий язык, чтобы ее мог прочесть - и по-своему истолковать - каждый грамотный. Впрочем, толкователи (и Библии, и лютеровских идей) появились еще до того, как он закончил свой труд - и как раз такие, каких больше всего опасался Лютер.

Радикальные секты и крестьянская война в Германии. В обстановке всеобщего брожения умов начала быстро набирать популярность радикальная секта анабаптистов (“перекрещенцев” - название связано с их идеей о том, что крещение должно быть сознательным и, совершенное над младенцами, недействительно). Анабаптисты учили, что близок Страшный суд, и пора установить на земле “царство Божие”, избавленное от всякого неравенства и несправедливости. Их проповедники утверждали, что они получили откровение непосредственно от Бога, и многие слушали их как пророков, готовые по их призыву громить церкви, крушить иконы, выгонять монахов из монастырей, убивать противящихся им “безбожников”. Особенно страшную силу представляли проповеди радикальных “реформаторов”, когда они обращались к измученным низам общества - крестьянам и городской бедноте, придавая их ненависти к “верхам” убедительное религиозное обоснование. В 1524-25 гг. по Германии прокатилась волна страшных крестьянских восстаний, вдохновленных “пророками убийства” (так назвал подобных проповедников Лютер).


Лютеранская церковь. Лютер отрицал любое насилие во имя религии и сделал все, что мог, чтобы ввести в какие-то рамки абсолютную свободу, которая открывалась перед его последователями. Он подчеркивал, что царство Божие “не от мира сего”, а на земле верующим следует повиноваться земным властям, не пытаясь самостоятельно судить, насколько праведны или греховны их распоряжения. Человек слаб и грешен, и лишь глубокое раскаяние и надежда на милость Бога могут привести его к спасению. Порвав с католической церковью, Лютер чувствовал, что нельзя оставить массу верующих совсем без церковной поддержки, в страшном одиночестве перед Богом - но как будет организована эта церковь, кто будет назначать священников, обеспечивать ее единство? Единственный выход Лютер увидел в том, чтобы передать церковь под покровительство светских властей.

Лютеранская церковь избавилась от всех отягощавших ее богатств, стала простой и строгой. Эта церковь не позволяла ждать от нее чудес. Пасторы, в отличие от католических священников, не претендовали на обладание особой божественной благодатью, которой они могли бы через таинства поделиться с прихожанами. Их роль была скромнее: выслушать исповедь, растолковать непонятные места в Священном писании, помочь избавиться от тяжких сомнений, обнадежить, дать добрый совет. Лютеранство, сохранив дух своего основателя, стало самым умеренным течением протестантизма⁶⁸.

Реформация очень скоро вышла за пределы Германии. Ее распространению, в числе прочего, очень способствовали религиозные преследования, заставлявшие протестантов искать убежища в чужих странах. Вторая половина XVI и первая половина XVII в. стали временем массовых переселений “инаковерующих” из одних европейских стран в другие, а иногда и за пределы Старого Света.

Одним из таких беглецов был французский протестант Жан Кальвин, нашедший убежище в Швейцарии - в Женеве.


Кальвинизм. Кальвин гораздо последовательнее и неумолимее Лютера развил общую и исходную для всех протестантов мысль об отсутствии посредников между человеком и Богом. Он не только не пытался как-то смягчить, облегчить тяжесть этой мысли, но стремился полностью развеять иллюзии своих слушателей относительно возможностей спасения души. Не только выполнение религиозных обрядов, но и молитвы, и сколь угодно искренние покаяния в грехах, и любые “добрые дела” ничем не могут помочь верующему - судьба каждой бессмертной души изначально предопределена Богом. Спасется лишь меньшинство избранных, большинству же уготованы адские муки, и изменить свою посмертную судьбу человеку не дано.

Казалось бы, отсюда неизбежно следует вывод, что человек может махнуть на все рукой - но как жить в ожидании вечных мук, не зная, проклят ты или спасен? Кальвин объяснял, что узнать это можно. Если человек одарен глубокой и сильной верой, если он готов отдать всю свою жизнь служению Богу, если он сам себя ощущает орудием в Божьих руках, то он, скорее всего, избран и спасен. Если же он, напротив, чувствует непреодолимую тягу к греху, не ощущает божественного призвания и благодати, не способен сосредоточить свои мысли и дела на служении Богу, то он погиб. Таким образом, требования предъявлялись уже не к отдельным поступкам, а ко всему укладу жизни, к самому строю человеческой души. Любое отклонение от религиозного служения расценивалось не как единичный “грех”, который можно загладить покаянием, а как грозный признак божественного проклятия.

Проповеди Кальвина так потрясли женевцев, что заставили их полностью изменить привычный образ жизни - веселый, легкомысленный и шумный город превратился в монастырь со строгим уставом. Будние дни были отданы труду, воскресенья - Богу. Впрочем, труд тоже посвящался Богу (“не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть”). Слова апостола Павла: ”Кто не работает, да не ест” (малоизвестные в средневековье) стали обязательным требованием для всех - и бедных, и богатых. Нежелание работать служило симптомом отсутствия благодати, а успех в делах рассматривался как дополнительный признак избранности.

Кальвинова проповедь не была благовидным прикрытием страсти к наживе. “Богатеть для Бога” - это стало девизом “непреклонных купцов героической эпохи капитализма”. По их твердым убеждениям, богатство можно было наживать только безупречно честными способами - такие пути, как, скажем, использование личных связей в правительстве (не говоря уж о любых видах мошенничества) решительно отвергались. “Богатеющий для Бога” не мог остановиться и сказать: “Довольно, у меня уже есть все, чего я хочу,” - даже если накопленного с лихвой хватало, чтобы обеспечить детей и внуков. Он не мог тратить свои богатства на роскошную жизнь и, чем богаче он становился, тем сильнее был соблазн удовольствий, с которым он обязан был бороться - и тем тяжелее становилась лежащая на нем ответственность перед Богом за правильное распоряжение “вверенными” ему капиталами.

“Природа богатства - в том, чтоб служить, а не господствовать.”

Климент Александрийский, раннехристианский философ


Кальвинисты во всех странах отличались не только строгим, набожным образом жизни и прилежным трудом, но и непримиримостью к мирскому злу. В отличие от радикальных сектантов, они не считали возможным построение “Царства Божия на земле”, но были уверены, что Богу угодна деятельность людей, направленная на усовершенствование общественных порядков. Поэтому сопротивление несправедливости и беззаконию, как и упорный труд, было не просто правом человека, но его религиозным долгом. Воодушевленные сознанием этого долга, кальвинисты проявляли стойкость и непреклонность в борьбе против любых злоупотреблений не только церковных, но и светских властей. Их трудно было сломить силой и практически невозможно подкупить; они питали мало почтения к королям, знати и вообще власть имущим (“Если ты увидишь человека дельного в выполнении своего призвания, то поставь его превыше королей”) и были уверены в своем праве (и даже обязанности) не подчиняться несправедливым распоряжениям власти.

Из-за таких взглядов кальвинистов, наряду с другими “крайними” сектами в протестантизме, поначалу преследовали правительства всех европейских стран, хотя придраться к ним было трудно - они не проповедовали никаких насильственных действий, перераспределения и уравнения имуществ, неподчинения властям или немедленного “внедрения в жизнь” евангельских законов; вели очень добропорядочную жизнь и пользовались уважением и абсолютным доверием окружающих.


Религиозный плюрализм. Кальвинизм распространился почти по всей Европе⁶⁹. Вместо единой церкви, подчиняющейся высшему руководству, кальвинисты создавали общины верующих с выборными священниками, и поэтому на основе учения Кальвина вырастали разные религиозные течения и секты - обязательных общих догматов и обрядов не было, каждая община могла вносить что-то свое. Протестантское требование всеобщей религиозной свободы плохо сочеталось с самим понятием “ереси”. Реформация породила множество разнообразных духовных течений и сект в христианстве. Сначала многие из этих сект подвергались гонениям, но к концу XVII века в западном христианском мире окончательно восторжествовал принцип свободы совести и утвердился религиозный плюрализм.

Однако путь к нему был долгим и кровавым - ненависть к инаковерующим, прежде чем стихнуть, достигла в Европе невиданного накала. Именно в XVI-XVII веках особенно часто пылали костры, на которых сжигали книги и их авторов, прокатилась страшная эпидемия “охоты на ведьм” - все это воспринималось как ужасное варварство и дикость уже людьми следующего столетия.


Запоздавшая реформа (Контрреформация). Лучшие умы католической церкви, столкнувшись с новой “ересью”, распространявшейся по Европе со скоростью лесного пожара, принуждены были срочно искать выход из сложившейся ситуации. Им пришлось признать, что католическая церковь действительно страдает многими пороками и нуждается в реформах. Чтобы выжить, нужно было искоренить вопиющие злоупотребления священнослужителей, поднять их образовательный уровень, привлечь на службу церкви людей, не менее глубоко верующих и убежденных, чем были в стане “врага”.

В 1540 г. папа утвердил создание нового монашеского ордена, названного “Воинство Иисуса Христа” (иначе - орден иезуитов).

Основал его сын испанского дворянина Игнатий Лойола - человек незаурядной судьбы и характера.

Воспитанный на рыцарских романах, он первую половину жизни отдал военной службе, но под впечатлением прочитанной книги сказаний о святых решил посвятить себя служению деве Марии и отправился в паломничество в Палестину. Оказавшись там, Лойола к стыду своему убедился в своем полном богословском невежестве, и вернулся домой - учиться. В сорокалетнем возрасте он “с азов” учил латынь и греческий, и в конце концов преодолел курс богословия в двух испанских университетах и в Париже. После этого можно было приступать к подвигам во имя веры.

Лойола и несколько его единомышленников мечтали стать проповедниками Евангелия среди язычников - именно для миссионерской деятельности они и создали свой орден. Однако папа нуждался в их работе прежде всего в Европе.

Каждый вступавший в орден иезуитов должен был, кроме традиционных монашеских обетов (бедности, безбрачия), принести еще один - беспрекословного и абсолютного повиновения папе. Кроме папы, любой член братства обязан был так же беспрекословно и абсолютно повиноваться всему орденскому начальству. Основатели ордена понимали, что обеспечить такое повиновение невозможно, если не научиться управлять душами подчиненных. “Работа с душами” и стала главной сферой деятельности ордена, пополнявшегося главным образом за счет его собственных воспитанников и учеников.

Иезуиты не только учли и позаимствовали сильные стороны протестантизма (яркие проповеди, внимание к образованию), но и сумели создать ему привлекательную альтернативу. Их проповедь была обращена к тем, кому не по плечу оказывалась ноша личной ответственности перед Богом, кому трудно было расставаться с милыми сердцу торжественными и пышными богослужениями, иконами, святыми заступниками, кого отпугивали суровость протестантов и их непримиримость к маленьким человеческим слабостям. Они производили впечатление более гуманных и милосердных пастырей, чем их противники, и, несомненно, были более тонкими психологами.

Иезуиты создали собственную стратегию спасения католической церкви от окончательного распада, более действенную, чем инквизиция и уже никого не пугавшие папские проклятия. Заботясь об “уловлении душ”, они создали целую сеть блестящих учебных заведений (коллегий) - не только духовных, но и светских. Собственно, почти весь орден стал гигантской школой - около 80% его членов составляли преподаватели и студенты. Иезуиты изменили весь облик и стиль деятельности католической церкви: постепенно ушел в прошлое излюбленный объект средневековой сатиры - пьяница, обжора и невежда в монашеской рясе, не способный внушать ни малейшего уважения прихожанам; его заменил “святой отец”, не менее набожный, строгий и начитанный, чем протестантский пастор.⁷⁰

Протестанты проповедовали перед толпами, иезуиты же сделали основную ставку на воспитание монархов, проникая в королевские дворцы, становясь духовниками царствующих особ и воспитателями их детей. При этом августейшим воспитанникам внушалось, что они “помазанники Божьи”, чью власть и ответственность за души подданных не может разделить никто, и их главный долг - охранять свое “божественное право” от любых посягательств.

Развернув бурную деятельность во всей Европе, орден смог вернуть в лоно католической церкви множество “отпавших” - в том числе и целые государства (Польша, Венгрия, княжества южной и юго-восточной Германии); триумфальное шествие протестантизма сменилось контрнаступлением католической церкви - Контрреформацией.


Религиозные войны и их последствия. С середины XVI до середины XVII века почти все страны западной Европы так или иначе испытали на себе последствия раскола католической церкви. Религиозное противоборство обострило все другие конфликты (политические, национальные, социальные), усилило непримиримость, готовность сражаться “до победного конца”. Если раньше войны велись в основном из-за спорных прав на тот или иной престол, то теперь - во имя истинной веры; раньше они были делом королей, теперь касались целых народов. Самыми активными, последовательными и стойкими в борьбе всюду были кальвинисты.

На родине Реформации - в Германии - войны между протестантами и католиками длились с перерывами около ста лет. Первая их “серия” закончилась победой союза протестантских князей и заключением в 1555 г. Аугсбургского религиозного мира, согласно которому каждый князь мог свободно выбирать, какая церковь будет в его землях (“чья власть, того и вера”). Конфискованные церковные земли оставались в собственности новых владельцев, но на будущее католические иерархи лишались права, переходя в протестантство, “забирать с собой” церковные владения. Власть императора Священной Римской империи, невеликая и прежде, стала почти номинальной.


Тридцатилетняя война. Условия Аугсбургского мира в основном соблюдались до тех пор, пока в конце XVI в. не набрала силу Контрреформация. Католические князья и епископы повели наступление на протестантские земли, пытаясь вернуть потерянное ранее. В возникший конфликт в XVII в. оказались втянутыми все крупные европейские государства (одни на стороне католиков, другие - протестантов). Война “всех против всех” на германской территории длилась 30 лет - с 1618 по 1648 г. (под именем Тридцатилетней войны она и вошла в историю) и сопровождалась чудовищными зверствами и опустошениями. Религиозные мотивы ее постепенно отошли на второй план; наемные армии готовы были служить тому, кто больше заплатит; больше всех страдало мирное население, подвергавшееся грабежам и насилиям от обеих враждующих сторон⁷¹. Население многих германских земель сократилось вдвое, а некоторых - и в десять раз.

Во Франции борьба между католиками и местными протестантами (гугенотами) тоже была упорной и затяжной. Самый знаменитый ее эпизод - “Варфоломеевская ночь” (24 августа 1572 г.), когда в Париже было вырезано около двух тысяч гугенотов. Здесь, однако, накал религиозных чувств был слабее, чем в Германии, и борьба подогревалась не столько ими, сколько политическими амбициями разных группировок аристократии: гугеноты пытались добиться автономии от королевской власти. В XVII веке большинство дворян-гугенотов вернулись в католичество, хотя им была предоставлена свобода вероисповедания.

Короли Франции пытались в разгар “гугенотских” войн найти способы примирения враждующих сторон. При короле Генрихе IV был принят Нантский эдикт, в котором впервые провозглашался принцип веротерпимости. Франция осталась официально католической страной, но ее правительства добивались от гугенотов не возврата к “истинной вере”, а лишь подчинения общим для всех законам государства. Сначала такая позиция власти подвергалась яростным нападкам с обеих сторон (и стоила жизни двум королям - Генриху III и Генриху IV, погибшим от руки фанатичных католиков), но в XVII в. уставшее от кровопролитий общество согласилось с ней и стало смотреть на королевскую власть как на гарантию сохранения порядка и стабильности в стране. Это способствовало укреплению во Франции абсолютной монархии.

Нидерланды были страной с идеальными условиями для распространения идей Реформации: уже в XVI в. большинство населения здесь жило в городах, каждая провинция имела выборное самоуправление; это была, наряду с Швейцарией, самая свободная, грамотная и богатая страна тогдашней Европы. Протестанты из соседних стран, подвергавшиеся гонениям у себя на родине, - и лютеране, и кальвинисты, и анабаптисты - находили здесь убежище и многочисленных последователей. Но, еще в 1477 г. доставшись в приданое императору Священной Римской империи Максимилиану Габсбургу, Нидерланды в середине XVI в. оказались под властью испанского короля Филиппа II - самого ревностного и фанатичного католика из всех европейских монархов. И хотя Нидерланды приносили в его казну больше денег, чем все заморские владения, Филипп ненавидел это “гнездо еретиков” и готов был любой ценой привести его к повиновению. Однако карательная экспедиция под началом герцога Альбы, посланная в Нидерланды, имела результатом не искоренение “ересей”, а долгую - полувековую - войну, которую Испания проиграла, хотя и имела лучшую в Европе армию. Северные - протестантские - провинции Нидерландов⁷² вышли из-под власти испанской короны; южные католические провинции⁷³ сохранили испанское подданство, но отстояли все свои традиционные свободы и права.


Реформация и “пуританская революция” в Англии.

“Королевская реформация”. Начало религиозному расколу в Англии положил король Генрих VIII, который в 1534г. порвал с папой римским⁷⁴ и потребовал присяги себе как главе национальной - англиканской - церкви.

Этот шаг короля, однако, не означал, что он признал правоту протестантов: равнодушный к религии, Генрих рассматривал церковь лишь как необходимое орудие управления подданными и просто решил полностью взять это орудие в свои руки. Разогнав монахов и отобрав монастырские земли в казну (не менее трети всех земель в королевстве), король получил полную финансовую независимость от парламента; никаких иных реформ церкви он не хотел и “держал меч с двумя остриями” : одно против католиков, другое против протестантов. “Ни одна голова в Англии не была тверда на плечах: католиков казнили как ослушников, протестантов как еретиков.” Ни те, ни другие не могли принять англиканскую церковь. Первые стремились вернуть ее в лоно католичества, вторые (кальвинисты-пуритане) - окончательно очистить от “идолопоклонства”: убрать из церквей иконы и дорогую утварь, отменить культ святых, вести службы на английском языке, разрешить свободное чтение и обсуждение Священного писания и сделать священнослужителей выборными, а не назначаемыми “сверху”.

При преемниках Генриха VIII реформа англиканской церкви продолжилась, но не настолько, чтобы это могло удовлетворить пуритан. К тому же судьба церкви и степень религиозной свободы в стране слишком зависели от случайностей престолонаследия: когда в 1553 г. на английском престоле оказалась истовая католичка Мария (“кровавая Мэри”), все реформы были отменены, Англия была провозглашена католической страной, а пуритане подверглись гонениям и казням. В следующее царствование (Елизаветы I) ситуация изменилась в обратную сторону - но лишь благодаря личным качествам и убеждениям самой Елизаветы. Став во главе церкви, английские монархи приобрели слишком большое значение для своего народа.


“Пуританская революция”. Правивший после королевы Елизаветы Карл I, был воспитан в духе иезуитских идей о “божественном праве королей” и своим демонстративным пренебрежением к английским законам и традициям довел долго копившееся недовольство до точки кипения. Последовательнее и смелее всех в борьбе с королевскими злоупотреблениями были пуритане. Именно они составляли активное меньшинство в парламенте и в стране, требовавшее “поставить короля на место”, показать ему, что он может быть хозяином в стране лишь постольку, поскольку народ Англии признает его таковым.

“Глас народа” звучал в стенах парламентской палаты общин, и король мог не утомлять себя его выслушиванием, если его расходы не превышали ранее установленных налогов. Созвать парламент и выслушать дерзкие речи съехавшихся после одиннадцатилетнего перерыва народных представителей Карла заставила нужда - срочно нужны были деньги для подавления восстания шотландцев, разъяренных попыткой английского архиепископа ввести в их стране книгу обязательных для всех стандартных молитв. Однако парламент, добиваясь от короля все новых и новых уступок, в конце концов поставил Карла перед выбором: или отказаться от своего “божественного права”, или силой заставить мятежников покориться. Король выбрал второе и уехал из непокорного Лондона собирать войска.

Однако начавшаяся в 1642 году гражданская война окончилась его поражением: цвет английского рыцарства оказался не в состоянии сломить “армию святых”, созданную и обученную депутатом палаты общин пуританином Оливером Кромвелем. Сила этой армии заключалась в ее уникальных для того времени моральных качествах и железной дисциплине. После разгрома королевских сил в 1646 г. победоносная “армия святых” стала главной политической силой в стране, и эта сила не собиралась успокаиваться на достигнутом, пока в Англии не будет установлено истинно справедливое устройство государства и церкви.

“Религия теперь стала темой всеобщих разговоров и застольных бесед в тавернах и пивных, где едва ли можно найти пять человек, придерживающихся одного мнения, и тем не менее каждый считает, что он прав. Один желает избавиться от молитвенника, считая его ложным, другой нападает на одежды и обычаи клира; один не желает коленопреклоняться, другой не желает стоять, третий желает сидеть. Один не желает бить поклоны, другой не желает снимать шляпу, третий считает папизмом все хорошие обряды... Один считает, что спастись можно с помощью добрых дел, другой желает спастись только голой верой и вовсе не желает совершать какие-либо дела. И так вера колеблется туда и обратно при каждом новом веянии”, - так описывал очевидец обстановку того времени в Англии.

В 1649 году в Лондоне состоялся неслыханный доселе судебный процесс. Подсудимый Карл I Стюарт был признан виновным в государственной измене и развязывании войны против собственного народа и приговорен к смерти “путем отсечения головы от тела”. Королей убивали и до этого (во Франции, например, в 1589 и в 1610 гг. два подряд законных монарха пали жертвой “идейных” убийц), но никогда в истории это еще не делалось вот так - от имени народа и в доказательство того, что Закон выше любой, даже коронованной, особы.

Казнь короля не принесла стране умиротворения. Англичане первыми на земле узнали, что революцию гораздо легче начать, чем закончить. Вчерашние союзники, лишившись общего врага, становились непримиримыми противниками, пуританские проповедники (с которыми еще недавно никто не мог сравниться в смелости) уже казались трусливыми консерваторами по сравнению с размножившимися в огромных количествах радикальными сектантами, требовавшими немедленного установления “царства Божьего” на земле:

“Поступите следующим образом: отнимите у богатых излишек имущества и распределите его среди бедных. ... После этого посмотрите: не стали ли бедные богаче, а богатые беднее. Если у одного окажется столько же, сколько у другого, тогда дело сделано. Если же нет - тогда проведите второй, третий разделы, до тех пор, пока все не станут одинаково богатыми. Однако и этого еще недостаточно: вы должны раз в год или чаще обследовать имущество каждого человека, чтобы убедиться, не возникло ли неравенство между одним и другим, и если оно возникло, вы должны уравнять его снова... Если каждый будет любить ближнего как самого себя ... и если все магистраты в каждом селении сделают все, что в их силах, чтобы издать и поддерживать такой закон и ежегодно уравнивать людей... - тогда все было бы очень просто” (отрывок из листовки, ходившей по рукам в годы революции)

Начавший революцию парламент заседал рекордный срок - 13 лет. Депутаты возомнили, что теперь они станут несменяемыми (раз нет короля, который один был вправе созывать и распускать парламент). Парламентское правление разочаровало страну еще быстрее, чем королевское.

Единственным выходом из воцарившегося хаоса стала диктатура. Роль диктатора (“лорда-протектора”, т.е. “защитника” страны) взял на себя Кромвель.

В английской революции многое было впервые - и повторилось потом в других революциях. Единственное, что так и осталось неповторимым, - это удивительная личность Оливера Кромвеля: благочестивого дворянина, талантливого полководца и политика, железного диктатора, который - при такой судьбе! - до конца жизни сохранил беспокойную совесть христианина и нес свою необъятную власть как тяжелый крест, как страшную обязанность перед Богом и народом Англии. Может быть, поэтому его диктатура - в отличие от всех последующих революционных диктатур - не сопровождалась кровавым террором и полным удушением всех свобод, во имя которых начиналась революция. Англия под его протекторатом стала сильнейшей европейской державой, признанным лидером протестантского мира. Однако лорд-протектор чувствовал сильную неудовлетворенность многим из того, что ему приходилось делать. Перед смертью Кромвель спросил у священника-кальвиниста, возможно ли однажды избранному потерять благодать? - и, услышав отрицательный ответ, успокоился: в том, что он был “Божьим орудием” в начале своего пути, сомнений у него не было.

После смерти Кромвеля (1658 г.) в стране началась анархия, закончившаяся восстановлением свергнутой королевской династии Стюартов - королем стал сын казненного Карл II. Но эта династия так и не смогла прочно утвердиться на английском престоле: в 1688 г. последний Стюарт - католик Яков II - вынужден был бежать из страны, даже не попытавшись оказать сопротивление войску приглашенного парламентом из Голландии принца Вильгельма Оранского.

Этот бескровный переворот англичане назвали “Славной революцией”. Только после нее в Англии прекратились религиозные и политические распри, установилась относительная веротерпимость⁷⁵ и законность, было установлено строгое разделение властей между королем и палатами парламента. Англия стала образцом мудрого государственного устройства для соседних европейских народов.⁷⁶


Новые основы европейской цивилизации.

За 200 лет мир европейского человека неузнаваемо изменился.

Реформация совершила переворот в массовом сознании, дала людям распадающегося средневекового мира новую опору - внутри себя, в индивидуальной совести. Второй раз в истории со времен распада родоплеменного строя человек “повзрослел” и стал жить на свой страх и риск - не имея над собой никакой опеки, кроме Бога. Вся последующая духовная культура Европы - в том числе и католическая - несла на себе отпечаток Реформации.


Наступление городской культуры. Средневековое “мирное сосуществование” христианской формы и языческого содержания в эпоху Реформации, Контрреформации и религиозных войн пришло к концу: и протестантские проповедники, и католическвая церковь (обвиненная реформаторами в пренебрежении к духу христианской веры) начали бороться за души верующих не только друг с другом, но и против общего врага - глубоко укорененных в народе языческих взглядов, т.е. против самой простонародной крестьянской культуры. “В народ” отправились тысячи протестантских пасторов (как правило, с университетским образованием) и специально подготовленных католических священников - разъяснять смысл священного писания, бороться с “дикими суевериями”, учить. Фактически в Европе развернулась такая же миссионерская деятельность, как среди “дикарей” недавно открытых стран - и проповедники нередко сетовали, что их тысячелетие назад крещенная паства проявляла не меньшее невежество в вопросах веры, чем американские индейцы⁷⁷.

Через 100 лет после выступления Лютера уже около 50% жителей Германии были грамотными, быстрый рост грамотности происходил и в других странах, особенно протестантских. Научившись читать, сельский житель выходил из замкнутого, “заколдованного” круговорота своей жизни, построенной на преданиях, незыблемых традициях и обрядах, в открытый мир городской, книжной культуры. Авторитет этих традиций, “старины”, их власть над массами стремительно ослабевали - а значит, всемозможные новшества уже не встречали такого ожесточенного отпора, как в средние века; слово “новшество” потеряло свой осуждающий смысл. Человек нового времени готов был учиться, менять свои взгляды и свою жизнь.


Религиозная терпимость. Эпоха религиозных войн, кроме перекройки европейских границ, опустошений и разрухи, имела и еще один - очень важный - результат. Европейцы на своем горьком опыте убедились, что вопросы совести нельзя решать оружием, и единственный способ избежать “войны всех против всех” заключается в признании за каждым права молиться Богу так, как он считает нужным. На монархов перестали смотреть как на “спасителей душ” подданных, первейший долг которых заключается в защите “истинной веры” и искоренении “ересей”. Их обязанности стали более земными и прозаическими - обеспечить мир и безопасность подвластных территорий.


"Третье сословие". Купцы, банкиры, предприниматели были в средневековом обществе “презренными торгашами”, их деятельность была сопряжена с большим риском: любой вельможа почитал за доблесть не платить долгов, а со слишком надоедливым кредитором мог расправиться.

В протестантских странах Европы “третье сословие” стало почтенным и уважаемым. Оно выработало свой собственный кодекс чести, и если аристократы еще позволяли себе смотреть на “торгашей” свысока, то в ответ получали не меньшее презрение - за праздность, расточительность, суетное тщеславие. Власти в протестантских государствах не позволяли себе решать свои финансовые проблемы так, как это делал испанский король Филипп II, который мог заплатить жалованье войску в Мексике фальшивой монетой или отказаться платить долги - разрешив своим кредиторам “в качестве компенсации” также не платить своих частных долгов. Такие чисто средневековые методы финансовой политики оставались в прошлом - европейские монархи начинали осознавать, что нельзя пополнять свою казну за счет ограбления подданных, и все активнее защищали экономические интересы “своих” торговцев и предпринимателей. Частная собственность становилась священной и неприкосновенной. Прежде, чем экономика стала полностью рыночной, повсеместно распространились нормы честной рыночной конкуренции и то, что сейчас называется деловой этикой. Тогда это называлось по-другому: “Одухотворенная торговля”, “Христианское мореплавание”, “Одухотворенный сельский хозяин” - названия пуританских брошюр XVII в. говорят сами за себя.

Обеспечив себе признание общества и твердую защиту закона, “третье сословие” получило возможность не просто накапливать деньги, а постоянно держать их “в работе”: богатство превратилось в капитал. Кальвинисты были уверены, что держать деньги “в чулке” не просто глупо, но грешно - ведь богатство не цель, а средство. Не удивительно, что они смогли стать самыми успешными и процветающими предпринимателями в Европе. Современники замечали, что чем больше в стране кальвинистов, тем она богаче. Экономический, политический и культурный центр Европы переместился на север, ее новое лицо стали определять протестантские страны - Нидерланды, Англия, Дания, Швеция, Швейцария.

И наоборот, государства, ставшие оплотом Контрреформации (Испания, Италия), к XVII в. превратились в европейские “задворки”. Испании не пошли впрок сотни тонн золота и серебра, вывезенные из заморских колоний: эти богатства непомерно повысили “аппетит” испанских монархов, отучили их ограничивать свои расходы. Казна хронически пустовала, налоги росли, многолюдные и цветущие еще в середине XVI в. испанские города постепенно хирели, население страны сокращалось.⁷⁸


Европа выходит в мир. Прежде такая же замкнутая, как все земные цивилизации, в эпоху Великих географических открытий Европа "вышла из берегов" и начала распространяться по всему земному шару, о реальных масштабах которого она наконец получила представление. Европейские торговцы, заручившись поддержкой своих правительств, “открывали” все новые страны в Азии и Африке⁷⁹, основывали на побережьях постоянные поселения-колонии. Заморская торговля приносила гигантские барыши, и уже в XVI веке развернулось ожесточенное морское соперничество между европейскими странами. В XVII в. голландцы сильно потеснили недавних монополистов в торговле пряностями - португальцев, а вскоре сами вынуждены были уступить первенство англичанам.

Но не только погоня за прибылью гнала европейцев в дальние страны. Рука об руку с купцами шли миссионеры, чаще всего иезуиты. Чтобы донести до “дикарей” свет “истинной веры”, они не только проповедовали, но и открывали школы, и даже типографии (первая типография в Мехико появилась раньше, чем в Москве). Иногда миссионеры платили жизнью за слишком бесцеремонное вторжение в жизнь людей иной культуры, оскорбление их святынь и традиций. Но в испанских владениях в Америке иезуиты успешно обращали индейцев в христианство и протестовали против жестокого обращения с ними.

В Парагвае иезуитам даже удалось создать из индейских племен стабильное и благополучное государство с очень мягкими законами, коллективной собственностью на землю и продукты, общественным воспитанием детей. Это государство распалось лишь в XVIII в., когда ордену запретили деятельность в Южной Америке. Индейцы же и через многие десятилетия с благодарностью вспоминали “святых отцов” и надеялись, что они когда-нибудь вернутся.

В XVII в. возникли первые английские колонии в Северной Америке. Основателями многих из них были пуритане и сектанты, приехавшие туда не в поисках богатств, которых там не было, а спасаясь от гонений у себя на родине. Они мечтали о “земле обетованной” где можно будет жить своим трудом по евангельским законам.

Первые такие пилигримы, прибывшие в Новый Свет в 1620 году, еще на корабле составили и подписали договор о создании “гражданского общества”, в котором “торжественно и взаимно” обязались объединиться в “гражданский и политический организм для поддержания среди нас лучшего порядка и безопасности, ...а в силу этого мы создадим и введем такие справедливые и одинаковые для всех законы..., которые будут считаться наиболее подходящими и соответствующими всеобщему благу колонии и которым мы обещаем следовать и подчиняться.” Это был первый в истории договор об образовании государства, и он стал одним из важных первоисточников будущей американской конституции.

Стойкость, несгибаемость и пламенная вера первых поселенцев нередко оборачивалась нетерпимостью, фанатизмом и ханжеством - в колониях, как и в Европе, расправлялись с инакомыслящими и казнили “ведьм”; однако свободомыслие и уважение к личной свободе постепенно брали верх. Английские колонии в Северной Америке стали “лабораторией демократии”, в которой путем проб и ошибок оттачивались и совершенствовались идеи и механизмы народовластия.


Столкновение цивилизаций. “Выход в мир” дал мощный толчок развитию Европы, но на других цивилизациях это событие отразилось по-разному.

Для американских индейцев и жителей Западной Африки знакомство с европейцами обернулось трагедией: их древние культуры были полностью разрушены. Народы Азии в XVI-XVII вв. еще не испытывали сильного влияния пришельцев, которые пока мало что могли предложить в обмен на шелка, пряности и драгоценности. Китайские власти, неприятно пораженные невоспитанностью португальцев, в XVI в. закрыли для всех европейцев въезд в страну, разрешив им торговать только в отдельных портах и под строгим надзором китайских чиновников. В Японии на протяжении столетия доброжелательно принимали иностранцев и не препятствовали ни торговле с ними, ни миссионерской деятельности. Однако, обеспокоенное вмешательством иезуитов во внутренние дела государства, правительство в начале XVII в. запретило японцам исповедовать христианство⁸⁰ и общаться с иностранцами. Из страны изгнали всех европейцев (кроме голландцев, которым в специально построенной фактории в г.Нагасаки создали почти тюремный режим). Япония оставалась “закрытой” до середины XIX века.


вопросы и задания

1. Почему Реформацию называют вторым крещением Европы?
   
2. Есть ли что-то общее в идеях Лютера и гуманистов? Что их различает? Как, по-вашему, гуманисты должны были относиться к Реформации?
   
3. Лютер был далеко не первым, кто требовал реформы католической церкви. Почему папа, доселе успешно справлявшийся с подобными “ересями”, на этот раз оказался бессилен?
   
4. Добились ли протестанты реформы католической церкви?
   
5. Сможете ли вы по внешнему виду отличить католическую церковь от протестантской?
   
6. Попробуйте назвать три важнейших последствия Реформации.
   
7. Что, по-вашему, это такое - Новое время?