Учебное пособие для студентов, обучающихся в бакалавриате по специальности 540300 «Филологическое образование»

Вид материала

Содержание

Джером Сэлинджер (1919 - 2010)
Рэй Брэдбери (1920)
Роберт Пенн Уоррен (1905 – 1989)
Какой? – сказал Адам после долгой паузы.
Адам молчал».
Джон Гарднер (1933-1982)

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14

Джером Сэлинджер (1919 - 2010)

Джером Дэвид Сэлинджер - автор знаменитого романа “Ловец во ржи” (1951, русский перевод “Над пропастью во ржи”). Кроме этого произведения Сэлинджер опубликовал 30 новелл (сб. “девять рассказов”, 1953), повести “Выше стропила, плотники” (1955), “Симор: введение” (1959), “Френни” (1961), “Зуи” (1961), “Хэнпорт 16, 1924” (1965). До сих пор Сэлинджер считается одним из самых читаемых американских авторов.

Сэлинджер подвергает критике конформизм американцев, пересматривает устойчивую мифологему “американской мечты”. В противовес обывателям, его герои - нонконформисты, люди тонко чувствующие, искренние, духовно одинокие, ощущающие глубокий разлад не только в семье, но и в обществе. Холден Колфилд, шестнадцатилетний герой первого романа Сэлинджера, болезненно переносит фальшь и дома, и в школе. Нежелание подстраиваться под рутинные, лживые правила, юношеский максимализм не позволяют Холдену приспособиться к окружающим реалиям. Пафос отрицания героя более значителен, чем пафос утверждения, потому что Холден ничего не желает переделывать, он ищет спокойного убежища, а собственное призвание видит в том, чтобы предостерегать детей от взросления. Мир незамутненного детства объявляется в романе истинным, тогда как прагматичный мир взрослых образует пространство фальшивой жизни, в которое Холден не стремится переходить. Поиски утраченного смысла, истины, чистоты, “неведения” для героя мучительны, бунт Холдена интровертен - это самоустранение от общественных правил и обязательств. Повествовательная манера Сэлинджера в его первом романе стилизована под «рваную», субъективную речь подростка. Лирическая исповедь, трепетная и открытая, изнутри являет читателю внутреннее состояние Холдена. Дистанция между героем и реципиентом сокращается, автор не вторгается в повествование активно, он присутствует в нем структурно. При этом образуется некий интимный круг протагониста, в который допускается читатель.

Манера письма Сэлинджера может показаться излишне многословной, даже избыточной. Но писатель блистательно передает сумбурное состояние лирического героя, и внутренние монологи, и произнесенная речь которого демонстрируют противоречивость, своеобразную “нелакированность”, а потому достоверность психического состояния личности.

В тот день, с которого Холден Колфилд начинает рассказ,– в день футбольного матча, он был очень раздражен. «Дурацкое детство», «сумасшедшая история», «гнусная школа», директор – «трепло несусветное», «вонючая комната» – это все только на первых двух страницах. Все его раздражает, все ему отвратительно.

Само болезненное возбуждение героя сообщает прозе Салинджера некое добавочное качество, ту степень проясненности, резкости восприятия людей и событий, которая часто бывает накануне тяжелой болезни. Но это вовсе не «патологическое» зрение. Заболевающий мальчик смотрит на мир трезво, верно, он видят многое, что скрыто от других привычкой, приспособлением, корыстной зависимостью. Недаром ведь здесь же, на первых страницах издевается Холден над претензиями школы в Пэнси: «С 1888 года в нашей школе выковывают смелых и благородных юношей. Вот уж липа! Никого они там не выковывают, да и в других школах тоже. И ни одного «благородного и смелого» я не встречал, ну, может быть, есть там, один-два – и обчелся. Да и то они такими были до школы».

Автор знакомит нас с героем в момент острого нравственного кризиса, в момент, когда столкновение с окружающим оказалось для Холдена невыносимым.

Рэй Брэдбери (1920)

Любовь к человеку, ненависть ко всему ему враждебному – к тому, что мешает человеку быть достойным этого гордого звания, – такова движущая пружина творчества Брэдбери. Эта неразделимая “любовь-ненависть” помогла ему создать, может быть, самый сильный из бесконечного множества написанных в нашем веке “романов-предупреждений” – “451° по Фаренгейту” (1953), книгу, принесшую автору всемирную известность.

Среди антиутопий ХХ века произведение Рэя Брэдбери выделяется каким-то особым глубинным трагизмом. В романе нет сцен массовых казней, ядерного апокалипсиса, зловредных космических пришельцев, губящих на Земле все живое. Но в этом произведении есть нечто гораздо более кошмарное и фантастическое: это фигура пожарного, вооруженного не брандспойтом, а огнеметом, заправленным керосином. И задача пожарного – не тушить пожары, а разжигать их. Ведь основную опасность в антиутопическом будущем по Брэдбери представляют книги – хранилище знаний, накопленных человеком за много веков. Бумага – нестойкий материал. Она вспыхивает при достаточно невысокой температуре: 451° по шкале Фаренгейта, этого достаточно, чтобы уничтожить память человечества о самом себе.

Пожарные Брэдбери совершенно уверены в том, что их извечная миссия – мчаться по сигналу тревоги и выжигать крамолу с помощью керосина. Здесь кроется еще один из множества парадоксов, буквально нанизанных автором на канву его знаменитого произведения.

Пафос романа “451° по Фаренгейту” заключен в умении автора выразить собственное нежное и трепетное отношение к книге. Для Брэдбери книга – это, прежде всего, символ мудрости, порыва к - счастью, тяги к знаниям. Именно книга способна вывести человека из мрачного лабиринта низменных страстей, подарить человеческой душе покой, дать равновесие разуму человека. Если пристально вглядеться в творчество Рея Брэдбери, становится ясно, что главной темой писателя остается постижение и достижение человечности. Главный герой произведения пожарник Гай Монтэг. Его миссия, как уже было сказано, чрезвычайно проста. Тем более, во времена, изображенные в романе, книг на Земле осталось совсем немного, и пожарников беспокоят нечасто. Монтэг житель своего абсурдного мира, до поры до времени принимающий все его законы и правила. Но Гай Монтэг меняется, становится отщепенцем, и “дивный новый мир” показывает свое настоящее звериное лицо, устраивая охоту на беглого пожарника.

А когда Монтэг бежит из города, его встречают бродяги у костров: интеллигенты, писатели, учителя. Каждый из них выучил наизусть какое-нибудь великое творение прошлого. Они верят, что настанет время, когда все сокровища человеческой мысли, которые злые силы так тщательно старались испепелить, снова возродятся, сохраненные этой живой библиотекой. Общество, сжигающее книги, не может, не имеет морального права на существование, и автор приговаривает его к высшей мере наказания. С ревом проносятся атомные бомбардировщики, и всепожирающее пламя, еще более жестокое, чем то, которое уничтожало книги, слизывает с лица Земли сумрачный город. Огненной смертью казнит Монтэг брандмейстера Биггти, циничного идеолога общества сожженных книг. Чтобы оправдать свой взгляд на будущее, писатель говорит о потенциальных угрозах, подстерегающих нас.

Роберт Пенн Уоррен (1905 – 1989)

Роберт Пенн Уоррен родился в городе Гатри, штат Кентукки. Учился в Калифорнийском и Йельском университетах, а затем в Оксфорде. В юности входил в группу “Новая критика”. Литературную деятельность начал как поэт и критик, но за пределами Штатов прославился преимущественно как романист. Был издателем и редактором журнала “Саузерн ревью”. Автор романов “Ночной всадник” (1939), “У райских врат” (1943), “Вся королевская рать” (1946), “Сборище ангелов” (1955), “Пещера” (1959), “Дебри” (1961), “Приди в зеленый дол» (1987) и др. За книги стихов “Обещания” (1957) и “Сейчас и потом” (1978) ему присуждена Пулитцеровская премия.

Всемирную славу писателю принес роман “Вся королевская рать”. Идея его написания пришла в голову Уоррену в середине 30-х, когда он преподавал в университете штата Луизиана в Батон-Руже. В то время в штате погоду делал Хью Лонг, впоследствии ставший сенатором, и университет, в частности, считается его детищем. Когда по стране число сотрудников в вузах сокращалось, он позволил себе приглашать преподавателей на вполне приличные ставки.

Уоррен вспоминал, как однажды подвозил на трассе одного пассажира – потрепанного жизнью мужичка со щербатым ртом. Тот-то ему и поведал впервые о деяниях сенатора. О том, как Хью привел в порядок дороги в штате – с прежними не сравнить! О том, как отменил пошлину за проезд по этим дорогам и даже мостам. Пассажир рассказал историю о том, как сенатор предложил президенту кампании, владевшей одним из мостов, хорошую, “правильную” цену за мост, а тот поднял его на смех. “А Хью, повествовал мой пожилой попутчик, ничего не сделал, только взял камень, кинул с берега и спрашивает президента: видел, куда он упал? Президент говорит: ну, видел. Во, Хью говорит, а завтра, где камень упал, ты увидишь новый большой бесплатный мост, и ты, паразит, уже обанкротился, только сам еще этого не расчухал”, - описывает эту историю Уоррен.

Когда же в сентябре 1935 года сенатора Лонга застрелили в коридоре Капитолия, Уоррен почувствовал, что его долг – описать его судьбу. Сперва он попытался сделать это в пьесе, но впоследствии все же взялся за роман. Так Хью Лонг в романе «Вся королевская рать» превратился в Вилли Старка.

И ради дела Вилли Старк готов на все. На унижение, презрение, потерю достоинства. Собственно, понятие достоинства как такового для него, в отличие от Адама Стен, тона, не существует, только интересы деле... Ну хорошо, рассуждает он, сталкиваясь с вопросами морали, он уступит и будет поступать так, как хотят того радетели чистоты, но ведь тогда он проиграет сразу и выйдет из игры. Совесть его будет чиста, но «мир-то от этого не изменится, черт подери, ни капли». Нет, пусть он лучше будет «таскать помои» и слыть «мерзавцем», но он «расшевелит клячу», будет делать свое дело.

Единственную возможность делать дело дает власть. Но как еще можно прорваться к власти и удержать ее в своих руках, если не шантажировать, не подкупать, не расправляться с неугодными?! Это Вилли Старк понял раз и навсегда. И... пошел дальше. Свой опыт он возвел в ранг философии жизни. Он придумал теорию «вселенской грязи», которая заранее оправдывала любые его сделки. «Смешная это штука – грязь, – сказал Хозяин. – Ведь если подумать, весь наш зеленый шарик состоит из грязи... А что такое бриллиант, как не кусок грязи, которому однажды стало жарко? А что сделал господь бог? Взял пригоршню грязи, подул на нее и сделал вас и меня, Джорджа Вашингтона и весь человеческий род, благословенный мудростью и прочими добродетелями. Так или нет?»

Весь роман есть в некотором роде развернутый спор между Адамом и Вилли Старком, но вот их очная ставка и буквальный спор. Поскольку это кульминация важнейшей линии романа, прокомментируем отрывок вместе со студентами.

« – Да, еще одно. Постой, док, – ты знаешь Хью Милере?

– Да, – сказал Адам, – знаю.

– Ну так вот, он работал со мной.., генеральным прокурором – и ушел в отставку. А знаешь почему? – И продолжал, не дожидаясь ответа – Он ушел в отставку потому, что не хотел пачкать ручки. Хотел дом строить, да не знал, что кирпичи из грязи лепят. Ом был вроде того человека, который любит бифштексы, но не любит думать о бойне, потому что там нехорошие, грубые люди, на которых надо жаловаться в Общество защиты животных. Вот он и ушел... И хотел он... последней пустяковины..., знаешь какой? – Он пытливо смотрел на Адама.

– Какой? – сказал Адам после долгой паузы.

– Добра. Де, самого простого, обыкновенного добра... Ты должен сделать его, док, если хочешь его. И должен сделать его из зла. Зла. Знаешь почему, док? – Он тяжело приподнялся в старом кресле, подался вперед, уперев руки в колени и задрав плечи, и из-под волос, упавших на глаза, уставился в лицо Адаму. – Из зла, – повторил он. – Знаешь почему? Потому что его больше не из чего сделать. – И, снова развалившись в кресле, ласково повторил; – Это ты знаешь, док?

Адам молчал». (Пер. В. Голышева).

Адам молчал, потому что моральная победа Хозяина была, как говорят в классической борьбе, чистой. Циничный, неразборчивый в средствах Вилли Старк оказался выше стерильно-чистого, пунктуально честного Адаме.

Но почему тогда Вилли Старк все же пришел к Адаму, почему именно ему предложил руководство своей больницей? Да потому что он чувствовал, что дело его жизни – больница – требует чистых рук, а чистые руки были только у Адама. Так, значит, нужны все-таки чистые руки в этом грязнейшем из миров! Реванш Адама состоялся. Он, собственно, состоялся гораздо раньше, просто мы этого не замечали, оглушенные и, я бы сказал, оглушенные демонстративным цинизмом Вилли Старка – политика.

Да, Старк – делец, политик худшей пробы. И в этом смысле он и Крошка Дафи – близнецы, хотя Хозяин всячески помыкает Крошкой, кличет его не иначе как «вонючкой», Иудой Искариотом, заставляет ползать на животе и «умываться плевками». Наблюдательный Джек Бёрден так и отметит для себя: «Странный вывих природы сделал Крошку Дафи вторым «я» Вилли Старка» Но кто в этом случае первое «я» Вилли Старка? Ответ может показаться удивительным: Адам. Тот самый Адам, который до сих пор казался его полной, полярной противоположностью и от руки которого ему суждено погибнуть. Но Вилли Старк потому я погиб от руки Адама, что не был его полной противоположностью. У них были разные, действительно противоположные взгляды на средства достижении идеала, но оба они были людьми с идеалами. Адам Стентон не понимал этого, Вилли Старк это чувствовал.

Логика борьбы за власть не оставляет ничего святого. Чтобы перекупить одного из своих противников – Гумми Ларсона, ибо он не может всех их раздавить, Вилли Старк вынужден отдать ему подряд на строительство больницы. Дело жизни превращается в разменную монету политики, в вульгарное средство подкупа. Вилли Старк предает Адама,

Круг предательства в романе не замыкается. На наших глазах Вилли Старк делает лишь первый шаг. И тут случается непредвиденное: Вилли Старк теряет сына. Трагедия невольно проясняет зрение, отрешает от низких забот. В тяжкий час обретения истины Вилли Старк пытается освободиться от цепкой власти своего внутреннего Крошки Дафи.

Врач по профессии, Адам Стентон отдает всего себя избранному делу. Блестящий специалист, он мог бы разбогатеть, но деньги его не интересуют, с пациентов он не берет ни гроша. И самое главное – он честен, абсолютно честен. Он ни разу не запачкал рук своих сделкой или компромиссом – с людьми или собственной совестью. Он чист, как его библейский предок и тезка. Впрочем, даже чище – тому Адаму ведь было куда легче, он был один, и неизвестно еще, как бы ужился он с людским родом. Да и прародителем человечества тот Адам, как известно, стал не без греха...

Стентон же безгрешен. Он смотрит на мир «ясными... льдисто-голубыми» глазами: «Такие глаза и такой взгляд, – как заметит однажды друг его детства Джек Берден, – бывают у вашей совести в четыре часа утра. Но вдруг в какой-то момент вы замечаете, что взгляд этих льдисто-голубых глаз чересчур холоден, ему не хватает обыкновенного человеческого тепла. И вот уже странная мысль лезет в голову: а не слишком ли безупречен Адам Стентом?»

В критические моменты Адаму уже трудно понять, что хорошо и что плохо, его прежде всего волнует; чисто – нечисто. И это опасно. В романе это приводит к трагедии. Анна Стентон полюбит Вилли Старка, ибо он единственный в ее жизни и вообще в романе человек, который истово делает настоящее дело, но Адам – гуманный, человечный Адам – этого не поймет. Для него Вилли Старк – воплощение всего нечистого, и потому любовь сестры – грехопадение, грязь. А грязь смывают только кровью. И он убивает Вилли Старка и умирает сам.

Нетрудно догадаться, что если Адам – герой не без упрека, то и Вилли Старк не просто элодей, хотя видимыми, да и не только видимыми чертами такового обладает в полной мере. Он умен, он политик, то есть человек, который не остановится ни перед чем, чтобы достичь своих целей.

Джон Гарднер (1933-1982)

В романах «Диалоги с Солнечным» (1972), «Никелевая гора» (1973) Д. Гарднер противопоставляет семейные нравственные ценности и традиционную демократию как бездуховному экономическому прогрессу, так и нигилистическому бунтарству молодых анархистов и радикалов. В романе «Осенний свет» (1976) «контркультуре» противостоит традиционная мораль сельской Америки.

«Я непрестанно заимствую, краду, откликаюсь на сказанное другими», – заметил о себе в интервью Джон Гарднер. Осознанная экспериментальность, литературность, «филологичность» его прозы не противоречат репутации «реалиста» и моралиста. Гарднер не соглашался с теми из своих коллег, кто считал, что принцип миметического подражания в искусстве изжил себя. Посредством интуитивного сопереживания, утверждал он в эссе «О нравственной литературе» (1978), художник проникает в логику поведения персонажей и жизни вообще. Приобщая к этому процессу читателя, литература воспитывает терпение, терпимость, стремление понимать и сочувствовать. «Моралистический» подход сочетается у Гарднера со стилизацией, игрой, обыгрыванием штампов массовой беллетристики. Роман Гарднера «Осенний свет» строится в подчеркнуто «интертекстовом» режиме. Основное повествование выдержано в духе традиционного бытописательства. «Книжонка», с которой читатель знакомится «между делом» вместе с иронией Книги, – не менее искусная стилизация под бестселлер, крепко скроенный по популярному трафарету. В Книге живописуется ссора двух стариков, брата и сестры, Джеймса Пейджа и Сэлли Эббот, проживающих на ферме в глухом уголке штата Вермонт. В пародийно-сниженном виде этот конфликт дублируется в книжонке» – элементы сходства подчеркивают различие эстетических систем, между которыми устанавливается игровое взаимодействие. Персонажи «Книжонки» олицетворяют современное «химическое поколение» и экстремистов каждый свою идею. Герои Книги – со вкусом, в манере классического реализма выписанные характеры, которым читатель готов сопереживать, «как живым людям». Сквозь комическую нелепость бытовой ссоры и лихие пируэты авантюрной фабулы проглядывает философско-психологический сюжет романа – нелегкий поиск контакта с иными мирами, с другим человеком и с самим собой.

Рекомендуемая литература.

Художественные тексты

Франция

Бютор М. Изменение.
Беккет С. В ожидание Годо.
Ионеско Э. Лысая певица. Носороги.
Камю А. Посторонний. Чума. Миф о Сизифе Бунтующий человек
Роб-Грийе А. В лабиринте
Ромен Гари. Обещание на рассвете.
Саррот Н Золотые плоды. Откройте.
Сартр Ж -П. Тошнота Стена. Экзистенциализм – это свобода.
Стиль А. Сердечный человек Милый доктор.

Германия

Белль Г. Бильярд в половине десятого. И не сказал ни единого слова.
Вольер К. Кассандра.
Воман Г. Рассказы. Паулинхен была дома одна.
Грасс Е. Жестяной барабан
Зегерс А. Сб. рассказов «Сила слабых».
Зюскинд П. Парфюмер.
Штриттматтер. Оле Бипког.

Великобритания

Барт Д. Конец пути.
Голдинг У. Повелитель мух. Шпиль.
Грин Г. Комедианты. Тихий американец. Доктор Фишер из Женевы.
Льюис Н Сицилийский специалист.
Мердок А. Черный принц. Сон Бруно.
Олдридж Д. Морской орел. Последний дюйм.
Оруэлл Д. 1984. Скотный двор.
Осборн Д. Оглянись во гневе.
Фаулз Дж. Женщина французского лейтенанта.
Эмис К. Счастливчик Джим.

США (а также Канада, Ирландия)

Андайк Д. Трилогия о кролике.
Бредбери Р. Марсианские хроники. Вельд.
Воннегут К. Завтрак для чемпионов. Малый не промах. Мать тьма. Колыбель для кошки.
Вулф Т. Костры амбиций («Иностранная литература», 1991, 310-11).
Гарднер Дж. Осенний свет (Свет в октябре). Никелевая гора.
Кинг С. Мертвая зона.
Коупленд Д. Поколение икс.
Миллер А.Смерть коммивояжера.
Оутс Д.К. Священный брак. Рассказы.
Рассказы писателей США («Иностранная литература», 1976, № 7; 1983, № 8; 1987, № 7).
Стайрон У. Выбор Софии. Подожги этот дом.
Сэлинджер Д. Над пропастью во ржи.
Уоррен Р.Л. Вся королевская рать. Приди в зеленый дол.
Уэлш И. Судьба всегда в бегах: фармацевтический романс. Вечеринка что надо.
Фолкнер У. Особняк. Когда я умирала. Реквием по монахине.
Хемингуэй Э. Старик и море.

Япония

Кавабата Ясунари. Тысячекрылый журавль. Стон горы.
Кобо Абэ. Женщина в песках. Человек-ящик.

Учебная литература (основная)

Зарубежная литература ХХ в. /под ред. Л.Г. Андреева. – М., 2003.
Зарубежная литература ХХ в. /под ред. В.М. Толмачева. – М., 2003.
Бьязи П. Эммочки образца 1992 года // ИЛ. – 1993, № 10.
Гепис А. Треугольник (авангард, сюрреализм, постмодернизм)// ИЛ. – 1994, № 10.
Зверев А. Запад есть Запад // ИЛ. – 1995. - № 5.
Кузнецов С. Певцы неизвестного поколения // ИЛ. – 1998.- № 3.
Вулф Т. Охота на миллиардного зверя. // ИЛ. – 1991, № 11.
Царева Р.Ш. Зарубежная литература. Типы художественной реальности. Стерлитамак: СГПА им. З. Биишевой, 2008
Подробные списки научной литературы см. в книге: Царева Р.Ш., Буранбаева Л.М. История зарубежной литературы ХХ – ХХI веков. – Стерлитамак: СГПА им. З. Биишевой, 2007.
Французская литература 1945 – 1990. – М., 1995.
Кормильцев И. Поколение Икс: последнее поколение?// ИЛ., - 1998, № 3.

Контрольные вопросы.

Новые особенности историко-литературного процесса на Западе и США после 1945 года. Новое понимание человека и среды в эпоху рынка. –
Сложные пути развития реализма 1945-2010 гг. Антифашистская и антитоталитарная тема в зарубежной литературе. Творчество Д. Оруэлла (роман «1984»).
Постмодернизм в зарубежной литературе после 1945 г., его взаимоотношения с реализмом.
Массовая литература в странах Западной Европы в США (И. Флеминг, С. Книг, И.Уэлш и др.). Роль телевидения и кино в развитии массовой литературы.
Своеобразие литературы ФРГ. Проза П. Зюскинда.
Творчество В. Борхерта. Драма «За дверью».
Творчество Г. Белля-романиста. Время в романе «Бильярд в половине десятого».
Новаторство Г. Воман в жанре новеллы. «Все для галереи», «Праздник на лоне природы».
Ранняя литература ГДР и ее особенности.
Э. Штриттматтер. Послевоенная проза. А. Зегерс «Сила слабых».
Основные тенденции развития литературы Великобритании после 1945 г.
Роман Г. Грина «Тихий американец»: политические и философские аспекты произведения.
Социальная сатира в романе Г. Грина «Комедианты».
«Сердитые» в английской литературе. К. Эмис.
Пафос отрицания в пьесе Д. Осборна «Оглянись во гневе».
Творчество Д. Фаулза. Элементы постмодернизма в романе «Женщина французского лейтенанта».
Философия действия в английской литературе. Творчество Д. Олдриджа.
Литература экзистенциальной ориентации в Великобритании (У. Голдинг).
«Черный принц» А. Мердок: философские аспекты произведения.
Множественность точек зрения в романе А. Мердок «Черный принц».
Сложность послевоенного литературного развития во Франции. Постмодернистские школы.
Творческий путь Луи Арагона. Тема сопротивления в лирике Элюара.
Экзистенциализм во французской литературе (Ж-П. Сартр, А.Камю).
Противоречия творчества Ж-П. Сартра (эссе «Экзистенциализм – это гуманизм», роман «Тошнота», новелла «Стена»).
Экзистенциальная концепция А. Камю («Миф о Сизифе», «Бунтующий человек», «Чума»).
«Посторонний» А. Камю. Асоциальность героев и способы ее выражения.
«От нулевого градуса письма к нулевому градусу сознания» (СИ. Великовский о повести А. Камю «Посторонний»).
«Новый роман» во Франции. Творчество Н. Саррот, «вещизм» в произведениях Роба-Грийе, мифологизм М. Бютора (обзор).
Критика «общества потреблениях» и новый «субъективизм» во французской литературе (А. Стиль, Ж. Перек, Р. Гари).
Литература США после 1945 г. Эпоха маккартизма. Д. Сэлинджер и его роман «Над пропастью во ржи» (проблематика романа).
Творчество Р.П. Уоррена. Художественное своеобразие романа «Вся королевская рать».
Роман Р.П. Уоррена «Приди в зеленый дол» и традиции У. Фолкнера.
Творчество У. Фолкнера после 1945 г. художественное своеобразие романа «Особняк».
«Старик и море» Э. Хемингуэя. Внутренне идейно-смысловое и художественное движение
Творческий путь Ф. Рота. Роман «Людское клеймо».
Американская драматургия после 1945 г. (А. Миллер, Т. Уильямс).
Социальная фантастика в литературе США. Р. Бредбери. А. Азимов.
Проблематика романа К. Воннегута «Завтрак для чемпионов» и художественное своеобразие ее решения.
Основные тенденции развития литературы США после 1945 г.
Антифашистский роман У. Стайрона «Софии делает выбор».
Двоемирие в романе Дж. Гарднера «Осенний свет».
«Новый журнализм в США и творчество Тома Вулфа.
«Костры амбиций» в одноименном романе Т. Вулфа: образная структура.
Молодежная субкультура Д. Коупленда («поколение икс») и И. Уэлша («Вечеринка что надо» и др.).

Blog

Учебное пособие для студентов, обучающихся в бакалавриате по специальности 540300 «Филологическое образование»

Содержание