Перевод с английского Ю. В

Вид материала

Содержание

Часть первая
Часть вторая
Послесловие автора ко второму русскому изданию
Раннее христианство

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 17

ARCHIBALD ROBERTSON

THE ORIGINS

OF CHRISTIANITY

LONDON

Lawrence & Wis hart, LTD 1953

A. Робертсон

ПРОИСХОЖДЕНИЕ

ХРИСТИАНСТВА

Перевод с английского Ю. В. СЕМЕНОВА

ИЗДАТЕЛЬСТВО

ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва, 1959

философии и психологии

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Предлагая эту книгу советским читателям, будет уместным сделать несколько предварительных замечаний.

Ленин в статье «Социализм и религия» говорит: «Наша программа вся построена на научном и, притом, именно материалистическом мировоззрении. Разъяснение нашей программы -необходимо включает поэтому и разъяснение истинных исторических и экономических корней религиозного тумана» '. А в другой статье («Об отношении рабочей партии к религии») он осуждает буржуазного материалиста, который объясняет «невежеством» тот факт, что религия охватывает широкие слои народа. «Такой взгляд, — говорит Ленин, — недостаточно глубоко, не материалистически, а идеалистически объясняет корни религии» 2.

Эти два предостережения я учел в этой книге. Все мы хорошо знакомы (мы на Западе слишком знакомы) с апологетами религии, защищающими христианство как важный оплот капитализма против коммунизма. К сожалению, критики христианства до сего времени в большинстве своем также неисправимо буржуазны, как и его защитники. Они довольствуются анализом христианских писаний и дискредитацией его кредо, не предлагая никакого другого объяснения, кроме «невежества», почему эти писания и кредо завоевали доверие многих миллионов в течение многих столетий.

Поэтому мой подход к вопросу о происхождении христианства не только материалистический, но и диалектический. Я пытаюсь объяснить его с точки зрения классовой

1 В. И. Ленин. Соч., т. 10, стр. 68.

2 В. И. Ленин, Соч.. т. 15, стр. 374.

27

борьбы в древности и объяснить внутренние противоречия писаний и кредо христианства с точки зрения объективных противоречий между общественными классами, порождающими их. Отсюда и признание, что христианство в самом начале содержало в себе как революционные, так и контрреволюционные элементы. Ленин писал в 1913 г. Максиму Горькому: «Было время в истории, когда... борьба демократии и пролетариата шла в форме борьбы одной религиозной идеи против другой» '. Вот в один из таких периодов и возникло христианство.

Однако мы можем вместе с Лениным добавить: «Но и это время давно прошло» 2. Позитивный элемент, содержавшийся в христианстве (истина, что мир не статичен, что в человеке всегда что-то выступает против того, что ему ненавистно), взорвал его мифическую оболочку, и в современной теории и практике классовой борьбы он достиг независимого существования.

Поскольку эта книга первоначально было написана для читателей, говорящих по-английски, современные источники, цитируемые в примечаниях, по преимуществу английские и только в нескольких случаях немецкие и французские.

Надеюсь, что советские читатели поймут мои соображения. На их снисходительное суждение я представляю мою работу и их критику я буду приветствовать, как это следует марксисту.

1 В. И. Л е н и н, Соч., т. 35, стр. 93.

2 Там же.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

Глава I КАК ЧЕЛОВЕК СОЗДАЛ БОГА

Многим из тех, кто находится под влиянием традиционного воспитания, может казаться, что человек религиозен от природы. В библии, изучение которой обязательно в большинстве наших школ, изображается, что люди поклонялись богу с древнейших времен. Общим местом религиозного учения является то, что мир, находящийся вокруг нас, доказывает существование всемогущего и любящего творца, которого отказываются признавать и .прославлять только порочные люди.

По размышлении становится очевидным, что мы не религиозны от природы. Те из нас, кто является верующими, верят только потому, что «ас так учили. Церкви сами признают это тем, что попользуют свою политическую власть для введения обязательного религиозного обучения в наших школах. Но важно не только это обстоятельство, а также и то, что изучаемая религия была бы непонятна народу, не достигшему определенного культурного уровня. Возьмем наглядный пример: первый параграф апостольской веры утверждает веру в «бога — отца всемогущего». Слово «отец» нам сразу понятно, но оно было бы непонятно первобытным дикарям. Было время, когда человеку не было известно понятие отцовства; действительно, многие племена не знают этого и сейчас.

Человек всегда был общественным животным. Если бы не это, он не уцелел бы в борьбе за существование, которую ему приходилось вести с хищными животными и с суровостью климата. Основная разница между первобытным, варварским и цивилизованным обществом заключается в средствах производства и IB тех социальных отношениях, которые благодаря им возникают. Отнимите у человека пар и электричество современного индустриализма; отнимите печатный станок, морской компас и

31

Огнестрельное оружие раннего капитализма; отнимите искусство письма, развивавшееся в древней цивилизации; отнимите даже искусства скотоводства, земледелия и металлургии, возникшие в эпоху доисторического варварства,— и человек снова окажется на первобытном уровне. Первобытным средствам производства соответствует первобытное экономическое устройство; а ему, в свою очередь, соответствует первобытная идеология. Это, однако, вовсе не означает, что первобытный человек глуп. Австралийские туземцы, хотя им и неизвестны гончарное искусство и земледелие, достаточно умны для того, чтобы сделать бумеранг. Несколько менее первобытные меланезийцы, хотя им и неизвестно искусство обработки металлов, являются мастерами в гончарном деле, в строительстве лодок, рыболовстве и садоводстве. Эти люди достаточно разумны в том, что они умеют делать. Но стоит только примешаться элементу удачи, как начинается специфическая идеология первобытного общества. Она принимает форму магии, то есть действия, рассчитанного на управление явлениями, которыми первобытный человек в действительности управлять не в состоянии, — погода, размножение животных и растений и т. п. Наиболее распространенной формой магии является «симпатическая» магия, когда пытаются вызвать какое-либо явление посредством напоминающих его действий. Для того чтобы вызвать размножение каких-либо животных, им подражают в танце или песне. Для того чтобы вызвать дождь и гром, вращают производящее страшный шум приспособление, называемое «ревуном»', бьют по котлу или кропят водой землю. Другие виды магии применяются для предотвращения смерти при родах и при посвящении юношей, когда они становятся полноправными членами рода. У наиболее примитивных обществ имеется магия, но нет религии. «У австралийских туземцев...— говорит Фрэзер,— магия практикуется повсеместно, тогда как религия в смысле умилостивления или привлечения на свою сторону высших сил, по-видимому, почти неизвестна»2. Родовая магия передается от поколения к поколению по традиции, наряду с теми настоя-

1 Нечто вроде первобытной сирены. — Прим. перев.

2 Д. Фрэзер, Золотая ветвь, вып. 1, М.—Л., 1931, стр. 70. (Грань между магией и религией условна. И та и другая предполагают сверхъестественное. — Прим. ред.)

32

щими знаниями, которыми обладает племя. Юношей при наступлении зрелости посвящают в то и другое. Для объяснения обрядов, которые нельзя разумно истолковать, рассказываются мифы. Например, в Австралии непосвященным мальчикам нельзя видеть «ревуна», и им говорят, что это голос мифического чудовища или духа предка. При посвящении их учат, как им пользоваться, то есть применять для магических действий, вызывающих «дождь и возрождение всего живого».

У многих варварских племен имеется слово для обозначения силы любого рода, независимо от того, обладают ли ей люди, животные, растения, или неодушевленные предметы, — «оренда» у ирокезов, «ваканда» у сиу, «маниту» у алгонкинов, «мана» у меланезийцев и т. д. Эти термины можно перевести как «дух», но следует помнить, что под этим не обязательно подразумевается личность. Подобной силой обладает человек, но она также имеется у животного, дерева, камня или грозы. «Ни один человек никогда не видел ваканду», — сказал один из старейшин племени омаха одному антропологу'. В условиях первобытного коммунизма это максимальное приближение к идее божества. '

В цивилизованных обществах имеется свидетельство, что религия возникла из родовой магии, подобной той, которую еще и теперь применяют первобытные племена. Но примитивная магия австралийских туземцев значительно отличается от развитых религий древней цивилизации. В одном случае имеется ритуал, но отсутствует поклонение, в другом — ритуал является частью поклонения предполагаемым внешним существам — богам. В этом разница между магией и собственно религией. В пределах данной главы такую значительную эволюцию можно схватить только в самых общих чертах, и многое по необходимости придется опустить.

Переход от магии к религии связан с возникновением в недрах первобытного коммунизма зачатков классового общества. В наиболее примитивных обществах нет особого класса правителей. Делами ведают старейшины, и каждый может стать старейшиной, если проживет достаточно долго. Но в обществах, обладающих несколько лучшими средствами производства, как, например, _________

1 Alice Fletcher, цит. Jane Harrison, Themis, ch. III.

3 Арчнбалд Робертсон 33

IB Меланезии, родовой избыток пищи достаточен для того, чтобы содержать непроизводительный класс колдунов, а колдуны, которым улыбается счастье в их предприятиях, живут приношениями. Подобно другим преуспевающим лицам, они обладают дополнительной долей «маны». По словам Фрэзера, «что касается магов или колдунов, то они, по-видимому, составляют наиболее древнюю профессиональную группу, группу специалистов в развитии общества»'. «Вокруг каждого могущественного колдуна,— говорит Малиновский, — возникает ореол из рассказов о его удивительных излечениях или о совершенных им убийствах, о его добыче, победах, о его любовных похождениях»2. Племя наделяет его властью над силами пророды, или, точнее, он сам представляется своим соплеменникам воплощением силы природы до тех пор, пока ему улыбается счастье.

Эта иллюзия поддерживается обычаями, связанными с тотемизмом. Первобытное племя состоит из различных кланов или родственных групп. Каждый клан пользуется своей традиционной магией для того, чтобы вызвать размножение определенного вида животных — своего тотема. Но он не ест своего тотема, он предоставляет это другим кланам рода. Клан, по преданию, происходит от своего тотема, и нарушение табу должно якобы вызвать ужасные последствия. Тотем, следует заметить, на языке американских индейцев просто слово, означающее «клан». Обычай, согласно которому колдун, представляющий членов клана, наряжается и изображает тотемическое животное во время обряда размножения, помогает укрепить иллюзию, что и сам колдун в известном смысле является тотемическим животным — воплощением клана.

Имеются достаточно веские доказательства, что колдун или знахарь первоначально сам и являлся богом. Звание жреца, царский сан и божественность в древнем обществе разделяются лишь постепенно. Первобытный человек, по словам Фрэзера, «не совсем ясно различает между богом и могущественным колдуном». Действительно, в нашем смысле слова «дикарь вовсе не имеет

1 Д. Фрэзер, Золотая ветвь, стр. 128. Это может относиться даже и к некоторым обществам палеолита. Гордон Чайлд приводит в качестве примера художников-колдунов у магдаленских пещерных жителей. См. Gordon Child e, What Happened in History, ch. II.

2 Malinowski, Magic, Science and Religion, V, 4.

34

бога» '. Как показывает анализ, все они: и жрец, и царь, и бог — восходят к первобытному жрецу, использующему свою предполагаемую «ману» на благо племени.

На этой зачаточной фазе классового общества быть правителем — опасное дело. Удача колдуна не может длиться вечно. У него обязательно будут неудачи. Некоторые неудачи перекроются успехом, другие удастся объяснить кознями вражеских колдунов или ведьм. Но рано или поздно притязания колдуна оказываются несостоятельными. Тогда для него наступает черный день. Его оскорбляют, бьют, убивают или изгоняют, как это происходит и поныне у различных африканских племен. Соперник [может вызвать его на бой, убить его и сам стать правителем вместо него, как в знаменитом рассказе о «царе леса» в древнем Лациуме («жрец, который убил убийцу и сам будет -убит») или как раньше в Бенгалии, где каждый, убивший царя, незамедлительно провозглашался царем.

Это, вероятнее всего, происходит, когда примитивные орудия труда сменяются сельским хозяйством. Возникновение сельского хозяйства накладывает на колдуна дополнительную ответственность, и поэтому его престиж соответственно увеличивается, если ему везет, или уменьшается, если его постигает неудача. В этот период уже известно, что такое отцовство, так как развитое сельское хозяйство (а не просто садоводство) имеет своей основой приручение животных, а незнание характера отцовства вряд ли совместимо с наличием скота. Таким образом, согласно принципам симпатической магии, мужское начало колдуна-вождя, ставшего теперь «царем зерна», считается вызывающим плодородие почвы. Но если это так, то от царя зерна, силы которого падают, уже нет никакого прока. Лучше умертвить его, как делали древние эфиопы и до недавнего времени некоторые племена в верховьях Нила и в Конго. Или еще лучше, чтобы он

1 Д. Фрэзер, Золотая ветвь, стр. 114. Ср. у Томсона: «Более развитые формы поклонения возникают соответственно с появлением правящего класса — наследственных колдунов, жрецов, вождей и варен... Идея божественности возникает из реальности царственности, но в человеческом сознании, которое сейчас расщеплено благодаря расколу в обществе, это соотношение перевернуто. Власть царя «жжется происходящей от бога, и его веления воспринимаются как Соокья воля>. (Thomson, Aeschylus and Athens, ch. 1).

«• 35

умирал do истечении определенного срока пребываний у власти для того, чтобы сила его перешла в землю, не уменьшившись. Обычай умерщвлять царя зерна после определенного срока был законом даже в наше время в некоторых частях Южной Индии и в Африке. Народная традиция в отдаленных друг от друга по времени и расстоянию странах рассказывает о боге, который умирает и воскресает для своего народа — Осирис в Египте, Там-муз у древних семитов, Аттис в Малой Азии, Дионис в Греции и даже Один у народов Севера.

Но с возникновением классового общества подобное обхождение с вождями становится пережитком. Переход к скотоводству, а позднее к земледелию увеличивает избыток пищи, находящийся в распоряжении племени, дает возможность держать рабов («людокой окот», по определению Энгельса') и облегчает присвоение богатств вождем. Вождь становится богатым и могущественным, и тем не менее ожидается, что после определенного срока или при первых признаках упадка сил он умрет для того, чтобы жило племя. Однако рано или поздно, как и следует ожидать, вождь, которому пришло время умирать, отказывается это делать. В отсталых обществах мы имеем об этом историческое свидетельство. Как рассказывает Диодор, в III в. до н. э. царь Эфиопии, который воспитывался в Греции, получил повеление жрецов умереть согласно обычаю. Вместо этого он умертвил их. Владыки, не бывавшие в Греции, точно так же всячески старались уклониться от выполнения своих обязательств. Португальский историк, которого цитирует Фрэзер, упоминает о царе кафров, который отказался покончить самоубийством после потери переднего зуба и советовал своим преемникам следовать его примеру. Но чаще вождь обеспечивал свою безопасность тем, что приносил в жертву вместо себя кого-либо другого — сына или, еще лучше, раба или другого, менее важного человека.

В более древних цивилизациях это, разумеется, произошло гораздо раньше. После городской революции на Среднем Востоке2, с которой начинается собственно цивилизация— концентрация населения в четвертом тысячелетии до н. э. в городах, как, например, это имело

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, Госполигиздат, 1952, стр. 202.

2 См. предисловие. — Прим. ред.

3G

место в Месопотамии и Египте, — ив еще большей степени после объединения городов в царства под властью династий завоевателей приношение в жертву самого правителя стало немыслимым. Для поддержания вымысла об умерщвлении божественного царя с его заместителем обращались как с божественным царем перед тем, как принести его в жертву. Так, в древнем Египте жертва воплощала Осириса, духа зерна, и умерщвлялась вместо фараона, предки которого в доисторические времена, вероятно, сами выполняли эту роль. Это не препятствовало тому, что фараон после смерти почитался как Осирис, как если бы он сам был жертвой. В Вавилоне каждый год приговоренного к смерти преступника наряжали в царские одежды, обходились с ним как с царем и разрешали ему в течение пяти дней наслаждаться с царскими наложницами, а затем его подвергали бичеванию и умерщвляли. В Мексике до испанского завоевания ежегодно выбирали заключенного или пленника, которого наряжали в одежды бога и до того, как убить и съесть его во время весеннего празднества, в течение года поклонялись ему как богу, устраивали в честь его, как в честь бога, празднества, приносили ему детей для благословения и больных для исцеления. Таким образом, с развитием классового общества царь благодаря высшей силе пользовался преимуществами колдуна-вождя, не неся его обязательств, в то время как жертва, избранная для умерщвления, должна была выполнять его обязательства, якобы насладившись его преимуществами.

Обычай умерщвления колдуна-вождя или позднее его заместителя для блага племени неизбежно приводит ж различению между богом и его временным представителем. Удачливый колдун, который вызывает дождь и обеспечивает пищей, явно сильнее вас. Но незадачливый жолдун, который плохо оправляется со своими обязан-яостями и которого приходится убивать ударом по голове, явно слабее. Вот поэтому-то колдун, которому вчера сопутствовала удача и которому она не сопут-ствует сегодня, не может быть подлинным творцом и изобилия пищи. Для объяснения этого противо-нужен миф. Некогда, давным-давно, во времена lecKoro прошлого был великий колдун, предок *, который учил колдовству. Его преемники уна-1ли от него свою силу. Когда у них удача, то на

37

них снисходит его дух. Когда им не везет, то дух его перешел к другому. Здесь, наконец, мы встречаем мысль об отделении бога от человека или, во всяком случае, от всякого известного человека — речь идет об идеализированном колдуне-вожде, а не о том реальном колдуне-вожде, который терпит неудачу и умирает. Например, на египетских памятниках фиванский бог Амон изображен в виде человека с головой и рогами барана. Нет сомнения, что 'первоначально фиванский колдун-вождь наряжался подобным образом для исполнения обрядов, которые умножали фиванские стада овец и крупного рогатого скота. Надписи в Луксоре свидетельствуют, что фиванские фараоны восемнадцатой династии (примерно 1550—1350 гг. до н.э.) действительно считались происходящими от Амона, который, приняв облик царствующего фараона, оплодотворял его супругу. Несколько лет спустя, когда Александр Македонский домогался египетского трона, его права были подтверждены оракулом Амона, признавшим его сыном бога. Подобным же образом в нынешние времена племена шиллуков, обитающие в верховьях Нила, считали, что их царь, от здоровья и силы которого зависело их благополучие, являлся воплощением Ньяканга, божественного основателя династии. В надлежащее время царя шиллуков умерщвляли согласно обычаю, и наследовавший ему сын или родственник считался облеченным его божественностью. Другие нильские племена также верят в то, что дух предка переходит от каждого вождя к его преемнику. Короче говоря, бог вместо конкретного колдуна-вождя, воплощения клана, становится проекцией идеализированного колдуна-вождя, воплощением правящего класса в варварском и начинающем цивилизовываться обществе.

Следовательно, к тому времени, когда начинается переход от варварства к цивилизации, религия уже является смесью противоречивых элементов. Во-первых, это комплекс обрядов, восходящих к примитивной магии и выполняемых жрецами или жрецами-царями, цивилизованным эквивалентом племенных колдунов для обеспечения изобилия пищи и дополнительных благ для общины, которой они правят. Во-вторых, это комплекс мифов, относящихся к обрядам.

Тщательно разработанная египетская теология, устанавливавшая взаимоотношения различных местных бо-

38

жеств, не обязательно отражает подлинную веру жрецов. Просто после объединения Египта им пришлось примирять претензии каждого местного божества с претензиями других местных божеств. Когда позднее, в эпоху восемнадцатой династии, столицей Египта стали Фивы, то их бог Амон слился с богами Ра и Гором и сделался высшим божеством. Для египетского1 крестьянина, жившего, трудившегося и умиравшего в своем родном селении, созданная жрецами родословная, где показывалось родство его бога с другими, не имела значения до тех пор, шока благодаря традиционному ритуалу светило солнце, разливался Нил, созревал урожай, размножался скот и деревенская жизнь шла своим чередом.

Как в Египте, так и в Вавилоне объединение страны сначала под властью одного города-государства, затем другого, привело к попыткам жрецов расположить богов различных городов в регламентированном пантеоне. После того как около 2000 года до н. э. столицей стал Вавилон, его бог Мардук присвоил ритуал и мифы других богов. Он стал Бель-Мардуком, богом света, который победил Тиамат, водяного дракона, создал небо и землю из ее рассеченного тела и сотворил растения, животных и человека. Этот древний миф о сотворении мира дошел до нас во многих вариантах. В старинных легендах творцом был не вавилонский Мардук, а Эа, бог Эриду (омывавшегося тогда Персидским заливом). Несомненно, что в основе мифа лежит борьба, которую пришлось вести первым поселенцам Вавилонии, отвоевывая у болот земли в низовьях Евфрата и Тигра. Другим отголоском первоначальной борьбы с враждебной водной стихией является рассказ о потопе, тоже дошедший до нас не в одном варианте. Разливы рек, обеспечивавшие процветание жителей, являлись постоянной угрозой для многих ранних цивилизаций, в особенности в широкой аллювиальной вавилонской равнине. Рассказ о сотворении мира и рассказ о потопе в книге Бытия — еврейская переработка этих вавилонских легенд.

Бросающейся в глаза особенностью ранней религии является постоянное передвижение ее богов с земли на •ебо и их превращение из увеличенных людей в пол-востью сверхчеловеческих жителей неба. Первоначальный бог, как мы видели, был более могущественным шадуном-вождем, делавшим то, что ожидалось от

39

колдуна, — вызывавшим дождь и умножавшим плоды земли, домашний скот и рыбу в море. Он был еще не совсем божествен и мог умереть и быть погребенным, его могилу даже показывали. Существующий в природе ежегодный круговорот жизни и смерти, от которого зависело существование человека, был в течение продолжительного времени единственным мерилом года. Но еще до возникновения цивилизации появилась потребность в более точном исчислении. Первоначально оно основывалось на фазах луны. Они гораздо очевиднее, чем годичное движение солнца. Вот почему на заре цивилизации луна играет важную роль в экономической жизни, и божества земного происхождения часто приобретают лунные особенности. О тесной связи лунного исчисления с зачатками цивилизации говорит тот факт, что в Египте изобретение письма и календаря приписывалось Тоту, которого на ранней стадии отождествляли с луной. В Вавилонии бог луны Син назывался «повелителем мудрости». Позднее благодаря наблюдениям жрецов, имевших необходимый для этого досуг, тропический год был измерен довольно точно. С тех пор солнце в глазах жрецов стало важнее луны и земли, и высшими богами сделались солнечные боги, или же старые боги были наделены солнечными атрибутами. Так, например, в Египте Pa-Гор стал верховным божеством, а Тот был понижен и сделался богом писцов.

Процесс этот не заканчивается до тех пор, пока цивилизация окончательно не упрочится, пока человек не овладеет в достаточной степени природой и пока зависимость времен года от солнца не станет твердо установленным фактом. Несмотря на увеличивающийся запас знаний, жречество продолжает сохранять традиционные ритуалы магического происхождения как источник власти и дохода. Древняя религия, таким образом, представляет собой несовместимую смесь магии, тотемизма, культа предков, поклонения природе и рационализированных, но противоречивых мифов — «отложений различных эпох развития мышления» (и, как мы можем добавить, различной техники производства и социальных отношений), «разделенных, возможно, тысячелетиями» 1. В этих противоречивых концепциях смешаны тю-

1 L. R. F а г п е 11, Статья «Zeus» («Encyclopaedia Britannica»).

40

следователшые фазы магии и религии: колдун, являющийся смертным человеком, который вызывает дождь и умножает пищу для своего племени; животное—тотем, которое он изображает для того, чтобы вызвать его размножение; легендарный предок, который, по преданию, научил своих потомков магии и полезным ремеслам, и внешние силы, на управление -которыми претендует магия, — земля, дождь, времена года, луна, солнце, — и все это преобразуется в конечный продукт, в божество. Параллельно с этим процессом происходит углубление противоречий между идеологией господствующего класса и религией трудящихся масс. В своей среде египетские жрецы стали рассматривать Ра, Гора, Амона, Пта, Аписа, Осириса и всех остальных как аспекты или эманации некоего единого существа, являющегося источником всего живого, существа, которое они вполне основательно (для той эпохи) отождествляли с солнцем. Но горе тому, кто подрывал доверие к ним народа, публично «внося смятение в умы» и отрицая прерогативы каждого отдельного божества! Это испытал на себе фараон Эхнатон (1375—1358 гг. до н. э.), когда он попытался устранить жрецов и уничтожить все культы, кроме простого поклонения свету и могуществу солнца. Его революция погибла вместе с ним.

Blog

Перевод с английского Ю. В

Содержание