Перевод с английского Ю. В

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 17

Глава V ЛЕГЕНДА ОБ ИИСУСЕ ХРИСТЕ

1. Традиционное христианство

Как возникло христианство?

Согласно официальному учению христианских церквей, его возникновение связано с рядом необыкновенных событий, которые произошли в Палестине во времена римских императоров Августа и Тиберия. В правление Августа бог, создавший все сущее, воплотился в виде человека благодаря чудесному рождению от девы-матери. В правление Тиберия богочеловек, Иисус Христос, был распят на кресте Понтием Пилатом, римским прокуратором Иудеи. После смерти он на третий день восстал из мертвых и вознесся на небо, оставив после себя церковь, наделенную божественным правом толковать его учение, пока он сам не вернется судить живых и мертвых и не установит грядущую жизнь мира.

Эти догматы, изложенные в никейском символе веры, насильственно насаждались в Европе в эпоху средневековья. Отрицание их и доныне еще является преступлением по законам нашей страны. Им обучают за общественный счет детей в школах, финансируемых государством, и усердно распространяют их по радио. Закон о богохульстве сейчас применяется только в отношении бедняков, которые в неосторожных выражениях допускают выпады против христианства. Но публичное отрицание христианского вероучения — это риск, на который могут пойти лишь немногие политические деятели, независимо от своих действительных взглядов, и «защита христианской цивилизации» используется наряду с другими предлогами для оправдания деятельности современных поджигателей войны.

7 Арчибалд Робертсон 97

li. Новый заве!

Никейский символ веры относится к IV в. нашей эры. Ничего, хотя бы отдаленно похожего, нельзя найти ранее III в. Когда от символов веры мы обращаемся к Новому завету, на котором, как говорят, они основаны, то мы встречаем произведения со спорной хронологией и противоречивыми тенденциями. Прежде чем перейти к проблеме истоков христианства, необходимо вкратце рассмотреть характер этих произведений.

Во-первых, имеются четыре евангелия. Поскольку они стоят первыми в Новом завете, то читатель может предположить, что они первыми и были написаны. Но это далеко не так. Христианские авторы первого и начала второго столетия нигде не ссылаются на евангелия, хотя они иногда приводят «слова господа Иисуса» в выражениях, дающих основание полагать, что они пользуются другой евангельской традицией, а не той, которая нам известна.

Первым автором, упоминающим о каком-либо евангелии, является Папий, живший в Гиераполе в Малой Азии в первой половине II в. Его работа «Изъяснение Господних изречений» полностью утрачена, за исключением цитат, приводимых позднейшими христианскими авторами. Евсевии в четвертом столетии цитирует отрывок, в котором Папий говорит, что он предпочитает устное предание книгам. Ириней в конце II в. сохранил одно из устных преданий, собранных Папием. В этом рассказе Хр::стос рисует весьма материалистическую картину процветания в мессианском царстве, когда вино из виноградников будет литься рекой, а пшеница даст неслыханное количество муки. В евангелиях нигде не встречается подобного пророчества, но нечто весьма похожее имеется в еврейском произведении «Апокалипсис Варуха», написанном около 70 г. н. э. Несомненно, подобные пророчества охотно передавались из уст в уста среди класса обездол-енных в первом и втором столетиях, причем различные люди приписывали их различным пророкам.

' Обращаясь к евангелиям, Папий (по словам Евсе-вия) цитирует некоего «старца», сказавшего, что Марк, ученик Петра, но не Иисуса, «с точностью написал... хотя и не держался порядка слов» все, что Петр помнил

98

об изречениях и Деяниях Иисуса. Далее Папий говорит, что Матфей записал «беседы» Иисуса «на еврейском языке», а другие, как могли, перевели их на греческий'. До нас не дошло ни одно упоминание Папия об евангелиях Луки или Иоанна. Это еще не значит, что он не был с ним<и знаком; но коль скоро Евеевий об этом умалчивает, можно предположить, что Папий не оказал о них ничего такого, что счел бы возможным процитировать христианский историк IV в.

Совершенно очевидно, что в эпоху Папия не было канонического Нового завета. Ему было известно о евангелии, приписываемом Марку, которое соперничало с вариантом, приписываемом Матфею, и возможно, с другими, но оно, по его мнению, не стояло выше устных преданий, вроде приведенного уже пророчества.

Следующий автор, упоминающий о евангелии, — это живший в Риме Юстин, который писал в середине II в. Он не приводит названий ни одного евангелия, но говорит, что на собраниях христиан наряду с еврейскими пророками читались «воспоминания апостолов». Он сам часто цитирует эти «воспоминания» по поводу какого-либо факта или доктрины. Приводимые им цитаты — это отрывки из Матфея, Марка, Луки и других, не известных нам источников, но не из Иоанна — хотя Иоанн пригодился бы Юстину для подкрепления его позиций по некоторым вопросам. Очевидно, четвертое евангелие еще не считалось достаточно авторитетным, и число евангелий еще не было сведено к каноническим четырем.

Во второй половине II в. наши четыре евангелия уже становятся авторитетными, или, как мы теперь говорим, каноническими. Татиан, ученик Юстина, в 170—180 гг. составил гармонию из четырех евангелий (Diatessaron), которая читалась в сирийских церквах до V в. Ириней, епископ Лионский около 180 г., первый из известных нам писателей, который называет традиционных авторов всех четырех евангелий и дает мистическое обоснование, почему их должно быть не больше и не меньше четырех.

1 «Сочинения Евсевия Памфила», т. 1, 1858, стр. 166. Под «еврейским языком» Папий, вероятно, подразумевал «арамейский», который был в эту эпоху родным языком населения Палестины. Только очень образованный грек мог понимать, что это разные языки.

7* 99

Его рассказ о Матфее и Марке расходится с версией Папия. Он самый ранний писатель, который приписывает третье евангелие Луке, спутнику Павла, а четвертое — «Иоанну, ученику Господа». С этого времени все четыре евангелия стали считаться авторитетными; однако еще в III в. некоторые видные христиане не признавали четвертое евангелие.

Из традиционного символа веры догмат о божественности и воллощении Христа содержится только в четвертом евангелии, которое было признано авторитетным в последнюю очередь. Первые три евангелия — называемые обычно синоптическими, так как они следуют общей традиции, — называют Иисуса Христом, Сыном человеческим, даже Сыном божиим, но не богом. В двух евангелиях, от Матфея и от Луки, рассказывается о непорочном зачатии; но после рождения Христа об этом больше не упоминается, а так как у Луки Иосиф и Мария не раз названы родителями Иисуса, то ясно, что в первоначальном тексте евангелия от Луки непорочное зачатие не фигурировало. Марк и даже Иоанн ничего об этом не говорят. Рассказывая об учении Иисуса, как Матфей, так и Лука приводят, очевидно из общего источника, высказывания, возвеличивающие бедных и гонимых, осуждающие богатство, призывающие последователей Иисуса не страшиться борьбы и опасностей и предсказывающие близкое наступление царства божия, которое должно последовать за разрушением Иерусалима в 70 г. н. э.

Марк излагает это учение очень кратко и многое опускает. Иоанн опускает его полностью и взамен приводит доводы о божественной природе Иисуса. Во всех евангелиях рассказывается о распятии и о воскресении, но рассказы о воскресении так несходны между собой, что комментаторы тщетно ломали головы, пытаясь их примирить. Совершенно ясно, что мы не можем рассчитывать найти в этих анонимных и противоречивых документах подлинный рассказ о происхождении христианства. Все, что мы можем оттуда извлечь, — это учение, проповедовавшееся в различных христианских церквах в период 70—150 гг. н. э., когда складывались евангелия.

После евангелий в Новом завете идут Деяния апостолов, о которых будет говориться ниже. За Деяниями

100

следуют послания Павла1. Традиция приписывает Павлу четырнадцать «Посланий»; но одно из них — «Послание к евреям» — явно не его, а что касается посланий к Тимофею и к Титу, то даже профессиональные богословы считают, что они были сфабрикованы во II в. Вопрос о том, сколько из остальных десяти действительно принадлежат Павлу, мы должны пока что оставить открытым. В них содержится много внутренних противоречий.

Даже считая в данный момент «Послания» достоверными, мы будем удивлены разительным контрастом между ними и синоптическими евангелиями. Нигде нет ничего похожего на Иисуса синоптических евангелий, осуждавшего богатых, возвеличивавшего бедных и возвещавшего о наступлении царства божия. Да и вообще только едва упоминается о каком-либо историческом Иисусе. Из нескольких коротеньких разбросанных фраз мы узнаем, что Сын божий «родился от семени Давидова»2, что Павел встречал «братьев Господних»3, что Иисус установил вечерю господню, что евреи его убили и что после воскресения из мертвых он являлся многим, включая самого Павла. Но приводимый здесь перечень очевидцев не совпадает с евангельским. Помимо того, все эти отрывки выглядят неуместно на совершенно ином фоне. Послания в основном посвящены не историческим событиям, а божественному существу по имени Иисус Христос, «образ бога»4, «рожденный прежде всякой твари»5, «которым все»6, которого распяли дьявольские правители этого мира, но он своей смертью обратил их в ничто и живет, чтобы больше не умирать. Это божественное существо призвало Павла проповедовать всем людям о его смерти и воскресении, чтобы они могли соединиться во Христе посредством крещения и обрести жизнь вечную.

Это учение находится в близком родстве с некоторыми культами, широко распространенными в греко-римском мире и обычно называемыми «мистическими

1 Речь идет об английском переводе библии. В русском переводе после Деяний идут послания Иакова, Петра, Иоанна и Иуды, а затем уже послания Павла. — Прим. перев.

2 Римлян. 1, 3.

3 1 Коринф. 9, 5; Галат. 1. 19.

4 2 Коринф. 4, 4. 6 Колос. 1, 15.

6 1 Коринф. 8, 6.

щ

религиями». Далее сам Павел называет свое учение «тайным», а своих последователей «посвященными», хотя последнее слово наши переводчики предпочитают переводить «совершенные» '.

Можно подумать, что Павел почти полностью умалчивает о жизни и учении Иисуса потому, что евангельский рассказ уже был хорошо известен его читателям. Но подобное объяснение невозможно. Будь это так, мы могли бы ожидать найти в «Посланиях» «слова Господа», которые так любят цитировать позднейшие христианские писатели. За единственным исключением — слова об установлении вечери господней в 1 Послании к коринфянам, 11, 23—25,— мы их не встречаем. В тех немногих случаях, когда «Послания» призывают следовать заповедям господним, это делается косвенным образом, а не в виде цитаты. Более того, Павел, даже говоря об установлении господней вечери, заявляет, что его учение исходит непосредственно из откровений самого Иисуса Христа, а не из какого-либо человеческого источника. Это совершенно явно исключает использование какой-либо устной или письменной традиции об учении Иисуса.

Короче говоря, «Послания» Павла написаны не для распространения учения, созданного человеком. Они написаны для распространения культа бога, распятого на кресте ради спасения человека. Для Павла главное — распятие и воскресение. А так как этот мир ничто, а загробный мир все, то «Послания» в социальном и политическом отношении консервативны: «...существующие же власти от Бога установлены»2. Позднейшие редакторы пытались посредством вставок привести «Послания» в соответствие с евангельским рассказом, но это только еще больше подчеркнуло их мистическую сущность. Дальнейшие свидетельства этого мы найдем при детальном рассмотрении «Посланий»3.

За «Посланиями» Павла следуют семь «Посланий», приписываемых четырем спутникам Христа — Иакову Петру, Иоанну и Иуде4. Ни одно из них при чтении не

» 1 Коринф. 2. 6—8.

2 Римлян. 13, 1.

3 См. следующую главу.

4 Речь идет об английском переводе библии. В русском переводе — обратный порядок, — Прим перев.

т

производит впечатления подлинного творения ближайшего ученика. «Послания», приписываемые Иоанну, родственны четвертому евангелию по стилю и мировоззрению, и постепенно они завоевали признание, начиная примерно с середины II в. Первое «Послание» Петра — просто ослабленный вариант Павла. Oi втором не слышно вплоть до третьего столетия, и многие христиане не признавали его даже в IV в. Это, несомненно, самое позднее произведение в Новом завете.

«Апокалипсис», или «Откровение Иоанна», которым заканчивается канон, во многих отношениях является наиболее интересной книгой. Его подробное рассмотрение пока придется отложить. Тем временем мы можем отметить, что, подобно «Посланиям» Павла, которым он в других отношениях диаметрально противоположен, «Апокалипсис» почти не содержит сведений о жизни Иисуса. Христос «Апокалипсиса» «Первый и Последний» — «агнец, закланный от создания мира», кровь которого искупила царство земное для людей всякого колена и языка и который напитает коршунов трупами земных царей и их воинов'. Очень мало оснований имеется для того, чтобы связывать этого Христа с исторической личностью. Всего один раз — да и то настолько вскользь, что мы подозреваем интерполяцию — говорится о там, что он был распят. То, что жизнь и учение Иисуса в «Посланиях» Павла заслоняются мистическим культом, а в «Апокалипсисе» видением мести Риму, создает проблему, мимо которой не может пройти ни один ученый, изучающий истоки христианства,

Другая особенность, которую следует отметить в книгах Нового завета, это их поэтическая форма. Значительные части их написаны ритмической прозой, напоминающей ветхозаветных пророков. Ритм часто ощущается даже в переводе. Подобная ритмическая форма, которая станет заметной, когда у нас будет случай привести цитаты, была бы неуместна в подлинной биографии, истории или письмах. Настоящие жизнеописания и письма не пишут ритмом; но поддельные вполне могут иметь ритмическую форму. Есть только одна причина, почему эти произведения приняли такой вид. Их умышленно облекли в такую форму, в которой их могли бы

• Дпокалипс. 1, 17; 2, 8; 13. 8; 19, 19—21; 22,

№

заучивать и рассказывать неграмотные, В этих целях авторы прибегают к ритму, а иногда даже к рифме. Новый завет, несомненно, частично основывается на подлинной истории и подлинных посланиях. Но мы не можем ручаться, что история или послания дошли до нас в своем первоначальном виде, и имеем все причины предполагать обратное. Стоило только раз их обработать, чтобы облегчить запоминание, как уже не стало предела переделкам и интерполяциям для соответствия взглядам той или .иной церкви или требованиям той или иной обстановки.

3. Мистические религии

Мистические религии древнего мира возникли из обрядов и мифов доисторического прошлого. Как мы видели в первой главе, неотъемлемой принадлежностью ранней религии было умерщвление вождя племени через определенный промежуток времени с тем, чтобы его сила, пока она .не иссякла, перешла бы в землю и возобновила племенной запас пищи. С развитием классового общества вождь стал уклоняться от своих обязательств и приносить в жертву вместо себя подставное лицо. Видимость принесения в жертву вождя поддерживалась тем, что в течение определенного времени с подставным лицом обходились как с вождем. Этот древний обряд отразился в мифе о благодетельном боге-царе далекого прошлого, который был убит и погребен и плоть которого народ его поедал в созревшем зерне, а кровь пил в обильном урожае винограда. Эти мифы сохранялись в крестьянской среде еще долго после того, :как правящие классы разъясняли их в своих собственных интересах посредством более или менее монотеистической теологии или метафизики.

Но по мере дальнейшего развития классового общества положение изменилось. Хотя эти изменения можно обнаружить и раньше, но преимущественно они стали заметны после походов Александра Македонского, проявляясь особенно ярко в эпоху Римской империи, когда крестьянские общества древнего Востока подверглись порабощению и эксплуатации со стороны греческих и римских завоевателей, представлявших городскую цивилизацию. Огромные массы жителей Востока, а также и греков (ведь империализм, кроме как в идеологических

т

целях, не придает значения расовым различиям) были превращены в рабов или должны были выполнять всевозможную черную работу в таких городах, как Александрия, Антиохия, Эфес, Пергам и самый Рим. Эти оторванные от родины люди принесли в свое новое окружение свои предания о древних обрядах и мифах. Но мифы уже не могли сохранять свое первоначальное значение. Гибель и оживление Осириса, насильственная смерть и возвращение к жизни бога Таммуза (Адониса), кончина Аттиса и его воскресение через три дня, разрывание на куски и возрождение Диониса—все это не могло для оторванных от своей родины урбанизированных масс — рабов, вольноотпущенников и свободных бедняков, представлять, как это было для их крестьянских предков, ежегодную смерть и возрождение нивы и виноградника, обеспечивавших продолжение жизни общины. Городские массы не жили среди полей и виноградников, и они были оторваны от своей общины. Как указывает Энгельс: «Для них всех утраченный ими рай лежал позади»'. Отны-не для иих эти мифы о смерти и воскресении стали надеждой на последующую жизнь, но жизнь не в унизительной атмосфере великой рабовладельческой империи, а в более счастливом мире, который им хотелось бы найти по ту сторону могилы. Древние обрядовые формулы, относящиеся к жизни, которую община получала благодаря ежегодному воскресению бога зерна, были приспособлены к новой вере. Таким образом, Осирис, культ которого распространился из Египта в Грецию и Рим до христианской эры, по убеждению веровавших в него, обеспечивал им своим воскресением вечную жизнь в лучшем мире. Даже еще до эпохи Александра это значение стало вкладываться в связанные с культом Осириса обряды. «Точно так же, как живет Осирис, — гласило заклинание, произносившееся над мертвыми в Египте,—он будет жить; точно так же, как Осирис не может умереть, не умрет и он; точно так же, как Осириса нельзя уничтожить, нельзя уничтожить и его» 2. Изображение Аттиса, обряды которого в этот же период распространились из Малой Азии

1 К. Маркса Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 2, стр. 422.

2 L. Gordon Rylands, The Beginnings of Gnostic Christianity, ch. VI. Ср. паулинистскую формулу: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Коринф. 15, 22. — Прим. перев.).

на Запад, каждый год во время весеннего равноденствия привязывали к сосне, страстно оплакивали и погребали. На третий день его извлекали и радостно праздновали его воскресение как залог того, что верующие в него также воскреснут, восторжествовав над смертью. В знак этого они принимали крещение кровью быка и «снова возрождались к вечной жизни». «Утешьтесь, благочестивые, — обращался жрец Аттиса к верующим на ежегодном празднике, — подобно тому, как спасен бог, спасетесь и вы»'. Убитый Титанами Дионис, могила которого показывалась в Дельфах и в Фивах в Беотии, воскрес из мертвых и вознесся на небо; те, кто был посвящен в его мистерии, в которых представлялись его смерть и воскресение, должны были приобщиться к его бесамертию. Орфические братства в греческом мире, тесно связанные с культом Диониса, проповедовали начиная с 6 в. до н. э. как вольноотпущенникам, так и рабам, учение о том, что душа человека погребена в его теле из-за греховности, но что после многих перевоплощений она может освободиться от «колеса рождения» благодаря аскетической жизни и обрести свою первоначальную божественность.

И все же мистические культы так « не утратили полностью следов своего крестьянского происхождения. Почитатели Аттиса, обращаясь к нему, называли его «сжатый хлеб». На Элевсинских мистериях собравшимся торжественно показывался хлебный колос как символ возобновления жизни.

4. Страждущий Мессия

С мистическими культами в городах Средиземноморья перед наступлением христианской эры соперничали еврейские синагоги «диаспоры». Слишком часто принято считать, что отношения между евреями и их нееврейским окружением были неизменно враждебными и что всякое взаимное влияние было невозможно. Но полагать так — значит забывать об активной пропаганде, характерной для иудейства в последующий за изгнанием период. Фарисеи, унаследовавшие традицию пророков, рассматривали иудейство как образ жизни, который надо распространять среди народов, пока его не

t Ср. предыдущее примечание.

ш

воспримет весь мир, и в целях пропаганды они никогда не останавливались перед усвоением таких нееврейских идей, которые не находились в разительном противоречии с иудейством. Во время идейного обмена между угнетенными народами, который имел место при преемниках Александра, еврейские массы, как мы видели, заимствовали у персов представление о жизни как о вековой борьбе между силами добра и зла, в конце которой в недалеком будущем мертвые (воскреснут и получат воздаяние по своим делам, причем добрые и праведные обретут счастливую вечную жизнь в царстве божием на земле. Ессеи, утопическое «левое крыло» фарисеев, по-видимому, восприняли, возможно через пифагорейцев, орфическую идею о том, что душа заключена в теле, как в тюрьме, и может быть освобождена из узилища посредством аскетической жизни. Кроме того, как мы видели, евреи «диаспоры» в пропагандистских целях распространяли пророчества, приписывавшиеся ими греческой прорицательнице Сивилле.

Вот почему нет ничего удивительного, что при повседневном идейном обмене со своими не еврейскими соседями некоторые евреи восприняли мысль, что Мессия, наместник бога на земле в предстоящем новом мироустройстве, должен, подобно древнему царю, претерпеть смерть и снова воскреснуть, чтобы жил его народ. Этой вере способствовал ряд обстоятельств. Последние столетия перед наступлением христианской эры были периодом непрерывной борьбы против угнетения, причем эта 'борьба велась не только покоренными азиатскими народами, но также и эксплуатируемыми классами Греции и Италии. Многие вожди повстанцев были казнены, и о них сохранилась память как о мучениках.

Blog

Перевод с английского Ю. В