Geum.ru

Перевод с английского Ю. В

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   17

Дальнейшее свидетельство о характере раннего христианства можно найти в источнике, использованном всеми тремя синоптическими евангелиями. После встречи с богачом, отказавшимся расстаться со своим имуществом, Иисус говорит:

«Как трудно имеющим богатство

Войти в Царствие Божие!..

Удобнее верблюду

Пройти сквозь игольные уши,

Нежели богатому войти в Царствие Божие.

Они же чрезвычайно изумлялись

И говорили между собою:

Кто же может спастись?

Иисус, воззрев на них, говорит:

Человекам это невозможно.

Но не Богу;

Ибо все возможно Богу.

И начал Петр говорить Ему:

Вот мы оставили все

И последовали за Тобою.

Иисус сказал в ответ:

Истинно говорю вам:

Нет никого, кто оставил бы

Дом, или братьев, или сестер,

Или отца, или мать, или жену, или детей, или земли

Ради Меня и Евангелия,

И не получил бы ныне, во время сие, среди гонений

Во сто крат более домов, и братьев, и сестер,

1 Матф. 4. 17; Марк 1, 14—15.

2 Лук. 1, 52, 71.

И отцов, и матерей, и детей, и земель, А в веке грядущем жизни вечной. Многие же будут первые последними, И последние первыми»'.

Поучительно видеть, как различные синоптические евангелия передают этот отрывок. Приведенная цитата— вариант Марка. Источник, использованный Матфеем и Лукой — возможно, палестинского происхождения, где высоко чтили двенадцать апостолов, но не Павла,—содержит особое обещание для двенадцати:

«Сядьте и вы на двенадцати престолах, Судить двенадцать колен Израилевых».

Но Матфей опускает обещание награды «во время сие». Лука обещает тем, кто оставит родной дом ради царствия небесного, «гораздо более в сие время», но опускает подробности.

Непостижимо, чтобы конкретное обещание «домов и земель в сие время» было вставлено во II в, в первоначально чисто духовное евангелие; но вполне естественно, что было вычеркнуто 'первоначальное конкретное обещание. Здесь мы видим эволюцию от материального царства божия на земле к духовному загроо"но1му царству. У Марка Иисус обещает своим последователям ценой временных гонений дома, земли и теплые товарищеские отношения в настоящее время и вечную жизнь впоследствии. Лука опускает 'подробности. Матфей полностью опускает земные награды и оставляет только обещание вечной жизни. Иоанн делает последний шаг, вкладывая в уста Иисуса фразу, имеющую совершенно определенный смысл: «Царство Мое не от мира сего» 2. Такая эволюция свидетельствует о наличии первоначально более земного и более революционного движения, чем то, которое описывается в неоднократно редактировавшихся евангелиях.

Подтверждение этого мы видим в описании эпизода с Вараввой. Эпизод сам по себе неправдоподобен: ни один римский правитель в неспокойной провинции, и уж во всяком случае не Пилат, не стал бы поддерживать обычай освобождения политического заключенного по выбору народа. Но изложение этой невероятной

1 Марк 10, 23, 25—31. Ср. Матф. 19, 23—30; Лук. 18, 24—30; 22, 28—30.

2 Иоанн 18, 36.

119

истории, тем не менее, поучительно. У Марка мы читаем:

«Тогда был в узах некто, по имени Варавва со своими

сообщниками. Которые во время мятежа сделали убийство»1.

Ранее Марк не говорил о каком-либо мятеже, и все же здесь в греческом тексте дважды употреблен определенный артикль — как при слове «мятеж», так и при слове «сообщники». Употребление определенного артикля было бы невозможно, если только мятеж не упоминался ранее в первоисточнике. Марк выбросил относящийся к мятежу текст, но забыл убрать определенный артикль. Другие синоптические евангелия исправляют его ошибку. Матфей опускает всякое упоминание о мятеже и коротко говорит: «был тогда у них известный узник, называемый Варавва». Лука поясняет, что «Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение я убийство». Иоанн же просто говорит, что Варавва был разбойник. Здесь мы видим эволюцию от варианта, в котором рассказывалось о мятеже, до варианта, в котором о мятеже вообще не упоминается, или во всяком случае о мятеже с участием Иисуса. Странное место в евангелии от Луки, где Иисус говорит ученикам накануне заключительной трагедии, чтобы они продали свою одежду и купили мечи, возможно, является отрывком, сохранившимся от первоначального варианта. Если мы вспомним, что во всех евангелиях Иисус въезжает в Иерусалим как мессианский царь за несколько дней до своей смерти, что в трех евангелиях из четырех его приветствуют мятежными возгласами «Осанна» — «Спаси нас!»—и что во всех четырех на кресте надпись «Царь Иудейский», то мы будем в состоянии восстановить события, которые описывались в первоисточнике и о которых умалчивают евангелия. Пример другого рода обработки можно видеть в строках, где описываются чудеса. Рассказывая о крещении Иисуса Иоанном Крестителем, Марк говорит:

«И когда выходил из воды.

Тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса,

И Духа, как голубя, сходящего на Него.

И глас был с небес:

Ты Сын Мой возлюбленный,

В Котором Мое благоволение»2.

1 Марк 15, 7. Ср. Матф. 27. 16; Лук. 23. 19.

2 Там же, 1, 10—11. Ср. Матф. 3, 17,

120

В доказательство того, что это «е 'субъективное впечатление Иисуса, а подлинное чудо, глас божий у Матфея обращается к находящимся здесь я говорит: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный».

При описании чудесных излечений в Капернауме Марк говорит:

«...приносили к Нему всех больных,

И бесноватых...

И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями;

Изгнал многих бесов...» '

То есть не все, принесенные к Иисусу, были исцелены. У Матфея эта погрешность исправлена: приводят «многих» бесноватых и больных, и Иисус исцеляет «всех». Лука идет еще дальше: «все», имевшие больных, приводят их, и Иисус исцеляет «каждого». Далее у М-арка множество народа следует за Иисусом к Ген-иисаретскому озеру, и он «многих» исцелил; у Матфея о« исцеляет «всех» 2.

У себя на родине, по словам Марка, Иисус из-за неверия исцелил лишь немногих и «дивился»3. У Матфея этот абзац исправлен: «И не совершил там многих чудес», в этом нечестивом месте, и он не «дивился». У Марка Иисус восклицает на кресте, что бог его оставил. Матфей это не изменяет; но у Луки вместо этого умирающий Иисус предает дух свой своему отцу.

В подобных случаях Марк явно сохраняет более старый вариант, который Матфей часто, а Лука почти всегда исправляет. Невозможно допустить, чтобы Марк ограничивал силы первоначально всемогущего Иисуса. Мы наблюдаем, как постепенно разрастается легенда. Мессия должен был совершать какие-то чудеса. Атмосфера была насыщена ими: Тацит рассказывает о знамениях, бывших Веспасиану. Но в более раннем варианте пророк обладает ограниченным могуществом и лишается его в момент смерти. Позднее все ограничения отбрасываются, чтобы угодить вкусу христианских общин, стремившихся сделать Иисуса богоподобным.

И 'все же ни одно из синоптических евангелий не решается формально обожествить Иисуса. Этот шаг сделан в Четвертом евангелии, где Иисус — бог с самого

1 Марк 1, 32, 34 Ср. Матф. 8, 16; Лук. 4, 40.

2 Там же, 3, 10. Ср. Матф. 12, 15.

8 Там же, 6, 5—6. Ср. Матф. 13, 58.

121

начала, только принявший облик человека, никогда «е подвергающийся искушениям (рассказ об искушении опущен) , никогда не удивляющийся, всемогущий и всеведую-щий с начала и до конца, который в конце концов расстается с жизнью, возвестив о том, что он к ней вернется.

Так постепенно развивается легенда —от менее чудесного она переходит к более чудесному, от гласа бо-жия, который слышен только Иисусу, к гласу, слышному всем, от исцеления многих больных к исцелению всех, от странной неспособности исцелить всех к безмятежному отказу от исцеления — словом, от человека, «засвидетельствованного вам от Бога»1, к богу, который стал «плотию» и обитал «с нами»2. Вследствие этого мы можем, воспользовавшись методом, аналогичным экстраполяции в математике, прийти к заключению, что отправным пунктом для этой эволюции послужило око-рее существование человека, вокруг которого создавался мифический ореол, а не просто обыкновенный миф.

Первоисточник синоптического предания был, по-видимому, написан около 70 г. н. э., когда был разрушен Иерусалим. Намеки на это событие во всех синоптических евангелиях слишком явны, чтобы можно было говорить о более ранней дате; причем в самом евангельском тексте имеется свидетельство, что это было именно вскоре после разрушения Иерусалима. Это станет очевидным, если мы тщательно проанализируем те места, где в-усга Иисуса вложены пророчества об ожидающей евреев трагедии.

Вот, во-первых, отрывок, почти полностью1 совпадающий у Матфея и у Луки:

«Горе тебе, Хоразин!

Горе тебе, Вифсаида!

Ибо если бы в Тире и Сидоне

Явлены были силы, явленные в вас,

То давно бы они

Во вретище и пепле покаялись;

Но говорю вам:

Тиру и Сидону отраднее будет

В день суда, нежели вам.

И ты, Капернаум,

До неба вознесшийся

До ада низвергнешься»3.

1 Деян. 2, 22.

2 Иоанн 1, 14.

3 Матф. 11, 21—23; Лук. 10, 13-

122

-15,

Хоразин, Вифсаида, Капернаум, расположенные на берегах Геннисаретского озера, были местами ожесточенных боев между евреями и римлянами в 67 г. н. э. В приведенном отрывке их страдания .изображаются как возмездие за то, что они отвергли Мессию за поколение до этого. Это место отсутствует у Марка. Судьба нескольких галилейских городов не 'произвела бы такого же впечатления в Риме, где создавалось это евангелие, как в Палестине, где первоначально этот отрывок, вероятно, и был написан.

Затем мы имеем исполненные гнева и горечи строки, которые несколько расходятся у Матфея и у Луки, но, очевидно, восходят к общему источнику:

«Посему, вот, Я посылаю к вам

Пророков, и мудрых, и книжников;

И вы иных убьете и распнете,

А иных будете бить в синагогах ваших

И гнать из города в город;

Да придет на вас вся кровь праведная,

Пролитая на земле,

От крови Авеля праведного

До крови Захарии, сына Варахиина,

Которого вы убили между храмом и жертвенником...

Иерусалим, Иерусалим,

Избивающий пророков

И камнями побивающий посланных к тебе!

Сколько раз хотел Я собрать детей твоих,

Как птица собирает

Птенцов своих под крылья,

И вы не захотели!

Се, оставляется вам дом ваш пуст.

Ибо сказываю вам: не увидите меня

Отныне, доколе не воскликните:

Благословен Грядый во имя Господне»'.

Это не речь Иисуса; это вообще не речь, а пророчество, написанное, как и другие пророчества, в ритмической форме. В конце отрывка греческий текст даже начинает рифмоваться. В этом отрывке чувствуются отголоски событий 66—70 гг. «Захария, сын Варахии» ставил в тупик уже не одного 'комментатора. В Ветхом завете упоминается некий Захария, который был побит камнями, но он не был сыном Варахии, а так как он умер примерно в 800 г. до н. э., то трудно понять, почему именно его называют последним в ряду мучеников.

1 Матф. 23, 34—39. Ср. Лук. 11, 49—51; 13, 34—35.

123

Пророка Захарию называют сыном Варахии, но мы не располагаем данными о том, что он был убит. Иосиф Флавий, однако, упоминает о некоем Захарии, сыне Варуха, богатом иерусалимском горожанине, которого подвергли самосуду в 68 г. «среди храма» по подозрению в предательстве 1. «Варух» и «Варахия» — варианты одного имени. Вряд ли может быть сомнение, что эта обличительная речь, вложенная благодаря анахронизму в уста Иисуса, связывает Захарию, оказавшегося последней невинной жертвой, с Авелем, бывшим первой жертвой. Лука, более свободно обращающийся со своими источниками, чем другие авторы синоптических евангелий, скрывает этот явный анахронизм, опустив «сын Варахии», а также в некоторых других второстепенных отношениях приноравливает этот отрывок к вкусу греческих церквей.

Наконец, имеется отрывок, вошедший во все три синоптических евангелия, хотя Лука в некоторых важных моментах отклоняется от двух других.

«...не останется здесь

Камня на камне;

Все будет разрушено...

Приступили к Нему ученики

Наедине и спросили:

Скажи нам, когда это будет?

И какой признак Твоего пришествия

И кончины века?

Иисус сказал им в ответ:

Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас;

Ибо многие придут под именем Моим

И будут говорить: «Я Христос»,

И многих прельстят.

Также услышите о войнах и о военных слухах.

Смотрите, не ужасайтесь:

Ибо надлежит всему этому быть.

Но это еще не конец:

Ибо восстанет народ на народ,

И царство на царство;

И будут глады, моры и землетрясения по местам;

Все же это — начало болезней...

Итак, когда увидите мерзость запустения...

Стоящую, где не должно, —

Читающий да разумеет, —

Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы...

Горе же беременным

И питающим сосцами в те дни!

1 Иосиф Флавий, Иудейская война, стр. 348—349,

124

Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою,

Или в субботу;

Ибо тогда будет великая скорбь,

Какоя не было от начала мира

Доныне и не будет.

И если бы не сократились тс дни,

То не спаслась бы никакая плоть;

Но ради избранных

Сократятся те дни...

И вдруг, после скорби дней тех,

Солнце померкнет,

И луна не даст света своего,

И звезды спадут с неба,

И силы небесные поколеблются

...И увидят Сына Человеческого,

Грядущего на облаках небесных с силою и славою

великою...

От смоковницы возьмите подобие:

Когда ветви ее становятся уже мягки и пускают

листья,

То знаете, что близко лето;

Так, когда вы увидите все сие,

Знайте, что близко, при дверях.

Истинно говорю вам:

Не пройдет род сей,

Как все сие будет;

Небо и земля прейдут,

Но слова Мои не прейдут» '.

,

Это опять-таки не речь Иисуса и вообще не речь, а (как указывается в отступлении, «читающий да разумеет») письменное пророчество. Мы читаем неистовые тирады пророка, потрясенного' предсмертной агонией Иерусалима. Мы вместе с ним наблюдаем заключительные сцены трагедии—то один, то другой фанатик объявляет себя Мессией и находит себе приверженцев; войны и слухи о войнах во всех концах римского мира в «год четырех императоров», последовавший за смертью Нерона; голод, сопутствующий дезорганизации общества; землетрясения, как, например, то, которое в 60 г. уничтожило Лаодикею в Малой Азии, или то, которое в 63 г. разрушило значительную часть Помпеи и явилось предвестником рокового извержения 79 г.; римские орлы на стенах Иерусалима; мужчины, женщины и дети, бегущие в горы от римского ига; сожженный до тла храм; бедствия, обрушившиеся на целый народ. Пророк

1 Матф. 24, 2—8, 15—16, 19—22, 29—30, 32—35; Марк 13, 2—8, 14, 17—20, 24—26, 28—31. Ср. Лук. 21, 6—11, 21, 23, 25—27, 29—33.

125

бжидает божественного вмешательства, больше на-деяться уже не на что.

В основном Матфей ближе к первоисточнику. Марк отклоняется незначительно; но разночтения, имеющиеся у Луки, поразительны. В первоисточнике бурные события 66—70 гг. названы «начало болезней», в более точном переводе «начало родовых мук», то есть мук, сопутствующих рождению нового мира. В период, когда писал Лука (в начале II в.), уже было ясно, что еврейское восстание не имело к этому отношения. Вот почему Лука, будучи менее небрежным редактором, чем Матфей или Марк, убирает эти слова.

Описывая римское вторжение в Иудею, Марк сохраняет более старые выражения, чем Матфей. «Мерзость запустения» стоит, «где не должно»: римские орлы вокруг Иерусалима. У Матфея «мерзость» стоит «на священном месте»: город уже пал. Или, возможно, более точные выражения были вставлены во II в., после того как Адриан вновь отстроил Иерусалим, назвав его Элия Капитолийская, и воздвиг храм Юпитера на месте разрушенного храма Ягве.

В первоисточнике за падением Иерусалима должны «вдруг» последовать знамения, предвещающие пришествие Сына Человеческого. Уже через несколько лет стала ясна ложность этого предсказания; и это помогает нам датировать его. Матфей, тем не менее, оставляет все как есть. Марк выбрасывает «вдруг», но оставляет более туманное выражение «в те дни». Лука переписывает весь абзац заново и говорит, что Иерусалим «будет попираем язычниками, доколе не скончаться времена язычников», подразумевая более длительный промежуток времени. И, тем не менее, все три автора синоптических евангелий, даже относительно более внимательный Лука, сохраняют явно ложное пророчество о том, что «не прейдет род сей, как все сие будет». Все трое в другой части евангелия сохраняют (с незначительными расхождениями) не менее ложное пророчество, в котором Иисус говорит:

«...есть некоторые из стоящих здесь, Которые не вкусят смерти, Как уже увидят Сына Человеческого, Грядущего в Царствии Своем»'.

Матф. 16, 28; Марк 9, 1; Лук, 9, 27.

126

Как велика была сила бездействия традиционной фразеологии на христианские общины и как беззаботно относились к противоречиям те, кто издавал их литературу!

Отрывки такого рода часто встречаются во всех трех синоптических евангелиях и, по-видимому, восходят к источнику, составленному примерно во время разрушения Иерусалима, то есть около 70 г. Если они вкладывают пророчества, подобные вышеприведенному, в уста человека, якобы жившего лет за сорок до того, то со значительной долей вероятности можно предположить, что такой человек существовал. Это не значит, что приписанные ему высказывания являются подлинными. Сорок лет — вполне достаточный срок для создания легенды. Но это показывает, что корни этой легенды уходят не только в доисторический миф, но также и в историю.

7. Свидетельство евреев

Мы, естественно, обращаемся к нехристианским источникам за подтверждением этого вывода. И сразу же сталкиваемся с трудностью. В сохранившихся произведениях Иосифа Флавия, единственного палестинского историка I в., сочинения которого до нас дошли, содержится всего два упоминания об Иисусе. Одно из них — грубейшая подделка. В нем Иисус описывается в таких выражениях, которые мог употребить лишь христианин.

Иисус — «человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину». Он «был Христос». Он восстал из мертвых на третий день, «как возвестили о Нем и о многих других Его чудесах» пророки1. Ориген в III в. знал тот параграф1 у Иосифа Флавия, где упоминается Иоанн Креститель, но этот отрывок об Иисусе был ему не известен, так как он пишет об Иосифе, что тот «не верит в Иисуса как в Христа»2. Первый автор, цитирующий эти строки, — Евсевий в четвертом столетии, что и дает нам возможность датировать эту интерполяцию.

Другое упоминание об Иисусе у Иосифа Флавия — это короткое сообщение, что в 62 г. н. э. еврейский

1 Иосиф Флавий, Иудейские древности, т. II, стр. 300.

2 Or i gen. Against Celsus, 1, 47.

127

первосвященник Ананий казнил «Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как и нескольких других лиц»'. Это место трижды процитировано Оригеном и, возможно, является подлинным. Единственно, что можно здесь возразить, это то, что странно, почему Иосиф упоминает об Иисусе только здесь и больше нигде. В соответствии с этим сторонники теории мифа отвергают оба отрывка; и возникающее таким образом «молчание Иосифа» является одной из их козырных карт.

Но подобный аргумент опровергает сам себя. Иосиф, помимо этих двух мест, молчит не только об Иисусе, но и обо всем христианском движении. Если это доказывает, что Христа не было, то в равной мере это доказывает и то, что в эпоху Иосифа не было христиан. А, тем не менее, нам известно, что они были. Мы располагаем не только Новым заветом, не только упоминаниями у Тацита и Светония о казнях христиан при Нероне, но и свидетельством Плиния Младшего, который, будучи наместником в Вифинии в 111—113 гг., встретил там людей, которые «были христианами, а затем отпали, некоторые за три года, другие за много лет назад, некоторые даже за двадцать»2. Если отсчитать двадцать лет от 111—113 гг., то мы окажемся в 91—93 гг., как раз в том периоде, когда Иосиф писал свои «Древности» и, как предполагается, ничего не знал ни о каких христианах. Наиболее рьяные сторонники теории мифа преодолевают эту трудность, отказываясь признавать не только весь Новый завет, но и «Анналы» Тацита, и упоминание о христианах у Светония, и письмо Плиния Траяну, и заявляют, что это все подделки. Подобные методы представляют собой карикатуру на рационализм. Жаль только, что они используются для обоснования теории, которая, как мы видели, содержит важные элементы истины.

Нам станет понятно молчание Иосифа о христианстве, если мы вспомним его прошлое, и ту задачу, которую он перед собой ставил. Иосиф был богатым еврейским священником и во время национального восстания 66—70 гг. перешел на сторону римлян. В награду он получил римское гражданство, пенсию и большое по-

1 Иосиф Флавий, Иудейские древности, т. II, стр. 412.

2 «Письма Плиния Младшего», М.—Л.. 1950, стр. 344.

т

местье. Свою «Иудейскую войну» он написал с единственной целью показать евреям и другим подданным империи тщетность сопротивления Риму. Его работа была должным образом одобрена Веспасианом и Титом; он продолжал пользоваться императорской благосклонностью и при Домициане, в правление которого он написал свои «Древности». Чтобы произвести большее впечатление на своих соотечественников, Иосиф подчеркивает свою еврейскую ортодоксию. Но для того чтобы сохранить благоволение своих римских патронов, ему надо было доказывать политическую безвредность еврейской ортодоксии. Вот почему он, по мере возможности, избегает каких-либо упоминаний о мессианском движении. Он только однажды касается его. Заканчивая повествование об иудейской войне, он в качестве одной из причин восстания евреев упоминает «двусмысленное пророческое изречение, находящееся также в их священном писании и гласящее, что к тому времени один человек из их родного края достигнет всемирного господства», и говорит, что это предсказание исполнилось, когда Веспасиан был провозглашен императором Ч И это все2. Иосиф замалчивает факт, известный нам из свитков Мертвого моря, что ессеи были мессианистами. Хотя рискованно делать выводы из явно фальсифицированного текста, но, по-видимому, он замалчивает, что Иоанн Креститель проповедовал царство божие. И, насколько нам известно, он замалчивает факт существования христианского движения.

Насколько нам известно! Но делать категорические заключения в этом случае было бы опрометчиво. Произведения Иосифа дошли до нас через христианские руки. Те, кто делает вставки, с таким же успехом могут и вычеркивать. После того как христианство сделалось официальной религией империи, антихристианские сочинения подверглись суровой цензуре. Ей мы обязаны утратой, за исключением фрагментов, антихристианских произведений Цельса, Порфирия, Гиерокла и Юлиана.

1 Иосиф Флавий, Иудейская война, стр. 474.

2 Автор ошибается. Иосиф Флавий в нескольких местах говорит о движениях в Палестине, носящих мессианский характер: «Иудейские древности» XVIII, 4, 1; XX, 5, 1. Его молчание о христианах, по-видимому, объясняется тем, что их в Палестине I в. не было. См. предисловие. — Прим. ред.

9 Арчибалд Робертсон 129

Если Иосиф и оставил враждебное описание христианского движения, то оно либо было уничтожено цензурой, либо же переписчики-христиане, предвидя цензуру, вставили вместо этого что-нибудь более приятное новой власти. Текст «Древностей» в том виде, в каком он до нас дошел, наводит именно на эти мысли.

Иосиф рассказывает о целом ряде бедствий, постигших евреев во время прокураторства Понтия Пилата. Пилат был представителем зажиточного италийского среднего класса, пришедшего к власти при первых императорах вместо старинной римской аристократии. Он был лишен воображения и принадлежал к тому слишком хорошо известному типу империалистов, которые еще и сегодня твердят нам, что азиаты понимают только силу, а мирные действия считают признаком слабости. Первое, что он сделал, — это оскорбил чувства евреев, отправив в Иерусалим отряд войск со знаменами, на которых было изображение императора. После пятидневной народной демонстрации у ставки Пилата в Цезарее знамена были убраны. Вызвав, таким образом, озлобление евреев, Пилат затем употребил часть храмовых сокровищ на строительство акведука. Это опять привело к бурной демонстрации. Пилат разогнал ее с помощью переодетых солдат, вооруженных дубинами, причем было убито значительное число евреев. Здесь в тексте Иосифа следует интерполяция о Христе. Затем, продолжает Иосиф, на долю евреев выпали новые горести. Прежде чем описать их, он передает рассказ о том, как в храме Исиды в Риме была соблазнена одна знатная женщина по имени Паулина, после чего Тиберий запретил культ Исиды. Трудно понять, для чего вставлена эта история. Высказывались предположения, что в первоначальном тексте здесь был выпад против Иисуса — Иосиф высмеял слухи о его сверхъестественном рождении, показав, какие мошеннические уловки пускаются в ход при божественных зачатиях. После победы христианства кто-то вычеркнул это место и вставил нынешний абзац об Иисусе, но рассказ о Паулине забыл вычеркнуть. Если это так, то последующее упоминание об Иисусе, подтверждаемое Оригеном, можно считать подлинным. Так это или нет, но «молчание Иосифа» не является решающим аргументом для теории мифа.

130

Позднейшие еврейские свидетельства в основном содержатся в Талмуде, собрании раввинских поучений, составленных в различные периоды от II до V вв. Поскольку Талмуд является не историческим произведением, а собранием толкований еврейского закона и обрядов, предназначенным исключительно для евреев, то там можно встретить только случайные упоминания о христианстве.

Мишна, та часть Талмуда, которая была закончена во II в. или в начале III, не содержит определенных сведений о христианстве. В Гемаре, дополнительной части, добавлявшейся с III по V в., имеется анонимный рассказ о некоем Иисусе, называемом Назарянин (Ноцри), который был казнен при Александре Яннае (103— 76 гг. до н. э.) за колдовство и подстрекательство к мятежу. Это всего лишь ответ равви, которых христиане обвиняли в гнусном преступлении — в убийстве под видом совершения правосудия. И все же странно, что они не отрицают казни Иисуса, и еще более странно, что они относят ее к такому раннему времени. Значит, возможно, нечто подобное действительно имело место. Александр Яннай казнил многих мятежников, а из сочинений Иосифа нам известно, что ему нравилось распинать свои жертвы. Или же равви, которые никогда не были сильны в датах, могли спутать Александра с его сыном Аристобулом, казнившим, как мы видели, одного ессейского вождя незадолго до 63 г. до н. э. Ессеи и на-зареи были родственными сектами и, вероятно, имели общее происхождение.

Но в Талмуде содержится еще более важное свидетельство, и притом не анонимное, относящееся к I в. Мы читаем, что Элиэзер бен-Гирканос, известный равви, деятельность которого протекала в период с 90 по 130г., рассказал своему современнику, знаменитому равви Акибе, следующее:

«Однажды я гулял по верхней улице Сепории и встретил одного из учеников Иисуса Назарянина, которого звали Яков из Кефар-Сехании. Он сказал мне: «В вашем законе написано: «не вноси платы блудницы в дом Господа Бога твоего...» А можно использовать эти деньги на отхожее место для первосвященника?» Я не знал, что ответить ему. Тогда он сказал мне: «Вот чему учил меня Иисус Назарянин: «Из заработанного

9* 131

блудницей собрала она это, и на плату блуднице они это и истратят: из нечистоты пришло и в нечистое место вернется»1.

Здесь, если верить Талмуду, мы располагаем свидетельством, относящимся к I в. Элиэзер рассказывает о встрече с подлинным последователем Иисуса, цитирующим саркастический выпад против иерусалимского священничества, который еще давно был сделан самим Иисусом. Но можно ли верить Талмуду? В этом случае, пожалуй, можно. Трудно найти повод, который побудил бы какого-либо еврея выдумать эту историю. У еврейского народа имелось достаточно оснований ненавидеть священничество I в.; но если позднейшие равви хотели выступить против него, то они вряд ли вложили бы эти нападки в уста Иисуса, последователей которого в этот период они ненавидели еще больше. Вот почему рассказ Элиэзера, вероятно, все-таки является подлинным. А если так, то это доказывает, что Иисус Назарянин, выступавший против еврейского священничества, жил в первом веке, в годы, почти совпадающие с традиционно принятыми датами.

Кроме того, можно добавить и некоторые косвенные доказательства. В евангелии от Матфея есть рассказ (которого нет ни в одном другом евангелии), как у гроба Иисуса была поставлена стража, чтобы не украли его тело. После воскресения священники подкупили воинов, чтобы те сказали, что ученики украли тело, когда они спали2. Этот рассказ, по словам евангелиста, имел в его время хождение среди евреев. Здесь мы видим, как вымысел парируется контрвымыслом. Рассказ христиан о пустой гробнице евреи опровергали рассказом о похищении тела, а христиане на это ответили историей о подкупе стражи. То, что подобные вымыслы и контрвымыслы пускались в ход обеими сторонами в самом начале II в., когда составлялось евангелие от Матфея, показывает хотя бы то, что существование Иисуса не вызывало сомнений ни у евреев, ни у христиан. Если

1 Авода Зара, 16в—17а, цитировано Эйслером (Eisler) в книге «The Messiah Jesus and John the Baptist», прилож. III. (В русском тексте Аводы Зары это место отсутствует. См. Талмуд, СПБ, 1902, изд. 2, т. IV, стр. 412—451. — Прим. перев.)

2 Матф. 27, 62—66; 28, 1—15. — Прим. перев.

132

можно было отрицать самое его существование, то почему же тогда евреи этого не делали?

Этот факт настолько беспокоит некоторых сторонников теории мифа, что, пытаясь обойти его, они один за другим попадают в самую нехитрую ловушку для простаков. Примерно в середине II в. апологет христианства Юстин написал воображаемый разговор между еврейским равви по имени Трифон и собою. В этом разговоре Трифон нападает на христианство, а Юстин его защищает. Трифон, утверждая, что Иисус не мог быть Мессией, говорит:

«Что же касается Христа, если Он родился и находится где-нибудь, то Он неизвестен другим и ни сам себя не знает и не имеет никакой силы, доколе не придет Илия, не помажет и не объявит Его всем. А вы, христиане, приняли ложный слух и вообразили себе какого-то Христа и ради Его так безрассудно губите вашу жизнь»'.

Смысл здесь совершенно ясен. Согласно еврейскому поверью, пророк Илия должен чудесным образом вернуться на землю, чтобы помазать Мессию и возвестить о нем. До тех пор Мессия, кто бы он ни был, неизвестен. Илия не возвещял об Иисусе, следовательно, он не Мессия, а последователи его позволяют водить себя за нос. Кажется, достаточно ясно. Но для некоторых сторонников теории мифа этого оказывается недостаточно. Опуская все после слова «неизвестен» до конца фразы, можно исказить этот отрывок так, чтобы он читался: «Что же касается Христа, если Он родился и находится где-нибудь, то Он неизвестен». Позволив себе еще одну передержку и допуская, что еврей Трифон мог назвать Иисуса «Христом», Трифона можно превратить в настоящего сторонника теории мифа. Это покажется неправдоподобным, но некоторые, в других отношениях вполне солидные ученые, проделывают такие фокусы с текстом, чтобы доказать свою правоту. Опасная вещь — слепо доверяться какой-либо теории, даже такой, которая в свое время сыграла прогрессивную роль.

«Сочинения святого Иустина философа и мученика», Разговор с Трифоном Иудеем, М., 1864, стр. 157.

/33

8. Свидетельство язычников

Тацит, рассказывая о гонениях на христиан при Нероне, говорит, что Христос, по имени которого называется эта секта, «был в правлении Тиберия казнен прокуратором Понтием Пилатом»1. Некоторые сторонники теории мифа пытаются избавиться от этого свидетельства и вновь вытаскивают на свет теорию, выдвинутую одним чудаком в девятнадцатом веке, что «Анналы» Тацита — подделка, принадлежащая флорентийскому ученому XV в. Поджо Браччолини. От этой теории не осталось камня на камне после того, как были найдены монеты и надписи, подтверждающие факты, известные прежде только из «Анналов».

Другие сторонники теории мифа признают, что «Анналы» в своей основной части являются подлинными, но рассказ о гонениях на христиан при Нероне считают христианской интерполяцией. Но трудно понять, для чего могло понадобиться какому-либо христианину вписывать этот резко враждебный христианству текст. Оно названо здесь «пагубным суеверием», а последователи его «виновными людьми», заслуживающими «крайних наказаний» за свои «гнусности» и за «ненависть к человеческому роду»2. Это взгляды не христианина, который делает интерполяцию, а консервативного римского сенатора. Некоторые же, считающие этот абзац подлинным, утверждают, что Тацит просто повторяет то, что он слышал от христиан — либо будучи в Риме, либо в бытность свою проконсулом в Азии в 114 г. Но зачем Тациту полагаться на свидетельство христиан? Он родился при Нероне, начал свою деятельность при Веспа-сиане и занимал высокие посты при Домициане, Нерве и Траяне. Он имел обширные возможности в последней четверти I в. ознакомиться с официальной точкой зрения на происхождение христианства, не обращаясь за сведениями к приверженцам этого движения, которое в его глазах было преступным и подрывным. Высказанное им в «Анналах» суждение основано на таких именно сведениях, какие он мог получить эт своих коллег по консульству и сенату.

1 Тацит К., Сочинения, т. II. СПБ, 1887, стр. 490. г Там же.

134

Факт заключается в том, что ни один из античных авторов, высказывания которых нам известны, не сомневается в историческом существовании Иисуса. Свидетельство Плиния Младшего, наместника Вифинии и Понта в 111—113 гг., о том, что христиане его провинции «воспевали... Христа как бога», знакомит нас с тем, что они думали об Иисусе, а не Плиний. Спустя пятьдесят лет сатирик Лукиан называет Христа «распятым мудрецом»1. Цельс, философ-платоник, написал, примерно в 178 г., сочинение, направленное против христиан, известное нам только по ответу Оригена. В этом произведении Цельс называет Иисуса «вождем мятежа»2. Гиерокл, наместник императора, выступавший против христианства в конце III в., в сочинении, цитируемом Лактанцием, описывает Иисуса как разбойника с девятьюстами сообщников3. Можно утверждать, что ни Лукиан, ни Цельс, ни Гиерокл не располагали собственными данными, а делали свои выводы на основании евангелий. Краткое упоминание, имеющееся у Лукиана, говорит в пользу этого мнения. Но Цельс, судя по отрывкам, приведенным у Оригена, предстает перед нами как талантливый добросовестный автор, а Гиерокл имел доступ к официальным источникам.

Слово «разбойник», которым империалисты неизменно называют революционеров, дает основание полагать, что в распоряжении этих писателей были какие-то другие, не имеющие отношения к Новому завету материалы.

Все дошедшие до нас свидетельства евреев и язычников, равно как и доказательства, вытекающие из самого текста синоптических евангелий, говорят против теории мифа в ее чистом виде, хотя это не может умалить важности вклада, который эта теория должна будет внести во всякое правильное решение.

1 Лукиан, Собрание сочинений, т. II, М.—Л., 1935, стр. 484.

2 Origen, Against Celsus, VIII, 14. (В русском переводе см. А. Ранович, Античные критики христианства, М., 1935, стр. 93.— Прим. ред.) См. гл. VIII, § 8.

3 В русском переводе Лактанция указывается, что у Христа было девяносто сообщников. См. А. Ранович, стр. 175. — Прим, перев.

135

9. Заключение

Наиболее ранние слои текста евангелий — а это определяется как на основании данных анализа отдельных текстов, так и путем сравнительного изучения синоптических евангелий — свидетельствуют о существовании революционного движения, руководимого сначала Иоанном Крестителем, а затем Иисусом Назарянином. Целью этого движения было свержение римского владычества и власти Ирода в Палестине и установление «царства божия» на земле, в котором первые станут последними, а последние — первыми, богачам не достанется ничего, а бедняки наедятся до отвала вкусных вещей и получат дома и земли. Последователи Иоанна и Иисуса именовались «ноцрим» или «назареи», но не от-названия деревни Назарет, а от еврейского слова «на-зар» — «хранить», либо как хранители тайн, либо же как строго соблюдающие еврейский закон. На это второе предположение в значительной мере наводит изречение, сохранившееся в евангелии от Матфея, 5, 20.

«...Если праведность ваша не превзойдет Праведности книжников и фарисеев, То вы не войдете в Царство Небесное».

Назареи, вероятно, откололись от ессеев. Об этом можно заключить на основании близкого сходства их обрядов. Мы уже видели, что, по свидетельству Епифа-ния, «насареи» пользовались той же священной книгой, что и «оссеи». Ессеи, по словам Иосифа, «презирают богатство... среди них нет ни одного, который был бы богаче другого. По существующему у них правилу, всякий присоединяющийся к секте, должен уступить свое состояние общине... все, как братья, владеют одним общим состоянием»1'. Подобным же образом говорится в синоптических евангелиях.

«Ибо где сокровище ваше.

Там будет и сердце ваше...

Никто не может служить двум господам...

Не можете служить Богу и маммоне...

Ищите же прежде Царство Божия и правды Его,

И все это приложится вам...

Продай имение твое,

1 Иосиф Флавий, Иудейская война, стр. 169.

136

И раздай нищим;

И будешь иметь сокровища на небесах,

И приходи и следуй за Мною»'.

Ессеи, говорит Иосиф, «ничего решительно не берут с собою в дорогу, кроме оружия для защиты от разбойников. В каждом городе поставлен общественный служитель специально для того, чтобы снабжать иногородних одеждой и всеми необходимыми припасами... Платье и обувь они меняют лишь тогда, когда прежнее или совершенно разорвалось или от долгого ношения сделалось негодным к употреблению. Друг другу они ничего не продают и друг у друга ничего не покупают, а каждый из своего дает другому то, что тому нужно, равно как получает у товарища все, в чем сам нуждается»2. И в синоптических евангелиях мы тоже читаем:

«Не берите с собою ни золота, ни серебра,

Ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу,

Ни двух одежд, ни обуви, ни посоха.

Ибо трудящийся достоин пропитания.

В какой бы город или селение ни вошли вы,

Наведывайтесь, кто в нем достоин,

И там оставайтесь, пока не выйдете»3.

Ессеи, говорит Иосиф, «гнев... проявляют только там, где справедливость этого требует, сдерживая, однако, всякие порывы его. Они сохраняют верность и стараются распространять мир. Всякое произнесенное ими слово имеет больше веса, чем клятва, которая ими вовсе не употребляется, так как само произнесение ее они порицают больше, чем ее нарушение. Они считают потерянным человеком того, которому верят только тогда, когда он призывает имя бога» 4. Точно так же и синоптические евангелия запрещают гнев и клятвы.

Следует отметить замечание Иосифа о том, что ессеи носят оружие для защиты от разбойников. Судя по той роли, которую он им отводит в борьбе против Рима, они, по-видимому, умели применять свое оружие и для других целей и были совсем уж не такими миротворцами, как их обычно изображают. Точно так же и

" Матф. 6, 21, 24, 33; 19, 21. Ср. Марк 10, 21; Лук. 12, 31, 34; 16, 13; 18, 22.

* Иосиф Флавий, Иудейская война, стр. 170.

» Матф. 10, 9—11. Ср. Марк 6, 8—10; Лук. 9, 3—4; 10, 4—7.

«Иосиф Флавий, Иудейская ройна, стр. 171.

137

в синоптических евангелиях, несмотря на предписания подставлять другую щеку и любить своих врагов, мы видим движение, революционный характер которого почти вытравлен в сохранившихся документах. «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется». Многозначительно то, что евангелия, хотя они часто выступают против фарисеев и саддукеев, никогда не допускают выпадов против зелотов и что один из зелотов упоминается в числе двенадцати апостолов'. Какая-либо организация вполне может требовать строжайшей дисциплины от своих членов, запрещая сведение личных счетов, но и не отказываясь от применения силы в интересах общего дела.

Движение Иоанна Крестителя было подавлено Ан-типой в самом начале. Попытка назареев захватить Иерусалим привела к распятию Иисуса Пилатом. Точные даты этих событий неизвестны, но они должны были произойти до 36 г., так как в этом году Антипа был побежден Аретом, а Пилат отозван в Рим. Ессеи, как мы видели, еще до христианской эры верили в Мессию, ко: торый должен воскреснуть из мертвых; в это же верили и назареи. По свидетельству синоптических евангелий, одни считали Иисуса воскресшим Иоанном Крестителем, а другие Илией или одним из древних пророков. Вся история мессианской идеи, начиная с Даниила, показывает, что она представляла собой отражение надежд революционного движения, пустившего корни среди простых, невежественных людей. Это движение связывалось с именем то одного, то другого вождя и было в состоянии пережить смерть многих из них. Мы можем не удивляться, что оно пережило смерть Иисуса. По словам глубоко консервативного и враждебно настроенного Тацита, «подавленное на время пагубное суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не только по Иудее, где это зло получило начало, но и по Риму, куда стекаются со всех сторон и где широко прилагаются к делу все гнусности и бесстыдства»2.

Эта реконструкция ни в коей мере не умаляет вклада, сделанного сторонниками теории мифа в историю христианства. Традиционное христианство, точно

' Лук. 6, 15. — Прим, перев.

2 Тацит, Сочинения, т. II, стр. 490—491.

138

так же как и любая попытка обнаружить его необыкновенного основателя, опровергается фактами. Религия, официально установленная в IV в., которую история должна объяснить, была не культом погибшего еврейского Мессии, а культом бога-искупителя, отличавшегося от других только тем, что местом обитания его была Палестина первого столетия и что он носил еврейское имя, вызывавшее мессианские ассоциации. В формулировании церковных символов веры посланиям Павла и изречениям четвертого евангелия было суждено сыграть гораздо большую роль, чем революционной и апокалипсической пропаганде синоптических евангелий. Сами синоптические евангелия редактировались и переделывались («трижды, четырежды и многократно», говорит острый критик Цельс1) до тех пор, пока они не были приведены хоть в какое-то соответствие с паулинистской теологией. Каким-то образом некогда исторически существовавший человек, о котором нам известно крайне мало, но о, реальности существования которого мы можем заключить на основании свидетельств Тацита и Талмуда и анализа синоптических документов, сделался объектом явно мифических рассказов — рассказов о воплотившемся боге; о непорочном зачатии; о таинственной смерти, погребении и воскресении, причем это напоминает убитых богов доисторического происхождения; о том, как его народ ел его плоть, превратившуюся в хлеб, и пил его кровь, превратившуюся в вино, и благодаря этому приобщился к его вечной жизни. Но это еще не все, ибо в центрах, отдаленных от Палестины, как, например, в эгейских городах, где сложились послания Павла, основой культа с самого начала являлся миф о воплотившемся боге, а не жизнь и деятельность исторического Иисуса. Павлу известно об Иисусе Назарянине не больше, чем синоптическим евангелиям о существовавшем ранее Христе. Социальный генезис этих противоречивых факторов и история их слияния в традиционное христианство составляют проблему, которую еще надо разрешить.

1 О г i g e n, Against Celsus, II, 27. (В русском переводе см. А. Р а н о в и ч, Античные критики христианства, стр. 42—43. — Прим. ред.)