Перевод с английского Ю. В

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 17

Глава 14 «Послания к римлянам», где изложены запреты, касающиеся пищи, и другие табу, сразу же напоминает нам гл. 8 «Первого послания к коринфянам».

1 Римлян. 12, 14—24.

2 Там же, 13, 1.

3 Там же, 13, 3.

175

Как и там, здесь провозглашается, что «Het ничего в себе самом нечистого»1, но при этом предписывается уважать колебания немощных братьев. Мы видели, что глава из «Первого послания к коринфянам» является ранней и что после смерти Павла она была прокорректирована кем-то, кто придерживался более узких взглядов (10, 1—22). Из этого мы заключаем, что гл. 14 в «Послании к римлянам» также раннего происхождения. Но эти главы из «Послания к римлянам» не могли быть адресованы Римской церкви. Павел не мог обращаться в таком категорическом тоне к церкви, которая была не им основана и которую он еще даже не посетил. Эти главы скорее представляют собой часть трактата, а не письма1. Остальные части «Послания к римлянам» вообще не являются паулинистскими. Например, гл. 3—4, где тексты Ветхого завета подгоняются для доказательства догмата о опасении чрез веру, и гл. 9—И, в которых подобным же образом толкуются вкривь и вкось закон и пророки в подтверждение крайне натянутых заключений. Гл. 9—И стоят совершенно особняком, без связи с предыдущим или последующим, причем в них говорится о катастрофе еврейского народа в выражениях, которые вряд ли были бы понятны до разрушения Иерусалима в 70 г. Эти главы, в которых производится насилие над текстом, обнаруживают семейное сходство с гл. 9 «Первого послания к коринфянам», где используется тот же метод для обоснования права христианских священнослужителей на вознаграждения и подчеркивается великодушие Павла, отказывающегося от него. Наиболее вероятное время написания подобных разделов — конец I или начало II в., когда христианство, наконец, порвало с иудейством, и церковные руководители из кожи вон лезли, чтобы доказать, что еврейские священные книги подтверждают их правоту в этой распре. Гл. 5, § (ст. 1) и 7 (ст. 7—25) связаны с гл. 3—4 и поэтому должны быть отвергнуты как позднейшие. Тот же перекройщик

1 Римлян. 14, 14.

5 Райлендс заходит слишком далеко, утверждая, что поскольку Римская церковь была основана не Павлом, то неправдоподобно, чтобы он вообще писал ее членам. Но он вряд ли бы написал эту проповедь для «общины, с которой он лично не был знаком» (Loisy, Brith of the Christian Religion).

176

приложил руку и к некоторым частям гл. 2 и 3 «Послания к галатам»'1.

Примечательно, что эти позднейшие наслоения «Послания к римлянам» расходятся по своей доктрине с ранними частями. В гл. 6, 8 и 12—14, как и в большей части «Послания к коринфянам», Христос — божественное существо*, с которым верующие в него соединены мистическим образом. Но в гл. 3—5 «Послания к римлянам» мы читаем о «Человеке Иисусе Христе», предложенном в жертву в прощение грехов. Это учение об искуплении чужой вины невозможно примирить с мистицизмом раннего Павла. По-видимому, когда паулинист-ское движение столкнулось с «иным благовестием» и и с «другим Иисусом», отличным от того, о котором проповедовал Павел, то оно было вынуждено пойти на компромисс, так как история того Иисуса обладала большей притягательной силой для масс; в конце концов ее пришлось как-то связать с паулинистским мистическим богом.

Составной характер «Послания к римлянам», наконец, доказывается его лоскутным заключением. Пять раз (15, 5—6, 13 и 33; 16, 16 и 20) «Послание», по-видимому, кончается, и пять раз оно начинается -сызнова. Действительно ли Павел написал столько постскриптумов к одному письму? Или же компилятор 'последующей эпохи скомбинировал документы различного происхождения и забыл убрать концовки? Второе представляется более вероятным. Подлинный паулинистсшй трактат, содержащийся в гл. 12—14, приходит к естественному окончанию в гл. 15, ст. 1—6. Ст. 7—13 гл. 15 представляют собой фрагмент, не связанный со своим контекстом. Ст. 14—33 гл. 15, по-видимому, конец подлинного письма к Римской церкви, начало которого было в гл. 1. Ст. 1—16 гл. 16 — заключительная часть письма к какой-то азиатской церкви, возможно, Эфеоской; вряд ли Павел знал столько людей в Риме, где он никогда не был. Ст. 17—20

1 Особенностью этого позднейшего автора является частое употребление греческого выражения «me genoito» («Отнюдь нет!» — в английских переводах библии «Упаси Боже!»). Подробнее это изложено у Райлендса. См. «Critical Analysis», p. 27—35. Райлендс • Цзи различно делят это «Послание», но сходятся в том, что главы 3, 5 и 7 в основном послепаулинистские. (В русском переводе Нового завета это выражение переведено «Никак». — Прим. перев.)

12 Арчибалд Робертсон 177

И 21—33 гл. 16 — обрывки неизвестного происхождения. И наконец, компилятор закругляет все произведение концовкой (гл. 16, 25—27), столь же многословной, как и начало (гл. 1, 1—7) '.

8. Конец миссии Павла

Миссия Павла в восточном Средиземноморье продолжалась лет пятнадцать-двадцать. В самом начале правления Нерона (год точно «е определен) Павел вместе с несколькими товарищами-миссионерами покинул берега Эгейского моря и отправился в Иерусалим. В «Деяниях» (гл. 20—21, ст. 18) автор путевого дневника описывает их плавание, сообщая изо дня в день названия портов, куда заходило судно, причем делает это даже тогда, когда писать больше нечего. Это обстоятельство говорит в пользу достоверности рассказа, несмотря на то, что он, возможно, кое-где и приукрашен. Интересно отметить, что, хотя путешествие описывается как спешное и опасное (Павел торопится, чтобы успеть в Иеру-СЗЛИМ ко дню Пятидесятницы, и не обращает внимания ни на какие уговоры отказаться от поездки), ничего не говорится о причине его. Только позднее из речи, вложенной в уста Павла автором «Деяний», мы узнаем, что он «пришел доставить милостыню» и «подношения» своим соотечественникам в Иудее2. Это единственное упоминание в «Деяниях» о цели этой поездки. Но в «Посланиях» говорится больше. В первом и во втором «Посланиях к коринфянам» и в «Послании к римлянам» мы читаем о сборах пожертвований, проводившихся в церквах Галатии, Македонии и Греции «для бедных между святыми в Иерусалиме»3.

Но чем же объясняется такая сдержанность «Деяний»? В них говорится, как мы видели, о более ранней помощи Иерусалиму в 44 г., о которой не упоминается в «Посланиях» и рассказ о которой находится в противоречии с сообщением о поездках Павла в гл. 1 и 2

1 Ry lands, Critical Analysis, p. 90—99. Lois у, Birth of the Christian Religion, ch. I и примечания. (В русском переводе стр. 25— 27 нет. Они имеются в греческом тексте и в латинском и английском переводах. — Прим. ред.).

2 Деян. 24, 17.

s Римлян. 15, 26.

178

«Послания к галатам». и тем не менее в «Деянийх» только вскользь, в каких-нибудь десяти словах в речи Павла, упоминается о сборах пожертвований, имевших место через несколько лет, о которых подробно распространяются «Послания». Мы читаем обстоятельное описание путешествия и прибытия в Иерусалим, но ничего не говорится ,ни о сборе, ни о передаче денег. Уж не хочет ли автор «Деяний» что-то скрыть?

Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте ознакомимся ,с обстановкой в Палестине того времени. В стране назревал революционный кризис. Римских прокураторов Кумана (48 — 52 гг.) и Феликса (52 — 55 гг. или, возможно, позже) Тацит — который не был другом евреев — описывает как соперников «в самых дурных делах» ', и они оба довели народ до того, что он в любую минуту был готов взяться за оружие, не хватало только повода, и тогда бы разразилась открытая война. Империалистическое подавление протекает всегда до одному образцу; и нас не должно вводить в заблуждение то, что Иосиф, священник, перешедший на сторону врага, обычно называет повстанцев «разбойниками» 'или же утверждает, что якобы большинство народа было на стороне римлян и против повстанцев. В предыдущей главе мы видели, на каких основаниях можно считать, что движение, связанное с Иоанном Крестителем и настоящим Иисусом (не паулинистским), было революционным. Беднейшие классы, на которых тяжелым бременем лежали поборы священников и римлян и которые к тому же сильно пострадали от неурожаев последних лет, естественно, были готовы примкнуть к подобным движениям. Из своего центра в Палестине мессианистские движения распространялись во все те части Римской империи, где существовала массовая бедность и одновременно исповедовалось иудейство.

Павлу и его сотоварищам, видевшим нарастание этого кризиса и опасавшимся за свои собственные об-•Ииы в Малой Азии и в Греции, вполне могло показаться, что облегчить положение бедняков в Палести-•е — значит вести борьбу с революционной пропагандой у самого ее истока. Дневник путешествия обрывается • то момент, когда они встречаются с пресвитерами

1 Тацит, Сочинения, т, II, стр. 359, 360. 12* 179

Иерусалимской церкви. После этого рассказ веДетсй в третьем лице и становится явно фальсифицированным. Следовало бы ожидать, что будет сказано о передаче денег, но об этом не говорится ни слова. Вместо того нам сообщается, что пресвитеры обратили внимание Павла на то тягостное впечатление, которое произвели на тысячи евреев-христиан слухи о его проповедях против еврейского закона я в особенности против обрезания — а именно так, согласно «Посланиям», он и выступал. Пресвитеры предложили Павлу опровергнуть эти слухи, приняв участие в очистительной церемонии, устроенной в храме. Кроме того, они напомнили Павлу об их постановлении, бывшем за несколько лет до того, чтобы обращенные язычники соблюдали ряд еврейских запретов относительно пищи. С этим постановлением, как мы видели, Павел не считался, и оно нигде не упоминается в «Посланиях». Но в «Деяниях» он подчиняется ему и соглашается принять участие в храмовой церемонии. В .храме на Павла набрасывается толпа, собирающаяся подвергнуть его самосуду, но его спасает римский гарнизон; для защиты его жизни римляне взяли его под стражу. Он произносит несколько речей: одну в толпе евреев сразу же после того, как он был взят под стражу; другую перед синендрионом на следующий день; третью по прибытии в Цезарею, перед Феликсом, который держал его в заключении, надеясь ,на взятку; еще одну, после отозвания Феликса, перед его преемником Фестом и с царем из рода Ирода Агриппой II, В этих речах о« дважды рассказывает о своем чудесном обращении, причем оба рассказа противоречат друг другу и той истории, которая приводилась выше автором «Деяний». Наконец, после того как Павел потребовал, чтобы его дело разобрал император, его отправляют в Рим. В последнем отрывке из путевого дневника («Деяния», гл. 27 и частично гл. 28) описывается его плавание, кораблекрушение и прибытие. «Деяния» неожиданно обрываются, когда Павел еще ожидает суда.

О том, что Павел в качестве заключенного был отправлен в Рим, сообщается и в «Деяниях» и в «Посланиях». Если мы станем отрицать это, то с таким же успехом мы можем отрицать и самое существование Павла. Но в рассказе, приведенном в «Деяниях» (хотя сам по себе он является захватывающим и к тому же

180

i

это один из наиболее удобочитаемых отрывков в Новом завете), чувствуются изрядная доля вымысла и следы, небрежной обработки. Почему, например, автор молчит о том, что деньги вручены и приняты? А ие могло ли быть так, что дар этот оказался нежелательным и даже был отвергнут? Кроме того, каким образом Павел сразу же после того, как толпа 'подвергла его жестокому избиению, был в состоянии произнести хоть какую-то речь? И почему толпа, спокойно выслушав рассказ о том, как он прежде преследовал христиан, и о его чудесном обращении, вдруг начала кричать, что о« не должен жить, едва он упомянул о своей деятельности среди язычников? Потому, что евреи были против обращения язычников? Нет, так как их собственные руководители, фарисеи, были ревностными миссионерами, готовыми обойти «море и сушу, дабы обратить хотя одного»J. Потому, что Павел нарушил еврейский закон? Нет, так как в «го прерванной речи ничего не говорится против еврейского закона. Кроме того, во время разбирательства перед синендрионом и перед Феликсом и Фестом Павел утверждает, что он правоверный еврей, которого судят лишь за то, что он 'Придерживается традиционного учения фарисеев о воскресении мертвых. Удивительное заявление для каждого, кто читал «Послания»!

На самом деле все эти речи сфабрикованы автором «Деяний». Сочиняя их, он просто следовал обыкновению древних историков. Поскольку гл. 22—26 состоят в основном из этих речей, то их достоверность не выше достоверности занимательного исторического романа. В действительности же нападки Павла на иудейство и на его материалистическое «царство божие» привели евреев, в том числе и евреев-христиан, в такую ярость, что самое его появление в Иерусалиме вызвало настоящую бурю, от которой он спасся лишь благодаря защите римлян.

И наконец, почему «Деяния», доставив Павла в Рим, обрываются, даже не сообщив нам о результате его обращения к императору? Иногда говорят, что автор, желая изобразить благожелательное отношение римских зллстей к христианству, умышленно скрывает осуждение я казнь Павла. Но к чему было скрывать факт, хорошо

Матф. 23, 15.

известный церкви II в.? В апологетических целях лучше было бы указать (как это позднее сделал Тертуллиан), что быть осужденным Нероном — значит оказаться в хорошем обществе. Разностильность, противоречия и не-' ожиданный конец «Деяний» — все это показывает, что это произведение было плохо переработано и так и осталось незаконченным.

9. Позднейшие послания

Сведения о последних годах жизни Павла мы можем почерпнуть только из позднейших посланий и из кратких упоминаний в творениях первых отцов церкви. Среди «Посланий» небольшая записка, адресованная Филимону, представляется подлинной ввиду отсутствия какого-либо разумного повода для подделки. Но из этой записки мы не узнаем ничего, кроме того факта, который сам по себе представляет интерес, что Павел вернул беглого раба его хозяину.

В «Посланиях» к филиппийцам и к колоссянам, возможно, содержатся подлинные фрагменты, но в основном это послепаулинистские произведения. Для них обоих, в особенности для «Послания к колоссянам», характерны ритмические тирады о христианской «тайне», звучащие скорее как гимны, а не как письма., Для них обоих характерны и порывы самовосхваления, подобные тем, которые приводили нас в изумление в первом и втором «Посланиях к коринфянам». В уста Павла вложены фразы, в которых он называет себя «непорочным» и «Евреем от Евреев», предписывает, чтобы читатели брали его за образец, и неоднократно превозносит свои страдания и свое подвижничество Ч Гораздо вероятнее, что эти слова были написаны не им самим, а кем-либо из его ревностных приверженцев уже после его смерти. Для «Послания к ефесянам» характерны длинные, неуклюжие фразы (без того «огонька», с которым писал истинный Павел), ссылки на «Апостолов и пророков» как на святых людей прошлого2, отсутствие обращений

1 Филипп. 3, 6, 8—11, 17; 4, 9, 11—13; Колос. 1, 24—2, 3. Луази считает, что «Послание к филиппийцам» принадлежит Павлу, но что там имеются интерполяции. «Послание к колоссянам» он относит к началу II в.

2 Ефес. 2, 20; 3, 5.

ш

к отдельным лицам и приветствий — все это показывает, что перед нами проповедь, написанная по крайней мере через поколение после жизни Павла, даже позже «Послания к колоссянам», которое здесь широко использовано. Что же касается посланий к Тимофею и к Титу (так называемых «пастырских посланий»), то в настоящее время все ученые, за исключением католиков и фундаменталистов', единодушно считают, что это сочинения II в., отражающие обстановку той эпохи. Эти произведения являются частью церковной истории, но они не имеют отношения к происхождению христианства.

Однако фальсификаторы для вящего правдоподобия, по всей видимости, вкрапливали в свои сочинения те сведения о жизни Павла, которые им были известны. Некоторые, возможно, использовали коротенькие отрывки из подлинных писем2. Когда мы читаем о соперничающих проповедниках в Риме, из которых «некоторые... по зависти и любопрению... проповедуют Христа»3, или о том, что «все Асийские оставили» Павла, что друзья от него отвернулись и что с ним только «один Лука»4, то подобные фразы, если они и не являются подлинными, свидетельствуют о существовании в эпоху написания этих посланий предания о том, что Павел кончил свою жизнь одиноким неудачником.

10. Гонения Нерона

%

Первое упоминание о христианстве в светской истории относится к 64 г. Большая часть Рима была уничтожена пожаром. Тацит оставляет открытым вопрос о том, была ли это случайность или поджог. Светоний же прямо утверждает, что это было сделано по приказу Нерона; а поскольку император был, бесспорно, безумен, то это вполне вероятно. Чтобы отвлечь от себя подозрение, говорит Тацит, Нерон приписал это «ненавистным за их мерзости людям, которых чернь называла христианами... сначала были схвачены те, которые себя признавали (христианами), затем, по их указанию, огромное множе-

1 Фундаменталисты — верующие, которые считают, что все сообщающееся в библии, непреложная истина. — Прим. перев.

г Но Луази ставит под вопрос даже это. Маркион не включи п в свое собрание «пастырские послания».

3 Филипп. 1, 15.

< 2 Тимоф. 1, 15; 4, 10.

ство других, и они были уличены не столько в преступлении, касающемся пожара, сколько в ненависти к человеческому роду». Тацит описывает, каким их подвергали казням. Их травили собаками, которые разрывали их на куски, распинали на крестах, а иногда еще при этом сжигали, превращая в живые факелы, освещавшие празднества Нерона. Отвратительная гнусность, но ничуть не гнуснее, чем атомное истребление жителей Хиросимы и Нагасаки или сжигание заживо напалмом корейцев — а ведь все это проделывают наши современные Нероны.

«Поэтому, — продолжает Тацит, — хотя христиане и были люди виновные и заслуживающие крайних наказаний, к ним рождалось сожаление, так как они истреблялись не для общественной пользы, а ради жестокости одного человека» 1. У римского плебса были свои чувства., В 61 г. на улицы вышла огромная толпа, пытавшаяся спасти четыреста рабов, которых должны были казнить по постановлению сената. Это постановление было вынесено на основании старого закона, требовавшего в случае убийства рабом господина пытки и казни всех находившихся в доме рабов. Потребовалось вызвать солдат, чтобы привести приговор в исполнение. В 64 г. тот же плебс возмущался зверской расправой над христианами.

Рассказ Тацита интересен во многих отношениях. Кого именно плебс называл христианами? Очевидно, что последователей еврейского Мессии или Христа — точно так же, как приверженцев Цезаря называли цезариан-цами, приверженцев Помпея — помпеянцами, Ирода — иродианцами. Иными словами, христиане, о которых шла речь, были еврейскими революционерами. В Риме они были настолько многочисленны, что могли считаться опасными. Цифра в тысячу и даже меньше человек показалась -бы «огромной», раз дело касалось поджигательства.

Что же «признавали» первые обвиняемые — что они были христианами или что они подожгли город? Латинский текст допускает оба толкования; но более естественно предположить, что они признались в поджоге Рима. Вполне 'возможно, что полицейские агенты Не-

1 Тацит, Сочинения, т. II, стр. 491.

т

рона спровоцировали несколько неуравновешенных субъектов устроить поджог, а затем арестовали их и подвергали пыткам до тех пор, пока они не указали на других лиц, не имевших к этому никакого отношения. Подобные вещи устраивались и в наш век.

Самое интересное, что гонения, устроенные Нероном, себя не оправдали. Цель их была обелить его и очернить христиан. Но Нерона обелить не удалось. Жители Рима все равно считали его виновным. Христиане тоже не были очернены. Народ считал, что им «пришили дело».

11. Смерть Петра и Павла

Мы не располагаем свидетельствами современников ни о судьбе Петра, ни о судьбе Павла. Но в одном из самых ранних христианских документов, помимо Нового завета, — в «Послании Римской церкви Коринфской», написанном в 96 г. н. э. и по традиции считающимся «Посланием Климента» (в действительности это анонимное произведение), — мы находим следующий абзац:

«По ревности и зависти величайшие и праведные столпы церкви подверглись гонению и смерти. Представим пред глазами нашими блаженных апостолов. Петр от беззаконной зависти понес не одно, не два, но многие страдания и, таким образом, претерпевши мученичество, отошел в подобающее место славы. Павел по причине зависти получил награду за терпение: он был в узах семь раз, был изгоняем, побиваем камнями. Будучи проповедником на Востоке и Западе, он приобрел благородную славу за свою веру, так как научил весь мир правде и доходил до границы Запада и мученически засвидетельствовал истину пред правителями. Так он переселился из мира и перешел в место святое, сделавшись величайшим образцом терпения.

К этим мужам, свято провождавшим жизнь, присово-кугафось великое множество избранных, которые по причине зависти претерпели многие поругания и мучения и оставили среди нас прекрасный пример»'.

Этот отрывок примечателен как первая документальная попытка (предшествующая «Деяниям апостолов»)

1 «Памятники древней христианской письменности», т. II, М., .186Q, стр. 107—108. .См. .гл. VII, § 10.

185

заполнить брешь между палестинским и паулинистским христианством и обрисовать Петра и Павла не как соперников, а как соапостолов и сомучеников. Здесь их смерть, несомненно, связывается с гонениями Нерона. «Великое множество» в послании Климента — это «огромное множество» Тацита. Петр никогда не был «епископом Римским»: в «Деяниях» даже не говорится о том, что он когда-либо посещал Рим. Впрочем, он вполне мог туда приехать и оказаться в числе многих жертвой кровавой расправы. Это, однако, не означает, что находка, о которой недавно возвестил Ватикан — кости, якобы принадлежащие Петру, — не является мошенничеством.

В отношении Павла имеется ряд неразрешенных вопросов. Он прибыл в Рим через год после того, как Фест сменил Феликса в качестве прокуратора Иудеи. Мы не знаем, когда это было; после 55 г. датировка становится затруднительной, и чем позднее дата, тем больше трудности 1. Таким образом, получается разрыв в несколько лет, возможно, даже в восемь, между прибытием Павла в Рим и гонениями Нерона; но в «Деяниях» сообщается, что его заключение в Риме продолжалось всего два года. Значит, либо имеется пропуск в летописях, либо же хронология «Деяний» ошибочна. Однако «Послание Климента» не оставляет сомнений в том, что Павел погиб в 64 г.

Помимо того, этот отрывок подтверждает то обстоятельство, что христианство во времена Нерона не выступало против своих врагов единым фронтом. В противном случае, что означают туманные намеки «а «зависть»? Гибель Петра, Павла и других жертв, замученных Нероном, можно приписать «зависти», только предположив, что имели место взаимные оговоры. Павел не был революционером. Он боролся с теми, .кто сопротивлялся мощи Рима, и угрожал однажды, что те, кто сопротивляется, «сами навлекут на себя осуждение»2.

1 Феликс избежал наказания благодаря влиянию своего брата Палланта. Но в 55 г. Паллант подвергся опале (Тацит, Сочинения, т. II, стр. 381). Следовательно, если только Паллант не вернулся снова к власти — а истории об этом ничего неизвестно, — то Феликс должен был быть отозван в 55 г., а значит, Павел прибыл в Рим в 56 г.

2 Римлян. 13. 2.

Ш

Отношения между евреями-христианами и христианами-паулинистами как в Палестине, так и в Риме были резко враждебными. Бели во время пожара некоторые хри-стиане-паулинисты (не сам Павел) воспользовались случаем обвинить еврейских революционеров, а некоторые еврейские революционеры возвели обвинения на Павла, то тогда становится понятной фраза, что они <«по причине зависти претерпели многие поругания и мучения»; а иначе ее вряд ли можно понять. Антиреволюционный пыл Павла его не спас. Только благодаря своему званию (римского гражданина он получил возможность умереть легкой смертью — от меча. Проповедуя спиритуалистический вариант мессианизма, Павел пытался преградить революционный поток и не допустить открытого столкновения с Римом. В этом он потерпел неудачу. Еврейская трагедия должна была разыграться.

12. Социальная база паулинистского христианства

Все сказанное выше с достаточной ясностью показывает, что (паулин'истское христианство в том виде, в каком оно отразилось в «Посланиях», не являлось движением обездоленных классов. Сам Павел, квалифицированный ремесленник и к тому же римский гражданин, безоговорочно отвергал мысль о сопротивлении Римской империи. Хотя большинство среди его новообращенных составляли бедняки, но движущей силой паулинистских церквей были домовладельцы, как Гай и Стефан из Коринфа, Ераст, «городской казнохранитель» ', товарищ Павла по ремеслу Акила и рабовладелец Филимон, — люди, возможно, не «мудрые по плоти» и не «сильные» и не «благородные», но по крайней мере принадлежавшие к среднему классу и получившие хоть какое-то образование, от мелких собственников до ремесленников, находившихся в непосредственном контакте с массами. Мы увидим, что по тем данным, которыми мы располагаем, эта характеристика справедлива и в отношении продолжателей его дела. Возникает вопрос, почему же эти люди, если у них не было причин ссориться с римскими властями, стали христианами?

Римлян. 16, 23.

Один ответ на этот вопрос уже был дан. Еврейские революционеры в тот период распространяли среди рабов, вольноотпущенников и бедняков из свободного населения средиземноморских городов мессианские надежды, 'Которые, если им не противодействовать, привели бы к открытому столкновению с Римской империей. Евреи, принадлежавшие, 'подобно Павлу, к среднему классу, и те из неевреев, на которых они могли воздействовать, хотя и не питали иллюзий относительно Римской империи и ее 'правителей, но были заинтересованы в предотвращении этого столкновения и пытались не допустить его, проповедуя спиритуализированный вариант мессианизма. Это объясняет суть паулинистского христианства. Но этого недостаточно, чтобы объяснить, почему проповедь его продолжалась с таким упорством и после того, как ему не удалось достичь своей ближайшей цели — предотвратить столкновение между Римской империей и иудейством.

Для того чтобы разобраться в этом, нам надо рассмотреть античный империализм в ином аспекте. Одним из его основных орудий было языческое жречество. На протяжении столетий против государственной религии выступали многие, причем это были люди, не являвшиеся ни евреями, ни революционерами и не отказывавшиеся платить положенные подати. Уязвимость этой религии была в том, что она давным-давно представляла собой мошенническую организацию, служившую политическим целям, за что она и подвергалась критике даже до эпохи Платона.

О том, насколько силен был протест против государственной религии, можно судить по популярности эпикурейской философии и философии ранних стоиков. В IV—III вв. до н. э. античная рабовладельческая цивилизация и империализм еще не достигли вершины своего развития. Преемники Александра Македонского «умножили зло на земле» своими династическими войнами '; но римская алчность и римский гнет еще не распространились на все побережье по обе •стороны Средиземного моря. Греческим мыслителям, принадлежавшим к среднему классу, казалось, что достаточно простого призыва к разуму — и бедствия их времени уже уменьшатся,

1 1 Маккав. 1, 9.

188

«аДо только организовать общество людей, отказавшихся от борьбы за богатство и власть, от «ненависти, зависти и презрения»', порождаемых этой борьбой, и от суеверия и страха, в которых она находит опору. Учение Эпикура, сына школьного учителя, стремительно овладело греческим миром в III в. до н. э., число его последователей было «столь велико, что их не могли бы вместить даже целые города»2.

Хотя эпикурейство и было материалистической философией, имевшей дело исключительно с этой жизнью, а христианство прибегало к помощи потустороннего мира, чтобы восстановить равновесие в здешнем мире, но это обстоятельство не должно заслонять от нас того факта, что между «ими существовало значительное сходство. Эпикурейство, как и христианство, было миссионерским движением, отвергавшим ханжескую магию официальных культов и надуманное учение соперничавших школ. Существует параллель между советом Эпикура молодому ученику избегать «всякого учения»3 и отношением Павла к мудрости мира, которую от отвергал, называемая безумием. Как и христианские общины, школа Эпикура, хотя ее руководители были образованными людьми, допускала в число своих членов женщин и рабов. Как и христианство, эпикурейство (вопреки той клевете, которую распускали его враги) насаждало идеал простой и даже аскетической жизни. Эпикурейцы считали, что «мудрец не может быть страстно влюблен»4, точно так же, как Павел писал: «хорошо человеку не касаться женщины»5. Восхваление эпикурейцами дружбы как лучшего пути к достижению счастья напоминает христианский панегирик товариществу (agape). И Эпикур и Павел мирились с рабством; Эпикур учил, что мудрец «не будет наказывать своих слуг, но будет относиться к ним милостиво и прощать им (их поступки)»6, подобно -ому, как Павел увещевал Филимона, чтобы тот принял беглеца Онисима «не как уже раба, но выше

1 Диоген Лаэрций X, 117.

2 Там же, X, 9.

3 Там же, 118. * Там же, 118.

в 1 Коринф, 7, 1.

в Диоген Лаэрций X, 118.

189

раба, брата возлюбленного»1. Эпикур поучает своих последователей искать «душевный покой»2, а Павел хотел бы, чтобы его новообращенные «были без забот» 3. Эпикурейцы были удачно охарактеризованы как «своего рода квакерская секта, интеллектуальным ядром которой является система натурфилософии» 4.

Даже в области религии между эпикурейством и пау-линистским христианством нет такой абсолютной противоположности, как мы могли бы подумать. Теизм Эпикура не был просто лицемерием. Он учил: «... признавай бога существом бессмертным и блаженным, как предписывает (мыслить его) общее представление о боге» и «настоящий безбожник не тот, кто «е признает богов народа, но тот, кто богам приписывает то, что о них думает толпа»5. Это напоминает нам противопоставление Павлом «нетленного Бога», проявляющего себя в творении, идолам, которым поклоняются язычники6, с той значительной разницей, что боги Эпикура суть часть материальной вселенной, между тем как бог Павла существовал до нее и создал ее.

Действительно, эпикурейство в свои лучшие дни обращалось к тому же классу, к которому позже стало обращаться паулинистское христианство, — не к правящему классу, которому суеверие было очень выгодно, и не столько к рабам и обездоленным (хотя в отношении них не было запрета), сколько к мелким собственникам из среднего класса. Эти люди были жертвами политики силы, контролировать которую было не в их власти, и, не будучи революционерами, они негодовали на махинации, преподносившиеся им официальной религией, которая являлась просто одним из колесиков государственной машины.

Но в условиях общественного строя древности возникновение научно обоснованной квакерской секты было невозможно. Как указывает Маркс, удвоение «мира на религиозный, воображаемый мир и действительный

1 Филимон 16. z Диоген Лаэрций X, 136. з 1 Коринф. 7, 32.

4Farrington, Science and Politics in the Ancient World, ch. XII.

» Диоген Лаэрдий Х. 123.

в Римлян. 1, 18—23. ;..,..'.,

190

мир» объясняется «только саморазорванностью и сг противоречивостью»' действительного мира. Дело не только в том, что правящий класс, как откровенно сообщают нам Полибий, Варрон и Цицерон, нуждался в суеверии как -в орудии управления, но и в том, что греческая наука, в которую уходили интеллектуальные истоки эпикурейства, медленно увядала в результате массового рабства и отрыва теории от практики. В последнем столетии до н. э. благородная поэма Лукреция явилась самым сильным протестом эпикурейства (которое все еще, по мнению Цицерона, представляло собой «плебейскую» философию). Затем оно стало сдавать свои позиции под давлением религиозного контрнаступления, предпринятого Августом, и из массового движения превратилась в конце концов в не имеющую значения секту. Соперник эпикурейства, стоицизм, после революционного начала (ранние стоики проповедовали идею мирового государства без классов и культов) начиная со II в. до н. э. пришел к соглашению с Римским государством и его религией. Позднейшие стоики были всего только либеральной партией (не всегда уж очень либеральной) внутри правящего класса Римской империи.

К I 'В. н. э. исчезла всякая возможность осуществления как эпикурейской утопии, так и утопии стоиков. Кто-кто, а римский правящий класс не собирался отказываться об борьбы за богатство и власть. Он использовал суеверие в качестве вспомогательной полиции и опровергал аргументы эпикурейцев против страха смерти самым буквальным и ужасным образом посредством experimentum crucis2 на восставших подданных и рабах. В подобном мире эпикурейство уже не могло быть подходящей верой для масс. Сопротивление государственной религии стало теперь не материалистическим, а мистическим.

Паулинистское христианство давало людям, предки которых толпой стекались на эпикурейские лекции, идеологию, точно так же противостоящую официальной религии, но отворачивающуюся от материального мира

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 2.

2 Experimentum crucis (лат.) —«решающий опыт», букв, «крестный опыт», здесь игра слов, т. к. имеется в виду распятие на кресте, — Прим. перев.

191

и основанную на элементах, заимствованных из иудейства, платонизма, стоицизма и мистических религий. Оно ничем непосредственно не было обязано эпикурейству, «о оно обращалось к той же аудитории, что и эпикурейцы в свое время, и имело, как мы видели, ряд точек соприкосновения с их учением. Различие между материализмом Эпикура и мистицизмом Павла 'Объясняется различной исторической обстановкой, в которой возникли эти две идеологии.

Вступал ли кто-либо из эпикурейцев в паулинистские общины? Мы располагаем свидетельствами, что некоторые вступали. В гл. 15 «Первого послания к коринфянам» довольно много места уделяется полемике с теми, которые «говорят, что нет воскресения мертвых». Это не языческие противники Павла, а христиане — «некоторые из вас»1. Они не просто отвергают физическое бессмертие, признавая только бессмертие духа. Против этого Павел бы не возражал: он сам «е признавал, что «плоть и кровь»2 могут воскреснуть. Те, против кого он выступал, говорили, что христиане могут уповать «в этой только жизни» и что смерть есть конец всего 3. Почему же эти люди стали христианами? Вероятно, это были эпикурейцы, которым все остальные стороны учения Павла были по сердцу, но которые «е могли примириться с догматом о бессмертии. Эпикурейцы всегда боролись с ним как с главной опорой ненавистного им жречества. Для них наградой добродетели являлось спокойствие духа в этой жизни, а наказанием порока — отсутствие этого спокойствия. Никакой другой жизни не существовало, после смерти не было ни награды, ни наказания.

В том, что касалось наказания грешников, Павел не расходился с эпикурейцами. Мы напрасно стали бы искать в посланиях учение об адском огне. Для Павла «гнев Божий» «а идолопоклонников проявляется в том, что бог предал их постыдным страстям и пороки их все умножаются4. В конце концов грешники умирают, и Павел нигде не говорит о возможности для них вторичной жизни. Если бы Павел читал Лукреция, то он при-

1 1 Коринф. 15, 12.

2 1 Коринф. 15, 12.

3 Римлян. 19.

< Там же, 1, 18—32.

192

йял бы его доктрину о том, что жизнь глупцов становится адом здесь, на земле: «Так и становится жизнь у глупцов, наконец, Ахеронтом»'.

Павла беспокоит судьба верующих христиан. Эпикурейское спокойствие духа было невозможно в той огромной каторжной тюрьме, которая именовалась Римской империей. Существовал лишь один выход — освобождение от материального мира, который уже весь полон греха. Это освобождение, говорит Павел, возможно для всех, кто благодаря крещению стал членом христианской общины. Они теперь часть тела Христа, духа, пребывающего в общине, и разделят с ним его вечную жизнь.

Таким образом, паулинистское христианство создало на мистической основе — единственно возможной в условиях того времени — товарищество мужчин и женщин, богатых и бедных, невольников и свободных, которое эпикурейцы тщетно пытались создать на материалистической основе. Если бы паулинисты на этом остановились, то возможно, что их преследовали бы не в большей степени, чем эпикурейцев. Они обрекли себя на гонения, когда начали проповедовать свои доктрины массам, используя свои фонды для привлечения и переманивания обездоленных последователей европейских мессианястов.

Дело в том, что, как мы увидим, паулинистские руководители, выступавшие не против Римской империи, а только против ее культов, неожиданно благодаря этому оказались во главе последователей, для которых сама империя была сатанинской, но от которых они не могли отречься, не погубив своего дела и не разорвав «тела Христова».

Христианские авторы не выказывают особой признательности эпикурейцам, которые проложили им путь в борьбе с язычеством. Тертуллиан, правда, с одобрением цитирует изречение Эпикура об умении переносить страдания2, в остальном же отцы церкви, по-видимому, придерживаются пошлого взгляда на Эпикура как на безбожника и сладострастника. В атмосфере Римской

' Лукреций, О природе вещей, Академия наук СССР, 1945, стр. 201. (Ахеронт — в античной мифологии река подземного мира, в переносном смысле — ад. — Прим. перев.)

2 Тертуллиан, возможно, до своего обращения был эпикурейцем. См. гл. VIII, § 10.

13 Арчибалд Робсртсон J93

империи люди, пытавшиеся заменить официальную религию другой, не могли себе позволить быть связанными с явными материалистами. Но другие видели эту связь. Во II в. н. з. модный основатель фантастичной религии Александр Пафлагонский, по словам Лукиана, предупреждал, чтобы ни один «безбожник, христианин или эпикуреец» не присутствовал на его выступлениях. О христианстве с социальной стороны было сказано, что «Христос победил потому, что потерпел поражение Спартак»'. Мы же можем сказать о его идеологической стороне, что Павел победил потому, что потерпел поражение Эпикур.

1 Эншлен Ш., Происхождение религии, М., 1954, стр. 118.

Blog

Перевод с английского Ю. В