Перевод с английского Ю. В

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17

9. «Послание к евреям»

Паулинисты старались вытравить из христианского движения мечты о революции. Этого можно было достичь не путем полного отказа от иудейства, а только путем нового его истолкования, доказывавшего наличие в самой иудейской религии пророчеств о том, что она должна смениться иной верой. Такую задачу ставит перед собой анонимное произведение, опубликованное в Риме примерно в эту эпоху, которое в нашей библии озаглавлено «Послание к евреям» и приписано вопреки всем фактам и свидетельству текста апостолу Павлу. Это послание только по названию. За исключением нескольких присочиненных в конце абзацев, которые должны были сделать его похожим на письмо, оно ничем не напоминает документы такого рода: отсутствует имя написавшего его и не указано, кому оно адресовано. Впервые его приписали Павлу в конце II в. в Александрии скорее всего потому, что требовалось подыскать какого-либо апостола в качестве автора произведения, пользующегося большим уважением. Тертуллиан, писавший примерно в это время в Карфагене, приписывает его Варнаве. Но совершенно ясно, что оно создано не первым,

1 Это удачно сформулировал Джон Моррис в журнале «Past and Present», февраль 1953 г.: «Апокалипсис» ... сохранился потому, что в нем отразились те революционные устремления, против которых были направлены советы Павла, старавшегося доказать их тщетность; если бы советы Павла не возымели своего действия, то сомнительно, смогло ли бы сохраниться само христианство. Однако если бы «Апокалипсис» и его традиция не поддержали линию этих революционеров, то христианство выродилось бы в философию праздного класса, в безобидный неостоицизм».

219

а вторым поколением христиан. В Риме, где это послание впервые появилось, вплоть до IV в. отрицали его принадлежность Павлу. В Риме же наших дней отрицание этого является ересью.

В «Послании евреям» некий христианин-наулинист разъясняет другим паулинистам (не обязательно евреям), в каком отношении христианство находится к иудейству. Это произведение написано таким хорошим литературным греческим языком, какого мы больше не встретим в Новом завете, и обращено, по-видимому, к людям состоятельным и образованным. Опасаясь до-мициановских репрессий, они могли вот-вот совершить вероотступничество и снова перейти в язычество. Задачей автора является укрепить их дух. Он упрекает их за то, что они, которым бы надлежало быть учителями, сами нуждаются в поучении. Он говорит, что христианство есть не отрицание иудейства, а независимая сущность, от которой иудейство — тень. Для доказательства этого он обращается к Ветхому завету и толкует его вкривь и вкось — к этому методу будут прибегать все чаще и чаще по мере дальнейшего расхождения между христианством и иудейством. Подобно Филону, он старается всевозможными цитатами,из «Псалтири», пророков и Пятикнижия обосновать выводы, которые повергли бы в изумление авторов этих цитат, — он доказывает божественную природу и воплощение Христа, а также то, что Христос, принеся в жертву себя самого, отменил еврейский культ. Прибегая к типично Филоновской аллегории, автор использует миф о Мелхиседеке, которому в книге Бытия Авраам отделил десятину от своей добычи, для доказательства превосходства христианства над иудейством. Следовательно, вероотступничество христиан еще отвратительнее, чем вероотступничество евреев, и прощения ему нет. Автор не допускает возможности наступления золотого века на земле. В отличие от героев древности, сражавшихся за земной Израиль, христиане стремятся к лучшему отечеству, «то есть, к небесному» Ч Он заклинает их не оставлять своих собраний, «как есть у некоторых обычай»; вспомнить «прежние дни» (когда происходили нероновские гонения) и быть, готовыми, если потребуется, расстаться с жизнью, но не

1 Евр. п, 16.

220

сбйершить вероотступничества (до сих пор они еще н'е проявляли подобной стойкости) '.

. Неоднократные призывы автора не допускать вероотступничества показывают, что поддержание духа христиан среднего класса представляло серьезную проблему. Они не разделяли той глубокой ненависти к Римской империи, которая обуревала неимущих мессиани-стов, и существовала вполне реальная опасность, что они дрогнут в -час испытаний. Чтобы предотвратить это, и было написано «Послание к евреям».

10. Конец династии Флавиев

Гонения Домициана на евреев и христиан дорого ему обошлись. Он совершил ошибку, ведя борьбу на два фронта. Могущество династии Флавиев, как мы видели, зависело от поддержки имущих классов всей империи в целом. Домициан не сумел этого понять и оказался втянутым в конфликт с сенатом в то самое время, когда начал выдавать себя за защитника римских установлений от подрывной деятельности снизу. Эксплуататоры и эксплуатируемые, сенаторы и мелкий люд — все они оказались жертвами общей тирании. Это вызвало сближение некоторых высокопоставленных римлян с христианским движением. В 95 г. Домициан казнил сенатора Акиллия Глабриона по обвинению в революционном заговоре. Примечательно, что в одной из катакомб, использовавшихся для погребения первыми христианами, имеются фрагменты эпитафий нескольких Акиллиев, в том числе Акиллия Глабриона. Очевидно, что многие члены этого семейства были христианами, а возможно, среди них находился и революционный сенатор. В следующем, 96 году, Домициан казнил своего двоюродного брата Флавия Клемента и отправил в изгнание Флавию Домитиллу, жену Клемента, по обвинению в «безбожии и соблюдении еврейских обрядов»2. Нет ни малейшего сомнения, что они были христианами. Самая древняя катакомба, как показывают сохранившиеся в ней надписи, находилась на участке, принадлежавшем Флавии Домитилле. Восемь

' Евр. 10, 19—25, 32—34; 12, 4—6.

2 См. С в е т о н и и, Жизнеописание двенадцати цезарей, стр. 532; Дион, LXVII, 14, 1. Обвинение приведено только у Диона.

221

месяцев сйустя Домициан был убит в своей спальНе управляющим Домитиллы Стефаном и его сообщниками. По крайней мере хоть один человек из христиан— и притом женщина — не был непротивленцем!

По-видимому, только Флавия Клемента можно считать историческим прообразом туманной личности «Климента Римского». Незадолго до смерти Домициана или вскоре после нее Римская церковь направила послание Коринфской церкви по дисциплинарным вопросам. Текст не дает возможности установить авторство, а тот факт, что послание никем не подписано, является бесспорным доказательством, что в эту эпоху во главе Римской церкви не стоял какой-либо отдельный епископ, а следовательно, не было и папы. Имя Климента (Клемента), по-видимому, было связано с этим письмом в конце II в. по простой причине, что было известно о его выдающейся роли в Римской церкви в эпоху написания этого послания. Его также включили в подложный перечень «Римских епископов» (начинающийся с Петра), который был составлен позже.

Это «Послание» представляет интерес главным образом потому, что оно проливает свет на организацию церкви в конце I в. Как мы видели, ранние церкви не имели духовенства в нашем смысле слова. «Духовными дарами», как-то: умением проповедовать или поучать, мог быть наделен любой член церкви, мужчина или женщина. «Епископы» и «диаконы» (буквально — надзиратели и помощники) являлись выборными должностными лицами местной церкви. Но с течением времени выборные должностные лица постепенно стали, как случается и в наши дни, считать себя несменяемыми. Году в 95—96 одна из партий Коринфской церкви отстранила нескольких из своих «епископов». Мы не знаем почему; но нам известно, что тогда происходила ожесточенная борьба между еврейской и паулинистской партиями в соседних церквах Малой Азии, и мы можем предположить, что ее отголоски достигли Коринфа. Возможно, что рядовые христиане, воодушевленные содержащимися в «Апокалипсисе» надеждами на золотой век, ополчились на седобородых старцев, которые знали Павла. Потерпевшая поражение в Коринфе партия обратилась с жалобой в Рим, и данное «Послание» представляет собой ответ на это обращение.

222

Автор пишет хорошим литературным греческим языком и, очевидно, является образованным человеком. Извинившись за задержку с ответом, причиной чего были «внезапные и одно за другим случившиеся с нами несчастия и бедствия» (гонения Домициана), он начинает пылко защищать отстраненных «епископов». Он сокрушается, что «преступный и нечестивый мятеж», который подняли «немногие дерзкие и высокомерные люди», внес разлад в Коринфскую церковь '. Младшие должны слушаться старших. Ревность и зависть с сотворения мира творили зло, а во время нероновских гонений привели к мученической смерти Петра и Павла. Это, как мы видели в предыдущей главе, самое раннее свидетельство о судьбе Петра и Павла и первая попытка посмертного примирения двух враждовавших апостолов 2. Автор цитирует несколько раз «слова Господа Иисуса», призывающие к кротости и великодушию, но эти цитаты не содержатся ни в одном из известных нам евангелий. Ему известно «Первое послание к коринфянам» и «Послание к евреям» (естественно, поскольку оно недавно появилось в Риме), и он их цитирует, но он <не знаком больше ни с одним произведением, входящим в Новый завет. Тоном, в котором звучит что-то напоминающее римскую гордость, он говорит о дисциплине легионов, приводя это как пример того, что должно быть в церкви3.

«Представим себе воинствующих под начальством вождей -наших, как стройно, как усердно, как покорно исполняют сии приказания. Не все эпархи... не вс% ты-сяченачальники, или стоначальники, или пятидесяти-начальники и так далее, но каждый в своем чине исполняет приказания царя и полководцев. Ни великие без малых, ни малые без великих не могут существовать...

Так пусть будет здраво и все тело наше во Иисусе Христе, и каждый повинуется ближнему своему сообразно со степенью, на которой он поставлен дарованием Его. Сильный не пренебрегай слабого и слабый

1 «Памятники древней христианской письменности», т. II, стр. 102.

2 См. гл. VI, § 11.

3 Это могло бы послужить доказательством авторства Флавия Клемента, если бы автор письма не упомянул о своем еврейском происхождении («отец наш Иаков», гл. IV).

223

пбчитай сильного; богатый подавай бедному, и бедный благодари Бога, что Он даровал ему, чрез кого может быть восполнена его скудость» 1.

Далее он излагает то, что затем стало известно как доктрина апостольской преемственности. Христос назначил апостолов; апостолы назначили епископов и диаконов своими преемниками и предусмотрели, чтобы «другие испытанные мужи» могли заменить тех. Епископов и диаконов, если они хорошего поведения, нельзя «свергнуть... с занимаемого ими места»2. Здесь мы впервые в христианской литературе встречаем тезис о несменяемости духовенства. Это находится в явном противоречии со свободой выборов, признаваемой Б «Учении двенадцати апостолов». Многозначительно то, что единственное доказательство в пользу своих утверждений автор приводит из Ветхого завета. Он уподобляет коринфских мятежников израильтянам, восставшим против Моисея и Аарона, и гонителям, которые бросили Даниила львам, а его трех друзей в огненную печь! Он призывает их либо покориться, либо оставить Коринф, чтобы «стадо Христово было в мире с поставленными пресвитерами»3.

cHd ъос.лани.е. является пимеом сочетания социального консерватизма, лояльности по отношению к Римской империи и авторитарного взгляда на церковное управление. Такое сочетание сделалось политикой пау-линистской партии. История была на стороне паулини-сто». Исход иудейской войны показал безнадежность восстания против Рима и вынудил революционеров искать забвения в мечтах и фантазиях. Домициан запретил обращение в иудейство, и это раз и навсегда вбило клин между церковью и синагогой. Наиболее видные равви, которым римляне разрешили проживание в Ямнии 4, расположенной на прибрежной равнине Палестины, отказались от пропаганды и целиком погрузились в схоластическое штудирование закона и пророков, в результате чего позднее появились Мишна и Талмуд. Революционная пропаганда в виде распространения та-

' «Памятники древней христианской письменности», т. II, стр. 138—139.

8 Там же, стр. 145. 3 Там же, стр. 153. * Ныне Евна. — Прим. перев.

224

кйх произведений, как Сивйллины пророчества и апокалипсисы Еноха, Варуха и Ездры, все еще продолжалась, но она не встречала одобрения равви. Эти еврейские апокалипсисы сохранились благодаря христианским переписчикам и переводчикам и дошли до нас лишь в греческих, латинских, сирийских, эфиопских или славянских текстах. И однако за единственным исключением в виде «Апокалипсиса Иоанна», ни одно подобное произведение не вошло в Новый завет. Рядовые христиане могли восторженно относиться к произведениям, предсказывавшим гибель мировых империй и наступление золотого века. Но их руководители твердо взяли курс на примирение с Римом, решив перенести надежды на искупление с земли на небо.

Этому процессу способствовали экономические факторы. Революционная пропаганда, естественно, имела наибольший успех у беднейших классов — у «бедных святых» Палестины, для которых Павел собирал деньги в своих церквах; у должников, бродяг и беглых рабов, которые, по словам Иосифа, толпами стекались под знамена еврейских повстанцев; у римских евреев, нищета которых делала их мишенью сатириков типа Ювенала; и у тех беднейших не евреев, которых можно, было ши.-влечь видениями золотого века, наступающего на руинах павшего «Вавилона». Подобная пропаганда могла иметь успех у широких масс, но она не приносила денежных средств. Паулинистская же пропаганда, напротив, хотя она также была обращена к широким массам, и самого начала имела опору в лице состоятельных людей, в числе которых были — сам Павел, от которого жадный Феликс рассчитывал получить взятку, Лидия, торговавшая багряницей, которую -Павел обратил в христианство в Филиппах, Стефан из Коринфа, «Ераст, городской казнохранитель»' и другие богатые греки, пополнявшие фонды Павла, колоссянин Филимон, которому он отослал назад беглого раба, а поколение спустя — адресаты «Послания IK евреям», «послуживши и служа святым»2. Деньги, досуг и организаторский опыт скорее можно было найти у христиан-паулинистов, чем у христиан-евреев. Как только паулинисты предоставили

1 Римлян. 16, 23.

2 Евр. 6, 10.

15 Арчи балд Робсртсон 225

свои денежные фонды и организаторские способности в распоряжение беднейших христиан и отказом от поклонения императору (чего требовал Домициан) доказали, что и они в не меньшей степени имеют право называться христианами, то после этого переход под их контроль большинства церквей (а следовательно, и возможность распоряжаться пожертвованиями и тем допускать или не допускать к обшей трапезе) стал лишь вопросом времени. Заняв господствующее положение, они, естественно, начали поощрять такую систему церковного управления, которая не дала бы возможности рядовым христианам выйти из повиновения, как это имело место в Коринфе.

Смерть Домициана дала им передышку в несколько лет, во время которой они могли приняться за дело. Нерва, преемник Домициана, отменил его карательные эдикты. Паулинистские руководители могли вполне основательно надеяться, что если им удастся удержать своих единоверцев-христиан от революционных выступлений, то в отношении них будет проявлена хотя бы такая же терпимость, как в отношении евреев, которые еще недавно подняли вооруженный мятеж против империи; и по крайней мере в Риме они этого, по-видимому, добились. При Нерве и в первые годы правления Тра-яна процессы против христиан были настолько редки, что когда Плиний Младший стал наместником Понта и Вифинии в 111 г., то он не имел понятия, как поступать с христианами, и ему пришлось писать Траяну и просить указаний.

11. Сирийское евангелие

Церковную литературу, для того чтобы она соответствовала новой обстановке, необходимо было переписать заново. Как мы видели, единственные евангелия, существование которых в I в. можно считать доказанным, это, во-первых, арамейское сочинение, приписываемое апостолу Матфею и созданное под непосредственным воздействием иудейского восстания, — манифест революционного мессианизма, написанный в ожидании скорого наступления царства божия на земле и имевший хождение только в церквах Палестины и Сирии, где говорили по-арамейски; во-вторых, греческие ману-

226

скрипты, якобы являющиеся его переводами и распро< странявшиеся в главнейших городах Средиземноморья, и, в-третьих, евангелие от Марка, написанное в Риме, — паулинистская контрпропаганда, направленная против предшествующего евангелия, где умышленно устранена его революционная направленность, а Петр и его друзья изображены как тупицы, которые не поняли Иисуса и в конце концов отреклись от него и пустились в бегство.

Все подобные документы становились объектом интерполяций. В то время еще не существовало никакого центрального органа, который мог бы объявить одно произведение каноническим, а другое апокрифическим. Подобные сочинения, написанные представителями различных партий, вряд ли могли быть использованы в качестве наставлений в церквах, где имелись как хри-стиане-паулинисты, так и христиане-петристы. Враждебные друг другу варианты необходимо было свести в одно целое. Посмертное примирение Петра и Павла необходимо было довершить.

Эта работа велась независимо в различных частях империи. В начале II в. некий сириец-христианин объединил еврейского Матфея с лаулинистским Марком и создал для церквей Востока, где говорили на греческом языке, то, что нам теперь известно как «евангелие от Матфея». На Востоке имелось значительное количество евреев, и евреи-христиане вое еще составляли большинство в восточных церквах. Основной целью нашего Первого евангелия являлось побудить этих людей порвать со своим еврейским прошлым. В результате появилась странная компиляция, в которой автор объединяет противоречивые источники, не проявляя при этом особого ума. Он изображает Иисуса как еврея, «Сына Давидова, Сына Авраамова»', но также и как паули-нистского Сына Божия. Из еврейского первоевангелия наш евангелист заимствует длинные речи, с которыми Иисус якобы обращался к толпам евреев — включая такие выражения, как то, что ни одна йота и ни одна черта закона не прейдут, когда уже все свершится, и что надо следовать учению книжников и фарисеев, но не поступать так, как они. Из этого источника также взято

Матф. 1, 1.

15*

227

запрещение Двенадцати апостолам проповедовать са-марянам и язычникам, а также и пророчество о том, что они не успеют пройти через города Израиля, как уже появится Сын Человеческий, и что это пришествие будет сразу же после ужасов иудейской войны. В то же время не ощущая, по-видимому, никакого несоответствия, наш евангелист воспроизводит заявление паулиниста Марка о том, что Иисус отменил еврейскую субботу и запреты на различные виды пищи, о том, что он говорил с народом притчами, чтобы скрыть подлинный смысл своих слов, и о том, что евангелие нужно проповедовать всем народам до наступления конца. Наш евангелист переносит в свое произведение умаление Марком Петра — его глупость, его трусость, его отречение; но для того чтобы примириться с христианами-петристами, он в противовес этому вводит знаменитую игру слов, когда Петр назван «камнем», на котором создана церковь, и обещает ему «ключи Царства Небесного» '. Этот отрывок, кстати говоря, не имеет ничего общего с Римской церковью, основателем которой стали считать Петра лишь гораздо позже.

Эти противоречивые высказывания поставлены рядом друг с другом без малейшей попытки как-то привести их в соответствие. Иногда евангелист встречает два различных варианта одного и того же рассказа — например о чуде в стране Гадаринской и об исцелении слепого в Иерихоне. В подобных случаях он удваивает чудо и сообщает нам о двух гадаринских бесноватых и о двух исцелениях в Иерихоне. Антиеврейская полемика ведется преимущественно с помощью цитат из пророков— они обычно толкуются искаженно, а иногда и не брежно. Местами пылкое стремление автора сделать антиеврейский выпад приводит к бессмыслице, как, например, в притче о гостях на брачном пиру. Первоначально (как мы можем видеть из сравнения с Лукой) это была простая аллегория о том, как мессианская весть была отвергнута богачами и принята бедными. Но наш автор должен любой ценой приплести сюда разрушение Иерусалима. Поэтому в его варианте

1 Матф. 16, 17—19. Игра слов, очевидно, идет из арамейского евангелия. Kepha (в русской транскрипции — Кифа. — Первв.) по-арамейски означает «камень» и является также именем апостола. По-гречески игра слов на Petros, petra звучит не так хорошо.

228

притчи гости убивают посланных за ними вестников, хозяин (который в этом евангелии является царем) посылает войска сжечь их город, а затем празднество продолжается с новыми гостями, кушания не испортились за то время, которое понадобилось для военных действий!'

Несмотря на все свои наивности и противоречия, это евангелие представляет для нас неоценимое сокровище благодаря раннему материалу, который в нем сохранился и который отражает «как бы сквозь тусклое стекло» революционный характер раннего христианства. Из этого материала нам известно, что Иоанна Крестителя и Иисуса Назарянина их последователи считали пророками «Царства Божия», о котором говорилось у Даниила и которое должно было разбить вдребезги все земные царства и существовать вечно. Толкование закона, вложенное в уста Иисуса, совпадает с учением ессеев, революционную роль которых, преуменьшавшуюся Иосифом, уже нельзя более отрицать. Сравнивая различные евангелия, мы можем видеть, как это учение постепенно разбавлялось Ёодой — как нищие становились «нищими духом»2; как голодные превратились в «алчущих и жаждущих правды»3; как повеление богачу продать все, что он имеет, и раздать бедным обусловливается оговоркой «если хочешь быть совершенным» 4. Первоевангелие обкарнали у нас на глазах. Как и у Марка, вина за распятие перенесена в Первом евангелии с Пилата на евреев, которых заставляют принять на себя ответственность ужасным криком: «Кровь Его на нас и на детях наших!» 5.

Рассказ о непорочном зачатии является в евангелии позднейшей вставкой, возможно сделанной в Египте, где подобные истории были широко распространены. На эту мысль наводит рассказ о бегстве в Египет в гл. 2 евангелия от Матфея. Вступительная родословная в гл. 1, где прослеживается происхождение Иисуса от Давида до Иосифа, не имеет смысла, если он не был сыном Иосифа. В некоторых старых рукописях

Blog

Перевод с английского Ю. В