Geum.ru

Исторический факультет вопросы истории, международных отношений и документоведения

Вид материалаДокументы

Содержание


Елизавета тюдор и екатерина медичи: процесс формирования образа правителя
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   48

А.С. Полякова

ЕЛИЗАВЕТА ТЮДОР И ЕКАТЕРИНА МЕДИЧИ: ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗА ПРАВИТЕЛЯ


В жизни многих правителей бывает, что, несмотря на все старания улучшить политическую и экономическую жизнь в стране, общество отвечает далеко не лестными отзывами о его деятельности или о нем самом. Вокруг таких правителей складываются «черные» легенды, и в исторической памяти своего народа они не находят места среди прославленных политических деятелей. И, наоборот, другие, даже если за время их пребывания у власти страну потрясали кризисы, велись войны, остаются в исторической памяти страны великими государями. Критерии выбора общественным сознанием «хороших» и «дурных» государей порой трудно объяснить, не прибегая к анализу социально-психологического контекста.

Екатерина Медичи подарила Франции трех королей, пыталась реформировать экономику, стремилась к умиротворению расколовшегося французского общества во время Религиозных войн, способствовала распространению культуры Ренессанса. Но в исторической памяти французов осталась «черной королевой», «великой отравительницей». Время правления Елизаветы Тюдор – время бурного экономического развития Англии, триумфов на международной арене (разгром испанской Армады), расцвета культурной жизни – и, одновременно, несколько периодов голодных лет, рост цен, жестокая борьба с радикальным протестантизмом и католицизмом в стране, восстания Нортумберленда и Эссекса. Но английская королева, в отличие от своей французской современницы, стоит в ряду великих политических деятелей средневековой Европы.

В данной статье на примере Елизаветы Тюдор и Екатерины Медичи мы попытаемся найти ответ на вопрос: от чего зависит образ правителя в обществе. Для этого необходимо проследить процесс формирования идентичности королев и обстановку в обществе, соответствие поставленных политических задач историческим обстоятельствам.

Родившись, принцесса Елизавета, как и ее старшая сестра, не оправдала надежд своего отца на рождение наследника. Это стало одной из причин скорой опалы ее матери Анны Болейн и ее самой. В 2 года и 8 месяцев принцесса оказывается в положении незаконнорожденной, а ее мать казнили за измену мужу. Девочка не могла не ощутить этой перемены и потери интереса к себе. На важнейшем этапе формирования личности, столкнувшись с резким и негативным изменением отношения к ней отца и окружения, маленькая принцесса едва ли могла решить вопрос о базовом доверии миру положительно. Отсутствие базового доверия, согласно Эриксону, способствует формированию таких черт, как осторожность и часто нерешительность у ребенка, который не всегда уверен, чего ему ждать от окружающих.

Екатерина Медичи уже через две недели после появления на свет потеряла мать, а еще через шесть недель – отца. Уже с ранних лет она была свидетелем нелегкой политической ситуации во Флоренции. Затем 3 года она провела в монастыре, где ее келья скорее напоминала темницу. В возрасте 11 лет Екатерина, когда за ней пришли солдаты, исполняя приказ перевести ее в другой монастырь, спешно обрезала волосы, якобы принимая постриг, пыталась избежать нового заточения и постоянной опасности. События детства отразились на характере Екатерины. Впоследствии, наблюдая за будущей королевой в Риме под покровительством папы Римского Климента VII, писали: «Она не могла забыть дурного обращения, от которого пострадала, и только об этом могла говорить»1. Можем сделать вывод, что и для Екатерины вопрос о базовом доверии миру не стоял.

Елизавета провела большую часть юности в отдалении от двора. Это время в жизни будущей королевы полно опасности и тревоги. Каждое ее слово может быть обращено против нее, что подкрепляло рано заложенную в характере осторожность в каждом шаге. И в первое время пребывания Марии на троне Елизавета жила при дворе и была типичным конформистом, ходила на мессы, «со слезами на глазах клялась, что приняла католичество не «из страха, лицемерия или притворства, а по доброй воле»2. Наблюдая за стилем правления своей старшей сестры, Елизавета преодолела кризис идентичности и обрела позитивную идентичность любящей свой народ королевы, заботящейся о благе своей страны3.

Екатерина, став женой сына французского короля в 14 лет, оказалась в совершенно незнакомой ей обстановке. А когда папа Римский Климент VII умер, так и не выполнив обещания, связанные с приданым Екатерины, ее неуверенное положение усугубилось, и разочарованный король Франциск сказал: «Девушка прибыла к нам голой!»4. Став дофиной Франции, Екатерина оказалась в опасном положении, так как долгое время оставалась бездетной. Теперь вопрос о появлении наследника стал ключевым. В это время будущая королева вступает в длительный период кризиса идентичности, переживая угрозу своему браку. И, преодолев кризис идентичности с рождением первого ребенка, она обретает позитивную идентичность в роли любящей жены и заботливой матери. Однажды эту идентичность озвучил Франциск I: «Дитя мое, воля Божья тебе быть мне дочерью и женой дофину. Так будь ею»5. И она ею стала, стала преданной женой Генриха II. А затем осуществила главную задачу жены короля: за двенадцать лет родила десятерых детей. Так же за это время Екатерина обретает идентификацию с сильным королевским родом.

Елизавета, обретя идентичность любящей свой народ королевы-девственницы, переживает расцвет своего правления после разгрома Непобедимой Армады в 1588 г. В это время Англия, победив великую державу Европы, заявила о себе на весь мир. Даже папа Римский восторгался протестантской королевой: «Она всего лишь женщина, хозяйка половины острова, но она заставляет Испанию, Францию, Империю – всех бояться себя»6. В 1588 г. перед английскими войсками в Тилбери она произнесла одну из самых своих знаменитых речей: «…и вот я пришла к вам и нахожусь среди вас, как вы видите, в это время, не для отдыха и забавы, но в решимости, в гуще жаркой битвы, жить и умереть среди вас, и повергнуть ради моего Бога, и моего королевства, и моего народа, свою честь и кровь даже во прах»7. Елизавета разъезжает по стране, и везде ее принимают с распростертыми объятиями так, что королева сама отмечает: «Ваша любовь ко мне такого рода, о каком не было известно или слышно доныне в памяти людской… Это такая любовь, какую не могут разрушить ни уговоры, ни угрозы, ни проклятия. Время над ней не властно»8.

Но уже в конце своего правления, в 90-е годы XVI в., намечается откат восторженного приятия обществом в сторону критики и даже раздражения. В стране начался экономический кризис, окрепшей за это время буржуазии необходима свобода предпринимательства, больших политических свобод. Пенсии и пожалования вельможам и фаворитам сократились, что вызвало массу недовольства и негодования аристократии. И теперь причину упадка видят все больше в самой королеве. Один офицер восклицал: «О, эта глупая женщина! Да не вознесется она надо мною, да не будет мною править! Клянусь муками Христовыми, служить ей – то же самое, что служить грязной кухарке!»9. И продолжающаяся широкая пропаганда королевы уже не имеет такого действия, как раньше.

Еще до смерти своего мужа, короля Генриха II, Екатерина несколько раз была регентом во время отлучек короля. Она брала на себя всю ответственность и обязанности правителя. Но в 1559 г., став вдовой, матерью малолетнего короля Франциска II, Екатерина приобретает новую идентичность – королева-мать, регент. Екатерина преподавала себя как проводницу воли ее сына: «Король желает, чтобы справедливость восторжествовала по отношению ко всем его подданным, без исключения... Я верю, что его воля произведет больший эффект, если оружие не будет оставаться в руках тех, кто думает, будто может ему не подчиняться и сопротивляться»10.

Она тщательно работает над своим образом. Сразу после смерти мужа Екатерина надела строгий траур и надевала платья других цветов только на свадьбах своих детей и их коронациях, подчеркивая свою глубокую преданность и любовь к мужу, поэтому девиз королевы-матери стал: «отсюда – слезы мои и моя боль». Помимо этого, она поручает написать историю Артемизии, преданной жены карийского царя Мавзола, выпившей прах своего мужа с вином, тем самым публично подтвердившей свое право на регентство. Также королеву изображали в виде античной богини, держащей в руках карту Франции, а у ног – символы мира – лиру и сломанный меч и два соединенных сердца11. Так формируется официальный образ Екатерины, матери короля, миротворицы, не жалеющей сил в деле восстановления мира во Франции.

В это время общество уже успело расколоться на два противоборствующих лагеря: гугенотов и католиков. Поначалу Екатерина придерживалась примирительной политики, что даже ближайший помощник Кальвина писал: «Эта королева, наша королева, лучше относится к нам, чем когда-либо»12. Однако сохраняется непримиримость позиций враждующих сторон, которую озвучил кардинал де Бурбон: «Королева говорит о мире, но наши запросы так велики, что я не ожидаю их выполнения»13. И политики других европейских государств отзывались неоднозначно о Екатерине. Английские современники писали о ней: «Она лжет, даже говоря правду»14, в то время, как Филипп II, король Испании, после Варфоломеевской ночи восторгался королевой-матерью: «Счастлива мать, у которой такой сын, и счастлив сын, у которого такая мать!»15.

Но и французское общество, стремящееся разрубить гордиев узел, не принимает политики королевы Екатерины. О ней Карлу IX кричали зеваки из толпы: «Сир! Не верьте ей! Она никогда не говорит правды!»16. Королева Жанна Наваррская писала Екатерине: «Я вовсе не считаю вас, как некоторые думают, пожирательницей младенцев...»17. Особенно яркой неприязнь общества к королеве-матери прослеживается после Варфоломеевской ночи. Тогда формируется черный образ Екатерины, виновной в резне в Париже. Ярчайшим примером глубокой неприязни королевы обществом стал анонимный памфлет под названием «Удивительные рассуждения о жизни, деяниях и поведении Екатерины Медичи, королевы-матери» (1576 г.). Он был чрезвычайно популярен во Франции, был переведен и на другие языки и даже выдержал несколько переизданий.

Обретя положительные идентичности, обе королевы претворяли в жизнь свои планы. Для обеих женщин вопрос о сохранении своей жизни был одним из самых главных, что во многом определяло их политику. Обе монархини трудились на благо своей страны.

Однако большой разрыв между французскими сословиями и их интересами затруднял проведение политики компромисса со стороны короны. Таким образом, непримиримость позиций противников и несостоятельность королевской линии компромисса приводил к тщетности ее миротворческих усилий. Королева в пропаганде своего образа заботливой королевы-матери ориентировалась на придворное общество, местное дворянство и провинциальные городские палаты. Это прослеживается в путешествии королевы-матери и малолетнего короля по стране. Тем более Екатерина в глазах народа ассоциировалась с правлениями всех ее сыновей не только потому, что она пережила двоих из них, но и потому, что была их наставницей и регентом. Такое событие, как гражданская война, врезалось в историческую память французского народа настолько сильно, что на таком ярком фоне теряются все попытки Екатерины примирить стороны. Поэтому в обществе формируется негативный образ королевы-матери, образ отравительницы-флорентийки, «черной королевы».

Образ Елизаветы складывался под влиянием ее широкой пропаганды заботливой, любящей королевы среди всего народа Англии, а также под влиянием внешнеполитических побед Англии (разгром Непобедимой Армады, основание первых колоний в Америке, поддержка борьбы голландских протестантов против «испанского католического ига»). И эти безусловно положительные события в английской истории затмевают сгон английских крестьян с земли, жестокие подавления восстаний, кровопролитные войны в Ирландии. Тем не менее Елизавета мудро использовала свою политику в отношении общества, и поэтому в исторической памяти англичан осталась как чистая королева-девственница, мать отечества, защитница интересов своей страны.


Примечания

1 Цит. по кн.: Леони Ф. Екатерина Медичи. М., 2006. С. 53; Эриксон К. Елизавета I. М., 2001. С. 114;

2 Цит. по кн.: Леони Ф. Указ соч. С. 82.

3 Там же. С. 97.

4 Цит. по кн.: Дмитриева О. Елизавета Тюдор. М., 2004. С. 176.

5 Цит. по кн.: Хейг К. Елизавета I Английская. Ростов н/Д., 1997. С. 267.

6 Там же. С. 268.

7 Цит. по кн.: Эриксон К. Указ. соч. С. 407.

8 Цит. по кн.: Леони Ф. Указ. соч. С.297.

9 Там же. С. 328–329.

10 Там же. С. 226.

11 Там же. С. 497.

12 Там же. С. 275.

13 Цит. по кн.: Эрланже Ф. Генрих III. СПб., 2002. С. 133.

14 Цит. по кн.: Леони Ф. Указ. раб. С. 294.

15 Там же. С. 343.


IV. Новая и новейшая история


О.Е.Варламов

ОБСУЖДЕНИЕ В ПРАВЯЩИХ КРУГАХ США ЗАКОНА О «ВОЕННЫХ ПОЛНОМОЧИЯХ» АМЕРИКАНСКИХ ВЛАСТЕЙ (1995 г.)


Закон о «военных полномочиях» был принят в США в форме Резолюции 1973 г., которая обеспечивала американским законодателям активную роль в международной политике.

В годы «разрядки» международной напряженности роль «имперского президентства» снижалась, что, как считает американский автор Дж. Най, ослабило накал «конституционных споров» между законодательной и исполнительной властью США1.

«Раздельное правление», которое сложилось в этой стране после окончания холодной войны, спровоцировало новые дискуссии в американских правящих кругах, в частности, по вопросу о «военных полномочиях» президента и Конгресса. Поводом для наступления республиканского большинства в Конгрессе на широкие прерогативы Президента в сфере внешней политики послужили срывы миротворческих операций ООН в начале 1990-х годов в Сомали и Руанде. Фактически Республиканская партия выступила против всей программы внешней политики правящих демократов во главе с Б. Клинтоном, которые мечтали распространить демократию по американским образцам на весь мир.

Готовясь к промежуточным выборам 1994 г., Республиканская партия выработала программу «Контракт с Америкой», настаивая в ней на ограниченном участии американских солдат в миротворческих операциях ООН и одновременно требуя расширения бюджетного финансирования на укрепление национальной обороны2.

На этой основе республиканское большинство в Палате представителей предложило в начале января 1995 г. рассмотреть в Конгрессе Акт о восстановлении национальной безопасности (the National Security Revitalization act), который ограничивал участие американских войск в операциях за рубежом и одновременно предусматривал механизм консультаций президента и Конгресса в области всей международной политики. Конгрессмен-республиканец Д. Рот (штат Висконсин) так оценил значение этого акта: «Президент продолжает посылать войска в Сомали, Руанду, на Гаити и Балканы, причем без одобрения Конгресса. Американские законодатели не могут быть устранены от международных процессов. Мы гарантировали это в «Контракте с Америкой»3. Против Акта единодушно выступило демократическое меньшинство в Палате представителей. Так, конгрессмен Моакли заявил, что подобного рода билли ограничивают возможности главнокомандующего направлять войска в регионы, где возникают вооруженные конфликты, обостряют отношения США с их союзниками, поскольку коренным образом изменяют американские приоритеты на международной арене4.

Исход голосования по Акту о восстановлении национальной безопасности во многом зависел от позиции лидера республиканского большинства в Сенате, сенатора Б. Доула.

Он, однако, поступил нестандартно. Б. Доул представил на рассмотрение Конгресса свой вариант решения вопроса о «военных полномочиях» в форме Акта о миротворческих силах (the Peace powers act), который фактически отменял Резолюцию 1973 г., но при этом сохранял ее основное положение: «Исполнительная власть любого уровня обязана в каждой возможной инстанции консультироваться с Конгрессом, прежде чем вовлекать американских солдат в вооруженные конфликты, и после начала подобной операции регулярно проводить консультации вплоть до отзыва войск»5.

Президент пресек дебаты в Конгрессе, наложив вето на оба билля.

Б. Клинтон так объяснил свое отношение к вопросу о «военных полномочиях»: «Консультации с Конгрессом лишат исполнительную власть возможности отвечать на угрозы извне быстро и пропорционально, чтобы защитить национальные интересы США»6.

В то же время американский президент был склонен пойти на компромисс с республиканским большинством в Конгрессе, учитывая предстоящие в 1996 г. президентские выборы. Он, в частности, провозгласил так называемую Президентскую директиву № 25, в которой выдвинул ряд мер, допускавших широкое участие Конгресса в решении международных вопросов. Во-первых, предлагалось проводить регулярные консультации между двумя ветвями власти по вопросам внешней политики; во-вторых, Белый дом обязывался своевременно информировать Конгресс о предстоящих голосованиях в Совбезе ООН, которые могли бы повлечь за собой участие американских войск в миротворческих операциях, и, наконец, предусматривалось создание особого механизма управления, который бы обеспечивал тесное сотрудничество исполнительной и законодательной власти в области международной политики.

Летом 1995 г. дебаты в американских правящих кругах вокруг вопроса о «военных полномочиях» обострились, что было вызвано начавшейся в это время военной операцией НАТО на Балканах. 7 июня 1995 г., в разгар воздушной операции НАТО, в Палате представителей прошло голосование по поводу частичной отмены Резолюции 1973 г. Республиканец Г. Хайд предлагал сохранить только те пункты этой резолюции, которые обязывали президента отчитываться перед Конгрессом по поводу военных операций за рубежом. Против такого упрощения «военных полномочий» исполнительной власти высказались не только демократы, но и многие «умеренные» республиканцы. Среди последних, например, конгрессмен Д. Скэггс говорил: «Подобные предложения ограничивают президентские полномочия в военной сфере лишь необходимостью консультаций и отчетностью»7. В ответ конгрессмен Хайд назвал Резолюцию 1973 г. «анахронизмом», поскольку власть в Белом доме никогда не рассматривала ее конституционной и считалась лишь с «силой кошелька», которой обладал Конгресс8.

В такой обстановке лидер республиканского большинства в Палате представителей Н. Гингрич окончательно внес разлад в ряды своей партии. Он призвал Конгресс проголосовать за отмену Резолюции 1973 г. и сохранить за президентом возможность использовать процедуру «ускоренного регламента» в решении военных вопросов9. Палата представителей решительно отвергла предложение своего спикера, одновременно проголосовав против поправок Г. Хайда (201 – «за», 217 – «против»)10.

Такое решение скорее выглядело как намерение обеих ветвей власти «сохранить хорошую мину при плохой игре» на предстоящих в 1996 г. президентских выборах и промежуточных выборах в Конгресс.

Вот почему, когда Б. Клинтон, заботясь об имидже сильного президента, принял решение послать американские войска в Боснию, Конгресс одобрил эту акцию (Палата представителей: 287 – «за» и 141 «против»; Сенат: 69 – «за» и 30 «против»)11.

Таким образом, республиканское большинство в Конгрессе отказалось пересматривать Резолюцию 1973 г., что позволяло президенту использовать процедуру «ускоренного регламента» в решении военных вопросов. Со своей стороны Белый дом в будущем обязывался регулярно предоставлять американским законодателям отчеты о проведении военных операций США, согласуя их с Конгрессом – по крайней мере, номинально.


Примечания

1 Joseph S. Nye The domestic environment of the US policy making.

2 Wilcox Clyde: The latest American revolution. New York: St. Martin’s Press, 1995. P. 70

3 National Security Revitalization Act. Congressional Record House, February 16. 1995. H1862.

4 Ibid.

5 Congressional Record. 4 January 1995. S. 101.

6 Clinton Bill, Communication for the President of the United States: H.R. 872. House Document 104–35. 14 February. 1995.

7 Congressional Record – House, Amendment offered by Mr. Hyde. June 7. 1995. H5667.

8 Sec. 2707. Repeal of the War Powers Resolution Congressional Record – House. June 7. 1995. H5656.

9 141 Cong. Rec. H5672–73 (daily ed. June 7. 1995).

10 Fisher Louis, Grey David. Adler The War Powers Resolution: Time to Say Goodbye P. 16.

11 Ibid. P. 253.


П.А. Васильченко

Die militärische Integration in Westeuropa (1947–1954)


Die Einigung Europas ist ein vielseitiger Prozess, der zu verschiedenen Zeitpunkten verschiedene Aspekte betroffen hat. Die Entwicklung der westeuropäischen Integration nach dem zweiten Weltkrieg verlief hauptsächlich im Bereich der militärischen Gewährleistung des Friedens und der Sicherheit von Westeuropäern.

Mitte des 20. Jahrhunderts hat Europa seinen früheren Platz unter den führenden Ländern verloren. Zwei große Mächte, die USA und die UdSSR, bestimmten jetzt weltweit das Leben, und der Kalte Krieg wirkte sich auf den Charakter der europäischen Integration aus. Von Anfang an hat es zwei alternative Varianten gegeben: die Verteidigung Europas im Rahmen der NATO oder mittels der europäischen Armee zu sichern.

Zu Beginn der 50er Jahre wurde klar, dass der Beitrag der Vereinigten Staaten unerlässlich war, denn die europäischen Länder selbst sind aus dem Kriege zerstört und entkräftet gekommen. Dabei verfolgte die Hilfe der Amerikaner vor allem unbezweifelt ihre eigenen Interessen, während sie die europäischen Staaten überzeugten, alleine seien sie nicht imstande, sich zu schützen, und gleichzeitig sie dazu bewegten, sich aktiv an ihrer Verteidigung zu beteiligen und somit den Kosten in bedeutendem Maße zu übernehmen.

Den Ausgangspunkt der militärischen Integration Europas nennt man gewöhnlich den im Mai 1947 in Dünkirchen geschlossenen Vertrag zwischen Frankreich und Großbritannien. Die beiden Länder verpflichteten sich, einander sofortige Hilfe zu leisten, im Falle dass ein Land in die Kriegshandlungen mit Westdeutschland hineingezogen würde.

Einerseits war dies ein eintraditioneller Kriegsvertrag zweier Staaten gegen einen anderen, doch er wurde zu dem grundlegenden Element des Integrationsvorgangs. Schon zwei Monate nach seinem Abschluss unterzeichneten diese zwei Länder und die drei Staaten von Benelux in Brüssel den Pakt über die wirtschaftliche, soziale und kulturelle Zusammenarbeit und kollektive Verteidigung.

Als Fortsetzung von dieser Blockpolitik wurde im April des Jahres 1949 die Nordatlantische Vertragsorganisation gegründet, was das Interesse an einer selbständigen politischen Formation der Westeuropäer geringer machte, denn die Teilnahme an diesem Vertrag ermöglichte es ihnen, die wesentlichsten militärischen und außenpolitischen Belange wahrzunehmen.

Die Eskalation des Kalten Krieges Anfang der 50er Jahre hellte aber die Notwendigkeit der intensiveren Verteidigungsmaßnahmen seitens der Westeuropäer auf. Die amerikanischen Experten sind zur Schlussfolgerung gekommen, die Brüsselpakt-Union und die NATO seien nicht imstande, den möglichen Angriff von der Sowjetunion abzuwehren. Eine Reserve zur Stärkung ihres militärischen Potentials sahen sie in Anwendung von den wirtschaftlichen und menschlichen Ressourcen Westdeutschlands. Schon im September 1949 schlugen die USA-Vertreter vor, die BRD unter Kommando der NATO wiederzubewaffnen und ihr einen Beitrag zur militärischen Verteidigung Westeuropas abzuverlangen.

Vor allem Frankreich hat einen unbedingten Einspruch gegen die Wiederaufrüstung Westdeutschlands erhoben. Die Franzosen befürchteten nicht nur das Wachsen von revanchistischen Ideen in Deutschland, sondern auch sein vermutliches Vorherrschen in Westeuropa. Frankreich konnte nicht ein Veto gegen amerikanische Entscheidung einlegen, darum trat es mit einer Integrationsinitiative auf. So wurde das Problem der deutschen Remilitarisierung zum Antrieb für militärische Integration in Westeuropa.

Am 24. Oktober 1950 unterbreitete der französische Premierminister Rene Pleven den offiziellen Plan der Gründung von «gesamteuropäischer Armee» der Nationalversammlung. Die Verhandlungen, an denen nur die Staaten der Montanunion teilnahmen, führten zur Unterzeichnung des Pariser Vertrags von 27. Mai 1952. Laut dem Vertrag wurde die Europäische Verteidigungsgemeinschaft (EVG) unter übernationaler Führung gegründet. Damit wäre der Aufbau einer eigenen Armee in der Bundesrepublik Deutschland verhindert. Die vereinigten Heere der EVG mussten das gemeinsame Budget, Militärausbildingssystem, einheitliche Uniform und Ausrüstung besitzen und in die Nato-Mächte aufgenommen werden und sich dem Nato-Oberbefehlshaber unterordnen.

Nach der Unterzeichnung des EVG-Vertrags musste er ratifiziert werden.

Anfänglich reagierten die USA, Westdeutschland und Großbritannien negativ auf den Pleven-Plan. Doch allmählich hat sich die Einstellung zu der europäischen Armee verändert. Die amerikanischen Politiker haben zugegeben, dass jeder Beitrag der Bundesrepublik in die westeuropäische Verteidigung außerhalb der EVG gefahrvoll wäre, denn die Vereinigten Staaten es nicht vorhatten, ihre eigenen Truppen in Europa auf die Dauer behalten. Die Stellung von Großbritannien war zweideutig. Einerseits wollte man sich der Gemeinschaft nicht angliedern, aber was überhaupt ihre Bildung anging, hatte man in London nichts dagegen. Für die Bundesrepublik selbst war diese Variante auch vorteilhaft. Der Bundeskanzler K. Adenauer sah in der westeuropäischen Integration den Weg zur deutschen Einheit und zur Wiedergewinnung des internationalen Ansehens.

Die sowjetischen Leiter verhielten sich scharf. Im Mai 1952 hat die UdSSR einen Entwurf angefertigt, der «Die Grundlagen eines Friedensvertrages mit Deutschland» hieß. Er sah die Wiedervereinigung eines souveränen Deutschlands vor, das das Recht auf eigene Armee erhalten würde, dafür die Neutralität wahren müsste.

Um den Effekt von diesem Vorschlag zu neutralisieren, schloßen die USA, Großbritannien, Frankreich und die BRD am 26. Mai 1952 einen Vertrag in Bonn. Es wurde die Besatzung Westdeutschlands aufgehoben und seine Souveränität verkündet. Aber der Bonner Vertrag könnte erst dann in Kraft treten, wenn der Pariser Vertrag ratifiziert würde.

Frankreich war das letzte Land, dessen Entscheidung hätte alles bestimmen müssen. Die Situation in der Nationalversammlung Frankreichs ließ sich als kompliziert bezeichnen. Die internationalen Ereignisse waren auch von Bedeutung – das Ende des Koreakrieges, die Niederlage Frankreichs in Vietnam; die kritische Einstellung der sowjetischen Führung. Das alles führte letztlich dazu, dass am 30. August 1954 die französische Nationalversammlung

die Ratifizierung des EVG-Vertrags ablehnte.

Die Folge der französischen Absage war, dass das amerikanische Alternativmodell anstatt der rein europäischen umgesetzt wurde. Die Besatzung Westdeutschlands wurde aufgehoben und die Westliche Union wurde in die Westeuropäische Union umgestaltet. Dabei war die Mitgliedschaft Westdeutschlands und Italiens darin und später auch in NATO vorgesehen.

Der Pleven-Plan hat sich also zu ambitiös erwiesen und ist schließlich durchgefallen, was aber nicht das Scheitern der europäischen Idee selbst markierte. Die Integrationsprozesse und die übernationale Zusammenarbeit gingen allmählich weiter – zunächst in dem weniger emotionellen wirtschaftlichen Bereich.