Книга третья
| Вид материала | Книга |
- В г. Вашингтон (сша). Ему принадлежит авторство таких романов, как "Ятъёл" (1997), 299.63kb.
- План: Гелиоцентрическая система Мира Николая Коперника. Галелео Галилей и рождение, 234.93kb.
- Общенационального Движения «З а Веру, Семью и Отечество», 1898.32kb.
- Книга третья, 796.01kb.
- * книга третья *, 10812.64kb.
- Книга третья, 6769.79kb.
- Книга третья, 6794.91kb.
- Проект Россия третья книга, 1169.43kb.
- Книга третья: Философия XIX, 10471.2kb.
- Книга известного австрийского психиатра и психотерапевта В. Франкла является изложением, 2450.87kb.
Эрнст КреЧмер: «Строение тела и характер»
Цезарь: Окружите меня людьми полными,
С головами блестящими и хорошим сном.
Взгляд Кассия чересчур глубок.
Он мыслит слишком много,
Такие люди ведь опасны.
Антоний: Его не бойтесь вы, он не опасен,
Он благороден и очень одарен.
Если бы жиру больше было в нем.
(Шекспир. Юлий Цезарь.)
Работа пионера конституциональной психологии Эрнста Кречмера посвящена описанию классификации типов телосложения темпераментов человека, которая базируется на идее автора о том, что между поведенческими проявлениями и телосложением человека существуют важные связи.
Эрнст Кречмер родился 8 октября 1888 г. в небольшом немецком городке Вюстенрот. Изучал психиатрию в Мюнхенском университете, где судьба его свела с одним из первых учеников Вильгельма Вундта, профессором Эмилем Крепелином (1856 - 1926). На последующее развитие Кречмера как ученого занятия у Крепелина оказали влияние по крайней мере в трех отношениях. Во-первых, от своего мюнхенского профессора, который вошел в историю психологии тем, что соединил экспериментальную психологию вундовской школы с материалом психиатрической клиники, ученик усвоил тесную связь психиатрической и психологической проблематики. Во-вторых, от Крепелина Кречмер почерпнул идею определяющей связи душевных болезней с конституциональными особенностями человека. В-третьих, важнейшее открытие Крепелина, разделившего эндогенные психозы по их исходу и, в частности, выделившего особенности маниакально-депрессивного психоза, отразилось и в классификациях Кречмера, и в том факте его биографии, что докторская диссертация Кречмера, которую он подготовил под руководством Крепелина, была посвящена проблематике маниакально-депрессивного психоза (защита состоялась в 1914 году).
Опыт работы в неврологической клинике Тюбингенского университета лег в основу ряда трудов Кречмера. Вышедшая в 1921 году книга "Строение тела и характер" стала событием в мировой психологии, была переведена на многие языки и вошла в, своего рода, обязательный круг чтения для психологов и психиатров (за 1921 — 1961 гг. она только в Германии выдержала 24 издания). К тому же периоду относится и написание "Медицинской психологии". Вскоре появляется еще одна из наиболее значимых его книг — "Истерия, рефлекс и инстинкт".
Поскольку психиатрия стояла на той точке зрения, что «душевные заболевания являются мозговыми заболеваниями», то черепу как сосуду мозга, отдавалось исключительное предпочтение в глазах психиатра. Как только Э.Кречмер стал рассматривать психиатрические проблемы с конституциональной точки зрения, то анатомические интересы сделались совершенно иными. Э.Кречмер уже больше не говорит: душевные заболевания — мозговые заболевания, на наряду с мозгом видит сумму внутренних желез, которые, хотя и через мозг, решительным образом воздействуют на психиатрические процессы. Но при изучении данной проблемы Э.Кречмер уделил внимание не мозговому, а лицевому черепу. Мозговой череп интересовал его не в его отношении к мозгу, а как деталь строения тела, особенно малорасчлененная и в своих законах роста плохо выступающая, к тому же подверженная вторичным изменениям формы (травма, давление, возникающее в детском возрасте). Лицевой череп из всех частей тела представляет нам картину самого богатого морфологического развития, которое затушевывается и изменяется вторичными моментами, например, статикой или работой, гораздо незначительнее, чем конечности или туловище или какая бы то ни было другая часть тела. Лицо — это визитная карточка общей индивидуальной конституции.
Из констатируемых конституциональных стигм на поверхности тела наиболее важным, особенно у мужчин, является волосяной покров. Затем на очереди стоит: цвет кожи, vasomotorium, состояние сосудов. Консистенцию кожи, ее толщину, плотность, эластичность можно охарактеризовать лишь весьма приблизительно, и поэтому эти показатели допустимо использовать лишь при грубых отклонениях.
Кречмер считал, что всех людей можно расположить по оси, на одном полюсе которой циклоидный (легковозбудимый, непосредственный, крайне неустойчивый по настроению), а на другом — шизоидный (замкнутый, неконтактный, эмоционально скованный) типы. Последователь Кречмера К.Конрад предположил, что эти характеристики применимы и к возрастным стадиям: предподростковый возраст с его бурными вспышками является преимущественно «циклоидным», а юность с ее тягой к самоанализу — «шизоидным» периодами.
Под конституцией Э. Кречмер понимал сумму всех индивидуальных свойств, которые покоятся на наследственности, т.е. заложены генотипически. Только часть конституциональных факторов Э. Кречмер положил в основу своих исследований: взаимоотношение между строением тела, предрасположением личности, а также психической и соматической заболеваемостью. Понятие о конституции является психофизическим, общебиологическим и относится как к телесному, так и к психическому. Понятие «характер», напротив, — чисто психологическое. Под характером Э. Кречмер понимает сумму всех возможных реакций человека в смысле проявления воли и аффекты, которые образовались в течение его жизни из наследственного предрасположения и всех экзогенных факторов: соматических влияний, психического воспитания, среды и переживаний. Э. Кречмер считал, что понятие «характер» имеет много общего с понятием «конституция», так как унаследованную часть психических качеств он абстрагирует от телесных коррелятов, хотя одновременно в него как составная часть входят результаты воспитания и среды, которые чужды понятию конституции.
Темпераменты, очевидно, имеют влияние на следующие психические качества:
1) психэстезию — чрезмерную чувствительность или нечувствительность к психическим раздражениям;
2) окраску настроения — оттенок удовольствия и неудовольствия в психических содержаниях, прежде всего на шкалу веселого или печального;
3) психический тип — ускорение или задержка психических процессов вообще и их ритмов (цепко держащийся, неожиданно вскакивающий, задержка, образование комплексов);
4) психомоторную сферу — общий двигательный темп (подвижный или флегматичный), а также на специальный характер движений (параличный, быстрый, стройный, мягкий).
Мозг остается заключительным органом для всех действий, относящихся к темпераменту. Экспериментальные наблюдения над травмами мозга показывают, что непосредственные воздействия на мозг могут вызывать резкие изменения темперамента.
Э. Кречмер считал, что темперамент человека, безотносительно к состоянию его мозга, зависит от двух химических гармонных групп, из которых одна связана с диатетической, другая — с психической шкалой аффектов или, по-другому, одна сочетается с циклотимическим типом, другая — с шизотимическим. У среднего человека обе гармонные группы смешаны и соотношения между ними изменчивы, в то время как типичные циклотимики и шизотимики с односторонним усилением одной гормонной группы могут возникнуть благодаря или отдельным наследственным вариантам или последовательному культивированию их среди определенных семей.
Множество индивидуальных оттенков определяют диатипических или психэстетических пропорций, а также конституциональные сочетания, приобретенные в ходе наследственности.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Отец евгеники Френсис Гальтон
«...Я самым безусловным образом отвергаю
предположение о природном равенстве между людьми…»
(Френсис Гальтон)
Сто восемьдесят пять лет назад, 16 февраля 1822 г., в семье зажиточного английского банкира и активиста секты квакеров Самуэля Гальтона, в его родовом имении близ Бирмингема, родился девятый и последний в семье сын — Фрэнсис. Он рос вундеркиндом. В полтора года Фрэнсис знал алфавит, в два с половиной стал читать, а в три — писать; в четыре года он уже знал наизусть стихи по-латыни, арифметику и немного французский язык, в шесть — всю английскую классическую литературу, включая Шекспира; при этом, прочтя страницу дважды, он повторяет ее слово в слово наизусть. В восемь лет Гальтон уже читает в подлиннике «Метаморфозы» Овидия и другие произведения античной классики. По настоянию отца в 1840 г. Фрэнсис поступил в Кембриджский университет, где он учился на врача, но к концу обучения охладел к выбранной профессии, получил естественнонаучное образование и занялся географией.
Фрэнсис Гальтон прожил долгую жизнь (1822–1911), и с возрастом круг его интересов неизменно расширялся. Это был, по словам К.А. Тимирязева, «один из оригинальнейших ученых исследователей и мыслителей современной Англии». Круг интересов Гальтона был чрезвычайно широк: в молодости он много путешествовал, занимался этнографией и географией человека; увлекался метеорологией; изучал наследственность человека, талант и способности, разработал методику генеалогического анализа (изучения родословных); впервые использовал метод исследования близнецов в биологии и в психологии («близнецовый анализ»); внес немалый вклад в теорию статистики, в частности, первым применил статистический анализ в биологии человека и психологии; был одним из основоположников экспериментальной психологии и первым ввел в нее применяемые теперь так широко психологические тесты и опросники; разработал антропометрию — исследование человека путем измерения его внешних анатомических признаков, в частности, занимался дактилоскопией — исследованием кожных пальцевых узоров; он же был основоположником евгеники — учения об улучшении наследственности человека. В 1850 г. Гальтон отправился в путешествие в Южную Африку, которое продолжалось два года. Там он совершенствовался как географ и этнограф, а также собрал материалы для будущих евгенических исследований. Результатом путешествия стала книга под названием «Рассказ исследователя тропической Южной Африки». За нее Гальтон был награжден золотой медалью Географического общества. Второй, после географии, страстью Гальтона была климатология и метеорология. Он первым стал публиковать метеорологические карты Европы и атласы; первым (1863 г.) установил в атмосфере области с повышенным давлением и с максимумом в центре, названные им «антициклонами». В это же время он занялся генетикой человека и изучением наследственности таланта и способностей.
В 1865 г. он опубликовал статью «Наследственный талант и характер», а четырьмя годами позднее (1869 г.) — фундаментальную монографию «Наследственность таланта». Уже в первой работе Гальтон делает очень важное обобщение: психические свойства человека наследуются в той же мере, в коей наследуются свойства физические. В то время это правило было еще далеко не очевидным. Далее он пишет о равном вкладе в наследственность детей со стороны и отца, и матери; опять же вопрос этот в то время был еще дискуссионным.
Его книга «Наследственность таланта, ее законы и последствия» была новаторским сочинением того времени. С целью доказательства своего закона взаимосвязи гениального человека с его талантливыми родственниками Гальтон привел огромное количество фактов из биографий и генеалогий судей, полководцев, писателей, ученых, поэтов, музыкантов, живописцев, гребцов и борцов. «...В настоящей книге я редко имел в виду выдающихся людей нашего времени не английского происхождения или мало известных в Англии. ...Те личности, которым посвящена большая часть настоящего исследования и родословные которых служат наиболее твердым основанием моей аргументации, считались вообще людьми, одаренными от природы необычайною гениальностью...»«...Доводы, которыми я пытаюсь доказать, что талант наследствен, состоят в том, что я показываю, насколько велико число случаев, в которых более или менее знаменитые личности имеют родственниками людей, выдающихся из общего уровня», — пишет Гальтон. И многочисленные таблицы подтверждают основную мысль книги Гальтона: «Чем человек способнее, тем многочисленнее должны быть его даровитые родственники». Фрэнсис Гальтон подсчитал, что «из миллиона достигают выдающегося положения 250 человек». Это значит, что из каждых 4000 человек только один имеет соответствующие возможности и таланты. В своей книге Гальтон обосновал методологические принципы происхождения способностей: ни один человек не может достигнуть высокого положения в обществе, не будучи одарен чрезвычайно высокими способностями; лишь незначительное число людей, наделенных высокими способностями, не достигают выдающегося положения. Гальтон пишет, что «...известность есть уже доказательство способностей», и не соглашается с тем, что при рождении все равны:
«...Я самым безусловным образом отвергаю предложение о природном равенстве между людьми. Явления, наблюдаемые нами в детской, в школе, в университете и на различных поприщах позднейшей деятельности, составляют целую цепь доказательств противного. Я вполне признаю важное значение воспитания и различных общественных влияний на развитие деятельных сил ума, так же как я признаю действие упражнения на развитие мышц руки кузнеца, но никак не более...» По мнению Ф. Гальтона, «...талантливость обыкновенно не возникает внезапно и точно так же не исчезает разом; напротив того, она развивается постепенным и правильным отклонением от обычного жизненного уровня известной семьи». И «даже общественные препятствия не могут помешать высоко даровитому человеку достигнуть выдающегося положения».
Все умственные способности Гальтон распределил в следующей прогрессии: «посредственность — талант — гений». А в качестве дополнительного фактора, обуславливающего интеллектуальный уровень человека, выдвигает «профессиональные занятия родителей», который существенного развития в работе Гальтона не получает. Соединив биографический и статистический методы исследования, Гальтон пришел к выводу: «Для того чтобы человек унаследовал даровитость в конкретном ее виде, он должен унаследовать три качества, отдельные и независимые одно от другого: именно известную способность, энергию и силу...» Как отмечает сам автор, в теории наследственности таланта «...я первый пытался разработать этот предмет статистически, пришел к таким результатам, которые могут быть выражены цифрами, и применил к изучению наследственности «закон уклонения от средних величин». Эта линия исследования Ф. Гальтона, в частности, введение коэффициента корреляции, была затем разработана его учеником К. Пирсоном и стала совершенно самостоятельной областью математической статистики. Гальтону принадлежит теория врожденных способностей. Он впервые показал, что способности человека наследуются по тем же принципам, как и физические признаки в органическом мире. Он определяет способности как биологически детерминированные свойства личности. Их проявление, функционирование и развитие зависят от унаследованного фонда. Способности созревают у человека к определенному сроку и он включается в определенную ему деятельность. Новизна подхода состояла в применении статистических методов для классификации по степени одаренности выдающихся людей и их родственников на примере Англии. Обнаружился явный семейный характер передачи способностей и талантов. Гальтон считал необходимым повысить «качество» людей и писал об этом: «...Мне кажется, что для благоденствия будущих поколений совершенно необходимо поднять настоящий уровень способностей. ...Если бы мы могли поднять уровень нашей породы только на одну ступень, то какие огромные перемены получились бы в результате! Число людей, хорошо одаренных от природы, соответствующее числу современных нам замечательных личностей увеличилось бы более чем в десять раз, потому что тогда на каждый миллион их приходилось бы по 2423 человека вместо 233, но еще гораздо важнее для успехов цивилизации была бы прибыль в высших умственных сферах». В рамках этой теории и возникли тесты. Первые были для изучения способностей. В основу было положено то, что врожденные способности можно прогнозировать. Гальтон опровергает очень распространенное в то время мнение о том, что одаренные люди имеют «слабое тело». Он делает вывод, что «большинство больших людей — крепкие животные»: «...небольшая часть даровитых людей имеют организмы слабые и раздражительные, вследствие чего им предстоит ранняя смерть; но другая часть имеет все шансы дожить до старости и пользоваться хорошим здоровьем... Дольше всего живут ученые».
Главный вывод Гальтона — наследование способностей и таланта. «Ровно половина из числа наиболее знаменитых людей, — пишет он, — имеет одного или нескольких выдающихся родственников». Наследственны, по мнению Гальтона, не только способности и талант, но и другие психические и биологические свойства: склонность к пьянству, к бродяжничеству, к туберкулезу, болезням сердца и к долголетию, а также мораль и религия. Он прослеживал в своей книге также закон повышения даровитости в семействах. Подробно изучив воспитание и обучение разных известных личностей, Фрэнсис Гальтон сделал свои выводы о наиболее эффективном обучении: «...Нужно основательно обучать нескольким однородным и полезным предметам, поощрять всестороннюю любознательность и не обременять слишком ум.
Что касается частных предметов, которые следует внести в программу образования, то, я полагаю, наиболее подходящими... были бы следующие: 1) математика в объеме, соответствующем пониманию обучающихся, и преимущественно прикладная, практическая; 2) логика (только на прочно установленных началах); 3) наблюдение, теория и опыт, по крайней мере, по одной отрасли науки; 4) рисование предметов, относящихся к избранной отрасли знания; 5) механические манипуляции... Это пять необходимых предметов и им следует обучать основательно. Но они составляют не слишком обременительную программу и оставляют достаточно времени для других важных занятий в библиотеках, куда доступ должен быть вполне свободен для обильного чтения литературных, исторических и поэтических произведений, для изучения языков, по способу наиболее удобному и с единственной целью чтения произведений средней трудности. Этого мне кажется достаточно, так как мои заметки показывают, что люди науки формируются не при посредстве слишком обильного обучения, но скорее при посредстве такого метода, который возбуждает их любознательность и любовь к самостоятельным научным занятиям. Слишком обильное обучение дает молодому человеку массу познаний, но часто раньше времени его пресыщает».
Таким образом, проанализировав родословные талантливых людей, Фрэнсис Гальтон пришел к двум выводам: 1) гениальные способности наследуются; 2) каждый человек несет в себе груз наследственных признаков, что выражается в характере, интеллекте, болезнях. Условия жизни и обучение уже просто наслаиваются на наследственность. Первый отклик на книгу Гальтона «Наследственность таланта, ее законы и последствия» поступил от его двоюродного брата Чарльза Дарвина: «Я не думаю, чтобы в течение всей моей жизни мне пришлось читать что-либо более интересное и оригинальное... Вы создали, в чем я уверен, незабываемое произведение».
Большим достижением Гальтона была «теория корня». Подобно многолетнему травянистому растению, наследственность которого скрыта в зимующем корне и проявляется снова и снова весной, когда растение всходит, наследственность человека, скрытая в половых клетках, проявляется в период формирования организма. Эта теория предвосхитила идею Вейсмана о «зачатковом пути», то есть, по сути дела, современные представления о развертывании генетической программы, скрытой в половых клетках.
Добавим, что в те времена большинство современников Гальтона, в том числе его друг Герберт Спенсер и его двоюродный брат Чарльз Дарвин, полагали, что в формировании организма большую или даже ведущую роль играют факторы среды. Для доказательства ведущей роли наследственности в формировании организма Гальтон использовал новый, им разработанный и введенный в науку метод близнецового анализа. Он первым различил два типа близнецов: однояйцовые и двуяйцовые. Первых в его исследовании было 35 пар. Они не различались по внешности, цвету глаз и волос, росту, весу, силе, но различались по почерку. Признаки сходства не ослабевают с возрастом: пожилые однояйцовые близнецы похожи друг на друга, как близнецы в детстве. Они даже заболевают одними и теми же болезнями. Что же касается психологического сходства, то Гальтон приводит в качестве его доказательства один анекдотический пример: два близнеца купили на день рождения друг другу в качестве подарков одинаковые бокалы для шампанского, причем один из них сделал эту покупку в Англии, а другой — в Шотландии.
Гальтон предположил, что если количественно оценить психологические характеристики и затем их сопоставить у людей с разной степенью родства (близнецы, родители и дети и т.д.), то можно оценить влияние наследственности. Действительно, если сходство у более близких родственников выше, чем у дальних, то это свидетельствует в пользу влияния генетических факторов.
В 1876 г. Фрэнсис Гальтон опубликовал статью «История близнецов как критерий воздействия наследственности и окружающей среды». На материале анкет 80 однополых пар близнецов с большим сходством и 20 пар со значительными различиями он попытался определить долю участия наследственности и среды в формировании характера и интеллекта. Его поразило не столько внешнее сходство идентичных близнецов, сколько совпадение у них «душевной сущности».
Гальтон сделал вывод в пользу наследственности: «Никуда нельзя уйти от факта, что предрасположенность намного превосходит влияние среды». Гальтон первым ввел в психологию измерение. Он изучал реакцию кожи на температуру и прикосновение, изучал функции зрения, слуха, обоняния, вкуса и кинестезии (мышечного чувства). Благодаря этим работам его можно считать одним из основоположников экспериментальной психологии. Многие приборы, сконструированные им для измерения сенсорных реакций, с незначительными модификациями используются психологами и физиологами по сей день. Он первым экспериментально установил, что пожилые люди высокие звуки слышат хуже, чем молодые; первым сконструировал прибор для измерения времени реакций. В конце XIX века Гальтон стал одним из инициаторов введения в психологию тестовых испытаний, причем сам термин «тест» в применении к психологии был введен им. Именно он стал основоположником эмпирического подхода к решению проблемы способностей, одаренности, таланта; предложил основные методы и методики, которыми исследователи пользуются и по сей день, но главное — в его работах выкристаллизовались основные исследовательские задачи дифференциальной психологии, психодиагностики и психологии развития, которые и по сей день решаются исследователями.
Исследования мышления в психологии имеют долгую историю, за которую методы исследования претерпели немало изменений. Ф. Гальтон, как основоположник исследований интеллекта, использовал генеалогический метод для обоснования наследования интеллекта. В дальнейшем это вылилось в «измерение интеллекта» — многочисленные тестовые батареи, имеющие мощный статистический аппарат и не опирающиеся на какое-либо серьезное теоретическое основание. И по сей день, общетеоретическая значимость этих тестов вызывает серьезные сомнения, что, впрочем, не помешало их широко использовать в качестве измерительного инструмента. Практическая значимость их неоспоримо велика, между тем их вклад в понимание феномена человеческого мышления неоспоримо мал. Сугубо количественные по определению и происхождению, они не могут дать качественной оценки, «заглянуть внутрь» самого процесса мышления.
Наши сведения о росте, весе, пропорциях и скорости полового созревания людей до начала XX века исключительно скудны, главным образом, оттого, что в те времена массовых антропометрических обследований школьников, студентов, новобранцев никто не производил. Впервые о необходимости широкого применения антропометрии в школах и университетах заговорил Фрэнсис Гальтон. Сам, проводя такие исследования, он установил, что сельские мальчики четырнадцатилетнего возраста на один и четверть дюйма выше и на семь фунтов тяжелее их городских сверстников. (Отметим, что в наши дни городские школьники, напротив, выше и тяжелее сельских).
Методики антропометрических измерений, разработанные Гальтоном, в наши дни усовершенствованы, но многие введенные им замеры — объем груди при вдохе и выдохе, оценка силы мышц по обхвату предплечья в напряжении и расслаблении и другие — используются антропометристами и в наше время. Дактилоскопия — исследование отпечатков пальцев — принята в уголовном розыске всего мира. Ее открытие было переворотом в криминалистике. Но не всем известно, что это открытие было сделано все тем же Фрэнсисом Гальтоном. Правда, поначалу судебные эксперты не оценили его значения. В 1911 г. из Лувра была украдена знаменитая «Джоконда» Леонардо да Винчи. На стекле рамы сохранились отпечатки пальцев, по которым был идентифицирован и пойман вор. Только после этого прогремевшего по всему свету удачного расследования метод Гальтона был признан. Гальтон изучил 5000 пальцевых узоров 500 человек; ему удалось показать, что они не меняются в течение жизни и полностью восстанавливаются в случае повреждения, например, обваривания кипятком.
Разработанные Гальтоном методы дактилоскопии нашли широкое применение в антропологии, криминалистике и др. Гальтон первым ввел в биологию и психологию математические методы. Самым интересным здесь было учение о корреляциях. Например, в антропометрии: длина ноги у пропорционально сложенного человека коррелирует с длиной руки; если такая корреляция нарушена (к примеру, у человека непропорционально длинные руки и короткие ноги), мы говорим об уродстве или дисплазии. В 1888 г. Гальтон сделал на эту тему доклад на заседании Королевского общества, он назывался «Корреляции и их измерение, преимущественно по антропометрическим данным». Величина корреляции выражается коэффициентом корреляции; этот показатель широко используют в наши дни, его можно найти в любом учебнике вариационной статистики и биометрии.
Гальтон был ученым-многоборцем, но более всего он известен как основоположник новой науки — евгеники, что в переводе с древнегреческого означает «наука о благорождении» или «рождение лучших». Это скандальное направление изучает пути улучшения наследственных качеств человека, используя генетические принципы. Ей всегда было трудно оставаться чистой наукой: за ее развитием пристально следила политика, распоряжавшаяся ее плодами по-своему. Первым, решившим скорректировать природу человека, был Платон (428–347 гг. до н.э.). В своем труде «Политик» он пропагандировал государственное регулирование браков, объясняя, как следует подбирать супругов, способных рождать детей с выдающимися физическими и нравственными характеристиками. В древней Спарте селекцию людей проводили кардинальнее, уничтожая младенцев, не обладающих физическими качествами, необходимыми для будущего воина. Гальтон предложил термин «евгеника» для обозначения теории наследственности, здоровья человека и путях улучшения человеческого рода.
Сам Гальтон определял евгенику как науку об «улучшении рода». По его идее она — часть науки об улучшении видов, она включает в себя и животноводство, и растениеводство. Проблему «Nature or Nurture?» — «Природа или воспитание?» Гальтон решал в пользу природы, то есть наследственности. «Евгеника есть наука, которая занимается всеми влияниями, улучшающими качества расы», — писал он в книге «Исследования человеческой способности и ее развития». Согласно учению Дарвина, выведение новых сортов растений и пород животных осуществляется методом искусственного отбора, т.е. отбора разумного, направляемого человеком. В дикой природе видообразование осуществляется путем естественного отбора, идущего стихийно и нецеленаправленно. Искусственный отбор намного эффективнее и быстрее естественного: если распространить его принципы на человека, то его, как и сельскохозяйственные растения, и домашних животных, можно усовершенствовать и облагородить. Но животных селекционеры скрещивают насильно, а как быть с человеком?
Его надо просвещать!
Гальтон подчеркивал важность распространения знаний о наследственности и эволюции. Человек должен сознательно исправлять и ускорять эволюцию своего вида, активно вмешиваясь в ее ход; одна только биологическая эволюция делает это слишком медленно и с ошибками. Человек должен осознанно влиять на ход своей эволюции; стремление улучшить человеческий род должно стать новой религией человечества. «Если бы одна двадцатая доля стоимости и труда, которые тратятся на улучшение пород лошадей и собак, была затрачена на улучшение человеческой расы, — писал Гальтон, — какую бы галактику гениев мы могли бы создать!» Надо оговориться, что наукой евгеника все же не стала. Это было движение, в том смысле, как мы говорим о движении зеленых — иногда с сильным научным акцентом (в Британии евгеника дала основу математической генетике популяций, в России — основу генетике человека и медицинской генетике, и косвенно экспериментальной генетике популяций); кое-где с добротной моралью, но без особой науки («пуэрикультура», забота о младенчестве и материнстве во Франции); а порой и с низкой моралью, опиравшейся на фальшивую науку (именно евгенисты дали рациональное обоснование «акту Джонсона» — расистскому закону США 1924 г. об ограничении иммиграции из Европы «низших рас», особенно цыган и евреев).
Евгеническое движение Гальтона состояло из исследовательской программы, целью которой было раскрытие фактов наследственности человека и относительной роли наследственности и среды, и программы социальных действий, направленных на улучшение человеческого племени.
Здесь различаются позитивное и негативное направления. Одно должно способствовать бракам, дающим ценное для общества одаренное и здоровое потомство, и оправдывает, таким образом, такие государственные мероприятия, как специальный подбор лучших пар с целью получения от них самого полноценного потомства. Более чем очевидно, что такое ограничение одной из главных свобод человека — свободы выбора супруга — вступает в вопиющее противоречие с основными правами человека. Другое направление стремится препятствовать бракам, дающим дефективное и больное потомство, нежелательное для общества, то есть состоит в ограничении рождаемости лиц с явной наследственной отягощенностью; такое ограничение может быть как императивным — запрещение иметь детей лицам с тяжелыми психическими заболеваниями наследственной природы, так и неимперативным, в форме советов и предостережений семьям, в которых велик риск рождения ребенка с наследственной аномалией.
Негативная евгеника принята в наше время во всех цивилизованных странах, в том числе и у нас, но, конечно, не в форме стерилизации «неполноценных представителей рода человеческого», а только в виде медико-генетического консультирования или, в крайних случаях, в ограничении брачных связей лиц с тяжелыми психическими дефектами наследственной природы. Гальтон тяготел к позитивному направлению: его круг общения включал одаренных и не всегда обеспеченных людей. Он пропагандировал поддержку государством молодых пар с выдающимися природными качествами и аргументировал, что такие действия будут не благотворительностью нищим, а ценным вложением капитала. (Любопытно, что среди сторонников этой идеи, кажется, только двое применили ее на практике, т.е. родили многочисленное потомство и документировали развитие признаков потомков: Р. Фишер в Британии и А.С. Серебровский в России).
Главная мысль генетических изысканий Гальтона — наследственность значительно важнее роли средовых факторов; эту мысль он пытался обосновать с помощью близнецового анализа. Он переносил на человечество дарвиновскую теорию естественного отбора: «слабые нации» должны исчезать, их вытесняют в процессе естественного отбора «сильные нации». Однако в современном обществе отбор (стихийный, неразумный) приводит зачастую к более интенсивному размножению и, соответственно, к увеличению пропорций в обществе более слабых.
Одной из причин меньшей плодовитости элиты Гальтон считал тенденцию к более позднему вступлению в брак ее представителей. Обязанность государства, по Гальтону, состоит в создании условий для более ранних браков наиболее достойных членов общества и для их раннего воспроизводства (льготы на приобретение хороших квартир и домов, уменьшение платы за жилье).
Гальтон полагал, что помощь общественной элите, создание условий, благоприятствующих ее воспроизведению, важнее помощи нищим; он противопоставлял сентиментальному состраданию бедным «более мужественное желание поддержать одаренных природой и национальную эффективность будущих поколений».
Другая причина меньшей скорости воспроизводства общественной элиты — безбрачие, поощряемое католической церковью. Как истинный квакер, Гальтон выступал против нее: в период средневековья ученые, философы, литераторы находили пристанище в лоне церкви и обрекали себя на безбрачие, размножалась же самая грубая часть населения; самые смелые умы становились жертвой инквизиции — церковь «очищала нацию от свободомыслящих; она деморализовала общество системой преследования всего, что было умного, искреннего и свободного. Кровь кипит при мысли о слепом безумии». Люди не равноценны, и только контроль рождаемости может уравновесить количественные отношения между «кастами». «Слабые нации мира неизбежно должны уступить дорогу более благородным вариететам человечества...»
Тем не менее расизм Гальтона носит не агрессивный, а академический характер: он никогда не был сторонником рабства (более того, квакеры, к которым он принадлежал, сыграли немалую роль в отмене рабства и в освобождении американских негров) или уничтожения «низших рас». По инициативе Гальтона в 1904 г. при Лондонском университете была организована Национальная евгеническая лаборатория (или, как ее все называли, «Лаборатория Гальтона»), а через три года в Лондоне возникло «Общество евгенического воспитания» и Гальтон стал почетным его президентом. Между прочим, членами этого общества были и Бернард Шоу, и Герберт Уэллс, — последний по образованию был биологом-эволюционистом, учеником сэра Томаса Хаксли (или Гексли), сподвижника Дарвина и друга Гальтона; заметим, к слову, что внук Томаса Хаксли — Олдос Хаксли — тоже был известным писателем, автором антиутопии «Прекрасный новый мир».
Евгеника была широко признана в первой половине XX века: в 1912 г. (через год после смерти Гальтона) в Лондоне состоялся Интернациональный конгресс по евгенике, следующие два конгресса состоялись в Нью-Йорке в 1921 и 1932 годах. В нашей стране в двадцатые годы возникло Евгеническое общество, издавался «Российский евгенический журнал». В тридцатые годы евгеника была заклеймена как наука, оправдывающая неравенство и расизм. И не только в нашей стране!
Немалую роль в том, что ученые и гуманисты стали отворачиваться от евгеники, сыграло то, что наука стала терять свое первичное академическое и гуманистическое начало, что в нее все более и более стал просачиваться дух расизма. Нобелевский лауреат, иммунолог Шарль Рише выступал против кровосмешения, отстаивал идеи «чистоты высшей расы»; другой нобелевский лауреат, величайший хирург, первый врач, осуществивший пересадку органов, — Алексис Каррель в книге «Это неизвестное существо человек» предлагал восстановить аристократию через усиление ослабевшего отбора, он также оправдывал телесные наказания и эвтаназию.
Не только в Европе во времена Третьего рейха, но и в Америке такого рода «евгенические» идеи воплощались в жизнь. Например, в США только в 1935 г. было проведено 21 539 операций по стерилизации умственно отсталых. Еще один нобелевский лауреат Питер Медавар провозгласил: «Над евгеникой витает нестерпимый запах газовой камеры». Умер Гальтон в Хейзлмире (графство Суррей) 17 января 1911 г., на 89-м году жизни.
Через три года после смерти Гальтона его ученик Карл Пирсон опубликовал генеалогию учителя. Она охватывает около 50 поколений. Оказалось, что среди давних предков Гальтона были такие известные люди, как император Карл Великий, киевский князь Ярослав Мудрый, король Англии Вильгельм Завоеватель и еще несколько английских королей. Дед Гальтона — Эразм Дарвин (он приходился также дедом великому Чарльзу Дарвину) — был выдающимся врачом, натуралистом и поэтом.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~