Учебное пособие по философии содержание

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Эмпиризм и ин­дуктивизм Критика индуктивизма является отправным пунктом исследова­ния Поппера Истина как точное соответствие суждений фактам, по мнению Поппера, принципиально недостижима Концепция научных революций Т. Куна

Подобный материал:

• Учебное пособие для вузов, 9441.53kb.
• Г. П. Ковалева история русской философии учебное пособие, 1889.35kb.
• А. А. Радугина хрестоматия по философии под редакцией А. А. Радугина Хрестоматия, 6765.34kb.
• Мареев С. Н., Мареева Е. В. История философии (общий курс): Учебное пособие, 11041.72kb.
• Министерство Здравоохранения Украины Донецкий национальный медицинский университет, 938.13kb.
• Министерство Здравоохранения Украины Донецкий национальный медицинский университет, 1414.22kb.
• Учебное пособие Мудрое и глупое это как пища, полезная или вредная, а слова, изысканные, 7677.88kb.
• Учебное пособие Санкт-Петербург 2011 удк 1(075., 3433.28kb.
• Л. Е. Бляхер учебное пособие «История и философия науки» для подготовки к сдаче кандидатского, 2099.61kb.
• Учебное пособие подготовлено на кафедре философии Томского политехнического университета, 1526.78kb.

проблема демаркации науки и метафизики ре­шается К. Поппером в той же форме, в какой она характерна для логического позитивизма. С логическим позитивизмом его концепцию объединя­ет и принятие эмпиризма в методологии. Действительно, одной из центральных отправных задач, которую решал Поппер, была задача эмпирического обоснования научного знания.

Тезис эмпиризма включал в себя три допущения: 1) возможность жестко­го различения фактического и теоретического знания; 2) существование надежных способов получения фактических данных; 3) существование методов, позволяющих получать теоретические положения на основе результатов опыта и эксперимента. Последнее следует из признания исключительной роли индукции.

Эмпиризм и ин­дуктивизм всегда были тесно связаны: именно индуктивизм, ин­дуктивная логика были основой рождающегося эмпиризма. Однако уже вскоре после своего появления индуктивизм обнаружил свои слабые стороны. Критика индуктивизма предполагала, во-первых, логическую критику метода индукции и, во-вторых, обоснование недостаточности индуктивных способов рассуждения для реальной научной практики.

Критика индуктивизма является отправным пунктом исследова­ния Поппера. Продолжая обе названные линии критики принципа индукции, Поппер отказывает ему в статусе логической основы метода опытных наук.

Прежде всего, он руководствовался некоторыми логическими соображениями. Логические позитивисты заботились о верификации утверждений науки, т. е. об их обосновании с помощью эмпирических данных. Они считали, что такого обоснования можно достигнуть или с помощью вывода утверждений науки из эмпирических предложений, или посредством их индуктивного обоснования. Однако это оказалось невозможным. Ни одно общее предложение нельзя вполне обосновать с помощью частных предложений. Частные предложения могут лишь опровергнуть его. Например, для верификации общего предложения «Все деревья теряют листву зимой» нам нужно осмотреть миллиарды деревьев, в то время как опровергается это предложение всего лишь одним примером дерева, сохранившего листву среди зимы.

Индуктивный метод долгое время считали важнейшим, а иногда и единственным методом научного познания. Согласно индуктивистской методологии, научное познание начинается с наблюдений и констатации фактов. После того, как факты установлены, мы приступаем к их обобщению и построению теории. Теория рассматривается как обобщение фактов и поэтому считается достоверной. Правда, еще Д. Юм заметил, что общее утверждение нельзя вывести из фактов, и поэтому всякое индуктивное обобщение недостоверно. Так возникла проблема оправдания индуктивного вывода: на каком основании мы от единичных фактов переходим к общим заключениям? Осознание неразрешимости этой проблемы привели Поппера к отрицанию индуктивного метода познания вообще: «Индукция, – утверждает он, – т. е. вывод, опирающийся на множество наблюдений, является мифом. Он не является ни психологическим фактом, ни фактом обыденной жизни, ни фактом научной практики».

Каков же метод науки, если это не индуктивный метод? Познающий субъект противостоит миру не как tabula rasa, на которой природа рисует свой портрет. В самом познании окружающего мира человек всегда опирается на определенные верования, ожидания, теоретические предпосылки. Процесс познания начинается не с наблюдений, а с выдвижения догадок, предположений, объясняющих мир. Свои догадки мы соотносим с результатами наблюдений и отбрасываем их после того, как они не оправдываются, заменяя новыми догадками. Пробы и ошибки – вот из чего складывается метод науки. Для познания мира, утверждает Поппер, нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок, предположений и опровержений: смелое выдвижение теорий, попытки наилучшим образом доказать ошибочность этих теорий и временное их признание, если критика оказывается безуспешной. Метод проб и ошибок характерен не только для научного, но и для всякого познания вообще.

По мнению Поппера, единственной логикой, способной стать фундаментом методологии науки, является дедук­тивная логика. Однако последняя, в свою очередь, не может слу­жить основой эмпиризма, интересы которого продолжает защищать К. Поппер. Единственную возможность в рамках дедуктивной логи­ки выстроить связь между единичными утверждениями и общими по­ложениями науки дает известное правило modus tollens, которое гласит: ложность эмпирического следствия из теории с необходимостью ведет к ложности основания, т. е. самой теории. Однако с помощью этого правила нельзя подтвердить теорию, до­казать ее истинность, можно только опровергнуть, доказать ложность. Так с логической необходимостью рождается в концеп­ции Поппера установка на опровержение.

«Логическая теория, которая будет развита далее, прямо и непосредственно выступает против всех попыток действовать, ис­ходя из идеи индуктивной логики, – пишет К. Поппер. – Она могла бы быть определена как теория дедуктивного метода проверки, или как воззрение, согласно которому гипотезу можно проверить только эмпирически и только после того, как она была выдвину­та» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983, с. 50). (Дальше при ссылке на эту книгу в данном разделе будет указы­ваться только страница.)

Установка на опровержение определила всю структуру концеп­ции Поппера и его дальнейшие выводы. Прямым ее следствием является решение проблемы демаркации науки и метафизики. Как мы помним, логический позитивизм решал проблему демаркации пос­редством выдвижения принципа верификации (или опытной, экс­периментальной подтверждаемости) всех синтетических высказы­ваний. Однако как бы велико ни было число верификаций, иссле­дователь не может с абсолютной уверенностью говорить об ис­тинности теории, поскольку никогда нет гарантии, что следу­ющий опыт тоже будет подтверждающим. Поэтому, по мнению Поп­пера, принцип верифицируемости должен быть заменен принципом фальсифицируемости. Фальсифицируемость универсальных выска­зываний определяется как их способность формулироваться в виде утверждений о несуществовании. «Не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации. Это означает, что мы не должны требовать возможности выделить некоторую научную систему раз и навсег­да в положительном смысле, но обязаны потребовать, чтобы она имела такую логическую форму, которая позволяла бы посредст­вом эмпирических проверок выделить ее в отрицательном смыс­ле: эмпирическая система должна допускать опровержение путем опыта» (с. 63).

Попытаемся понять смысл двух важнейших понятий попперовской концепции – «фальсифицируемость» и «фальсификация».

Подобно логическим позитивистам, Поппер противопоставляет теорию эмпирическим предложениям. К числу последних он относит единичные предложения, описывающие факты, например «Здесь стоит стол», «10 декабря в Москве шел снег» и т. п. Совокупность всех возможных эмпирических или, как предпочитает говорить Поппер, «базисных» предложений образует некоторую эмпирическую основу науки. В эту основу входят и несовместимые между собой базисные предложения, поэтому ее не следует отождествлять с языком истинных протокольных предложений логических позитивистов. Научная теория, считает Поппер, всегда может быть выражена в виде совокупности общих утверждений типа «Все тигры полосаты», «Все рыбы дышат жабрами» и т. п. Утверждения такого рода можно выразить в эквивалентной форме: «Неверно, что существует неполосатый тигр». Поэтому всякую теорию можно рассматривать как запрещающую существование некоторых фактов или как говорящую о ложности базисных предложений. Например, наша теория утверждает ложность базисных предложений типа «Там-то и там имеется неполосатый тигр». Вот эти базисные предложения, запрещаемые теорией, Поппер называет потенциальными фальсификаторами теории. «Фальсификаторами» – потому, что если запрещаемый теорией факт имеет место и описывающее его базисное предложение истинно, то теория считается опровергнутой. «Потенциальными» – потому, что эти предложения могут фальсифицировать теорию, но лишь в том случае, когда будет установлена их истинность. Отсюда понятие фальсифицируемости определяется следующим образом: «Теория фальсифицируема, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст».

Фальсифицированная теория должна быть отброшена. Поппер решительно настаивает на этом. Такая теория обнаружила свою ложность, поэтому мы не можем сохранять ее в своем знании. Всякие попытки в этом направлении могут привести лишь к задержке в развитии познания, к догматизму в науке и к потере ею своего эмпирического содержания.

Поппер отвергает индукцию и верифицируемость в качестве критерия демаркации. Их защитники видят характерную черту науки в обоснованности и достоверности, а особенность ненауки, скажем метафизики, – в недостоверности и ненадежности. Однако полная обоснованность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частичного подтверждения не помогает отличить науку от ненауки: например, учение астрологов о влиянии звезд на судьбы людей подтверждается громадным эмпирическим материалом. Подтвердить можно все что угодно – это еще не свидетельствует о научности. То, что некоторое утверждение или система утверждений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система опровергается с помощью опыта, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире. Исходя из этих соображений, Поппер в качестве критерия демаркации и принимает фальсифицируемость: «Для эмпирической научной системы должна существовать возможность быть опровергнутой опытом».

Непосредственно связано с теорией демаркации и решение проблемы научного метода. Методологические правила рассмат­риваются К. Поппером как конвенции. «Аналогично тому как шах­маты могут быть определены при помощи свойственных им правил, эмпирическая наука может быть определена при помощи ее мето­дологических правил» (с. 79). При установлении методологиче­ских правил необходимо выделить одно высшее правило, которое служит системообразующим для всех остальных. В теории Поппе­ра таким правилом является принцип, «согласно которому другие правила следует конструировать так, чтобы они не защищали от фальсификации ни одно из научных высказываний» (с. 79).

Все правила конструируются с целью обеспечения критерия демаркации. В целом, теорию метода можно представить в виде следующей структуры: 1) выдвижение гипотезы; 2) оценка степе­ни фальсифицируемости гипотезы; 3) выбор предпочтительной гипотезы, т. е. такой, которая имеет большее число потенциаль­ных фальсификаторов (говоря другими словами, предпочтительнее те гипотезы, которые рискованнее); 4) выведение эмпирически проверяемых следствий и проведение экспериментов; 5) отбор следствий, имеющих принципиально новый характер; 6) отбрасывание гипотезы в случае ее фальсификации (если же теория не фальсифицируется, она временно поддерживается); 7) принятие конвенционального или волевого решения о прекра­щении проверок и объявление определенных фактов и теорий ус­ловно принятыми.

Реализацией установки на опровержение является и теория роста научного знания. Отметим, что само обращение к вопросам развития, роста знания является «запретным» для позитивизма. В концепции Поппера вопросы роста знания появились в резуль­тате развития ее внутренней логики, как следствие попытки ре­шить проблему обоснования с помощью дедуктивной логики. Действительно, если эмпирический характер знания может быть сох­ранен только при условии постоянного критического отношения к нему, т. е. при условии постоянных попыток фальсификации, то успех этих попыток будет вести к элиминации предыдущих теорий и выдвижению новых гипотез, т. е. к постоянному изменению, раз­витию знания. Таким образом, начиная с разрешения трудностей проблемы обоснования, Поппер приходит к необходимости отказа­ться от самой установки на обоснование как единственно возмож­ной. Он приходит к парадоксальному, с точки зрения позитивиз­ма, выводу: обоснованное научное знание – это знание, которое прогрессирует, т. е. способно к росту.

Однако «теория роста знания» – это не логика открытия в традиционном, бэконовском, смысле слова. Поппер не затрагивает вопросов логики творчества, он исследует логику принятия и смены теорий.

Теория роста научного знания приводит Поппера к ряду фи­лософских, гносеологических выводов. Во-первых, это вывод о принципиальной гипотетичности научного знания и его фаллибилизме, т. е. подверженности опровержению. Поппер соглашается с тем, что ученые стремятся получить истинное описание мира и дать истинные объяснения наблюдаемым фактам. Однако, по его мнению, эта цель актуально не достижима. Научные теории представляют собой лишь догадки о мире, необоснованные предположения, в истинности которых мы никогда не можем быть уверены: «С развиваемой здесь точки зрения все законы и все теории остаются существенно временными, предпочтительными или гипотетическими даже в том случае, когда мы чувствуем себя неспособными сомневаться в них». Эти предположения невозможно верифицировать, их можно лишь подвергнуть проверкам, которые рано или поздно выявят ложность этих предположений.

Во-вторых, это свое­образное решение вопроса об истинности наших знаний. Истина как точное соответствие суждений фактам, по мнению Поппера, принципиально недостижима. При этом Поппер верит в объективное существование физического мира и признает, что человеческое познание стремится к истинному описанию этого мира. Он даже готов согласиться с тем, что человек может получить истинное знание о мире. Однако Поппер отвергает существование критерия истины – критерия, который позволял бы нам выделять истину из всей совокупности наших убеждений. Даже если бы мы в своем научном поиске случайно натолкнулись на истину, мы не смогли бы с уверенностью знать, что это – истина. Ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием истины. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные убеждения часто находят подтверждение. В попытках понять мир люди выдвигают гипотезы, создают теории и формулируют законы, но они никогда не могут с уверенностью сказать, что именно из созданного ими истинно. Единственное, на что мы способны, – это обнаружить ложь в наших воззрениях и отбросить ее. Постоянно выявляя и отбрасывая ложь, мы тем самым можем приблизиться к истине. Это оправдывает наше стремление к познанию и ограничивает скептицизм. Можно сказать, что научное познание и философия науки опираются на две фундаментальные идеи: идею о том, что наука способна дать и дает нам истину, и идею о том, что наука освобождает нас от заблуждений и предрассудков. Поппер отбросил первую из них. Однако вторая идея все-таки обеспечивала прочную гносеологическую основу его методологической концепции.

Истина, по Попперу, выступает как регулятивная идея в научном познании. Мы стремился к достижению истины, но никогда ее не достигаем. Даже получив истинное знание, мы ни­когда не можем отделить его от заблуждения. Однако мы способ­ны измерять степень приближения к истине. Для этого вводится специальное понятие правдоподобия: «...теория Т₁ менее прав­доподобна, чем теория Т₂, если и только если: а) их истинные и ложные содержания (или их меры) сравнимы и если b) истин­ное содержание, но не ложное содержание T₁ является меньшим, чем истинное содержание Т₂, а ее ложное содержание является бόльшим. Короче, мы говорим, что Т₂ ближе к истине и больше похожа на истину, чем T₁, если и только если из нее следует больше истинных утверждений, но не больше ложных, или, по крайней мере, при равном количестве истинных утверждений, но при меньшем ложных».

Когда Поппер говорит о смене научных теорий, о росте их истинного содержания, о возрастании степени правдоподобия, то может сложиться впечатление, что он видит прогресс в последовательности сменяющих друг друга теорий Т₁ => Т₂ => Т₃. Однако это впечатление обманчиво, так как переход от Т₁ к Т₂ не выражает накопления или углубления научного знания о мире: наиболее весомый вклад в рост научного знания, который может сделать теория, состоит из новых проблем, порождаемых ею. Наука, согласно Попперу, начинает не с наблюдений и даже не с теорий, а с проблем. Для решения проблем мы строим теории, крушение которых порождает новые проблемы и так далее. Поэтому процесс развития научных теорий, согласно Попперу, имеет собственную логи­ку развития. Схема развития имеет вид: Р₁ – ТТ – ЕЕ – Р₂.

Поясняя эту схему, Поппер пишет: «Мы начинаем с некоторой проблемы P₁, переходим к предположительному, пробному реше­нию или предположительной, пробной теории ТТ, которая может быть (частично или в целом) ошибочной; в любом случае она должна быть подвергнута процессу устранения ошибки ЕЕ, кото­рый может состоять из критического обсуждения или эксперимен­тальных проверок; во всяком случае, новые проблемы Р₂ возни­кают из нашей собственной творческой деятельности, но они не являются преднамеренно созданными нами, они возникают авто­номно из области новых отношений, появлению которых мы не в состоянии помешать никакими действиями, как бы активно ни стремились сделать это» (с. 455).

Наличие в схеме пункта ЕЕ (элиминации ошибок) позволя­ет Попперу уподобить процесс развития науки эволюционному раз­витию биологических видов. Пробные решения представляют собой мутации, а данные опыта аналогичны факторам естественного отбора, которые элиминируют неудачные теории.

Развивая «биологическую» аналогию, К. Поппер пишет: «Проб­ные решения, которые животные и растения включают в свою ана­томию и свое поведение, являются биологическими аналогиями теорий и наоборот: теория соответствует эндосоматическим ор­ганам и их способу функционирования (как соответствуют им и многие экзосоматические продукты, такие как медовые соты, и особен­но экзосоматические инструменты, такие как паутина пауков). Так же как и теории, органы и их функции являются временными приспособлениями к миру, в котором мы живем» (с. 486). Интел­лектуальная эволюция является продолжением эволюции биологи­ческой. Поппер прямо заявляет, что от амебы до Эйнштейна за­кономерности роста знания остались теми же самыми: происходит выдвижение пробных вариантов и элиминация ошибочных решений. Различие между амебой и Эйнштейном лишь в том, что Эйнштейн сознательно ищет элиминации ошибок, он критичен по отношению к своим теориям.

Эволюционная теория роста знания специфически решает воп­рос о преемственности теорий. Согласно Попперу, теории должны быть связаны эмпирически. Суть постулата эмпирической преемс­твенности заключается в требовании, чтобы каждая последующая теория была способна объяснить эмпирический успех предыдущей теории, т. е. она должна успешно объяснять все те эмпирические факты, которые в свое время объясняла старая теория. Кроме то­го, от новой теории требуется объяснение фактов, не укладыва­ющихся в объяснительную схему старой теории, и предсказание принципиально новых фактов.

Таким образом, теоретический рост знания полностью опреде­ляется его эмпирическим ростом.

Поппер внес большой вклад в философию науки. Прежде всего, он намного раздвинул ее границы. Логические позитивисты сводили методологию к анализу структуры знания и к его эмпирическому оправданию. Поппер основной проблемой философии науки сделал проблему развития знания – анализ выдвижения, формирования, проверки и смены научных теорий. Переход от анализа структуры к анализу развития знания существенно изменил и обогатил проблематику философии науки. Еще более важно то, что методологический анализ развития знания потребовал обращения к реальным примерам развития науки. Именно с методологической концепции Поппера философия науки начинает свой поворот от логики к истории науки. Сам Поппер, особенно в начальный период своего творчества, еще в значительной мере ориентировался на логику, но его ученики и последователи уже широко используют историю науки в своих методологических исследованиях. Обращение к реальной истории быстро показало существенные недостатки методологии Поппера, однако развитие философии науки после крушения логического позитивизма в значительной степени было связано с критикой и разработкой его идей.


 Концепция научных революций Т. Куна


В работах К. Поппера по логике науки уже был сделан шаг к истории науки, начата новая традиция анализа научного зна­ния. Поппер стремился максимально приблизить логические поня­тия к изображению исторических процессов науки. Томас Кун, в противовес этому, выдвинул тезис о том, что объяснение научного развития вообще невозможно обеспечить с помощью рационально-логических понятий. Кун обратился к анализу социокультур­ных и психологических факторов в деятельности исследовательс­ких коллективов и отдельных ученых.

Кун – профессиональный историк науки. Первоначально он специализировался по теоретической физике, но прослушанный в конце университетского обучения курс по истории науки неожи­данным образом изменил все его планы. Как он отмечает в пре­дисловии к своей книге (Кун Т. Структура научных революций. М., 1977), знакомство со старыми научными теориями и старомодной научной практикой в корне подорвало все выработанные представления о природе науки и причинах ее успехов. Он занялся историей науки, а через нее пришел к философии науки и сфор­мулировал концепцию развития науки в своей книге «Структура научных революций», вокруг которой вот уже 20 лет не утихают острейшие дискуссии. Поппер увидел в Куне одного из самых сильных своих противников, а его возражения признал наиболее трудными и интересными.

Поппер пренебрег наличием в работе ученого некоторых «догматических» элементов, позволяющих ему верить в успех своего исследовательского предприятия и не спорить с коллегами, а решать конкретные задачи по изучению природы. Если Поппер убеждает в приоритете критицизма в науке, то Кун подчеркивает «функцию догмы в научном исследовании» (таково название одно­го из самых первых его докладов, прочитанного в 1961 г.). Если для Поппера смелые опровержения и жесткая конкуренция тео­рий обеспечивают прогресс в науке, то для Куна начало прогресса – в переходе от дискуссий и конкуренции теорий к единой для группы специалистов точке зрения. Эту единую точку зрения разделяемую «научным сообществом», Кун называет