Geum.ru

Ч. С. Кирвеля Утверждено Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебник

Вид материалаУчебник
Подобный материал:
1   ...   64   65   66   67   68   69   70   71   72

Подробнее см.: Козлов Н.С. Лев Толстой как мыслитель и гуманист. М., 1985.

634

для русского философского самосознания второй половины XIX в.. В контек-сте этих поисков в последней трети XIX в. оформляется попытка осмыслить человеческую историю, общество как результат культурного развития. Культу-ра при этом рассматривается как принципиальная особенность человеческой жизнедеятельности, имеющая свою структуру и законы формирования и разви-тия, оказывается закономерным продуктом органического развития, выделяю-щего человека из окружающего мира. Сам человек в конечном счете является результатом действия имманентных культурных закономерностей, вне которых невозможно представить существование и развитие человеческого общества Тем самым делается попытка нащупать внутренние, органические элементы собственно общественной жизни человечества (разумеется, в единстве обще-обязательных законов действительности), специфику социальной жизнедеятель-ности общества. Это был еще один путь поисков подлинной философии истории, позволяющей не только по-новому осмыслить имеющиеся в научном обиходе факты и теории, но и предложить определенные перспективы развития России К сожалению, голоса первопроходцев русской философии истории не были услышаны современниками, хотя авторы первых оригинальных русских исто-риософских доктрин находились в самой гуще общественной жизни, активно участвовали в общественной борьбе своего времени. Только в следующем сто-летии, когда приобрели популярность теории цивилизации Шпенглера и Тойн-би, стало ясно, что в России у них были предшественники, несколькими десятилетиями раньше сформулировавшие принципиально новые цивилизаци-онные, культурологические подходы к философии истории.

Н.Я.Данилевский (1822—1885) родился в родо-вом имении в орловской губернии. Получив со-лидное образование на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета, он посвятил свою жизнь осуществлению техни-ческих проектов и совершенствованию сельского хозяйства. Параллельно Данилевский вел актив-ную литературную работу в журнале « отечествен-ные записки», направленную на разработку мировоззренческих основ бытия человека и мира

Среди разнообразного научного и публици-стического наследия Данилевского выделяются два основополагающих труда: «Россия и Европа» (1869), где русский мыслитель изложил свои со-циологические и культурологические воззрения, и «Дарвинизм. Критическое исследование» (1885), в котором Данилевский попытался доказать не-состоятельность эволюционистической теории Дарвина. Пережила свое время только первая книга, в которой был сформули-рован новый подход к философии истории. однако именно идеи второй книги, написанной намного позднее, являются теоретической базой выводов, к кото-рым Данилевский приходит в «России и Европе».

Данилевский не приемлет дарвинизм прежде всего по теоретическим сооб-ражениям, хотя не последнюю роль в его отношении к этому учению играет и то,

635

что теории естественного отбора и видообразования подводят естественнона-учный фундамент под материалистическую философию, устраняя бога и целе-сообразность в природе. Русский мыслитель вполне в духе органической теории, имевшей свои традиции в русской философии, полагает, что единый мир — организм, существующий и развивающийся не на основе общих законов диск-ретного целого, а по индивидуальным законам отдельных типов — организмов. Поэтому всеобщему закону развития, сформулированному Дарвином, Дани-левский противопоставляет «морфологический принцип», согласно которому виды (типы) органического мира развиваются отнюдь не путем превращений и восхождений в едином процессе совершенствования. «Морфологический прин-цип, — полагает Данилевский, — есть идеальное в природе». он моделирует определенные типы органического мира, которые оказываются не «ступенями развития в лестнице постепенного совершенствования существ», а представля-ют собой «совершенно различные планы». Морфологическое развитие проис-ходит по законам, присущим самим типам и не зависящим от внешних условий. Внутренние, имманентные законы каждого типа реализуют идеальные жизненные начала, ему присущие. Поэтому взаимодействие типов между собой и с внешней средой по существу ничего не меняет в них. опираясь на подобные общие представления о «морфологическом принципе», вызвавшие компетентную кри-тику специалистов, например К.А. Тимирязева, Данилевский разрабатывает со-циологическую теорию «культурно-исторических типов». Согласно этой теории нет и не может быть единого исторического процесса (а следовательно, и общей исторической науки), так как реальная история демонстрирует несовпадение од-нопорядковых фаз развития народов во времени. В каждой общепринятой в науч-ной классификации фазе истории (древняя, средняя, новая) разные народы находятся на разных ступенях развития. Поскольку народы развиваются нерав-номерно, реально существует не человечество как целое, а отдельные культурно-исторические типы. Именно их и следует изучать, отбросив соблазн поиска общеисторических закономерностей. Признавая только временную конкретику ис-тории, Данилевский закономерно должен был прийти к проблеме критерия суще-ствования (а следовательно, и отбора) культурно-исторических типов. он связывает этот критерий прежде всего с внутренними возможностями народа, с его «жизнен-ной силой», реализующейся в его истории. «Жизненная сила» каждого народа проявляется в созданной им культуре, которая признается критерием выявления его исторических возможностей. Именно культурное творчество реализует «жиз-ненную силу» народов, действующих в истории. Воплощается оно в определен-ной системе, состоящей из 4 частей или «разрядов» (религиозного, собственно культурного (наука, искусство, промышленность), политического и социально-экономического), по уровню развития которых можно судить об исторических достижениях того или иного народа. Всего культурно-исторических типов 10:

китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитский (аравийский), германо-романский (европейский). Есть и «проблематичные» типы (например, перуанский), у которых особая историчес-кая судьба. отдельное место занимают русские (как и все славянство), которые благодаря своей оригинальной культуре формируют новый, находящийся в стадии становления культурно-исторический тип. Причем только Россия имеет потен-ции, позволяющие ей развиваться по всем четырем «разрядам» сразу: ее культу-

636

pa «четырехосновная». Развитие «культурно-исторических типов» имеет свои за-коны. Их пять: 1) «закон языков» как реализация самобытности народа; 2) «закон политической независимости»; 3) «закон непередаваемости цивилизации», кото-рая благодаря своему «духу», «природе» всегда остается уникальной; 4) «закон разнообразия и силы составных элементов типа»: чем богаче и разнообразнее структура этноса, тем продуктивнее его культура, цивилизация; 5) «закон крат-кости периодов цивилизации»: каждый период развития культуры «сравнитель-но очень короток, истощает силы и вторично не возвращается». Данилевский, исследовавший исторический путь народов-наций, оказался одним из первых мыслителей, пытавшихся осмыслить национальные особенности исторического развития. Интересы ученого концентрируются прежде всего на изучении рус-ского (славянского) народа. В духе славянофильской традиции Данилевский считает русский народ уникальным, потенциально самым полнокровным в исто-рии, так как его культура «четырехосновная». отсюда самобытность России, кото-рая, по мнению русского мыслителя, противостоит Западу своей «соборностью», единством «земли» и «государства» и т.д. Далеко не все в концепции Данилевского имеет последовательный, строго научный характер, но то, что он сумел обосно-вать, предлагало новые продуктивные теоретические пути осмысления историчес-кого опыта человечества.

К-НЛеонтьев (1831—1891) родился в типич-ной помещичьей семье дворян Калужской гу-бернии. Будучи врачом по образованию, на про-тяжении многих лет он занимался литературным трудом (романы «Подлипки», «В своем краю» и др.). Леонтьев служил русским консулом в различных греческих городах, жил в монастырях — от Афона до оптинской пустыни, занимался журналисти-кой, сотрудничая в журналах «Русский вестник», «Гражданин» и др. Пострижение в монахи неза-долго до смерти наглядно засвидетельсвовало ма-гистральное направление его мировоззренческих поисков. Посмертную славу Леонтьеву через много десятилетий принесла работа «Византизм и сла-вянство», в которой была сформулирована его ори-гинальная концепция социальной философии. Следует отметить, что это исследование было от-вергнуто близкими автору по духу славянофилами (И.Аксаков, М.Погодин и др.), обвинившими его в отказе от панславянизма, в ориентации на правительство и даже в западной буржуазности. об оценке работы радикальными демократами и говорить не приходится. Концепция Леонтьева, зафиксированная в его «Ви-зантизме и славянстве», оказалась невостребованной своим временем.

В духе традиций органической теории и выводов «морфологического прин-ципа» Данилевского русский мыслитель стремится увидеть специфику истори-ческого развития прежде всего в «деле своей культуры». Принципом разделения народов и путей их развития выступает культура как жизнесозидающий фено-мен. Именно культура становится мерой жизни народа. Леонтьев вводит поня-

637

тие исторического времени, в котором проживает свою жизнь каждый народ, причем периодизация этого исторического времени строится на прямом упо-доблении жизнедеятельности социального организма жизнедеятельности орга-низма биологического, последовательно проходящего стадии рождения, роста, цветения и т.п. основными формами жизнедеятельности народа являются культура, народность и государство. При этом народное творчество, реализуемое в культуре, оказывается значительно долговечнее, чем сам народ. Элементы Эвклида, римское право, рисунки Рафаэля и т.д. вечны, они переживают создавший их народ, навсег-да остаются в культурном багаже человечества. Следовательно, ни одна из пре-жних культур не исчезает полностью, а исторически конкретный временной мир является полифонией всех существующих и когда-либо существовавших культур (последний вывод, находящийся у русского мыслителя в стадии формирования, был обоснован в XX в.). Менее продолжительно, чем культура, существование самих народов как этнографических единиц, и совсем сравнительно малое время существуют государства. Последовательно и разносторонне характеризуя историю различных государств мира, Леонтьев доказывает, что ни одно из них не суще-ствовало более 12 веков. Историю человечества русский мыслитель рассматри-вает в контексте теории развития. он отмечает, что понятие «развитие» широко употребляется для обозначения различных процессов и состояний как в самой природе, так и в человеческом обществе. Для выяснения его смысла Леонтьев сравнивает понятия «развитие» и «распространение», отмечая, что зачастую вто-рой процесс противоположен, враждебен первому. Сама идея развития (посте-пенного восхождения от простого к сложному) сформулирована естественными науками при изучении природы, точнее органической жизни, в которой она тождественна процессу индивидуализации, обособлению от окружающего мира и родственных организмов. Фактически теория развития свидетельствует о по-степенном движении всего живого от бесцветности и простоты к оригинально-сти и сложности. Высшая точка развития в органических явлениях есть высшая степень сложности, объединенная неким внутренним «деспотическим единством». Законы развития и падения государств подобны жизни, болезни и смерти людей. Этот процесс однороден во всем мире, ему подвержено все сущее, доступное нашему познанию и разумению. Рассматривая упрощение как проявление смерти, разрушения, Леонтьев создает впечатляющую образную картину растворения, смешения, деградации. В результате проекции биологических явлений на явле-ния социально-исторические получается, что развитие состоит из трех стадий:

«первоначальная простота»; «цветущая сложность» и «вторичное смесительное упрощение». Следует подчеркнуть, что процесс этот триединый, внутренне вза-имосвязанный и обязательный для всего существующего в пространстве и вре-мени. Русский мыслитель подробно анализирует этот процесс и в жизни небесных тел, и в истории искусства, и в эволюции философских и религиозных систем, и в жизни государственных организмов.

Закон развития неумолим — он диктует пути движения, изменения и смерти для всего существующего. Этот закон всецело определяет исторические воззре-ния русского мыслителя: в его горниле проходит реальная жизнь, история каж-дого народа. Но есть один народ, судьба которого заботит Леонтьева более всего, — русский. Ведь цветущей сложности русской государственности, рели-гии, культуры грозит однообразный «европейский прогресс» — типичное воп-

638

лощение вторичного смесительного упрощения. Спасение России от этой уг- розы, по мнению Леонтьева, заключается в византизме (точнее, в возвращении) к нему). Теория византизма — базовая в историософии русского мыслителя,! это ключ к пониманию Леонтьевым исторических судеб русского народа и госу- дарства. В отличие от господствовавшего в ту эпоху понимания византизма как синонима консерватизма и косности, Леонтьев видел в нем прежде всего особую форму социального реформаторства, в основе которого лежала идея создания нового типа русской социальной жизни. Это был утопический проект перенесения социально-исторического опыта византийской цивилизации на рус-1 скую почву. В какой-то степени это понимал и сам Леонтьев. он разделял визан-1 тизм как идеал государственного, церковного и культурного устройства общества и реальный уровень присутствия византийского начала в современном обще- ственном строе России. Именно потому, что Россия, по его мнению, «мир, не нашедший еще себе своеобразного стиля культурной государственности», ей необходим идеал «самый высший, самый широкий и смелый, самый идеаль- ный, так сказать, из всех возможных идеалов». Таким идеалом и является византизм. С точки зрения мыслителя, византизм есть не только идеальная для России путеводная звезда, но одновременно и реальность русской истории: «Византийский дух, византийские начала и влияния, как сложная ткань нервной системы, пронизывают насквозь весь великорусский общественный организм». Эти начала должны быть развиты, ибо в своем идеальном развитии они означают единение всего живого с монархией, освященной православием. Византизм в государстве означает самодержавие, в религии — аутентичное христианство, отличающееся от западных церквей с их ересями и расколами; в нравственной области - отрицание высокого значения человеческой личности и идеи единого человечества. определенную роль в исторических судьбах России византизм уже сыграл: он сплотил в единое целое, «в одно тело полудикую Русь», позволил ей перенести «татарский погром», помог «в борьбе с Польшей, со шведами, с Францией и с Турцией». Главное — под флагом византизма Россия будет способна выдержать натиск «целой интернациональной Европы», и тем самым спастись от «земной радикальной всепошлости».

Леонтьев бескомпромиссно шел не только против господствовавшего в ши- роких кругах России западничества, но и против славянофилов, которые, будучи] мыслителями, родственными ему по духу, образно говоря, не доходили до необ-ходимости переноса столицы в Царьград (Константинополь), ограничиваясь пере-ездом из Петербурга в Москву. Категорически отвергал Леонтьев ключевую идею славянофилов о единстве славянских народов, их объединении под эгидой России. Делал он это прежде всего потому, что многие из славянских народов (особенно юго-западные славяне) «без исключения демократы и конституциа-листы», а следовательно, опасны для России как проводники буржуазных вли-яний («вторичного смесительного упрощения»). В таких условиях «образование одного сплошного всеславянского государства было бы началом падения царства русского», ибо «русское море иссякло бы от слияния в нем славянских ручьев». Категорически расходился Леонтьев со славянофилами и в понимании христи-анства. Их «сентиментальному и розовому» христианству, исповедующему идеи сострадания, милосердия, участия он противопоставлял истинно византийскую традицию, которая строится не на любви к человеку, а на страхе перед BoroM.J

639

Последовательно негативно относился Леонтьев к радикальной и социалистичес-кой мысли. Кроме того, он был принципиально не согласен с философско-рели-гиозными воззрениями Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого, видя в них эгалитарно-либеральный вариант все того же «смесительного упрощения» («всечеловечество») и «розового христианства». Нужно было обладать большой смелостью, чтобы по-новому интерпретировать христианство, расходясь даже с близкими по духу людь-ми. Нужно было обладать мужеством, чтобы открыто говорить о том, о чем предпо-читали молчать многие — восхвалять страх перед Богом, насилие как механизм жизненного развития, отвергать доводы «от нравственности», вообще нигилис-тически оценивать этику, этические максимы бытия, отдавая приоритет эсте-тике, истории и культуре. Нужно было быть фанатически уверенным в своей правоте, чтобы утверждать: «без насилия — нельзя», «насилие не только побеж-дает, оно и убеждает многих, когда за ним, за этим насилием, есть идея».

Именно из этого интеллектуального мужества вырастает парадоксальность Леонтьева, балансирующего на грани аморализма: отстаивать «благотворность на-силия», «вред излишней образованности для народа», плодотворность «варвар-ства» для русского развития, требовать «подморозить Россию, чтобы она не гнила». Поэтому стало традицией называть его «русским Ницше», хотя истоки и харак-тер их парадоксальности и аморализма были разные. И все же Леонтьев уверен, что русская цивилизация состоится, что Россия займет видное место в культур-ном многообразии мира, яркое и продуктивное место. Для Леонтьева это зако-номерно потому, что в основе его мировоззрения лежали начала эстетические, гармонические. он был уверен, что «эстетика как критерий приложима ко всему, начиная от минерала, до человека. она поэтому приложима и к отдельным человеческим обществам, и к социологическим, историческим задачам». Мыс-литель настаивал на том, что «в эстетическом мировоззрении все совместимо». Пытаясь увидеть реализацию эстетических начал в действительности, Леонтьев зачастую вынужден был констатировать антиэстетичность самой жизни, исто-рии, человечества. отсюда «трагедия эстетизма» как основа парадоксальности находок и утрат, достижений и противоречий русского мыслителя. он оказался самобытен и правдив, его выводы были продуктивны и противоречивы, интел-лектуально глубоки и политически заострены. Леонтьев оставил наследие, многое в котором поражает своей глубиной и прозорливостью. Попытка описать уни-версалии культурно-цивилизационного процесса в мировом масштабе — главная заслуга выдающегося русского мыслителя'.

«Философия положительного всеединства» вл.с.соловьева

Вл.С.Соловьев (1853—1900) родился в Москве в семье знаменитого профес-сора истории Московского университета С.М.Соловьева. Интенсивная идейная эволюция мыслителя начинается еще на гимназической скамье, когда его «само-стоятельное умственное развитие» достаточно быстро проходит разные фазы:

«от сомнения в необходимости религиозности внешней, от иконоборчества я при-шел к рационализму, к неверию в чудо и божественность Христа, стал деистом.

640

Потом атеистом и материалистом». отсюда увле-чение естественными науками (учеба в Москов-ском университете), необходимое, прежде всего для выяснения «философской стороны естествоз-нания». Результат оказался отрицательным — от-каз от «безусловности материалистической догмы» и ее «нетерпимости» (хотя Соловьев до конца жиз-ни добром поминал, например, Чернышевского) и возврат к религиозным воззрениям (особенно после усиленных занятий в Московской духов-ной академии). Уже в качестве профессионально-го философа Соловьев оставляется профессором Юркевичем в Московском университете для под-готовки к занятию кафедры философии. Позже Соловьев некоторое время преподавал философию в Санкт-Петербургском университете, где защи-тил магистерскую диссертацию «Кризис западной философии. Против позити-визма» (1874) и докторскую «Критика отвлеченных начал» (1880).

Соловьев пишет ряд теоретических работ («Философские начала цельного знания», «Критика отвлеченных начал» и др.), плодотворно занимается фило-софской публицистикой, общественными вопросами («Духовные основы жиз-ни», «История и будущее теократии», «Русская идея» и др.). он активно работает в журнале «Вопросы философии и психологии», заведует философским отделом Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

В 90-е гг. XIX в. Соловьев сосредоточивается на теоретических вопросах. Результатом этого становятся его обобщающие работы, в которых мыслителем предпринимается попытка изложить в систематическом виде собственную фило-софскую концепцию («Теоретическая философия», « оправдание добра»), хотя осуществить этот замысел до конца русский философ не успел. В его мировоз-зрении все более усиливаются эсхатологические, мистические мотивы, он все более отвращается от мира сего, приобретая у современников репутацию «рыцаря-монаха». Умер Вл.Соловьев в подмосковном имении своих друзей князей Трубец-ких, тихо уйдя в горний мир абсолютного добра, к проникновению в тайны которого были устремлены все его философские искания.

Свою философию Вл.Соловьев разрабатывает на основе идеи всеединства. он постоянно подчеркивает, что существующие философские учения односто-ронни, так как исходят из важных, но ограниченных представлений о мире. Эмпиризм характеризует действительный мир, но только с точки зрения види-мого, чувственно достоверного, не давая возможности проникнуть в сущность существующего, недооценивает возможности рационального постижения дей-ствительности. Рационализм подчеркивает продуктивную роль разума, но не-дооценивает материальную сторону жизни, принижая значение чувства. С точки зрения понимания общественной жизни, одни теории делают ставку на значение экономики и связанной с ней политики, другие — только на значение духовной жизни. Все это, по Соловьеву, «отвлеченные начала» («Критика отвлеченных начал») и все прежние философские учения были таковыми, ибо односторонне исходили исключительно из материи, духа, религиозной доктрины, отрицая