Международные отношения: социологические подходы / рук авт колл проф. П. А. Цыганков. – М.: Гардарика, 1998, 352 с. Ог­лав­ЛЕ­ние

Вид материала

Документы

Содержание Дискурсы о международном порядке Поле безопасности и его трансформации

Подобный материал:

• Из книги: Международные отношения: социологические подходы / под Ред. П. А. Цыганкова., 586.23kb.
• Внешняя торговля России на рубеже веков / Рук авт колл и общ ред. С. И. долгов. М.:, 2277.3kb.
• Автор П. А. Цыганков, доктор философских наук, профессор. Цыганков П. А. Ц 96 Международные, 4662.38kb.
• В. М. Юрьев Непроизводственная сфера в современном социокультурном и экономическом, 4353.42kb.
• Задачи дисциплины: дать студентам представление о международном опыте молодежной политики, 168.37kb.
• Программа дисциплины «История и методология исследований международных отношений, 507.17kb.
• Программа курса «Международная торговля услугами», 170.24kb.
• Программа курса «Экономика и политика стран Латинской Америки» для направления 030700., 304.35kb.
• I тема I. Международные отношения и международное право, 319.7kb.
• Программа наименование дисциплины: Международные экономические отношения Рекомендуется, 141.64kb.

Глава IV

________________________________________________________________

Дискуссии о м. о. : связь с миром безопасности


Дидье Биго^


Эпистемология : спор идей и социальная реальность


Cпоры о ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ни­ях по­сле транс­фор­ма­ции 1989-1990 гг. обыч­но рас­смат­ри­ва­ют­ся как чис­то ин­тел­лек­ту­аль­ные. Кон­ку­ри­рую­щие дис­кур­сы, ко­то­рые воз­ник­ли в этой свя­зи (тезисы о кон­це ис­то­рии, о мо­но­по­ляр­но­сти, об аме­ри­кан­ских пре­тен­зи­ях на роль еди­но­лич­но­го ли­де­ра, о но­вом ми­ро­вом бес­по­ряд­ке, о столк­но­ве­нии ци­ви­ли­за­ций), ана­ли­зи­ру­ют­ся на ос­но­ве их внут­рен­не­го со­дер­жа­ния и сте­пе­ни их со­от­вет­ст­вия пред­по­ла­гае­мой ре­аль­но­сти. Тем са­мым до­пус­ка­ет­ся, что ука­зан­ные дис­кур­сы ис­хо­дят из ака­де­ми­че­ских кру­гов и имеют це­лью уг­луб­ле­ние по­зна­ния со­ци­аль­ной дей­ст­ви­тель­но­сти.

В дан­ной свя­зи эпи­сте­мо­ло­ги­че­ский под­ход ре­зю­ми­ру­ет­ся в со­пос­тав­ле­нии срав­ни­тель­ных за­слуг гло­ба­ли­ст­ских и ин­сти­ту­цио­на­ли­ст­ских, реа­ли­сти­че­ских и нео­реа­ли­сти­че­ских, де­пен­да­ти­ст­ских и куль­ту­ра­ли­ст­ских под­хо­дов. Они под­вер­га­ют­ся “тес­ти­ро­ва­нию”, ню­ан­си­ро­ва­нию, ди­вер­си­фи­ци­ро­ва­нию, ком­би­ни­ро­ва­нию... — ко­ро­че го­во­ря, от­ме­чен­ные дис­кур­сы ана­ли­зи­ру­ют­ся как чис­тые объ­ек­ты, не за­ви­си­мые от ин­сти­ту­цио­наль­ных ус­ло­вий их воз­ник­но­ве­ния. Од­на­ко вы­ска­зы­вае­мые по­зи­ции не со­пос­тав­ля­ют­ся с тем, ка­кое по­ло­же­ние за­ни­ма­ют их ав­то­ры, ка­ко­ва тра­ек­то­рия их пе­ре­ме­ще­ния в рам­ках это­го по­ло­же­ния. Это при­во­дит к ве­ре в то, что сим­во­ли­че­ская эф­фек­тив­ность вы­дви­гае­мых дис­кур­сов объ­яс­ня­ет­ся их бо­лее-ме­нее аде­к­ват­ным опи­са­ни­ем и объ­яс­не­ни­ем фак­тов. Ре­зо­нанс, ко­то­рый по­лу­ча­ют та­кие дис­кур­сы, при­ни­ма­ет­ся, та­ким об­ра­зом, как от­ра­же­ние при­су­ще­го им ка­че­ст­ва, а их кри­ти­ка — как не­об­хо­ди­мость ана­ли­за их со­дер­жа­ния.

Не вызывает сомнений, что та­кая кри­ти­ка очень важ­на и впол­не обос­но­ва­на, ко­гда речь идет о дис­кус­сии, ка­саю­щей­ся но­вых тео­рий и па­ра­дигм. Кро­ме то­го в сфе­ре со­ци­аль­ных на­ук на­до уметь раз­ли­чать ме­ж­ду но­вой па­ра­диг­мой и ре­ак­ция­ми тре­во­ги, свя­зан­ны­ми с по­те­рей при­выч­ных ори­ен­ти­ров в по­ни­ма­нии ми­ра. Со­мне­ния вы­зы­ва­ет дру­гое — то, что по­пыт­ки “ста­би­ли­за­ции смыс­ла” ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ний, при ко­то­рых мы при­сут­ст­ву­ем, пред­став­ля­ют со­бой но­вые па­ра­диг­мы, как бы они на это ни пре­тен­до­ва­ли. Ча­ще все­го они пред­став­ля­ют со­бой не бо­лее чем вы­ра­же­ние эмо­цио­наль­ных со­стоя­ний ана­ли­ти­ков, их мно­го­об­раз­ных чувств по от­но­ше­нию как к со­ци­аль­ным транс­фор­ма­ци­ям, так — и в осо­бен­но­сти — по от­но­ше­нию к на­деж­но­сти ин­ст­ру­мен­тов ана­ли­за этой со­ци­аль­ной и ме­ж­ду­на­род­ной дей­ст­ви­тель­но­сти.

В дан­ной главе я по­пы­та­юсь по­ка­зать, что по­доб­ное ви­де­ние ве­щей яв­ля­ет­ся свое­об­раз­ным эф­фек­том тео­ре­ти­че­ской ил­лю­зии, раз­де­ляе­мой ака­де­ми­че­ски­ми кру­га­ми, все­гда склон­ны­ми ин­тел­лек­туа­ли­зи­ро­вать со­ци­аль­ную дей­ст­ви­тель­ность. Ана­лиз ин­сти­ту­цио­наль­ных ус­ло­вий дис­кур­са по­зво­ля­ет на де­ле по­ка­зать, что вы­ше­ука­зан­ные раз­лич­ные те­зи­сы вы­дви­га­ют­ся ак­то­ра­ми, за­ни­маю­щи­ми в об­ще­ст­ве мно­же­ст­вен­ное по­ло­же­ние, для ко­то­рых при­над­леж­ность к ака­де­ми­че­ской сре­де — лишь од­на, при­том мар­ги­наль­ная часть их жиз­нен­но­го пу­ти. Час­то они од­но­вре­мен­но и в боль­шей ме­ре при­над­ле­жат к по­ли­ти­че­ско­му ми­ру и к ми­ру безо­пас­но­сти⁴⁵. И толь­ко по­няв став­ки, свой­ст­вен­ные этим двум дру­гим ми­рам, или этим двум сфе­рам, мож­но по­нять, по­че­му, не­смот­ря на внут­рен­нюю сла­бость не­ко­то­рых из те­зи­сов, их уда­ет­ся на­вя­зать всем как но­вый об­ще­при­ня­тый взгляд на мир, объ­яс­няю­щий осо­бен­но­сти по­стби­по­ляр­но­го пе­рио­да.


Дискурсы о международном порядке

и профессионалы безопасности


Итак, я хо­тел бы про­ана­ли­зи­ро­вать, ка­ким об­ра­зом пе­ре­ме­ны, яв­ляю­щие­ся след­ст­ви­ем кру­ше­ния би­по­ляр­но­сти, по­лу­чи­ли трак­тов­ку, ос­но­ван­ную не на их со­от­вет­ст­вии ре­аль­но­сти, — трак­тов­ку, ко­то­рая от­ра­жа­ла бы их хро­но­ло­гию: па­де­ние сте­ны, рас­пад СССР, вой­на За­ли­ве, вой­на в экс-Юго­сла­вии, не на убе­ди­тель­но­сти ар­гу­мен­тов, а пре­ж­де все­го на борь­бе ме­ж­ду “эк­пер­та­ми” по безо­пас­но­сти, стре­мя­щи­ми­ся на­вя­зать, в ка­че­ст­ве ле­ги­тим­ной про­бле­ма­ти­ки и един­ст­вен­но воз­мож­ной ин­тер­пре­та­ции внеш­ней уг­ро­зы, ка­ж­дый свои пред­став­ле­ния, свои сис­те­мы оце­нок.

Это не оз­на­ча­ет, что они не ап­пе­ли­ру­ют к дей­ст­ви­тель­ным со­бы­ти­ям для обос­но­ва­ния сво­ей по­зи­ции, или что они не ис­пы­ты­ва­ют не­об­хо­ди­мо­сти под­твер­ждать свои по­зи­ции ма­те­ри­аль­ны­ми фак­та­ми: имен­но от­сю­да их чув­ст­ви­тель­ность к не­ко­то­рым “вы­даю­щим­ся со­бы­ти­ям” (та­ким, как, на­при­мер, вой­на в За­ли­ве). Точ­но так же это не оз­на­ча­ет, что они не при­дер­жи­ва­ют­ся фор­маль­ных пра­вил ака­де­ми­че­ско­го дис­кур­са. Од­на­ко по­ис­ки ис­ти­ны и объ­яс­не­ние дей­ст­ви­тель­но­сти иг­ра­ют для них все­гда вто­рич­ную, под­чи­нен­ную роль. На пер­вом мес­те - за­да­ча со­хра­нить свой ста­тус экс­пер­та, ста­тус со­вет­ни­ка про­фес­сио­на­лов безо­пас­но­сти (т.е. ру­ко­во­ди­те­лей спец­служб, во­ен­но­го, или по­ли­ти­че­ско­го ве­дом­ст­ва), спо­соб­но­го де­лать про­гно­зы в об­лас­ти ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ний. Со­бы­тия же на ру­бе­же 90-х гг. по­дор­ва­ли по­зи­ции стра­те­гов и ак­то­ров сфе­ры безо­пас­но­сти, ми­ни­ми­зи­ро­ва­ли роль их спе­ци­фи­че­ских зна­ний в управ­ле­нии внеш­ней уг­ро­зой, ко­то­рая слу­жи­ла ос­но­вой их сим­во­ли­че­ской вла­сти и их со­ци­аль­ной ле­ги­тим­но­сти. Эти со­бы­тия с осо­бой оче­вид­но­стью по­ка­за­ли, что борь­ба за зна­ние под­чи­не­на у дан­ных ав­то­ров борь­бе за при­зна­ние.

По­это­му цен­траль­ная ги­по­те­за со­сто­ит в сле­дую­щем: эти дис­кур­сы,пред­став­ляю­щие се­бя как ака­де­ми­че­ские, на­це­ле­ны пре­ж­де все­го на то, что­бы ре­кон­вер­ти­ро­вать спе­ци­фи­че­ский ка­пи­тал “управ­ле­ния уг­ро­зой”, ко­то­рым об­ла­да­ют про­фес­сио­на­лы безо­пас­но­сти, и вер­нуть спе­циа­ли­стам в ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ни­ях их ме­сто со­вет­ни­ков этих про­фес­сио­на­лов. В са­мом де­ле, крах би­по­ляр­но­сти вы­звал двой­ной эф­фект. Ка­пи­тал управ­ле­ния уг­ро­зой час­тич­но ут­ра­тил свою ле­ги­тим­ность по­сле па­де­ния ком­му­ни­сти­че­ско­го про­тив­ни­ка, ибо вме­сте с ним ис­че­з­ла “кон­крет­ная” уг­ро­за. По­то­му ее сле­до­ва­ло вос­соз­дать. Ка­пи­тал управ­ле­ния пред­ска­зуе­мо­стью, ко­то­рым об­ла­да­ли спе­циа­ли­сты-ме­ж­ду­на­род­ни­ки, вы­пол­няю­щие роль со­вет­ни­ка го­су­да­ря, так­же ут­ра­тил свою ле­ги­тим­ность. Это рез­кое кру­ше­ние сим­во­ли­че­ской вла­сти стра­те­гов, ме­ж­ду­на­род­ни­ков, за­ни­маю­щих­ся безо­пас­но­стью, ле­жит в ос­но­ве но­вой эко­но­ми­ки борь­бы и бо­лее яс­но, чем в дру­гие эпо­хи, вы­яв­ля­ет пу­ти фор­ми­ро­ва­ния “ре­жи­ма ис­ти­ны”, даю­ще­го “смысл” ми­ра. Вме­сто то­го, что­бы при­нять как пре­ж­де схе­му об­щей ин­тер­пре­та­ции, они столк­ну­лись с не­об­хо­ди­мо­стью оп­рав­дать­ся и не­мед­лен­но пред­ло­жить иную ин­тер­пре­та­цию. Этот “кри­зис”, по­ро­ж­ден­ный кра­хом би­по­ляр­но­сти, ко­то­рый из­ме­нил со­от­но­ше­ние си­лы и со­от­но­ше­ние смыс­ла, вы­звал от­сту­п­ле­ние к га­би­ту­сам и объ­яс­ня­ет, что во мно­гих слу­ча­ях вто­рич­ные ра­цио­на­ли­за­ции этих дис­кур­сов, их креа­тив­ность, их изо­бре­та­тель­ность в дей­ст­ви­тель­но­сти ба­зи­ру­ют­ся на грам­ма­ти­ке их не­по­сред­ст­ве­ных ре­ак­ций оп­ти­миз­ма или тре­во­ги. Что же ка­са­ет­ся их ус­пе­ха, то он свя­зан пре­ж­де все­го с тем, эти дис­кур­сы при­зна­ны прфес­сио­на­ла­ми в об­лас­ти безо­пас­но­сти со­от­вет­ст­вую­щи­ми то­му, что они по­чув­ст­во­ва­ли са­ми. При этом ав­то­ры ука­зан­ных дис­кур­сов, в си­лу сво­его по­ли­ста­тус­но­го по­ло­же­ния, име­ют яв­ное пре­иму­ще­ст­во пе­ред уни­вер­си­тет­ски­ми ис­сле­до­ва­те­ля­ми, в том смыс­ле, что, на­хо­дясь в по­сто­ян­ном кон­так­те с про­фес­сио­на­ла­ми безо­пас­но­сти — во­ен­ны­ми, по­ли­цей­ски­ми или по­ли­ти­че­ски­ми ру­ко­во­ди­те­ля­ми, — они ско­рее улав­ли­ва­ют их сти­хий­ные ре­ак­ции и ус­пеш­нее мо­гут вы­ра­зить их на­де­ж­ды и тре­во­ги в фор­ме тео­ре­ти­че­ско­го су­ж­де­ния.

По­это­му речь не идет о более тон­кой ар­гу­мен­та­ции, ни тем бо­лее о но­вой па­ра­диг­ме. На­обо­рот, их ус­пех объ­яс­ня­ет­ся имен­но приверженностью прежним парадигмам, старым верованиям и со­хра­не­ни­ем - пу­тем но­вых ком­би­на­ций - все того же тео­ре­ти­че­ско­го го­ри­зон­та.

Как мы уви­дим, та­кие дис­кур­сы стро­ят­ся по до­воль­но уп­ро­щен­ной схе­ме. Аб­со­лю­ти­зи­руя но­виз­ну со­вре­мен­но­го пе­рио­да ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ни­ях по срав­не­нию с пе­рио­дом би­по­ляр­но­го про­ти­во­стоя­ния, они объ­яс­ня­ют ны­неш­ние транс­фор­ма­ции, ис­хо­дя из двух внеш­не про­ти­во­по­лож­ных идей. Од­на из них рас­смат­ри­ва­ет­ся как бес­спор­ная, по­сколь­ку она впи­сы­ва­ет­ся в Ис­то­рию (то, что Хирш­ман удач­но на­звал ри­то­ри­кой про­грес­са, ас­со­ции­рую­щей­ся с функ­ци­ей безо­пас­но­сти). А дру­гая счи­та­ет­ся опас­ной для су­ще­ст­вую­ще­го по­ряд­ка и по­то­му под­ле­жа­щей не­пре­мен­но­му раз­вен­ча­нию (т.е. ре­ак­ци­он­ная ри­то­ри­ка, ас­со­ции­рую­щая­ся с функ­ци­ей уг­ро­зы) (Hirschman, 1992). В обо­их слу­ча­ях сме­ше­ние ме­ж­ду пре­кра­ще­ни­ем хо­лод­ной вой­ны, окон­ча­ни­ем би­по­ляр­но­сти и фе­но­ме­ном струк­тур­ной ди­на­ми­ки, свя­зан­ным с со­вре­ме­ныым рас­про­стра­не­ни­ем на­си­лия, оп­ро­ки­ды­ва­ет ана­лиз и спо­соб­ст­ву­ет диф­фу­зии дис­кур­сов о безо­пас­но­сти, вы­ли­ваю­щих­ся или в эт­но­цен­три­ст­скую идео­ло­гию де­мо­кра­тии и ми­ра, го­ри­зон­том ко­то­рой становится аме­ри­кан­ский три­умф как три­умф де­мо­кра­тии, или в идео­ло­гию уг­ро­зы с Юга и ци­ви­ли­за­ци­он­но­го столк­но­ве­ния, ус­мат­ри­ваю­щей в Дру­гом пер­во­сте­пен­ную уг­ро­зу, — идео­ло­гию, го­ри­зон­том ко­то­рой яв­ля­ет­ся вой­на всех про­тив всех или всех про­тив За­па­да.

В обо­их слу­ча­ях став­шие по­пу­ляр­ны­ми те­зи­сы име­ют, та­ким об­ра­зом, наи­мень­шее от­но­ше­ние к це­лям по­зна­ния и объ­яс­не­ния со­ци­аль­ной дей­ст­ви­тель­но­сти и наи­боль­шее — к це­ля­ми вла­сти и ле­ги­ти­ма­ции в рам­ках ми­ра безо­пас­но­сти. Успешный анализ этих тезисов, подобный, например, анализу новых теорий, означал бы тогда уже участие, абсолютно не осознаваемое, в их распространении и легитимации⁴⁶.

При этом пер­вый тип рас­су­ж­де­ния, который мы рассмотрим (ко­нец ис­то­рии, од­но­по­ляр­ность), ос­но­ван на оп­ти­миз­ме, свя­зан­ном с не­ожи­дан­ным ис­чез­но­ве­ни­ем вра­га. Выдвигающим его ав­то­рам он открывает но­вые воз­мож­но­сти для мо­биль­но­сти внут­ри сфе­ры безопасности - за счет рас­про­стра­не­ния кон­флик­то­ло­ги­че­ских зна­ний на но­вые об­лас­ти (эко­но­ми­ка, эко­ло­гия...), а так­же за счет оп­ре­де­лен­ной са­мо­ав­то­но­ми­за­ции кон­флик­то­ло­гии. Что ка­са­ет­ся вто­ро­го ти­па (ме­ж­ду­на­род­ный бес­по­ря­док, столк­но­ве­ние ци­ви­за­ций), ос­но­ван­но­го на пес­си­миз­ме, свя­зан­ном со стра­хом пе­ред уг­ро­зой воз­вра­та в гоб­бсов­ское ес­те­ст­вен­ное со­стоя­ние, то он не толь­ко обес­пе­чи­ва­ет но­во­го вра­га, от ко­то­ро­го сле­ду­ет за­щи­щать­ся, но и, пе­ре­но­ся уг­ро­зу с Вос­то­ка на Юг, сво­дит вме­сте зна­ния во­ен­ных об управ­ле­нии ядер­ной уг­ро­зой с ком­пе­тен­ци­ей спец­служб о пре­ступ­но­сти, нар­ко­ма­нии, им­ми­гра­ции. Тем са­мым он спо­соб­ст­ву­ет рос­ту взаи­мо­про­ник­но­ве­ния ме­ж­ду сфе­ра­ми внут­рен­ней и внеш­ней безо­пас­но­сти.

Со­дер­жа­ние этих внеш­не про­ти­во­по­лож­ных рас­су­ж­де­ний на­це­ле­но, та­ким об­ра­зом, — хо­тя и не пред­на­ме­рен­но, а в си­лу са­мой их внут­рен­ней ло­ги­ки, — на при­спо­соб­ле­ние спе­ци­фи­че­ско­го ка­пи­та­ла “управ­ле­ния уг­ро­зой”, ко­то­рым об­ла­да­ют про­фес­сио­на­лы безо­пас­но­сти, к си­туа­ции, в ко­то­рой уже нет ком­му­ни­сти­че­ско­го вра­га. Они вы­дви­га­ют­ся с уче­том аль­тер­на­тив­ных стра­те­гий ак­то­ров, ут­ра­тив­ших при­выч­ные ори­ен­ти­ры, и из­ме­нив­шей­ся сре­ды, ос­но­ву ко­то­рой пре­ж­де со­став­ля­ли би­по­ляр­ность и ядер­ное уст­ра­ше­ние. Эта до­воль­но рез­кая мо­ди­фи­ка­ция сре­ды соз­да­ет оп­ре­де­лен­ную “не­уве­рен­ность”, ко­то­рая ста­вит под уг­ро­зу не­ко­то­рые при­об­ре­тен­ные по­зи­ции и бла­го­при­ят­ст­ву­ет плат­ным стра­те­ги­ям ре­кон­вер­сии. Прак­ти­че­ские зна­ния спе­циа­ли­стов по стра­те­гии и крем­ле­но­ло­гов, за­ни­мав­ших в сво­ей об­лас­ти гос­под­ствую­щее по­ло­же­ние, вне­зап­но от­сту­пи­ли на вто­рой план и да­же ока­за­лись де­валь­ви­ро­ван­ны­ми. Дей­ст­ви­тель­но, но­вые дис­кур­сы по­зво­ля­ют ин­тег­ри­ро­вать в те­му безо­пас­но­сти эко­но­ми­че­ские и да­же эко­ло­ги­че­ские сю­же­ты, с од­ной сто­ро­ны, и да­же не­по­сред­ст­вен­но вво­дят в сфе­ру безо­пас­но­сти ак­то­ров, ко­то­рые бы­ли до это­го вто­ро­сте­пен­ны­ми и мар­ги­наль­ны­ми (спе­циа­ли­стов по кон­флик­там ма­лой ин­тен­сив­но­сти (LIC), слу­жа­щих сы­ск­ной и да­же су­деб­ной по­ли­ции), спо­соб­ных луч­ше оп­рав­дать свои “зна­ния” пе­ред ли­цом из­ме­нив­шей­ся уг­ро­зы. В рамках академического сообщества они создают также новые бла­го­при­ят­ные воз­мож­но­сти для не­ко­то­рых спе­циа­ли­стов по эт­ни­че­ским от­но­ше­ни­ям в стра­нах Юга, бла­го­да­ря ко­то­рым та­кие спе­циа­ли­сты всту­па­ют в кон­ку­рен­цию (бюд­жет­ную, сим­во­ли­че­скую...) со свои­ми кол­ле­га­ми, за­ни­маю­щи­ми­ся во­про­са­ми обо­ро­ны и вы­со­ких тех­но­ло­гий⁴⁷. В свою очередь, это вынуждает но­вые сою­зы ме­ж­ду про­фес­сио­на­ла­ми в во­про­сах уг­ро­зы и ак­то­ра­ми, ле­ги­ти­ми­ро­ван­ны­ми сво­ей ака­де­ми­че­ской и по­ли­ти­че­ской по­ли­ста­тус­но­стью, пе­ре­фор­му­ли­ро­вать ка­но­ни­че­ский дис­курс о “ми­ро­вом по­ряд­ке”.

Эпи­сте­мо­ло­гия ми­ро­воз­зре­ний, поя­вив­ших­ся в ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ни­ях по­сле 1989/1990 го­дов, обя­за­на учи­ты­вать эту борь­бу, да­же ес­ли пер­вые и не яв­ля­ют­ся от­ра­же­ни­ем вто­рых, ибо, не­смот­ря ни на что, по­след­ст­вия вы­дви­же­ния ле­ги­тим­ной про­бле­ма­ти­ки ак­то­ра­ми, ко­то­рые рас­по­ла­га­ют сим­во­ли­че­ски­ми ре­сур­са­ми, пре­вос­хо­дя­щи­ми ре­сур­сы ис­сле­до­ва­те­лей, есть один из са­мых мощ­ных ме­ха­низ­мов не­при­зна­ния этих по­след­них. Действительно, им трудно допустить, что эти часто упрощенные по­ло­же­ния мо­гут най­ти боль­шее пред­поч­те­ние, чем их соб­ст­вен­ная ра­фи­ни­ро­ван­ная объ­яс­ни­тель­ная сис­те­ма. Они не хо­тят ви­деть, что эти по­ло­же­ния име­ют це­лью не обо­га­ще­ние зна­ния, а не­что иное. Од­на­ко по­ни­ма­ние фор­му­ли­ро­вок и стра­те­гии вы­ска­зы­ва­ний пред­по­ла­га­ет их ана­лиз в свя­зи с груп­па­ми, ко­то­рые уз­на­ют се­бя в этих дис­кур­сах, и в за­ви­си­мо­сти от борь­бы и сою­зов, ко­то­рые су­ще­ст­ву­ют внут­ри сфе­ры безо­пас­но­сти, на­хо­дя­щей­ся в про­цес­се пол­ной пе­ре­строй­ки вслед­ст­вие по­те­ри ори­ен­ти­ров и ут­ра­ты ос­но­во­по­ла­гаю­щих ми­фов, ко­то­рый бы­ли соз­да­ны в 1960-е го­ды. Поэтому ставить вопрос об условиях вы­ска­зы­ва­ния этих дис­кур­сов, о по­зи­ции их ав­то­ров, о их стра­те­ги­ях, — оз­на­ча­ет под­вер­гать се­бя рис­ку ока­зать­ся под по­доз­ре­ни­ем в на­ме­ре­ни­ях на­нес­ти “под­лый удар” по тем, кто ви­дит се­бя “ве­ли­ки­ми ав­то­ра­ми”. Впро­чем, толь­ко по­сле уг­луб­лен­но­го изу­че­ния мож­но по­ка­зать, не­смот­ря на их по­ли­ста­тус­ность, что они то­же вно­сят но­виз­ну в сфе­ру по­зна­ния, но лишь по той при­чи­не, что та­кое изу­че­ние их (по­ли)ста­тус­но­сти не­со­мнен­но объ­яс­ня­ет их дис­кур­сы, их не­дос­ка­зан­но­сти, их со­ци­аль­ную вклю­чен­ность и, осо­бен­но, их ус­пех, го­раз­до луч­ше, чем клас­си­че­ская эпи­сте­мо­ло­гия, опи­раю­щая­ся на текст или ли­те­ра­тур­ные тру­ды их ав­то­ров⁴⁸.


Поле безопасности и его трансформации


а/ Биполярность и устрашение: эпистема поля безопасности


Кон­цеп­туа­ли­за­ция в тер­ми­не по­ля безо­пас­но­сти, так же как ана­лиз про­цес­сов “дос­ти­же­ния безо­пас­но­сти” (“sйcurisation”) по­ка еще ма­ло раз­ви­та, хо­тя не­ко­то­рые ра­бо­ты на­чи­на­ют ста­вить под во­прос сим­во­ли­че­ские объ­ек­ти­ва­ции и кри­стал­ли­за­ции, ко­то­рые с 1960-х го­дов де­тер­ми­ни­ро­ва­ли аде­к­ват­ность ме­ж­ду безо­пас­но­стью и во­про­сами обо­ро­ны, в ча­ст­но­сти, между от­но­ше­нием к ядер­но­му ору­жию и к со­вет­ско­му про­тив­ни­ку (Buzan, 1991; Buzan and Woever, 1993; Bigo, 1994; Bigo, 1996; Huysmans, 1995). Во­ен­ный ста­тус, об­ра­щен­ный на ис­поль­зо­ва­ние си­лы, из­ме­ня­ет­ся с по­яв­ле­ни­ем ядер­но­го уст­ра­ше­ния и би­по­ляр­но­сти в 1960-е го­ды, ибо из­ме­ни­лось са­мо от­но­ше­ние к при­ну­ж­де­нию; уст­ра­ше­ние спо­соб­ст­во­ва­ло в на­ших об­ще­ст­вах эв­фе­ми­за­ции си­лы или точ­нее ее транс­фор­ма­ции из вы­ра­жен­но­го ре­прес­сив­но­го на­си­лия в бо­лее струк­тур­ное и сим­во­ли­че­ское на­си­лие. Как под­чер­ки­ва­ет Шел­линг “стра­те­гия не сво­дит­ся к нау­ке о во­ен­ной по­бе­де, она ста­но­вит­ся ис­кус­ст­вом при­ну­ж­де­ния, уг­ро­зы, или уст­ра­ше­ния”. Она ста­но­вит­ся то­таль­ной, гло­баль­ной, на­прав­лен­ной на по­дав­ле­ние во­ли про­тив­ни­ка и она уда­ля­ет­ся от сол­да­та, она пе­ре­хо­дит к ди­пло­ма­ту. Дис­курс, сим­во­ли­ка, на­ко­п­ле­ние по­лу­ча­ют пе­ре­вес над ма­нев­ром: хо­лод­ная вой­на де­ла­ет воо­ру­жен­ное столк­но­ве­ние не­возмож­ным и да­же не­нуж­ным. “На ме­сто дей­ст­вия при­хо­дит уг­ро­за, на ме­сто ре­ше­ния — уст­ра­ше­ние”(Aron, 1976, p.139). Нет со­мне­ния, что толь­ко се­го­дня, с окон­ча­ни­ем не­раз­рыв­но свя­зан­ных друг с дру­гом би­по­ляр­но­сти и ядер­ной стра­те­гии, мож­но по­нять все зна­че­ние сим­во­ли­че­ской вла­сти, скры­той в стра­те­ги­че­ском дис­кур­се об уст­ра­ше­нии, как и то, до ка­кой сте­пе­ни он мо­ди­фи­ци­ру­ет клас­си­че­ское по­ни­ма­ние вой­ны.

По­ле безо­пас­но­сти за­ме­ня­ет вой­ну и во мно­гих от­но­ше­ни­ях из­ме­ня­ет ме­ха­низм вла­сти. Во-пер­вых, грань ме­ж­ду те­ми кто ре­ша­ет, те­ми кто при­ме­ня­ет, и те­ми кто го­во­рит о при­ме­не­нии си­лы, ста­но­вит­ся все бо­лее про­ни­цае­мой. Ис­поль­зо­ва­ние дис­кур­са уже яв­ля­ет­ся ору­жи­ем. А по­ли­ти­че­ский ру­ко­во­ди­тель, стра­тег и уни­вер­си­тет­ский уче­ный, спе­циа­ли­зи­рую­щий­ся на во­про­сах обо­ро­ны, про­ду­ци­ру­ют ди­сур­сы, ко­то­рые со­всем не от­ли­ча­ют­ся друг от дру­га по сво­ему со­дер­жа­нию. Это соз­да­ет эф­фект “ал­ло­док­са” у не об­ла­даю­щих по­ли­ста­тус­но­стью уни­вер­си­тет­ских уче­ных. Они ис­пы­ты­ва­ют ил­лю­зию, буд­то уча­ст­ву­ют в дис­кус­сии на рав­ных, то­гда как их со­ци­аль­ное по­ло­же­ние по­зво­ля­ет им иг­рать лишь мар­ги­наль­ную роль. Толь­ко по­ли­ти­че­ский дея­тель или ге­не­рал-стра­тег дей­ст­ви­тель­но об­ла­да­ют ав­то­ри­те­том, по­зво­ляю­щим транс­фор­ми­ро­вать ор­ди­нар­ный дис­курс в ав­то­ри­тет­ный дис­курс, в “серь­ез­ный” дис­курс⁴⁹. Во-вторых, это соз­да­ет ди­хо­то­мию сре­ди во­ен­ных, на уров­не ру­ко­во­дства, ме­ж­ду те­ми, обя­зан­ность ко­то­рых со­сто­ит в том, что­бы раз­мыш­лять над ус­ло­вия­ми “от­сут­ст­вия вой­ны” на цен­траль­ном те­ат­ре, и те­ми, ко­му по­ру­че­но вес­ти “опо­сре­до­ван­ные вой­ны” на пе­ри­фе­рий­ных те­ат­рах. Пер­вые долж­ны управ­лять ис­пы­та­ни­ем во­ли, управ­лять уг­ро­зой, управ­лять не­уве­рен­ность, то­гда как вто­рые про­дол­жа­ют ис­пол­нять свое во­ен­ное ре­мес­ло, про­сто за­ме­няя идею о “ком­му­ни­сти­че­ской уг­ро­зе” на ста­рое по­ня­тие пар­ти­зан­ской вой­ны. Из это­го сле­ду­ет ие­рар­хи­за­ция, ко­то­рая бла­го­при­ят­ст­ву­ет “стра­те­ги­стам” в ущерб клас­си­че­ским во­ен­ным, ко­то­рые про­дол­жа­ют про­яв­лять ин­те­рес к ис­поль­зо­ва­нию кон­вен­цио­наль­ных сил и к ко­ло­ни­аль­ным, ос­во­бо­ди­тель­ным и да­же пар­ти­зан­ским вой­нам. Про­фес­сио­наль­ное про­дви­же­ние не ос­тав­ля­ет ни­ка­ких со­мне­ний. В те­че­ние мно­гих лет ге­не­раль­ские по­го­ны за­вое­вы­ва­ют­ся не в эк­зо­ти­че­ских вой­нах за гра­ни­цей, а дис­кус­си­ях об уст­ра­ше­нии.

Ос­нов­ная стра­те­ги­че­ская мысль на­прав­ля­ет­ся, сле­до­ва­тель­но, на изу­че­ние кон­фликт­но­сти, с тем что­бы рас­про­стра­нить ее на но­вые об­лас­ти, свя­зан­ные с тех­но­ло­ги­ей, эко­но­ми­кой, пси­хо­ло­ги­ей, при­ня­ти­ем ре­ше­ний..., раз­мыш­ляя над этим “стран­ным ми­ром, ко­то­рый соз­дан воо­ру­же­ния­ми и ко­то­рый не име­ет ино­го на­зна­че­ния, кро­ме как по­ме­шать их эф­фек­тив­но­му при­ме­не­нию, и ко­то­рый вы­пол­ня­ет это на­зна­че­ние толь­ко той ме­ре, в ка­кой воз­мож­ность их при­ме­не­ния про­дол­жа­ет су­ще­ст­во­вать” (Aron, 1976, p.139). Ши­ро­ко из­вест­но, что Шел­линг, Лют­твак, Арон да­ли грам­ма­ти­ку этих мо­ди­фи­ка­ций. В ту эпо­ху рас­ши­ре­ние по­ля безо­пас­но­сти по­лу­чи­ло эти обос­но­ва­ния в ра­бо­тах Ка­на об эс­ка­ла­ции, Уол­ца и Ро­уз­кран­са о по­ня­тии би­по­ляр­ной ста­биль­но­сти (Kanh, 1965; Waltz, 1964; Rosecrance, 1966; Waltz, 1979). Они соз­да­ли ус­ло­вия “кон­сен­су­са” во­круг дан­но­го пред­став­ле­ния, хо­тя из­ме­не­ния, про­ис­хо­дя­щие в об­ли­ке и со­дер­жа­нии кон­флик­тов, вновь и вновь под­ры­ва­ли гос­под­ствую­щую па­ра­диг­му ста­биль­но­го пе­рио­да и “не-вой­ны”. Но это “во­бра­же­ние” или это “ми­ро­воз­зре­ние” ус­пеш­но на­вя­зы­ва­лось всем ак­то­рам по­ля (в за­пад­ной сфе­ре), ибо оно да­ва­ло им ре­аль­ные воз­мож­но­сти для обос­но­ва­ния сво­их дей­ст­вий по от­но­ше­нию к внеш­ним ак­то­рам. Би­по­ляр­ная ста­биль­ность бы­ла боль­ше чем ми­ро­воз­зре­ни­ем, она слу­жи­ла “ми­фом”, по­зво­ляю­щим осу­ще­ст­в­лять на­ко­п­ле­ние сим­во­ли­че­ско­го ка­пи­та­ла, транс­фор­ми­руя ба­наль­ные эпи­зо­ды в свя­щен­ные сим­во­лы и впи­сы­вая лю­бое со­бы­тие в од­ну и ту же ин­тер­пре­та­цию - ми­фом, ко­то­рый по­зво­лял дис­кур­су дей­ст­во­вать как власть. Дей­ст­ви­тель­но, он по­зво­лил вну­шить, что дис­курс об уг­ро­зе - это но­вый ка­пи­тал (со­дер­жа­ни­ем ко­то­ро­го яв­ля­ет­ся опыт­ное зна­ние), ко­то­рый за­ме­ня­ет при­ме­не­ние гру­бой си­лы, и что про­фес­сио­на­лы управ­ле­ния уг­ро­зой долж­ны со­хра­нять в сво­ем ар­се­на­ле при­ну­ди­тель­ную ди­пло­ма­тию “не-вой­ны”. “По­ве­ст­во­ва­тель­ность” дис­кур­са, его “вы­ра­зи­тель­ность” вы­сту­па­ет здесь как фор­ма сим­во­ли­че­ской вла­сти с не­рав­ной ин­тен­сив­но­стью, ибо его со­дер­жа­ни­ем ста­но­вит­ся его фор­ма⁵⁰.

б/ Реконверсия знаний и повествовательность

Для час­тич­но­го раз­ру­ше­ния со­дер­жа­ния это­го стра­те­ги­че­ско­го ми­фа в обо­их его из­ме­ре­ни­ях - уст­ра­ше­ния и безо­пас­но­сти - по­тре­бо­ва­лось, что­бы пол­но­стью раз­ру­ши­лось то, что слу­жи­ло их ос­но­вой: со­вет­ский враг. Дей­ст­ви­тель­но, пол­ная “не­ожи­дан­ность” со­бы­тий 1989-90 г.г. для спе­циа­ли­стов-ме­ж­ду­на­род­ни­ков, ко­то­рые на­хо­ди­лись под обая­ни­ем рей­га­низ­ма с его ви­де­ни­ем про­тив­ни­ка как аб­со­лют­но­го зла, обу­сло­ви­ла не­об­хо­ди­мость “по­ско­рее” соз­дать та­кой дис­курс, ко­то­рый по­зво­лил бы “объ­яс­нить” мир и управ­лять его “смыс­лом” (Laidi, 1991 et 1986). В это вре­мя уже ста­но­вит­ся яс­но, до ка­кой сте­пе­ни идея безо­пас­но­сти оп­ре­де­ля­ет­ся толь­ко сво­ей про­ти­во­по­лож­но­стью - иде­ей уг­ро­зы. Ис­чез­но­ве­ние уг­ро­зы па­ра­док­саль­но боль­ше “пу­га­ет” про­фес­сио­на­лов безо­пас­но­сти, ко­то­рые без свое­об­раз­ной со­сре­до­то­чен­но­сти на об­ра­зе вра­га име­ют тен­ден­цию рас­смат­ри­вать лю­бое со­бы­тие со­ци­аль­ной дей­ст­ви­тель­но­сти как по­тен­ци­аль­ную не­безо­пас­ность.

Антропологи показали, до какой степени случайность, непредвиденность требуют от обществ этого “скорбного труда “сокращения неуверенности” взятого на себя клерками (Balandier, 1986). Ли­тур­ги­че­ское объ­яс­не­ние пре­ж­де, объ­яс­не­ние ме­ж­ду­на­род­но­го по­ряд­ка спе­циа­ли­ста­ми-ме­ж­ду­на­род­ни­ка­ми те­перь (Legendre, 1977)⁵¹. Но это не­об­хо­ди­мое оформ­ле­ние по­ве­ст­во­ва­тель­но­сти са­мо под­чи­ня­ет­ся пра­ви­лам про­ду­ци­ро­ва­ния по­ля, из ко­то­ро­го оно по­яв­ля­ет­ся. В свою оче­редь, по­ле безо­пас­но­сти име­ет ту осо­бен­ность, что оно сфор­ми­ро­ва­но “про­фес­сио­на­ла­ми управ­ле­ния уг­ро­зой”, про­из­во­ди­те­ля­ми зна­ния-вла­сти из па­ры безо­пас­ность/не­безо­пас­ность, а так­же ква­зи-струк­тур­ной не­об­хо­ди­мо­стью с их сто­ро­ны ве­рить в пред­ска­за­тель­ные спо­соб­но­сти дис­кур­сов со­ци­аль­ной нау­ки и нау­ки ме­ж­ду­на­род­ных от­но­ше­ни­й. Од­на­ко ве­ра в пред­ска­зуе­мость, са­ма не­от­рыв­ная от по­зи­ции со­вет­ни­ка го­су­да­ря, за­ни­мае­мой про­из­во­ди­те­ля­ми дис­кур­са о ме­ж­ду­на­род­ном по­ряд­ке, в пол­ной ме­ре столк­ну­лась с не­пред­ви­ден­ным. Лишь немногие на­ча­ли до­пус­кать, что ста­ло уже не­воз­мож­но ог­ра­ни­чи­вать смысл ми­ра рам­ка­ми од­но­го и то­го же дис­кур­са и на­вя­зы­вать гло­баль­ную, цен­тра­ли­зованную, един­ст­вен­ную точ­ку зре­ния. Боль­шин­ст­во же, на­про­тив, на­хо­дит­ся в по­ис­ке но­вых тео­ло­гий под­ме­ны. Этот кри­те­рий яв­ля­ет­ся, впро­чем, од­ним из наи­бо­лее опе­ра­цио­наль­ных для оцен­ки тео­ре­ти­че­ских уси­лий, пред­при­ня­тых не­ко­то­ры­ми ис­сле­до­ва­те­ля­ми мно­го­об­ра­зия, рас­сеи­ва­ния, транс­на­цио­на­ли­за­ции, дис­пер­си­он­ных про­странств и пре­рыв­но­стей, уси­лий по­ли­ти­за­ции дос­ти­же­ния безо­пас­но­сти, ко­то­рые на­це­ле­ны на круп­ные обоб­ще­ния и на вне­дре­ние про­бле­ма­ти­ки, свя­зан­ной со смыс­лом ми­ра и ле­ги­ти­ми­рую­щей мир безо­пас­но­сти в его пер­во­сте­пен­ных функ­ци­ях. Дис­кур­сы, ко­то­рые мы бу­дем здесь рас­смат­ри­вать, со­став­ля­ют часть это­го уси­лия, пред­при­ня­то­го с це­лью по­ли­ти­зи­ро­вать сфе­ру безо­пас­но­сти, что­бы вер­нуть ми­ру “оп­ре­де­лен­ный” гло­баль­ный смысл, ко­то­рый вос­соз­дал бы но­вый гло­баль­ный миф, т.е. “не то, что яв­ля­ет­ся не­ре­аль­ным, а то, что де­ла­ет не­воз­мож­ным от­ли­чить ре­аль­ное от не­ре­аль­но­го”, при­бе­гая для ма­ни­пу­ли­ро­ва­ния этой во­об­ра­жае­мой дей­ст­ви­тель­но­стью к по­мо­щи ло­каль­ных зна­ний, с тем что­бы при­дать ей прав­до­бо­до­бие (Deleuse, 1990). Распространение этих дис­кур­сов о “ме­ж­ду­на­род­ном по­ряд­ке” по­сле­ду­ет, та­ким об­ра­зом, ли­бо за ли­ни­ей “обес­пе­че­ния безо­пас­но­сти”, имею­щей це­лью ус­по­ко­ить на­се­ле­ние (Delumeau, 1986), ли­бо за ли­ни­ей “не­безо­пас­но­сти”, пре­сле­дую­щей цель встре­во­жить его, с тем что­бы оп­рав­дать патернализм (про­тек­цию)...